Текст книги "Опасное наследство"

– Да, знаком. Хорошо, я поговорю с ним.

Хью подумал, что стоит предупредить Солли и сказать, чтобы он отклонил предложение Эдварда, но тут же отказался от этой мысли. Его наняли как специалиста по Северной Америке, а если он будет давать советы из совершенно другой области, то его, чего доброго, сочтут слишком самонадеянным. Он попытался в последний раз убедить Джозефа полностью отказаться от сделки.

– Но почему мы так упорно держимся за эту железную дорогу? – спросил он. – Предприятие это не настолько уж и выгодное. Риск там и без того велик, даже без возможной огласки всех подробностей. Зачем нам это нужно?

– Решение приняли партнеры, и не тебе их обсуждать, – надменно возразил Эдвард.

– Ты прав, – сдался Хью. – Я не партнер, а скоро не буду и служащим.

Джозеф вопросительно поднял бровь.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Я ухожу из банка.

– Ты не имеешь права! – едва не поперхнулся Джозеф.

– Я всего лишь служащий, и вы относитесь ко мне как к рядовому сотруднику. Поэтому, я имею полное право найти себе другую работу.

– И где же ты ее будешь искать.

– Сказать по правде, я уже ее нашел. У Гринборнов.

Глаза Джозефа округлились и едва не выскочили из глазниц.

– Но ты тем самым лишаешь нас изрядной доли рынка!

– Нужно было раньше думать, когда вы отказали мне в партнерстве.

– И сколько тебе пообещали?

Хью встал, чтобы наконец-то выйти.

– Это не вам спрашивать, – отрезал он.

– Как ты смеешь говорить с моим отцом таким тоном?! – пронзительно воскликнул Эдвард.

К удивлению Хью, клокотавшая в Джозефе ярость вдруг спала, и он, казалось, успокоился.

– Помолчи, Эдвард, – произнес он ровным голосом. – Хороший банкир всегда готов пойти на небольшие уловки и интриги. Порой мне хочется, чтобы ты больше походил на Хью. Пусть он и белая ворона в нашем семействе, но, по крайней мере, у него есть определенная хватка.

Повернувшись к Хью, Джозеф сказал:

– Ну что ж, иди. Надеюсь, ты еще пожалеешь о своем решении, хотя и не особенно рассчитываю на это.

– Если таким образом вы и ваше семейство желаете мне удачи, то благодарю вас. И вам приятного дня.

IV

– Как поживает Рейчел? – спросила Августа Мики, разливая чай.

– Превосходно. Должна приехать чуть позже.

Мики до сих пор не понимал своей жены. На момент свадьбы она была девственницей, но вела себя как шлюха – всегда была готова отдаться ему в любое время, при любых обстоятельствах и в любом месте. В один из первых дней совместной жизни он захотел воплотить в жизнь свою фантазию и приказал ей лечь на постель, чтобы привязать ее к изголовью. К его разочарованию, она нисколько не стала сопротивляться, а даже охотно подчинилась ему. С тех пор он так и не смог вызвать в ней хотя бы малейший протест. Однажды он овладел ею в гостиной, где их в любой момент могли застать слуги, но ей, похоже, это понравилось больше обычного.

В других же отношениях она всегда настаивала на своем, спорила с ним о политике и религии, командовала слугами, высказывала свое мнение о финансах. Когда ему надоедало спорить, он старался не обращать на нее внимания, потом оскорблял, но ничего не помогало. Рейчел вбила себе в голову мысль, что имеет право высказывать свое мнение, как и любой мужчина.

– Надеюсь, она помогает вам в работе, – сказала Августа.

Мики кивнул.

– Да, она хорошо принимает важных гостей. Всегда внимательна и любезна с ними.

– На мой взгляд, она неплохо показала себя на званом ужине с послом Портильо.

Портильо был послом Португалии, на ужин в честь которого Мики пригласил Августу с Джозефом.

