Текст книги "Убийство – завтра"

Глава 10

Я медленно выбиралась из тьмы на свет. Наконец, очнулась. Я чувствовала каждый нерв своего тела. Мне казалось: болели даже волосы на голове. Я понимала, что в таком состоянии могу подписать все, что мне подсунет Англичанин.

С трудом разжав веки, я открыла глаза.

Долорес сидела рядом и смотрела на меня с жалостью.

– Тс-с, – она приложила палец к губам и тихо сказала:

– Они ждут, чтобы вы очнулись, и тогда Абигайль продолжит свои опыты…

– Почему вы здесь? – прошептала я.

– Майк заставил меня дежурить возле вас. Я должна подать знак, когда вы очнетесь.

Долорес протянула руку, чтобы потрогать меня, но не осмелилась этого сделать и в ужасе отпрянула:

– Что она сделала с вами… О!..

– Профессионалка… Если когда-нибудь я доберусь до Абигайль, то вырву ее сердце, – я говорила сквозь силу.

– К сожалению, я не могу принести вам воды. Если Майк поймет, что вы пришли в себя, он опять спустит Абигайль с поводка.

– Развяжите мне руки, Долорес.

– Я не могу… Бедная Мэвис, я не могу даже это, – от отчаяния Долорес едва не заплакала. – Абигайль может убить и меня. Похоже, она свихнулась окончательно…

– Долорес, я больше не выдержу пыток. Как только появится старуха, я подпишу любую бумагу. Получив ее, Майк убьет и меня, и Эдди. Нас нельзя оставлять в живых, потому что мы можем рассказать полиции, каким образом Абигайль вырвала из меня признание. Майк навсегда заткнет нам рот. Долорес, вы понимаете, во что влезли? Вы – соучастник преступления!

Долорес беззвучно зарыдала. Сквозь слезы она шептала:

– Что же делать? Что делать?..

– Признайтесь, вы ведь выдумали всю эту историю, связанную с тысячей долларов? Никто вам не звонил.

Она кивнула.

– Майк сказал… Он заставил меня сказать…

– А на самом деле?

– Мэвис… Это грязная история… Я не хочу, чтобы она всплыла на суде…

– Расскажите.

– Хорошо, слушайте… Мы с Абигайль работаем вместе уже три года. Обычно мы изображали семейную пару – мать и дочь. Такие приличные дамы, отдыхающие на курорте. Мы выбирали какого-нибудь провинциала при деньгах, женатого, но приехавшего на курорт без семьи. Я легко смогла вскружить голову любому мужчине… Когда клиент «созревал», я как бы мимоходом сообщала ему, что мама уезжает на целый день. Он приходил ко мне в номер… – Долорес стало стыдно: она покраснела. – Абигайль знала, когда нужно ворваться в комнату. Я при этом кричала, что меня насилуют – якобы спасала репутацию порядочной девушки. Абигайль изображала мамашу-ханжу, матрону из высшего общества. Она разыгрывала целый спектакль. Метала громы и молнии: мол, ее дочь соблазнил мерзавец, она немедленно вызывает полицию, сообщает газетчикам… И так далее… Мужчина трясся, как лист на ветру. Он предлагал Абигайль отступного. Абигайль кричала, как дорога честь ее дочери. Клиент удваивал сумму… Абигайль с трудом соглашалась. Эти идиоты еще и руки ей целовали за то, что обошлось без огласки. Мы зарабатывали хорошие деньги: иногда удавалось вытрясти до десяти тысяч баксов за раз…

– Ваш бизнес меня мало волнует, – слабым голосом сказала я. – Как вы вышли на Майка и на Ромейна?

Долорес вздохнула.

– Ромейна мы встретили месяца три назад. Оказывается, Абигайль знавала его раньше. У нее не было иллюзий насчет антиквариата: Абигайль прекрасно разбиралась, каким «бизнесом» занимается Ромейн. Ромейн в разговоре пожаловался ей, что нет надежных каналов информации: сообщать о времени и месте доставки товара. Абигайль, у которой всегда было полно сумасбродных идей, подсказала Ромейну идею с телевидением. Рей сам выбрал шоу Сэма Варни, сказал, что на передаче собираются разные придурки и можно довольно легко попасть в этот круг. Во время передачи Абигайль должна была произнести несколько слов, понятных только посвященному. За это она получала от Ромейна приличные комиссионные: триста долларов за одну передачу.

