Текст книги "Свадебное платье для Молли"

Глава 8

Хьюстон знал кое-что, о чем не догадывалась Молли. Их время подходило к концу.

Эта неделя прошла как неделя смертника: он жадно впитывал в себя эмоции, желая напоследок получить от жизни все. Чувствовал себя живым, как никогда.

Но на заднем плане всегда маячила тень расставания. То, чего не знала Молли. Все хорошее рано или поздно кончается. В их случае – рано.

Даже мысль о том, что он больше не увидит Молли, приводила его в мрачное расположение духа. Солнце сменялось луной. День казался ночью. Все, чего он достиг в этой жизни, теряло свою прелесть. Мир становился серым и тусклым, как район, куда они только что приехали.

Он не знал, когда к нему пришла мысль рискнуть, но, решившись, не стал отступать, хотя с приближением к месту, которое он когда-то называл домом, уверенность в правильности такого поступка таяла на глазах. Но надо испытать судьбу.

Что случится, если он расскажет ей о себе абсолютно все?

– Мне нужно тебе кое-что показать, – снова произнес Хьюстон, когда такси остановилось перед домом.

Он знал, что ее не удивить экскурсией по трущобам, она видела и не такое. Но есть места, куда даже ангелы из «Второго шанса» боятся заглядывать.

– Это Клинтон, – сказал Хьюстон, не спуская с Молли глаз. – Этот район, правда, уже не называют Адской Кухней.

Таксист нажал на газ, явно желая побыстрее выбраться отсюда.

– Ты решил начать работу над новым проектом? – поинтересовалась девушка. Она чувствовала, как по спине побежали мурашки.

Судя по всему, проект такой опасный, что даже сама она не захочет за него браться.

– Не совсем. Я тут вырос.

– В этом здании?

Хьюстон искал на ее лице признаки жалости. Он понимал, что жалость его просто убьет. Но ничего такого не заметил. Создавалось впечатление, что она наперед знала, почему они сюда приехали.

Зачем? Чтобы устроить ей проверку.

– Да. И хочу показать еще кое-что. – Они пошли вниз по улице. – Вот тут не было винного магазина. Раньше здесь был банк, – тихо произнес Хьюстон.

Молли молча ждала продолжения, явно понимая, что ничего хорошего он не расскажет. Более того, создавалось впечатление, что девушка знала, к чему он ведет.

– Когда мне было четырнадцать лет, отец потерял работу. Снова. Мама в свойственной ей манере орала, что он неудачник, угрожала бросить его ради кого-нибудь с большими перспективами. – Отец взял пушку, пришел сюда и, приставив дуло к голове кассира, потребовал отдать ему все деньги. Бедная напуганная женщина кое-как собрала купюры в сумку. Когда отец уже выходил из банка, один мужчина попытался его остановить. Отец выстрелил. Слава богу, не убил. Его посадили в тюрьму. Через неделю после этого мать, как и обещала, сбежала с другим. Больше я ее не видел.

– Но что случилось с тобой? – прошептала Молли.

– Я стал циником. Научился никому не доверять.

– Хьюстон, это неправда. Даже близко все не так.

– Тогда в чем правда? – резко спросил Хьюстон. Неужели она действительно все знала? Он даже задержал дыхание, ожидая ответа.

Глаза Молли были чистейшего зеленого цвета, Хьюстон таких никогда не видел. Губы девушки тронула легкая улыбка. Молли положила руку ему на грудь, и от этого прикосновения по нему прошел электрический разряд.

– Вот где правда, – прошептала она. – В твоем сердце.

Самое странное, что Хьюстон ей поверил. В нем осталось что-то нетронутое ужасами жизни. Его сердце. Ждущее любви.

– Неужели ты думал, что это изменит мои чувства к тебе? – тихо поинтересовалась Молли.

Вот тут Хьюстон растерялся. «А что она ко мне чувствует?»

