Текст книги "Мирное небо"

Близился новый год, и Дашино шило в заднице не давало ей покоя. Еще никогда она не встречала новый год без мужчины.

– Что же мне делать? – растерянно спрашивала она, переворачивая курицу, жарившуюся на сковороде. – Я одна в новый год!

– Ты не одна, у тебя есть мы с Евой. Я понимаю, что ты говоришь не об этом, но все же.

Даша кинула на меня печальный взгляд.

– А что слюнтяй, будет сидеть дома с женой во главе семейного стола, открывать шампанское и раскладывать по тарелкам оливье?

– Я его послала. Я понимаю, почему его жена не особо жалует секс, он ужасен в постели. Я поначалу просто с голодухи не заметила.

– Вернулась бы ты к Диме, он тебя с распростертыми объятиями примет. А потом нашла бы себе молодого горячего любовника, и жили бы долго и счастливо.

– Найти любовника? – Даша посмотрела на меня так, как будто я ей предложила сняться в порно. – А как же любовь? Нормальные люди так не делают!

Я залилась смехом. Даша поняла, что сказала любимое выражение моей матери и тоже засмеялась.

– Нет, правда, ну кто так поступает? Дима ведь хороший человек, и не чужой мне, я его пусть по-своему, но люблю. Он действительно идеальный вариант, работал бы у него аппарат, я бы и мысли не держала от него куда-то уходить. Он ведь все для меня делал, ноги мне целовал. А я, стерва такая, бросила его из-за дохлого червяка в штанах. Я не смогу изменять ему, обманывать. Это подло. Он этого не заслужил.

Я видела, что Даша уже соскучилась по Диме и его отношению к ней. Она стояла с задумчивым лицом, потом все же резюмировала:

– Нет. Без секса не смогу, и никакой любовью этого не перекрыть.

Спустя ровно неделю к нам без приглашения явился Дима. Был при полном параде, с неподъемным букетом белых роз (Дашенькины любимые), черной бархатной коробочкой в подарочном пакете, и конечно же с новейшим любовным романом. Они с Дашей долго беседовали в гостиной, потом он откланялся.

– Мне сейчас Дима предложил то же, что и ты на прошлой неделе. Сказал, возвращайся и заведи себе любовника. Он готов пойти на все лишь бы я вернулась, представляешь! Я даже не знаю, что и думать.

– Да чего тут думать? Пакуй чемоданы! Дима действительно хороший мужик. Из всех твоих недопринцев он – истинный король. Даже я признаю, запомни этот день, такого больше не будет, я тебе говорю – Дима принц на белом коне. Я тебе иногда даже слегка завидую. Он так самозабвенно тебя любит, что слезы наворачиваются, я когда вижу вас вместе то, кажется, что и сама начинаю верить в любовь.

Даша с умилением смотрела на меня, заломив руки.

– Когда ты так говоришь, я понимаю что у тебя внутри живет девочка в розовом, которая доверяет людям, краснеет на первом свидании и дрожит от поцелуев. Она там точно есть, где-то очень глубоко, сидит за закрытой дверью, и ждет своего принца, ну хорошо, своего мужчину, который все-таки подберет ключ к этой двери.

– Не подобрать ключ к этой двери, потому что двери нет. Игорь снес эту стену вместе с дверью и замуровал девочку в розовом. Безжалостно клал кирпич за кирпичом. Молча.

– А я все же верю, что найдется мужчина, который растопит твое ледяное сердце, – не сдавалась Даша.

– Пусть сначала найдет это самое сердце. Оно теперь даже не в кармане, попало в дырочку и закатилось куда-то за подкладку. Я уже и сама не знаю где сейчас оно.

За неделю до нового года Даша после некоторых раздумий все же приняла предложение Димы и вернулась к нему. Для любовных утех Дима отвел Даше квартиру, которой давно не пользовался, даже замки там сменил, чтобы не иметь ключа. Я поражалась Диме. Как можно настолько любить человека? Я бы не смогла так! И измены бы не простила. А потом вспомнила Игоря, тогда мне казалось, что ему я все бы простила. И все бы сделала, только бы он был рядом. Но разве это хорошо? Когда ты настолько сильно любишь человека, то больше не принадлежишь себе. Тебя больше нет. Это страшно. И не только для тебя самого. Для того человека, которого ты любишь это тоже страшно. Ведь это огромная ответственность. Мы в ответе за тех, кого приручили.

