Текст книги "С надеждой на смерть"

Он открывает дверь – навстречу музыке и запахам еды. Мейзи стоит на другой стороне просторной кухни-гостиной и накрывает на стол.

– Привет, – говорит она, улыбаясь. – Ты в порядке?

Куинн бросает шарф и планшет на столик и падает на диван.

– Да, неплохо. Я бы даже сказал, весьма.

– Какая она… Роуэн?

Он морщится:

– Дура с каменным лицом.

Мейзи пожимает плечами:

– Как-никак пятнадцать лет за решеткой и все такое…

– Да, Фаули сказал то же самое.

– Так она что-нибудь рассказала?

Куинн качает головой:

– Нет. Ничего такого, чего не говорила раньше, это точно. А вот Мелисса Резерфорд – это совершенно другая песня.

Мейзи на мгновение замирает на месте.

– Ты и с ней тоже говорил?

Он начинает снимать туфли.

– Да, это было почти рядом, поэтому Фаули решил заехать туда на обратном пути. И, подозреваю, очень рад, что сделал это.

Он улыбается ей и подвешивает приманку. Она в ответ корчит ему гримасу.

– Давай… Выкладывай.

– Признаю, ты была права. Она сошлась с женщиной.

Мейзи делает большие глаза:

– Я знала… Я же говорила тебе… Эта женщина, Леонора, так сказала о них… Я знала, что там что-то нечисто…

Теперь Куинн улыбается от уха до уха:

– Да, сто очков тебе. Фаули вообще не улавливал, пока я не спросил ее в лоб. Думаю, он был сражен наповал.

Она опускает взгляд, чтобы скрыть улыбку. Ее не удивляет, что Куинн присвоил себе ее догадку, но в принципе ей все равно. Ей плевать, произведет ли это впечатление на Фаули, но Мейзи точно знает: для Куинна это важно. Гораздо больше, чем он готов признать даже самому себе.

Куинн ослабляет узел галстука.

– Так что сегодня на ужин?

* * *

Когда Брэдли Картер проснулся на следующее утро, ему потребовалось несколько секунд, чтобы понять, где он находится. Свет падал не с той стороны, простыни оказались чужими. Не его кровать в родительском доме в Марстоне (он старался никому на работе не рассказывать, что до сих пор живет с родителями), а убогая комнатенка на верхнем этаже в убогом – ровно настолько, насколько он сразу подумал, – отельчике «Парк-Вью». Но переночевать за тридцать фунтов и в самом деле дешевле, чем дважды мотаться на поезде туда и обратно. Поэтому Картер помылся у раковины и провел ночь на кровати с комковатым матрасом, с привинченным к стене телевизором и без вай-фая. Деморализующее начало того, что, без сомнения, станет еще более деморализующим днем. Раздраженно оттолкнув пакетик растворимого кофе и порцию ультрапастеризованного молока, он шагает вниз по лестнице, минуя у стойки регистрации парочку китайских туристов, которые спрашивают, как добраться до Букингемского дворца. Останавливается на крыльце, оценивая различные варианты, где ему выпить кофе. В это время утром приходится выбирать между качеством и удобством, но с учетом погоды близость кофейни, скорее всего, главнее. Начинается мелкий противный дождь, такой, что кажется сущей ерундой, пока вы не пробыли под ним час и не поняли, что промокли до нитки. Картер проверяет мобильник на наличие сообщений, затем поднимает воротник пальто и направляется по улице к главной дороге.

* * *

Офис на удивление пуст. Картер в Лондоне, Эв и Хансен едут на беседу с Леонорой Стэнифорт, которая состоится в ее доме в Котсуолдсе, а Фаули и Куинн уже на полпути к штаб-квартире полиции Южной Мерсии, где их, вероятно, ждет неприятная встреча. В результате Бакстер остается за главного, а Хлоя Сарджент – на побегушках, будет ходить за кофе. А ему нужен весь кофеин, какой только он сможет достать: Южной Мерсии потребовалось полгода, чтобы собрать воедино базу данных, которая сейчас перед ним, и ему повезет, если у него будет столько же времени, чтобы продраться через все это. В общем, придется попотеть! Он придвигает стул чуть ближе к столу и открывает первый файл.

ГЕНЕРАЛЬНАЯ

РЕГИСТРАЦИОННАЯ СЛУЖБА

РЕГИСТРАЦИЯ РОЖДЕНИЙ

В АНГЛИИ И УЭЛЬСЕ

1997

* * *

Хотя она знала, что они приедут, открывая дверь, Леонора все равно выглядит встревоженной.

