Текст книги "Сага о Лейве Счастливом, первооткрывателе Америки"

Теперь Лейв понял, как Норне удалось убедить мать и сбить ее с пути. Он улыбнулся, подумав, что матери незачем было умолять его не ожесточать сердце против прекрасной христианки! Будь у него даже ледяное сердце, девушка все равно растопила бы его своим огнем.

Медленно, словно во сне, Лейв поднялся на ноги, повесил щит на левое плечо, вложил меч в ножны и надел шлем.

Мужественное самоотречение Лейва в свою очередь породило странное волнение в груди дочери ярла. Теперь, снова став свободной, она уже не видела в нем грубого варвара. Ей казалось, что красота и благородство Лейва не уступают силе его рук. Манеры выдают в нем высокорожденного, а глаза – сердце, опьяненное любовью. Воодушевленная благодарностью и гордостью за свою победу, Норна быстро встала на ноги.

– Я должна поблагодарить тебя, сын Эрика, – сказала она. – Воистину, ты достоин называться сыном Тюра!

У Лейва зашлось сердце от счастья. Значит девушка не держит на него зла, она даже улыбнулась ему! Сын Эрика почувствовал, что сейчас самое важное – завоевать эту богиню и сделать своей женой.

Честный по характеру, он не стал медлить.

– Ах, прекраснейшая, боги поступили правильно, что привели меня к тебе в этот день. Годы жизни с тобой в нашей гриднице превратятся в вечное лето! Скажи мне, могу ли просить у отца твоего отдать мне тебя в жены?

Трепетом ответило тело Норны на его приятное предложение, но она отказала:

– Нет, ярл убьет тебя сразу, как только ты окажешься в пределах досягаемости копья. Уже позабыл, что ты его враг… и язычник?

Ободренный таким неубедительным отказом, Лейв готов был с новым пылом продолжать сватовство, но шум и лязг мечей за дверью заставил его броситься к выходу. Норна пошла за ним, но не успели они пересечь зал, как дверь широко распахнулась и юный Корнак, теснимый Эриком Рыжим, споткнулся на пороге и упал к ногам сестры, обливаясь кровью. Норна замерла от ужаса.

К тому времени из всех домов уже выгребли запасы еды и питья и увели домашний скот. Оба корабля были нагружены добычей. Эрику не удалось убить «разлучника ярла», однако он считал, что отучил наглого христианина совать свой нос в Гренландию. Ему не терпелось поскорее отправиться в Исландию, но выяснилось, что сын еще не вернулся на корабль. Узнав от Ульва, что Лейв остался в замке и, похоже, задержится там, он поспешил за ним. У дверей его остановил Корнак, который только что пришел в себя и рискуя жизнью, попытался преградить дорогу старому викингу.

Радостный, что сын жив и здоров, Эрик ворвался в зал в тот момент, когда Норна опустилась рядом с умирающим братом. Она бережно приподняла его голову и услышала слова, слетевшие с его губ с последним вздохом:

– Эрик Рыжий… мое проклятье!

Потрясенный гибелью мальчика, родного брата Норны, которого он пытался уберечь, Лейв преклонил колени рядом с телом Корнака и стал утешать девушку, но, обезумевшая от горя, она, казалось, не слышала его.

Вождь осмотрел разоренный зал, подошел к сыну и тряхнул за плечо.

– Пошли, Лейв, нам пора отправляться в Исландию! Мы поделимся нашей добычей с Торбьерном… а потом ты сможешь отправиться в свое великое путешествие.

Кивнув отцу, Лейв склонился к Норне и шепнул ей на ухо:

– Ты потеряла любовь юноши, но обрела любовь мужчины. Сейчас я должен уйти, но я вернусь за тобой, когда закончится мое путешествие на запад.

– Что?! – пронзительно вскрикнула девушка, – Неужели ты думаешь, я смогу стать женой сына убийцы моего брата?! – Тут она засмеялась как безумная. – Да, да! Поторопись вернуться! Чем раньше ты встретишься с моим отцом, тем быстрее он сможет отомстить за смерть сына и убить тебя! – Она отвернулась и снова предалась скорби, раскачиваясь взад и вперед.