Ева мне сказала, что хотела бы пойти встречать новый год к своей подруге Лере. Родители Леры уехали куда-то в теплые страны, и та собирает новогоднюю тусовку. Я конечно согласилась. Но внутри что-то кольнуло, еще никогда она не встречала новый год вне дома. Какая же она уже большая! Так хочется закрыть ее в комнате, привязать к батарее, что бы она всегда была только со мной и никогда не уходила. Но я понимала, что это невозможно, а если и возможно, то не нужно. У нее своя жизнь. Моя дочь мне не принадлежит.

Впервые я оставалась одна в новогоднюю ночь. Даша приглашала меня к себе, но я отказалась. Я как представила, что там будут друзья Димы – все по парам. И только я – одна. Нет уж, лучше я останусь дома, куплю себе бутылку дорогущего шампанского, сделаю оливье и буду смотреть Голубой огонек. Всегда, когда я попадаю в такие компании, где все по парам, на меня смотрят с сочувствием и вечно пытаются кого-то мне подогнать. От всего этого мне хочется шагнуть в раскрытое окно. Людям невозможно втолковать элементарную для меня вещь – я одна не потому что никому не нужна, я одна потому что мне никто не нужен. Мне не нужна пара! Я отлично себя чувствую не будучи замужем. Но люди не представляют себе это возможным, они даже мысли такой не допускают. Однажды ко мне пристала девица средних лет, мы с Дашей были на какой-то вечеринке от ее работы. Так вот, эта девица, будучи откровенной серой мышью, и даже чем-то похожей на мышь, сочувственно сказала мне, что надежды терять нельзя, мужик обязательно найдется, пусть косой и кривой (чего уж в моем-то возрасте выбирать?), но найдется. Я имела глупость сказать ей, что мне, в общем-то, никакой не нужен, ни косой и кривой, ни принц в сияющих доспехах. На что она выкатила на меня свои мышиные глаза, и сказала, что бы я даже думать так не смела. У всех должен быть мужик! Это не обсуждается. Без мужика плохо, и вообще никуда. И что вообще за бред я несу?! Может я пьяна? Нет? Тогда я точно не в себе. А может и вообще больная на голову. Короче лечиться мне надо. Подайте карету скорой помощи! Да поживее, тут женщине плохо, ей не нужен мужик! Ей было жалко меня. А мне ее. Но об этом я ей уже не сказала, а то скорая понадобилась бы уже не мне, а ей.

Мне действительно не плохо без мужчины. Я не чувствую одиночества. Мне не нужно просыпаться рядом с мужиком и прижиматься к нему теплой грудью. Я в этом не нуждаюсь. С того момента как я открыла такую замечательную вещь (которой к сожалению не учат в школе) как любовь к себе, мне перестал быть нужен мужик рядом. Я перестала делить себя на две половинки, осознав, что я самодостаточна. С того момента как это произошло я стала бояться любви мужчин ко мне. Она стала для меня обузой, так как она посягает на мою свободу. Теперь любовь для меня ассоциируется со словом должна. Не приведи господи сказать кому-то люблю, как сразу ты этому человеку должна. Должна хотеть быть рядом и отдавать всю себя, жертвовать, думать о нем, строчить без конца смски, спрашивать как он там, поел ли, не замерз ли, не обосрался ли? Ведь если я люблю его, то мне должно быть небезразлично его здоровье, питание, душевное спокойствие и прочее дерьмо, на которое мне глубоко плевать. Нам вбивают в голову даже то, что мы должны бы чувствовать в определенных обстоятельствах. И если мы любим, то мы должны чувствовать все вышеописанное. Иначе это не любовь. Глупость! В любви человек любит себя, самореализовывается через эту поддельную заботу, наивно полагая, что она искренняя. Куда же уходит это желание заботиться, когда любовь проходит? Забота становится уже обузой. В любви человек любит себя. Любит свое состояние окрыленности, и возможность горы свернуть. Я способна это признать. И откровенно боюсь всех этих «должна». Никому я ничего не должна, только себе.

