Текст книги "Изнаночные швы времени"

XVIII

В прежнюю столицу Олег приезжал после каждой своей экспедиции. Собственно, не в даже Москву – ее он не любил, перенося на город свою ненависть к беспринципной династии местных князей. Приезжал он сюда ради небольшого памятника в центре города, поставленного в мае 2145 года.

Суперэкспресс «Рюрикова стрела» в 10:25, спустя полчаса после отбытия из Новгорода, вынырнул из тоннеля под своды вокзала, встроенного в здание Средних торговых рядов. Экипаж попрощался с пассажирами. Олег снял с глаз блайнфолд, надетый перед въездом в московские предместья ему было неприятно смотреть на нарочитую роскошь по соседству с огромными мусорными свалками.

Он представил себе, как окажется у Лобного места, дойдет до Спасской башни Кремля, повернет направо и зашагает вдоль стены между сдвоенными рядами кипарисов. Но когда поезд остановился, двери открылись, в вагон ворвался звук, изменивший его планы. Это был адский свист, который издает лазерная пила, когда наталкивается в бетоне на ржавую арматуру. «Неужели разбирают?» – подумал Олег и, пройдя через древнюю полукруглую арку вокзала, посмотрел налево.

Да, его разбирали. Разбирали чудовищный Дворец национальной славы, построенный напротив Кремля в середине XXI века. На время этот монстр стер с карты Москвы Болотную площадь и всю прилегающую к ней часть острова Балчуг, а также заключенный в трубу кусок Москвы-реки вместе с Большим Каменным и Большим Москворецким мостами. На сайте Дворца было сказано, что это «крупнейшее из существующих на земле зданий, соперничающее в веках с Олимпейоном»144144
  Олимпейон – крупнейший храм древнегреческого бога Зевса, строившийся в Афинах на протяжении 650 лет. Началось его сооружение при афинском тиране Писистрате (ок. 602—527 до н. э.), закончилось в правление римского императора Адриана (76—138).


[Закрыть].

Пила свистела, не переставая, а мощные дирижабли оттаскивали в сторону обломки. Мимо Олега проплыла связка из четырех мраморных колонн, неприлично густо, по-самоварному, усеянных двуглавыми орлами и изображениями Георгия Победоносца. Из-за Беклемишевской башни вывернула толпа крабообразных роботов-носильщиков, аккуратно, маленькими шажками, тащившая на громадной плите собор Василия Блаженного на его исконное место. До этого на протяжении двухсот лет он был украшением юго-западного вестибюля дворца.

Со стороны Алексеевской церкви145145
  Алексеевская церковь – уникальный двухшатровый храм, шедевр архитектуры XVII века. Снесена. На ее месте построили храм Христа Спасителя в 1838 году. Отстроена заново в 2068-м, после того как самозапустившаяся противоракета системы ПВО Москвы разрушила ХХС.


[Закрыть] это мегалитическое сооружение разобрали, и буксиры потихоньку утягивали прочь баржи со строительным мусором. Поглядывая на них да на дирижабли, Олег дошел по набережной до Водовзводной башни и в изумлении остановится: вскрыли Неглинку! Теперь вдоль северо-западной стены Кремля вновь текла речка. Дно ее выложили камнем, вода была чистой и прозрачной, на дне небольшие рыбки держались против течения.

– Даже купаться можно? – шутя спросил он проходящую мимо девушку с бейджем гида.

– Да, – серьезно ответила она. – Там, за Кутафьей, в пруду купаются.

Олег поблагодарил ее таким тоном, будто действительно хотел искупаться, и пошел вверх через Александровский сад. От прежней чинности здешних лужаек не осталось и следа. Теперь их облюбовала студенческая молодежь с факультетов, которые были расположены в университетских зданиях на Моховой. «Вот уж кто наверняка рад перемене климата, – думал Олег. – Плюс двадцать пять в сентябре в Москве, а солнце учебникам не помеха».

Пройдя под Троицким мостом, Олег остановился, увидев девушку в одних трусиках. Появление топлес тут не было исключением, но у этой девушки на трусиках была стрелочка от резинки строго вниз, и Олегу захотелось увидеть, есть ли такая же сзади.

Андрей в этой ситуации, скорее всего, просто подошел бы и спросил напрямик, но Олег на такое был не способен, а потому сел на газон, включил киктоп и пробежался по заголовкам утренних газет. Накануне в вечерних выпусках на первых страницах была миротворческая операция по выдворению вьетнамской армии из приграничных районов Китая, сейчас на первый план вышло банкротство государственной «Русшельфнефти». Программа сокращения затрат не сработала, рассказывали газеты. «И не сработает, – проворчал Олег себе под нос. – Мы вон тоже убыточные были, пока нас не приватизировали. Андрей за полгода все поправил».

