Текст книги "С надеждой на смерть"

Они идут по коридору, но как только достигают лестницы, Уинфилд оборачивается и кивает:

– Молодчина, Дойл. Это был правильный выбор.

Дойл позволяет себе слегка улыбнуться удаляющейся спине начальницы. Кажется, сегодня все не так уж и дерьмово.

* * *

Адам Фаули

29 октября

12:30

У меня и вправду нет желания стоять так близко к Иэну Барнетсону. Даже другая сторона стола, и та слишком близко. Вряд ли это его вина. Вообще-то, он заслуживает похвалы за сообразительность. Иначе мы никогда не нашли бы все это. Но вонь – вонь невыносимая…

Куинн зажимает нос, и даже Гис, кажется, вот-вот блеванет, а вот Нину Мукерджи, похоже, вонь ничуть не беспокоит. Но полагаю, это потому, что жидкие экскременты – ее повседневная работа. И, в отличие от всех нас, на ней маска.

– Всё в удивительно хорошем состоянии, – говорит она, глядя на Барнетсона. – Учитывая, что рюкзак находился там больше недели.

Он кивает:

– Видно, хорошего качества, раз в него попало не так много дерьма… Мы внесли бумажник и все остальное в список вещдоков, но я подумал, что это лучше оставить вам.

Глаза Мукерджи мало что выдают за маской. Она кивает и тянется к пакетам с вещдоками.

* * *

Небольшой многоквартирный дом 1970-х годов на окраине Клейгейта. Красный кирпич, слишком маленькие окна. Балконы, которые говорят о людях внутри больше, чем данные переписи. Большой оранжевый мяч и трехколесный велосипед на одном балконе, разнообразные пластиковые горшки для растений вокруг садового стула на следующем, веревка для сушки белья на верхнем этаже, на перилах висит изодранный транспарант в поддержку членства в ЕС.

– Андреа Салливан живет в квартире номер три, – говорит констебль Томлинсон, – которая, по моим расчетам, находится на первом этаже.

– Да неужели, – бормочет его коллега.

– Да ладно тебе, Маллой, – говорит он не без раздражения в голосе, – в этом самый прикол нашей работы. Эта женщина, Роуэн, она во всех газетах.

«Возможно, – думает Маллой, шагая за ним к входу, – но, по-моему, шансы на то, что она на самом деле здесь, примерно равны нулю. Если она решила сделать ноги, ее уже давно здесь нет».

Они толкают тяжелую главную дверь – та с душераздирающим скрипом открывается – и идут по коридору к третьей двери. Латунный номер, табличка с надписью: «С рекламой и товарами не беспокоить». Изнутри не доносится ни единого звука.

Томлинсон стучит в дверь:

– Полиция Суррея, мисс Салливан. Пожалуйста, подойдите.

Они слышат голоса где-то над головой, звук шагов по бетонным ступенькам. Но ничего внутри.

Томлинсон повторяет попытку, уже громче. И вновь ничего. У Джули Маллой усталое лицо циника, который редко ошибается.

– Ладно, – говорит Томлинсон. – Оставайся здесь, а я проверю снаружи. Посмотрю, смогу ли найти ее машину.

* * *

Адам Фаули

29 октября

12:33

Нина Мукерджи вынимает два письма и кладет их на стол. Они испачканы и все еще слегка влажные, но оба читаемы. Одно представляет собой толстый тисненый лист бумаги для заметок, к верху которого прикреплены данные юриста: название фирмы и адрес в Нью-Йорке. Почерк на самом листе неровный и корявый, как будто это написано с нескольких попыток. Внизу одно слово: «Отец». Другое письмо тоже написано от руки, на дешевой линованной бумаге. И даже без стандартной формулировки вверху я знаю, откуда она. Я уже видел такую бумагу. Наклоняюсь, чтобы прочитать первое письмо, и жестом приглашаю Куинна и Гиса сделать то же самое. Через мгновение Куинн поднимает голову:

– Значит, социальный работник говорила правду.

Я киваю:

– Не то чтобы я в этом сомневался. У нее не было причин лгать.

Гис делает глубокий вдох:

– Но дело не только в этом, ведь так?

* * *

Дорогой Ноа!

Я оставил это у адвокатов, чтобы они передали тебе, когда меня не станет. Как только ты сможешь воспринимать это спокойно. Это строго между нами – тобой и мной. Мама должна остаться в неведении. Она ничего не сможет тебе сказать, и это только причинит ей боль.