Ситуация не меняется, если любишь не ты, а тебя. Ты все равно должна! Никуда в любви не деться от долга. Я тебя люблю, ты мою любовь принимаешь, а значит должна как минимум проявлять понимание к чужой любви и потребностям. А если ты эту любовь не принимаешь, то должна сочувствовать любящему, ведь он страдает от неразделенной любви! Поэтому меня пугает любая любовь, что своя, что чужая. Я не люблю быть должной.

С Ромой, другом Дашкиного слюнтяя, у нас завязался легкий романчик. Я ему сразу сказала, что серьезные отношения мне не нужны, и если я замечу хоть намек на влюбленность или (упаси господи!) любовь, то больше он меня никогда не увидит. Он со всем согласился. Но он был далеко не один такой, который сначала соглашался с этими условиями. Спустя какое-то время все мужики рвались в наступление, и хотели нормальных отношений. Откровенно говоря, я из тех, на ком женятся. Я симпатичная, слежу за собой и хорошо выгляжу. Я образована и эрудированна, а значит не стыдно со мной и в люди выйти и друзьям показать. Я работаю сама на себя и очень неплохо зарабатываю. Я хозяйственная, люблю чистоту и порядок, мой кабинет во время работы не в счет. Люблю и умею вкусно готовить, умею вывести пятно от вина с рубашки, и погладить ее же рукава. К тому же у меня уже есть взрослый ребенок, поэтому я не буду настаивать на том, что бы завести еще детей, если он вдруг не хочет. И в завершении всего я всех устраиваю в постели, я без комплексов. Идеальная жена. Всем всегда нравится то, что от отношений мне нужен по большому счету только секс, а потом всех это перестает устраивать. А еще говорят, что женщины странные и нелогичные.

Рома приходил ко мне домой пока Ева была в школе или у подруг, так как работал через дорогу от моего дома. Обычно я не вожу мужиков домой, потому что мой дом, это моя крепость, а мужик сегодня один, а завтра другой. Мой дом не бордель. Но я ведь тоже человек, могу войти в положение, раз он рядом работает, то, так и быть, пусть приходит ко мне домой. Рома приходил и отрывал меня от работы. Сейчас мне нужны были передышки, так как текст был очень сложный, с множеством медицинских терминов, и мне нужно было понять смысл каждого из них. Когда случалось такое, что мужики приходили ко мне домой, они начинали быстро осваиваться, и мне это не нравилось, меня как будто двигали в собственном доме. Пришел в гости – будь гостем. Не нужно заглядывать в холодильник, варить кофе и оставлять у меня свою зубную щетку и носки. Оставаться на ночь тоже не надо, ты пришел сюда заняться сексом, а не спать. Спать иди домой.

Рома разглядывал фотоальбом, сидя в моем кресле в кабинете, когда я вышли из ванной.

– Я не люблю когда заходят в мой кабинет, и тем более, когда берут мои вещи, – аккуратно, но твердо сказала я ему.

– А что тут такого? – удивленно спросил Рома.

Меня это взбесило, я сказала, что мне это не нравится, чего ради я еще должна тебе объяснять что-то? Ты должен быть рад, что я вообще пустила тебя на порог.

– В моем доме есть свои правила, – сказала я выдохнув, – и одно из них – оставаться гостем.

Рома смотрел на меня непонимающим взглядом, но протестовать не стал.

– Хорошо, я больше не буду гулять по квартире, устраивает?

– Да.

Я села на подлокотник кресла. У Ромы в руках был альбом с нашего с Евой прошлогоднего отпуска, мы были на Маврикии.

– Это твоя дочь?

– Да, ее зовут Ева.

– Очень похожа на тебя.

– Конечно похожа, она же моя, не приемная, – с улыбкой сказала я.

На фото Ева сидела верхом на лежачей пальме, которую омывала морская волна. В тот день была непогода, и волны были огромные и накатывали на берег метров на десять, с шумом разбиваясь о невысокий каменистый парапет.

– Ну ведь бывает, что дети сильно похожи на отцов, а не на матерей.

– Да, бывает, и это очень обидно. Ты, значит, вынашивай девять месяцев, рожай, а ребенок на отца похож?! Это нечестно.

– Познакомишь меня с ней? – как бы между делом спросил Рома.

