Текст книги "Мирное небо"

19
Мирное небо

Мы с Евой уже успели соскучиться по Дашкиным шикарным завтракам со свежайшей выпечкой.

– Твой первый муж был полным мудаком, – говорила я Даше намазывая булочку маслом, – как там его звали?

– Максим, он кстати недавно четвертый раз женился.

– А, ну тогда тебе повезло, что все так вышло. Но если бы он тогда немного подождал пока ты научишься готовить, то все могло бы обернуться по-другому.

– Да, может тогда у меня был бы хотя бы один ребеночек.

Вскоре Ева с Адамом улетели в Москву и я Леше дала задание за ними приглядывать. Чувствует себя отцом? так пусть и побудет им.

Через два дня мы вчетвером улетали в Инсбрук. Дашка сказала, что непременно нужно выгулять Геннадия до отъезда, а то еще выйдет там на свободу и Вадик сбежит от нее. А он ей очень понравился, вообще они друг другу с первого взгляда понравились. Был четверг, и завтра начинались каникулы. Мы с Дашкой затарились вином, Лёне я сказала, что у нас девичник, и мешать ему ни в коем случае нельзя.

– Если на чистоту, что именно тебя так пугает в твоих отношениях с Лёней? – спросила Даша, наливая нам по очередному бокалу.

– То, что я его люблю. Не хочу никого любить, у меня в жизни от этого одни проблемы.

– Мне быть честной?

– Конечно, именно за этим я тебя и вызвала. Мне очень нужна помощь.

– Вера, можешь на меня обижаться, но ты полная дура. Знаешь почему? Не потому, что не веришь в любовь, я знаю, что у всех разное отношение к жизни и к любви. Ты противоречишь сама себе. Ты любишь его, но не хочешь с ним быть. Однако вы все же вместе! Я вообще тебя не узнаю. Если ты принимаешь решения, то следуешь им. И если ты делаешь что-то по твоему мнению нехорошее, то никогда не ругаешь себя за это. А сейчас ты ругаешь. Ты как алкоголик, который наутро клянется, что больше ни капли в рот не возьмет, и в тот же вечер снова напивается, и каждый день все по кругу. Ты или уходи от него, или прими то, что он есть в твоей жизни. Прими свою любовь к нему, как бы ты от нее не отказывалась – она есть! Ты прикрываешься сексом, но вас связывает гораздо больше.

– Я очень боюсь ответственности, если бы он не сказал мне что считает меня своей принцессой, такой долгожданной, что уже казавшейся мифом. Может если бы он этого не говорил, то мне не было бы так страшно, это такая ответственность!!! А я не хочу ни за что отвечать, я и за себя-то часто не в ответе, а как же я могу быть таким важным человеком для него?

Я замолчала и медленно пила вино. Потом меня как будто осенило.

– Даш ты права. И Ева права. Знаешь, Лёня рассказывал, что у них в детдоме был один старик, он говорил, что счастье в мирном небе над головой. Он пережил Октябрьскую революцию и Вторую мировую, но сам Лёня видит в этом выражении гораздо больше, чем просто жизнь без войны. Лёня вообще за мир, и действительно видит в нем счастье. Мир не только внешний, но и внутренний. У меня внутри гражданская война, я сама себя убиваю, мне иногда даже кажется, что я чувствую себя несчастной, представляешь? Мне кажется, что Лёня прав, счастье это мир с собой и окружающими. Счастье это мирное небо над головой. Я не понимаю, почему я ему сопротивляюсь? Ведь ты права, мы и так вместе! Что еще мне надо? Или прими, или уйди, – я замолчала и задумалась. – Я принимаю. Я люблю его, возможно, это последняя любовь в моей жизни, так почему бы мне и не насладиться ею?

– Я не пойму, ты что сама этого не осознавала? Мне нужно было пролететь не одну тысячу километров и сказать тебе об этом?

– Видимо да. Ты открыла мне глаза. Я так увлеклась этой войной, что не видела ничего вокруг. Я и правда полная дура! Дашка, спасибо тебе огромное!

Я накинулась на Дашку с поцелуями. Мы допили бутылку, а Геннадий все не показывался.