– Я всегда подозревала, что с тобой что-то произошло. И это сделало тебя сильнее.

Внезапно он понял, зачем привез ее сюда. Хотел предложить ей себя. А до того как Молли примет окончательное решение, честно рассказать все о своем прошлом.

Он предпринял еще одну попытку разочаровать девушку:

– Молли, в том, чтобы расти в этом районе, нет ничего романтичного. Да, это может сделать тебя сильнее. Или жестче. У меня есть шрамы, которые никогда не исчезнут.

– Я думаю, что любовь может вылечить абсолютно все, – тихо, но уверенно сказала Молли. И эти слова прозвучали так, словно девушка наконец призналась ему в своих чувствах.

Сердце Хьюстона сжалось от нахлынувших эмоций. Молли из тех людей, кто верит в чудеса. И вот он стоит здесь, в самом центре Клинтона, смотрит в ее глаза, и у него такое чувство, что чудеса стали реальными и для него.

– Ты должна знать обо мне все, – упрямо продолжил Хьюстон.

– Что еще? – поинтересовалась Молли с таким видом, словно ничего в этом мире не сможет ее отвратить от него.

Хьюстон заколебался, подыскивая слова, чтобы рассказать ей самое главное.

«Мой отец на днях выходит из тюрьмы. Я не знаю, что мне делать. Мне кажется, ты могла бы направить меня, если бы я только позволил тебе войти в мой мир».

Нужно ли Молли все это?

Хьюстон упивался близостью девушки, ее рука все еще покоилась на его груди. Нежность в ее глазах, явное желание, переполняющее Молли… Ему хотелось, чтобы она смотрела на него так всю жизнь. Он мечтал стать с ней единым целым. В ее глазах было обещание, что есть в этом мире место, где нет одиночества. Где о нем позаботятся. Где больше не надо сражаться. Где его примут таким, какой он есть. Со всеми плюсами и минусами. Молли заставила бы его ответить отцу. Хьюстон понимал, что мужчина, достойный ее любви, обязательно нашел бы в себе силы на это.

И поверил бы, что любовь может излечить все раны.

Забавно, но ближе всего к раю на земле Хьюстон оказался именно сейчас и здесь – посреди Клинтона.

Внезапно Уитфорд почувствовал опасность. Что-то угрожало свету, который наконец осветил его мрачную жизнь. Мир полон тьмы, и сбежать от нее очень сложно. А Хьюстон повел себя слишком самонадеянно, когда привез Молли в этот район.

На улице был кто-то еще. Инстинкт, полученный Хьюстоном еще в беспокойном детстве, безошибочно определил, что за ними наблюдают.

Хьюстон кинул взгляд за спину Молли и отодвинулся от девушки. Его глаза – теперь глаза настоящего хищника – уловили движение у затененной стены винного магазина. Там стоял мужчина, его лицо скрывала голубая бейсболка, но было понятно, что он наблюдает за парочкой. Как только Хьюстон повернул к нему голову, мужчина отвел глаза.

«О чем я думал, когда решил привезти ее сюда? Часы и дорогой костюм лучше любого неонового указателя приглашают к нападению».

Мужчина оттолкнулся от стены и направился ленивой походкой в их сторону. Бросил оценивающий взгляд на часы Хьюстона, внимательно изучил его лицо…

Мужчина был просто огромен, почти на голову выше Уитфорда и тяжелее килограммов на двадцать. На толстых пальцах сверкнули кольца. На футболке было написано «Джей». На лице незнакомца застыла хитрая и жесткая ухмылка.

– Что происходит? – спросила Молли, почувствовав перемену в настроении Хьюстона; ее взгляд заметался между двумя мужчинами.

Но Хьюстон не стал отвечать, он сгруппировался и стоял наготове.

– Сколько времени? – «Джей» попытался зайти ему за спину.

