Текст книги "С надеждой на смерть"

– Вообще-то, босс, повезло дважды. Похоже, это конкретное место стало такой головной болью, что местные жители создали местный дозор, чтобы попытаться оказать давление на муниципальный совет. В общем, мы должны поблагодарить кучку зорких пенсионеров за то, что ребята из Эссекса добрались туда довольно быстро и успели опознать регистрационный номер на «Нове», прежде чем та вспыхнула, как Гай Фокс[51]51
  Гай (Гвидо) Фокс (1570–1606) – участник антикоролевского Порохового заговора 1605 г.; изображающие его чучела традиционно массово сжигают во время традиционного праздника в ночь на 5 ноября, называемого Ночью Гая Фокса или Ночью костров.


[Закрыть].

– Или что они вообще удосужились туда приехать.

Он кивает. Мы оба знаем, как низко в списке оперативных задач обычно стоит такого сорта вандализм.

– Все равно это не ответ на вопрос: почему Эссекс? Если, конечно, поблизости нет симпатичного проката с названием вроде «Выкуси, Фаули».

Гис ухмыляется:

– Думаю, там кое-что получше. Бромнесс меньше чем в получасе езды от Харвича.

У меня плохо получается включить мозг, но даже я способен уловить связь.

– Харвича? Ты имеешь в виду этот гребаный огромный порт?

Его улыбка становится шире:

– Он самый. И до порта Феликстоу тоже рукой подать.

– Судя по твоему лицу, предположу, у тебя есть списки пассажиров?

– В Эссексе уже работают над ними. Это не займет много времени.

– Сколько паромов в день?

Гис протягивает мне лист бумаги:

– Даже принимая во внимание время в пути и тот факт, что она избегала автомагистрали, Роуэн могла легко успеть на паром из Харвича в Хук-ван-Холланд[52]52
  Хук-ван-Холланд – портовый район Роттердама, чья гавань рассматривается отдельно от комплекса основного роттердамского порта, крупнейшего в Европе.


[Закрыть] в одиннадцать часов вечера. Есть также три грузовых рейса в Роттердам: один из Харвича в десять тридцать, один из Феликстоу в восемь и еще один из Феликстоу же в два тридцать. – Он смотрит на часы: – То есть почти через час.

Я смотрю на список:

– Ты сказал, в Роттердам приходят только грузовые паромы? Думаешь, она могла быть на грузовике?

– На или в, – сухо говорит Гис. – Зачем рисковать, сидя в кабине, чтобы у тебя проверили заимствованный паспорт?

Черт, как я не подумал об этом…

– Ты разговаривал с таможней?

Он кивает:

– Они ничего не задержали на границе, но, очевидно, исходящие грузы обычно не обыскиваются, если только нет данных расследования, а те почти всегда касаются контрабанды или наркотиков, а не людей. Это не туннель под Ла-Маншем; кроме того, груз идет не в ту сторону.

– Но мы можем попросить голландскую полицию задержать его на том конце? Когда причаливают паромы?

– Первый приходит в четыре тридцать по нашему времени, так что не волнуйся, у нас всё под контролем.

– Молодец, Гис. Отличная работа. Вся команда прохлопала это, но только не ты.

– Спасибо, босс.

Он направляется к двери, затем внезапно оборачивается. На его лице написано беспокойство:

– Но что, если все это – просто очередная попытка сбить нас со следа? Роуэн отправляет нас через Северное море, а сама все это время просто втихаря меняет машины и уезжает бог знает куда в солнечных очках и розовом парике…

Я не могу удержаться от улыбки:

– Не зря ее прозвали девушкой-хамелеоном. Но ей нужно где-то взять эту новую машину, а мы не нашли никакой информации о том, что Салливан помогла ей с этим.

Гис задумывается:

– Разве не могла она просто подъехать и взять прокатную?

– Верно, но тогда понадобятся документы, что значительно повышает риск быть пойманной. И в любом случае помнишь слова моего старого начальника о самом простом объяснении?

Гис улыбается:

– Бритва Осборна.

– Верно. И, прежде чем искать на наши головы новые неприятности, давай сначала исключим эти паромы.

Как только дверь за ним закрывается, я тянусь к телефону. Это чертовски неподходящее время для звонка, но особого выбора у меня нет.

– Инспектор О’Нил? Это Адам Фаули. Извините, если разбудил вас. Мне нужно, чтобы вы для меня кое-что проверили. Есть ручка? Да, я по поводу Андреа Салливан. Узнайте, есть ли у нее какие-либо связи с транспортной отраслью. Брат, отец, приятель, кто угодно… Короче, мы думаем, что она может быть в грузовике.