Латиноамериканка облизала пересохшие губы и продолжила:

– Абигайль сама нашла себе «маску», научилась говорить замогильным голосом, подобрала соответствующую одежду…

В ней умерла великая актриса. Что говорить: Абигайль имела на телевидении успех. Старая крыса! Как-то мы были на уик-энде в Лонг-Бич и там… Короче, мы разыграли наш обычный скетч с провинциалом, мамашей и дочкой. К этому времени мне обрыдла моя роль «наживки», но ничего другого я не знала и не умела. Когда Абигайль ворвалась в комнату, а я закричала: «Насилуют!», выяснилось, что мы обе крупно промахнулись. «Провинциал» оказался частным детективом. Он быстро разгадал наш трюк и пообещал посадить за решетку.

Долорес рассказывала такие интересные вещи, что я отвлеклась и даже забыла о боли.

– Этот парень сказал, что нам грозит от двух до пяти лет тюрьмы. Он взялся за телефонную трубку, чтобы вызвать фараонов, повернулся к Абигайль спиной… Он недооценил ведьму. Абигайль схватила пресс-папье из бронзы и обрушила ему на голову. Ударила прямо в висок… Короче, она раскроила ему череп, – Долорес ненадолго замолчала, потом продолжила. – Я поняла, что теперь нас ждет газовая камера, и предложила позвонить Ромейну. Абигайль цыкнула на меня и набрала номер Англичанина. Оказывается, она и с ним была знакома. Майк приехал сразу же. Ему не составило большого труда избавиться от трупа – его ночью сбросили в море, привязав к ногам камень. Англичанин сказал что-то, вроде: «Мальчик не всплывет».

– Он так легко ввязался в «мокрое дело»? Здесь что-то не так, – сказала я.

– Конечно, Англичанин знал о связи Абигайль с Ромейном. Это ведь ему были адресованы многие зашифрованные послания Ромейна, которые озвучивала на телеэкране Абигайль. Англичанин не дурак: он сразу же аккуратно упаковал в целлофановый пакет пресс-папье с запекшейся кровью и отпечатками пальцев и сказал, что оставляет пакет себе в качестве гарантии. Он понял, что теперь может заставить и Абигайль, и меня работать на себя. Это он отправил меня к Варни, приказал любой ценой попасть на передачу, научил, что я должна говорить во время прямого эфира… Абигайль была в курсе. Однако Ромейн не знал меня и не знал, что мы с Абигайль работаем в паре…

– И, конечно, это Англичанин велел вам позвонить в дом Ромейна в четыре часа утра?

– Нет. Здесь Англичанин ни при чем. Дело в том, что я изначально не верила ему. Накануне он сказал, что хочет устрашить Ромейна, сделать так, чтобы у того поджилки тряслись. «Может, тогда он станет более сговорчивым…» – сказал Майк. Но я не верила ни единому его слову и решила позвонить Ромейну, узнать, все ли в порядке. Я позвонила, а потом и приехала. Это вы знаете. Вот тут-то и начался этот кошмар.

– Да… Вы, Долорес, если разобраться, ни в чем серьезном не замешаны: не вы убили сыщика в Лонг-Бич, не вы прятали труп… Что касается Ромейна, то вы не знали, что замышляет Англичанин. Вы не повинны в том, что Абигайль мучает меня… Хотя, разумеется, вас привлекут за соучастие.

– Абигайль совсем помешалась, – медленно произнесла Долорес. – До убийства в Лонг-Бич она только притворялась, когда несла всю эту чушь насчет потусторонних сил. Но после убийства я заметила, что Абигайль говорит о силах зла всерьез, она верит в то, что болтает… Но главное, ей хочется убить кого-нибудь еще…

Долорес опять заплакала.

– Ну успокойтесь же! – взмолилась я. – У вас есть блестящий шанс выпутаться из этой скверной истории. Заложите Майка! Ваша вина только в том, что вы были «приманкой» в руках негодяев. И вы искупите ее, выдав Англичанина полиции.

– А так можно? – с надеждой спросила Долорес. – Вы верите мне?

– Конечно, верю. У меня есть план. Мы выпутаемся вместе!

– Что за план?

– Вы развязываете меня. Потом идете и предупреждаете Майка о том, что я очнулась. Прибегает Абигайль, а дальше… Дальше я знаю, что делать. Абигайль получит свое. После я приду в гостиную. Но вы должны помочь мне: станьте возле Бенни и ждите моего появления. Увидев Мэвис, все оцепенеют. Тогда вы должны выхватить пистолет у Бенни и бросить его Эдди. Ну как?