Хьюстон четко знал, что последует за этим вопросом. Он мысленно обдумал возможные варианты действий, не спуская глаз с «Джея», оценил окружающую обстановку. Район был необычайно тих, но люди, здесь живущие, прекрасно умели сливаться с пейзажем, если это было им на руку.

Молли переключила свое внимание на головореза. Она улыбнулась ему, пытаясь найти в его глазах проблески добра. Это было в ее натуре, девушка не верила, что есть плохие люди.

Взглянув на свои часы, она с готовностью ответила «Джею». Хьюстон продолжал хранить молчание, молясь про себя, чтобы Молли послушалась интуиции и, не боясь обидеть незнакомого человека, пустилась бежать отсюда со всех ног. Чтобы не увидела того, что вот-вот должно произойти.

– А сигаретки не найдется? – поинтересовался «Джей».

Хьюстон почувствовал, что девушка перевела на него вопросительный взгляд, но не посмел отвести глаз от «Джея» даже на секунду.

– Я не курю, – неуверенно ответила Молли.

Хьюстон почувствовал прилив адреналина, встал между девушкой и головорезом и объяснил:

– Ему нужна не сигарета.

– Тебе не стоит умирать из-за часов, мужик, – тихо проговорил «Джей», и Хьюстон увидел, как в его руке сверкнул нож.

– Тебе тоже, – ответил Уитфорд.

Молли прошептала, не скрывая ужаса:

– Просто отдай ему эти часы.

Но что будет, когда «Джей» получит желанную добычу? Потребует сумочку? Потом бумажник Хьюстона? А следом и саму Молли?

Ради часов умирать действительно не стоило, но Молли надо было защитить любой ценой.

– Да ладно тебе, просто отдай и вали отсюда. – Мужчина попытался говорить успокаивающим тоном. – Мы можем разойтись полюбовно.

Что-то первобытное всколыхнулось в груди Хьюстона. Он действовал на голом инстинкте. Годы занятий боксом позволили реагировать на происходящее с невероятной скоростью.

Уитфорд прекрасно знал свои сильные стороны, и его ничто не сдерживало. Да, у бандита было оружие, он был выше и тяжелее. Но это не могло заставить Хьюстона отступить. Нет.

Дыхание его участилось, хотя он чувствовал абсолютное спокойствие. Время будто остановилось. Казалось, что все эти годы он тренировался исключительно ради одного момента. Все эти утренние пробежки, часы, проведенные у боксерской груши, спарринги…

Ради того, чтобы защитить Молли.

– Мужик, я ж тебе сказал, сдавайся!

Но говорил это «Джей» для отвода глаз. Краем глаза Хьюстон заметил блеск лезвия в его руке и решимость на лице. В ту же секунду Уитфорд стал мужчиной, которого никогда не хотел показывать не только Молли, но и себе. Хотя всегда знал, что тот живет где-то глубоко внутри.

Именно это Хьюстон пытался изжить: буйство, перешедшее ему в наследство от отца, примитивное желание убивать, бушующее в крови. Вот оно! Подтверждение, что он никогда не забывал эти улицы и уроки, преподанные ими.

Хьюстон резко вскинул кулак. Удар левой. Правой. «Джею» удалось замахнуться один раз ножом, но его грузность сыграла против него, к тому же Хьюстон был в ярости, и это придавало ему сил. Под градом ударов грабитель рухнул на грязный тротуар.

Хьюстон завис над подонком. Глубоко внутри нечто первобытное взывало к продолжению. «Не дай ему подняться. Сначала убедись, что он потерял нож. Где он?»

Удар за ударом, в ритме красной энергии, накатывающей волнами. Яростные удары превратили «Джея» в кровавое месиво, но Хьюстон все не мог остановиться.

Медленно, очень медленно он возвращался в реальность. Молли висела на его шее, пытаясь оттащить от мужчины, и кричала:

– Хватит! Хьюстон, прекрати! Ты же его убьешь!

– Где нож?

