Текст книги "Мирное небо"

8
Девственность

Вера

– Как мне к нему обращаться? – спросила Ева. – По имени отчеству – он еще не такой старый, а уважения еще не заслужил. Папа – как-то неуместно, он мне не отец, и не важно, что я получилась из его спермы. Отцом мне был деда.

Ева смотрела на меня в ожидании ответа.

– А ты у него и спроси, – ответила я, – пусть этот стареющий мудак помучается, я всю жизнь отвечала на твои «неудобные» вопросы, сама на многие не зная ответа. Хочет быть отцом? Велком!

– А ничего, что еще неделю назад ты спала с этим мудаком? – с улыбкой спросила Ева.

– На качество секса это чаще не влияет, можешь мне поверить, я всю жизнь сплю с мудаками.

– А что, с нормальными никак?

– А где ж их взять нормальных? Все они мудаки.

– Неужели в твоей жизни не было ни одного нормального?

– Был один, очень давно.

– А почему ты мне про него никогда не рассказывала? – с любопытством спросила Ева, – Давай, колись!

Ева отложила книгу и поудобнее устроилась на диване в ожидании рассказа.

– Почему не рассказывала? Потому что одна паршивая овца портит все стадо. Сейчас я свободно могу называть всех мужиков мудаками и вонючими козлами, а если я тебе расскажу что был у меня и нормальный, то ты всегда будешь приводить мне его в пример, говорить что вот ведь, был же один, а стало быть, найдется и второй. Так что ничего я тебе рассказывать не буду.

– Ну мам! Это нечестно! Я же умру от любопытства! Я должна знать, это же настоящая сенсация – у тебя был нормальный мужик!

– Он уехал жить в другой город с семьей, мы тогда были еще подростками, так что вполне может быть, что он просто тщательно скрывал свой зреющий мудизм, уверена, будь у него больше времени, он бы проявил себя с козлиной стороны.

Я включила компьютер, решив, что разговор окончен. Но Ева была настойчивой, ведь она моя дочь.

– Мам, я от тебя не отстану. Обещаю не использовать услышанное против тебя, клянусь таблицей умножения!

– Ладно, расскажу, но ты обещала! Его звали Вова, они жили через стенку, в соседней квартире.

Нашими соседями были «вонючие хохлы», так называла их моя мама. Уж не знаю по какой причине, но украинцев она на дух не переносила. Они были многодетной семьей, мать, отец и пятеро детей. Вова был старшим сыном, было еще двое мальчиков и две девочки, самые младшие. Мы с ним были одногодками. У них была настоящая семья, где все обедали за одним столом, любили и поддерживали друг друга. Отец семейства всегда угощали меня конфетами, и спрашивал как у меня дела, желал удачи на предстоящем экзамене в школе, делал комплименты, справлялся о здоровье родителей. Пока была жива моя мама, в моей собственной семье никто не спрашивал как у меня дела и как прошли экзамены. От их семьи веяло теплом, их дом был очагом и крепостью, а не просто помещением, в котором они жили. А жили они в двухкомнатной квартире, все дети спали в одной комнате. Отец был военным, и эту квартиру им дали на время, пока не подыщут что-то побольше. Подыскивали им квартиру пятнадцать лет, и нашли аж на Камчатке, когда их семья уже разрослась до пятерых детей. Меня всегда манило к их семье, там меня кормили свежайшим борщом с крапивой, целовали в макушку и желали приятного аппетита. Их же мама научила меня кататься на велосипеде, плавать, печь блины и пироги, варить настоящий украинский борщ, гладить и пришивать пуговицы. Когда я была совсем маленькая, то постоянно ошивалась у них. У мамы не было на меня времени, и отец забирал меня из садика. Придя домой он садился за книгу или газету, Ваня играть со мной категорически отказывался, у нас с ним была разница в девять лет, конечно, ему было со мной не интересно. Мне было скучно, и отец скидывал меня на соседей. Между собой они разговаривали на чистом украинском языке, благодаря этому я выучила его. Того, что отец скидывал меня на соседей мама не знала и это было нашим с папой секретом.