– Это ведь из-за Кэм? Вы нашли ее сына?

Ей звонила Мелисса. Ту попросили никому ничего не говорить, но она явно сделала исключение для своей бывшей одноклассницы. Эв натягивает на лицо маску «только без паники», которой она стала пользоваться, еще будучи простой патрульной, и с тех пор это бесценная часть ее стандартной полицейской экипировки. Вместе с бумажными носовыми платками, коробочкой мятных конфет и неиссякаемым терпением.

– Доброе утро, миссис Невилл. Детектив-констебль Верити Эверетт, детектив-констебль Томас Хансен, полиция долины Темзы. Мы можем войти?

Сейчас она выглядит смущенной.

– Да, да, конечно, извините. Просто это так неожиданно…

– Не волнуйтесь, я все понимаю. Это должно быть для вас шоком.

Они следуют за ней по коридору на ту же кухню, которую Эв помнит по сериалу на «Нетфликсе», хотя с тех пор ее заново покрасили, а многочисленные безделушки расставлены более небрежно, чем в телешоу.

Леонора какое-то время суетится с кофе, но они не против подождать: пусть стресс уляжется, и они получат от нее больше.

– Итак, миссис Невилл, – говорит Эв, когда они наконец усаживаются за стол. – Вы, очевидно, знаете, почему мы здесь. Можете ли вы рассказать нам что-то такое, что, возможно, не приходило вам в голову раньше?

Хозяйка дома обхватывает ладонями чашку.

– Я все думала и думала с тех пор, как позвонила Мел, и просто ничего не могу вспомнить, – говорит она и поднимает руки. – Извините.

– Не торопитесь, миссис Невилл…

– Зовите меня Леонора. «Миссис Невилл» напоминает мне о свекрови.

– Хорошо, Леонора, как я уже сказала, не торопитесь; вы можете знать больше, чем думаете.

Воцаряется тишина, лишь тикают старые напольные часы в углу. Они такие высокие, что пришлось удалить часть потолка.

– Я уверена, вы понимаете, что наша первоочередная задача – выяснить, где сын мисс Роуэн был все эти годы; и, к сожалению, у нас нет никаких документов…

– Да, – быстро говорит она. – Мел говорила мне.

– Итак, мы исходим из того, что мисс Роуэн говорила правду и фактически передала ребенка его отцу. Вы общались с ней с тех пор, как она попала в тюрьму?

Невилл качает головой:

– Нет. Только не это.

Очередь Хансена:

– Можете рассказать нам что-нибудь о парнях, с которыми она тогда встречалась?

Леонора бросает на него безнадежный взгляд:

– Я прошла через все это много лет назад, когда ее арестовали. Я рассказала другим полицейским все, что знала. Я ничего не знала про этого Тима, или Тома, или как его там. Она никогда не упоминала его при мне.

Хансен открывает блокнот.

– Но примерно в то время у нее был бойфренд?

Женщина снова вертит чашку в руках; она до сих пор не сделала ни глотка.

– Питер Андерсон, но он ни при чем.

Эверетт кивает:

– Я так понимаю, они начали встречаться только через несколько недель после того, как она, по всей видимости, забеременела.

– И он определенно не забирал ребенка. Он отдыхал с семьей. Они доказали это в суде.

– Вы всё еще общаетесь?

Леонора недовольно морщится:

– Изредка. Поздравляем друг друга с Рождеством и все такое прочее.

– Не могли бы вы, прежде чем мы уйдем, дать детективу-констеблю Хансену его адрес?

На мгновение в ее глазах мелькает тревога.

– Это где-то в Дамфрисе. Послушайте, это действительно был не он. Честное слово, я бы знала. У него две дочери…

– Он вне подозрений, – спешит заверить ее Эв. – Нам просто нужно исключить его из списка. Раньше, когда ребенок только исчез, мы не могли исключить никого, ведь у нас не было его ДНК, но теперь есть. Вообще-то, это в интересах мистера Андерсона. Это позволило бы ему раз и навсегда подвести черту подо всей этой историей.

Она опускает взгляд:

– Хорошо. Просто я не хочу, чтобы он думал, будто я его в это впутала.

– Это понятно. Но мы бы предпочли, чтобы вы не говорили с ним об этом, пока у нас не будет возможности поговорить с ним самим.