Я расскажу тебе все, потому что ты заслуживаешь правды. Признаюсь: мне жаль, что я не сказал тебе этого раньше, пока не стало слишком поздно. Легкого способа сделать это не существует, так что я просто сразу скажу тебе чистую правду. Ты не наш ребенок. Ты сын – был сыном – женщины, которая не хотела тебя. Но все не так просто, как может показаться. Вполне возможно, что однажды ты точно узнаешь, кто она такая (у меня есть все основания опасаться этого, как ты, возможно, поймешь в будущем), и, если я не скажу тебе этого сейчас, ты не будешь знать, кому верить. Я не могу рисковать тем, чтобы ты обвинил свою мать – единственную мать, которая у тебя когда-либо была. Клянусь тебе, Ноа, она ничего не знала. Она просто пришла домой и нашла тебя там. Я наблюдал за ней: стоило ей увидеть тебя, как ее лицо изменилось: горе утраты сменилось любовью и исцелением, и с этого момента ты стал центром ее мира. И до сих пор остаешься им. Ты появился как чудо. Я не искал тебя, я не прикладывал усилий. Я лишь открыл дверь, и там был ты – замерзший и голодный, весь в грязи и опилках, пропахший мочой, и та женщина сказала: «Берите его», и я взял. Я не скажу тебе ее имени. Она сильно рисковала ради нас, ради тебя, и я не могу допустить, чтобы это вновь ее преследовало. Скажу лишь одно: я не спросил ее, откуда ты, а она сказала мне лишь то, что мы спасаем тебя. Учитывая твое состояние, я ей поверил. Я не знал, кто твоя родная мать – ни тогда, ни в течение многих лет потом. Знал лишь одно: тебя бросили, причем самым жестоким образом. К тому времени как все это выяснилось – кто твоя родная мать и что, по всей видимости, произошло, – ты уже был нашим маленьким мальчиком. Не ее, нашим. И когда ее посадили в тюрьму за убийство ребенка, я понял, что все было правильно.

Помни это, если она когда-нибудь придет искать тебя.

Помни.

Отец

* * *

– Кто ты и какого хрена делаешь?

Маллой поднимает глаза и почти теряет равновесие. Она наклонилась, пытаясь заглянуть в почтовый ящик: поза и так нелепая, а еще хуже, когда тебя застукали за этим.

Женщина, что смотрит на нее сверху вниз, коренастая, темноволосая, с короткой стрижкой, в грязных спортивных штанах и с пластиковой корзиной для белья под мышкой.

Маллой прочищает горло:

– Простите, мисс…

Глаза женщины превращаются в щелочки.

– Мисс Салливан. Андреа Салливан. Твоя очередь.

Маллой выпрямляется. Где, черт возьми, Томлинсон, когда он срочно нужен?

Она достает удостоверение:

– Констебль Джули Маллой, полиция Суррея. Мы разыскиваем Камиллу Роуэн.

Женщина выгибает бровь:

– И?.. При чем здесь я?

– Вы выпустили ее сегодня утром, так что вполне естественно…

– Вполне естественно, – саркастически отвечает Салливан и на миг умолкает. – Послушай, насколько я знаю, сегодня днем у нее встреча с сотрудником службы надзора. Что она делает до этого, меня не касается. Да и тебя тоже. Если только что-то не случилось…

– Ничего, – быстро отвечает Маллой. – Просто бюрократическая путаница. Кто-то, вероятно, забыл правильно оформить документы. Вы знаете, как это бывает.

Она закатывает глаза, и Салливан, похоже, слегка оттаивает.

– Еще бы мне не знать, я вот уже пятнадцать лет как на этой службе…

Маллой бросает взгляд через плечо Салливан. Пока что от Томлинсона ни слуху ни духу, будь он неладен. Сколько времени нужно, чтобы проверить гребаную парковку?

– Вы знаете, куда собиралась Роуэн, когда вышла из тюрьмы Хитсайд?

Салливан вздыхает:

– Слушай, тебе лучше войти. – Она прижимает корзину к бедру и роется в карманах спортивных штанов в поисках ключей. У нее три замка, так что это занимает некоторое время, но в конце концов они заходят в квартиру.

Салливан относит белье на крошечную кухню, затем возвращается в гостиную. Очевидно, она живет здесь недавно. К одной стене прислонены завернутые в пузырчатую пленку фотографии в рамках. Рядом стопка картонных коробок, помеченных большими буквами красным фломастером: гостиная, гостевая комната, спальня.