Лет в тринадцать я узнала, что такое родственные узы, так же благодаря их семье. Помню, как Вовка рассказывал что-то про одного из братьев, тот постоянно у него приворовывал. Я была удивлена тому, что Вовку это особо не злило, и он знал, что брат ворует у него сейчас и будет воровать в будущем.

– Я бы перестала с ним вообще разговаривать! – возмутилась я.

– Ты что, он же мойбрат! Как я могу перестать с ним разговаривать? Странная ты.

Но мне странным казался Вовка. У нас с Ваней так не было. Никто не учил нас тому, что мы одна семья. Я никогда не ощущала, что между нами есть какая-то незримая связь. Он был для меня просто парнем, который жил со мной под одной крышей. Вся наша семья была просто группой сожителей. Сейчас мне сорок пять лет, а я до сих пор не знаю, что такое родственная связь. Что такое прощать и принимать человека таким, какой он есть просто потому, что у вас общие родители.

С Вовкой мы были друзьями с самого детства. Мы ходили в один садик, в одну школу, вместе гуляли и ездили на природу с его семьей. Его родители любили меня как родную. С Вовкой мы показывали друг другу письки в детстве, учились друг на друге целоваться, (все чисто по-дружески, ведь друзьям принято помогать) и обсуждали интимные темы в юношестве. Пятнадцать лет мы с ним были не разлей вода. Однажды Вовка пришел ко мне грустный и сказал, что отцу предложили хорошее место на Камчатке, там им давали большой двухэтажный дом со всеми городскими коммуникациями. Отец пока в раздумьях, ведь ему всегда хотелось, что бы дети учились в московских институтах. Мать уговаривала его ехать, так как там у нее были родственники.

Когда он мне это сказал, я не хотела даже думать об этом. Как так? Они уедут и бросят меня тут??? Расстаться с их семьей для меня было равносильно переезду в интернат. А потом я подумала о том, что могу остаться без Вовки. Внутри меня сжалось все в ледяной комок. Как же я буду без него? Тогда я поняла, что всегда была влюблена в Вовку, но так как я была «своим в доску дружбаном» я никогда этого не проявляла, я даже себе в этом не признавалась. Любовь? Что за глупость? Я никого не люблю. Да я вообще не знаю что такое любовь. Все те книги, что нас заставляли читать в школе, это все нереально, так не бывает, уж я-то знаю. У меня есть дома мама и папа, и никогда они себя не вели как Ромео и Джульетта или Анна Каренина и Вронский. Я никогда не видела, как люди любят друг друга. Любовь Вовкиных родителей больше походила на заботу друг о друге, но это не была пылкая любовь как в книгах. Просто я тогда еще не знала, что любовь проходит, а они много лет прожили в браке.

На следующий день ко мне пришел Вовка, он принес цветы. Никогда раньше он этого не делал. Сказал, что наверное любит меня. Сравнить ему не с чем, но целоваться ему хочется только со мной. Он тоже задумался о чувствах, понимая, что скоро мы можем навсегда расстаться. Я сказала ему, что чувствую то же самое. Через два дня его отец принял решение – они уезжают. У нас с Вовкой был месяц. Был июль, и этот месяц мы провели практически не расставаясь. Это были единственные мои нормальные отношения, которые хорошо закончились, где была красивая любовь, обещания ждать, и вера в это, поцелуи и прогулки под луной, закаты на крыше, горячий шепот в ухо и неумелые робкие ласки. Стоило нам только признаться в своих чувствах, как они выросли до необъятности. Любовь била из нас ключом. Тогда я начала писать стихи. Мы дышали друг другом, прямо как в книгах. Да, любовь все-таки существует, тогда подумала я.

