Текст книги "Мирное небо"

Однажды, хорошо приложившись к бутылке, одна из воспитательниц сказала мне одну важную вещь, которая так и засела у меня в голове. Сильных женщин не бывает. В природе нет такого понятия как сильная женщина. Сильными женщины сделали себя сами, потому как рядом оказались слабые мужчины.

– Запомни, Лёня, – говорила она, наливая мне в стакан портвейна (мне было пятнадцать, и видимо она решила, что уже можно) – запомни это хорошо! Только рядом с настоящим Мужчиной женщина становится Женщиной. Если ты вдруг заметишь, что рядом с тобой сильная женщина – ищи причину в себе. Сильных женщин не бывает!

Я делился этими заключениями с Вадиком, а он удивлялся, говорил, что в Германии все женщины сильные. Там процветает феминизм, и далеко не к каждой можно на ссаной козе подъехать, даже гитара не помогает. Я удивлялся, неужели там нет нормальных девушек, которые верят в любовь и ждут принцев на белом коне? Вадик писал, что есть. Их ровно поровну, феминисток и домохозяек. Ну что ж, подумал я, тогда моя целевая аудитория однозначно вторые.

Когда в школе мы начали изучать физику я сразу понял, что это мое. Я все ловил на лету, и все у меня получалось. Я решил, что это направление и выберу для дальнейшей учебы. Я уже знал, что жить уеду в Германию, так же знал, что система образования там другая и мне ни в коем случае нельзя учиться плохо, так как поступить на бесплатное в другой стране, кроме России мне может и не удастся. В сиротстве тоже есть свои плюсы, например бесплатное образование. Я кинул все свои силы на учебу и выпустился круглым отличником с золотой медалью. Золота в ней не было, очередной обман. Но осталось немного, всего год и я уеду отсюда. Мне нужно было для вида отучиться год, и я пошел на иняз. Несмотря на то, что немецкий язык я знал хорошо, выбрал я именно его, и не прогадал, этот дополнительный год изучения немецкого языка мне сильно помог. И вот настал долгожданный момент, 1 апреля 1995 года. Дядя Толя начал собирать документы, он невероятно помог мне, думаю, без его помощи мне не удалось бы тогда переехать в Германию. У него было много знакомых, как в Германии, так и в России. Он помог мне поступить в Лейпцигский университет, в котором я после окончания учебы по сей день и работаю.

12
Принцессы и химеры

Германия одурманила меня так сильно не хватавшей мне свободой. С одной стороны здесь куча правил приличия, поведения, традиций и прочего. Все это здесь обязательно нужно соблюдать, но на этом все. Фальшь в Германии обязательна, но в душе я могу быть кем угодно и думать как хочу и что хочу. Здесь я мог быть собой, от меня не требовалось быть пчелкой в улье, бездумно и безропотно выполняющей обязательные и незамысловатые функции. Здесь мне не нужно было быть ячейкой общества СССР. В этом кардинальная разница между Германией и СССР. В этом тонкая и малоуловимая, но свобода. И это все что мне было нужно. Это был настоящий рай.

Каждые выходные я приезжал в Берлин к Вадику. Наши с ним взгляды на женщин расходились. Вадик говорил, что уважает выбор женщины быть свободной и независимой, и никогда он не посадит женщину дома варить борщи и рожать детей. Тетя Влада, его приемная мать, была именно такая. Несмотря на предлагаемую ей в Германии свободу она ее не принимала. Не важно в какой стране ты живешь, если советская идеология въелась в корень твоего мозга, впиталась в тебя с молоком матери.

Тетя Влада ругала феминисток, а те ругали ее. Удивительно, но не смотря на то, что мы живем в двадцать первом веке, в Западной Германии до 1978 года женщине для того что бы устроиться на работу по закону требовалось письменное разрешение мужа! Феминистки боролись за свои права, и в этом, безусловно, есть здравый смысл, женщины не собственность мужчин. Но, по моему мнению, они слегка перестарались. Люди вообще способны только на крайности.