– Сейчас она носится с дурацкой идеей открыть родильный дом для незамужних женщин, – сказал Мики, не скрывая своего раздражения.

Августа покачала головой в знак неодобрения.

– Это крайне неразумно для женщины ее положения в обществе. Кроме того, один или два таких дома уже существуют.

– Она утверждает, что ими заведуют религиозные организации, представители которых постоянно твердят роженицам, насколько они порочны. Она же хочет помогать им без всяких проповедей.

– Еще хуже! – воскликнула Августа. – Подумать только, как об этом напишут в газетах!

– Вот именно. Я твердо выразил свое несогласие. Я всегда стараюсь показать, что последнее слово остается за мной.

– Повезло ей с мужем, – сказала Августа, понимающе улыбаясь.

Мики понял, что она с ним флиртует, но ему не хотелось сейчас играть в их обычную игру. В каком-то смысле он успел даже привязаться к Рейчел. Не то чтобы он любил ее, но она поглощала всю его мужскую энергию, так что на флирт с другими у него уже не оставалось сил. Чтобы не разочаровывать Августу, он взял ее за руку.

– Вы мне льстите, – сказал он без особого чувства.

– Очень может быть. Но, как я вижу, вы чем-то обеспокоены.

– Вы весьма наблюдательны, миссис Пиластер. От вас ничего не утаишь, – он отпустил ее руку и взял чашку с чаем. – Да, меня немного беспокоит вопрос с железной дорогой Санта-Марии.

– Я думала, вопрос этот улажен.

– Да, партнеры вынесли свое решение, но уж как-то медленно все движется.

– В мире финансов не все так просто.

– Я понимаю. Только вот моя семья отказывается это понимать. Отец шлет мне телеграммы дважды в неделю. Проклинаю тот день, когда телеграф добрался до Санта-Марии.

Тут в гостиную буквально ворвался Эдвард.

– Антонио Сильва вернулся! – воскликнул он, не поздоровавшись и не закрыв за собой дверь.

Августа побледнела.

– Откуда ты знаешь?

– С ним встречался Хью.

– Вот это новость!

К удивлению Мики, рука ее задрожала, и она с трудом поставила свою чашку на стол.

– И Дэвид Миддлтон все не унимается, – сказал Мики, вспомнив беседу Хью с Миддлтоном на балу у графини Тенби.

Он попытался придать своему лицу озабоченное выражение, но в действительности он был даже немного рад. Ему нравилось время от времени напоминать Августе и Эдварду, чем они ему обязаны и какую тайну они все разделяют.

– Это еще не все! – не унимался Эдвард. – Он хочет помешать выпуску облигаций железной дороги Санта-Марии.

Мики нахмурился. Родственники Тонио пытались ставить им палки в колеса в Кордове, но благодаря вмешательству президента Гарсии их удалось усмирить. Какого дьявола Тонио понадобилось в Лондоне?

Тот же вопрос пришел в голову и Августе.

– Что ему здесь нужно? Разве он может на что-то повлиять?

Эдвард протянул матери стопку бумаг.

– Прочитай вот это.

– Что это? – спросил Мики.

– Статья о ваших шахтах, которую Тонио собирается опубликовать в «Таймс».

Августа быстро пролистала страницы.

– Он пишет, что условия работы на шахтах крайне суровы, – с презрением сказала она. – Как будто кто-то надеялся, что это будет похоже на светское чаепитие.

– Он также утверждает, что за непослушание там избивают женщин хлыстами и стреляют в детей.

– И какое это имеет отношение к облигациям?

– Железная дорога нужна, чтобы доставлять в столицу нитраты с шахт. Инвесторам не понравится, что они участвуют в таком сомнительном предприятии. Многие из них и без того настроены против финансирования южноамериканских компаний. Такие новости могут их отпугнуть совсем.

«Вот уж действительно плохие новости», – подумал Мики.

– Что сказал на это твой отец? – спросил он Эдварда.

