Текст книги "Здравствуйте. Я – любовница вашего мужа"

Спать с женатым мужчиной надо так, чтобы никто не знал

Я приехала в театр на репетицию. Любимого ещё нет, он будет позже. На сцене работают без него. Я сижу в тёмном зале на дальнем ряду вместе с Мариной. Вполглаза наблюдая за происходящим, мы ведём неспешную беседу о том, о сём.

Марина – известная художница по костюмам. Приглашена на постановку из Москвы. Профессионал. Талант. Умница. Абсолютно театральный персонаж.

Марине – за 50. Скорее, даже к 60-ти. Она – активна, остра на язык и чертовски обаятельна. Если оценивать её внешность, она скорее комична, но никак не красива. Марина знает об этом, и использует эту комичность в своих целях. Она играет на том, что она – смешная. Она культивирует это в себе. Иногда – гипертрофирует. Это неотъемлемая часть её шарма. Смешная женщина за 50, похожая на мультипликационный персонаж. Плюс экстравагантные наряды. Плюс кокетство. За ярко выраженной характерностью – сильный характер. Плюс острый ум. Марина – неподражаема. Марина – уникальна. В этом её сила.

Слово за слово, Марина рассказывает мне об отношениях с режиссёром Андреем. Наконец-то они стали ровными. И даже тёплыми. На очередной вечеринке он поднял первый тост за неё. Она же угощает его принесёнными из дома бутербродами, заботится о его благополучии.

Я смеюсь:

– То есть, на своём примере ты подтверждаешь аксиому про путь к сердцу мужчины…

– Уж, не знаю, что там у него с сердцем, но с другим местом явно неспокойно. «Марина, скажи Наташе, чтобы она со мной переспала…»

– Да ну?

– Нашел, кого просить!

Наташа – костюмер, правая рука Марины.

– Я вообще против того, чтобы на работе развивались какие-то отношения. Тем более, технических служб с режиссёром. Тем более, с женатым режиссёром.

– Ой, Марина. Ты кокетничаешь. У тебя у самой муж – режиссер.

– Да. Но я никогда не работала с ним вместе. Хотя нет, работала. Был один спектакль.

– Ну, вот видишь…

– Но мы к тому моменту уже были женаты, и у нас родилась дочка. А все эти шуры-муры за сценой – тьфу! Нельзя!

– Ты очень строга, – говорю ей, потому что знаю: у меня у самой рыльце в пушку, – куда деваться бедным театральным людям, если они из театра сутками не выходят? Кого им любить как не друг друга?

– Хорошо! Любите! Любите! Но только так, чтобы никто об этом не знал! Чтобы ни один человек ничего – ни по глазам, ни по жестам – не понял про вас! Потому что это – работа! А то – личная жизнь! Я – не брюзга, поверь мне! У меня у самой – знаешь, какие романы были?

– Ты изменяла мужу?

– Да! Много раз! И он мне изменял. Как же без этого? Но он никогда не знал о моих изменах. А я – о его. Если бы узнала – всё, крах! А если не знать, то можно.

– А ты чувствовала в ваших отношениях эти моменты? Ну, там, приливы – отливы эмоциональные?

– Конечно.

– Переживала?

– Нет. Мне хватало забот. Дети, работа, мои романы…

– А уйти из семьи никогда не пыталась? Ну, если влюблялась сильно?

– А я не влюблялась. Я не допускала этого. Если чувства вдруг становились сильными, я разрывала эту связь.

– Как же так?…

– А вот так! Роман с женатым человеком может быть только при условии отсутствия претензий друг к другу. А, когда влюбляешься, начинаются претензии.

Марина, сама того не зная, пускает камушек в мой огород. Не камушек даже, будем уж честны, полновесный булыжник. Ведь на репетицию я приехала, переполненная претензиями к любимому.

***

Яна:

– А Марина не знает про твой роман?

– Нет.

– А по её разговорам похоже, что знает.

– Нет.

– Он не мог ей случаем о тебе рассказать?

– Нет. Нет. Нет. Исключено. Иначе я ничего не понимаю в жизни. Ну, то есть, абсолютно ничего.

***

– Вот, предположим, ты, – говорит мне Марина, – завела роман с женатым мужчиной…

У меня прыгает сердце:

– Так.