Леонора все еще смотрит в свой кофе.

– Хорошо, – наконец говорит она. – Хорошо.

– Итак, – говорит Хансен, – кроме Питера Андерсона, были ли другие бойфренды, которых вы можете вспомнить?

– Я сказала все это в первый раз. Было несколько парней, которые ей нравились, но ни одного из них я бы не назвала бойфрендом.

Хансен сверяется со своими записями:

– Маркус Кроутер и Джейми Фокс?

– Да, она знала их обоих.

– Как вы думаете, возможно ли, – говорит Эв, – что один из них мог стать отцом ее второго ребенка?

Невилл пожимает плечами:

– Вам виднее. Мать Камиллы держала ее в узде. Она всегда должна была возвращаться домой к одиннадцати. Возможностей было немного.

– По этой причине ей наверняка было трудно уйти, когда начались роды…

Она прищуривается; ей понятно, к чему клонит Эв.

– Второй раз случился, когда мы были на хоккее. Это была последняя ночь – как раз перед Рождеством; все ушли. Было легко ускользнуть.

– Где, по мнению ее матери, она была?

Леонора пожимает плечами:

– Спросите ее сами. Наверное, она думала, что это просто ночевка с командой или что-то в этом роде…

– А первый ребенок… Как насчет того, когда у нее начались схватки?

Она вздыхает:

– Да, я солгала ради нее тогда. Сказала ее матери, что она гостит у меня. Вы в курсе. Послушайте, я была совсем ребенком. Я думала, что она просто хочет оттянуться в пабе; я понятия не имела, что происходит на самом деле…

– Всё в порядке, миссис Нев… Леонора, я вас ни в чем не обвиняю.

– Простите, я знаю. Но это был какой-то кошмар – меня допрашивали снова и снова, а потом этот ужасный прокурор пытался заставить меня признать, что я что-то знала об этом ребенке, хотя я ничего не знала, а потом все попало в чертовы газеты…

Она готова сорваться на крик.

– Как я уже сказала, – спешит успокоить ее Эв, – мы просто пытаемся выяснить, что произошло. Вот и всё.

Леонора подносит чашку к губам. Она слегка дрожит и плотнее натягивает на плечи кардиган.

Хансен достает из кармана распечатку кадра с камеры видеонаблюдения и кладет ее на стол между ними.

– Это тот самый человек, – говорит он. – Тот, кого мы считаем сыном Камиллы.

Она колеблется, затем протягивает руку и пододвигает фотографию ближе.

– Снимок не очень четкий…

– Боюсь, это все, что у нас есть.

Молчание. Леонора смотрит на фото.

– Мы надеялись, что он может быть похож на кого-то, кого вы знали тогда…

Она медленно качает головой:

– Нет, боюсь, что нет. Он и на Кэм не похож.

* * *

Адам Фаули

25 октября

10:30

Я никогда не был в штаб-квартире полиции Южной Мерсии. Будь это так, я бы точно ее запомнил. Здание похоже на футбольный стадион – обтекаемые линии, стеклянные стены… И почти все вокруг голубое – масса жизнерадостного, позитивного, делового голубого цвета.

Мы паркуемся в зоне для посетителей и направляемся к стойке регистрации. Это больше похоже на отель или частную клинику, чем на отделение полиции. Тут есть даже диваны. С подушками.

Мы прибыли вовремя, нас ждут, но и заставляют ждать. Куинн сидит и возится со своим телефоном, каждые несколько минут ворчит и смотрит на часы. Я его понимаю. У меня был случай, когда дело двадцатилетней давности восстало из мертвых и, так сказать, укусило меня за задницу.

Примерно через десять минут появляется бодрая молодая женщина-полицейский и ведет нас наверх, по пути собирая заказы на кофе. Судя по списку опций, их кофемашина гораздо навороченнее нашей. У Кирни большой кабинет на третьем этаже, с панорамным окном, приличным компьютером и набором кресел вокруг маленького столика. Я вдруг понимаю, что где-то на задворках разума всплыла мысль: а нет ли у них тут вакансий?

– Адам Фаули? – говорит он, вставая со стула и делая шаг мне навстречу. – Лоуренс Кирни.

Он старше меня, на вид ему лет пятьдесят; коротко подстриженные густые седые волосы, усы чуть темнее, пара пронзительно-голубых глаз.