Тут он заметил тусклое лезвие под ногой подонка – тот, скорее всего, выронил оружие после первого же удара.

С большой неохотой Хьюстон заставил себя распрямиться и отойти в сторону.

Да, он привез сюда девушку, чтобы показать, где он вырос, и, увидев ее реакцию, узнать о ней самое для него важное.

Вместо этого ему открылась правда о нем самом. Где-то глубоко внутри он настоящий убийца. Хваленый самоконтроль ничего не стоит, его не стало в мгновение ока. Уитфорд предполагал, что этот тест будет простой проверкой для Молли, но даже обрадовался, во что в итоге все вылилось. Он проверил себя.

У них нет будущего. Отношения с Молли Майклз невозможны.

Что, если он разозлится на нее? Его отец часто терял голову во время ссор с матерью и при этом утверждал, что любит ее.

Неужели Хьюстон измочалил «Джея» по той же причине?

Потому что полюбил Молли.

И будет оберегать ее даже ценой своей собственной жизни. Даже если это значит, что защищать ее надо от него самого.

А ведь он почти поверил, что счастье возможно.

«Джей» наконец начал шевелиться. Он перекатился на бок, с трудом поднялся на ноги и заковылял прочь пьяной походкой, размазывая по лицу кровь. Нож остался валяться на мостовой.

Только убедившись, что мужчина ушел и не собирается возвращаться, Хьюстон обернулся к Молли, не спускавшей с него испуганного взгляда. Ее лицо вдруг сморщилось, а с губ сорвался всхлип. Потом другой. Девушка задрожала, словно лист на ветру, и, вжавшись в Уитфорда, спрятала лицо у него на груди и разрыдалась.

Шоковая реакция на нападение? Или увидела в нем нечто, чего не укротит даже любовь?

Хьюстон снял пиджак, накинул его на плечи Молли и обнял ее покрепче, не переставая удивляться, насколько она нежна и женственна. Он запомнит этот момент близости навсегда. Оставит себе хоть что-то на память, когда скажет Молли: «Прощай».

И тут, словно по мановению волшебной палочки, из-за угла выехало такси. Уитфорд, не теряя ни секунды, усадил девушку в машину.

– Н-но разве мы не должны дождаться полицию?

Полицию? Нет. Когда человек растет в подобном районе, он долго не может избавиться от ощущения, что полиция не является его лучшим другом и защитой.

Кроме того, никто не защищен от пронырливых репортеров. Вдруг кто-то из них прослушивает полицейскую волну? Да себе карьеру можно построить на истории про то, как исполнительный директор успешной компании победил в уличной драке. А если покопаться в прошлом, то история станет просто шедевральной. Всплывет и ограбление банка, произошедшее девятнадцать лет назад.

«Неудачник!» – кричала мать, когда отца выгоняли с очередной работы без выходного пособия. Отец же упрямо пытался добиться признания с ее стороны: «Я завоюю ее любовь. Покажу ей, чего стою. Всем покажу».

Только он был героем в глазах матери всего два часа, когда в пьяном угаре расшвыривал украденные деньги направо и налево. Приехала полиция и арестовала его. За попытку ограбления и выстрел в очевидца отец получил девятнадцать лет.

– Никакой полиции, – отрезал Хьюстон. – Скажи водителю свой адрес.

Молли безропотно повиновалась – очередное свидетельство того, что девушка в глубоком шоке. Она прижалась к Хьюстону, и ее теплые слезы промочили насквозь его рубашку. Уитфорд успокаивающе гладил ее по голове, наконец удовлетворив любопытство, снедавшее его последние дни. Не проходило и суток, чтобы он не задался вопросом, каковы ее волосы на ощупь.

Оказывается, мягкие и нежные, гладить их было очень приятно, создавалось ощущение, что так можно провести целую вечность. Но Хьюстон не мог позволить себе раствориться в этом чувстве. Ведь любовь – единственное, чего нельзя контролировать в этой жизни.