* * *

Это довольно простое жилье, но после всех этих лет за решеткой даже одна звезда – это роскошь, а трехфутовый диван кажется королевских размеров. Она бросает сумки на пол и, чувствуя, как ее плечи начинают расслабляться, падает на кровать. Пятно на потолке, легкий запашок дизеля, пульсирующий звук откуда-то поблизости, но ей все равно. Пока она здесь, это ее личное пространство. Только ее, и ничье больше. У нее есть даже своя ванная комната, Салливан позаботилась об этом. Она вздыхает при мысли о хорошей ванне, только для нее одной, в которой она, если захочет, может нежиться всю ночь. И со специальным маслом для ванн, которое дала ей Салливан…

Стук в дверь. Чувствуя, как учащается сердцебиение, она садится. «Успокойся, – думает она, – ничего не будет. Просто рутинная проверка или что-то в этом роде».

Она соскальзывает на край кровати и встает на ноги.

Новый стук, более настойчивый. Кто-то стоит прямо за дверью.

Она так тихо, как только может, идет на цыпочках к двери и надевает цепочку. Затем делает глубокий вдох и приоткрывает щель.

Она ни разу не видела этого человека вживую, но видела на фото; она знает, кто это.

Приподнятая бровь, легкая улыбка:

– Думаю, ты меня ждешь?

* * *

Адам Фаули

30 октября

02:47

Я собирался пройти в гостевую спальню, но, когда прихожу домой, в детской горит свет. Алекс сидит в старом кресле, которое ей подарила мать, когда она была беременна Джейком. Лили тихонько сосет ее грудь, лампа на столе отбрасывает мягкие золотистые тени.

Я останавливаюсь в дверях и просто стою и наблюдаю.

Она поднимает взгляд и манит меня к себе, но я качаю головой. Я не хочу нарушать эту идиллию.

– Ты похожа на картину Вермеера[53]53
  Йоханнис Вермеер (правильнее Вермер; 1632–1675) – великий нидерландский живописец, один из крупнейших реформаторов светотеневых решений в европейской живописи.


[Закрыть].

Алекс улыбается.

– Удивительно, какие чудеса творит мягкое освещение, – шепчет она.

– Как она?

– Хорошо. Сегодня приходила медсестра и осталась ею очень довольна.

Она смотрит на дочь и протягивает руку, чтобы коснуться ее щечки. Лили смотрит на нее, и в полумраке ее глаза просто огромные. Помню, как однажды читал описание того, что могут видеть новорожденные. Нет, не в руководстве по уходу за детьми, а в романе. Мол, расфокусированные и затапливаемые все новыми образами глаза видят мир только как калейдоскоп цветов и форм, но все же благодаря чувству более глубокому, чем зрение, способны распознать теплое сияние материнского лица и ореол волос.

И тогда я вспоминаю Ноа. Первого Ноа, которому сейчас был бы двадцать один год, того парня, что едва видел свою мать, разве что сквозь стеклянную стенку инкубатора; и второго, который в последний раз видел родившую его женщину в тот момент, когда ему на лицо опустился удушающий черный полиэтилен.

* * *

– Там есть кровать и телик, но его лучше выключить, пока мы не пройдем контроль. У некоторых случаются приступы клаустрофобии, но мне всегда было до фонаря. Думаю, и тебе тоже, верно?

Разумное предположение о человеке, отмотавшем срок. А Рок, очевидно, его мотала. Роуэн даже не нужно было видеть ее татуировки, чтобы это понять.

Они сидят на кровати в отеле и едят еду из «Макдоналдса». Это было единственное место, открытое в такую рань. До рассвета еще не меньше часа. У Роуэн лепешка с беконом и сыром, у Рок – макмаффин с двумя котлетами и яйцом. Два макмаффина с двумя котлетами и яйцом. У Рок огромный аппетит. Вообще-то, у Рок почти все огромное. Руки, живот, плечи под футболкой с логотипом «Айрон Мэйден».

– Во сколько нам уезжать? – спрашивает Роуэн, глядя на часы. В очередной раз.

– Думаю, около семи. Еще ехать и ехать.

– Ничего страшного. Чем раньше, тем лучше.

Рок смеется:

– Что верно, то верно.

– Думаешь, возникнут проблемы? – Она пытается придать голосу равнодушие, но если что-то пойдет не так…

Рок наблюдает за ее лицом:

– В таком случае на просушку вывесят не только мою толстую задницу, но и твою.