Я чуть с кресла не свалилась.

– Это еще зачем? – с удивлением спросила я.

– Ну как, мы с тобой вместе, так почему бы мне и не познакомиться с твоей дочкой?

Вот он, этот момент, когда пора говорить прощай. Как же я не люблю его. Я не люблю менять мужиков, я к ним привыкаю, к их мелким особенностям, привычкам, к сексу. И вообще, я консервативная. А когда выгоняешь очередного мужика, приходится подыскивать замену, и все с начала, привыкать к его маленьким особенностям, привычками и прочему. Что-то уж очень быстро он перешел на личности.

– Мы с тобой не вместе, у нас просто секс, ты не забыл?

Рома посмотрел на меня влюбленным взглядом. Он что думал, что этот взгляд перевесит чашу весов в его сторону? Какие же мужики наивные! Да плевать мне на его чувства. Я сказала ему что-то о том, что мне нужно работать, да и Ева скоро вернется из школы, так что пора бы ему отчаливать. Сказала, что сама как-нибудь позвоню.

Спустя два дня он начал заваливать меня смсками и названивать. Я терпеливо все это игнорировала. На всякий случай сказала консьержу, что бы в подъезд его не пускал. Случай был. Он приходил и не раз. Консьерж ему откровенно сказал, что я просила его больше не пускать. Рома не сдавался, мой телефон отчаянно разрывался от его звонков. Пришлось его заблокировать.

Было двадцать девятое декабря, мы с Евой весь день гуляли по городу. Ходили на площадь, настроение было самое что ни на есть новогоднее. Весь центр горел огнями, мы пили глинтвейн, который продавали во всех палатках, накупили кучу подарков и обновок.

– Мама, может мне остаться с тобой, а не идти к Лере?

– Нет. Ты пойдешь к Лере, за меня не переживай. Я уже много лет не боюсь остаться одна. Я хочу, что бы ты хорошо отдохнула и повеселилась, а не сидела со мной из-за чувства долга. Я благодарна тебе за предложение и ценю это, спасибо, малыш, но ты пойдешь к Лере.

Сегодня Ева опять пришла ко мне полежать. Мы с ней долго болтали обо всем на свете. Вдруг мы услышали какие-то крики на улице. Сначала мы не обращали на них внимания, но потом Еве стало любопытно, кто же там так орет, и она подошла к окну посмотреть.

– Мама, там какой-то мужик, кажется, он называет твое имя.

О господи, только этого не хватало! Я подошла к окну. Внизу стоял в стельку пьяный Рома и кричал, что любит меня, а я тварь такая его бросила.

– Это что, твой? – спросила Ева с улыбкой.

– Уже нет, и видимо, он этим недоволен.

– За что ты его бросила?

– Он хотел с тобой познакомиться.

– Ну да, это серьезный повод, – с сарказмом сказала Ева.

– Он в меня влюбился, а ты знаешь, что на этом отношения с ними у меня всегда заканчиваются.

– Вера, я не могу без тебя жить! – кричал Рома во всю глотку.

– Как же его заткнуть? – сказала я, отходя от окна, – может ментов вызвать?

Пока я думала о том, как же его заткнуть, он заткнулся сам. Я выглянула в окно, Рома сидел прямо на земле, отперевшись о машину соседа снизу. Ну и чудненько, подумала я, пусть проспится.

На следующий день я проснулась от звонка в дверь. Я глянула в окно, непроглядная темнота. Посмотрела на часы, половина седьмого. Кого же принесло в такую рань? Надеюсь это не Рома, прорвавшийся через блокпост консьержа. Я посмотрела в глазок, за дверью стоял мужчина в форме полицейского, из-за него выглядывала бабка с первого этажа. Что происходило дальше я помню отрывками. Вот я открываю дверь, дрожащая бабка кричит, что мой ухажер «убился из-за меня, сволочи». Я ничего не понимаю. Впускаю их в квартиру. В коридор выглядывает заспанная Ева. Вот мы уже сидим на кухне, и Ева капает в стакан корвалол, прямо как папа много лет назад. Поит корвалолом бабку, потом меня. Вот полицейский задает мне какие-то вопросы, я что-то дрожащими губами отвечаю. Вот они уходят. Ева ведет меня в комнату и укладывает в постель. Я засыпаю.