– Садитесь.

Я позволяю ему выбрать стул, а потом сажусь на свой. Замечаю, что, прежде чем сесть, Кирни подтягивает брюки в коленях. Все ясно, старая школа.

– Итак, – говорит он, – я понимаю, что дело Камиллы Роуэн вновь подняло свою уродливую голову.

– Боюсь, да, сэр. Подозреваю, это последнее, что нужно любому из нас.

– Отлично вас понимаю.

– Надеюсь, что мы сможем проделать всё максимально безболезненно, но…

Кирни отмахивается:

– Я знаю, как это работает. – Нет, он не добавил «парниша», но это вполне возможно. – Вы будете повсюду рыскать, заглядывать в каждую щель, мешать нам, портить кровь порядочным, трудолюбивым полицейским – и в конце концов всё угробите.

– Это не входит в наши намерения, сэр.

Дверь открывается, и входит молодая женщина-полицейский с подносом. Пока она возится с чашками, возникает спасительная пауза, и к тому моменту, когда она уходит, Кирни, похоже, частично обретает самообладание.

– И что дальше?

– У нас уже есть материалы дела, сэр, и мы будем повторно допрашивать ключевых свидетелей, включая родителей. Хотя это осложняется тем фактом, что оба они сейчас под арестом.

– Слыхал. Как вы думаете, они знали, что он их внук?

– Решительно заявляют, что нет.

– Вы им верите?

– Скажем так, на это есть присяжные.

Пауза.

– Ах да, инспектор Галлахер просила меня напомнить вам о ней.

Кирни улыбается:

– Рут – прекрасный офицер. Я знал, что она далеко пойдет.

– Полностью с вами согласен, сэр. Нам повезло, что она у нас.

Вижу, как Куинн закатывает глаза, но, к счастью, Кирни его не видит.

– Так что вам от меня нужно?

– Если у вас сейчас есть время, я хотел бы поговорить с вами об этом деле. Я также хотел бы, чтобы сержант Куинн имел возможность обращаться за информацией к тем полицейским, которые сыграли значимую роль в расследовании, как к действующим, так и тем, что уже в отставке.

Кирни поворачивается к нему:

– Вам придется накручивать километраж.

Куинн пожимает плечами:

– Вообще не проблема.

Кирни слегка напрягается, и я одариваю Куинна колючим взглядом. Тот краснеет, слегка.

– Я не возражаю. Мне нравится водить. Сэр.

Кирни тяжело встает и подходит к своему столу. А когда возвращается, протягивает Куинну лист бумаги. Он точно знал, что нам нужно, и заранее подготовился. Как и я сам сделал бы на его месте.

– Это те люди, которые вам нужны. Начните с Мика Хейверса. Сейчас он на пенсии, но живет поблизости, так что я попросил его заглянуть сегодня… Подумал, может, вы захотите с ним поговорить. Он ждет в конференц-зале внизу.

Черт побери, у них есть даже конференц-залы…

Раздается стук в дверь, и внутрь заглядывает женщина-констебль. Это явно сигнал для Куинна, что ему пора. Он встает, кивает мне и уходит. Дверь медленно и бесшумно закрывается, и Кирни поворачивается ко мне:

– Так. Приступим к делу, ладно?

* * *

– Два кусочка сахара, да? – уточняет Хлоя Сарджент, ставя чашку на стол Бакстера. – Кстати, в автомате закончился «Твикс», так что я взяла вам «Сникерс». – Она нервно усмехается: – Надеюсь, у вас нет аллергии на орехи.

– Спасибо, – бормочет Бакстер, едва поднимая взгляд. – Теперь я ваш должник.

Он смотрит так пристально, что не замечает, что спустя пять минут Хлоя все еще там, стоит, заглядывая ему через плечо. На этот раз он поворачивается к ней:

– Извините, у вас что-то еще?

Она краснеет:

– Мне просто было интересно, чем вы занимаетесь.

Бакстер в упор смотрит на нее:

– Большинство людей избегают подобных вещей.

Она пытается выдавить улыбку:

– Детектив-констебль Хансен говорил о цифровой криминалистике, и мне было интересно, что это значит. На примере реального дела.

Он вопросительно поднимает брови:

– Вот как? Ну, это наша первая попытка…

– Так я могу посмотреть? Вы не против?

Бакстер кивает:

– Нет, конечно.