– Наверное, он сегодня не выйдет, – резюмировала Даша, – так что пошли спать. У нас завтра бурный день, столько всего надо прикупить, я не собиралась никого соблазнять, не люблю немцев – все такие страшные и жадные, и не брала с собой ничего сексуального.

– Да ты сама сплошной секс, тебе и не нужно ничего на себя надевать!

Я убрала со стола и помыла посуду.

– Даш, ты ложись, а я схожу к Лёне ненадолго.

Лёня

Сегодня Вера сказала, чтобы я ни в коем случае к ней не приходил, так как у них с Дашей будет девичник. С того момента как Вадик увидел Дашу, он только о ней и говорит. Так странно, он не особо увлекается женщинами и не верит в любовь. Даша вообще отличается от местных женщин. Она как будто сбежала из сказки, и в принципе далека от феминизма. Когда-то Вадик говорил, что не хочет сажать женщину дома варить борщи и рожать детей, и имел отношения только с феминистками. А Даша была совсем другой. Единственное о чем жалел Вадик, так это о том, что у него нет детей. В детстве мы с ним всегда хотели, что бы у нас были большие семьи, и наши дети непременно должны были дружить. Но жизнь обернулась совсем не так.

Я лежал на диване с книгой одного ученого которую переводила Вера. Мне было интересно увидеть ее работу. В дверь постучали, это была моя принцесса.

– Что, девичник уже закончился? – спросил я ее.

– Да. Я тебе не помешала?

– Нет, ты никогда мне не мешаешь.

Вера обняла меня и очень нежно поцеловала. Она была какой-то другой, такой я ее еще не видел. Она была очень нежной и открытой. Она была моей.

– Я люблю тебя, – спокойно сказала Вера, глядя прямо мне в глаза.

– Это говоришь ты, или выпитое тобой вино?

– Мы оба, но больше я.

Мы лежали в постели, я покрывал поцелуями ее обнаженное тело. Сегодня впервые она любила меня, и это было великолепно. Я постоянно шептал ей как сильно люблю ее и она не была против, сегодня она наконец приняла мою любовь и дарила мне свою.

– Я очень рад твоим изменениям, но все же, что случилось?

– Я закончила войну. Ты прав, счастье в мире. Я люблю тебя, это факт. Почти двадцать лет я никого не любила и отчаянно оберегала себя от этого. От тебя уберечь не смогла. Сегодня я поняла, что нет смысла воевать с самой собой. Дашка говорит, что любовь это подарок судьбы, так зачем мне от него отказываться, когда он так настырно прилип ко мне? Будь что будет. Жизнь слишком коротка, я не смогу уберечь себя от всего, так что давай будем любить друг друга и наслаждаться этим.

Все чудесатее и чудесатее! Я только привык к мысли о том, что Вера в моей жизни временно, как она говорит такие желанные для меня вещи. Не строй планов, все равно жизнь расставит все так, как должно быть. Живи сегодня. Наслаждайся.

Через два дня мы улетели в Инсбрук. Поселили нас на небольшой базе отдыха у самого подножия Альп. Нам было выделено два домика. Вадик переживал по поводу их с Дашей совместного проживания, и вечер перед отъездом они провели вместе, у них было сказочное свидание. Вадик говорил, что уже и забыл как замечательны русские женщины.

– Я не знаю что со мной, но Даша меня полностью очаровала! – сказал мне Вадик в аэропорту, когда мы забирали чемоданы.

– Может ты влюбился? – в шутку спросил я.

– Может быть, – на полном серьезе ответил Вадик. – И почему я раньше с ней не познакомился?

– Потому что она живет в другой стране, не забывай об этом. Она скоро улетит назад в Москву, к тому же она замужем. Не раскатывай губу, а то мне придется лечить твое разбитое сердце.

– Вера тоже через какое-то время улетит в Москву, ты же этого не боишься.

– Это другое. Вера – моя принцесса. Не важно сколько нам отведено времени, я буду с ней до последней секунды.