Вообще интересных новостей сегодня было много, Олег погрузился в чтение, но вовремя опомнился и поднял глаза. Девушка, которую он караулил, уже собирала вещи и готовилась уходить. Вторую стрелочку Олег увидел за секунду до того, как она скрылась под шортами.

Он не понял, зачем идет за ней в сторону Публичной библиотеки, хмыкнул и повернул назад. У Манежа увидел колонну людей, одетых кто в казачью форму начала XX века, кто в рясу, во френчи и в кожанки. Многие несли портреты Николая II146146
  Николай II (Романов Николай Александрович, 1868—1918) – последний российский император из династии Романовых. Правил с 1894 года, противился проведению реформ, направленных на демонтаж самодержавия – архаичного для рубежа XIX—XX веков политического строя. Эта политика вкупе с разрушительным влиянием Первой мировой войны на экономически слабую страну с неразвитыми общественными институтами привела к революции 1917 года. Отрекся от престола. Расстрелян вместе с семьей в Екатеринбурге по решению местных властей, в которых доминировали радикальные левые силы – большевики. Канонизирован Русской православной церковью как страстотерпец.


[Закрыть] с надписью «Государь, прости нас» и черно-желто-белые имперские флаги.

Шествие остановилось у Романовского обелиска147147
  Романовский обелиск – стела, установленная в 1914 году в честь 300-летия воцарения Романовых. В 1918-м превращена в памятник теоретикам революционного движения, в 2013-м разобрана для реконструкции, после которой восстановлена приблизительно в том виде, в котором существовала изначально.


[Закрыть] и началось что-то вроде митинга. «Избави, господи, Россию от мерзостных идей свободы и равенства!» – заголосил «казак» с генеральскими погонами. «Избави!» – откликнулась толпа. «Избави!» – слышал за спиной Олег, пока шел к ограде парка.

Он остановился около тележки одной из цветочниц, старушки узбечки. От памятника императорской династии слышались проклятия, поносили кого-то персонально: «Господи, не допусти еретику, превзошедшему всех еретиков, достигнуть до Рождества. Возьми его с земли – этот труп зловонный, гордостью своею посмрадивший всю землю148148
  Слова из дневника влиятельного ультраконсервативного священника Иоанна Кронштадтского (Сергиев Иван Ильич; 1829—1908), посвященные великому писателю Льву Николаевичу Толстому (1828—1910).


[Закрыть]».

– Десять гвоздик, – попросил он у цветочницы.

– А почему столько-то? – удивилась она. – Завянут до кладбища по такой жаре…

– Это вон для того старика, – махнул рукой Олег в сторону Исторического музея. Старушка оглянулась и добавила еще четыре цветка.

К «тому старику» Олег и приезжал в Москву. Это был небольшой частный памятник, стоящий метрах в пятидесяти от конной статуи маршала Жукова149149
  Жуков Георгий Константинович (1896—1974) – маршал Советского Союза. Военачальник времен Второй мировой войны. Одни историки называют его выдающимся полководцем-самоучкой, другие – упорной посредственностью, идеально подходящим для высокого военного поста в период советской военной диктатуры.


[Закрыть]. Пожилой сержант в форме времен Великой Отечественной войны, на груди медаль «За отвагу» и два ордена Славы, сидел на лавке из двух пеньков и пары досок и печально смотрел на маршальского коня. На постаменте была выбита надпись: «Только благодаря ему».

Олег подошел, поставил гвоздики в гранитную вазу, вмурованную в мостовую, по обыкновению сел на стоящую неподалеку скамеечку. Закрыл глаза.

Великая Отечественная, вернее Вторая мировая война, была самой длинной его экспедицией. Практически неотлучно он пробыл на разных фронтах шесть лет. Впервые он оказался под огнем как польский ополченец в Сарненском укрепрайоне, к которому подошли танки Красной армии150150
  Советская (Красная) армия вторглась в Польшу 17 сентября 1939 года, спустя две с половиной недели после начала германской агрессии и Второй мировой войны. Действия Германии и СССР определялись секретным протоколом к договору о ненападении, который был заключен 23 августа 1939 года. В этом документе содержалось разграничение сфер влияния нацистской Германии и коммунистического Советского Союза в Восточной Европе.


[Закрыть], вечером 18 сентября 1939 года. Страшнее всего ему было в январе 1942 года, когда 2-я ударная армия впервые пробовала форсировать Волхов151151
  Любанская операция Красной армии, одно из нескольких локальных наступлений, которые, по мнению советского руководителя Иосифа Сталина и его военных советников, должны были привести к полному поражению германский войск на Восточном фронте. Проводилась без должного сосредоточения и обеспечения войск, поэтому, несмотря на превосходство в силах, закончилась катастрофой: 2-я ударная армия была окружена и практически полностью уничтожена.