Странное дело, мой организм всегда так реагирует на шок и любые неприятности, мне всегда первым делом хочется спать. Никогда я не понимала людей, которые не могут спать, когда что-то случается. Я же наоборот могу спать сутками.

Оказалось, что бабка слышала ночные крики Ромы. Жалко парня, так влюбился ведь! А я-то, стерва такая, даже поговорить с ним отказалась. Бабка ночь не спала, все переживала как он там, ведь полночи на земле просидел. Решила пойти посмотреть, не замерз ли. Вышла, а он сидит в луже собственной крови. Перепугалась, позвонила в полицию. У Ромы был с собой пакет, в нем половина торта, рядом с ним обычный кухонный нож, которым он и перерезал себе вены на обеих руках. Он говорил, что в тот день у них на работе должен был быть корпоратив, видимо с него и забрал торт вместе с ножом.

Ближе к вечеру я проснулась от звуков голосов. Ева вызвала Дашу в качестве тяжелой артиллерии. Даша сходила в полицию, там ей сказали, что Рома уже не раз пытался покончить с собой, даже в психушке один раз лежал по этому поводу, все из-за несчастной любви.

– Что же мне так везет на больных? – непонимающе спрашивала я у Даши. – Мне казалось, что Паша превысил все возможные лимиты.

Ева была с нами в комнате, и при упоминании о Паше сделала непонимающее лицо, но вопросов задавать не стала.

– Ты же не знала, – пыталась успокоить меня Даша. – А по нему и не скажешь, выглядел совершенно нормальным.

– Все. Больше никаких мужиков, – твердо сказала я.

Это какой-то кошмар. Нет, так не бывает. Мы же всего месяц были знакомы, когда он так успел до одури влюбиться? У меня внутри все сжималось. Из-за меня человек покончил с собой. Мне казалось, что это я пошла среди ночи, вытащила нож у него из пакета и перерезала ему вены. Так я себя ощущала. Какое-то дикое, непонятное опустошение. Это я виновата. Может не стоит мне быть такой бессердечной тварью? Из меня лился бурный поток слез. Даша говорила, что я не виновата, не я, так кто-нибудь другой. Все равно к этому бы пришло рано или поздно. У него не все в порядке с головой. Было.

– Не я, так кто-то другой? – говорила я Даше сквозь слезы, – но ведь была я!

Даша честно не знала что сказать, и просто обнимала меня и гладила по спине, как я Еву, когда той было плохо.

Ева сказала, что не пойдет к Лере и останется со мной. Я сказала, что бы она и думать об этом забыла. А еще, что бы никому не рассказывала о случившемся. Теперь я чувствовала себя еще хуже, Ева не должна чувствовать себя виноватой за то, что бросает меня одну в новогоднюю ночь, да еще и в таком состоянии. Я пыталась ей это объяснить, и вроде бы мне это удалось. Даша настаивала, что бы я поехала к ним. Я наотрез отказалась. Тогда она сказала, что они с Димой отменят всех гостей и приедут ко мне. От этого я тоже отказалась. Мне хотелось остаться одной. Ева с Дашкой смотрели на меня как на больную, за которой нужен уход, от этого я действительно себя такой ощущала.

– Нет. Спасибо вам мои золотые девочки, но я хочу остаться одна.

Этой ночью Ева опять спала со мной. Наутро я выпроводила ее к Лере, а сама начала убирать в квартире. Ева сказала, что бы я звонила, если вдруг она мне понадобится, и она тут же прилетит, Лера ведь живет в соседнем доме.

После обеда зазвонил домашний телефон. Ева уже несколько раз звонила и спрашивала как я.

– Малыш, со мной все хорошо, прекрати звонить, – сказала я, подняв трубку, считая, что это в очередной раз звонит Ева.

– Малыш? Так ты меня еще ни разу не называла, – послышался в трубке мужской голос.

Только мужиков мне сейчас не хватало. Все, больше никому не дам номер своего телефона, и больше никогда никого в жизни не приведу домой, что бы даже адреса моего не знали!

– Кто это?

– Леша.

Я начала перебирать в уме всех знакомых Леш, и на ум мне пришел только отец Евы. Да ладно?!