– Я не про тебя сейчас говорю, гипотетически.

– Хорошо.

– Какое право ты имеешь предъявлять ему претензии: куда ты пропал? Почему ты мне не звонишь всю неделю?

Марина бьет по живому. Любимый не пишет мне ровно неделю. Если не считать нескольких смс, которыми он ответил на мои сообщения.

– Ты считаешь, я не имею права ставить ему это в упрёк?

– Не имеешь! Ты изначально знала, на что шла. Что он – женат. Что у него – семья. Что он может быть с тобой – постольку – поскольку. Чего же ты теперь ему это ставишь в вину?

Я не знаю, что ей на это ответить. Я растеряна.

– У меня всегда было так. Погуляли вместе – спасибо большое, я пошла. Все. Никаких претензий. Только спасибо. А дальше – если нужна – так это ты ищи меня. Только не предъявляй претензий. И чтобы никто об этом не знал. Ни одна живая душа. Только ты и я. Тогда это будет.

Я знаю, что она абсолютно права. И знаю, что не согласна с нею. Не согласна в корне. Я слишком разбита точностью ее попадания в меня, чтобы нащупать это зерно своей правоты. Своего голоса.

***

Яна:

– Она права в том случае, если оба человека женаты, и друг от друга им нужно только потрахаться и поразвлечься. Тогда нет претензий.

***

У меня нет претензий к тому, кто для меня не важен. Я без труда прощаю тех, кто мне безразличен. Если человек для меня ничего не значит, он практически не может меня обидеть. Я для него неуязвима, потому что на мне – панцирь равнодушия.

Тебя изначально не устраивало мое равнодушие. Ты захотел, чтобы я полюбила тебя.

Но если я тебя люблю, любой щелчок по мне причиняет боль. Я – живая, я – чувствую.

И, если мне больно, я говорю тебе: не делай так.

В любом случае это уже – претензия.

Если ты не можешь не причинять мне боль, значит, надо уходить.

Если мы можем прийти к компромиссу, давай любить друг друга и не причинять боль.

Все так просто.

Все так сложно.

Письмо

Теперь дальше. Дальше – трудно.

У нас с тобой очень мало времени. До окончания проекта. И я не понимаю, почему все так сложно. Делить – нечего. Приспосабливаться друг к другу – бессмысленно. Следует только одно – получать радость. Но мне в этих отношениях тяжело. Казалось бы: тяжело – надо прекращать. Но я спрашиваю себя: если сейчас отмотать назад время – начну ли я их снова? Да, конечно. Потому что я тебя люблю. Один этот факт все перевешивает. Значит, оно стоит того.

Кстати. Насчет моногамности. У меня есть любовник. Тоже актер. Он был до тебя, и я имею на него право. Потому что он любит меня. И он женат. (Ну надо же!)

И так как ни один из вас не может быть со мной, я не перед кем не виновата.

Другой вопрос, что вот уже месяц я с ним не сплю. Потому что есть ты. Или был ты. Я пока не знаю, на каком мы свете.

Давай ценить каждый день.

У меня есть любовник

Я возвращаюсь утром домой от любимого. Я нахожусь в блаженно-расслабленном состоянии с чувством лёгкого превосходства над ситуацией. Я любима, я желанна, я удовлетворена. В моей жизни сегодня всё на своих местах. Я иду уверенным шагом по твёрдой земле. Когда-то я возвращалась от него, не чувствуя тела – одна растревоженная душа, когда-то – с разодранным на куски сердцем, когда-то – летела – счастливая – над землёй, и люди оборачивались, потому что мое сияющее серым утром лицо тревожило их.

Сегодня я возвращаюсь уверенная.

Хочу ли я снова разодранного сердца?

Нет.

Вот и хорошо. Чувства слегка притупились. Не надо больше вот этой обнажённой души, этого круглосуточного электричества. Всё в порядке. У меня есть любовник. Вернее, у меня есть классный любовник. Он женат, но меня это не касается. Я навещаю его раз в неделю. А в остальное время живу своей, совершенно другой, не имеющей к нему отношения жизнью. Это лучше, чем всё время под током – с оголёнными нервами.

Сегодня я – спокойна.

Часа три проходит в этом блаженном состоянии. Потом приходит осмысление.