Ее сердце по-прежнему бьется мучительно быстро.

– А если они захотят обыскать кабину?

Рок фыркает, и крошки разлетаются по всему покрывалу.

– Это вряд ли. Поверь мне, они не пойдут на это – по крайней мере, без веской причины. Вот обратный путь – это другое дело. Особенно с полной загрузкой. Но это моя проблема, а не твоя.

– Поверю тебе на слово. – Она на миг умолкает. – И еще раз спасибо. Я не смогла бы сделать это без тебя.

Рок пожимает плечами:

– Не благодари меня, скажи спасибо Салливан. У моей хозяйки был перед ней должок.

Роуэн заканчивает есть и начинает убирать мусор. Рок смотрит на нее, после чего тянется за салфеткой.

– Сдается мне, теперь и у тебя тоже, верно?

* * *

К тому времени, когда входит остальная часть команды, Гис провел на службе уже час. Прошлой ночью он сумел-таки не разбудить Джанет, просто завалившись спать в гостевой спальне, но сегодня утром все равно получил положенную головомойку.

– Такими темпами ты наживешь себе язву; разве у вас нет констеблей, чтобы сидеть на работе допоздна?

Однако тот факт, что он встал первым и приготовил завтрак – яйца с беконом для них двоих и блины для Билли, которые тот любит, но Джанет почти никогда их не делает из-за нехватки времени и нежелания возиться, – спас его, учитывая обстоятельства, от худшего.

Наблюдать за прибытием команды – интересное занятие.

Брэдли Картер на службе как штык в 8:15, чтобы заработать дополнительные очки. Эв и Сарджент вскоре после него, со стаканчиками кофе из одного и того же места. Это заставляет Гиса задуматься, не подвезла ли Эв Хлою. Затем, жалуясь на пробки, входит Бакстер, затем Хансен и, наконец, Куинн в пальто в стиле Лютера[54]54
  Джон Лютер – элегантный старший инспектор лондонской полиции, обладающий выдающимся умом и психологическими проблемами, герой названного по его фамилии сериала, а также полнометражного фильма.


[Закрыть], с шелковым шарфом и миндальным круассаном из шикарного заведения в районе Джерико.

– Во сколько ты ушел? – спрашивает он, проходя вперед, где Гис уже прикалывает к доске последнюю информацию.

– Примерно во втором часу. Босс ушел сразу после этого.

– Черт…

Гис морщится:

– Это да. – Он заглядывает через плечо Куинна. – Похоже, мы все здесь. Можно сказать, аншлаг.

Куинн начинает разматывать шарф:

– Не хочешь дождаться Фаули?

Гис качает головой:

– Он велел, если его не будет здесь к восьми, начинать. Во всяком случае, он в курсе большей части… – Сержант поворачивается к остальным и слегка повышает голос: – Итак, вот что выяснилось за ночь. Полиция Эссекса нашла «Воксхолл Нова»… Да, я сказал «Эссекс». Похоже, Роуэн бросила ее где-то в переулке в надежде на то, что та останется незамеченной, по крайней мере на то время, пока она сама не улизнет из страны. К счастью для нас, – сухо продолжает он, – у местного сообщества любителей халявных покатушек были на этот счет свои идеи.

Он указывает на карту:

– Вот где она была найдена – в месте под названием Бромнесс. Конечно, мы не знаем точно, когда и где Роуэн ее бросила, но можно предположить, что где-то не так далеко. В этом случае мы сделали обоснованное предположение, что она могла сесть на паром, уходящий или из Феликстоу, вот здесь, – он снова указывает на карту, – или из Харвича, вот здесь. Как видно из списка, который я только что раздал, накануне ночью было четыре рейса: один из Харвича в Хук-ван-Холланд, один из Харвича в Роттердам и два из Феликстоу в Роттердам.

– Погоди, – говорит Эв. – Это все пассажирские?

– Нет, только в Хук-ван-Холланд. Остальные грузовые.

Эв смотрит на него:

– Думаешь, она в грузовике?

Гис пожимает плечами:

– Мы не могли этого исключить. И что касается этой женщины, все мы знаем, что лучше перестраховаться, чем потом жалеть.

На физиономии Бакстера написан откровенный скепсис:

– То есть тайком проникает в грузовик, чтобы сбежать из страны… Прямо как нелегалы в туннеле под Ла-Маншем, только в другом направлении? Думаю, такое возможно, но вы можете себе представить, как наша Герцогиня прячется в кузове сорокатонника?