Женщина, моя женщина представлялась мне принцессой в башне. Она должна быть нежной и женственной, доброй и искренней, трогательной. Глядя на нее, я должен был чувствовать себя героем. Глядя на нее, я должен был чувствовать, что могу свернуть горы. Для нее свернуть. Всем своим видом и внутренним расположением она должна была показывать, что хочет получить весь мир, а я должен был для нее этот мир добыть.

– Я сейчас скажу одну вещь, – говорил мне Вадик, – только ты не обижайся, хотя можешь и обидеться, я все равно это скажу. Ты просто хочешь быть нужным. Это от того, что ты не нужен сам себе. Ведь ты же не хуже меня знаешь, что пока ты не начнешь сам к себе испытывать какое-либо чувство, другие тоже не начнут испытывать его к тебе. Ты бы сначала научился быть нужным самому себе, по-настоящему полюбил бы себя, тогда и женщина тебе будет нужна совершенно другая.

– Знаешь, мне кажется, что тогда мне вообще никакая женщина станет не нужна.

Я отмахнулся от Вадькиных слов и поскакал на поиски своей принцессы. Выбор был невелик, к моему большому сожалению в Германии мало красивых женщин, да и вообще красивых людей мало. А моя принцесса непременно должна быть красивая, да чего уж там, она должна быть идеальная. Чем красивее мне встречалась женщина, тем агрессивнее она была. Феминистки боролись за многое, но в первых рядах было то, что бы женщин перестали воспринимать как сексуальный объект. Уж простите, но отношения без секса обречены на порвал. К тому же секса хотят далеко не только мужчины. Секс нужен всем. И свободные женщины Германии им занимались. Раз их цель уровняться с мужчиной, то им должно быть дано точно такое же святое право на секс без обязательств. Хорошо, я не против, вполне возможно, что в процессе таких отношений ты меня полюбишь и в итоге сдашься и отдашь мне свое сердце. Но на этих женщин нельзя было даже смотреть. Любой неправильный взгляд, необдуманно ляпнутый комплимент, даже элементарная помощь воспринималась такими женщинами в штыки, и я навсегда терял шанс даже на элементарный, ни к чему не обязывающий одноразовый секс, уже не говоря о том, чтобы заполучить ее сердце. Вадик отточил мастерство общения с такими женщинами до черного пояса, и переспал уже с таким количеством женщин, что не помнил всех их имен. Меня же они пугали. Нет, им не нужен предложенный мною мир к ногам. Да и не сидят они в башнях и не выглядывают из окошка своего принца. Они летают на своих драконах и едят мужские сердца на завтрак. Феминистки это однозначно не мое, решил я. Ведь сразу же понял, что твоя целевая аудитория домохозяйки, чего тебя вообще потянуло на покорение непокоряемых сердец? Вероятно потому, что это победа была бы совершенно иного толка.

Я понимал, что живу прошлым. У меня есть одна, но самая важная проблема, из которой вытекают все остальные. Моя мать меня бросила. Я был ей не нужен. Потому я и не нужен сам себе. Ведь что может быть больше материнской любви? Ничего. Значит я был настолько ей противен, что проносив меня девять месяцев в своем животе она не могла дождаться момента, когда же наконец избавится от меня. Почему она не сделала аборт? Ведь убить существо, которое еще не видно и не ощущаешь гораздо проще, чем бросить целого, готового человечка. Я не понимал этого. Не мог найти этому объяснений. И тогда я придумывал истории, мы вместе с Вадиком придумывали, что наши мамы были очень бедными, у них просто не было денег, чтобы нас содержать. А в детдоме (котельщик прав) кормят четыре раза в день. Однажды, в думах о том, почему же мама меня бросила, я дошел даже до мысли об ее изнасиловании. Ведь все лучше того, что тебя просто выбросили как мусор, которому в твоем доме нет места. Всю жизнь я старался быть хорошим, ведь за это любят, по крайней мере, так нас учили. Когда мне было двадцать пять лет я понял, что и это обман. Я видел тех, кто любви совершенно не заслуживал, однако их любили. Я очень хотел эту любовь заслужить, я должен спасти свою принцессу, и тогда ее любовь будет наградой. Наверное, в этой принцессе я видел свою маму, ведь ее в свое время никто не спас, и ей пришлось отказаться от своего ребенка.