Нет, милый, нет. Не будет так. Ты хотел бы – потому что, на первый взгляд, тебе так легче. Мне тоже – так, на первый взгляд – легче. Но есть второй взгляд. И третий. И четвёртый.

Я не дам себе опуститься до пошлости. Я не скачусь на этот обывательский уровень: «раз в неделю, по понедельникам, она навещает любовника». Не будет так.

Либо я люблю, и пусть сердце совершает кульбиты, пусть я просыпаюсь ночами с мыслями о тебе, пусть плачу, ною, болею, пусть взлетаю, и заряжаю своей энергией всё вокруг, либо мне ничего этого не надо.

Потому что человек живет только в те моменты, когда он любит. В остальное время – он функционирует. Я не хочу функционировать. У меня мало времени.

Жизнь слишком коротка, чтобы я отказывалась от любви и тратила её на любовников. Если я тебя разлюблю, я уйду от тебя.

Письмо

Давай ценить каждый день.

Каждую ночь, проведенную вместе. По максимуму ценить. По максимуму чувствовать. И наполнять этим чувством другого. Потому что через полгода у нас не будет такой возможности.

От тебя нет вестей уже неделю. Сначала была Москва. Теперь три дня Питера. Тебя нет. Я не понимаю: будешь ли? Я не могу так. Если я тебе нужна, хоть немного озаботься этим вопросом. Услышь меня. Я так понимаю (я могу ошибаться), что к тебе приехала жена. Нельзя ли мне как-то – в тактичной форме – сообщать об этом? Чтобы я не лезла на стенку от неизвестности…

Когда ты молчишь, я мысленно прощаюсь с тобой. Говорю: до свидания, любимый.

Мне тоже надо защищаться. И когда-нибудь это сработает.

Я – с тобой – только при условии, что тебе это надо. Если тебе – не надо, для меня это тоже бессмысленно.

С любовью и всякой нежностью.

Целую.

К.

***

«Когда-то ты приезжал из Москвы и писал мне в 8 утра „Приехал! Спишь, теплыша? Спи, моя девочка…“ И день мой был счастливым. Что изменилось с тех пор? … Мне не хватает ТЕБЯ»

«Мой хороший!. Человечка!. Чмок!. Все нормальдым!. Ты как-то в прошлый раз вдруг – дверью хлоп!. Я думаю – ну, мало ли…»

«А куда ты пропал на 2 недели? Я решила уже, что все закончилось…»

«Все только начинается! Моя девочка, это на годы…»

«А почему ты пропал? Все-таки мне это важно….»

«Не знаю, КАТИШЬ, а я разве пропадал?»

«К тебе дети приезжали?»

«Ну всяко было, Катрин!.) и я уезжал-приезжал.) Требовательная какая девушка, а?!. Где да где, а куда деньги дел?!!))) Страшноватенько»

«Что ж вы все так боитесь?.. А главное – ЧЕГО? Когда я перестану волноваться, почему ты пропадаешь, я вообще перестану на твой счет волноваться».

«А не люблю. НЕ ЛЮБЛЮ Я ЭТОГО. Все эти вопросики, ответики, волнения, ограничения… Не мое!. Оттого уж и 5ая жена и 6 детей по странам и весям…))»

«Я тебе не ставлю никаких ограничений. Ты мне просто говоришь: „ко мне приезжала подружка на неделю“, а я уже сама для себя решаю, устраивает меня такой коленкор, или нет».

***Уровень отношений «никто никому ничего не должен» – оскорбителен для меня. И не потому, что я заинтересована в чьих-то долгах, а потому что мужчину с такой трусливой и беспомощной позицией я по своему разумению не должна, не могу, не хочу выбирать. Тот мужчина, которому мне нечего дать – изначально ущербный, где мои глаза, где мои мозги, где моё «я», если я выбираю такого мужчину?

Письмо

P. S.

У тебя тут фобии по поводу ограничения тебя в свободе человеческой, у меня – фобия того, что вся эта история закончится пошлым анекдотом.

Фобия обесценивания жизни, которую я сейчас проживаю.

Все мои вопросы к тебе – не желание лишить тебя суверенитета, а попытка защитить себя от боли.