– Рискованно…

Долорес колебалась.

– Это наш единственный шанс, – пробормотала я. – Развяжите меня, пока не вернулась Абигайль. Сейчас она придет, и тогда…

– Хорошо… но я так боюсь, Мэвис.

Долорес недолго мучилась с узлами. Ее пальцы оказались проворными. Наконец я почувствовала себя свободной. Вместе с Долорес мы помассировали мне ноги, чтобы я могла ходить.

Когда я опустила ноги на пол, тело пронзила боль. Я едва не упала. Долорес подхватила меня.

– У вас хватит сил, Мэвис? Вы сумеете справиться с Абигайль?

– Сейчас… Приду в себя…

Я попыталась еще раз встать на ноги. Прошлась по комнате. Абигайль еще не добралась до моих конечностей, и, слава богу, руки и ноги слушались. Истерзанное тело ныло, на свой живот и грудь я боялась смотреть.

– Идите в гостиную, – сказала я Долорес. – И помните, что вы должны сделать, когда я туда войду.

– Мэвис, а если ваш план не удастся?

– Тогда и будем думать. Все получится, Долорес! Все будут смотреть на меня! Вот это будет сюрприз!

Я успокаивала ее, но вдруг вспомнила, что Эдди так и не посмотрел на меня, когда Бенни ввел его в гостиную.

Долорес вышла. Я прижалась к стене за дверью. Из гостиной послышались звуки музыки, резкие и ритмичные: ведьма готовилась к своему шабашу. Она, правда, не знала, что Мэвис тоже не прочь грохнуть в барабан.

Я смотрела на ручку двери. Она стала поворачиваться… Абигайль распахнула дверь и вошла. Я приготовилась… Абигайль еще не видела меня. Она подошла к кровати и остановилась, пораженная. Я прыгнула на нее сзади, обхватила морщинистую шею руками и стиснула так сильно, как только могла.

Мой неожиданный бросок деморализовал Абигайль. Старая карга перестала сопротивляться и обмякла. Я душила ее, пока Абигайль не перестала подавать каких-либо признаков жизни… Я разжала руки, и она упала на пол, как большая тряпичная кукла.

Я поздравила себя с успехом, но радоваться, как оказалось, было рано. Не знаю, то ли Абигайль притворилась мертвой, то ли просто оказалась живучей, но она вдруг села, поджала ноги и уставилась на меня злыми глазами. Взмахнув рукой, как факир, старуха вытащила откуда-то из недр своего балахона острый нож. Потом она встала и пошла на меня. Я успела заметить, что рукоятка ножа была схвачена леской, конец которой терялся в складках ее одежды.

– Видишь, силы зла помогают мне, – Абигайль ощерилась. – Обними меня еще раз. Ну!

И тогда я решила воспользоваться приемами самой Абигайль – болтать всякую чушь, отвлекать от главной цели – я ведь хотела добраться до ее горла.

– Твои силы зла скоро покинут тебя… Зачем им такая уродина! А когда я разукрашу твою физиономию, ты почувствуешь, что их симпатии на моей стороне. Тебя выкинут на помойку, утопят в луже, вываляют в дерьме, раздерут надвое, снимут скальп…

Абигайль молчала. Она слушала, тяжело дышала и вдруг совершила молниеносный бросок – рука с ножом ошиблась всего на несколько дюймов.

Старуха отвела руку для следующего удара, но я опередила ее: саданула ногой прямо в живот. Нож выпал из руки, Абигайль скорчилась и ничком упала на кровать. Это мне и было нужно! Я перевернула ее рывком и принялась молотить изо всех сил по этому хрипящему противному куску мяса.

На этот раз ей не отвертеться!

Абигайль затихла.

Я вышла, плотно притворив дверь. Каждый мой шаг болью отдавался в висках. Пижама казалась железным панцирем.

Я шла на звук музыки. Хотелось появиться как можно более эффектно. Дождавшись паузы – одна композиция закончилась, а другая не началась, – я открыла дверь гостиной и шагнула вперед.

Майк стоял у стойки бара со стаканом виски. Сэм, Эдди и Бенни находились в центре. Бенни держал пистолет. Долорес была на расстоянии двух шагов от Бенни. Увидев меня, Долорес побледнела, голова ее дернулась.