Она не предлагает Маллой сесть, поэтому они неловко стоят между мебелью, слегка вторгаясь в личное пространство друг друга. Маллой достает блокнот. Полезная вещь, чтобы занять руки, как она не раз обнаруживала в подобных ситуациях.

– Итак, когда вы завершали процедуру освобождения, мисс Роуэн не сказала, куда она направляется?

Раздается стук во входную дверь. Салливан идет открыть ее и возвращается с Томлинсоном. Тот ловит взгляд Маллой и коротко кивает.

– Это констебль Томлинсон, – бодро поясняет Маллой. – Он просто остался покурить на улице.

Томлинсон на миг как будто напуган, но затем смущенно улыбается:

– Все пытаюсь бросить эту чертову привычку…

Салливан сухо усмехается:

– Мы оба, приятель.

– Мисс Салливан говорит мне, что понятия не имеет, где может быть Камилла Роуэн, – продолжает Маллой.

– Понятно, – говорит Томлинсон. – Вы знаете, как она хотела добираться до своего общежития из Хитсайда? Автобусом? На такси?

– Как я уже сказала, без понятия.

– Вы, случайно, ее не подвозили? Учитывая, что вы ушли со смены ровно в то же время, что и она.

– Не знаю, каковы твои навыки чтения карт, приятель, но Доркинг мне явно не по пути. И в любом случае это строго против правил, даже если б я хотела. А я и не хотела.

– Вы не знаете, есть ли у нее доступ к какому-либо транспортному средству?

Салливан поднимает брови:

– Сомневаюсь, что ей хватит денег даже пожрать в забегаловке. – Она переводит взгляд с одного на другого: – У вас всё? Потому что, если всё, мне есть чем заняться.

– Конечно, – улыбается Маллой. – Похоже, это просто бюрократическая путаница. Извините, что побеспокоили вас.

Как только они выходят, Маллой быстро поворачивается к Томлинсону и понижает голос:

– Нам нужно срочно проверить автомобиль.

Томлинсон хмурится:

– На предмет чего? Ее машина все еще здесь.

– Ты не видел? Когда Салливан вернулась в квартиру, она несла корзину с бельем.

– И что?

– А вот что: не думаю, что она принесла ее с собой домой с работы, не так ли? На ней также не было пальто, и я не слышала, как открылась главная дверь. Я думаю, она была наверху…

– Мне кажется, она принесла это белье вниз, чтобы постирать его для кого-то еще. Кстати, вещи были похожи на старушечьи.

Томлинсон усмехается:

– Панталоны, что ли? Думаешь, соседка?

Маллой кивает:

– Скорее родственница. Салливан живет тут явно недавно. Возможно, ее мать уже жила в одной из квартир, и она просто переехала сюда, чтобы быть к ней поближе…

– И в таком случае, – медленно произносит Томлинсон, – возможно, у любимой старенькой мамочки тоже есть машина…

– Вот именно, – говорит Маллой. – Именно.

* * *

* * *

Адам Фаули

29 октября

12:40

– Ноа знал про Роуэн, – говорит Гислингхэм, глядя на письмо. – Он знал, что она сделала.

Я киваю:

– Он знал.

Куинн тихо присвистывает:

– Господи, и все эти годы она твердила, что не причиняла вреда ребенку…

– Так и есть. В том-то и дело. Строго говоря, это правда. Она его не убила и не причинила ему вреда. Просто бросила его.

– Ой, да ладно, – начинает Гис. – Ребенок, которому всего несколько часов от роду, брошенный посреди зимы в пакете?

– Пойми меня правильно… Я не говорю, что согласен, ни на секунду. Просто говорю, что так работает ее разум. Сколько раз мы видели ложь, которая в конце концов оказывалась на четверть правдой? И это еще одна такая ложь: «Я не причиняла вреда своему ребенку».

– Ну, не знаю…

Барнетсон отрывает взгляд от второго письма:

– Прочтите-ка вот это.

* * *

Отвечая на это письмо, пожалуйста, укажите на конверте:

Номер: A1667GHD

Имя: КАМИЛЛА РОУЭН

Отделение: ТЮРЬМА ХИТСАЙД C25

27.08.18

Дорогой Ноа!