Потому что сейчас я верю тебе безоговорочно. Как ты скажешь, так и есть. Я благодарна тебе очень за то, что ты мне не врешь.

Я сталкивалась в своей жизни с мужчинами, меняющих женщин чередой. Когда в постель, с которой только что встала одна, через два часа забирается другая. И очень хочется заполучить третью, ту, которой недавно 18 исполнилось. И еще жена звонит, от дочки годовалой привет передает. И сожительница постоянная смс строчит. И он чувствует себя гениальным любовником: ах, как ловко ему удается жонглировать женщинами! Ах, какие они все глупые куропатки! Одна из куропаток, узнав обо всем, всю ночь рыдала у меня на плече.

Слава Богу, я была в тех историях зрителем. Но отплевываюсь от них до сих пор. Ничего кроме презрения и жалкости этот «мужчина» у меня не вызывает. И еще – физического омерзения, руку брезгливо подавать, когда на Ленфильме встречаемся.

И вот этого я боюсь. Я боюсь, что все окажется так. Что мне потом очень долго надо будет отплевываться и объяснять себе тебя, как получилось, как так вышло…

Но ведь ты же – умный и взрослый. Если мои подозрения небеспочвенны, если все так и есть, как я написала выше, пожалей меня – и не трогай. Давай мы перестанем спать и останемся просто в хороших, я бы даже сказала, дружеских отношениях. И даже будем общаться. И пить кофе. Просто спать не будем больше вместе. Я тебя отпущу с легким сердцем. И ни одного больше вопроса тебе о твоих женщинах не задам.

***

Осень. Сентябрь. Я работаю в театре. Я еще не переспала с Иваном Кузнецовым, и мой мир еще не полетел в тартарары. Мы балансируем с ним на грани нашего полуромана, жизнь вокруг играет яркими красками.

В театре идет период всеобщей простуды. В разных углах попеременно слышится разрывающий чьё-то горло кашель, актеры хлюпают носами, в стаканчиках для чая завариваются порошки. Отопление в городе ещё не дали, и театр – такой светлый и теплый снаружи – изнутри напоминает гигантский ледяной склеп.

Московская знаменитость тоже боится простудиться. После репетиции он требует у администрации отвезти его в сауну, чтобы пропариться и не завалить дальнейший процесс. Я передаю администрации его просьбу.

Администрация слегка обеспокоена растущими не по дням требованиями, и пытается их окоротить: «Пусть едет, но за свой счёт, причем тут мы вообще?…». Я выразительно пожимаю плечами: «Нет? Ну, ладно, я скажу ему, что вы отказались…». Администрация моментально пугается, она до паники боится гнева знаменитости, останавливает меня в дверях: «Не уходи, погоди минутку…» и начинает наяривать по телефону в поисках хорошей, но не слишком дорогой баньки.

Дня через два ко мне подходит водитель знаменитости Коля. Слово за слово, посмеиваясь, он сообщает: «Знаешь, я больше в баню со знаменитостью не поеду…» – «А что так?» – «Да с ним свяжешься – до ночи застрянешь! Он два часа себе только девочек выбирал…» – «Че-го? Каких девочек?» – «Ну, проституток» – «Знаменитость выбирал себе проституток?!» – «Ну! Сразу спросил у банщика: есть? Тот ему: есть. Ну, веди. Привели девок, а ему ни одна не нравится. Пока за другими посылали, пока те приехали, больше часа прошло…» – «Выбрал?» – «Ну, выбрал там какую-то…»

Вот это новость. Женатый крепким браком знаменитость заказывает себе проституток в баню, как селёдку к картошке.

С этого дня мне стало брезгливо на него смотреть.

И держаться захотелось подальше.

Потом как-то поутихло.