– Эй! – крикнула я. – Мое место вакантно. Кто хочет в камеру пыток?

Майк и Бенни растерялись. Майк подпрыгнул, как козел, попытался поставить стакан, но рука его каждый раз пролетала мимо стойки. Бенни вытаращился, и тут Долорес прыгнула, вырвала пистолет из его руки и бросила Эдди.

– Лови!

Говард ловко подхватил оружие и наставил пушку на Англичанина.

– Одно движение – и я стреляю, – сказал Эдди, глядя Майку в глаза. – Я давно собирался это сделать.

– У меня нет оружия, – Майк показал Говарду пустые ладони.

Сэм бросился к проигрывателю и выключил его. В тишине было слышно, как клацают зубы Бенни.

– Извините, господа, я должна переодеться, – мне было стыдно перед Эдди за свой вид.

– Мэвис! – бросился ко мне Сэм. – С вами все в порядке? Где Абигайль?

– Расспросите Долорес.

Все взгляды повернулись в сторону латиноамериканки. На ее щеках пылали бордовые пятна.

– Долорес, повторите им то, что вы говорили мне.

Я неловко повернулась, боль опять вонзила в меня свой острый клинок, и я застонала.

Четверо мужчин впились в меня своими взглядами. Это, разумеется, лестно для избитой девушки. Мне даже показалось, что любой из четверки готов провести со мной уик-энд на лужайке или в отдельном номере, несмотря на испачканную и порванную пижаму.

Глава 11

Мне было ужасно интересно, что происходит в гостиной. Любопытство лечило меня получше знахаря. Очень быстро я переоделась, натянув на ноющее тело черную плиссированную юбку и свитер. Собрала волосы в пучок и даже подкрасила губы. Потом немного посидела, закрыв глаза. Пора. Вперед!

Долорес стояла у стойки бара со стаканом в руке. Майк и Бенни сидели на диване под дулом пистолета Эдди. Сэм Варни подпирал стенку. Я вспомнила, как были расставлены «фигуры» на этой шахматной доске еще пятнадцать минут назад, и не удержалась от смеха.

Долорес увидела меня и протянула бокал:

– Мэвис, вот бренди. Выпейте!

– Спасибо.

Глоток подкрепил мои силы, по телу разлилась теплая волна.

Я украдкой взглянула на Эдди: он улыбался мне!

Тут же подскочил Сэм. Он тоже лучился и потирал свои пухлые ручки:

– Какая вы молодчина, Мэвис! Долорес все рассказала. Зря Майк старался приписать вам убийство Ромейна и его жены. Долорес разоблачила его козни! Но Абигайль! Какая садистка! Я приглашал ее несколько раз на эфир – никогда не прощу себе этого.

– Что такое я слышу? – усмехнулся Эдди. – Вы охаиваете самую яркую звезду своей программы?

– Кстати, где она? – спросил Сэм.

– Там, где совсем недавно была я.

– Вы успокоили старушку? – Бенни посмотрел на меня с уважением.

– Успокоила… Как видите, она не торопится рассказать нам, что еще сделали силы зла.

– Надо позвонить лейтенанту Джератти. Сейчас этим займусь, – сказал Сэм.

– Не торопитесь! Выслушайте меня! – голос Майка был мягок, как воск.

– Ты и без того много сегодня говорил, – оборвал его Эдди.

– Я виноват! – завопил Англичанин. – Я виноват во многом, но только не в смерти Рея и Бабл! Я не убивал их!

– Убийство ему претит, – заметила я. – Его просто тошнит от трупов.

– Он настолько сентиментален и жалостлив, что включает погромче музыку, когда безумная старуха пытает невинную девушку, – добавил Эдди. – Он не в состоянии выносить крики жертвы!

– Да! – заорал Майк. – Я должен был получить это признание любой ценой. Потому что я знаю! Я верю в то, что Мэвис убила Рея и Бабл! Она! И никто другой!

– Эту песенку ты уже пел, – скрипнул зубами Эдди.

– Мэвис и Эдди – убийцы, потому что… – Майк глубоко вздохнул, – потому что это я хотел убить Рея и все организовал. Но не убил. Они опередили меня.

– Кажется, вы были другом покойного? – осведомился Сэм.