– Да, – говорит Куинн. – Запросто. Ты не встречался с ней. Откровенно говоря, она готова почти на все, при условии, что ей это выгодно. И, если спросите меня, куда более вероятно, что она никуда не проникала тайком, а нахально напросилась в пассажиры. Я даже уверен, она была бы готова «возместить неудобства». Посмотрите, как она использовала эту дурочку Салливан.

– Но это огромный риск, не так ли? – говорит Эв, поворачиваясь к нему. – Просто взять и положиться невесть на что… А если заметят, а если донесут в полицию? То, что они спланировали вместе с Салливан, выглядит более тщательно организованным.

Хансен кивает:

– Согласен. Думаю, она отправилось туда, чтобы встретиться с кем-то. Кто согласился бы подвезти ее без лишних вопросов.

Гис улыбается:

– Вот почему вчера вечером босс позвонил в Суррей – они проверяют любые связи Андреа Салливан с водителями большегрузов. Вдруг найдется кто-то, кто готов оказать ей услугу…

Куинн доедает круассан и вытирает пальцы.

– И как далеко они продвинулись в своих поисках? – Он слегка хмурится, очевидно не зная, как снова взять инициативу в свои руки.

Гис морщится:

– Никак – это последнее, что я слышал. Отец был почтальоном, ни дядьев, ни братьев, вообще никаких близких родственных связей. Но сегодня утром они снова допрашивают ее.

– Голландская полиция проверяла эти ночные рейсы? – спрашивает Сарджент.

– Они обыскали тот, что прибыл в Хук-ван-Холланд в четыре тридцать, и ничего не нашли. – Он смотрит на часы: – Мы должны с минуты на минуту услышать о тех, кто прибыл в восемь и восемь тридцать.

– А пассажиры? – спрашивает Брэдли Картер, не желая сдаваться. – Мы ведь не знаем, что она была в грузовике.

Гис качает головой:

– Ни Камиллы Роуэн, ни Андреа Салливан нет ни в одном из списков, и никого, кто соответствовал бы описанию. Похоже, сейчас там мало народа. – Он криво улыбается: – В это время года мне тоже не понравилось бы Северное море. Во всяком случае, если плыть по нему восемь гребаных часов.

Куинн подходит карте:

– Как я понимаю, аэропорты мы исключаем?

– ПВП распространяется и на них, – уверенно говорит Гис. – Не зря это называется «предупреждение всем портам». Но мы можем на всякий случай вторично предупредить Станстед и Саутенд, если ты считаешь, что оно того стоит. Они ближайшие.

Эв смотрит на карту:

– Но до обоих час езды. Ей понадобится транспорт. Может, она взяла другую машину?

– Я говорил об этом с боссом. По его мнению, прокат – маловероятный вариант. Слишком много разных бумажек.

– Салливан могла оставить для нее другую машину в Феликстоу? – предлагает идею Картер.

Куинн фыркает, но Гис сохраняет невозмутимое выражение лица.

– Конечно, это возможно, но по большому счету маловероятно.

Картер краснеет:

– Я лишь хотел сказать, что вряд ли она захотела бы ехать поездом… Слишком велик риск быть замеченной.

– Автобус? – предлагает Эв. – Там почти никакого наблюдения.

Гис кивает и поворачивается к Картеру:

– Хорошо, может, проверишь? Поговоришь с автобусными компаниями?

Куинн усмехается:

– Осторожнее со своими желаниями, да, Картер?

* * *

Она слышит, как дверца открывается, а затем кабина качается – это Рок забирается внутрь. Перегородка задернута, но нет никаких сомнений, кто это. Для начала – запах. Дегтярное мыло. Ее отец всегда им пользовался.

Воспоминания. И не лучшие.

– С тобой там все в порядке?

Роуэн борется с тошнотой. Ей муторно; морская болезнь – единственная вещь, на которую она не рассчитывала.

– Все нормально, спасибо.

– У меня есть мятные конфеты, если хочешь. Потом может стать еще хуже.

«Как это понимать – потом?» – думает она.

– А еще мы потеряем мобильный сигнал, просто чтоб ты знала.

Она не знала, но все логично.

– Я регулярно проверяю новости, – продолжает Рок. – Про тебя ничего. Во всяком случае, я ничего не нашла… – Пауза. Затем: – Она давала о себе знать?

– Кто, Салливан? Нет, со вчерашнего дня нет.

– Думаешь, полицейские искали ее?