– Знаешь, я всегда в душе посмеивался над тобой, когда ты искал свою принцессу. Но теперь, мне кажется я тебя понял. Ведь это все неправильно, не так должно быть. Воспитательница в детдоме была права, сильных женщин не существует. Я убедился в этом за столько лет, встречаясь с феминистками. Люди сошли с ума, они воюют друг с другом, женщины годами боролись за свои права. Они победили, но мне кажется, не заметили этого. Они увлеклись и остались в одиночестве. Ведь не зря негласно обязанности были разделены на мужские и женские. Мы нужны друг другу, глупо опровергать это. Нам нужно учиться жить вместе, в мире, вот чему нам надо учиться, а не воевать друг с другом за то, у кого яйца больше. Одинаковые они. Я рядом с Дашей начал себя по-другому ощущать, я как будто выше стал. Она смотрит на меня как на спасителя, и я ощущаю себя ее спасителем. Это удивительное чувство! И почему я раньше не встретил такую женщину? Мне почти сорок, для чего я прожил жизнь?

Вадик нагулялся. Таков был мой диагноз. В жизни все и всегда вовремя. Я был рад за него, но вместе с тем и очень переживал. Ведь у них нет будущего. У нас с Верой тоже нет, он прав. И его правоту не отменяет то, что Вера моя принцесса, а не просто очередная женщина. Я отогнал от себя эту мысль как назойливую муху. Подумаю об этом, когда придет время.

Мы провели замечательную неделю в Альпах. Вера открылась мне полностью, и я очаровался ею до бесконечности, и кажется даже стал любить больше, хотя думал, что это невозможно. Днем мы ездили кататься на лыжах, потом гуляли по городу. Каждый день мы ходили в новый ресторан, Веру это забавляло. По вечерам мы иногда встречались во второй сладкой парочкой, а по ночам придавались любви. Мы были как молодожены в медовый месяц.

Вадик по уши влюбился в Дашу и предложил ей остаться на какое-то время. Она рассказала Вадику о проблемах в супружеской спальне и о том, что из-за этого они вероятно разведутся. В их же собственной постели пылал пионерский костер.

– Она согласилась остаться и пожить со мной месяц, посмотрим, что получится, – рассказывал мне Вадик. – Мужу пока ничего не говорила, сказала ему, что побудет у Веры.

– Значит все серьезно? – удивлялся я.

– Сам в шоке. Я бы на ней хоть завтра женился, но я уже не в том возрасте, чтобы бросаться в омут с головой, так что пытаюсь себя держать в руках. Я понимаю, что чувства могут остыть в любой момент.

20
Разочарование

Вера

Вернувшись в Лейпциг, мы с Лёней так же держали свои отношения в секрете, дабы они не навредили Еве. Но они изменились кардинально. Я отдала ему всю себя, как когда-то Игорю. Почему-то мне не было страшно. Может быть потому что я знала, что у наших с Лёней отношений есть срок годности. Я была в этом уверена. Я вернусь в Москву. У меня не было даже и тени сомнений на этот счет.

Ева же вернулась озадаченной. Адаму не очень понравилось в России. Точнее он понял, что жизнь в наших странах разная. Жизнь во всех странах разная, и я пыталась ему это объяснить. Видимо ему нужно было увидеть это собственными глазами. Для него был непонятен наш менталитет, все в России ему было чуждо. Как же я его понимала, мне так же чуждо было все в Германии. Я не могла дождаться, когда же вернусь домой. Несмотря на то, что Адаму в России не понравилось их отношения с Евой от этого не изменились. Но я понимала, что, скорее всего Адам откажется от идеи переезда, когда подойдет время.

По прошествии месяца Дашка с Вадиком укрепились в своих чувствах, и решено было разводиться. Она летала в Москву, Дима на коленях упрашивал ее не бросать его, но Дашка уже видела себя в свадебном платье рядом с Вадиком. Она подала на развод, уволилась с работы и вернулась в Берлин.

– Неужели ты готова вот так взять и переехать жить в другую страну? – спрашивала я Дашу.

– Да, а разве ты видишь другой выход? Да и мне все равно где жить. Это ты привязана к России как ребенок к материнской юбке, мне же вообще все равно, лишь бы любимый был рядом.