Был наш последний день, завтра рано утром у них был самолет. Мы с Вовкой целый день зажимались в парке под раскидистыми дубом и объедались мороженым. Вечером мы как всегда полезли на крышу провожать закат. Сегодня Вовка предусмотрительно взял с собой покрывало и стырил у отца бутылку Арбатского вина.

– А вино зачем? – удивилась я, мы ведь еще маленькие, что бы пить без повода.

Вовка сказал, что хочет, что бы этот вечер был особенным и запомнился нам на всю жизнь. Вино показалось мне вкусным. Мы целовались лежа на покрывале, когда солнце уже провалилось за горизонт. И тут Вовка начал гладить меня по ноге, выше и выше пробираясь под платье. А потом сказал, что хочет, что бы я была у него первой, ведь все первое в нашей жизни у нас было с ним вместе. Первый поход в кино и в кафе-мороженое, первый поцелуй, первый бокал вина, первая сигарета. Сейчас он хотел, что бы и первый секс у нас тоже был совместным. Я подумала, что скорее всего больше никогда не увижу его, я уже отдала ему свое сердце, так почему бы не отдать ему и свою девственность? Помню, что старшая сестра знакомой девочки рассказывала, что это больно, и мне было немного страшно. Но боли я не почувствовала, как и удовольствия. Я вообще ничего не почувствовала.

Под утро я прокралась домой. Я знала, что у мамы тяжелая ночная операция, а отец спит так, что его пушкой не разбудишь, никто бы и не заметил моего отсутствия. Открыв дверь я увидела, что в коридоре горит свет, тут же из кухни вышла злая мама с часами в руке. Она ткнула мне ими прямо в лицо, часы показывали половину шестого утра. Она не задавала вопросов, ее выражение лица говорило само за себя.

– А у тебя разве не должна быть операция? – как бы между прочим спросила я.

– Пациент умер через полчаса после ее начала. Где ты шлялась всю ночь?!

Мне хотелось сказать, что я была с Вовкой, чтобы позлить ее, но мама сказала, что пациент умер, а она всегда сильно переживала в такие моменты.

– Гуляла с подругами.

– Не ври! Ты спуталась с этим вонючим хохлом, о вас уже все соседи судачат. Я тебе сто раз говорила, что они нам не ровня, и нечего с ними общаться! От них можно только всякой мерзости научиться. От тебя даже начало вонять как от них!

От последней фразы внутри меня взорвалась бомба, и я тут же забыла о смерти пациента.

– Да, ты права, я научилась от них всякой мерзости, я научилась любить! Ты меня этому явно научить не в состоянии, потому что понятия не имеешь о том, что это вообще такое! А еще они научили меня готовить, шить, и даже плавать и кататься на велосипеде, потому что своих родителей у меня нет!

Мама размахнулась и влепила мне пощечину. Может она ожидала, что я заплачу? Она меня совсем не знает.

– Говоришь от меня воняет как от них? – с вызовом бросила я, – может быть это потому, что сегодня я переспала с этим вонючим хохлом?

Мама открыла рот от удивления. Это был удар ниже пояса.

– Нет, ты врешь, этого не может быть. Ты не могла так со мной поступить!

Я рассмеялась. Я победила.

На наши крики вышел заспанный отец.

– Что случилось? – осведомился он.

– Эта дрянная девка, это все она! Это твоя дочь! Она спала с этим мерзким, вонючим хохлом!!! – маму всю трясло.

– Она наверно специально так сказала, чтобы позлить тебя. Вера, это ведь неправда? Скажи, что ты пошутила, пока у твоей матери инфаркт не случился.

– Нет, папа, не скажу. Я это сделала, я трахалась с вонючим хохлом, – сказала я смеясь. – Пусть у нее будет инфаркт, может тогда она сдохнет.

Я разулась и пошла к себе в комнату, а отец побежал на кухню за корвалолом для мамы.