– Может быть. Они задавали вопросы. Но она знала, что это рано или поздно произойдет. И с ней все будет в порядке. Она та еще штучка.

Рок смеется:

– Это точно!

Слышится звук открывающегося бардачка, затем перегородка отодвигается примерно на дюйм, и на край кровати падает пачка мятных леденцов.

– Я, пожалуй, пойду. Меня не должно быть здесь, внизу, когда выйдем в открытое море. Ты не возражаешь?

– Завтра будет долгий день. Попытаюсь немного поспать.

Смешок.

– Оно того стоит. Урвать побольше плюшек.

«Да уж, плюшек, – думает она. – Мне не мешало бы сбросить несколько фунтов, а не набрать их».

– Сойдет, – говорит она. – За неимением лучшего.

* * *

Адам Фаули

30 октября

10:40

– Извини, босс. Мы с пустыми руками.

Похоже, наша удача села на мель.

Доска испещрена красными крестиками: Роуэн нет ни на пассажирских паромах из Харвича, ни на одном из грузовых, ни на каком другом известном рейсе. У нас заканчиваются варианты, и у нас истекает время.

– Итак, – говорю я, придавая своему голосу бодрости, – у кого-нибудь есть другие идеи?

– Я думаю, нам следует расширить поиск, сэр, – говорит Сарджент. – В других портах.

Куинн ухмыляется, но я его игнорирую.

– Что заставляет вас так думать?

Она немного нервно смотрит на Куинна, потом снова на меня:

– Я знаю, вы сказали, что вряд ли она возьмет напрокат машину, а общественный транспорт означал бы слишком большой риск…

– Продолжайте.

– Если мы правы и она в грузовике, то не подобрал ли он ее в Бромнессе…

– Мы уже исключили это, – говорит Картер, вздыхая на манер Куинна. Не знаю уж, сознательно ли он подражает ему или это получается само собой. Как у гусят. Если подумать, с его прической он и впрямь похож на гусенка. – Они проверили. Ее не было ни на одном из паромов.

– Не те. Нет, – говорит Сарджент. – Но я не это имела в виду. Я имела в виду, что она могла там сесть в грузовик… грузовик, который сейчас куда-то едет. В другой порт.

Куинн хмурится:

– Да, может быть, но это все равно что искать иголку в долбаном стоге сена. С чего, черт возьми, мы вообще начнем? У нее уже как минимум двенадцать часов форы. Мы же понятия не имеем, с кем она, кто этот тип, и не можем начать обыскивать каждый гребаный грузовик, выезжающий из страны…

– Вообще-то, – говорит Хансен, отрываясь от экрана, – я думал об этом. Я проверил парочку сайтов и, похоже, коммерческие перевозки – популярный вариант работы среди бывших заключенных. Если только они не сидели за опасное вождение…

Я смотрю на него. Все остальные тоже смотрят на него. И неудивительно: все время это было прямо у нас под носом.

– Позвони в Хитсайд. Нам нужны имена всех заключенных, освобожденных за последние три года. Затем сопоставь этот список со списком Агентства по лицензированию водителей и транспортных средств. Скажи, что это срочно. У меня там есть связи, если найдешь что-то стоящее.

Он открывает рот, чтобы спросить почему, но я получаю свой ответ еще до его вопроса.

– Нельзя водить большегруз без специального водительского удостоверения, Хансен, заключенный ты или нет… – Я обвожу взглядом комнату: – Похоже, мы все-таки ищем не мужлана-водилу. Мы ищем женщину.

* * *

* * *

Адам Фаули

30 октября

14:15

– Сэр, не хотите присоединиться к нам? Думаю, вам будет интересно это увидеть.

Это Хансен, он у моей двери.

Я встаю:

– Иду.

Сейчас в офисе многолюдно и шумно. Народ на телефонах, пришел кто-то из пресс-службы. Харрисон, конечно, разговаривает с Куинном, с кем же еще.

Я киваю Харрисону:

– Сэр.

– Хорошая работа, Фаули. Очень впечатляет.

– Она еще не арестована, сэр. Но спасибо. Команда поработала очень хорошо.

Я поворачиваюсь к Хансену, просто чтобы подчеркнуть суть дела:

– Так что в итоге?

– Мы установили личность водителя, с которым она может ехать.

Он поворачивается к экрану и демонстрирует данные Агентства по лицензированию.

– Женщина по имени Тереза Грант. Отсидела в Хитсайде восемнадцать месяцев за мошенничество с социальными пособиями. Освобождена в прошлом году.