– Фу, меня сейчас стошнит.

– Какая же ты грубиянка! Я не пойму, почему ты любишь, но при этом все равно не веришь в любовь?

– Потому что она проходит. Любовь это не чудо, любовь это химия. Твоя комната будет ждать тебя.

– Нет, не вернусь. У нас с Вадиком все будет хорошо, вот увидишь. Должно же мне в этой жизни повезти!

– Дашка, тебе столько раз везло, но ты все идеализируешь. Тебе ведь встречалось много хороших мужиков, конечно и мудаков было не мало, но и хорошие были.

– Ты думаешь, что я зажралась?

– Немного. Поменьше претензий к людям, ведь никто не идеален.

Теперь я открыла Дашке глаза своим высказыванием. До нее наконец-то дошло, что всю жизнь она ждала исключительно принца, а ведь полно еще графов, маркизов, и прочих дворян.

Был май. Однажды Ева пришла домой неестественно тихая и закрылась у себя в комнате. Я стояла под ее дверью и не знала что мне делать. Конечно же мне хотелось войти и спросить что случилось. Но она сама ко мне не пришла, а значит не хочет ничего рассказывать, по крайней мере сейчас. Я боялась нарушать границы ее личного пространства, но сердце у меня разрывалось от мысли, что с моим ребенком что-то случилось. Я налила себе чай и села на диван, потом встала и начала нарезать круги по комнате. Вдруг Ева открыла дверь.

– Мам, прекрати ходить из угла в угол. Со мной все нормально, мы просто поссорились с Адамом. Я тебе потом расскажу.

– Хорошо.

Я подошла к Еве и очень крепко обняла ее.

– Я люблю тебя, малыш.

Ева поцеловала меня в щеку, забрала себе мою чашку с чаем и закрыла дверь. Ладно. Главное что ничего страшного не случилось, а ссора с парнем это мелочи жизни. Переживет. Ева была очень влюбчивой, и парни менялись как перчатки. Но я знала, что с Адамом у нее все по-другому, по-взрослому что ли. В любом случае переживет, в молодости все переживается по-другому и гораздо легче. Эмоции ярче, но затихают они гораздо быстрее. Это меня успокаивало.

Я вернулась на диван. А что если они вообще расстались? Да, я помню, что обещала Еве, что приму решение о нашей дальнейшей жизни и местонахождении независимо от нее, но если они расстались, то ей не захочется оставаться здесь. Мы однозначно поедем домой. Слава богу! Я бы здесь сдохла, волком завыла бы. А что Лёня? Он же осознает что наши отношения временные? Он должен это осознавать, он же взрослый человек.

Ева так и не вышла из комнаты, и я, ожидая ее, заснула на диване. Утром я проснулась укрытая одеялом. На кухонном столе я нашла записку от Евы, в ней говорилось, что она пошла прогуляться и подышать свежим воздухом, подумать. И что бы я ей не звонила. Интересно, она хоть отдаленно осознает, что творится у меня в душе в такие моменты, и как я переживаю? Ладно. Ей звонить нельзя, но звонить Адаму мне никто не запрещал. Я сидела с телефоном в руке. Ева меня убьет, если узнает, что я ему звонила. Не буду. Она сама мне все расскажет, надо просто немного потерпеть. Я начала готовить, чтобы чем-то себя занять.

Спустя четыре часа Ева вернулась домой.

– Ого! У нас что какой-то праздник? – спросила он, рассматривая стол заставленный едой.

– Нет, я просто не знала чем себя занять. Скажи, что ты проголодалась.

– Я проголодалась, это действительно так. Я пошла мыть руки, а ты наливай чай.

Ева не была грустной, но она выглядела как-то по-другому, такой я ее еще не видела. А это означало, что она пережила что-то совершенно новое, что оставило на ней свой отпечаток. Ева вернулась в кухню, я украдкой рассматривала ее, и тут я остановилась, гладя на нее в упор. Я поняла, что с ней не так. Я узнала выражение ее лица, слишком часто я видела его в зеркале. Это было разочарование.