[Закрыть]. Казалось, бессмысленнее тех потерь быть не может, но потом и более жуткое стало привычным. Последним боем, в котором он принял личное участие, стал рейд на Кабанатуан в январе 1945-го. Тогда американские рейнджеры и филиппинские партизаны совершили 50-километровый переход по тылам японцев до лагеря военнопленных, уничтожили охрану и вывели уже почти расставшихся с жизнью людей.

За эти шесть лет Олег двенадцать раз становился «пропавшим без вести», чтобы оказаться в другом месте, где его ждала очередная задача. Последний раз это случилось по дороге в Вашингтон, когда он вез письмо Роберта Оппенгеймера152152
  Роберта Оппенгеймер (1904—1967) – научный руководитель «Манхэттенского проекта», занимавшегося в США во время Второй мировой войны созданием ядерного оружия. Оппенгеймера часто называют «отцом атомной бомбы».


[Закрыть] президенту США Гарри Трумэну. Это был документ с предложением сбросить первую атомную бомбу не на Киото или Хиросиму, а взорвать на приличной высоте на виду у всего Токио. Ну а уж если и после этой демонстрации японское правительство откажется капитулировать, то отправить вторую уже на один из городов-целей.

Добраться не удалось, и это была неспланированная катастрофа. Над Оклахомой у самолета, в котором Олег летел, остановились оба двигателя, и только благодаря мастерству пилота удалось кое-как приземлиться. Олег сильно пострадал, и врачи Боткинского госпиталя, куда его доставили после спешной эвакуации в 2228 год, думали, что правую ногу точно не удастся спасти. Но обошлось.

Размозженная нога давно о себе не напоминает, а локоть, поврежденный у Понеретки, лишь чуть-чуть скулил. Олег устроил руку удобнее и, как обычно, задал себе вопрос: пришлось ли ему в новой экспедиции увидеть нечто такое, что затмило бы подвиг такого вот сержанта и миллионов таких же солдат, вытянувших на своем горбу тяжелейшую войну, превозмогая трудности, созданные противником и собственными начальниками – от полковников до вождя?

Нет, не пришлось, был ответ. Но когда Олег попытался вспомнить лица «сержантов» переславской битвы, которым тоже было солоно, не получилось. Ни Робшу, ни Сребру не вышло у него оживить в памяти. Ни Бурсу, ни Шрадена. Урдин почему-то запомнился только головой черта на своей плетке, а вместо Жидислава было лишь кровавое месиво.

Не мог по одной причине: из головы не шел последний разговор с Андреем.

Случился он вечером того дня, когда Шурик вытащил Нормана из болота, куда князь Андрей Ярославич велел загнать обоз с казной. Только завечерело, невдалеке от лагеря, где Олег расположился на ночлег со своим отрядом, необычно, на манер легендарного Фенрира153153
  Фенрир – в скандинавской мифологии чудовищный волк, сын первых обитателей Земли, етуна Локи и великанши Ангрбоды. Высшие боги, асы, хитростью сковали его волшебной цепью Глейпнир, а между челюстей вставили меч. Фенрир освободился от пут, в день последней битвы между богами и хтоническими существами убил главного аса Одина, но сам погиб от руки его сына Видара.


[Закрыть], почуявшего острие меча на своем небе, завыл волк. Олег, который только-только убаюкал раненую руку и уже засыпал, чертыхнулся. Он знал, что теперь, несмотря ни на что, надо вставать и идти на запад, пока не остановит шум кошачьих шагов и запах рыбьего дыхания.

Встретились с Андреем они на берегу реки Медведицы. Ночь была безлунной, лиц друг друга они не видели. Разговор начался в тоне, который напомнил Олегу первые месяцы после того, как Андрей возглавил ЦПХ. Новый директор безжалостно резал программы перебросок, которые не были оплачены заказчиками, и секвестировал многие собственные исследования Центра.

Олег тогда работал по теме «Крепостное право в Российской империи и Русская православная церковь» и должен был отправиться в 1859 год, чтобы проверить на детекторе лжи митрополита Филарета154154
  Филарет (Василий Михайлович Дроздов; 1782—1867) – митрополит Московский и Коломенский (с 1826). Противник отмены крепостного права. Канонизирован Русской православной церковью.


[Закрыть]: действительно ли ему Сергий Радонежский говорил во сне, что не нужно освобождать крестьян. Эту экспедицию Андрей тоже заморозил, хотя научная ценность ее была более чем очевидной. Олег пришел к нему выяснять отношения, и дело закончилось перевернутым столом в директорском кабинете.

Теперь голос Андрея опять дребезжал. Он говорил сквозь зубы – значит, был взбешен до предела.

– Ты зачем велел крестьян собирать?