Сердце Лейва разрывалось от сочувствия, он вскочил на ноги и обрушился на отца с упреками, но вождь только улыбнулся и потащил его из зала. Эрик ликовал, что во время набега не потерял ни одного из своих людей и склонен был к шуткам. На причале, где они с Лейвом должны были разойтись по своим кораблям, он неожиданно выхватил пухлого младенца из рук матери, которую ссадили на берег с «Кусающего ветер». Держа ребенка за одну ногу вниз головой, на глазах онемевшей от ужаса матери он взмахнул мечом, делая вид, что разрубает его пополам. Но вместо этого с гоготом швырнул невредимого младенца на грудь матери.

Лейв, весь во власти чар своей любимой, схватил отца за руку.

– Клянусь молотом Тора, с женщинами воюют только трусы! Давай покончим с этим раз и навсегда!

Эрик презрительно сплюнул.

– Та-ак, значит и тебя, мой сын, разнюнили христианской кротостью.

– Нет, просто ничего хорошего не получается, когда сильные воины нападают на беззащитных женщин. – Жестом Лейв показал на корабли и берег. – Я прикажу своей дружине прекратить это; и если ты дорожишь моим уважением, то поддержишь меня.

Вид у Эрика был недоумевающий. Но тут в памяти всплыла коленопреклонная девушка возле умирающего юноши, и хмурое выражение на его лице сменилось всепонимающей улыбкой. Так, Лейва поразила Фрейя, богиня любви! С добродушным смехом он отвернулся и пошел на свой корабль.

Лейв свирепо посмотрел ему вслед, затем вспрыгнул на борт «Оседлавшего Бурю» и огласил приказ, от которого взвыла вся команда.

– Остальную добычу можете оставить, а женщин немедленно высадить на берег!

В замке тем временем произошло событие, ради предотвращения которого Лейв охотно расстался бы с рукой. Мать Норны и старики, которых никто не тронул в верхних комнатах, только начали спускаться вниз, чтобы утешить ее, как проходящий мимо открытой двери обезьяноподобный Кольскегг Черный, охотник на моржей, из дружины Эрика, увидел Норну, которая молилась в углу с закрытыми глазами и поднятым вверх лицом. Руки викинга были заняты бочонком меда, но стройная фигура дочери ярла так быстро воспламенила в нем похоть, что он бросил свою добычу, вбежал в зал и схватил девушку. Доносившиеся снизу крики подсказали Кольскеггу, что Эрик готов отплыть, и сломя голову он ринулся вниз к причалу. Норна царапалась и брыкалась так ожесточенно, что викингу понадобились все силы, чтобы вовремя добраться с ней до берега и не опоздать на корабль.

При виде сопротивлявшейся девушки Эрик вспомнил о приказе Лейва и нахмурился – еще одно «нападение на женщин» – но не признал в Норне девушку, которая околдовала его сына.

Лейв занимался освобождением женщин; захваченных его дружинниками, и был так увлечен этим делом, что не заметил, как Кольскегг притащил Норну на борт «Кусающего ветер». Гребцы Эрика уже навалились на весла, когда Лейв встал у руля и приказал отчаливать.

Доход, который сулили добытые во время набега товары, могли бы порадовать Лейва. Но едва он развернул свой корабль вслед за «Кусающим ветер», как горечь утраты любимой с новой силой захлестнула его. Судьба отняла ее раньше, чем боги успели довести до конца свой замысел. Словно в тоске по умершему, смотрел он на удалявшийся темный берег с мерцающими кое-где остатками пожарищ. Понимая, что Лейв чем-то расстроен, Ульв подошел и встал рядом, надеясь узнать причину его мрачного настроения, но Лейв хранил молчание. Вдруг лицо его просветлело: он твердо решил вернуться за дочерью ярла, несмотря на враждебность ее отца… даже наперекор судьбе.

Заливая награбленным вином горечь утраты пленниц, дружина Лейва старалась не прислушиваться к непристойному пению, пьяному смеху и женскому визгу, доносящихся с идущего впереди корабля Эрика. В неведении, что Норна в этот момент прикована цепью к мачте «Кусающего ветер», Лейв возносил благодарственную молитву за то, что его любимая избежала участи пленницы.

8. ВУЛЬФРИК ЧЕРЕПОДРОБИТЕЛЬ

Стагбранд Ярл и Череподробитель, поражающий всех своим ростом и физической силой, бросили якорь недалеко от огромных деревянных палат первого христианского короля Норвегии в Нидаросе. Их ожидало разочарование, поскольку неутомимый в делах веры Олав Трюгвассон отплыл к северному побережью в сопровождении множества военных кораблей, чтобы силой заставить жителей округа Халогаланд принять крещение. Поскольку в тех местах все еще поклонялись Одину и Тору, возвращения конунга Олава ждали не скоро, и шетлендцам пришлось примириться с неизбежностью второго перехода для того, чтобы сообщить королю о вызывающем поведении Эрика Рыжего.