Позже Ева рассказала мне что случилось. Они расстались с Адамом. Он долго думал, и пришел к выводу, что в Москву он не поедет. Все бы ничего, если бы на этом и закончилось, но Адам совершил непростительную ошибку. Он попросил остаться Еву в Лейпциге.

– Ты понимаешь, что это означает? – говорила Ева, – он перекладывает ответственность на меня! Если между нами что-то случится плохое и мы расстанемся, то я вернусь домой, в Россию, и все будет выглядеть так, что это я его бросила! Что это я не смогла выжить в чужой стране и бросила его! А ведь я не просила его ехать за мной, это была его идея. Теперь он от нее отказывается, и я выхожу стервой, потому что не поддерживаю его идею! Ведь он же был готов пожертвовать всем, а я не хочу, и я резко стала виновата. Я пыталась ему объяснить, что я не одна, что хоть ты мне и обещала, ты все равно будешь жить там, где буду я. А это решение за двоих! Так нельзя, это чистой воды эгоизм. Мама, я не понимаю что происходит! Ведь он же был нормальным, когда он успел так измениться?

Ева смотрела на меня ожидая какого-то ответа. А мне так не хотелось озвучивать ей свои мысли.

– Ты молчишь, – продолжала Ева свой монолог, – но если бы говорила, то сказала бы, что он не менялся, а всегда был таким, потому что все они мудаки! Все слабаки и трусы! Мама ты всегда была права на этот счет!

– Нет, это все мой цинизм. Есть нормальные. Тебе лучше поговорить с Дашкой, я ей сейчас позвоню.

– Зачем? Чтобы она возродила во мне веру в любовь?

– Да.

Я сказала это «да» так спокойно и искренне, с такой уверенностью, что Ева перестала ходить по комнате и села на диван. Я и сама удивилась этому. На протяжении всей жизни я часто говорила Еве о том, что надо верить в людей и в любовь, и что не все мужики козлы. Но я сама никогда в это не верила. Я надеялась на фразу «скажи человеку сто раз, что он идиот, и на сто первый раз он в это поверит». Сейчас же я сама верила в это «да». Я взяла телефон, чтобы позвонить Даше, как в дверь постучали.

– Легка на помине, – сказала я Дашке, впуская ее в квартиру.

Даша была очень взволнована, я ее такой еще не видела. Конечно, давайте, валите на меня все разом.

– Девочки, у меня такое случилось! – Дашка села на диван, – рекомендую вам сразу налить водички и сесть.

Мы с Евой, две любопытные Варвары, тут же забыли про Адама, мы еще успеем полить его дерьмом.

– Говори, что там, пока мы не лопнули от любопытства, – сказала Ева.

– Я беременна, – растерянно ответила Дашка.

– Ого! Поздравляю! А почему ты какая-то растерянная? Ты же всю жизнь хотела детей? – спросила я.

– Вера, мне сорок пять лет, какие на хрен дети?

– Что-то я вообще перестала понимать людей вокруг. Дашка, ну ведь тебя-то я всегда понимала. Что случилось? Ты же должна радоваться.

– Я и рада, но я не знаю, что мне с этим делать. Когда моему ребенку будет двадцать мне будет шестьдесят шесть! Я буду бабкой, и не дай бог ему придется тратить свою молодость на мою старость ухаживая за мной. Это же так нечестно по отношению к ребенку!

Мы еще долго обсуждали эту ситуацию, и пришли к выводу, что все эти опасения глупы. Вадик на седьмом небе от счастья, у них полная идиллия и Дашка недавно получила развод. Откуда не возьмись на нее вдруг свалилось такое долгожданное и вымученное тремя браками и бесчисленными отношениями счастье. Все это глупости, надо просто радоваться и принимать дары судьбы.

Потом Ева с Дашкой еще долго разговаривали. Я наблюдала за ними и поражалась силе человеческой веры. Больше всего на свете Дашка верила в любовь, а я больше всего на свете в нее не верила. Рядом со мной Ева становилась циничной, а рядом с Дашкой розовой пушистой девочкой.