Я знаю, что ты зол, я знаю, что ты думаешь, что я сделала что-то ужасное, но ты ошибаешься. Ты не знаешь, ты действительно не знаешь. Я хочу тебе рассказать, но это не то, что можно написать, особенно здесь. Ты даже не представляешь, как мне тяжело говорить об этом, думать об этом, даже спустя все эти годы. Ты спрашиваешь, почему я солгала. Тебе когда-нибудь приходило в голову, какой мучительной может быть правда? Как страшно мне было сказать ее кому-нибудь? Я была моложе, чем ты сейчас. Я была одна, надо мной надругался человек, который, по идее, должен был меня защищать. Этот человек сказал мне, что это «наш секрет» и что он убьет меня, если я когда-нибудь что-нибудь скажу. И я поверила ему. Как я могла не поверить? Прости, если тебя это злит, но таковы уж проблемы с правдой. Если ты хочешь узнать, что произошло, то спроси его, а не меня. Хотя он не тот человек, каким был раньше, и не только потому, что прошло много времени. Сегодня он болтается без дела, строя из себя этакого джентри…[46]46
  Джентри – многозначное слово. В широком конкретно-историческом смысле джентри в Англии – дворяне-землевладельцы, не принадлежащие к высшему слою аристократии; с оглядкой на этот смысл здесь так могут называть состоятельные семьи с повышенными социальными претензиями, живущие в сельских особняках. Без привязки к конкретно-историческому контексту этим словом часто обозначают просто различные элиты (в т. ч. североамериканскую колониальную – до отделения США от Британии), а также наиболее состоятельную часть среднего класса или совокупность представителей среднего класса с высокими культурными запросами (в последних двух смыслах слово хорошо знакомо всему англоязычному миру).


[Закрыть] Ах да, я забыла. У вас ведь такого дерьма нет, да? Поинтересуйся.

Ты прав, что не говоришь матери.

Время для этого еще настанет, но пока не нужно

* * *

– Подождите секунду, я записываю.

Хью Томлинсон записывает регистрационный номер, заканчивает разговор и вновь поворачивается к Маллой:

– Вы попали в самую точку… Последние десять лет миссис Норин Салливан живет наверху в этом доме. Недавно в связи с ухудшением зрения ее лишили водительских прав, но на данный момент она по-прежнему является зарегистрированным владельцем серого автомобиля «Воксхолл Нова».

Маллой, почти вопреки себе, чувствует небольшой прилив торжества.

– Я, пожалуй, загляну на парковку и поищу ту машину, хотя ее там, скорее всего, не будет.

– А я? – спрашивает Маллой, внезапно вновь ощутив себя бесполезной.

– Ты, – с улыбкой говорит Томлинсон, – вернешься и помешаешь Салливан предупредить ее подружку, что мы разыскиваем ее. А потом позвонишь инспектору полиции долины Темзы Адаму Фаули и скажешь ему, какая ты чертовски догадливая.

* * *

Адам Фаули

29 октября

12:45

– Она его подставила, – говорит Куинн. – «Прости, если это тебя злит», – ага, так я и поверил. Она отправила его, находящегося на взводе, прямиком к парочке параноидальных старых придурков, которые до чертиков боялись незваных гостей. И чтобы их найти, парню не нужна была никакая гребаная Регистрационная палата. Она все выложила ему на блюдечке с голубой каемочкой. «Болтается без дела[47]47
  В оригинале употреблено выражение swanning around, намекающее на фамилию Суонн.


[Закрыть], строя из себя этакого джентри», – она знала, что он догадается.

– На взводе был не только этот парень, – мрачно замечает Гис. – Она, как никто другой, знала про инцидент с ее отцом и оружием после суда. Вдобавок поезд опоздал, так что Суонны уже легли спать и наверняка переполошились еще больше. Бедолага, как же тебе не повезло…

Барнетсон качает головой:

– Я до сих пор не могу поверить, что она сделала это с собственным сыном.

Я поворачиваюсь к нему:

– У тебя есть другое объяснение? Она намеренно накалила обстановку, а затем рассказала ему, как найти ее родителей, точно зная, какие могут быть последствия.

– Она заботилась исключительно о своей заднице, – говорит Гис. – Думала, что выбросила ребенка на помойку двадцать лет назад. Как вдруг, ни с того ни с сего, он не просто оказывается жив, но и знает, что она сделала, и грозится заговорить. Ей пришлось его заткнуть.