– Он хочет привлечь к совместному выпуску облигаций другой банк, но мы также ждем, как на эту публикацию отреагирует рынок. Если южноамериканские акции упадут в цене, то нам придется оставить эту затею.

Черт бы подрал этого Тонио! Да, в хитрости ему не откажешь, а вот Папа Миранда – полный болван. Ожидает, когда цивилизованный мир даст ему денег на шахты, которые превратил в лагеря для рабов. Но что теперь делать? Мики нахмурился, лихорадочно перебирая все варианты. Тонио нужно заткнуть рот, но его невозможно переубедить и нельзя подкупить. По спине Мики пробежал холодок, когда он понял, что придется прибегнуть к более решительным и рискованным методам.

– Можно мне почитать? – спросил он, стараясь сохранять спокойный вид.

Августа передала ему бумаги. Ему сразу же бросился в глаза адрес отеля, напечатанный в верхней части листов.

– Ну что ж, не вижу здесь особой проблемы, – сказал он как можно более беззаботным тоном.

– Но ты даже не прочитал статью! – запротестовал Эдвард.

– И не нужно. Я запомнил адрес.

– И что теперь?

– Теперь, мы знаем, где его искать. Остальное предоставьте мне.

Глава третья. Май

I

Солли нравилось смотреть, как Мэйзи переодевается.

Каждый вечер она, облачившись в халат, вызывала горничных, чтобы те закололи ее волосы и украсили прическу перьями или бисером; затем отпускала горничных и ждала своего мужа.

Сегодня вечером они готовились выйти в свет, как обычно по вечерам. В сезон они оставались дома, только когда сами принимали гостей. С Пасхи и до конца июля они никогда не ужинали наедине.

Солли пришел к ней в половине шестого в домашних брюках и в жилете. В руках у него был большой бокал шампанского. В волосах Мэйзи красовались желтые цветы из шелка. Сбросив халат, она встала перед зеркалом во весь рост и, сделав ради Солли пируэт, принялась одеваться.

Сначала она надела льняную сорочку, вышитую вдоль выреза цветами и с лентами на плечах, которые должны были крепиться к платью. Затем она натянула на ноги белые шерстяные чулки и закрепила их выше колен эластичными подвязками. Шагнув вперед, она вошла в лежащие на полу короткие, но просторные батистовые кальсоны, подняла их до пояса и завязала украшенными тесьмой шнурами. После этого надела на ноги желтые шелковые тапочки.

Солли взял корсет со стойки, помог Мэйзи облачиться в него и затянул шнурки на спине. Большинство дам прибегали к услугам одной или двух горничных, потому что с такими сложными корсетом и платьем женщины одни не справлялись. Но Солли, не желая пропускать такое приятное для него зрелище, научился сам выполнять услуги помощниц.

Кринолины и турнюры вышли из моды, но Мэйзи надела шелковую нижнюю юбку с оборчатым шлейфом, который должен был поддерживать шлейф платья. Сзади она закрепила юбку бантом, и Солли помог его завязать.

Теперь она была готова надеть платье из шелковой тафты в желто-белую полоску. Лиф был собран неплотно, чтобы подчеркнуть пышную грудь, собран в складки и завязан на плече в узел. Горничная, гладившая платье целый день, собрала складки примерно так же у талии, колена и у кромки.

Мэйзи села на пол, а Солли поднял платье над ней так, что получилось, что она сидит как бы в палатке. Потом она осторожно встала, продев руки в рукава и голову в вырез. Вместе они расправили складки так, чтобы они лежали правильно.

Из шкатулки на столе Мэйзи взяла колье и сережки с бриллиантами и изумрудами, которые Солли подарил ей на первую годовщину свадьбы. Пока она надевала их перед зеркалом, Солли сказал:

– Теперь мы будем чаще видеться с нашим старым другом Хью Пиластером.