– У тебя еще дочь от меня, – с улыбкой добавил он, понимая, что я не могу понять, что еще за Леша звонит.

– Неожиданно, – удивленно сказала я, – без обид, но, что тебе надо?

Леша ожидал такой реакции, потому не обиделся. Сказал, что весь последний месяц вспоминал меня, и вот решил позвонить. Он так и не женился, и в новогоднюю ночь тоже оставался один. Как-то легко пошел с ним разговор, как будто и не было всех этих лет, и его отказа помочь Еве тоже не было. Мы долго разговаривали, а потом я решила, что так и быть, пусть приходит, Ева все равно домой придет только утром. Он ведь не знал, что со мной произошло буквально вчера, и не смотрел бы на меня как на больную. К тому же с ним мне всегда было весело, чувство юмора у него отменное, а это именно то, что мне сейчас нужно.

Пунктуальный Леша явился ровно в десять вечера, как и договаривались. Притащил большой красивый букет каких-то синих цветов, он помнил, что я люблю все необычное. А так же две бутылки австралийского Шираза. Да, мои вкусы не изменились, а он их помнил. Ева звонила еще два раза, и я сказала, что если она еще раз позвонит, то я отключу телефон. О том, что я не одна говорить ей не стала. Был бы это кто-то другой, сказала бы. Но это ведь был ее отец. Леша рассматривал фотографии, висящие на стене.

– Как-то странно, – сказал он, – у меня есть дочь. Она такая большая, и очень симпатичная, на тебя сильно похожа.

– Конечно похожа, она же моя…

И тут я заткнулась, ведь еще неделю назад я говорила совершенно ту же фразу, только другому мужчине. Тому, который покончил с собой из-за меня.

За эти годы мы с Лешей оба изменились, и оба в худшую сторону. Мы стали совершенными циниками. Он добился больших успехов в работе, и теперь был одним из учредителей одной крупной строительной компании.

– Я как будто остановился и оглянулся вокруг, что я имею? В моей жизни всегда была только карьера, все остальное казалось, еще успею нажить. Оказалось, что не успел. Мне сорок шесть лет, у меня квартира в Москва-Сити на девяносто шестом этаже, четыре машины, и нахрена мне столько? Никто не ждет меня дома. А ведь никто не сказал, что ближе к пятидесяти у человека образовываются другие ценности, но время уже упущено.

Я начинала понимать к чему он клонит.

– Ты хочешь познакомиться с Евой? – прямо спросила я.

– А ты как всегда прямолинейна. Вообще хотелось бы. Не отказывай мне сразу. Я изменился. Я очень сожалею, что тогда отказал тебе. Я тогда звонил, разговаривал с твоим отцом пока вы были в больнице, спрашивал как вы, просил тебе об этом не говорить. Сейчас мне стыдно за свою трусость. Я понимаю, что сейчас уже поздно говорить это, но все же, прости меня, если сможешь.

– Я давно простила тебя. В какой-то степени я сама виновата, я же скрыла от тебя существование Евы. Может, если бы ты знал, ты бы не отказался тогда.

Как-то все так хорошо было, так душевно, он так искренне извинялся, я видела, что он действительно раскаивается. И он был очень даже ничего, как будто годы не сильно изменили его. Может еще вино добавило свое, или на меня подействовало недавнее потрясение. Леша посмотрел на меня как-то по родному, и положил мне руку на коленку. Я руку его не убрала, и тогда он решил поцеловать меня в губы, я ответила. Секс был потрясающий, как и раньше. А после, Леша еще долго целовал мой шрам на животе.

В четыре утра я вызвала ему такси и сказала, что познакомлю с Евой, но только если она сама захочет.

– Не думай, что ты можешь претендовать на отцовство, у нее уже был отец – мой папа. Так что права голоса ты иметь не будешь.

Леша молча кивал. Поцеловал меня в лоб и удалился. О том, что между нами произошло, мы не говорили.

В восемь утра ко мне под одеяло забралась Ева, поцеловала меня в щеку и в ту же секунду заснула. Когда я встала она еще спала. Я мыла посуду и думала о Леше. Как-то совершенно неожиданно он ворвался в мою жизнь после стольких лет. Дочь ему подавай, а раньше он где был? Понял, что не молодеет и стало страшно, что состарится в одиночестве? Хочешь, что бы тебя кто-то ждал дома – заведи собаку. Причем здесь мой ребенок? Я была уверена, что Ева не откажется с ним познакомиться, она у меня очень добрая девочка, и верит в людей. И как ей это удается при такой-то матери? Ева знает, что доверие это мое слабое место. Может она просто идет от противного?

