Текст книги "Здравствуйте. Я – любовница вашего мужа"

В марте

Сидели весь день в Итальянском кафе на Садовой, пили коньяк. Я предложила пойти на крышу, потом заговорили про снег, про то, что в марте его совсем не осталось на улицах в центре. Андрей предложил взять такси и отправиться за город. (На следующий день: «А чего? Уехали бы куда-нибудь в лес, взяли бы коньяк, полчаса повалялись бы, покувыркались в снегу, водитель нас подождал бы, и поехали бы обратно…»)

На улице – метель. Естественно, никуда не едем.

Я достаю из сумки туалетную воду: «Смотри, какой подарок я купила подруге на день рождения…» – «У твоей подруги день рождения???»

И понеслось.

Через пятнадцать минут нам срезали штук тридцать воздушных шариков, привязанных за спинки стульев в кафе, мы купили салатов, коньяк, огромного медведя и со всем этим «скарбом» отправились к Аньке. К моей Аньке.

Позвонил жене, сказал, что не приедет ночевать.

Играли до трёх часов ночи у Аньки на кухне в карты под коньяк. Потом отправились спать.

Я целую его в темноте, в коридоре – он не разжимает губ.

Я: «Держись, Мальчиш-Кибальчиш! Не сдавайся!»

Пришла к нему. Откликнулся. Катались по постели, бешено целовались. В последний момент вдруг резко остановился. Отодвинув меня, спросил мерзким голосом:

«Что, чёрт возьми, ты делаешь?»

Я дёрнулась в сторону: «Да пошёл ты!»

Встала, ушла в ванную.

Вернувшись, молча легла на другую сторону кровати, повернулась спиной, натянув одеяло.

Так и проспали всю ночь.

***

С самого утра пьет коньяк.

Мы с Анькой жарим блины, большая часть которых со сковородки летит прямо в мусорное ведро, потому что переворачивать их мы не умеем.

Мы с Анькой хохочем. В воздухе висит конфликт.

Анька ничего не замечает.

Андрей, Аньке: «А почему ты работаешь? Красивая женщина не должна работать. Вон, даже Катька не работает…»

Я: «Что???»

Аня: «А мне нравятся французские машины…»

Андрей: «А вот Катька не знает, чем „Рено“ от „Пежо“ отличается…»

Я: «Да что ты, я вообще думала, что это названия конфет…»

Он: «Это надо быть такой восхитительной язвой!»

Анька рассказывает про своего стоматолога, с которым у нее назревает роман, но ведет он себя крайне странно.

Я: «Ань, а что ты хотела? (Направляю следующую фразу в сторону Васнецова) Нормальное мужское поведение: шаг – вперед, три – назад. На всякий случай, чтобы не случилось чего…»

Он: «Неправда. У меня – если серьёзно – то всё быстро и сразу…»

Захотелось запустить в его голову чашкой.

Я, совершенно спокойно: «Ну, таких как ты – вообще единицы… И то – на всю страну…»

Наконец, выходим от Аньки. Пять часов вечера. Он зовёт меня в центр, «есть шашлык». Страшная метель.

Я, не давая затянуться обсуждению дальнейших планов, сажаю его в такси.

Иду домой.

Часа через два – звонок по телефону. Он сидит где-то в ресторане на Невском: «Работаешь?»

Через полчаса ещё звонок. И ещё. И ещё.

«Что-то мне тебя не хватает…»

Опомнившись: «Некого по заднице шлёпнуть!»

***

Следующим днем, сидим в мексиканском кафе, обедаем

Я: «Пора брать себя в руки и заниматься личной жизнью. А то у меня вся жизнь уходит на тебя…»

Он: «Это плохо…»

Я: «Это очень плохо. Я и говорю: пора брать себя в руки и заниматься личной жизнью…»

Он: «Давай-давай: руки в ноги и…»

Я: «Это лишнее. Достаточно взять себя в руки. За ноги – возьмут другие…»

Пауза. Смеемся.

Он: «Вот за что я тебя… почти ненавижу!»

Финал

Май.

Почему я не уходила от него? У нас была совместная работа. После того, как сценарий был дописан, мы стали пристраивать его в добрые руки. Деньги на фильм, которые якобы фигурировали в начале нашего знакомства, мифическим образом исчезли, как и люди, которые собирались их дать. Нужно было искать новую студию, которая нами заинтересуется.

Мы продолжали встречаться с Васнецовым по работе и просто так, мучая и мучаясь, получая ставший почти наркотическим кайф от общения друг с другом. О главном мы не говорили, оценку происходящему не давали, позволяя времени нести нас по течению.