Я отчаянно искал любовь. Переключившись с феминисток на домохозяек мне везло больше. Меня любили. Но все они хотели выйти замуж и сесть дома. А моя принцесса должна была хотеть работать, расти и развиваться, самореализовываться, но при этом оставаться женщиной, слабой и трогательной.

Однажды, ветреным осенним днем я встретил Марту. Она была красива, умна и любознательна, сидела в башне и ждала меня. Марта была художницей, а все они немного чокнутые, это именно то, что надо, она не будет гнобить меня правилами. Марта реализовывала себя работая на дому и в берлинской галерее и хотела иметь семью и детей. Она была романтична и мечтательна. Она выросла в глубинке и рано потеряла родителей. У нее было трудное и бедное детство, и теперь всеми силами она стремилась к достатку. А что, не такое уж и плохое стремление. Я тоже к нему стремился, уж не мне ли, детдомовскому мальчику, ее не понять?

Уже давно я продал данную мне государством квартиру в Москве и купил квартиру в Лейпциге, в которой живу до сих пор. Мне было двадцать восемь лет, я преподавал в университете физику, и в принципе зарабатывал нормальные деньги. Спустя два месяца после знакомства с Мартой она переехала ко мне, и спустя еще полгода мы поженились. У нас была красивая пышная свадьба. Я был бесконечно счастлив. Марта была нежной и ласковой как кошка, любила меня и гордилась мною. Наше счастье омрачала лишь вечная погоня Марты за богатой и красивой жизнью. Мы оба работали и хорошо зарабатывали, но Марте было мало, в деньгах она обретала уверенность в завтрашнем дне. Их даже не нужно было тратить, главное чтобы они были. Мы часто посещали светские вечеринки и совсем не светские берлинские клубы. Там Марта с удовольствием тратила деньги направо и налево, а на следующий день жалела об этом. Нищее детство оставило на ней свой глубокий отпечаток. Она была моей принцессой, которую нужно было спасти из башни нищеты. Я заслужил ее любовь. Казалось бы, чего еще можно хотеть? Я уже встретил свою принцессу, свою яркую и всепоглощающую любовь. Живи и наслаждайся. Но однажды Марта сказала, что денег нам все же не хватает, и мне надо бы найти себе какую-нибудь подработку. Не вопрос, раз моя принцесса этого хочет, то я это сделаю. В университете я зарекомендовал себя как парень с руками из плеч, я умел починить практически все. Я напечатал объявление о том, что оказываю услуги по всякой мужской работе и у меня вдруг появилась куча клиентов. Точнее это были в основном клиентки. Ведь жесткий феминизм лишил женщин мужчин. Я стал зарабатывать вдвое больше, но и вдвое меньше бывать дома, а когда бывал, то мне уже ничего не хотелось, просто лечь и поспать или почитать книгу в тишине. Марта начала жаловаться. Я сказал ей, чтобы она выбирала – или деньги или муж дома, разорваться я не могу. После некоторых раздумий она выбрала деньги.

Я отпускал Марту в клубы с подругами, ведь она не должна сидеть и охранять меня дома только потому, что я устал и хочу остаться в тишине. Каждый получал свое. Спустя два года после свадьбы я сказал, что пора бы нам и детей завести. Марта сделала серьезное лицо, и сказала что дети это очень накладно, она считала. К тому же ей придется бросить работу в галерее, а этого ей совсем не хочется. Тогда мы сильно поссорились. Я делал для нее все, что она хотела, я ни в чем ей не отказывал, и она превратилась в эгоистку, она забыла о том, что в браке двое, а не она одна. Мы сошлись на том, что она подумает на счет детей. Мы помирились так же бурно, как и поссорились. Казалось все забылось и снова воцарился мир. Я терпеливо ждал пока Марта созреет.

Однажды, спустя месяц после ссоры, я позвонил Марте из университета и сказал, что дома буду поздно, так как вечером поеду к одной моей постоянной клиентке живущей в пригороде Берлина, у нее что-то случилось с газовым котлом. У меня закончились занятия, и я уже собирался уезжать в Берлин, как мне позвонила эта клиентка и сказала, что котел ей уже починил случайно заглянувший в гости друг. Ну что ж, пораньше приеду домой, подумал я.