– Скорее, врагом. Рей – законченный подонок. Мои мальчики рисковали собой, добывая товар, а что мы получали от Рея? Десять процентов! Я хотел взять дело в свои руки, это правда. Но не успел. Конечно, мои оправдания звучат глупо, – он опустил голову, – но я не убивал Ромейна.

– Ты всегда был глуп, – сказал Эдди с издевкой в голосе.

– Все могу понять: кражи, перепродажи, убийства… Однако при чем тут телевидение? – спросил Сэм. – Зачем вы впутали в свои делишки меня?

– А что! Идея была неплоха, – Майк закурил и откинулся на спинку дивана. – Ромейн послушал Абигайль и быстро сообразил, как устроить систему оповещения, причем, внаглую, на глазах у тысяч и тысяч свидетелей, сидящих у телеэкранов. Голова у него работала.

– Я спрашивал не о голове Ромейна, – перебил его Сэм. – Зачем вы подсунули мне Долорес и это дурацкое предсказание?

– Не перебивайте меня! На чем я остановился? Ромейн был сообразительный парень, это так… Он получил хорошее образование, не то, что я… Я родился в трущобах Чикаго. Моим колледжем была помойка… Школу я не закончил, старик мой смотрел на это сквозь пальцы. Он пил, и крепко. Пила мать… Оба подворовывали, где могли. Отца поймали и посадили в тюрьму. Мать случайно отравилась – перепила денатурата.

– О, как трогательно, – засмеялся Эдди. – Мы сейчас заплачем.

– Перестаньте, Говард! – осадил его Сэм. – Пусть выговорится.

– Я вырос и даже неплохо устроился в этой жизни, – Майк опустил голову: он разговаривал сам с собой. – Мне уже тридцать восемь, я состоятельный человек… Кому какое дело, на чем я зарабатываю свои деньги… Но Ромейн!.. Его словно червь точил. Он насмехался надо мной, кичился своим умом… Взять хотя бы эту операцию с мехами. Разве легко было добыть их? Я все просчитал, взвесил, обдумал, и мы с мальчиками славно поработали, чисто, без крови. Всего два часа – и товар перетек в подвалы Ромейна. И какой товар! На восемьдесят тысяч долларов! А Ромейн рассмеялся мне в лицо и сказал, что больше десяти процентов я все равно не получу. Он еще похвалялся, как легко зарабатывает денежки, не рискуя при этом подставить свою шкуру под пули. Ромейн сорвал на сделке с мехами семьдесят тысяч чистого дохода!

– Что-то я вас не понимаю, – усмехнулся Сэм. – Почему вы не поменяли одного барыгу на другого, не такого алчного?

– У Ромейна были свои плюсы: он работал широко, у него были хорошо налажены каналы сбыта краденого, товар он брал любой и, практически, в неограниченном количестве. Но с каждым днем я ненавидел его все больше и больше. Он меня вот так достал, – Майк приставил ребро ладони к подбородку. – «Ты дубина, Майк, – говаривал Рей. – У тебя неразвитые мозги. Сейчас ты радуешься жизни, но что ждет тебя в старости? Тюремная решетка? Рано или поздно ты попадешься… А теперь посмотри на меня. Я придумал трюк с телевидением. Эти ослы работают на меня и даже не подозревают, что я на них делаю денежки, и немалые. Так что шевели извилинами, Майк…» Он так говорил. И я последовал его совету.

Англичанин перевел дыхание, прислушался, закурил новую сигарету.

– Я хорошо пошевелил извилинами, прежде чем решил избавиться от Ромейна, – он вздохнул. – Не просто избавиться, а воспользоваться им… Проще говоря, прибрать бизнес Рея к своим рукам. И еще… Я решил заставить «ослов» с телевидения поработать и на меня. Бесплатно, разумеется. Все, что Ромейн придумал, теперь должно было крутиться по моему свистку. И тут мне улыбнулась удача! Позвонила эта старуха, которую Ромейн нанял для связи с клиентурой через телевидение. Бедняжка попала в передрягу и просила выручить ее. Я ехал в Лонг-Бич, скорее, из любопытства, чем из благотворительности. Вдруг меня озарило! Телевидение! Ромейн! Абигайль! Я убью кровососа с его же помощью! Никто не успеет ничего сообразить, как великолепные мозги Ромейна покроются плесенью и сгниют в могиле вместе со всем остальным… Так оно и получилось. Только нож в сердце всадил ему не я. Не я!

В наступившей тишине Сэм негромко произнес:

– Ладно, не будем перетряхивать останки Ромейна. Но как погибла его жена?