Мэйзи едва не выронила из рук сережки и с трудом сдержалась, чтобы не ахнуть. Наивная доверчивость мужа иногда ее утомляла. Любой другой на его месте, заметив, какими взглядами они обмениваются с Хью, давно бы что-то заподозрил и мрачнел бы всякий раз, упоминая имя другого мужчины, но Солли был слишком простодушен. Он не имел ни малейшего представления о том, какому соблазну только что подверг свою жену.

– И отчего же? – спросила она беспристрастным тоном.

– Он переходит на работу в наш банк.

Это была неплохая новость, если учесть, что Солли вполне мог бы пригласить Хью пожить у них некоторое время.

– А почему он ушел от Пиластеров? Дела у него там вроде бы шли на лад.

– Они отказали ему в партнерстве.

– О нет! – вырвалось у нее.

Она слишком хорошо знала Хью, чтобы понять, насколько сильно ранил его отказ. После банкротства и самоубийства отца его самым заветным желанием было встать во главе крупного банка и руководить им по справедливости.

– Какие все же мелочные люди, эти Пиластеры.

– Предлогом стал тот случай с его женой.

– Не удивлена, – кивнула Мэйзи.

Она хорошо помнила, как Нора оконфузилась на балу у герцогини Тенби, и подозревала, что за всем стояла тетка Хью, Августа.

– Ты, наверное, жалеешь Нору.

– Хм-м… – протянула Мэйзи.

Незадолго до свадьбы Хью Мэйзи выпал случай побеседовать с Норой, и Нора ей сразу же не понравилась. Тогда Мэйзи даже рассердила Хью, сказав, что Нора – всего лишь авантюристка, заманившая его в свои сети, и что жениться на ней не стоит.

– Как бы то ни было, я пообещал Хью, что ты ей поможешь.

– Что? – Мэйзи настолько удивилась, что даже отвернулась от зеркала. – Я? Помогу ей?

– Да, поможешь восстановиться в глазах общества. Ты же сама знаешь, каково это, когда все смотрят на тебя сверху вниз. И ты успешно преодолела все предрассудки.

– И что с того? Теперь я должна учить светским манерам всякую вертихвостку, пожелавшую выскочить замуж за богача? – выпалила Мэйзи.

– Извини. Наверное, я поступил неправильно, не спросив твоего разрешения, – сокрушенно сказал Солли. – Просто я по-думал, что тебе будет приятно оказать услугу Хью. Ведь он тебе всегда так нравился.

Мэйзи подошла к шкафу, чтобы взять перчатки.

– Впредь попрошу тебя советоваться со мной, прежде чем предлагать мои услуги.

Она открыла шкаф. На задней стенке дверцы в деревянной рамке висел старый цирковой плакат, на котором была изображена она в облегающем трико и стоящая на белом коне. Ниже крупными буквами было выведено: «Легендарная Мэйзи». При виде этого плаката она позабыла о своем гневе, и ей стало стыдно. Она подошла к Солли и обвила руками его шею.

– Это ты извини меня, Солли. Я такая неблагодарная!

– Ну ладно, будет тебе, – приговаривал он, гладя ее по обнаженным плечам.

– Ты был так добр ко мне и к моим родным! Конечно же, я помогу, если тебе так хочется.

– Не хочу тебя принуждать…

– Нет-нет, ты нисколько меня не принуждаешь. Я знаю, что значит быть отверженной, и охотно поделюсь с Норой своим опытом.

Она погладила его по щеке и заметила, как его добродушное детское лицо испещрили морщинки.

– Не волнуйся. Просто на меня что-то нашло, сама не пойму что… Одевайся, я уже готова.

Встав на цыпочки, она поцеловала его в губы, а затем отвернулась и надела перчатки.