«Знаменитость вообще неплохо устроился, – продолжает Коля, – я тут на днях подвожу его к дому, он мне: подожди, не уезжай, у меня ключей нет, мне открыть должны…» – «Что значит, у него ключей нет?» – «Ну, он их отдал кому-то, кто у него живет» – «А кто у него живет?» – «Ну, вот я и смотрю. Он позвонил в домофон, во двор выбегает девочка в халатике, встретила его, пошли вместе в квартиру…» – «А что за девочка?» – «Не знаю, не разглядел. Худенькая такая, в халатике…» – «Это он с ней живёт, получается? У него же жена в Москве!» – «Ну, получается, живёт…»

Прошло пять месяцев. За это время мир встал с ног на голову. Иван Кузнецов, Ира Дмитриева, болезнь знаменитости, его отъезд, его возвращение…

И вот он уже не знаменитость, а любимый до спазмов в горле, до слёз, до рвущегося из груди восторга, единственный мой, самый важный, самый нужный, самый главный, самый талантливый, необходимый мне…

Я никогда не забывала ни проституток в бане, ни «девочки в халатике». Особенно мне не давала покоя эта «девочка», когда наш роман только начинался. Мне ужасно хотелось спросить его: что это за «девочка», что за «халатик», чтобы услышать в ответ нечто вроде «было – да сплыло, успокойся, теперь только ты и никаких девочек».

И я бы успокоилась, честное слово.

Но я не могла так подставить Колю. Ответом на его откровенность стало бы увольнение.

Я держала эту «девочку в халатике» в своей голове, не в состоянии высказать и выяснить, и она медленным червём пожирала мне мозг.

И волновала меня гораздо больше банных проституток.

***

Я никогда, ни разу за все шесть месяцев нашего романа не взяла в руки его телефон. Временами в ночи приходило сообщение, разрывая пронзительной трелью мой сон на клочки, я поднимала голову: четыре утра…

Иногда он раздражённо отвечал каким-то быстрым словом, иногда, прочитав, оставлял без ответа, убирая телефон в сторону.

Четыре утра. Кто тебе пишет в четыре утра?

Я не спрашивала.

И никогда не смотрела, кто это, пока он был в душе.

Я обходила его телефон как гранату, которая в любой момент может по мне рвануть, боясь не только движением, но и одним взглядом сорвать чеку.

Я знала, что если открою его телефон, живой из этого романа мне точно не выбраться.

Письмо

Я тебя отпущу с легким сердцем. И ни одного больше вопроса тебе о твоих женщинах не задам.

Если все это – ерунда и плод моего воображения (то, что оно больное, не моя в том вина, а окружающей действительности), найди слова, объясни и успокой. И будет еще два месяца счастья.

Сегодня – в смс. Ответь на вопрос: да, приезжала семья. И я тебе верю. И успокоюсь. И приехала бы к тебе сегодня. Потому что соскучилась очень.

Если все-таки действительно, не семья, не дети, а какая-то давняя или новая подружка, тогда точно, все, давай дружить, с кофе и беседами об искусстве. Без секса.

Меня не устраивает, что у человека, с которым я сплю, есть жена. Но я изначально шла на эти условия. И мужественно принимаю ситуацию. И отдаю твоей семье все приоритеты. Но непонятно, почему меня при этом надо выбрасывать за окошко.

То, что ты пропал на две недели – для меня это не нормально. Пришли мне пару приветов в день, и все будет хорошо. Минимальная забота о МОЕМ хорошем самочувствии – чтобы я не дергалась, чтобы знала, что ты есть, что ты думаешь обо мне, что я тебе нужна – не только знак внимания, но и залог ТВОЕГО хорошего самочувствия, когда дело касается нас. Я отплачу тебе за него сторицей.

Я ведь – девочка. Меня надо любить и беречь. Иначе я зачахну.

***

«Я тебе написала письмо. Прочитай, пожалуйста».

Канарейки

У подруги моей сестры жили две канарейки – муж и жена. Когда сестра через несколько месяцев снова навестила подругу, канареек оказалось три.

– Откуда третья? – спросил сестра.

Оказывается, залетела через окошко. Ее пожалели и подселили в клетку к паре. Что там произошло между тремя птицами с точностью никому неизвестно, но муж вдруг преобразился и стал активно ухаживать за залётной. Так активно, что вместе они погнали из клетки жену, начали её клевать. Хозяевам пришлось купить вторую клетку, чтобы спасти птичку от нападений. Жену отселили. А залётная осталась жить с её мужем. Причем мужа теперь не узнать: из скучного меланхолика превратился в залихватского парня, сменил блеклое оперение на ядовито жёлтое, скачет вокруг разлучницы, не может на нее насмотреться. Вот спрашивается: чем взяла, сучка? И надолго ли?…

***

«О?! Морген?! Да это ж новелла! Роман а ля эпистоляр!.) круто, круто… Как ты там, человечка?»