Была пятница и я решил купить бутылку любимого вина Марты. Я зашел в магазин, купил вино и конфеты. На углу магазина девочка продавала цветы, я купил букет тигровых лилий, Марта их обожала. У меня было романтичное настроение. Я жалел о той ссоре. Моя принцесса, я иду к тебе, обниму и скажу, как сильно люблю тебя, и что больше никогда не хочу ссориться. Мы все переживем и решим вместе.

Я тихо вошел в квартиру и не сразу понял, что что-то не так. Я поднял валяющийся на полу халат Марты и подошел к двери в спальню. Дверь была закрыта. Из-за двери доносились стоны и мужской голос. Я растерялся. Может мне показалось? А может она смотрит телевизор? Или же может быть, зная, что я приеду поздно, она дала ключи от квартиры какой-нибудь своей подруге, которой негде уединиться с любовником? Нет, это ее голос, и ее стоны, я знаю какие звуки издает моя жена, когда кончает. Я стоял с цветами перед дверью в собственную спальню и не знал, что мне делать. И тут, неожиданно для самого себя я постучал в дверь. Стоны резко стихли. Я открыл дверь. Моя голая жена сидела верхом на здоровенном мужике с испанской бородкой. Увидев меня они резко подскочили. Мужик повернул голову в сторону тумбочки, на которой стояла наша свадебная фотография в золотой рамке, потом посмотрел на меня и резко начал надевать штаны. У него никак не получалось запихнуть свой член в узкие джинсы из-за сильной эрекции, а я стоял и растерянно наблюдал за этим, в какой-то момент мне даже захотелось ему помочь. Когда я увидел всю эту картину своими глазами и пришел в себя, первой моей мыслью было убить его, потом ее, а потом и себя. Я пошел на кухню и вытащил из ящика стола самый большой кухонный нож. Сжал его в руке и вышел из квартиры в общий коридор. Она не заслуживает того что бы я марал себя убийством. Я стоял возле окна в конце коридора и всеми силами пытался не сорваться. Спокойно, говорил я себе, не смей принимать решений пока ты в гневе, остынь, выдохни. Перед моими глазами стояла картина как Марта скачет на своем любовнике. Я пытался ее отогнать, но у меня не получалось. Я услышал, как он выскочил из моей квартиры и побежал к лестнице. Тишина. Марта осталась внутри. Если я сейчас войду туда, то точно убью ее. Я так сильно сжимал нож в руке, что она побелела. Я оставил нож на подоконнике и вышел из дома. Сел на ближайший поезд до Берлина и через полтора часа был у Вадика.

Когда следующим вечером я вернулся домой Марты там не было, как и ее вещей. Я больше никогда ее не видел. Документы о разводе я получил по почте. Я сгреб постельное белье и все что она в спешке забыла, все, чем она когда-либо пользовалась и к чему прикасалась в три больших мусорных мешка и вынес на помойку. Вернулся домой, снял с кровати матрас и вынес его туда же. Полил всю эту кучу бензином и поджог. От огня со звуком треснуло стекло в рамке с нашим свадебным фото. С таким же звуком треснуло и мое сердце. Развалилось на тысячи мелких кусочков.

Я вернулся домой и лег на диван в гостиной. Я не мог заснуть, как и прошлой ночью. Почему это со мной произошло? Что опять я сделал не так? Марта ушла по-английски. Молча. Как и моя мама. Я опять так и не узнал причин, по которым меня так безжалостно вышвырнули за борт. Как она могла так со мной поступить? Она меня предала. Раздавила. За что? Ведь я все для нее делал. Я даже допустил мысль о том, что у нас никогда не будет детей, а ведь мне так хотелось иметь большую счастливую семью. Я не видел причин, по которым можно так обойтись с любимым человеком. А может она меня и не любила? Нет, любила, я это чувствовал. Тогда в чем моя ошибка? В том, что верил женщинам, верил в любовь? Вадик говорил мне, что она просто зажралась и сама не поняла что наделала. Надо быть полной дурой, что бы упустить такого как я. Никто больше не будет целовать ей ноги и выполнять все капризы, не будет поддерживать ее талант и стремление к саморазвитию, не будет понимать ее безудержное стремление к богатству. И вообще, продолжал Вадик, она художница, а эти люди не от мира сего. Может быть, она просто гналась за чувствами, ведь всякая любовь со временем проходит, а таким людям как она нужно непрерывно, двадцать четыре часа в сутки и семь дней в неделю вертеться в водовороте эмоций.