Попав в замок, они, однако, приободрились, ведь их пригласила на обед королева Олава, очаровательная Тюра Датская. Королева приходилась Вульфрику кузиной, поэтому стол был накрыт в ее палатах при свечах.

Во время возлияний, которые последовали за обильной трапезой, Череподробитель поведал королеве о прекрасной дочери Стагбранда, Норне Светлой, и похвастал, что ярл обещал обвенчать их, как только она достигнет положенного возраста ближайшей весной.

Его похвальба заставила Стагбранда поморщиться: богач датчанин вырвал такое обещание только потому, что ярл много задолжал ему; у Норны еще не спросили согласия, и о помолвке не объявляли.

Королеву Тюру эта новость обрадовала.

– Венчание состоится здесь, в королевской усадьбе на пасхальной неделе! – объявила она и, обратившись к Стагбранду, сказала: – А когда вы вернетесь для доклада королю, вам придется привезти с собой дочь.

Польщенный Вульфрик поймал руку королевы и поцеловал.

Ярл поклонился. Венчание в Нидаросе будет серьезным доводом, когда придется уговаривать Норну. Спустя некоторое время, обменяв свой груз шерсти и птичьего пера на товары, в которых нуждались его домочадцы и хюсманы, ярл отплыл домой.

Глубокое уныние царило на Шетлендских островах. Когда в пасмурный полдень четвертого дня отсутствия «Морской Волк» подошел к гавани, Стагбранд тщетно высматривал встречающих. Ни дыма над крышами, ни овец, пасущихся на склонах, нигде никаких признаков жизни. Шквал испуганных вздохов и стонов пронесся по кораблю, когда они разглядели, что у большинства домов нет крыш. А когда гребцы увидели длинный ряд свежих могильных холмов на кладбище, всем стало очевидно, что остров подвергся набегу.

Лицо Стагбранда почернело от гнева. Когда же рыдающая жена подошла к нему на причале и поведала, что сын его убит, а дочь увезена гренландцами, ярл стал белым как соль. Горе отца было так велико, что он потерял дар речи и невидящим взглядом уставился в пустоту, его била дрожь. Но вскоре, забыв, что учение Белого Христа запрещает месть, Стагбранд выхватил меч и произнес страшную клятву:

– Клянусь распятием Христа! Не вкладывать в ножны меч, пока не освобожу дочь мою из рук язычников… пока не отрежу рыжую бороду убийце Корнака.

Когда Вульфрик Датчанин услышал, что Норну захватили в рабство, черная ярость охватила его. Он размахивал щитом, ревел, как бык, и рубил мечом по причальным сваям, словно перед ним были живые враги. И забыв о заповедях новой своей веры, выкрикнул клятву о мести:

– Пусть моя правая рука отсохнет, если не отыщу я сына Эрика Рыжего, не вырежу кровавого орла на его спине и не повешу его на собственных кишках!

Такими же страшными клятвами поклялись дружинники, чьи жены и дочери были изнасилованы викингами.

– Может, вы сумеете перехватить язычников прежде, чем они покинут Исландию, – крикнула женщина, ребенка которой пощадил Эрик. – Я слышала, один из них говорил, что они прямиком идут к причалу Торбьерна Вилфилссона, южнее Йокула Снежной Горы.

В глазах Стагбранда сверкнула решимость.

– Клянусь всеми святыми, мы нападем на них!

– Но у них два корабля, а у нас один, – колебался Вульфрик. – Нам следует прежде раздобыть второй корабль… и воинов побольше.

– Ты прав, – согласился ярл. – Мы бросим клич на Фарерских островах и соберем всех христиан, кто способен взяться за оружие, чтобы вместе с нами отправиться в Исландию.

На рассвете, повторив клятвы над могилой Корнака, замкнувшийся в себе ярл и громила Череподробитель, с суровостью во взоре и с печалью в сердце, отправились в погоню за гренландцами.

9. РЫНОК РАБОВ

Резкий насмешливый голос охотника за моржами разносился по рынку:

– Три марки за дочь христианского ярла… прекраснее любого цветка… и честная девушка. Ха! Вы, должно быть, слепые или дураки!