– Ты мне больше не дочь! – кричала мама из коридора, – я от тебя отказываюсь!

Я вернулась в коридор, и подошла очень близко к маме.

– Ты отказалась от меня еще до моего рождения, так что не пугай, уже давно не страшно.

На следующий день мама потащила меня в больницу к знакомому гинекологу. Она не могла смириться с той мыслью, что в свои пятнадцать лет я уже не девственница. Но больше ее заботило то, что девственности меня лишил вонючий хохол. Врач сказал, что сложно сказать был ли у меня вчера секс, так как девственной плевы у меня вообще никогда не было. Такое случается, очень редко, но бывает, что девочки рождаются без девственной плевы.

– Ты даже родилась дефектной, – буркнула мама.

– И ты больше его никогда не видела? – спросила Ева.

– Нет, больше не видела.

– И вы больше не общались?

– Почему же, общались. Почти год переписывались. Он писал мне огромные письма, часто они не помещались в один конверт и они приходили по три-четыре штуки сразу. На конвертах он ставил номера. А потом он познакомился с девушкой, она ему нравилась, но он говорил, что никогда мне не изменит. Вот сейчас отучится, потом армия, и вот тогда-то он вернется, и мы с ним поженимся. Он был мечтателем, а я реалисткой. Хорошо обдумав все, я написала ему, что сама встретила парня, и пусть он не упускает шанс, и что нам наверно пора начать жить каждому своей жизнью.

– А у тебя правда был другой?

– Нет. Никого не было.

Сегодня ближе к вечеру Ева встречалась с Лешей. Я переживала, она нет. Все время пока ее не было у меня внутри был непонятный водоворот мыслей. Из моей головы все не шла одна и та же мысль «а вдруг она будет любить его больше чем меня?». За эти несколько часов я успела возненавидеть Лешу, мне все казалось, что он хочет у меня отнять мою доченьку. Заберу ее, увезу на край света, но ему не отдам. Он ей никто. Я ее выносила, родила и воспитала, а он только поучаствовал в ее зачатии. Он не имеет на нее никакого права. Он ее бросил. Он не имел права даже просить меня о том, чтобы я их познакомила. Я ходила, взвинчивая себя из угла в угол, как тигр в клетке. А потом вдруг остановилась. «Не пытайтесь присваивать чужие жизни» прямо в ухо сказал мне арабский психолог. Еще никогда мне не было так сложно выполнить его наставление. Ведь думать за Еву, чувствовать за нее, принимать решения, указывать с кем ей дружить и кого любить – это и есть присваивание себе ее жизни. А сейчас мне очень хотелось указать ей на то, что Лешу любить не стоит, надо любить меня, потому что я умру, если она будет любить его больше чем меня.

– Не присваивай, Вера, нельзя, – сказала я вслух самой себе, – если так и случится, то ты должна будешь принять это.

У меня внутри все сжалось. Я не смогла бы этого принять. Тут я услышала, как поворачивается ключ в замке входной двери. Я тут же кинулась в коридор. Ева пришла с цветами. Тюльпаны. Ева ненавидит тюльпаны. Ура!!! Плюс балл в мою пользу. Ева посмотрела на меня как-то изучающе.

– Ты что все время, что меня не было ходила из угла в угол? – спросила она.

– С чего это ты взяла? Я смотрела телевизор, – тут же соврала я.

– Ага. И что показывали?

– Да кино какое-то.

– Что за кино?

– Не помню. Что ты ко мне пристала?

– Я же вижу, что ты вся как на иголках. А ты еще и врешь мне, – укоризненно добавила она.

Я молча смотрела в пол, как в детстве, когда меня ловили с поличным. Ева разделась и обняла меня.

– Что с тобой мам? Скажи, почему ты так нервничаешь?

– Я боюсь, что ты будешь любить его больше чем меня.

Я сказала это вслух и эти слова как будто обрели реальность. Я не сдержалась и из моих глаз ручьем хлынули слезы.