– Она когда-нибудь делила камеру с Роуэн?

Хансен качает головой:

– Насколько мы можем судить, нет. Но она должна знать Салливан, это точно.

– Где сейчас работает Грант?

– В компании под названием «Ронни Хармсворт, грузоперевозки». Это исключительно женская компания, которая делает благое дело, предоставляя работу бывшим нарушительницам закона.

– Ты говорил с ними?

Он кивает:

– У Грант был билет на утренний паром из Ньюхейвена в Дьепп…

– Был?

– Он отплыл в десять, и это четырехчасовой рейс.

Я смотрю на часы:

– Черт, так он уже…

Гис отрывает взгляд от стола и указывает на свой телефон:

– Я занимаюсь ими, босс. Нам повезло – сегодня утром погода на Ла-Манше дерьмовая, так что он только что пришвартовался.

– Мы успеваем?

Он морщится:

– Все еще жду подтверждения. Почти не сдвинулся с места: тамошний тип притворяется, будто не понимает меня…

– Хотите, я попробую, сержант? – говорит Хлоя Сарджент. – Мой французский не так уж плох.

– Валяй, – хмуро говорит Гис, передавая ей трубку.

* * *

Они пришвартовались уже как минимум пятнадцать минут назад, и тошнота наконец начинает ослабевать. Последние пару часов были сущей пыткой. Она пообещала себе, что ее не стошнит, что бумажные пакеты, которые Рок оставила в «кармане» у кровати, – только для слабаков. Но в конце концов у нее не оказалось выбора. Иисусе, как же ей было плохо! И как только Рок делает это каждую неделю? Она явно круче, чем кажется.

Слышен лязг, скрежет металла о металл, затем внутрь врывается поток холодного, провонявшего дизелем воздуха. Дверь кабины распахивается. Рок ничего не говорит, но ведь тут явно есть и другие водители. Роуэн натягивает на голову одеяло, скорее инстинктивно, чем с какой-то целью. Это вряд ли помешает кому-то ее заметить, если они решат обыскать кабину. Но Рок говорит, что они не станут. Рок говорит, они не станут…

* * *

Адам Фаули

30 октября

14:22

Хлоя Сарджент разговаривает с портовым чиновником целых пять минут, и я могу сказать вам одну вещь: ее французский гораздо лучше, чем просто «не так уж плох». Беда в другом: не нужно хорошо знать язык, чтобы понять, что там плохие новости.

– Vous en êtes sur? Il n’y a aucune possibilité d’erreur? Je vois. Merci beaucoup. Je vous rappellerai dès que possible[55]55
  «Вы уверены? Это не ошибка? Понимаю. Большое спасибо. Я перезвоню вам как можно скорее» (фр.).


[Закрыть].

Она кладет трубку и поворачивается ко мне:

– Простите, сэр, ничего утешительного. Они остановили грузовик Терезы Грант, как только он выехал на берег, и провели полный обыск. Никого не было. Грант заявляет, что ничего не знает. Французская полиция держит ее на всякий случай, но мне кажется, что это тупик.

Гис качает головой и подходит к доске.

– Извините… – начинает Сарджент, но я поднимаю руку, чтобы прервать ее. Ее вины в этом нет.

– Это полный провал, – бормочет Куинн, отворачиваясь. – Она бегает кругами и водит нас за нос.

Может, да. А может, нет. Меня что-то гложет…

Я присоединяюсь к Гису у доски. Это что-то может быть только здесь. Где-то здесь.

Я просматриваю материал, накопившийся за десять дней работы. Карты, фотографии, списки, версии, вопросительные знаки. Пытаюсь взглянуть на все это словно в первый раз в надежде, что вдруг что-то зацепит, что-то бросится в глаза. В глубине души раздумываю, не пригласить ли мне сюда кого-то вроде Рут Галлахер, исключительно ради свежего взгляда…

Но нет, не нужно. Потому что вот оно. На чертовой бумажке.

Я хватаю ее и протягиваю Гису:

– Эта транспортная компания… чем она занимается?

Он хмурится:

– Не понимаю, о чем ты.

– Ты сказал, что это чисто женская фирма, верно?

– Верно.

– Тогда почему же она называется «Ронни Хармсворт, грузоперевозки»?

Гис кивает:

– Хороший вопрос, Ронни же мужское имя.

Мы поворачиваемся к Бакстеру, но тот нас услышал и уже ведет поиск.