– «Прав, что не говоришь матери», – какая злая ирония, – бормочет Куинн.

Гис поворачивается ко мне:

– И что теперь, босс? Надеюсь, мы не верим в эту чушь про то, что ее насиловал родной папаша?

– По ДНК мы знаем: он не был отцом ребенка, – говорю я. – Но даже без этого… Нет, не верим. Это просто очередная ее ложь – то, что она сделала, было настолько ужасно, что возможное оправдание должно было быть еще более ужасающим. Например, сказать, что ее насиловал родной отец. Это то единственное, что, вероятно, Ноа мог ей простить.

– И что нам теперь делать? Мы могли бы попытаться привлечь ее к ответственности, но какой в этом смысл? Вряд ли ее осудят, она уже отсидела пятнадцать лет.

– Не нашей голове об этом болеть. Мы задерживаем людей, совершивших преступление, независимо от того, какой срок они уже отбыли. Насколько я понимаю, теперь у нас есть довольно убедительные доказательства покушения на убийство, за которое Роуэн так и не предстала перед судом. Итак, мы находим ее, арестовываем, а дальше дело за Королевской прокурорской службой.

– Легче сказать, чем сделать, – говорит Куинн. – Учитывая то, что у нее была фора по времени, сейчас она может быть где угодно.

– Это да, но не будем опускать руки. Начнем с предупреждения всем портам…

У меня звонит телефон, номер незнакомый.

– Алло, это Адам Фаули?

Женский голос, сначала слегка запыхавшийся, но затем звонящая успокаивается.

– Понятно… Вы думаете, что они состояли в отношениях? Какой номер? – Я хватаю ручку. – Понял; а не могли бы вы описать эту надзирательницу? Да, кажется, я видел ее, когда мы были в Хитсайде… Попросите ее предъявить паспорт, а если она откажется или не сможет, получите ордер на обыск. Блестяще, спасибо. Хорошая работа. И держите меня в курсе.

Я кладу трубку и поворачиваюсь к остальным:

– Это Суррей. Похоже, у Роуэн была связь с одной из тюремных надзирательниц в Хитсайде, женщиной по имени Андреа Салливан…

– Скорее, Роуэн использовала ее, – бормочет Куинн.

– В любом случае эта женщина дежурила, когда сегодня утром Роуэн освободили. В Суррее почти уверены, что она ее подвезла. Точнее, не просто подвезла, но, вполне возможно, отдала ей свой автомобиль. – Я вырываю лист и протягиваю его Гису: – Серый «Воксхолл Нова». Большая просьба: немедленно предупредите об этом все посты дорожной полиции.

– Слушаюсь, босс.

Он уже уходит, но я окликаю его:

– А что касается предупреждения всем портам, то добавьте туда имя Салливан. – Он вопросительно смотрит на меня. – Думаю, надзирательница дала Роуэн не просто машину. Возможно, она дала ей новую личность.

* * *

Когда-то она любила водить машину. Забавно, как легко возвращается этот навык, даже спустя столько лет… На улице холодно, но она все равно опускает окно, чтобы ветер дул ей в лицо. Этого ощущения у нее не было давно. Она смотрит в зеркало заднего обзора, но дорога позади пуста. По крайней мере, насколько она может видеть, на хвосте у нее никто не висит. Она проводит рукой по волосам – Салливан неплохо ее подстригла, учитывая, что у нее были только кухонные ножницы. Что ж, можно походить и с короткой стрижкой. Главное – быть блондинкой. Впрочем, спешить некуда, у нее будет время принять решение по таким вещам. Она снова проверяет телефон, но после последнего сообщения новых нет. Ко всем этим новшествам нужно привыкнуть, но Салливан показала ей, как пользоваться «Вотсаппом» («используй только его, ничего больше – он зашифрован»), и создала для нее адрес электронной почты. Вообще-то, она сделала все, что обещала: полный бак бензина, пакет с едой на заднем сиденье, чемодан с одеждой в багажнике. Все, что нужно на первое время. Определенно, этого достаточно, чтобы привести ее туда, куда она едет, даже если она вынуждена ездить чертовски скучными дорогами, чтобы оставаться незамеченной. Ладно, какая разница… Она все равно доберется с хорошим запасом времени, и после этого ни один коп не сможет выследить ее, даже если они просекут, что произошло. О том, чтобы не просекла Салливан, она тоже позаботилась. Да, та помогла ей и все такое прочее, да, она не смогла бы провернуть это дельце без ее помощи, но меньше всего ей нужно, чтобы она прилипла, как плохой костюм в дождь. Да и в постели она так себе. В любом случае это должен быть полный разрыв с прошлым – шанс навсегда избавиться от Камиллы Роуэн и стать кем-то другим. Похудеть на несколько фунтов, купить новый паспорт, начать новую жизнь… И никакого риска, что прошлое настигнет ее. Только не в этой жизни.