Я решила позвонить Даше и посоветоваться с ней.

– Конечно нужно их познакомить, – говорила Даша, – ведь он ее отец!

– Она никогда не изъявляла желания с ним познакомиться, она даже никогда меня о нем не спрашивала.

– Зато меня спрашивала, и отца твоего. Я конечно не скажу, что она очень уж стремилась к нему, ей скорее было просто любопытно. Она доверяет тебе, и раз ты решила, что его не будет в вашей жизни, значит так надо, и ты знаешь, что делаешь.

– А если она будет любить его больше, чем меня?

– Что за ревность? Да и не будет она любить его больше. Она хоть и добрая, но она не дура, и все прекрасно понимает.

Я молчала. Мне хотелось рассказать Даше о нашем с Лешей случайном сексе, но я знала, что она сейчас начнет говорить, что нам нужно сойтись, ведь он отец Евы. И вообще, он всегда ей нравился, хотя она никогда его не видела.

– Ты хочешь мне что-то еще рассказать? Я хорошо тебя знаю, колись.

– У нас был секс.

Я замолчала, готовая выслушивать, как Даша будет размазывать розовые сопли.

– Только не говори, что вы теперь снова вместе.

– Вот этого я от тебя не ожидала! – удивилась я. – Я считала, что ты сейчас чуть ли не женить нас начнешь.

– И я, знаешь ли, тоже не дура. Он вспомнил на старости лет о том, что у него есть ребенок, да и ты еще в полном соку. Накатила ностальгия, вот и случился секс. Так что у вас дальше?

– Да ничего. Мы это не обсуждали. На самом деле я сама не знаю, что по этому поводу думать. Секс был шикарный, как всегда, мои законные три оргазма. Я бы может и вернула наши незатейливые отношения, ведь нам с ним было очень хорошо вместе. У нас были идеальные для меня, да для нас обоих отношения. Но тогда не было Евы. Он же не просто потрахаться хочет, он хочет быть ближе к Еве. А значит, он хочешь не хочешь, а будет участвовать в моей жизни, а это уже лишнее в наших с ним возможных отношениях. Что-то я запуталась.

– Я знаю, что бы ты сказала мне. А точнее спросила. А сама-то ты чего хочешь?

– Я ничего не хочу. Если бы я больше его никогда не увидела, я бы не расстроилась. Мы провели замечательный вечер, у нас был замечательный секс. На этом все. Но есть Ева. Если она захочет с ним общаться, а я уверена, что она захочет, как минимум познакомиться, то я увижу его еще не раз. И секс может случиться еще не раз. После этой истории с Ромой я зареклась, не хочу больше ни с кем знакомиться. Но без секса я долго не проживу. А Леша тут как тут, его я знаю, от него сюрпризов не будет.

Разговор с Дашей мне не особо помог. Я по-прежнему не знала чего хочу, и что будет дальше. Проснулась Ева и пришла ко мне на кухню.

– Как вечеринка, котенок?

– Все было круто! А еще, я познакомилась с одним парнем.

Ева замолчала, ожидая моей реакции.

– Презервативы брала с собой?

– Мама, да прекрати ты! Мы просто общались.

– Ладно-ладно, рассказывай. Я просто очень боюсь, что ты залетишь.