21
Ответы

Мы с Лёней лежали в ванной после долгого дня. Мы оба сегодня принимали экзамены. Лёня прижимал меня к себе. За последний месяц он изменился. Каждое его слово, каждое действие, каждый взгляд был как последний. Через две недели мы с Евой улетали в Москву.

– Я не хочу тебя терять, – тихо сказал Лёня, целуя меня в плечо.

– Пожалуйста, давай не будем рвать друг другу души. Мы оба знали, что это закончится.

– Останься ос мной.

– Нет. Я не понимаю эту страну, да я никакую не пойму, кроме своей.

– Хочешь, я уеду с тобой?

– Нет. Ни в коем случае. Ты не для того так стремился убраться оттуда чтобы вернуться. Нет. Рано или поздно ты меня возненавидишь за это.

– Чем тебе так не нравится Германия? Ведь здесь же лучше, чем в России.

– А чем лучше? – удивилась я. Я искренне не понимала этого утверждения.

– Здесь ты можешь быть собой.

– Дорогой, – сказала я, повернувшись к Лёне лицом, – сейчас везде можно быть собой. А в России так и подавно. СССР давно нет, и СССР кардинально отличался от России. Из СССР мне самой хотелось бежать без оглядки, а вот Россию я люблю. Это мало кто понимает, но это так. Это моя страна, и я русская до корней волос. Только русский человек может понять что такое Русский Дух. Это принадлежность к земле. У России богатая история, мы поистине великий народ. Земля, по которой я хожу в Москве была нашей и тысячу лет назад, та энергия, которая от нее идет и есть Русский Дух. Я с ним связана незримой нитью. Быть русским, это не только иметь принадлежность к нации. Русский человек щедрый, немец жадный, русский умеет отдыхать, немец нет, у русского душа свободна, у немца в тюрьме. Да и вообще, что русскому хорошо, то немцу смерть. Я здесь как на другой планете, меня никто не понимает и я никого не понимаю. Я здесь задыхаюсь. Я так же задыхалась в Союзе, мне хотелось выбежать на свежий воздух. Я здесь в тюрьме.

– А я ведь действительно практически не жил в России, я сужу по своим воспоминаниям о Советском Союзе. Так почему бы мне не попробовать? Ты говоришь, что страна сильно изменилась, и я тебе верю. Если и там можно быть собой, то почему бы мне не вернуться на родину?

– Ты мне сейчас напоминаешь Адама. Ты не хочешь думать о будущем. Как ты там собираешься жить? Устроишься преподавателем физики и будешь работать за тридцать пять тысяч рублей в месяц? Я трачу больше в этот месяц. Ты мужчина. Ты будешь чувствовать себя ущемленным.

– Значит дело в деньгах?

– Ты же и сам понимаешь, что это не так. Лёнечка, дорогой ты мой человек, мы из разных жизней, и ни одному из нас не подойдет чужая. Чтобы жить в России ее надо любить, любить так, как люблю ее я. Чтобы жить в Германии нужно здесь родиться, или сбежать сюда, как это сделал ты. Мы из разных миров. Мы любим свои жизни и свои миры, и ни одни из нас не может просить другого жертвовать этим. Я люблю тебя, но жертвы ради любви убивают эту любовь. Вселенная ведь не просто так нас свела вместе. Мы должны были чему-то научиться.

Лёня

Она права, совершенно права, если бы я поехал за ней, то наша любовь разбилась бы об быт. Россия не моя страна, как и СССР не был. Я был сиротой не только потому что у меня не было родителей. У меня не было дома, не было родины. Я обрел ее в Германии. Лейпциг мой дом. Рано или поздно я бы начал винить Веру в том, что пожертвовал этим, что второй раз осиротел. Ее же жертву я не смог бы принять, слишком сильно ее душила Германия. В какой-то момент я осознал, что Вера была бы похожа на собаку, которую оставили возле магазина. Однажды мы с ней видели такую, гуляя вечером. Собака сидела и с такой надеждой смотрела на дверь магазина, в ней было столько страха. На каждого человека выходящего из магазина она смотрела так жадно. Вера тогда подошла к псу и начала с ним разговаривать.