Она прекрасно понимала, что причиной ее злости была жестокая насмешка судьбы – ей предложили подготовить Нору к роли миссис Пиластер, а ведь она сама когда-то мечтала стать женой Хью! В глубине души она до сих пор лелеяла эту фантазию и ненавидела Нору за то, что та заняла ее место. Но это было мелочное чувство, и Мэйзи решила преодолеть его. Она должна радоваться тому, что Хью нашел себе жену. Он был так несчастлив все эти годы, и виной тому отчасти была она. Теперь можно не беспокоиться о нем. Да, ей немного грустно и печально, но она должна спрятать эти чувства там, где никто их не обнаружит. И она поможет Норе вернуть благорасположение высшего общества, хотя бы ради счастья Хью.

Солли вернулся в сюртуке, и они прошли в детскую. Берти в ночной рубашке играл с деревянным поездом. Ему очень нравилось смотреть на маму в красивом платье, и он ужасно обижался, если они не заходили перед выходом к нему показать свои наряды. Он рассказал ей, как он гулял днем в парке и познакомился с большой собакой, а Солли присел на пол и покатал туда-сюда паровозик. Потом они пожелали ему спокойной ночи, спустились к парадной двери и прошли к экипажу.

Сначала они должны были заехать на ужин, а после на бал. Оба мероприятия проходили примерно в полумиле от их дома на Пиккадилли, но Мэйзи не могла пройти по улице в таком вычурном наряде, не помяв и не испачкав грязью шлейф и шелковые туфли. Она до сих пор вспоминала с улыбкой ту девчушку в лохмотьях, которая за четыре дня проделала путь до Ньюкасла. Разве она могла тогда представить себе, что настанет время, когда она будет ездить в карете на соседнюю улицу!

Тем же вечером ей представился удобный случай заняться репутацией Норы. Первым, кого они встретили в гостиной у маркиза Хэтчфорда, оказался граф де Токоли. Мэйзи была хорошо с ним знакома, и он часто флиртовал с ней, так что она позволила себе говорить с ним начистоту.

– Я хочу, чтобы вы простили Нору Пиластер за то, что она дала вам пощечину.

– Простить? – переспросил граф. – Да я польщен! Молодые девушки до сих пор раздают мне пощечины – это большой комплимент!

«Но тогда ты так не считал», – подумала Мэйзи, но она была рада, что граф свел все к шутке.

– Если бы она отказалась воспринимать меня серьезно, то да, тогда бы это было оскорбление, – продолжал пожилой ловелас.

«Именно так и должна была отнестись к нему Нора», – по-думала Мэйзи, а вслух спросила:

– Меня интересует вот что. Уж не миссис ли Пиластер подговорила вас флиртовать с ее невесткой?

– Какое нелепое предположение! Миссис Пиластер в роли сводницы! Нет, разумеется! Ничего подобного!

– А кто тогда вам предложил такую идею?

Граф прищурился, внимательно изучая Мэйзи.

– А вы умны, миссис Гринборн. Я всегда уважал вас за вашу сообразительность. В этом Норе Пиластер никогда вас не превзойти.

– Но вы не ответили на мой вопрос.

– Я скажу вам правду, поскольку восхищаюсь вами. Ко мне подходил посланник Кордовы, сеньор Миранда, и вот он-то и сообщил, что Нора… как бы выразиться… несколько легкомысленна…

Так вот, значит, в чем дело.

– Мики Миранда действовал по поручению Августы, в этом нет никаких сомнений, – размышляла вслух Мэйзи. – Они вечно строят какие-то планы.

Де Токоли надулся.

– Надеюсь, меня не использовали как пешку.

– В том-то и опасность для тех, кто слишком предсказуем, – язвительно заметила Мэйзи.

На следующий день Мэйзи отвела Нору к своему портному.

Пока Нора примеряла разные платья и рассматривала ткани, Мэйзи выяснила кое-какие подробности случившегося на балу у герцогини Тенби.

– Августа говорила тебе что-то о графе раньше?

– Она предупредила меня, чтобы я не позволяла ему никаких вольностей.

– Значит, ты была готова дать ему отпор.

– Да.

– А если бы Августа этого не сказала, ты бы так же себя повела?