– Что за бред? Ну ты откуда у меня такая глупенькая взялась? – Ева прижимала меня к себе и гладила по голове, – я никого и никогда не буду любить больше чем тебя. Откуда у тебя вообще такие мысли?

– Не знаю, – сказала я сквозь слезы, – я боюсь, что он отнимет тебя у меня.

– Это невозможно. Я знаю, что возможно все, но все же есть вещи, которые правда сделать невозможно, и эта одна из них. К тому же ему это не нужно.

– А что нужно? Расскажи, как вообще прошло, о чем вы разговаривали, что делали?

– Сидели в кафе, сначала разговор не клеился, потом он спросил, чем я увлекаюсь, и я сказала, что астрофизикой и математикой. Тогда он оживился и даже выдал свои познания в области математики. Вероятно склад ума мне достался от него. Он сказал, что просто хотел со мной познакомиться, а там как пойдет. Сказал, что если я захочу, то мы будем общаться и встречаться. Я задала ему кучу вопросов о его жизни, он на все ответил. В общем-то и все.

Ева подняла мою голову и поцеловала в щеку.

– Мам, он совершенно чужой мне человек, не переживай так. Он не станет мне ближе, даже если мы сделаем «руки».

Ева взяла мою ладонь и прислонила к своей груди, а свою прислонила к моей груди.

– Если внутри ничего нет, то и контакта не будет.

– А если это будет позже, когда вы ближе познакомитесь? Он тебе вообще понравился?

– Да, понравился, он смешной, и не кажется сильно уж старым, но общаться с ним на какие-то личные темы мне не хочется. Когда он спросил меня, почему мне так нравится космос, я ему соврала, сказала, что просто интересно. Но на самом деле, я люблю его, потому что космос безграничный, без рамок, и там возможно то, чего невозможно на Земле. Но этот ответ очень личный для меня, а делиться личным я с ним не хотела. Ведь он не ты, он может меня осудить за мои истинные мысли.

Лишь тогда я выдохнула. И правда, у каждой Чайки есть своя Чайка, а Чайкой Евы была я, и другой не было.

– Так как ты к нему обращалась? – спросила я, сморкаясь в салфетку.

– Просто по имени. Ты была права, он не знал, что ответить мне, когда я спросила, как мне к нему обращаться, замешкался.

– Помучился стареющий мудак, – уже с улыбкой сказала я.

Март. Ева с Лешей встречались каждую неделю по субботам. Каждый раз возвращаясь, Ева с порога говорила, что меня по-прежнему любит больше. Я успокаивалась. Близились весенние каникулы, и мы с Евой планировали поездку в жаркие страны.

– Леша хотел бы поехать с нами, – аккуратно сказала Ева.

– Чего это ради? – удивилась я.

– Ну, прямо вот так он не сказал, но сказал, что было бы неплохо нам всем вместе съездить как-нибудь в отпуск.

– То есть всем вместе? Не вам двоим?

– Сказал всем вместе.

– Он мне писал несколько раз, приглашал на свидание. Мне казалось, что я ему четко дала понять, что бы он отваливал.

– А почему ты не хочешь с ним попробовать построить отношения? – аккуратно спросила Ева.

– Потому что я ему триста лет не нужна, это были бы отношения ради тебя, а я этого не хочу.

– Ты не права, ты ему нужна. Он говорит, что часто вспоминал тебя все эти годы, и хотел позвонить тебе, снова завязать отношения. Но ему было стыдно из-за того что он тогда отказался делиться печенью. И, зная тебя, считал, что ты на него всех собак спустишь и вообще разговаривать с ним не станешь. Он был очень удивлен, когда ты пригласила его к нам на новый год, он ожидал того, что ты сразу пошлешь его.