– Дерьмовая бабенка получила то, что заслуживала. Она всегда ненавидела меня и настраивала Рея, чтобы он сдал меня полиции. Наверное, Бабл не могла простить того, что я знавал ее в молодости. Тогда она стоила недорого – тридцать долларов за ночь.

– И все-таки почему вы ее убили?

– Не убивал, не убивал, не убивал! – заорал Майк. – Она не могла помешать мне, я не боялся Бабл. Эдди – вот кто опасен по-настоящему. Но я придумал утешение и для него. Мои мозги выдали отличный вариант с автомобильной катастрофой. Инсценировка несчастного случая – вот что ожидало Говарда.

– Мозги! Отличный вариант! – скрипнул зубами Говард. – Были бы у тебя мозги, не сидел бы сейчас здесь.

– Черт побери! Ну и заливается Рей на том свете от хохота: Майк все организовал, а воспользовался этим какой-то ублюдок. Теперь я в ловушке: ничего не могу доказать.

– Вот и замечательно, – вставила я свое веское слово. – Мне этот треп уже смертельно надоел.

– Звоню в полицию! – встрепенулся Сэм и бросился к телефону.

– Одну минуточку! – Майк сделал просящее лицо. – Я бы хотел знать, что с Абигайль. Долорес, пожалуйста, сходите к ней.

Долорес сделала два неуверенных шага, остановилась и посмотрела на меня.

– Навестите старушку, – смилостивилась я. – Она должна дышать.

Долорес вышла.

Из Майка как будто выкачали всю кровь: он сидел, осунувшийся, бледный, помятый, и, не моргая, смотрел на Эдди.

– Теперь дело в твоих руках. Владей.

– Никакого дела больше нет, – возразил Эдди. – Фараоны сегодня же очистят подвалы Ромейна, скандал попадет в газеты. Что останется от бизнеса?

– Пшик, – согласился Майк.

Я подошла к бару и налила себе целый стакан бренди. Послышалось, как кто-то медленно открывает дверь. Это вернулась Долорес, убитая горем. Лицо ее было белее стен. Неужели я перестаралась и Абигайль мертва? Честно скажу: мне не хотелось, чтобы меня считали убийцей, даже если речь идет о такой мерзавке, как Абигайль Пинчет.

И вдруг колени мои ослабли, ноги подкосились – я услышала шипение змеи. Я поставила стакан и… Долорес стояла с обезумевшим взглядом: к ее горлу был приставлен нож, а рука, которая его держала, принадлежала чудовищу в зеленом одеянии. Чудовище сипело и шипело: звук вырывался из черного отверстия, которое когда-то было ртом. Над ним нависала сизая глыба носа. Один глаз заплыл, под вторым – багровел огромный синяк в пол-лица.

Я помертвела.

Абигайль держала нож так, что даже малейшего движения хватило бы, чтобы вспороть Долорес сонную артерию.

Своим единственным зрячим глазом старуха отыскала меня.

– А, вот ты где… Ты мне нужна, куколка. Иди сюда. Если не подойдешь, мне придется довольствоваться Долорес.

Что делать? Я глянула на Сэма Варни. Он сидел в полной прострации. Эдди облизал сухие губы и, держа пистолет наизготовку, двигался в сторону сумасшедшей. Но та, не будь дурой, прикрывалась Долорес, как щитом. Эдди не мог стрелять и остановился.

– Выбирай, куколка: твоя шейка или ее, – сказала Абигайль, по-прежнему глядя только на меня.

Я не могла допустить, чтобы эта ведьма убила латиноамериканку прямо на моих глазах, и сделала шаг вперед.

Долорес прошептала одними губами:

– Мэвис, остановитесь.

– Я виновата, Долорес. Я ведь видела этот нож, но не забрала с собой. Я дважды виновата, потому что разрешила вам навестить «бедную старушку».

И я сделала второй шаг.

Внезапно что-то стукнуло за моей спиной – как будто упал тяжелый предмет. Я оглянулась: Эдди распростерся на полу, и над ним с оружием в руках навис Майк. Боже мой! Эдди проморгал бросок Майка. Эта стерва Абигайль отвлекла его!

Майк расцвел:

– Эбби, – ласково сказал он, – как вовремя вы появились. Вы отплатили мне добром за добро. Я был уверен, что эта девка не сломила вас. Вы крепкая, Эбби. Я помню, как вы уделали того парня в Лонг-Бич. Я здесь трепался, чтобы дать вам время прийти в себя. Ну, что вы мне скажете?