Хлоя подтаскивает стул и садится. Он указывает на экран:

– В основном это то, что в Южной Мерсии сделали в две тысячи втором, чтобы попытаться найти ребенка. Это было сродни поиску иголки в стоге сена, но им ничего другого не оставалось: дела об убийствах без тела – это всегда сущий кошмар. Так что единственный способ доказать, что ребенок мертв, – это доказать, что его нет среди живых, если вы понимаете, о чем я.

– Понимаю.

– Поэтому они начали с просмотра всех мальчиков, чье рождение было зарегистрировано в течение шести недель после родов Камиллы. Сама она не регистрировала ребенка, поэтому, если б он был еще жив, это должен был сделать его отец. Только это ничего не дало, так что следующим их шагом стали все мальчики, родившиеся в больнице общего профиля Бирмингема и Солихалла примерно в один и тот же день. На той неделе там родились еще тринадцать младенцев мужского пола, но всех их пришлось исключить, поэтому поиск был расширен как по дате, так и по географии – на остальную часть Брума и Западного Мидленда, а также на два месяца до и после двадцать третьего декабря. – Он открывает другой файл: – Видите?

– И они физически проверяли каждого малыша?

Бакстер кивает:

– Да, всех, кто соответствовал профилю. – Он пролистывает все больше и больше файлов; каждый ребенок отслежен, изучен и вычеркнут из списка. – В какой-то момент этим занимались более сотни человек.

– Боже… И ДНК не было?

– Очевидно, у них была ее ДНК, но больше ничего, потому что Роуэн ушла до того, как в больнице сделали какие-либо анализы крови ребенка. Так что да, они брали анализы у некоторых детей – уж точно у тех, относительно которых у них были хоть какие-то колебания. Но каждый раз оказывались с пустыми руками. А отсутствие ДНК ребенка делало идентификацию отца бесполезной.

– Но теперь она у нас есть, верно?

– Верно, и криминалисты проводят полный семейный поиск.

Хлоя на миг задумывается.

– И что вы ищете? – Она указывает на экран: – Тут ведь такая уйма работы…

Бакстер морщится.

– Сам знаю, – со вздохом говорит он. – И да, это хороший вопрос. Иногда не узнаешь, пока не увидишь. Вдруг что-то всплывет сейчас, по прошествии времени, что не могло всплыть тогда. Или же явное упущение – например, данные, которые числятся как имеющиеся, но на самом деле их нет.

– Разве это не было бы замечено в то время?

– По идее, да, но, похоже, они всё еще собирали материалы воедино, когда начался суд. Насколько я понимаю, судья был не слишком доволен.

Бакстер вновь находит страницу, которую изучал, когда пришла Хлоя, откидывается на спинку кресла и тянется за кофе.

Она наклоняется и читает первую запись:

– «Аарон Уильям Дэйкр, 6 января 1998 года рождения, больница общего профиля Челтенхэма, отец – Тимоти Дэйкр, мать – Фиби Дэйкр, урожденная Феннер».

Бакстер морщится:

– Тим Дэйкр, Том Дэйкр, Тим Бейкер, Том Бейкер, или как его там… Хотя Том Бейкер – это, конечно, чертовски умно: регенерация все-таки.

Хлоя недоуменно смотрит на него, и он понимает, что показывает свой возраст.

– Доктор Кто[29]29
  «Доктор Кто» – британский научно-фантастический сериал о путешествиях во времени и пространстве, появившийся в 1960-е годы и идущий до настоящего момента; постоянно обновляющий свой организм (регенерирующий) и меняющий внешность главный герой появился в нем в пятнадцати основных инкарнациях, четвертую из которых в 1974–1981 гг. играл Том Бейкер.


[Закрыть], – говорит он чуть неуверенно. – Том Бейкер был Доктором Кто. Когда я был ребенком.

Она улыбается, и Бакстер качает головой:

– Да, да, не смотрите на меня так… Вы тогда еще даже не родились, верно?

* * *

Хансен откладывает мобильник и смотрит на Эв. Они возвращаются в Оксфорд.

– Это был Питер Андерсон. Сказал, что сегодня днем пойдет в местный полицейский участок и сдаст образец ДНК.

– Отлично. Нам лучше позвонить Дамфрису и Гэллоуэю – сообщить им, что он приедет.

Хансен улыбается:

– Это следующее в моем списке.

Звонит его телефон, и он смотрит вниз, чтобы прочитать сообщение.