…Сначала она подумала, что это просто очередной аферист, что он прикидывается ее давно потерянным ребенком, – за эти годы она получила горы подобного дерьма. И давайте посмотрим правде в глаза: каковы были шансы, что этот ребенок окажется в гребаном Нью-Йорке? Она выбросила письмо, решив – как оказалось, ошибочно, – что он махнет рукой на это дело. Вот только он этого не сделал. Он был упрям и настоял на своем. Да, теперь она знает, откуда он это взял. Но даже в том последнем письме, практически с откровенной угрозой, не было ничего, что доказывало бы его правоту. Так почему бы не свалить его на ее гребаных родителей? Пусть разбираются. После того, как они с ней обошлись, они заслужили все то, что получили. По крайней мере, так она давно решила. И если страсти слегка накалились, что ж, вряд ли это ее вина, не так ли? Начать с того, что она не причиняла вреда этому ребенку тогда, не причинила и сейчас.

И вот теперь она свободна и чиста – и не оглядывается назад. Салливан сказала, что, поскольку она уже отмотала пятнаху, будет трудно отправить ее обратно. Возможно, она права. А может, и нет… На хрена рисковать?

Она тянется к радиоприемнику и включает его. Это одна из станций с ностальгической музыкой 1980-х годов. Она увеличивает громкость и весело подпевает последние несколько строк Sisters are Doin, It for Themselves, а затем звучит следующая песня, и она внезапно громко смеется и ставит ее на полную катушку.

 
В твоих глазах всегда любовь.
И если б я поверил в твою ложь…[48]48
  Отрывок из текста песни Karma Chameleon.


[Закрыть]
 

* * *

Адам Фаули

29 октября

14:15

– Что говорит Салливан?

На другом конце линии слышен треск.

– Ничего особенного. Удивляться нечему.

Суррей явно мобилизовал силы: полицейский, с которым я сейчас разговариваю, – еще один инспектор.

– Она не может предъявить паспорт, но утверждает, что, должно быть, он потерялся при переезде.

– Она сообщала о его потере?

– Нет, – говорит он, – но поскольку она еще не распаковала и половину своих коробок, будет трудно предъявить ей это обвинение. И, прежде чем вы спросите, у меня сейчас двое полицейских изучают эти коробки. Там также трудится команда криминалистов. Но их задачу усложняет раздражительная старушка, которая каждые пять минут пристает к ним по поводу ее белья.

– Значит, они ничего не нашли?

– Нет; по крайней мере, ничего, что связывало бы Салливан с Роуэн. Если они общаются текстовыми сообщениями, то не по ее основному телефону. А если есть еще один, который мы еще не нашли, мы, по крайней мере, знаем, что Салливан не пользуемся им там, где она сейчас, то есть в элмбриджской кутузке.

– Вы проверили финансы Салливан? Если Роуэн попытается выбраться из страны…

– Мы как раз этим занимаемся, – отвечает мой собеседник не без раздражения; думаю, я не могу его в этом винить. – Послушайте, может, мы и не Лондон, но делали подобные вещи и раньше. И будьте уверены: если мы что-то найдем, вы узнаете это первыми.

* * *

Отправлено: Пн 29.10.2018, 16:13 Важность: высокая

От кого: [email protected]

Кому: [email protected]

Тема: Камилла Роуэн – КОНФИДЕНЦИАЛЬНО

У нас только что состоялось совещание, призванное рассмотреть ваши новые улики, и я согласен с тем, что необходимо дать обоснование повторному аресту. Вопрос, разумеется, в том, соответствует ли уголовное преследование за покушение на убийство общественным интересам, учитывая, что Роуэн уже отсидела пятнадцать лет. Однако первоначальный минимальный срок, рекомендованный судьей, составлял семнадцать лет, которые она явно не отбыла. Причиной досрочного освобождения стал факт обнаружения ее ребенка, что аннулировало первоначальное обвинение в убийстве. Если общественность узнает, что Роуэн на самом деле сделала с ребенком, вероятно, можно ожидать всплеска негативной реакции общества, сопровождаемой призывами (компетентными и нет) лишить ее свободы и отправить отбывать, по крайней мере, оставшуюся часть рекомендованного ей минимального срока. Принимая во внимание все эти факторы, мы считаем, что должно быть повторное обращение в КПУД, а пока Роуэн должна быть арестована и возвращена под стражу: она вопиющим образом нарушила условия своего УДО, не явившись на встречу с сотрудником службы надзора. Пожалуйста, не стесняйтесь обращаться к нам, если у вас возникнут дополнительные вопросы.