С обоими нами происходили какие-то нервические метаморфозы, но если мой смысл в тот момент был сконцентрирован на этих встречах, то у него, помимо меня, в его доме, была вторая, наверное, всё-таки главная жизнь, где била ключом другая энергия и происходили неведомые мне изменения. От которых он убегал ко мне.

В конце мая выяснились те подводные камни, на которых балансировал наш странный роман.

От Андрея Васнецова уходила жена.

Я не знала об этом до последнего.

В мае мы заключали договор на продажу нашего сценария с известным продюсером. Андрей к этому моменту пил каждый день. Пропадал в кабаках – со мной или без меня – по-моему, это уже не имело значения. Мы крепко ссорились. Появились разногласия в пунктах договора. Андрей требовал, чтобы фильм дали снимать ему. Продюсер шел в категорический отказ, что было совершенно верным: в театре Васнецов поставил пару спектаклей, но кино никогда не снимал. О том, чтобы дать ему работать над полнометражным фильмом с миллионным бюджетом, странно было даже говорить.

Тогда Андрей потребовал главную роль. В этом ему тоже отказали, продюсер не любил, когда ему навязывали актёров.

Последней каплей стало требование Васнецова разделить наш сценарный гонорар поровну. Я сломалась на этом пункте и согласилась, сказав ему, что он вор, не написавший из этого сценария ни строчки.

Это было правдой. У Васнецова не было даже ноутбука. Мы встречались, я приносила написанные мною страницы. Он говорил: вот это – хорошо, а вот это – фигня, надо переписать. Я шла домой, мучилась, придумывала варианты, переписывала, приносила ему. То есть, Андрей выступал, скорее, в качестве редактора. Редактор – фигура важная, никто не спорит. Но он – не соавтор. И гонорар получает совсем другой.

В ссорах за словом в карман не лезли. Говорилось многое, одно другого резче. Расставались скандально посреди улицы, я разворачивалась, бросала всё, уезжала домой. Дома переходили на телефонное общение, кричали, кидали трубки, перезванивали, мирились, договаривались о чём-то. На следующий день все договоренности летели к чёрту.

После каждого разговора на руках высыпала крапивница, чесалась кожа. Так организм реагировал на стресс.

Когда велись финальные переговоры в кабинете у продюсера и подписывался договор, мы с Васнецовым друг друга бойкотировали. От его голоса меня начинало колотить мелкой дрожью. Я не понимала, как человек, которого я любила, в один момент превратился в такую сволочь.

Продюсер уговаривал меня выкинуть Васнецова за борт, вообще забыть о том, что он был, и выступать в качестве автора сценария единолично.

Вопреки этим советам, я подписала бумаги о получении гонорара с Васнецовым в равных частях.

Это время для него пришлось на момент развода с женой, я об этом тогда не знала.

Что-то в его идеальной семье, думаю я сегодня, не клеилось ещё до нашего знакомства. Отсюда были эти звонки по двадцать раз за два часа, отсюда – его нежелание идти домой. Я не знаю, как в тот момент они жили на самом деле.

К зиме события стали развиваться в ускоренном темпе. Жена прекратила ему звонить, Андрея допоздна не было – водил меня по ночным кафе, чтобы держать за руку – домой всё чаще стал возвращаться пьяным.

Ближе к весне ему рассказали, что жена ему изменяет. В открытую. Так, что общим знакомым даже неловко. Весь Ленфильм об этом говорит, и только один Андрей ничего не знает.

Андрей действительно не знал, и потребовал от жены объяснения. Жена объяснилась и потребовала от Андрея развода. Жена сказала, что он съел всю её жизнь, что она – актриса, которая хочет работать, что он ей работать не даёт, но теперь она вырвется из тяжких пут и станет знаменитой.

С точки зрения дня сегодняшнего смею я утверждать, что мягкий человек Андрей Васнецов, из которого, узнавшим его близко людям, не составляет труда вить веревки, никому работать запретить не мог, тут Аня что-то сильно напутала. Сам на семью зарабатывал достаточно, икру красную в дом носил, так что о хлебе насущном думать не приходилось, можно было заниматься творчеством, сколько душе угодно, вернее, насколько позволял двухлетний ребёнок.

Я не беру на себя смелость определять, что и почему у этой женщины так сильно повернулось в голове, когда она взяла топор и разнесла в щепки свой одиннадцатилетний брак, уютный дом и обустроенный быт.

Думаю, всё-таки, что в разрыве между двумя виноваты двое, и мой, такой невинно страдающий, Васнецов пожинал плоды собственных действий и собственного бездействия.