– О, отлично, электронное письмо от Маркуса Кроутера… Он собирается прийти завтра в Сент-Олдейт. Остается только Джейми Фокс. Он живет в Стокпорте, так что придется попросить ребят из Большого Манчестера заняться этим вопросом. Но так получилось, что мой приятель там, так что я позвоню ему и узнаю, сможет ли он дать мне контакт.

Возникает короткая пауза.

– Отлично, – говорит Эв. – Замечательно.

Затем она поворачивает голову и смотрит на него с улыбкой. Хансен улыбается в ответ, и когда переключает передачу и нажимает педаль газа, ее улыбка по-прежнему на месте.

* * *

Адам Фаули

25 октября

11:05

Кирни наливает мне кофе и снова садится.

– Так что вы хотите знать?

– Что, по-вашему, произошло? В то время?

Он поднимает брови:

– С ребенком? Я думал, она его убила. Ложь, недомолвки, ее поведение – все указывало на это. И присяжные со мной согласились.

– А сейчас?

Кирни не торопится с ответом.

– Как она отреагировала, когда вы ей сказали?

– Что он вновь объявился? Трудно сказать. Но, если честно, я ожидал от нее большего удивления.

– Она спрашивала о нем? Где он был и все такое?

Я качаю головой:

– Нет. Ничего.

– У вас есть дети?

Жестокий вопрос. У меня их было двое, а теперь один ребенок… Но ответить можно только единственным образом.

– Дочь.

– Сколько ей лет?

– Три месяца.

Мой ответ явно его удивляет, хотя он силится это скрыть. Не иначе как думает, что я из тех не первой молодости муженьков с новой женой, вдвое их моложе.

– И если бы ваша дочь неожиданно появилась, числясь пропавшей без вести в течение двадцати лет, разве вы не хотели бы знать, где она была все это время?

– Конечно, хотел бы. Но начнем с того, что я ни за что не отдал бы своего ребенка практически незнакомому человеку.

Кирни поднимает палец:

– В этом вся суть дела Роуэн. И ни в чем другом.

Выдерживаю паузу, прочищаю горло.

– Она даже не спросила, как он вышел на ее родителей. Не то чтобы я мог ей рассказать… Но все, что она хотела знать, – это когда ее выпустят.

Он быстро и мрачно смеется.

– Ну да. Нисколько не сомневаюсь.

– Вы так и не ответили мне, сэр.

Кирни откидывается на спинку стула.

– Хотите знать, что я сейчас думаю? Я думаю, что это дело – сущее минное поле. Скажем так, я рад, что не на вашем месте.

Я морщусь:

– Так вступайте в клуб.

Мое предложение вызывает у него сухую, как пустыня, но все-таки улыбку.

– Есть ли что-нибудь такое, сэр, что, оглядываясь назад, вы сейчас сделали бы по-другому?

Кирни задумывается.

– Нет, – после паузы говорит он. – Думаю, мы сделали то, что сделало бы любое компетентное расследование. Тогда или сейчас.

– Вы и ваша команда потратили уйму времени на поиски мальчиков подходящего возраста, но так и не нашли его.

Он прищуривается:

– Мои ребята хорошо поработали. Вы не можете это оспорить.

– И не оспариваю. Но ребенок все равно должен был где-то быть.

Кирни снова откидывается назад.

– Объяснение будет. Понятия не имею какое. Но оно будет. – Он берет свой кофе.

– Что бы вы сделали сейчас, сэр, если бы вели это расследование?

Он одаривает меня хмурым взглядом:

– Уехал бы из страны. А если серьезно: я полагаю, вы проверяете родственные ДНК?

Я киваю:

– В процессе.

Он пожимает плечами:

– Тогда вы делаете то, что делал бы я.

– Вы не думали… тогда… что Роуэн могла отдать ребенка на усыновление? На этот раз незаконно?

– Что она продала ребенка, вы это имеете в виду? Да, мы рассматривали эту версию.

– Я не помню, чтобы видел это в материалах расследования.

Кирни прищуривается.

– Это потому, – быстро говорит он, – что нам нечего было сказать.

Я жду. Считаю до двадцати. Подозреваю, что и он тоже.