– Я проверяю Регистрационную палату, – говорит он. – Дайте мне секундочку, – быстро постукивает по клавиатуре, затем прокручивает экран вниз. – Согласно этим данным, управляющим директором и главным акционером является Вероника Хармсворт, родившаяся четырнадцатого марта семьдесят четвертого.

– Прав ли я, полагая, что можно быть директором компании, даже если отсидел срок?

Напряжение в комнате резко возрастает; все понимают, куда я клоню.

Бакстер снова постукивает ногой, затем кивает:

– Да, можно. Если только не за вещи вроде мошенничества.

Хансен сейчас у своего экрана.

– Вероника Кристин Хармсворт, – сообщает он, поднимая глаза. – Отсидела три года в Холлоуэе с девятого по одиннадцатый за нанесение телесных повреждений. Напала на мужа с молотком… Утверждала, что он ее избивал.

– А Салливан когда-нибудь работала в Холлоуэе?

Он снова сверяется, затем поднимает глаза и кивает:

– Восемь лет… с восьмого и до закрытия тюрьмы в шестнадцатом.

Вся комната как будто затаила дыхание.

– Кто разговаривал с фирмой?

– Эв, – отвечает Гис. – Мы подумали, что будет лучше, если это сделает женщина…

Я поворачиваюсь к ней, но она уже берет в руки трубку.

– Раздобудь список всех водителей, которых прошлым вечером и сегодня утром поставили на рейсы через паромные переправы. Но только не слишком это афишируй. – Я не хочу, чтобы это дошло до Роуэн.

Ко мне подходит Куинн:

– Думаете, Салливан все уладила с этой пташкой Ронни?

– Не будем исключать такую возможность. Сейчас это все, что у нас есть.

* * *

Рок предупредила ее, что это может занять некоторое время. Это не просто взять и скатиться с парома, так что главное – не паниковать. И теперь она твердит это себе: «Главное не паниковать. Это место огромное, нужно проверить и пропустить кучу грузовиков, а ты знаешь, какие они, эти чертовы французы». То, что она торчит в душной кабине под пуховым одеялом, не помогает. Плюс эта вонь… Как только они минуют контроль, ей придется попросить Рок притормозить, чтобы выбросить мешок с блевотиной. Как только они пройдут контроль, как только они пройдут…

Голоса совсем рядом. Такого еще не было. Кто-то снаружи разговаривает с Рок. Она пытается определить ее тон по обрывкам, которые слышит. Вроде бы та спокойна. Какие-то гребаные формальности? Их тут наверняка целая тонна. Просто у нее паранойя.

Вот именно, потому что внезапно включается зажигание. Она слышит урчание двигателя, затем шипение пневматических тормозов, и – аллилуйя! – грузовик вздрагивает и оживает.

* * *

Адам Фаули

30 октября

14:25

– Я поговорила с секретарем управляющего автопарком, и она отправит мне список по электронной почте, – сообщает Эв, откладывая телефон. – Она сказала, что сделает это немедленно, но я не могу обещать… Я не стала выдавать нашу заинтересованность.

Мы все вокруг ее компа. Все застыли в ожидании чертова электронного письма, как будто ждем, кто будет следующим Папой Римским. Комп издает сигнал, но, учитывая, как мне везет в последнее время, это вполне может быть отдел кадров, извещающий об изменениях в пенсионных взносах… Однако нет, секретарша сдержала слово.

Это одна из столбчатых диаграмм, от одного взгляда на которые у меня начинает болеть голова. Но Эв мастер по их части – она подается вперед и пробегает глазами мелкий шрифт.

– Похоже, у нас есть три варианта. Первый – А. Кэмерон на пароме, который сегодня в пять утра вышел из Иммингема курсом на Бревик. Не знаю, где это… – Она быстро оглядывается, но, похоже, никто другой тоже не знает.

Эв вновь поворачивается к экрану.

– Ладно, где бы это ни было, чтобы добраться туда, нужно тридцать шесть часов…

– Где-то в Скандинавии, – говорит Бакстер. – Раз так долго.

– А потом в десять утра из Тилбери отчалила Дж. Форд и должна прибыть в Зербрюгге в шесть вечера по нашему времени. И наконец… – Она делает вдох. – Б. Хадсон на пароме из Ньюхейвена в Кан, который отчалил в восемь пятнадцать.

– Когда он прибывает?

Она смотрит на часы:

– Уже прибыл, десять минут назад.

* * *

Грузовик набирает скорость, переключает передачу. Рок подпевает радио и постукивает по рулю, немного не в такт. Но кого это волнует…

Они едут.