С уважением,

Ники

* * *

Адам Фаули

29 октября

17:10

Инспектор из Суррея звонит мне в пять. Сказанное им вряд ли можно назвать «новостью», но и этого достаточно, чтобы заставить меня встать на ноги и пойти и рассказать всем. Оно даже к лучшему, если честно, потому что я сижу за этим чертовым столом уже три часа. По большому счету атмосфера в главном офисе не намного живее. Если начертить график общего настроения с тех пор, как мы поняли, что Роуэн ускользнула от нас, это будет прямая линия вниз.

– Послушайте все, – говорю я, слегка повышая голос, – мне только что позвонил инспектор О’Нил из полиции Суррея. Команда, которая искала паспорт Салливан, также заметила на кухонном полу несколько прядей обрезанных волос, так что, похоже, мы были правы в том, что Роуэн изменила свою внешность, чтобы больше походить на Салливан. – Я обвожу взглядом комнату: – Предполагаю, что ни Роуэн, ни «Новы» до сих пор нет?

Бакстер качает головой:

– Распознавание автомобильных номеров ничего не дает. Вероятно, она избегает автомагистралей. Не помогает и то, что мы понятия не имеем, куда она могла направиться.

– Туннель под Ла-Маншем, пожалуй, наиболее вероятный вариант? – говорит Картер.

– Но и наиболее очевидный, – отвечает Гис. – И если мы что-то и узнали об этой женщине, так это то, что ее не стоит недооценивать.

Воцаряется молчание. Эв откидывается на спинку стула:

– Думаю, мы упустили ее, босс. Похоже, так или иначе, она улизнула из страны.

Я пожимаю плечами:

– Возможно. Но, может быть, они это предвидели и всё спланировали. В конце концов, у них было достаточно времени, и, в отличие от Роуэн, Салливан была на свободе и могла делать все, что ей заблагорассудится. Возможно, она устроила так, чтобы Роуэн залегла на дно – где-нибудь затаилась, пока все не уляжется.

Куинн хмурится:

– А тем временем у нее есть новое удостоверение личности, новая машина…

– Я знаю. Но все это стоит денег. Нам остается надеяться, что Суррей найдет что-нибудь в финансовых делах Салливан.

– Пока же они не нашли ничего, – бурчит Бакстер.

– Нет. Но у нее могут быть и другие счета, о которых нам ничего не известно.

– Вообще-то, – начинает Хлоя Сарджент, – я уже думала об этом…

Она умолкает. Все смотрят в ее сторону.

– Продолжай, – говорит Хансен.

– Если Салливан присматривает за своей матерью – стирает ее белье и все такое, – возможно, она также распоряжается и ее деньгами? У нее даже может быть доверенность… Вот, например, когда моя бабушка…

– Возможно. Давайте посмотрим, вдруг что-то найдется на счетах ее матери. И убедимся, что Суррей в курсе… Нам незачем понапрасну их злить. – Хлоя одновременно кивает, краснеет и делает пометку в блокноте. – И да: молодец, Сарджент. Молодец.

Выходя, я поворачиваюсь у двери. Гис делает большое дело, на глазах у всех хлопнув Хлою по спине. Он тоже молодец.

* * *

Расшифровка звонка 101[49]49
  101 – номер британской полиции, по которому следует звонить в тех случаях, когда речь не идет о совершении преступления или непосредственной опасности для чьей-либо жизни.


[Закрыть]

Полиция Эссекса

29.10.2018, 18:52:08

Оператор: Полиция Эссекса, чем могу вам помочь?

Звонящий: Горит машина.

Оператор: Кто-нибудь в опасности?

Звонящий: Нет, она на пустыре, явно брошена. Никого там не вижу. Но это уже третий раз за месяц, и наш муниципалитет велел нам сообщать о таких случаях…

Оператор: А вы где?