– Я уверен, вы в курсе, – начинает Кирни голосом, в котором слышится легкое, тщательно скрываемое раздражение, – что незаконное усыновление по-настоящему начало развиваться только с появлением интернета. В девяносто седьмом это были в основном просто друзья друзей. Кто-то, кто знает кого-то, кто знает того-то… Вы не хуже меня знаете, что такие вещи практически невозможно отследить, особенно спустя пять лет, а это именно то, с чем мы сейчас имеем дело. У нас было несколько зацепок – у ребят из Вест-Мидлендса имелись контакты, и мы связались с парой из них, – но результат был нулевой.

– Понятно.

– И если Роуэн действительно продала этого ребенка, она не получила за него много… То есть, безусловно, не получила сколько-нибудь значительных денег, мы проверяли. Единственное, на что она потратила деньги, – так это на дурацкую татуировку – «Сладкая свобода». Какая, однако, ирония… – Кирни снова начинает расхаживать по комнате. – И вспомните, каким узким было временно́е окно. Она уехала из Брума в три и была дома на рождественской вечеринке к пяти. У нее было максимум полчаса, чтобы избавиться от ребенка, так что если она передала его кому-то, то наверняка сделала все приготовления заранее. И как такой девчонке, как она, вообще найти нелегальное агентство по усыновлению? Я имею в виду, вряд ли такую рекламу разместили в газете, верно? И жила она в Шипхэмптоне, а не в чертовом Спаркхилле.

– Но рожала в Бирмингеме, и психиатр, который осматривал ее до суда, сказал, что она почти наверняка выбрала больницу заранее. Как, вероятно, и в случае с первым ребенком.

– И?..

– Она могла встретить кого-то таким образом. Если подыскивала больницу, могла встретить другую такую… девушку в ее положении. Возможно, та могла дать ей контакт.

Кирни ерзает на стуле и хмурится.

Я слегка подаюсь вперед:

– Затем после родов она звонит из таксофона больницы и договаривается о встрече, чтобы передать ребенка.

Он саркастически поднимает бровь:

– Дайте угадаю… на стоянке на трассе?

Я пожимаю плечами:

– Почему нет? Мы оба знаем: лучший способ заставить поверить в ложь – это выдумать как можно меньше. Что, если все, что она рассказала про тот день, было правдой, кроме одной главной, решающей вещи? Она действительно встретилась с кем-то на той стоянке и передала ребенка, но человек, который забрал его, не был отцом, это был торговец младенцами.

Я снова жду, и в конце концов он кивает:

– Да, полагаю, такое возможно.

– Это также объясняет, почему люди, взявшие ребенка, так и не заявили о себе. В общем, либо торговец, либо усыновители. Им всем было что терять.

– Но только не ей, не так ли? Почему она честно не призналась? Пусть не сразу, но хотя бы после того, как ей предъявили обвинение в убийстве? По сравнению с этим незаконное усыновление было бы пустяком.

На миг воцаряется молчание.

– Согласен. Тут нет логики.

Кирни делает кислое лицо:

– Добро пожаловать в извращенный мир Камиллы Роуэн. В нем ничто не имеет логики – и никогда не имело. Кроме того, что она его убила. Это всегда выглядело логично. Проблема вот в чем. Единственное, что мы теперь точно знаем: этого не было.

* * *

Отправлено: Чт 25.10.2018, 12:10

Важность: Высокая

От: [email protected]

Кому: [email protected]

Тема: Джейми Фокс

Мистер Фокс только что посетил управление полиции Большого Манчестера на Фэрфакс-роуд. Нам повезло – он захватил с собой карту донора крови. Согласно тому, что вы прислали ранее, у вашей жертвы группа А, а у его матери – группа О[30]30
  В системе групп крови ABO (AB0) для обозначения группы I буква «О» и цифра «0» взаимозаменяемы.


[Закрыть]. Поскольку у Фокса также группа О, его отцовство можно исключить[31]31
  В противном случае у жертвы также была бы группа O.


[Закрыть]. Мы взяли образец крови для проверки, но я подумала, что вам будет интересно узнать это прямо сейчас. Я дам вам знать, как только у нас будут результаты.

Искренне ваша,

Вики Рум

* * *

Адам Фаули

25 октября

12:15

Куинн ждет меня на автостоянке. Прислонившись к машине, он листает что-то на своем планшете. Когда я приближаюсь, поднимает взгляд:

– И много ты узнал от Хейверса?

– Нет, – отвечает он. – Ничего, кроме того, что было в файлах. Он так глубоко в заднице у Кирни, что видны только ботинки.

Похоже на то.