Олег действительно разослал дружинников по деревням к северу от болот. Они должны были велеть старостам выделить каждого третьего молодого работника и привести их в лагерь.

– Гать понадобится, – ответил Олег. – Постелим, потом попробуем нырять. Людям награду обещали…

В темноте раздались удары металла о дерево. Андрей, вероятно, врезал по стволу сосны кулаком в латной перчатке. Затем последовало короткое требование «больше не дурить», обещание принудительно эвакуировать «светлейшего», если у него «блажь не пройдет» и демонстрация реальности этой угрозы: Олег почувствовал, как погружается в транс, сопутствующий переброске.

– Не дури! – повторил Андрей. – У меня тут маяк. Не успеешь до меча дотянуться, как я тебя отправлю домой.

– Хорошо, завтра все отменю, – выдавил Олег.

Но на этом разговор не закончился.

– Решил дать мне возможность тряхнуть стариной? – последовал новый вопрос Андрея.

– Ну, не передергивай! – запротестовал Олег. – Мы бы добрались до Новгорода и связались бы с тобой. Никто не заставлял тебя здесь появляться.

– Может, и добрались бы. Может, и связались. Но я совершенно уверен, что расспрашивать князя про обоз ты бы не пошел. Сыграл бы в благородного рыцаря, спасшего прекрасную принцессу, и чинно удалился бы в дальний угол. Разве нет?

Олег не согласился. Да, сказал он, в первый день бы не пошел, так как это было бы совершенно неуместно, но потом обязательно завел бы разговор. «Нельзя выпадать из логики событий, в которые ты оказался вовлечен…» – повторил Олег свои слова, произнесенные после того, как его четверка покинула лагерь княжеского войска у Клещина и отправилась к Владимиру-на-Клязьме.

– Я помню, что ты тогда говорил, – прервал его Андрей. – И цену этим словам теперь очень хорошо знаю. Каждое стоит, считай, сотню тысяч. Ты вот просто посчитай, насколько раньше вы вернулись бы назад, если бы просто следили за перемещениями князя.

Андрей помолчал, вполне возможно, даже посчитал в уме, насколько действительно подорожала экспедиция, и совсем разбушевался.

– Но даже если придерживаться твоей логики, ты не прав, – скрежетал он. – Настоящий боярин счет бы князю сразу представил: нет денег – волостями расплачивайся. Без земли князя Рюриковой крови на Руси не оставят, пусть он хоть десять раз эмигрант, так что если даже ее сейчас нет, то будет. Вексель надо было требовать! А как обналичить, я бы придумал».

На это Олег не нашелся, что ответить. Слова про вексель относились к тем репликам Андрея, которыми он моментально обеспечивал себе превосходство в споре. После них оппонент оказывался в положении бакалавра, написавшего чудесную, на его взгляд, работу, на поверку оказавшуюся добротным сводом банальностей. Конечно, признал Олег, что-нибудь вроде «великий князь наверняка найдет способ вознаградить за службу» сказать надо было бы сразу.

Но на этом Андрей не остановился.

– Когда вернемся, – добавил он, – пересмотрим наше партнерство. Я не хочу, чтобы у тебя была возможность губить бизнес, в который я вложил двадцать собственных миллионов и в четыре раза больше предоставили инвесторы, которых я нашел.

Говорил это он уже совершенно спокойно, даже холодно, будто говорил с батлером в своем поместье времен шестилетнего воплощения в Джона Фредерика Сэквилла, третьего герцога Дорсета.

И вот тут Олег рассердился. Может, интонация эта ему показалась обидной, но скорее все-таки словечко «губить». Он уверен был, что все сделанное: и переславская битва, и наблюдения в окрестностях Владимира, а уж тем более случившееся ночью, и речное путешествие, и присутствие при разговоре князя Андрея с посланниками новгородской Осподы, и стычка под Торжком – все это ценный материал, который важен для осмысления отечественной истории XIII века.

Да, про должок нужно было заговорить с князем, но эта ошибка не уничтожала результаты экспедиции. Теперь, когда все завершилось, Олег ни за что не согласился бы непременно следовать первоначальному плану, то есть просто наведаться в войско Андрея Ярославича, убедиться, что казна при князе, наблюдать за его продвижением от Владимира к Переславлю и бегством в Новгород через болота Тверского княжества, где конце концов и пришлось утопить обоз с казной.

Киктоп сжал запястье Олега. Он открыл глаза, увидел, что тени сместились, и понял, что задремал причем давно. Киктоп дернулся еще раз – это был вызов от Квиры.

– Олег, привет!

На площади уже было людно, и Олег спроецировал сигналы прямо в сенсорную систему, чтобы не беспокоить окружающих. Квира стояла на краю небольшого аэродрома.

– Рад тебя видеть, солнышко! – откликнулся он. – Ты где?