«Я улыбаюсь тебе)))»

Разводить!
Разговоры по телефону

– Ой, только не говори мне, что у тебя только что был прекрасный секс…

– Катя, я в бешенстве!

– Что случилось?

К Яне должен был приехать её мужчина. Об этом они договорились заранее. Из-за него Яна отказалась встречаться со мной и еще с тремя людьми, а примчалась в мыле от больной бабушки, понеслась в магазин, купила дорогих заморских продуктов, вернулась домой, приняла душ, уложила волосы, одела соблазнительную пижаму и стала варить своему любимому мужчине суп из морских водорослей.

Мужчина позвонил через пятнадцать минут после того, как должен был сидеть на кухне и прославлять кулинарные способности Яны. Сказал, что замотался совсем (отец в больнице, мать вернулась из другого города, проблемы в бизнесе плюс жена и двое детей, о чём не говорится, но что подразумевается) и скорее всего не приедет. Яна спросила коротко и чётко:

– Какого чёрта?

– Я тебе сейчас перезвоню, – ответил он и отключился.

За время, которое Яна провела в ожидании звонка наедине с супом, раздумывая, вылить его с досады в раковину или оставить завтра на обед, раздражение её не угасло. Поэтому, когда в трубке раздался его голос:

– Прости, но сегодня никак, я бешено устал, давай завтра с утра…

Она ответила, не стесняясь в выражениях, что ей это все до фига надоело, что она тут не нанималась сидеть у окна и ждать принца, который иногда заскакивает к ней на пять минут, а в последнее время скачет всё чаще мимо, и что она устала чувствовать себя лишней в его жизни, и, видимо, всё это надо уже как-то заканчивать. Бросив трубку, с горя налила мартини, несмотря на Великий Пост, который держала уже три недели, опрокинула в себя бокал и стала думать, как и где ей теперь искать новую любовь, раз от старой одна сплошная нервотрёпка.

В этот момент раздался сигнал домофона, Яна сердито спросила «кто?», и, услышав «доставка пиццы», почему-то нажала «пустить», хотя пиццу никакую не заказывала. Первое, что она увидела, это был букет роз, который ей вручили в открытую дверь, потом появился сам даритель, сел на стул, стоящий в коридоре, с минуту на неё смотрел усталым глазом, потом встал, поцеловал и вышел. И все это без единого слова.

– Катя, я в бешенстве! – звонит мне Яна.

– Яна, не будь дурой, – отвечаю, – он сделал максимум, что мог сегодня сделать. Я ставлю ему пятёрку. И рисую большой плюс.

– Я не могу, я не могу, я не могу так больше – говорит Яна.

И я её понимаю. Другой вопрос, если не можешь, не надо было вписываться в женатого мужика. Но мы этот вопрос не поднимаем. Потому что я тоже не могу, и мне тоже не надо было вписываться.

– Я злюсь ужасно, я ничего не могу с собой поделать просто, я закатываю ему истерики через день…

– Это лучший способ с ним попрощаться.

– Я знаю, но я не могу больше быть перевалочным пунктом. У меня развилась сотня комплексов, что вторые роли – это теперь мой удел, что меня нельзя любить по-настоящему, не скрываясь, что я не стою того, чтобы на меня тратить своё время… Я честно, я на грани уже.

– Тебе нельзя на нем срываться. В дом, где всегда недовольны, нет желания возвращаться.

– Я понимаю…

– От человека, перед которым всё время виноват, хочется бежать…

– Я не вижу для себя выхода, в этом проблема. Я два года варюсь в этой каше и дошла до предела, мне кажется.

Я противница того, чтобы биться об стенку башкой и ныть, как мне от этого плохо. Я считаю, если плохо, значит, сам виноват, значит, меняй ситуацию.

Либо прекращай биться башкой, либо прекрати ныть, что тебе плохо.

– Выхода есть три, – говорю я ей.

Первый – порвать отношения. Второй – терпеть и не ныть. И третий выход – разводить.

– Разводить! – кричит Яна – Разводить!

Значит, разводить. Этот выход, мне кажется, на третий год жизни с женатым мужчиной выбирают 99 процентов его подруг.