Корень происходящего в этой семье, я не знала, не знаю и до сих пор, но были факты: жена изменила, жена потребовала развода и размена квартиры, жена пообещала, что станет знаменитой любыми путями.

Конечно, мне тогда об этом никто не рассказывал. Я смотрела на неадекватного Васнецова, пьющего целыми днями коньяк, и покрывалась аллергическими пятнами от этой картинки. К слову будет добавить, что аллергией я ни на что, кроме него в своей жизни не страдала.

В общем, колотило по-крупному всех троих.

Месяца через два видимые страсти улеглись.

Мы с Васнецовым, помирившись, договорились о вполне сносной сумме, которую он получит за сценарий. Он попросил прощения, объяснив мне причины своей невменяемости, я эти причины услышала.

Жена с детьми съехала от него к своей маме, устроив напоследок нешуточный скандал, связанный со старшим сыном. Мальчик был не от Андрея, а от залетного самарского танцора. Васнецов женился на Ане, когда она была уже глубоко беременной, дал родившемуся ребенку свою фамилию и назвал своим. О тайне его зачатия знали только родители, бабушки и дедушки. Зачем безумной женщине Ане при разводе понадобилось открывать двенадцатилетнему сыну, и так оглушенному разрывом родителей, правду о его настоящем отце, я понять не могу. Обезумевший от всего происходящего ребенок повзрослел на несколько лет раньше, превратившись из забавного щекастого пацана в резкого, жесткого, неуправляемого подростка. Выписанный специально для знакомства с сыном танцор из Самары мальчика признал, но дело с ним иметь не захотел. Кому он нужен, этот трудный, чужой, полувзрослый ребенок? Отношения с Андреем как с родным отцом были навсегда разбиты. Что бы тот не делал, что бы не говорил, теперь любое замечание, любая мелочь были для ребенка свидетельством того, что он – не свой, не сын, в отличии от младшенького, не родной и не любимый. Мальчик замкнулся, стал нелюдимым, в двенадцать лет начал курить, пить алкоголь и шататься допоздна по улицам. Ключ к его проблемам никто не подбирал, не до того всем было.

Помимо старшего ребенка, драма случилась в жизни у младшего. Отодрать сына от Андрея, когда тот возвращал его матери после прогулки, не могли клещами. Он цеплялся за отца мертвой хваткой и вопил на таких децибелах, что было долго слышно на улице, по которой уходил Андрей.

Васнецов жил один в опустевшей квартире, выставленной на продажу, пил коньяк, иногда сутками, ходил по ночным кабакам, приводил домой случайных девиц.

У нас с ним ничего не было.

Одна из случайных девиц, спустя месяцы, перешла в разряд постоянных. Девица была замужем. Невротический муж с мазохистским уклоном сам привозил ее на такси к Васнецову. Смотрел за их окнами из стоящей у подъезда машины, потом уезжал в одиночестве домой. Наличие невротического мужа Васнецова не смущало. Так они и жили, почти втроем. Я в то время редко с ним встречалась. Меня слегка подташнивало от этой троицы.

Потом прошел и этот период. Отношения наши с ним укрепились, окончательно перейдя в категорию дружеских. Квартиру на Сенной продали, Аня с детьми и мамой уехала на Чернышевскую, сам Андрей поселился в крошечной квартире-студии на Горьковской. От любовницы с мужем удалось избавиться. В общем, жизнь налаживалась.

Потом был новый брак. С двадцатилетней моделью, встреченной в кафе. Начав жить с Андреем, она забросила съемки и решила заняться учебой. Преимущественно за границей. Васнецов оплатил все необходимые расходы и отправил молодую жену образовываться в Европу. Года через два совместной жизни выяснилось, что в Европе она безбожно изменяет Васнецову. Девушку сдала ее же подружка, сама, видимо, положившая на Васнецова глаз. Подружка также рассказала, что никакой моделью жена никогда не была, а крутилась у шеста в одном известном широкой публике ночном клубе. Рухнувшая на голову Васнецову информация была так ужасна, что, несмотря на уговоры жены, снова пришлось разводиться.

После второго развода выяснилось, что я – единственно подходящая женщина для Андрея Васнецова, что он меня любит, и прочее, прочее, прочее. Начался новый период в наших отношениях под заглавием «Любовь Безответная». Говорю об этом не без иронии, так как к тому моменту сама мысль о совместной жизни с Андреем Васнецовым была для меня невозможна. Я его разлюбила давно, безоглядно и бесповоротно.

Если рассуждать теоретически, то период после его расставания с Аней мог бы стать плодотворным для развития нашей истории. В тот момент все еще было возможно: позови он меня, я бы пошла, но ошпаренный своим разводом, Васнецов был способен только на невнятную связь с замужней девицей, которую потом, очнувшись, долго гнал от себя, а она никак не уходила. Ну, а дальше стало поздно.