– Мы с Норманом…

«С Норманом…» – в районе диафрагмы у Олега слегка закололо.

– …и со всеми нашими в аэропорту в Кашине. Берем мобили и едем в Горицы, – продолжала Квира. – Там катер наймем. Тебя подождать? Андрей говорит, что в три начнем выемку.

– Катер? А катер зачем?

– Наше все в Оршинском озере оказалось, – ответила она. – Подождать тебя?

В другой ситуации слова Квиры «подождать тебя» заставили бы Олега немедленно ответить «да». Но она еще сказала и «с Норманом», причем звучали эти слова так, будто накануне она получила Нобелевскую премию за прорыв в познании мироустройства. Нет, не готов он с сейчас ехать на заднем сиденье ее мобиля.

– Спасибо. Сам доберусь. Просто сбрось мне, как на месте будешь, координаты.

– Договорились, – ответила Квира и отключила связь.

Олег посидел еще на скамейке, гоня от себя… Обиду? Наверное, нет. Обида быстро не проходит.

Голову человека-памятника осветили первые лучи обошедшего Кремль солнца. Морщины на бронзовом лице стали четче, и Олег подумал, что хорошо, если бы рядом стояла на коленях фигура Сталина и у ног сержанта кучкой лежали ордена генералиссимуса.

Олег поднялся со скамейки, козырнул памятнику и пошел в сторону Лубянской площади. Между Рождественкой и Мясницкой155155
  Подземная парковка и трамплин для воздушных такси построены в 2198—2199 годах на «проклятом месте», пустыре, образовавшемся после сноса в конце XXI века комплекса зданий Комитета государственной безопасности – символической акции расставания с всевластием спецслужб. Московская мэрия пыталась разбить тут парк, но деревья засыхали и газонная трава не росла. После десятка подобных попыток решено было отдать участок под какое-либо инфраструктурное сооружение, а объявленный конкурс выиграла компания «Сикорский с нами».


[Закрыть] располагался крупнейший в Европе паркинг для воздушных такси. Оттуда Олегу удобнее добраться до Оршинского озера и спешить не пришлось бы.

Он шагал, а в голове в такт звучали слова: «будем… пересматривать… партнерство…»

На него оглянулись парень с девушкой; Олег понял, что разговаривает сам с собой вслух. Он развел руками, мол, он не сумасшедший, но свернул в сторону от этой парочки в сквер на Театральной площади.

Здесь он не был лет пятнадцать. Теперь тут росли не только деревья, но и живые изгороди выше человеческого роста, поэтому фасад гостиницы «Метрополь» не был виден, пока Олег не подошел к нему. И очень удивился, когда увидел, что в цокольном этаже здания разместился книжный магазин: «Русские буквы» – горели слова над каждым окном.

Сколько Олег помнил, большая книготорговля и Москва были вещами несовместными. Здесь всегда был самый низкий метраж книжных магазинов на душу населения, ниже, чем в самой глухой провинции. А теперь на месте люксовых автосалонов – книги. Удивительно.

Он вошел внутрь. Это были классические «Русские буквы» с их довольно-таки навязчивой рекламой бестселлеров. Поэтому у входа Олег столкнулся с слегка одетыми персонажами нового детектива Егора Красавина-Большого «Не верь танцовщице». Он аккуратно просочился сквозь рой рекламных девиц, мимоходом похвалил платье из кожаных ремешков, но решительно отказался выслушать изложение сюжета в отдельном кабинете. Сориентировался по указателям и оказался в блоке «История».

– Добрый день, – приветствовал его андроид в русском кафтане XVIII века. Его лицо показалось Олегу знакомым, он напряг память и сообразил: «Молодой Сильвестр Медведев156156
  Медведев Симеон Агафонович (1641—1691) – прозаик, поэт, просветитель, автор проекта первого высшего учебного заведения в России. В неполные 30 лет входил в состав делегации, заключившей Андрусовское перемирие с Польско-Литовским государством, по которому Россия вернула территории, утраченные во время гражданской войны начала XVII века (Смутное время), и получила контроль над Левобережной Украиной. После опалы Афанасия Ордина-Нащокина, руководителя этой делегации, скрывался и постригся в монахи под именем Сильвестра. Находился в затяжном конфликте с ортодоксальным патриархом Иоакимом. В гражданском конфликте конца XVII века находился среди сторонников царевны Софьи. Под пытками признал себя виновным в том, что убеждал стрельцов сражаться против войск Петра I, наговаривал на патриарха и славил Софью. Казнен. Его книгу «Манна», как и некоторые другие сочинения, признали еретическими и сожгли принародно.


[Закрыть]! Точно! Вылитый!»

– У нас новый каталог книг для киктопов, – продолжал андроид. – Вот здесь, обратите внимание.

– Спасибо, – откликнулся Олег. – Я как-то больше бумажные книжки люблю.