Собственно, вот оно произнесено: я хочу быть счастливой и ради этого готова разрушить жизнь другого человека. А может, даже нескольких людей. Но давайте не будем утрировать.

Во-первых. Интересна мысль, высказанная одним кандидатом психологических наук, автором различных методик и тренингов: «Забудьте дурацкую фразу „На чужом несчастии счастья не построишь“. Если ваше счастье хоть чего-нибудь стоит, его можно построить только на чужом несчастии. Всегда найдутся люди, которые захотят иметь ваше счастье. Если оно достанется вам, эти люди в той или иной степени будут несчастны.»

Мысль, я повторяю, интересная, но за аксиому пока не берётся.

Может, мы действительно слишком зажаты совковыми комплексами: «Я этого недостоин, поэтому пусть это достанется другим»? Я знаю за собой этот грешок: у меня гуляют такие мысли, я по своему глубоко внутреннему убеждению тоже много чего недостойна. Хорошего бы психиатра найти, чтобы калёным железом выжег во мне эту ересь…

Но здесь все-таки вопрос не в личной самооценке, вернее, не только в ней. Здесь надо забрать чужое, потому что тебе показалось, что это твоё. Забрать чужое можно двумя известными способами: либо украсть, либо отобрать силой. И то, и другое – аморально.

А нам хочется оставаться людьми не просто моральными, а высокоморальными, не беря в расчёт, что мораль наша уже сильно подбита от самого факта связи с женатым мужчиной. Но ведь чужое можно получить и путем обмена.

И путем добровольной отдачи.

И даже в качестве подарка.

Больше всего мне нравится вариант «путем обмена». На «подарок» как-то не приходится рассчитывать.

– Яна, – говорю, – давай найдём вашей жене классного мужика.

Яна принимает эту идею с восторгом:

– Давай! Только если мы себе не можем найти классного, неженатого мужика, откуда мы его для неё возьмем?

– Давай подсунем ей женатого, а дальше пусть сама разбирается. Ты знаешь классного женатого мужика?

– Знаю. Одного. И он – её муж.

Значит, с «обменом» пока сложности.

Придется забирать либо силой, либо обманом.

Но хватит уже шуточек. Мужчина – не вещь. Его нельзя забрать, украсть, подарить и обменять. Мужчина сам делает выбор. И не стоит лишать его этой ответственности.

Как можно увести мужчину из семьи, если он сам того не хочет?

И это будет, во-вторых.

В третьих. Человеческая жизнь делится на несколько этапов. И не только на пресловутые «детство-юность-зрелость-старость». Велика вероятность того, что начав вместе один жизненный этап, каждый из супругов к следующему подходит в одиночку, причем в разное время и к разным этапам. В какой-то момент люди расходятся в целях, интересах, оценках, желаниях. И это нормально. Глупо при этом тянуть лямку совместной жизни, мучаясь и мучая, вместо того, чтобы быть счастливыми с другими людьми.

Я верю в идеальные браки. В те, где супруги вместе прожили всю жизнь душа в душу. Яркий тому пример – мои бабушка с дедушкой по отцу.

Пример обратного – мои бабушка с дедушкой по матери. То, что они прожили в браке 43 года, не сделало счастливыми ни их самих, ни их дочь – мою мать, свидетельницу постоянных раздоров и скандалов. Не в состоянии удержать мир в семье, она постоянно была вынуждена принимать сторону кого-то одного из родителей, выслушивая потоки упрёков и претензий в адрес другого. Так как любила она обоих, то в качестве союзницы была добычей лёгкой, каждый без труда перетягивал её на свою сторону, у каждого была своя правда, каждого было жалко, и соблюдать нейтралитет не было никакой возможности. И так она жила ни день, ни два, а большую часть своего детства. Бабушка с дедушкой не разводились, потому что в том времени разводы были аморальны, и брак требовалось сохранять из последних жил, чтобы не наносить психологический вред ребёнку.

В современных семьях дети легко адаптируются к тому, что родители живут раздельно, если не испытывают недостатка в их заботе. Счастливые родители, живущие порознь, дадут им больше внимания и любви, чем родители, теснящиеся в бойкоте на сорока квадратных метрах. Поэтому нет, на мой взгляд, таких законов, что если семьёй названы, значит, семья – есть. А если семьи – нет, то развод – это благо.