Куинн с помощью навороченного пульта дистанционного управления (ну, вы понимаете) открывает машину, и мы садимся внутрь.

– Я спросил Кирни о гипотезе незаконного усыновления, – говорю я, закрывая дверь.

Куинн кивает:

– И?..

– Он слегка ощетинился… Сказал, что они сделали всё, что было в их силах, но через пять лет это невыполнимая задача.

Куинн запускает двигатель.

– Тут он прав.

Я поворачиваюсь и смотрю в окно. Мимо машины проходит пара констеблей и, оживленно болтая, поднимается по ступенькам. Оба на вид вчерашние выпускники; даже я считаю, что в наши дни полиция молодеет.

– Я спросил его, говорили ли они с кем-нибудь из других матерей-одиночек, родивших в больнице примерно в то же время. Хотел проверить, не будет ли какой зацепки, которая привела бы к конторе, занимавшейся подпольным усыновлением.

– Что он сказал?

– Возмущенно запыхтел. Очевидно, они этого не проверяли.

Куинн включает передачу и оборачивается, чтобы увидеть, как можно сдать назад.

– Это единственная дыра в деле, которую мы пока нашли. Но как, черт возьми, нам отыскать кого-то из них сейчас…

– В больнице была женщина – социальный работник, не так ли? Разве ее нет в списке свидетелей?

– Да, но она видела Роуэна всего один раз, минут десять, так что это не показалось нам таким уж важным.

– Поднимите ее в списке приоритетов. Если были и другие девушки, думавшие об усыновлении своих детей, она наверняка в курсе.

Куинн кивает:

– Я поручу это кому-нибудь.

Он дает задний ход так резко, что я рискую стукнуться головой, и потом мы трогаемся с места.

– Кирни сказал еще одну вещь.

– Вот как? – говорит Куинн.

– Пошутил. Сказал, что на моем месте он уехал бы из страны.

Куинн смеется.

– Но это заставило меня задуматься. Если ребенка действительно усыновили незаконно, вдруг его вывезли за границу?

Куинн смотрит на меня, потом снова на дорогу.

– Но для этого он должен иметь паспорт, не так ли? Ребенок, в смысле. Или быть вписанным в паспорт кого-то из родителей… Нельзя просто взять и заявиться в аэропорт с коляской, надеясь, что вас пропустят куда угодно.

Я удивлен, что Куинн вообще в курсе такого. Возможно, Мейзи настраивает его на отцовство. Но представить себе, как он меняет подгузник, – это уже из разряда фантастики.

Впрочем, Куинн прав: без паспорта вас никуда не выпустят, а без свидетельства о рождении не будет никакого паспорта. И полиция Южной Мерсии уже проверила записи о рождениях. Конечно, существует такая вещь, как подделка документов, и в те годы, когда паспорта не были такими высокотехнологичными, она намного легче сошла бы с рук. С другой стороны, это потребовало бы уйму времени и расходов, притом что были легкие и законные способы добиться точно такой же цели. Если только не было причины, по которой вы не могли пойти простым и законным путем… Не слишком воодушевляющая мысль.

– Хочешь, чтобы я поручил Бакстеру проверить аэропорты? Если думаешь, что наш покойник, возможно, прибыл из-за границы.

Я собираюсь сказать «да», но потом начинаю думать о том, сколько людей ежедневно проходит только через Хитроу[32]32
  Хитроу – главный лондонский аэропорт, крупнейший в Британии и наиболее загруженный в Европе (если не включать Турцию).


[Закрыть], и напоминаю себе, что все, что у нас есть, – размытое лицо на снимке и некая смутная догадка.

– Нет, я не смогу обосновать расходы. Для этого требуется веское основание. Или веское имя, чего за моим не водится.

Куинн кивает:

– Да, пожалуй.

– Хотя, возможно, стоит поговорить с почтальоном Суоннов. Мы знаем, что им не звонили из-за границы, но, возможно, наша жертва писала им… Вряд ли же он выследил их по соцсетям.

Куинн улыбается:

– Да, хорошая идея. Это я тоже кому-нибудь поручу.

Он сигналит и, взвизгнув шинами, выруливает на главную дорогу.

* * *

Канал: «Нетфликс»

Сериал: «Печально знаменитые», 4-й сезон

Количество серий: 4

Дата выхода: 03.09.2016

МУЗЫКАЛЬНАЯ ТЕМА – песня KARMA CHAMELEON группы ULTURE CLUB