Тем не менее, Андрей Васнецов по сей день видится мне образцом мужской верности в браке. Мужчина, который так и не смог перейти черту, нашел в себе силы отказаться от желанной женщины, и сохранил пресловутую верность супруге, пусть даже балансируя на грани.

Я много раз слышала от него фразу: «Я в браке никогда не изменяю», и могу подтвердить: это – чистая правда.

Часть третья. Которая продолжает часть первую

Здравствуйте, я любовница вашего мужа

Это было летом. Тёплым августовским вечером. Яне позвонил ее любимый мужчина часов в десять, рассказал, что только что уложил детей спать, и теперь ходит по своему загородному дому, скучая по Яне. Жены нет, она уехала по своим каким-то женским делам, на курсы то ли макраме, то ли оригами, почему они проходят ночью, не ясно, в общем, жены нет. Слово за слово, пошли в разговоре горячие темы, а какой ты, а какая ты, а я бы сейчас, ой, не заводи меня, то есть, закономерным ходом пришли к одному: хочу – не могу.

Он – Яне: приезжай.

Яна – ему: куда?

Он: ко мне!

Она: с ума сошел?!

Дети спят на втором этаже. Жена будет в час ночи. Время – половина одиннадцатого. Приезжай, иначе сойду с ума.

Яна на горячей волне прыгает в душ, из душа – в своё лучшее платье, в лучшем платье прыгает в такси и мчится навстречу любви.

Такси оставили ждать у калитки: через час ехать обратно.

В порыве страсти мало что удалось рассмотреть, но заметилось главное: дом не прибран. Вещи валяются там, где их когда-то оставили, внушительный слой пыли на мебели, плевать жена хотела на порядок. Чем она, собственно, занимается тогда целыми днями, кроме оригами? – подумала про себя Яна.

В общем, первый этаж, диван в гостиной, сумасшедшая страсть, вспыхнувшая от экстремальности происходящего, бокал шампанского в качестве бонуса.

– Яна, – говорю я ей потрясённо, – а если бы дети проснулись? Спустились бы вниз и увидели то, что нарушило бы их детскую психику на многие годы?

– Не говори мне об этом, у меня нет мозгов, я согласна. Но я ведь не одна отвечаю за мозги в этом дуэте, правда?

Через час с бокалом шампанского Яна уже стояла на крыльце. Последняя сигарета на прощание. Часы бьют полночь, надо спешить, еще немного и карета превратится в тыкву.

– Может, останешься еще ненадолго? – говорит на крыльце её любимый женатый мужчина, – Пойдём я тебе дом покажу…

Сигарета танцует в руках у перевозбуждённой всем происходящим Яны:

– Нет, я поеду, времени мало.

– Время еще есть, – отвечает он ей.

В этот момент во двор заезжает машина его жены.

Во всем происходящем помимо фееричного секса был ещё один плюс: дело происходило августовской ночью. В конце лета в Петербурге ночи стоят тёмные, хоть глаз выколи. Было бы дело в июне, события развивались бы по другому сценарию.

За доли секунды Яна успела сообразить, что это приехала жена, что жена идёт в дом, что Яне на крыльце этого дома не место, и юркнула за колонну. Это вот хорошо, что на том крыльце были колонны. Потому что колонны есть далеко не на каждом крыльце, а, если на крыльце колонн нет, то припозднившимся любовницам совершенно некуда прятаться от вернувшихся раньше времени жен.

Яна спряталась за колонну, мужчина её любимый, окаменев от происходящего, сам превратился в колонну, и как стоял с сигаретой в руках, так и замер. Жена поднялась по ступенькам, оглянулась на такси у забора, на котором приехала Яна, и спросила у мужа:

– Это что за машина у нас стоит?

– Не знаю, – ответила колонна охрипшим голосом, – наверное, к соседям.

– Ясно, – коротко сказала жена, – пойдём в дом.

– Сейчас, докурю… – ответил муж неуверенным басом.

Жена вошла в дом, Яна вынырнула из укрытия («Катя, я стояла от неё в полуметре! Я могла руку протянуть и дотронуться! Я даже дышать перестала!»), чмокнула в щеку окаменевшего мужчину, выбежала за калитку, прыгнула в такси и крикнула: извозчик, гони! Такси стартануло.

– Катя, я – гениальная союзница! Со мной можно идти в разведку! – кричала мне в трубку Яна, пока ехала домой.

Полночи она не спала, ломая голову: заметила жена или – нет?