Казалось, разумом я мог понять любые причины, но я не был с ними согласен. Что бы в жизни ни произошло, моя принцесса априори не может быть изменщицей! Получается, что Марта и не была принцессой. Опять обман. Может быть, Советский Союз все же научил меня врать себе и жить во вранье как в истине? Ведь сейчас произошло именно это. Я выдумал себе принцессу, я сам ее создал, я ее искал и нашел, по крайней мере, мере, мне так казалось. И тут я с ужасом осознал, что принцесс в принципе не существует. Моя принцесса – это химера! Таких женщин просто еще не изобрели.

13
Спаси себя сам

Проведя уже вторую бессонную ночь, рано утром я отправился в магазин. Купил новый матрас, полотенца, постельное белье, кастрюли и прочую кухонную утварь, в общем, все то, что вчера сжег. Я потратил три зарплаты, ведь денег у меня было немало. Несмотря на свою алчность (корень которой я понимал как никто) Марта не взяла у меня ни копейки. Вероятно какая-то совесть у нее была.

Я застыл, повис в пространстве. Я погряз в своем непонимании этого мира. Но я осознавал, что внешний мир, который я не понимаю, это ни что иное как отражение моего внутреннего мира. Научись по-настоящему любить себя. Вадик был прав, и почему я его тогда не послушал? Я его и сейчас слушать не хочу. Потому что любить себя не хочу. Полюбить себя, отчасти означает простить себя. Простить себя за неизвестные мне поступки, по которым моя мама меня бросила. Ведь причина во мне, что-то во мне не так! Я должен найти эти причины, простить себя за это, и только тогда начинать пробовать любить себя. Как только я начинал об этом думать, первое, что приходило мне в голову, это то, что ни в чем я не был виноват, я бы просто физически не успел это сделать. Но тогда выходило, что моя мать просто бессердечная сука, а я всю жизнь внутри себя выгораживал ее. Это помогало мне выжить. Я сам взрастил свою надежду, а надежда порождает веру, и из тандема этих дам возникает любовь.

Любви я еще не достиг, а стремление к ней разрушало все мои сложившиеся устои. Мне было больно от этих разрушений, но я понимал, пока стены на месте мне не выбраться за их пределы. Пусть рушатся. Внутри меня пала главная стена, та к которой я привязывал своего коня, с ним мы объезжали тридесятые государства в поисках принцесс. Никого не нужно спасать. Кроме себя. Для начала я должен спасти себя самого. Я окунулся в себя. Я узнал о себе много нового. Я окунулся в философию, начал пачками читать литературу по теме. Во всех книгах говорилось одно и то же только разными словами. Я понял, что истин не так уж много. Так прошло почти два года.

А потом я однажды ощутил внутри себя изменения, как будто внутри меня что-то родилось. Настроение у меня было превосходнейшее, все у меня получалось, краски вокруг меня стали вдруг ярче и из меня что-то лилось. Я думал, что это пройдет, ведь бывают просто удачные дни без причин. Но и на следующий день все повторилось, и повторялось еще неделю. И тогда до меня дошло. Я влюблен. Но в кого? Ни одна женщина в поле моего зрения меня не трогала. Два года Вадик везде таскал меня за собой и знакомил с кучей женщин, и у меня была куча одноразового секса. Больше двух раз я ни с кем не встречался, потому что боялся снова влюбиться. Я храбро оберегал свое сердце от безжалостных женских рук. Так в кого же я влюблен? Ответ меня удивил, я влюблен в себя. Поразительно. Я считал, что любовь к себе ощущается как-то иначе, я и не предполагал, что все происходит так же как с женщиной. Все начинается с влюбленности. Я был интересен себе до такой степени, что был увлечен каждым своим действием, каждой своей мыслью. Мне было интересно все, о чем я думал, мне хотелось знать о себе все без исключения. Меня поражали мои эмоции. Это были (и остаются) самые открытые и честные отношения в моей жизни, ведь себе врать незачем, себе можно сказать совершенно все, самое сокровенное и самое отвратительное. Сам себя осуждать я не буду, потому что я принял в себе все свои плюсы и минусы. Я захлебывался этой любовью. Там не было и нет ни капли самолюбования, эта любовь гораздо взрослее. Так я прожил еще три года.