– Не верь всему, что говорят мужики, фильтруй через три сита, и тогда останется очень мало правды. А уж папаша твой умеет в уши ссать, можешь мне поверить. Он карьерист и хороший бизнесмен, и просчитывает все на десять ходов вперед. Уверена что у него есть план развития событий. А ты ему говорила, что мы в августе уезжаем в Лейпциг почти на год?

– Нет, хочу посмотреть, как изменится его отношение ко мне за это время, и как он будет себя вести.

– Ах ты хитрюшка моя.

Мой телефон издал звук, пришло очередное сообщение от Леши. Какой же он настойчивый! А я уже больше двух месяцев без секса, и категоричность моя тает как будто сахарная.

– А он у тебя спрашивал, есть ли у меня кто-нибудь? – спросила я у Евы.

– Да, постоянно спрашивает.

– Вот ведь скотина! Все рассчитал, раз в неделю приглашение на свидание, ждет, когда оборона моя ослабнет, и тогда можно будет штурмовать крепость! В следующий раз скажи ему, что у меня появился мужик.

– Ладно. Так куда поедем?

– Думаю в Китай, что скажешь?

– Поехали.

Очередное сообщение от Леши пришло ровно тогда, когда я думала, что с ума сойду, если срочно не займусь с кем-нибудь сексом. Он что, мысли мои читает, подумала я и согласилась. Домой я пришла в четвертом часу ночи, в комнате у Евы горел свет.

– Где была? – с улыбкой спросила она, заранее зная ответ.

– С твоим папашей.

– Ты же не собиралась с ним ничего иметь?

– Он взял меня как Измаил – измором.

– Так вы теперь вместе?

– Нет. Мы просто иногда будем трахаться. Я ему сразу сказала, что счастливое семейство из нас не выйдет. Вы с ним отдельно, мы с ним отдельно. Только так, все вместе – нет. Он согласился. А ты почему вообще не спишь? Поздно ведь, или уже рано, не разберешь.

– Я тебя ждала. Мне нужно с тобой поговорить.

Ева была серьезная и держала ладони в замке, а я знала, что это предпосылки действительно к серьезному разговору.

– Все так серьезно, что не может подождать до завтра? – удивилась я, – что-то случилось, котенок?

– Мне просто нужно до завтра принять решение, а я хотела сначала с тобой посоветоваться.

Я уселась на диван, Ева легла рядом и положила голову мне на колени.

– Помнишь моего парня, Славу?

Я кивнула головой.

– Завтра у Леры будет очередная вечеринка, и он там будет. Он намекает на то, что пора бы нам вести себя по-взрослому. Как ты думаешь, мне стоит спать с ним?

– Вот уж не думала, что ты когда-нибудь задашь мне этот вопрос, – удивилась я, – мое мнение здесь не имеет значения. Чего ты сама хочешь?

– Я не знаю.

– Ты мне всю жизнь толкуешь, что секс будет у тебя только по любви, ты его любишь?

– Не знаю, думаю да.

– Нет, значит, не любишь. Когда любят – не думают, когда любят – знают.

– А если бы ты не любила своего Вовку, ты бы переспала с ним?

– Думаю да. Для секса не нужна любовь, для секса нужна близость, а она у нас была. Мне не стыдно было перед ним раздеться, я не стеснялась того, что он трогал интимные части моего тела, я не думала о том, что могу что-то не так сделать или сказать, не думала о том, как выглядит мое лицо в этот момент. Это все возможно только с близким человеком, а он был мне близким. Зачем мы занимаемся сексом? Чтобы получить удовольствие. А когда ты вся напряжена, сама не знаешь хочешь ли этого, боишься ляпнуть лишнего или сделать что-то не так, ни о каком удовольствии не может быть и речи. Тогда зачем им заниматься? Для галочки? Или для того чтобы удовлетворить чужие потребности? На хер бы они пошли со своими потребностями. Ты никому ничего не должна. А если отношения строятся на том, дашь ты ему или нет, то они изначально строятся на его потребностях, а не на ваших, а в отношениях всегда двое. Если у мужика нет к тебе уважения, то он тебя не заслуживает. Это мое мнение.