– А представляешь, если бы ты была в тот момент в доме?

– Да ужас, ужас, ужас… Этот мне ещё говорит: не уезжай, пойдем, дом покажу…

– А может, зря спряталась?

– Как это – зря?

– Ну, столкнулись бы нос к носу, так или иначе, ситуация была бы поставлена на ребро, все карты раскрыты, маски сдёрнуты…

– Не… ну нет, – тем не менее, Яна задумывается, – Да ну, нет… Пусть они свои маски сдёргивают без меня…

– Без тебя – не те маски…

На следующее утро он ей позвонил. Сказал, что не ясно: заметила жена Яну или нет, никакого разговора не было, он, докурив, вернулся в дом, и они разошлись по разным комнатам.

Яна срывающимся от волнения голосом сказала:

– А представляешь, если бы я согласилась и пошла с тобой дом смотреть? Я как предчувствовала, что она раньше приедет!

– А она не раньше, она нормально приехала.

– Как это нормально?! Ты знал, что она не в час, а в двенадцать вернется?

– Ну да.

***

– Кать, ты представляешь, он знал, что она в двенадцать вернется, и без двух минут звал меня на экскурсию по дому! Это – вообще как?

– Ну, это получается, провокация подготовленная. А может, и сымпровизированная. Вроде как заявить жене о том, что у меня другая женщина, я не могу, а сделаю так, что она сама всё узнает. Никаких других вариантов мне в голову не приходит.

Яна молчит потрясенная.

– Зря ты за колонну прыгнула, всю комбинацию сломала…

– Я же хотела как лучше!

– Понимаю. Но всё равно: не могла она тебя не увидеть. Ты, конечно, девушка стройная, но за колонной тебе не спрятаться. И такси перед домом стояло. Да и следы твоего пребывания он скрыть не успел. В любом случае что-нибудь осталось: волосы на диване, запах духов, смятые подушки…

По словам любимого мужчины Яны они с женой после того вечера перестали разговаривать.

Через неделю после случившегося он снял Яне квартиру на Петроградке и впервые остался у нее ночевать. На целых два дня. Что было равносильно его уходу из семьи.

Правда, через два дня он уехал домой.

***

Спустя несколько месяцев после этого события, когда Яна уже привыкла к своему новому жилью, а любимый мужчина стал её частым гостем, я сидела в компании моего друга Паши. Паша – умный, обеспеченный мужчина, с большим количеством жён за плечами и рождённых в любви детей, о которых он ни на минуту не прекращал заботиться после расставания с их мамами, находился в данный период жизни в одиночном плавании. Я спросила у Паши, как у умного, уверенного в себе человека: а что это была за эквилибристика с женщинами на крыльце, которую устроил в своей жизни любимый мужчина Яны? Паша подумал минуты три, потом сказал:

– Он хотел наказать жену.

– Как это – наказать жену? – оторопела я.

– А вот так. Видимо, в последнее время она стала вести себя как-то неправильно, с его точки зрения, и он решил щёлкнуть ее, чтобы вернулась на место.

– То есть, это не та история, когда он не знал, как признаться в том, что у него есть другая, и решил пустить ситуацию с горы – пусть катится, как снежный ком?

– Нет. Такие люди ситуацию с горы не пускают. Это сознательная, заранее спланированная акция. Дело не в твоей подруге, а в его жене.

Письмо

В общем, я тут подумала и поняла, что не знаю, как себя вести дальше. С одной стороны – затевать новый конфликт – не отвечать на смс или начинать хамить – я не хочу. С другой стороны, оставлять все как есть и делать вид, что ничего не происходит, тоже нельзя. Потому что так, как происходит – мне плохо. Идеальный вариант – поговорить с тобой. Честно, предельно искренне. Разложить все по полочкам – это сюда, то – туда, и прийти к какому-то – общему или не очень – знаменателю. Но. Во-первых, ты не разговариваешь. Почему – для меня загадка. Почему в свои 50 лет ты не умеешь выстраивать диалог с женщиной – я не могу понять. Я подразумеваю, что мужчина – взрослый и умный, который говорит мне: «дурында, давай разберемся, здесь ты себя неправильно повела, здесь ты себе вообразила черти что, здесь – если честно, мой косяк», – этот мужчина – утопия. Но хотя бы какое-то подобие диалога… А во-вторых, я – трус. И разговаривать, когда со мной не разговаривают, я не умею.

Ладно. В общем, я пошла старым, за мою жизнь много раз проверенным способом – монологом. То есть, письмом. Я тут тебе скажу, что я по всему происходящему думаю, а ты уж там мне – как-нибудь ответь.

Значит, первое. Я тебя люблю.