Андроид-Медведев уважительно склонил голову и отошел.

Олег, стоя в центре зала, ждал, пока перед стеллажами будет свободнее. Но людей меньше не становилось, постоянно подходили новые, и он понял, что тишины и спокойствия его любимого книжного – смоленской «Кириллицы» – здесь не будет. Он решил только глянуть на новинки и, протиснувшись с извинениями к полкам, обнаружил, что наконец-то вышли «Великокняжеский коллаборационизм» Марии Джойс и «Ранняя история Российского государства. Опыт исследований жизни населения городов на Восточно-Европейской равнине» Ивана Крылова. Был тут и новый том «Истории России» академика Борлова.

Олег открыл книгу и понял, что Борлов, несмотря на свой 120-летний возраст, темпа не теряет и выполнит свое обещание к 2250 году довести повествование до современности. По крайней мере, всего за год Борлов справился с периодом от разложения советского режима до четвертой волны эмиграции.

Олег взял все три книги, оставил отпечаток пальца на сканирующей наклейке переплета («информация для службы доставки»), и книги уплыли в воронку под потолком. Продвигаясь к выходу мимо специальных секций «Психология», «Религия» и «Разведение бабочек», он едва не стал жертвой андроидов-смотрителей: покупателей здесь было мало, поэтому они ловили взглядом даже минимальный интерес в глазах посетителей. Олегу чуть было не продали самоучитель «Как решиться на исповедь и зачем она нужна».

Перед полками в разделе «Юриспруденция» он остановился сам. Над стеллажом с новинками висел портрет хорошего знакомого – адвоката Петра Ниссенбаума. Они сдружились в экспедиции во времена следствия по делу Дарьи Салтыковой, печально знаменитой Салтычихи, и священника Степана Петрова157157
  Салтыкова Дарья Николаевна (1730—1801) – русская помещица из богатого и влиятельного рода, осужденная за убийство 38 своих крепостных; множество других преступлений, документированных позднее хрономенталистами, осталось недоказанным. Обвинялась в смерти около 80 человек. Удавалось избежать ответственности благодаря взяткам, но двоим крестьянам удалось передать жалобу на Салтыкову вступившей на престол императрице Екатерине II, и следствие было назначено. Приговорена к пожизненному заключению в монастыре; Степан Петров, священник села Троицкое, прикрывавший убийства, осужден на каторгу.


[Закрыть]. Ниссенбаум должен был оценить обоснованность обвинений против них для Верховного суда, куда обратилась с заявлением о реабилитации «оболганной» Салтыковой Российская аристократическая лига, и Олег вызвался его сопровождать. Особых рисков эта экспедиция не несла, платили немного, но Олегу эта тема была интересна, и он воспользовался возможностью посмотреть на все самому.

В итоге заявление аристократов отклонили, а Ниссенбаум заинтересовался юридическими аспектами трансвременных перебросок. И теперь вот написал монографию на эту тему. Книга называлась «Право, которое всегда с тобой».

Олег раскрыл книгу и прочитал предисловие. Ниссенбаум писал, что путешествия во времени подняли не исследованную юридическую проблему – чем должны определяться права и ответственность тех, кто телепортируется в прошлое: законами, что действуют в эпохе отправки или прибытия? Как считать срок давности – от момента наступления события в каком-то тысяча лохматом году или с момента переброски?

Олегу стало интересно, он и открыл оглавление. «Так… Постановка проблемы… – читал он. – Законодательный опыт Шотландии… Устоявшаяся судебная практика…» Вдруг бросил монографию и поспешил из магазина.

Книга растерялась – на полку ее не вернули, но и ментального отказа от покупки она не почувствовала. Чуть позже андроид-смотритель, заметил ее парящей над полом. Открыта она была на главе «Правомочность монарха».

Олег уже сидел в кабине воздушного такси и заканчивал беседу с вызванным из киктопа изображением бородатого типа с хитрыми глазами. Поперек изображения на затененное лобовое стило кабины проецировалась приписка, давно сделанная Олегом: «Ниссенбаум. Аблокат. Обещал вернуть должок».

– Точно? – спросил Олег, намереваясь завершить контакт.

– У нас будут очень хорошие шансы, – ответил хитрый бородач.

Они попрощались, и Олег, чертыхнувшись, вызвал Квиру. Координаты она не прислала.

– Ой! – услышал он. – Сейчас. Извини.

Через несколько секунд пришло сообщение. Олегу надо было лететь в точку с координатами 56°57"31' северной широты и 36°25"58' восточной долготы. К письму прилагалось несколько панорамных видеограмм, которые могли помочь навигации. На одной Квира держала за руку Нормана. Андрей, Феликс и Шурик также стояли на пристани, был виден катер, а за их спиной, над водой, висела платформа с ярко-желтой инженерной техникой.