Нора задумалась.

– Ну, наверное, не стала бы его бить по щекам, у меня бы духу не хватило. Но раз Августа так сказала, то я и решила постоять за себя.

Мэйзи кивнула.

– В том-то и дело. Она хотела, чтобы ты опозорилась. И еще подговорила кое-кого намекнуть графу, что ты доступная женщина.

– Неужели? – искренне удивилась Нора.

– Мне об этом сказал сам граф. Августа – коварная интриганка, без всяких угрызений совести. Попросту говоря, сволочь, каких мало.

Заметив, что она перешла на ньюкаслское просторечное произношение, чего с ней давно не случалось, Мэйзи постаралась взять себя в руки.

– В общем, никогда не теряй бдительности рядом с ней.

– Ну, ее-то я не боюсь, – отмахнулась Нора. – У меня и самой не так уж много принципов.

Опасения Мэйзи подтверждались. Она еще сильнее пожалела Хью.

Выяснилось, что лучше всего для пышных форм Норы подходит платье «полонез с многочисленными рюшками, с украшенным бантами вырезом и подобранное так, что из-под него виднелась нижняя юбка. Возможно, формы ее были даже слишком пышными, но длинный корсет заставлял ее выпрямлять спину и не шататься из стороны в сторону.

– Выглядеть красиво – это только полдела, – сказала Мэйзи, пока Нора вертелась у зеркала. – Что касается мужчин, то этим можно было и ограничиться. Но ведь нужно еще произвести впечатление и на женщин.

– Да, с мужчинами мне всегда было проще, чем с женщинами, – призналась Нора.

Мэйзи ее признание нисколько не удивило.

– Да ты небось и сама такая, – продолжала Нора. – А иначе как бы мы тут оказались?

«Неужели мы настолько похожи?» – спрашивала себя Мэйзи.

– Не то чтобы я ставлю тебя с собой на одну доску, – добавила Нора. – Любая девушка, какая только хочет преуспеть в Лондоне, тебе завидует.

Мэйзи поморщилась от мысли, что ее воспринимают как охотницу на богатых мужей, но ничего не сказала, так как скорее всего заслуживала такого отношения к себе. Нора вышла замуж по расчету и нисколько не стеснялась признаваться в этом Мэйзи, потому что считала, что Мэйзи поступила точно так же. Приходилось признать, что она права.

– Я, конечно, не жалуюсь, но мне не так повезло. У тебя-то муж – один из самых богатых мужчин мира, а у меня – белая ворона в своем семействе.

«Вот она удивилась бы, скажи я ей, что охотно поменялась бы с ней!» – подумала Мэйзи, но постаралась отогнать от себя эту мысль. Ну хорошо, раз они так похожи, она поможет Норе завоевать признание управлявших обществом снобов и лицемеров.

– Никогда не говори о том, что сколько стоит, – начала она, вспоминая свои собственные ошибки. – Всегда оставайся спокойной, делай вид, что ничего тебя не касается. Если твой кучер свалится с сердечным приступом, экипаж с грохотом столкнется с другим экипажем, упадет шляпка и слетят кальсоны, произнеси только: «Господи боже мой, что за досада!» – и перейди в двуколку. Помни, что сельская местность лучше города, праздность превыше любого занятия, старое предпочтительнее нового, а титул важнее денег. Знай понемногу обо всем, но ни в чем не будь знатоком. Старайся говорить, не разжимая губ, – так тебе будет лучше освоить светский выговор. Говори, что твой прапрадед был фермером из Йоркшира: Йоркшир – большое графство, и никто не станет проверять, а сельское хозяйство – достойное оправдание бедности.

Приняв манерную позу, Нора прижала ладонь ко лбу и воскликнула, растягивая слова:

– Господи боже мой, что за досада! Столько всего запоминать – голова заболит!

– Превосходно! – похвалила ее Мэйзи. – У тебя хорошо получается.