Звонящий: Бромнесс, рядом с главной дорогой.

Оператор: И это пустырь, говорите?

Звонящий: Подростки угоняют машины и ездят туда на покатушки. Это место – чертово бельмо на глазу.

Оператор: Я кого-нибудь пришлю. Пожалуйста, не подвергайте себя риску и ни с кем не вступайте в конфликт.

Звонящий: В конфликт? Этих охламонов уже давно нет.

Оператор: Если вы подождете, я на всякий случай дам вам регистрационный номер вашего звонка.

* * *

Адам Фаули

29 октября

19:40

– Вы получили письмо? – Я разговариваю по телефону с инспектором О’Нилом, практикуя то, что проповедую. – Это банковская выписка ее матери.

– Как раз ее открываю.

В основном это обычные текущие расходы: покупки, телефон, коммунальные платежи, газ, электричество. Доходы похожи на пенсионные выплаты. Одни и те же вещи, неделя за неделей. Но вдруг три дня назад денежный депозит, а сразу после этого исходящий платеж на точно такую же сумму. Электронный перевод фирме «Уютные сельские домики».

– Ну и что? – говорит О’Нил. – Она нашла для Роуэн жилье?

– Домик недалеко от Плимута. Вы, пожалуй, оце́ните его описание: «Недавно отремонтированный дом на одном из самых живописных участков побережья Девона, в идиллической бухте Блафф».

Я слышу, как он вздыхает:

– Они водят нас за нос.

– Не сомневаюсь. Коттедж принадлежит соседнему пабу. Кстати, он называется «Дикий гусь». Мой сержант посмеялся над совпадением[50]50
  Английская идиома «охота на дикого гуся», означает «пустая трата времени», «сизифов труд».


[Закрыть].

Ну-ну, совпадение, как же… Я помню, как Леонора Стэнифорт в том сериале «Нетфликса» говорила, что именно Роуэн придумала «хамелеонов», что она «всегда была изобретательна по части таких вещей». На том и на этом одни и те же высокомерные маленькие отпечатки пальцев.

О’Нил снова вздыхает, а затем, к моему удивлению, неожиданно смеется.

– Да, ей не откажешь в чувстве юмора. Черт, вот это хохма…

Только вот мне не смешно. Я заканчиваю разговор и встаю. Время сменить обстановку. А еще лучше – пропустить пинту пива.

* * *

* * *

Адам Фаули

30 октября

01:28

Вставать к ребенку довольно тяжело. Я определенно слишком стар, чтобы не спать всю ночь. Должно быть, я задремал, потому что, когда открывается дверь, я резко просыпаюсь.

Это Гис. Он улыбается, когда видит меня:

– Извини.

Я сажусь.

– Не надо извиняться. Мне не следовало спать. – Смотрю на часы: – Черт, неужели уже так поздно? Почему ты все еще здесь?

Я думал, он ушел домой, как и все остальные. Никто из них не хотел сдаться первым – по крайней мере, передо мной. Но когда я прослушал последнее голосовое сообщение от О’Нила, я решил, что с них довольно, и велел им пойти домой и поспать.

– Просто я кое-что проверял, – говорит Гис и делает шаг ближе. – И кое-что нашел.

– Давай, сделай мой день.

– Я нашел машину. Точнее, нашла полиция Эссекса. Похоже, Роуэн бросила ее, а какие-то местные бездельники прокатились на ней, а потом сожгли.

– Эссекса? Что она там делала? Мне казалось, пункт проката находился в Плимуте?

– Так и есть. Машина оказалась настолько далеко в противоположном направлении, насколько то возможно без риска свалиться в море. Какой-то Бромнесс… Никогда про такой не слышал.

Я вздыхаю. Роуэн, похоже, опять взялась за свое.

– А в Эссексе уверены, что это та машина?

Гис кивает:

– Я только что разговаривал с одной из их полицейских, и она сказала, что у них там просто лавина угонов. Ну, ты знаешь, как это бывает… Пустырь находится в стороне от проторенной дороги, и разные лоботрясы слетаются на него, как осы на варенье. И, как мы оба знаем, взломать эти старые колымаги пара пустяков. – Он криво улыбается: – Мы должны поблагодарить старую миссис Салливан за ее дерьмовый вкус к автомобилям.

Я киваю:

– Ну, хоть в чем-то впервые повезло…