С платформы, на борту которой было написано «Диггеры. Кладбища, раскопки, путешествия к центру земли», эффектно спланировал человек в белом комбинезоне в сопровождении двух андроидов. На бейдже у него значилась фамилия Куорти.

– Можем начинать? – спросил он, когда обменялся со всеми рукопожатиями. – Честно говоря, у меня впервые такой заказ. Вы уверены, что мы не должны оповестить местные власти?

– Нет, – ответил Андрей. – Мы собственники, а территория общественная. Мы просто должны после выемки вернуть все в исходное состояние.

– Хорошо, – кивнул Куорти. Квира развернула из киктопа трехмерную проекцию озера и выделила красным точку на дне примерно в километре от берега.

– Вот здесь лежит наш груз, – сказала она. Потом поправилась: – Вернее, маяк, который оставили на месте закладки груза. Но мы почти уверены, что больших смещений не произошло.

– Проверим, – хмыкнул Куорти, перенес проекцию в свой киктоп, расчертил ее сеткой координат и показал андроидам. Они ее рассмотрели, кивнули друг другу, вернулись на платформу, и она заскользила прочь от берега. Люди прыгнули в катер, и Феликс, оказавшийся первым у штурвала, отправил его следом за платформой.

Достигнув нужного места, платформа остановилась, задвигались шесть металлических конструкций, напоминавшие башенные краны, изготовленные по типу конструктора, древней детской игрушки, – и разнообразных реечек с дырочками. «Краны» распрямились, будто до сих пор сидели на корточках, секунду-другую постояли на краю платформы на манер живых пловцов, примеряющихся нырнуть, потом скользнули в воду. Через несколько минут на поверхности воды появились громадные буи.

Феликс подвел катер к одному из них, а Норман закрепил швартовы.

– Есть периметр, – раздался голос Куорти. – Насосы.

Минут сорок ничего не менялось, только негромкий гул с глубины подтверждал: что-то происходит, да чайки решили убраться подальше. Наконец уровень воды внутри шестиугольника, ограниченного буями, стал понижаться.

– Ого! – удивился Феликс. – Мы воду выкачиваем? А как вниз?

Ответить Куорти не успел. Над озером появился и стал резко снижаться антиграт военного образца. А когда под ним появилась десантная капсула, начальник «Диггеров» взял Андрея за плечо и развернул к себе.

– Вы говорили мне, что ничего незаконного нет!

– Говорил. И подтверждаю, – ответил тот.

– Зачем тогда такие гости у нас?

Капсула между тем распалась, и над озером возник парашютист. У него был только скай-серф и небольшой рулежник. Это явно была не полиция. Полицейские всегда пикировали чуть ли не до самой земли и тормозили реактивной струей сжатого воздуха

– Это Олег, – сообщила Квира, нашедшая в рубке катера бинокль.

Да, это был Олег. Десантный антиграт, в порядке конверсии переделанный в воздушное такси, доставил его из Москвы к Оршинскому озеру за четверть часа.

– Знакомьтесь, мистер Куорти, – не без иронии проговорил Андрей, после того как Олег эффектно приземлился на нос катера. – Знакомьтесь… Князь Голицын, Олег Владимирович. Настоящий аристократ, бессребреник и само воплощение правды. У него сегодня были более важные дела, но и к нам он не опоздал.

– Такие же важные, – поправил его Олег, поднявшись на мостик катера и пожимая руку Куорти и всем остальным. – Но их действительно надо было пропустить вперед. И да, я не опоздал.

– Олег, спроси их, зачем надо воду откачивать и почему нельзя было с аквалангами, например, спуститься. А то мне не отвечают, – пожаловался Феликс.

Куорти запротестовал:

– Я просто не успел ответить! Ваш коллега… э… Ошеломил меня своим появлением.

Куорти принялся за объяснения. Опускаться с аквалангами, конечно можно, говорил он, но это долго, так как ил заставит работать на ощупь, а «доктор Сазонов настаивал на скорости». Поэтому используется другой способ: генераторы силового поля по периметру зоны поиска меняют вектор действия земного тяготения и преобразуют его в силу поверхностного натяжения, которая препятствует обратному движению водяного потока. Энергозатратная, конечно, технология, но обеспечивает высокую скорость процесса.

Феликс перегнулся через фальшборт, вглядываясь вниз, будто хотел разглядеть, как проявляется это самое поверхностное натяжение, использовать которое теперь можно благодаря открытию Юрия Савченко158158
  Савченко, Юрий Леонидович (род. 2197) – украинский ученый, доктор физико-математических наук, лауреат Нобелевской премии (2236). Преподает в Сорбонне, Киевском и Московском университетах.