– Три марки уже слишком высокая цена за раба, – крикнул Снорри, торговец моржовыми бивнями. – Я не добавлю и унции.

– Я дам четыре марки, – выкрикнул волосатый Гримсдаг, не отрывая похотливых глаз от высокой груди девушки.

Колскегг снова фыркнул.

– Четыре! Клянусь кровью Одина, если никто не даст семь марок, я оставлю ее для себя!

С высоты помоста в центре внутреннего двора усадьбы Торбьерна Исландца, Норна Светлая и ее захватчик Колскегг Черный взирали на толпу из бондов, рыбаков и женщин. Два корабля, «Кусающий Ветер» и «Оседлавший Бурю», встали у причала Торбьерна утром этого дня, и торговля награбленной викингами добычей была в полном разгаре. Согласно обычаю, вся добыча, которую дружинники Лейва и Эрика привезли из набега на Шетленды, должна была быть обращена в серебро самими викингами.

Эрик был счастлив, что у его старого партнера по шахматам хоть и облысела голова, но зато борода осталась все такой же длинной, а щеки круглыми, как в давние времена. И Торбьерн так обрадовался, увидев Эрика как прежде здоровым и румяным, что пригласил обе дружины собраться у него в гриднице за полуденной трапезой, а Эрика ни на миг не отпускал от себя, обнимая за плечи.

После окончания застолья открылся рынок рабов на площадке между домом и хозяйственными постройками. Лейв, которому и продать-то было нечего, остался в доме поболтать с хорошенькой сестрой Ульва, Гудрид, которая любила его с детства; а Ульв вышел из дома, чтобы продать добычу. Только переступил он порог отцовского дома, как увидел дочь ярла; в этот миг владелец вел ее к помосту. Изящество манер рабыни напомнило ему о шетлендской девушке, которая тогда, в Гренландии, привлекла его взгляд и взволновала сердце. Решив рассмотреть ее поближе, он стал пробираться через толпу.

Пока Колскегг торговался, Норна, стоявшая с высоко поднятой головой, несмотря на страдания и горе, повернулась лицом к Ульву. И тут богиня Фрейя сразила еще одну жертву. Ульв не только убедился, что это та самая девушка с Шетлендских островов, но и сразу понял, что должен, во чтобы то ни стало, выкупить ее и сделать своей женой. Он быстро пересчитал серебро в кошельке на поясе.

– Даю пять марок за девушку, – крикнул он, – все серебро, что у меня есть!

Узнав в Ульве побратима Лейва, Норна обрадовалась, но Колскегг только загоготал.

– Ты что, не видишь? Эта девушка из высокого рода! Или не слышал моих слов? Я должен получить за нее семь марок… или оставлю ее себе.

Опасаясь, что какой-нибудь зажиточный исландец купит дочь ярла до того, как он добудет еще две марки, Ульв огляделся в поисках человека, который помог бы ему. Ни отца, ни Эрика поблизости не было, а остальных вождей он не знал. Повернув к дому, он увидел Лейва с Гудрид, выходивших из резной двери. Наверняка, подумал Ульв, побратим сможет дать ему недостающее серебро. Повеселев, он начал пробираться к дому.

В тот момент, как Лейв бросил взгляд в сторону помоста, он тут же узнал Норну. Сердце его подпрыгнуло, и в следующую секунду, казалось, перестало биться. Все время после набега он только и делал, что мечтал о дочери ярла. Быть может, зрение шутит над ним шутки? Да, нет! Вон она все также стоит, гордо выпрямившись у столба. На ней все то же вышитое голубое платье, столь памятное ему. И даже перчатка для стрельбы из лука по-прежнему заткнута за пояс.

Но как могла Норна оказаться в Исландии, если он оставил ее на Шетлендах? И по какому праву мерзкий Колскегг выставил девушку на продажу? Во что бы то ни стало, он сам выкупит дочь ярла… даже если придется отдать все до последней унции… и сегодня же жениться на ней.

Лейв двинулся к помосту, но его остановил Ульв.

– Брат, добавь мне две марки, чтобы купить ту красавицу. Я полюбил ее с первого взгляда и должен немедленно на ней жениться.