Роуэн слышит оглушительный лязг – они съезжают по железному пандусу, – а затем глухой грохот бетона под колесами.

Суша.

Свобода…

* * *

Адам Фаули

30 октября

14:35

– Si, c’est très très urgent. Oui, oui, je tiendrai… Merci…[56]56
  «Да, это очень-очень срочно. Да-да, я буду на связи… Спасибо…» (Фр.)


[Закрыть]

Сарджент прикрывает рукой трубку и смотрит на меня:

– Паром как раз разгружается, сэр, как сказал сержант. На Ла-Манше штормило, поэтому он пришел с опозданием на двадцать минут. Они проверяют, не уехал ли уже грузовик этой Хадсон.

Мое кровяное давление больше не выдержит. Я поворачиваюсь к Гису:

– Что мы знаем о женщине по имени Хадсон?

– Она отсидела срок в Королевской тюрьме Фостон-холл за то, что пыталась зарезать кого-то, кто, по ее словам, пытался ее изнасиловать. Судья, должно быть, ей поверил, потому что она получила всего пять лет, хотя мужик чуть не умер… – Он сухо улыбается: – Очевидно, она была известна как Рок. В основном, наверное, из-за фамилии[57]57
  Рок Хадсон (наст. Рой Гарольд Шерер-младший; 1925–1985) – американский актер, одна из суперзвезд «Золотого века Голливуда».


[Закрыть], но как я понимаю, и выглядит она не совсем как лань[58]58
  Одна из групп значений англ. rock охватывает такие слова, как «глыба», «скала», «гора» и пр.


[Закрыть].

– Если Фостон-холл, полагаю, то прямой связи ни с Роуэн, ни с Салливан нет?

Он качает головой:

– Нет, единственная связь – через Ронни Хармсворт.

– А как насчет двух других водительниц?

Бакстер смотрит вверх:

– Их проверяют, сэр.

* * *

Что-то не так, они сбрасывают скорость.

«Прекрати, черт возьми, выдумывать плохое… Это или светофор, или кольцевая развязка, или что-то совершенно обыденное…»

Но затем радио отключается, и они резко останавливаются.

Визг тормозов, потом голос снаружи… властный, как будто лающий…

Ей ничего не слышно… Не слышно… Слишком шумно…

Но затем двигатель умолкает, и Рок вопит:

– Ладно, ладно, всё, выключила!

Двери открываются, и они велят Рок выйти, и Роуэн слышит звуки в задней части грузовика. Затем задние двери с грохотом распахиваются, и ее сердце бьется так сильно, что болят ребра…

Голоса теперь ближе и громче, одеяло соскальзывает, грубые руки хватают ее за локти и тянут вверх, и она понимает, понимает, что…

Все кончено.

* * *

Новости Би-би-си

30 октября 2018 г. Последнее обновление в 16:34

КАМИЛЛА РОУЭН МОЖЕТ ВНОВЬ ПРЕДСТАТЬ ПЕРЕД СУДОМ

Как стало известно Би-би-си, полиция долины Темзы выдала ордер на арест Камиллы Роуэн. Отсидевшая пятнадцать лет за предполагаемое убийство своего новорожденного сына, Роуэн была освобождена из Королевской тюрьмы Хитсайд вчера рано утром, но, по всей видимости, не явилась к своему куратору из службы надзора, как того требовали условия ее освобождения.

Ее нынешнее местонахождение неизвестно. Полиция долины Темзы не обозначила точно новых обвинений, но известно, что появились факты, которые потенциально могут потребовать нового судебного разбирательства.

Оставайтесь с нами, будем держать вас в курсе по мере развития событий.

* * *

* * *

– Дом, милый дом, – говорит надзирательница, с улыбкой открывая дверь камеры. От такой улыбки свернется молоко.

Для начала, после еще одного выворачивающего желудок наизнанку парома и трех часов в кузове полицейского фургона, ее отвезли в Оксфорд. Камера там была не так уж и плоха. Только это имело свою цену. В виде бесконечных допросов, проводившихся этим самодовольным ублюдком Фаули и еще одним типом, который явно считает себя божьим даром миру.

И они вдвоем рассказали ей все про Рене Зайдлер и эту чертову социальную работницу, сующую нос не в свои дела, а она просто продолжала твердить: «Без комментариев», и все это время чувствовала, что ее мнящая о себе невесть что адвокатша сидит на соседнем стуле с каменным лицом и для виду задает какие-то вопросы, а сама небось только и думает о том, чтобы бросить дело, как горячую головешку.