По версии, которую доносит до Яны её мужчина, они с женой находятся в постоянном конфликте, вместе не спят, неделями не разговаривают. Единственное, что их удерживает от разрыва – дети, пятилетние близнецы, мальчик и девочка.

Иногда, в сильном подпитии, он спрашивает Яну: «Может, мне развестись?» Яна, как порядочный человек, прячет глаза в пол: «Зачем ты МНЕ задаешь такие вопросы?»

– Я не могу так больше, – говорит мне Яна.

– Яна, – отвечаю ей, – либо меняй, либо не ной.

– Я жду, пока что-то само поменяется.

– Само, Яна, ничего не поменяется. По одной простой причине: твоего мужчину устраивает всё, как есть.

У него идеальный равнобедренный треугольник. По эту сторону – дом, жена и дети, по другую – любовь. Задача – удержать в балансировке обе стороны. Ему пока это блестяще удается. Худой мир лучше доброй ссоры. Сам он не будет ничего менять.

Велика вероятность того, что, если Яна потребует поменять ситуацию, то поменяют Яну. Она это понимает.

– Если ты поставишь ему ультиматум, то результат будет быстрым, но вполне вероятно болезненным.

Я считаю, ее шансы 50 на 50. Другой вопрос, что её это не устраивает. И думаю, это правильно.

Итак, – резюмирую я, – есть несколько вариантов изменения ситуации.

Первый. Ты разрываешь отношения и ищешь другого мужчину.

– Нет, – говорит Яна, – первый вариант нам не подходит.

Второй. Ты оставляешь всё как есть. И так как есть, будет еще год, три, пять, десять.

– Нет, – говорит Яна, – второй вариант мы тоже вычеркиваем.

Третий вариант. Разводить. Разводить можно по-разному.

И вот тут, на мой взгляд, мы затрагиваем самые важные с этической стороны вопросы.

То есть всё, о чем мы страдали изначально: быть или не быть, спать или не спать, разводить или не разводить – всё яйца выеденного не стоит по сравнению с главным вопросом: КАК разводить?

Какие действия можно себе позволить? В какой момент твоя борьба за собственное счастье превратится в хождение по трупам? Где та черта, за которой ты потеряешь своё достоинство?

– Можно, – говорю Яне, – шарахнуть по этому браку из пушки. Ну, то есть, просто прийти и сказать: «Здравствуйте, я любовница вашего мужа. Давайте познакомимся». Но на этой бомбе подорвутся все. И неизвестно заранее, кто в итоге останется жив.

Яна куксится: что-то ей как-то не очень… Я продолжаю.

Можно на амбразуру самой не кидаться. А запустить казачка. Например, меня. Я пишу ей в интернете, благо мы знаем её страницу: «Здравствуйте, Мария. Так как меня достало окружающее блядство, и хочется, чтобы каждое тайное стало наконец-таки явным, спешу сообщить, что ваш муж уже два года имеет любовницу, которой снимает квартиру и подарил шикарную машину. Кроме того, всё это время держит ее на полном обеспечении». Собственно, бомба та же, только ты тут как бы ни при чём. В этом случае мы стреляем не из пушки, а просто берем большое ядро и с размахом пробиваем ей голову. Человеку, который, в общем-то, ничем перед нами не провинился.

– Нет, – говорит Яна, – я не могу пробивать голову человеку, который ничем передо мной не провинился. Я вообще никому не хочу пробивать голову.

– Тогда есть более долгий способ: изводить её по мелочам, – предлагаю я, – Цеплять свои волосы к его свитеру, ставить засосы на шее, оставлять следы губной помады на рубашке. Процесс нудный, но время работает на результат. Если она – умная женщина, устраивать на этот счет разборки не будет: и так знает, с кем живет. Но уровень раздражения, недоверия и брезгливости будет с каждым днём повышаться. Начнутся ссоры по мелочам, скандалы на пустом месте, бойкоты. И в конце концов крышка слетит с этой булькающей кастрюли, варево перельётся через край. Этот способ самый подлый, но и самый для тебя безопасный: ты – хорошая, жена – сука остервенелая. И, когда в очередной раз он сбежит из дома, мы знаем адрес, где он остановится.