В голове у Лейва помутилось, он застыл на месте, как вкопанный. Судьба наносила ему много тяжелых ударов, но ни один из них не мог сравниться с этим. Пришло время испытания его братской клятвы, ведь он желал шетлендскую девушку для себя. Больше всего на свете хотел Лейв взять Норну в жены и всегда быть с ней, но теперь, когда он узнал, что Ульв полюбил ее, ему не на что было больше надеяться. Побратим пошел на жертвы и отправился с ним в дальнее путешествие, не сулящее выгод. К тому же, Ульв отдал все свое серебро, чтобы закупить все необходимое для двенадцатимесячного плавания. И не он ли клялся помогать во всем брату, ставить счастье и благополучие выше своего собственного? Ему придется скрыть любовь к Норне и выкупить ее для Ульва.

Улыбнувшись через силу, Лейв отвязал от пояса кошелек с серебром, который дал ему отец перед отплытием из Гренландии, и отдал Ульву.

Тем временем Орм из Анарстапи и Свонлауга, жена богача Скава Плоский Нос, торговавшего на побережье, боролись между собой за благородную пленницу.

Орм, который занимался разведением породистых кобылиц, поднял ставку с пяти с половиной до шести марок.

Толстой и высокомерной матроне хотелось, чтобы ее дочь нянчила и воспитывала в новой вере христианка. Эта вера так быстро распространялась на острове, что каждый считал своим долгом знать о ней хоть немного, чтобы не прослыть невеждой. Свонлауга предложила Колскеггу шесть с половиной марок, но он продолжал настаивать на семи.

– Никакая женщина не стоит таких денег, – фыркнул Орм.

Сердитый взгляд сделал лицо Колскегга еще уродливей.

– Девушка – лакомый кусочек, который еще никто не пробовал, говорю вам! Честная девушка.

– Держишь нас за дураков? – выкрикнул кто-то из мужчин. – Честная девушка? Это после пяти-то ночей с тобой на корабле?!

– Если вы мне не верите, то вы болваны! – зарычал грубиян и, внезапно разорвав посередине лиф платья Норны, обнажил ее грудь девственной чистоты, а чтобы она не прикрывалась, держал ее за руки. – Убедились?!

Толпа притихла, пока все мужчины с чувством благоговейного трепета перед ее красотой не согласились с ним.

– Верно, – пустился в объяснения Колскегг, – она плыла на «Кусающем Ветер», но когда мы уходили с Шетлендских островов, Эрик Рыжий обругал нас за то, что насмехаемся над нежным сердцем Лейва. «Теперь слушайте меня, вы, пьяные тролли, – кричал он, – я разрешил вам оставить при себе пленниц, но ни одну из них вы и пальцем не тронете на корабле. Сможете забрать их себе или продать с остальной добычей в Исландии. Во время плавания никто не должен их трогать!»

– Верно, так все и было, – пробасил один из дружинников Эрика.

И поскольку приказ Эрика разлучил даже Скаллаглюма с полюбившей его пленницей, скальд сказал со вздохом:

– Увы, даже в самой мягкой постели можно обнаружить соломинку.

Норна еще выше вздернула подбородок и с вызовом посмотрела на торгующихся. Глаза ее оставались сухими, но на застывшем лице четко читались следы перенесенного горя, бессонных ночей и морской болезни. Неужели мало этим язычникам-мучителям, что они убили любимого брата, разграбили дом и унизили отца? На корабле она старалась не поддаваться унынию и поддерживала остальных пленниц. Надменное поведение Норны с низкорожденным захватчиком дало положительные результаты – доведенный до бешенства Колскегг поклялся сбыть ее с рук, как только корабль пристанет к берегу. Поэтому она первой из пленниц была выставлена на продажу. Будучи христианкой, девушка понимала, что должна прощать викингам их жестокосердие. Мстительность исповедовали и ее, и их предки. Таков был общепринятый обычай – мучить пленников, словно рабов или кошек, и неважно, высокого они рождения или низкого. Как ни тяжело, она должна следовать примеру Белого Христа – понимать и прощать.

Норна молилась своему богу, чтобы ее купила женщина, у которой она жила бы скромно, чтобы не досталась она какому-нибудь варвару, который сделает ее своей наложницей. Когда Ульв, молодой, похожий на медведя, мужчина, предложил за нее пять марок, она знала, что он стал бы для нее добрым хозяином, и еще подумала, что со временем смогла бы обратить его в христианство. Но уж коли суждено ей пойти в рабство, то насколько счастливее была бы она, если бы ее хозяином стал сын Эрика! Почему Лейв не забрал ее с корабля отца? Почему не пришел на аукцион? Норна была уверена в любви молодого викинга и, если б он принял крещение и она смогла бы ответить ему взаимностью. Но вместо него здесь оказался Ульв, вон он пробирается в толпе, держа высоко тяжелый мешочек с серебром.