И все же Хьюстон не стал лгать себе – ему понравилось защищать Молли. Эндорфины, подобно наркотику, переполняли его кровь.

Что ж, сегодня вечером он возьмет от жизни все. Все, что Молли будет готова дать ему. И унесет с собой воспоминания, чтобы возвращаться к ним снова и снова. Когда все закончится. А финал наступит очень скоро. Пока же Хьюстон не хотел торопиться. Он помог девушке подняться по лестнице на третий этаж. У Молли так дрожали руки, что ему пришлось забрать ключи и самому открыть дверь квартиры.

– У тебя есть что-нибудь выпить? – поинтересовался Уитфорд, с тревогой вглядываясь в ее бледное лицо.

– Есть вино.

– Думаю, нам нужно что-нибудь покрепче вина.

– Кажется, на холодильнике есть бутылка с остатками бренди. Чак пил… – она захихикала, – все, что горит.

Девушка неотрывно смотрела на Хьюстона, и в ее взгляде было что-то голодное. Она протянула руку и, не скрывая восхищения, провела ладонью по его плечу.

Наверняка это эйфория оттого, что опасность была совсем близко, но прошла стороной. Иногда Уитфорд ощущал подобное после удачных спаррингов. Волну эндорфинов, переполняющих его счастьем, отчего все чувства обострялись.

Завтра утром она проснется, вспомнит, как Хьюстон яростно бил того мужчину, и почувствует страх и сомнения.

А сегодня Хьюстон будет ее героем.

Он отошел от девушки, налил почти полный стакан бренди и заставил Молли выпить. Сам же к алкоголю не притронулся.

Он больше не хотел терять контроль.

– Хьюстон… – Сделав глоток, Молли посмотрела на него, буквально пожирая глазами.

Ему это даже понравилось, и он не преминул ответить тем же. Впитывал взглядом каждую деталь: нежный овал лица, огромные глаза, мягкие зовущие губы…

Внезапно Молли вскрикнула:

– Мне кажется, у тебя кровь!

Действительно, на белой рубашке расплывалось красное пятно чуть выше живота. Значит, нож упал не сразу. Может, он так рассвирепел из-за ранения?

Пустое оправдание.

– Ты ранен, – испуганно прошептала девушка.

– Да нет, просто царапина. Ничего страшного. Да и от сердца очень далеко.

– Давай я посмотрю.

– Нет, все в порядке.

Но Молли уже указала пальцем на стул. Так как Хьюстон ранее решил принять все подарки, которые в этот вечер для него приготовила судьба, он покорно подчинился.

– Снимай рубашку, – скомандовала Молли, доставая аптечку.

Кого он пытался обмануть, когда говорил, что ранен не в сердце? Именно туда его и поразило. Стена, которую он воздвиг для защиты, рухнула в одночасье, восстановить ее не было никакой возможности.

Хьюстон подчеркнуто медленно расстегивал пуговицу за пуговицей, видя в ее глазах желание, мучаясь от мысли, что не он будет мужчиной, который это желание удовлетворит. Он позволил рубашке распахнуться. Снимать ее не было необходимости, но Уитфорд повел плечами, и она соскользнула вниз, повиснув на одной руке. По комнате поплыл запах пота, и Хьюстон увидел, как Молли втянула воздух, чтобы насладиться им в полной мере.

– Ой. – Она внимательно изучала тонкую царапину, тянувшуюся к животу. – Дело скверное.

Он посмотрел вниз. По его мнению, точно так же его могла поцарапать и кошка.

– Ты уверен, что мы не должны обратиться в полицию? Все-таки тебя пырнули ножом.

– Никакой полиции.

– Не могу понять твоего упрямства.