– Я хочу получить блондинку, – прохрипела Абигайль.

– Блондинка ваша, – без колебаний ответил Майк.

Абигайль отвела руку с ножом от горла Долорес и отшвырнула «дочку» так, что та ничком упала на пол. Откуда только силы у этой дохлой старухи!

Теперь она шла прямо на меня. Она выписывала ножом восьмерки в воздухе. Меня поразило ее мастерское владение холодным оружием. Я пятилась, пятилась, пока мои лопатки не коснулись стены. Дальше отступать было некуда. Справа была стойка бара, слева – Майк с пистолетом.

– Я не тороплюсь, дорогая, – прошипела Абигайль. – Сначала я поработаю с твоим лицом. Я нарежу лоскутиков из твоей нежной кожи. Потом мы перейдем к шее… Я не оставлю без внимания твою грудь, соски… Ты сейчас такая розовая-розовая. А будешь красная… Красивая красная…

Я не могла оторвать глаз от сверкающего лезвия. Старуха была уже совсем рядом, ее трясло: она предвкушала сладкие минуты.

Локоть мой коснулся чего-то холодного. На стойке бара стоял мой невыпитый стакан.

Я схватила и плеснула бренди прямо ведьме в глаз. Точно так же я залила зенки девицы в том кафе, в которое мы заходили с Сэмом, когда ездили посмотреть на магазин Ромейна. Оказывается, то была репетиция с кофе, теперь наступила премьера с бренди.

Абигайль закричала от боли и попыталась пырнуть меня ножом, но удар был неточен. Я воспользовалась ее оплошностью, схватила старую стерву за запястье и резко ломанула руку с ножом. Нож выпал.

Майк взревел: я поняла, что сейчас получу пулю в лоб. И тогда, захватив в кулак добрый метр зеленого балахона, я развернула ошалевшую Абигайль так, чтобы она оказалась между мной и Майком. Два выстрела подряд вконец доконали живучую старушку.

Майк целил в меня, но убил сообщницу. Он растерянно вылупился на красные пятна, расплывавшиеся на зеленом платье. Абигайль лежала у его ног, не двигаясь.

– Это ты сделала, – Майк поднял на меня глаза, полные ненависти. – Ты подставила ее, когда я спускал курок.

Он не видел, что сзади к нему крадется Эдди.

– Ты, мерзавка, все равно сдохнешь! Я тебя…

Эдди ударил его ногой под колено, Майк присел и выронил оружие. Эдди резким ударом в челюсть опрокинул противника, прыгнул на него сверху, и они, сцепившись, покатились по полу.

И я, и Бенни – одновременно – рванулись к пистолету, сиротливо лежащему на полу. Бенни опередил меня на долю секунды. Он схватил оружие, но я ткнула его прямыми сомкнутыми пальцами прямо в адамово яблоко. Гангстер раскрыл пасть: ему явно не хватало кислорода. Пистолет выпал из ослабевших рук. Дохляк! Я, например, дышала глубоко и свободно. Рукояткой пистолета я как следует врезала Бенни по голове – наиболее уязвимой части тела любого мужчины.

Бенни закатил глаза, как оперный певец во время арии, и прикрыл собой довольно большой участок пола.

Эдди и Майк все еще катались по полу: силы их были примерно равны. Неожиданно Майк вскочил и замахнулся ногой, норовя ударить Эдди. Я навела ствол на Майка, но в этот момент Эдди схватил ногу Англичанина, дернул на себя, и по полу вновь покатился клубок тел.

Противники рычали, кусались, осыпали один другого ругательствами, а я бегала вокруг них и не знала, как убить Майка и при этом не убить Эдди.

Долорес сидела на полу у дальней стены и тихонько икала. Глаза ее все еще были расширены от страха.

Вдруг кто-то схватил меня за плечо, я крутанулась и едва не выстрелила. Сэм! Боже мой, он был на волосок от гибели.

– Извините, Мэвис, я хочу сказать…

– Как вы меня напугали!

– Простите, что я не смог прийти к вам на выручку. Я не человек действия…

– Сэм, я и не брала вас в расчет. Вы отличный парень, но… Давайте поговорим о вас в другой раз. А сейчас мне надо убить Англичанина. Где же он?