Мои ярчайшие чувства к себе поугасли, и из влюбленности выросла глубокая и уверенная любовь. Эта любовь породила близость с самим собой. Когда-то я сказал Вадику, что боюсь, если я полюблю себя, то мне окажется не нужна никакая женщина. Я как в воду глядел. Я вдруг осознал, что всю жизнь искал любовь не в том месте. Я искал ее где угодно, кроме своего собственного сердца. Любовь излечивает, и мое вдребезги разбитое сердце срасталось. Однажды я пришел к тому, что готов завести нормальные отношения. Я оглянулся по сторонам, и что я увидел? Как много вокруг несчастных женщин! Вообще людей несчастных. И они сами себя такими делают. Я уже не искал принцессу, я искал просто счастливую женщину. Мне уже было не важно красивая ли она, самореализовывается ли, хочет ли семью. Она просто должна была быть счастливой.

За эти годы после Марты я понял важную вещь, счастье это не количество и даже не качество того что ты имеешь, счастье – это состояние. Счастливый человек излучает особую энергию, и я за километр видел человека в состоянии счастья. В него легко войти, но очень трудно себя в нем удержать. Войдя однажды в состояние счастья, ты навсегда избавляешься от несчастья. Если брать за счастье «хорошо», за несчастье «плохо», а за нейтральное состояние «нормально», то в «плохо» ты больше никогда не окажешься. Может быть только или «хорошо» если ты в состоянии счастья, или «нормально» если вдруг выпал из него. «Плохо» больше не существует, «плохо» умирает навсегда. Несчастные женщины были для меня этими умершими «плохо». Осознав, что человек сам делает выбор быть ему счастливым или несчастным, несчастные люди стали мне почти противны. Как можно тратить свою жизнь на несчастье? Этот вопрос поражал меня, и ответа я на него не находил.

Счастливых женщин я тоже не находил, и был согласен уже хотя бы на оптимистку, на меньшее я был не согласен. Но и таких мне не встречалось. Если сравнить это с прежними поисками, то они отличались кардинально. Это и поисками сложно было назвать. Я не искал, я просто смотрел по сторонам. Я не страдал от того, что подходящей женщины не находилось, потому что я перестал искать любовь, я нашел ее. Теперь мне хотелось любовью делиться. Но кому попало я свою любовь тоже отдавать не хотел. Ее, мою любовь, не должны брать как данность, ее должны принимать как дорогой подарок.

Спустя год оглядки по сторонам я понял, что принимать мою любовь так, как я был бы согласен, сможет только женщина, которая тоже научилась любить себя. А их нигде не было. Я удивлялся тому, как мало любящих себя людей. Почему нас этому не учили в школе? Ведь если бы любовь к себе развивали как обязательный предмет, то семейных пар было бы в разы больше, а разводов в разы меньше. Полюбив себя, я раз и навсегда избавился от одиночества, сейчас мне просто хотелось иметь спутницу, которая продолжит путь по жизни рядом со мной, не будет жить моей жизнью, а будет именно спутницей. Я тоже был бы для нее спутником.

Я встретил такую женщину, когда уже и не искал никого, когда уже даже перестал смотреть по сторонам, боясь создавать очередных химер. Ее я узнал из тысяч, это была женщина, из которой льется особая энергия, это была женщина в состоянии счастья. Это была женщина, которая познала любовь к себе. Женщина, которая, как и я была Чайкой. Это была Вера.