– Ты и не сможешь, – грубо ответил Хьюстон. – Как только позвонишь, достаточно будет пяти минут, чтобы сюда заявился какой-нибудь журналюга. А наутро все газеты будут пестреть скандальными заголовками. Люди любят такие истории, обожают копаться в чужом грязном белье. «Сын человека, устроившего разбойное нападение, отразил разбойное нападение».

– Ты не отвечаешь за грехи отца.

– Отвечаю, – уныло произнес Уитфорд. – Знаешь, когда мой папаша попал в тюрьму, а мать сбежала с любовником, судьба дала мне второй шанс. Я попал в замечательную приемную семью. Впервые в жизни у меня были еда, одежда, кров. Чувство безопасности. Однажды, когда я уже учился в старших классах, в нашей школе была дискотека. Я танцевал с девушкой из группы поддержки. Самой красивой в школе. К нам подошел какой-то парень – может, ее дружок или только претендент на это звание, я уже не помню, – и спросил у нее, что она делает в компании такого бандита, как я. Я чуть не забил его до смерти. Вот как сегодняшнего мужика. И мне нравилось, что я при этом чувствовал. Наверное, потому что мой отец любил размахивать кулаками.

– Я не верю, – неуверенно пробормотала Молли. – Не верю, что тебе это нравится. Ты делал то, что должен. Он же был просто огромным. Малейшее замешательство, и удача была бы на его стороне.

Хьюстон горько рассмеялся:

– Необходимыми были первые два удара. Он уже отключился, когда упал на тротуар.

– Хьюстон, сегодня ты совершил геройский поступок. Почему ты пытаешься выставить его в каком-то неприглядном свете?

– Нет, – тихо ответил он, – это ты искажаешь факты. Зачем?

– Ничего такого я не делаю.

– Делаешь. Ты всегда пытаешься найти оправдание для людей, увидеть в них что-то хорошее. Даже если этого на самом деле нет.

– Ну и почему же ты не провел всю свою жизнь в вечных драках, если у тебя так сильно чешутся кулаки?

– Я научился давать выход своей агрессии. Стал заниматься боксом.

– Ну вот.

– Не потому что хотел этого, – уточнил Хьюстон. – Мне просто не нравилось ловить на себе косые взгляды после того инцидента.

– Тебе хочется уверить меня, что ты из плохих парней. Но это совсем не так.

Уитфорд встал и натянул рубашку.

– Мне пора.

– Пожалуйста, не уходи.

Они стояли и смотрели друг другу в глаза.

Хьюстону пришлось приложить все усилия, чтобы взять себя в руки и не пойти на поводу у собственного желания: взять ее, подчинить себе, сделать своей. Он шагнул к двери. Молли преградила дорогу, положила руки на его плечи и, привстав на цыпочки, нежно коснулась его губ. Хьюстон ждал этого момента с их первого поцелуя. Ошеломительная нежность невинной ласки мгновенно усмирила бешеное неистовство, бурлившее в его крови.

Он позволил себе раствориться в поцелуе, наслаждаясь новыми для него ощущениями. Хьюстон и не знал, что в нем живет нежность. Происходящее казалось каким-то священнодействием, древнейшим ритуалом. Зовом, который слышали все поколения, только благодаря ему и существовало человечество. Тут встречались жесткая потребность и нежное узнавание, смешивались, превращаясь в нечто чудесное.

Страсть Хьюстона, чувство собственника по отношению к Молли только усилились. Застонав, он запустил руки в ее волосы, притягивая голову ближе. Его губы оторвались от сладкого рта Молли и проложили дорожку из поцелуев по ее шее. Хьюстон почувствовал, как под его прикосновениями бьется в ней сама жизнь.

– Пожалуйста, – прошептала она, неистово лаская руками его голову и плечи.

«О чем она просит? Остановиться или продолжать?»

Он слегка отстранился от нее, и волшебство момента разрушилось. Хьюстон снова включил рассудок и окинул девушку оценивающим взглядом.