– А ты говорила, что не чувствовала удовольствия в первый раз.

– Ну это вообще отдельная тема. Я его тогда не чувствовала, и еще лет десять не чувствовала.

Ева подняла голову с моих колен и удивленно на меня уставилась.

– Да, а как ты хотела? В Советском Союзе секса не было, непонятно только откуда дети брались. Бога не было, а соответственно и греха не было, но была мораль, а заниматься сексом было аморально. Семейные пары трахались в миссионерской позе без света и под одеялом, а иначе это разврат, а разврат – это тяжкий моральный грех. Журналов с девками с голыми сиськами не было, их можно было достать только у «своих» людей, которые добывали их из-за границы, да и не только журналы. И не приведи господи кому-то узнать о том, что у тебя такой журнальчик лежит под матрасом – комсомола тебе не видать! Я хоть и была разрушителем рамок, но некоторые стереотипы и устои заложились видимо на подсознательном уровне. Женщина не должна испытывать удовольствие от секса, иначе она шалава, и всем вбивалось в головы, что секс нужен только для рождения потомства. И вообще, секс это грязь. И я его не испытывала. С того момента как в меня вонзался член я тут же переставала испытывать хоть что-то положительное. Не было и отрицательного, просто ничего, что-то там в тебе елозит и все. Я думала, что я какая-то больная, что со мной что-то не так.

– И что же произошло, как ты начала получать удовольствие?

– У меня был один весьма умелый любовник, он был йогом. Это сейчас буддизмом никого не удивишь, а вот тогда все это воспринималось со смехом. До встречи с ним я научилась весьма неплохо имитировать, и думала, что только это мне теперь и остается. Но он сразу же заметил это. Он начал устанавливать между нами близость, он был очень терпелив. Тогда в Россию хлынуло все европейское и западное, и я взялась переводить один труд испанского сексолога, там как раз говорилось о подобных проблемах. Вероятно все просто удачно сложилось, и информация, и терпеливый мужик, на котором можно все опробовать. Ну и все получилось. Все в голове. Я даже не знала, что способна на такие оргазмы, я была в шоке, когда испытала первый. Так что не бывает фригидных женщин, бывают неумелые мужики, ну или инвалиды СССР.

– А почему вы перестали встречаться?

– Он был против что бы я трахалась с кем-то еще. А я не могла себя уже в узде удержать. Я тогда вообще в разнос пошла, и остановилась только когда тебя родила.

Ева опять положила голову мне на колени и уставилась в потолок.

– Так что же мне делать?

– Раз ты спрашиваешь моего мнения, я отвечу, но это только мое мнение, одно из многих. Лично я бы не стала с ним спать. Это надо делать тогда, когда очень хочется, когда видишь парня, и знаешь, что именно ему ты хотела бы отдать свою девственность. У меня было так. Я не жалею о том, что это был именно Вовка даже спустя столько лет.

Следующим вечером Ева вернулась домой в слезах. Я уже легла спать, когда она забралась ко мне под одеяло. Она прижала ко мне свое содрогающееся в рыданиях тельце.

– Что случилось, малыш? Кто тебя обидел?

– Слава меня бросил, потому что я ему отказала. Сказал, что полно тех, кто готов с ним спать, а ждать меня до пенсии он не будет.

Ева заходилась слезами. Вот же мелкий ублюдок! Мне хотелось пойти и оторвать ему яйца.

– Никто ему не даст, они всегда так говорят, чтобы набить себе цену. Он тебя не заслуживает, тот, кто любит, не заставит любимого страдать. Он ошибся, и он поймет это, но гораздо позже.

Через неделю начались каникулы, и мы с Евой улетели в Китай. Спустя три дня отдыха Ева забыла и думать про этого Славу. И как в молодости все быстро забывается, думала я.