Следуя за Ульвом на расстоянии, Лейв увидел, как охотник на моржей обнажил грудь Норны, и содрогнулся. Им овладело бешеное желание стащить мерзавца с помоста и бить его до крови. Но Лейв понимал, что этот обезьяноподобный грубиян в отместку может отказаться от продажи девушки. В сильном раздражении, сдержав ярость, он оставался незамеченным в толпе.

Свонлауга тоже увидела Ульва, который пробирался к помосту. Она торопливо повернулась к Колскеггу и крикнула:

– Вот тебе семь марок! Я забираю дочь ярла.

Колскегг с радостью обменял девушку на серебро.

– Подожди! Я даю тебе восемь марок, – издали крикнул Ульв. – Я дам тебе даже десять!

Колскегг понял, что поторопился заключить сделку, и лицо у него уныло вытянулось.

– Ты опоздал, – сказал он и кивнул в сторону новой владелицы Норны.

Взволнованный Ульв бросился к матроне.

– Сколько вы хотите за девушку, Свонлауга?

– Я не расстанусь с ней. – Схватив Норну за руку, она стащила дочь ярла с помоста.

Выбравшись из толчеи, Ульв догнал их.

– Но я дам тебе двенадцать, пятнадцать марок, – умолял он, не обращая внимания на ухмылки окружающих. – Я хочу сделать ее своей женой!

– А я хочу сделать ее своей служанкой, – отрезала Свонлауга, продолжая идти к усадьбе, расположенной неподалеку. – У меня и так больше серебра, чем я могу истратить. А хорошую помощницу в дом найти трудно.

Ульв шел рядом с ними, пока все трое не подошли к дому Скава, низкому строению, покрытому дерном. Хотя Норна улыбнулась юноше, он не приблизился, чтобы взять ее за руку. Дверь захлопнулась у Ульва перед носом. Делать было нечего, и в подавленном настроении он повернул обратно.

Тем временем Лейв добрел до ворот в стене, огораживающей усадьбу Скава, и остановился, погруженный в свои мысли. К нему подошла Гудрид, огорченная, что он так неожиданно пренебрег ею.

– Дочь ярла, действительно, очаровательна, – с сочувствием произнесла она. – Не удивительно, что ты ее любишь.

Лейв повернулся на голос Гудрид. Необходимость скрывать свое чувство вынуждала его все отрицать, но лгать он не умел. Покраснев, Лейв опустил голову и промолчал. Печальная Гудрид повернулась и медленно пошла к дому: мужчина, которого она ждала всю жизнь, любит другую. Лейв смотрел вслед ее унылой фигурке. Какой жестокой бывает судьба, размышлял он. Гудрид полюбила его, они с Ульвом полюбили Норну, а дочери ярла не нужен ни тот, ни другой. Да, здесь на севере счастье такая же редкость, как солнечное тепло.

Лейв все еще стоял у ворот, когда со стороны дома к нему подошел Ульв и рассказал об эгоизме Свонлауги.

– Ты не беспокойся, я все равно женюсь на этой девушке, – торжественно заверил его Ульв. – Муж этой женщины пришлет ее ко мне, когда вернется из Эрина. Скав еще никогда не отказывался от золота. – Утешив себя этой мыслью, Ульв принялся расстегивать пояс, чтобы снять с него мешочек и вернуть деньги Лейву.

– Не надо, оставь себе, вдруг понадобится, – распорядился Лейв, делая веселое лицо. – Если бы он был у тебя сегодня, ты бы уже обладал дочерью ярла!

– Я благодарен тебе. – Ульв опять застегнул пряжку на поясе. – Думаю, надо поговорить с отцом. Может, он знает, как воздействовать на Свонлаугу.

– Ладно, – Лейв улыбнулся, увидев, как припустил Ульв, но никогда еще у него не было так тяжело на сердце. Теперь между ним и любимой стояло три непреодолимых препятствия: убийство ее брата, его собственная языческая вера и любовь побратима. Возможно, так предопределено судьбой – никогда не завоевать ему прекрасную Норну, но отказаться от надежды он не мог.