От него ничего не ускользнуло: ни полуприкрытые глаза, ни припухшие губы, ни отчаянно бьющаяся на шее жилка.

Хьюстон пытался запомнить все до мельчайших подробностей.

Но от правды не было спасения. Он не мог принять то, что Молли ему предлагала, и уйти. Она не была девушкой на одну ночь. Нельзя даже просто поцеловать такую, как она, и сделать вид, что поцелуй ничего не значит и ничего не меняет.

Это ее просто убьет.

Кроме того, она сама не понимала, о чем говорит. Шоковое состояние и бренди – взрывоопасная комбинация. В таком состоянии нельзя принимать серьезные решения. Пришло время взять себя в руки и уйти прочь.

Он не был героем ее романа.

– Мне пора.

– Пожалуйста, не уходи. Мне страшно. Знаю, что это глупо, но боюсь оставаться одна.

«Может, я могу побыть ее героем еще немного?» Хьюстон понимал, что это потребует от него немыслимого самоконтроля.

Как же трудно было прижимать ее голову к своей груди, чувствовать нежный шелк волос. Еще труднее было увлечь Молли вслед за собой на диван, позволить ей расслабиться рядом и лежать, прислушиваясь к ее успокаивающемуся дыханию.

Что ж, теперь он стал не только бесконтрольным в ярости чудовищем, но и воришкой. Он украл этот момент у жизни и у Молли.

Украл, чтобы сберечь навсегда в сердце.

Спустя некоторое время тело девушки расслабилось, губы приоткрылись. Она заснула. Хьюстон осторожно выскользнул из ее объятий, встал с дивана и поискал что-нибудь, чем бы прикрыть девушку.

Он накинул на нее вязаный плед, задержал взгляд на лице и еще раз коснулся волос.

Потом выпрямился и снова оглядел квартирку, задержавшись на секунду около постера с воздушным шаром. Потом, глубоко вздохнув, мысленно отстранился от него и от всего, что он олицетворял.

Хотя Хьюстон и чувствовал полное изнеможение, он вернулся в офис фонда, в кабинет, который собирался на следующий день вернуть мисс Вив.

На столе лежала очередная стопка писем в защиту «Сказки выпускного». Хьюстон и так чувствовал себя последним мерзавцем, однако решил не жалеть себя и прочитать их.

Из последнего конверта выпала фотография. На ней была изображена девушка, выступавшая с трибуны перед студентами. На трибуне было написано слово «Гарвард».

«Уважаемый мистер Уитфорд.

Недавно я услышала, что во «Втором шансе» раздумывают о закрытии проекта «Сказка выпускного». Хочу, рассказать Вам, что пять лет назад в этой программе участвовала моя школа. Может, Вам будет трудно в это поверить, но, когда мне разрешили выбрать для себя одно из тех чудесных платьев, я впервые в жизни почувствовала, что чего-то стою».

Хьюстон положил письмо на стол.

Нет, ему легко поверить. Ее школа находилась как раз в том районе, где он вырос. И кому, как не ему, знать, что в тех краях пробиться и стать кем-то достойным было крайне тяжело.

Внезапно он понял, что эти платья так же важны, как и еда для голодающего. Может, даже важнее. Потому что чувство сытости временное, а уверенность в себе остается в сердце человека навсегда.

Этой ночью Хьюстон принял решение. Молли не для него.

И все же… Он мог попытаться стать мужчиной, которого она в нем видела. Молли задала ему высокий стандарт, к которому он будет стремиться каждый день. Пусть их отношения закончились, что-то начало меняться в нем самом.

Хьюстон решил, что первым делом он напишет письмо мисс Вив, в котором скажет, что Молли достойна вести фонд в будущее. Она может дать «Второму шансу» намного больше, чем он. Способность проводить сухой анализ ничто по сравнению с любовью, которой девушка наполнила это место.

Потом он оплатит несколько платьев для выпускного бала.

И ответит на письмо отца.