Это действительно было моим чуть ли не самым большим страхом. Больше я боялась, наверное, только мышей. Как-то в один поход к гинекологу я видела девушек, ожидающих очередь на аборт. Их было штук десять-пятнадцать. Я тогда подумала, как же глупо в наше время залететь! Мы живем в двадцать первом веке, и контрацепции сейчас завались любой и в любые места. И таблетки, и кремы, и спирали, и какие-то подкожные имплантаты, и презервативы для мужчин и даже для женщин, контрацептивные пластыри. Да полно всего. Как можно при обилии всего этого залететь? Надо просто головой своей не думать. Неужели так трудно иметь в сумке презерватив на всякий случай? Я противница абортов. Как можно гробить свое здоровье из-за глупости? Как можно убить своего малыша, пусть еще и не похожего на человечка? Через полгода Еве исполнится шестнадцать лет. Я понимаю, что еще сто пятьдесят-двести лет назад в этом возрасте рожали детей, и даже не первых, но разве это правильно? Что мать может дать своему ребенку, когда она сама еще ребенок? Даже я, когда рожала Еву, в свои двадцать восемь лет постоянно задумывалась об этом, смогу ли я дать ей все? И речь идет не о материальных благах. Что я смогу вложить в своего ребенка? Чему смогу научить ее? Поэтому мысль о случайной беременности Евы вводила меня в панику. Венерическая болезнь не так страшна, практически все можно вылечить, беременность вылечить нельзя. Я сама случайно залетела из-за порвавшегося презерватива, и понимаю, что случиться может всякое, даже при обилии контрацепции в наше время.

– Его зовут Слава…

Ева мечтательно рассказывала об этом мальчике, а я думала о том, как же мне ей рассказать о ее отце. И тут она мне помогла. Ева вдруг прервала свой рассказ, и ее взгляд остановился на недавно вымытой мною посуде, разложенной для просушки на кухонном полотенце.

– А почему бокала два? И в кабинете я видела цветы, но думала, что это ты сама купила, – спросила она.

– Потому что у меня вчера был неожиданный гость.

– Гость? Мужчина? – Ева смотрела на меня подняв брови. – Когда ты успела найти мужика?

– Много лет назад, это мой старый знакомый.

Я замолчала, не зная как мне сказать о главном. Ева решила, что на этом мой рассказ окончен и продолжила было свой.

– Слава тоже влюбился в Испанию.

– Это был твой отец, – перебила я Еву.

Она просто молча смотрела на меня, а брови ее ползли все выше.

– И давно ты с ним… что у вас с ним?

– Вроде бы ничего. Он позвонил вчера днем, мы долго разговаривали, а потом я предложила ему приехать. Смысл не в том, что у нас с ним. Он хочет с тобой познакомиться.

Ева начала расспрашивать о нем, его жизни, женат ли он, есть ли у него другие дети. Задавала даже такие вопросы, ответы на которые я и сама не знала, не настолько у нас с ним были близкие отношения, что бы знать мне все эти вещи. А ее интересовало буквально все. Ева ни разу за все годы не спрашивала меня о нем. А теперь ее как будто прорвало.

– Я сказала ему, что познакомлю вас, если ты этого захочешь. Что мне ему сказать?

– Я не против познакомиться. Но это еще не означает, что я захочу с ним общаться.

Да кто бы сомневался!

– У тебя такое серьезное лицо, – заметила я, – ты как будто всему этому не рада. Если честно, я считала, что ты с энтузиазмом примешь эту новость.

– Знаешь, почему я никогда тебя о нем не спрашивала? Потому что он трус! Деда рассказывал мне, во что превратилась ваша жизнь в тот месяц, пока я болела. А он отказался мне помочь! Испугался! Он бросил меня умирать из-за трусости! Ведь я могла умереть. Как можно спокойно дать умереть своему ребенку?! И не имеет значения то, что он не знал о моем существовании.

Я смотрела на Еву и видела, что я перестаралась. Она считает, что все родители готовы миллиарды раз сгореть заживо ради счастья своего ребенка. Однозначно многие, и их большинство, но однозначно не все. Я это знала как никто. К тому же, как бы мужик не любил своего дитятю, ему и на километр не приблизиться к материнскому инстинкту. У нас это в крови. На уровне подсознания. На кончиках пальцев. В самом дальнем закоулке обоняния и слуховых вибраций. И в то же время в самом центре нашего костного мозга. Мужчине природа отвела самую незатейливую роль осеменителя. Нас же наделила величайшим даром – материнством. Все в этом слове. Оно огромно как космос, всеобъемлюще. Ведь сама жизнь – это сильнейший наркотик, который вызывает у тебя и счастье, и эйфорию, и приятные галлюцинации, дарит те ощущения, которые ты никогда ранее не испытывал. Создать ребенка в пределах своего тела, родить – это создать новую жизнь. Огромную как космос, всеобъемлющую.