Не было видно ни Эдди, ни Майка. Уж не провалились ли они так же, как я, в магазине Ромейна? Но оказалось, что побоище теперь идет за стойкой бара: поэтому мы и не видели дерущихся. Вдруг над стойкой взвилась лохматая голова Майка. Он вздернул Эдди и душил его. Я снова прицелилась. Майк мотал Эдди из стороны в сторону и вдруг ударил его головой о шкафчик с бутылками. Бутылки, шкафчик и Эдди рухнули вниз…

Майк приподнял Эдди и повторил свой прием. Потом еще раз. Голова Эдди не хотела держаться, глаза закрылись. Похоже, что он проигрывал.

В какой-то момент Майк остановился, чтобы перевести дух. Его висок оказался у меня на мушке, и я выстрелила!

Ноги мои были, как кисель, руки тоже дрожали. Я нажала на курок несколько раз. Почему? Не знаю. Кажется, я стреляла с закрытыми глазами.

Когда глаза мои открылись, я увидела, что Майк жив. Пуля попала в бутылку бренди, брызнули осколки, бренди обильно оросило Майка. Он выпустил Говарда и стал тереть глаза руками. Эдди стоял, покачиваясь: он уцепился за стойку бара.

Превозмогая боль и слабость, Эдди сомкнул пальцы на горлышке бутылки с виски: каким-то чудом она уцелела при погроме. Эдди размахнулся и ударил Майка этой бутылкой по голове. Он вложил в свой последний удар всю ненависть к Майку, все свои силы и упал сам.

Но упал и Майк! У всех на глазах он начал разваливаться на части: обвисли плечи, упала голова на грудь, подкосились ноги… Майк стал трупом.

Все молчали. Эдди дышал прерывисто и тяжело. Он вскарабкался на ноги и стоял, уперев локти в стойку бара. Голова болталась, как у марионетки. Но он был жив. А Англичанин мертв.

– Хочу в тюрьму, – икнула в тишине Долорес. – Там безопаснее, чем здесь.

Она косилась то на мертвое тело Абигайль, то на остывающее – Майка.

– Я бы тоже предпочла тюремную камеру, – сказала я. – Неделя спокойной жизни без выстрелов, пыток и всего этого кошмара гораздо здоровее, чем месяц на курорте.

Эдди понемногу приходил в себя, хотя взгляд его было трудно назвать осмысленным. С трудом волоча ноги, Говард пошел за стойку бара и долго там возился.

– А я ему полчерепа снес, – услышали мы голос из-под стойки. – В другой раз буду бить не так сильно.

Голос у Эдди был более чем странным: уж не повредил ли ему Майк голосовые связки?

– Майк мертв? – спросил Сэм, хотя это было очевидно.

Эдди подошел к нему и зло посмотрел в лицо:

– А вы не умеете отличать живого от мертвого?

– Я думал…

– Вы много думаете. И стоите, как истукан, когда на ваших глазах убивают людей.

– Я хотел защитить Мэвис, но… Я не умею драться. Стыдно признаваться, но это так…

– В жилах вместо крови течет моча, да?

Сэм был морально уничтожен.

– Я должен позвонить в полицию, – сказал он, пряча глаза.

– А вы еще не сделали этого? Чем же вы занимались всю ночь? Ковыряли в носу? Шлифовали пилочкой ногти?

Эдди пытался сорвать на мистере Варни злость – видимо, ему досталось от Майка очень сильно.

Сэм начал лихорадочно набирать номер по телефону, а я подошла к бару и положила пистолет на его усыпанную осколками поверхность.

– Эдди, я устала, – пожаловалась я Говарду.

– Еще бы! Вы славно поработали, Мэвис! – к Эдди вернулся его теплый, ласкающий голос. – Если бы не ваш выстрел, я бы сейчас разговаривал с семейством Ромейнов на том свете.

– Но я не попала в Майка.

– Вы попали в бутылку и преотлично!

– Давайте выпьем, – подошла к нам Долорес. – Все кончилось.

– Хорошая мысль. Если мне не достанется бокала, суньте горлышко бутылки прямо в рот, – Эдди попытался улыбнуться.

Все ожили. И только Сэм бродил, как неприкаянный. Мне стало его жаль.

– Сэм, не грызите себя.

– Нет, Эдди тысячу раз прав: я слизняк. Но я ничего не мог сделать вот с этими руками, они не слушались меня, – он посмотрел на свои конечности с отвращением.