[Закрыть], научившегося управлять гравитацией. Но ничего особенного видно не было: вода как вода, лишь только как будто отделенная от человеческого глаза тончайшей стенкой аквариума. Такой тонкой, почти незаметной.

Куорти между тем продолжал:

– Как только мы дойдем до придонных отложений, запустим другие насосы. Они будут собирать ил в отдельное хранилище, чтобы потом можно было вернуть его назад с минимальным беспокойством для экосистемы.

На последнем этапе, по его словам, в зону поиска будет закачан неон, чтобы блокировать доступ разрушающих веществ из атмосферы, как он выразился, «к вашему интересу».

На этом месте Феликс заявил, что ему все понятно, неясно только лишь, где скафандры, которые позволяют работать в неоне.

– Мы не будем туда опускаться, – ответил Куорти, повернулся в сторону платформы с техникой и сделал повелевающий жест пальцем. Немедленно над катером повисли три робокоптера, а к борту причалила аэрошлюпка.

Все перебрались на нее, на свободном месте Куорти подвесил проекцию, и начался медленный спуск. Аэрошлюпка скользила вниз вдоль водной стены, и можно было представить себя в громадном океанариуме. Рыбы на людей не реагировали, но заинтересовалась крупная выдра. Она сначала сопровождала аэрошлюпку, однако желание перекусить пересилило любопытство – и хищница поспешила за оказавшимся рядом лещом.

На глубине примерно трех метров людей обогнали робокоптеры, у одного из них в передних манипуляторах было устройство с маркировкой в виде человеческого черепа в красном треугольнике и надписью «Не попадать под облучение». И как только они оказались ниже аэрошлюпки, дно озера на проекции в радиусе нескольких десятков метров от маячка раскрасилось во все цвета радуги.

– Спектрофон у вас какой?? – спросил Андрей у Куорти.

– «Херцер энд Бош», – ответил тот.

– Не поддерживаете отечественного производителя, – усмехнулся Олег.

– Пусть цены не заламывают, – сказал Куорти. – Псковские хороши, но нет у них такой репутации, чтобы столько стоить.

Карта становилась все более детальной, и спектрофон начал выделять участки, где могли быть скопления золота и серебра

– Не верите в наш маяк? – спросил Андрей.

– Подстраховаться никогда не вредно, – сказал Куорти. – Но, судя по всему, здесь точно что-то лежит.

Спектрофон перестал сомневаться и уверенно оставил на карте только один участок, достойный внимания. Малиновая точка мерцала ровно в центре. Аэрошлюпка остановилась.

– Что ж, доктор Сазонов, на поверку ваша методика весьма хороша, – похвалил Куорти. – Сорок минут с начала операции. Великолепно!

Андрей коротко ответил «спасибо» и вопросительно посмотрел на «диггера»: а дальше-то что?

– Три минуты, – сказал Куорти. – Я все-таки сомневался и не стал сразу поднимать дирижабль…

– Дирижабль? – удивился Феликс.

– Да, – ответил Андрей. – Он сразу потащит все к Маше Джойс на анализ. Я договорился, чтобы они быстро…

И не договорил. Сверху что-то большое закрыло солнечный свет. Все подняли головы и увидели, как в днище гондолы снижающегося дирижабля открылся четырехстворчатый люк. Из него на тросе стала спускаться большая прозрачная сфера.

Она приблизилась к аэрошлюпке и замерла. Один из робокоптеров по команде Куорти подлетел к ней и запустил внутрь манипулятор. Он свободно прошел сквозь оболочку, раздался лишь тихий, похожий на всхлип звук.

– Вот так будем грузить, – прокомментировал Куорти.

– Что за материал? – поинтересовался Андрей.

– В принципе это обычный полипропилен, просто молекулярная структура модифицирована, чтобы обтекать металл, когда от манипулятора робокоптера приходит импульс на открытие или закрытие. Идеальная герметичность, – ответил «диггер» и, заметив, что Феликс потянулся к сфере рукой, добавил: – Только металл. Ничто другое не пройдет.

Робокоптер между тем доложил, что стерильность внутри сферы абсолютная, после чего Куорти отправил ее вниз.

– Мы можем ниже спуститься? – спросил Андрей.

– Нет, – покачал головой Куорти, – еще метр, и резко понизится концентрация кислорода. Опасно.

– Жалко, – заметил Феликс, – не видно ничего отсюда.

Куорти промолчал, подождал, пока датчики не покажут, что на дне осталось минимум ила, и дал робокоптерам команду отправляться туда. На их мордах появилась страдальческое выражение, как будто им было противно нырять в неон или вообще не хотелось работать.

Пробыли они внизу минут семь. На карте исчезли цвета, говорящие, что на дне есть металлы, а столбик на диаграмме, показывавшей вес груза в сфере, остановился у отметки 2250 килограммов, недалеко от красной линии «Перегруз».