– Не переживай, за тобой обязательно вернутся, – говорила она гладя собаку, – твой хозяин просто пошел в магазин и сейчас вернется. К сожалению туда нельзя с такими замечательными животными как ты. Люди глупы, но ты уж прости нас за это. Мы никогда не научимся так любить. В нас никогда не будет столько чистой преданности. Тебя не бросили, за тобой обязательно вернутся.

Вера прижимала к себе собаку сидя на корточках, и в глазах собаки было столько благодарности.

– Нельзя вот так бросать их, – сказала она мне, когда мы пошли дальше, дождавшись хозяина собаки. – Уходя им нужно обязательно говорить, что это ненадолго, и что за ними обязательно вернутся.

Мне кажется, что если бы Вера осталась со мной в Германии, то она была бы похожа на такую вот собаку, которая всегда смотрела бы в сторону России с надеждой, что кто-то придет и заберет ее домой.

У судьбы нет причин без причины сводить посторонних. Вера завтра улетит, сейчас она собирает чемоданы четырьмя этажами ниже. Я лежу в постели, в которой мы с ней провели столько счастливых ночей. В этой постели столько любви, столько искренности. В ней мы. С того момента как я сжег матрас на котором Марта мне изменяла, ни одна женщина не отдавала новому матрасу столько себя.

После нашего с Верой разговора в ванной я был в прострации больше недели, я был потерян в собственной жизни, потерян в своем мире. Я не понимал, почему же мы непременно должны расстаться. Я не хотел этого понимать. Я не мог представить себе жизнь после Веры. Я видел в ней пустоту. А спустя какое-то время я ехал в трамвае, я вспомнил, как попрощался с Верой в такой же поездке после нашего первого поцелуя. Тогда я отпустил ее. Я смог. Смог ради нее. Но сейчас я понял, что должен отпустить ее ради себя. Ведь у любой монеты две стороны, и хорошей стороной этой плохой ситуации было то, что я все же встретил ее, встретил свою принцессу. Раньше я думал, что после нее больше не будет принцесс, башен и драконов. Но это не так. Ведь то, что почти в сорок лет я все же встретил ее, означало то, что это в принципе возможно. А значит, это может и повториться. Моя Вера укрепила мою веру.

Я снова вспомнил старого котельщика, счастье в мирном небе над головой, я должен перестать стрелять себе в грудь. Я должен жить, если хочу быть счастлив. Я должен жить в мире. Я и раньше знал, что нет ничего невозможного, но теперь, когда в моей жизни побывала самая удивительная женщина из всех миров и жизней, я окончательно уверился в этом.

Вера

В аэропорту Домодедово нас с Евой встречал Леша. Я сказала ему, что свой ответ на счет замужества, и наши отношения я откладываю до нового года. Я сказала ему, что в моей душе произошли перемены, и мне нужно уложить все это в голове. Как ни странно он меня понял, и сказал, что дает мне это время.

Москва встречала нас дождем, обычное московское лето. Но как счастлива я была вернуться домой. Когда мы вошли в квартиру, первым делом я направилась в свой кабинет, в нем так по родному пахло старыми книгами, мне хотелось до одури вдыхать этот аромат. Я дома.

Не хватает ли мне Лёни? Конечно. Он нашел мое сердце, он мой принц. Удивительно поворачивается жизнь. Видно Лёня должен был родиться, чтобы забраться мне в душу, за подкладку. Я благодарна ему, я вспомнила, что я умею любить. Я по мышиному боялась любить, боялась, что мое сердце снова разобьют. Но этого не произошло. Я не знаю, последняя ли эта любовь в моей жизни, но она подарила мне мир, мое мирное небо.

Прошло два месяца, и мы с Евой традиционно были на отдыхе в Испании, на этот раз мы были в Торревьехе. Я уговорила Еву, и на этот раз мы жили в отличном пятизвездочном отеле. Мы лежали на пляже в сиесту и разглядывали народ.

– Ну что, поиграем в недостатки? – спросила меня Ева.

– Знаешь, малыш, а давай попробуем поиграть в достоинства, просто попробуем, вдруг у меня получится?