Текст книги "Опасное наследство"

III

Эйприл Тилсли, как всегда великолепная, в алом шелковом платье с лисьим мехом, ворвалась в кабинет Мэйзи в больнице для женщин, размахивая газетой.

– Слышала, что случилось?

– Эйприл! – воскликнула Мэйзи, вставая. – Ради всего святого! В чем дело?

– Мики Миранда застрелил Тонио Сильву!

Мэйзи прекрасно знала, кто такой Мики, но Тонио вспомнила не сразу. Вроде бы один из приятелей Солли и Хью в молодости. Он еще увлекался азартными играми, и Эйприл встречалась с ним, пока тот окончательно не разорился.

– Мики его застрелил? – повторила она изумленно. – Он что, умер?

– Да. Это напечатали в свежем дневном выпуске.

– Но почему он его убил?

– Там не написано. Правда, тут написано кое-что другое… Присядь, Мэйзи.

– Зачем? Скажи!

– Тут написано, что полиция разыскивает его по подозрению в совершении трех убийств: Питера Миддлтона, Сета Пиластера и… Соломона Гринборна.

Мэйзи рухнула в кресло.

– Солли! – вырвалось у нее. – Мики убил Солли? Ах, бедный Солли!

Она закрыла руками глаза.

– Тебе нужно выпить бредни, – сказала Эйприл. – Где вы его храните?

– Здесь у нас его нет, – Мэйзи постаралась собраться с духом. – Покажи мне газету.

Эйприл протянула ей газету.

Мэйзи прочитала первый абзац. В нем говорилось, что полиция разыскивает бывшего посла Кордовы Мигеля Миранду, чтобы допросить его об убийстве Антонио Сильвы.

– Бедный Тонио, – сказала Эйприл. – Он был одним из самых приятных мужчин, для кого я раздвигала ноги.

Мэйзи продолжила чтение. Полиция также хотела допросить Миранду о гибели Питера Миддлтона в Уиндфилдской школе в 1866 году, о смерти старшего партнера Банка Пиластеров Сета Пиластера в 1873 году и о гибели Соломона Гринборна, попавшего под колеса экипажа на боковой улице в районе Пиккадилли в июле 1879 года.

– Что, еще и Сет Пиластер – дядя Хью? Он еще и его убил? – возбужденно спросила Мэйзи. – Но зачем? Что все они ему сделали?

– Газеты никогда не пишут самого главного, – деловито ответила Эйприл.

Третий абзац вновь заставил сердце Мэйзи биться быстрее. Стрельба произошла к северо-западу от Лондона, близ Уайтхэмстоу, в поселке под названием Чингфорд.

– Чингфорд! – ахнула Мэйзи.

– Никогда не слышала…

– Там живет Хью!

– Хью Пиластер? Ты что, до сих пор по нему сохнешь?

– Он же здесь тоже замешан, как ты не понимаешь? Это не совпадение. О боже! Надеюсь, с ним все в порядке.

– Ну, наверное, газеты написали бы, если бы с ним что-то произошло.

– Но ведь прошло несколько часов. Откуда им знать все подробности.

Не в силах сидеть на месте, Мэйзи встала:

– Я сама выясню, цел ли он.

– Как?

– Поеду к нему домой, – ответила Мэйзи, надевая шляпку и прикалывая ее булавкой.

– Его жене это не понравится.

– Его жена paskudniak.

Эйприл засмеялась.

– Это еще что такое?

– Гадина, сволочь.

Мэйзи надела пальто. Эйприл встала.

– Можешь доехать до железной дороги в моем экипаже.

Когда они уселись в экипаж, выяснилось, что никто из них не знает, откуда ехать до Чингфорда. К счастью, кучер, также работавший в борделе Эйприл вышибалой, сказал, что поезд ходит от станции Ливерпуль-стрит.

По приезде Мэйзи торопливо поблагодарила Эйприл и побежала на станцию, где толпились люди, возвращавшиеся домой. Здесь было накурено и грязно. Люди шумно говорили между собой, повышая голос, чтобы перекричать визг стальных тормозов и кашель паровых двигателей. Мэйзи пришлось прокладывать путь к кассе мимо женщин с пакетами, ушедших пораньше с работы служащих в котелках, инженеров и пожарных с закопченными лицами, детей, лошадей и собак.

Потом она еще четверть часа ждала поезда, наблюдая за трогательной сценой прощания юноши с девушкой и завидуя им.

Поезд, пыхтя, ехал через трущобы Бетнал-Грин, пригород Уолтхэмстоу и покрытые снегом поля Вудфорда, останавливаясь каждые несколько минут. И, хотя он двигался вдвое быстрее конного экипажа, Мэйзи казалось, что он ползет как улитка. Все это время она не переставала беспокоиться о Хью.

На станции Чингфорд ее остановили полицейские и попросили пройти в комнату ожидания. Детектив спросил ее, была ли она тут утром. Очевидно, они искали свидетелей убийства. Мэйзи сказала, что никогда не была в Чингфорде и, не сдержавшись, спросила:

– А никто, кроме Антонио Сильвы, не пострадал?

– В драке двое человек получили незначительные ссадины и царапины, – ответил детектив.

– Я беспокоюсь о своем знакомом, который знал Тонио Сильву. Его зовут Хью Пиластер.

– Мистер Пиластер вступил в драку с убийцей, и тот ударил его по голове. Но раны его несерьезны.

– Ах, слава богу! – воскликнула Мэйзи. – Вы не знаете, где он живет?

Детектив объяснил, как пройти к дому Хью.

– Мистер Пиластер ранее днем был в Скотленд-Ярде, но я не знаю, вернулся ли он, – сказал детектив.

Мэйзи задумалась. Стоит ли ей возвращаться в Лондон теперь, когда она уверена в том, что Хью цел? Так ей не нужно будет встречаться с этой мерзкой Норой. Но ей будет легче на душе, если она увидит Хью. И она не боится Норы. Мэйзи пошла к дому, осторожно прокладывая тропинку в снегу.

Чингфорд представлял собой резкий контраст с Кенсингтоном – всего лишь ряд дешевых домов с небольшими садиками, выстроившихся вдоль единственной дороги. Хью, конечно, философски относится к неудачам, а вот Норе, должно быть, их переезд пришелся не по душе. Эта стерва вышла замуж за Хью исключительно ради денег, и ей не хочется снова становиться бедной.

Постучав в дверь дома Хью, Мэйзи услышала детский плач. Дверь открыл мальчик лет одиннадцати.

– Ты ведь Тоби, верно? – спросила Мэйзи. – Я хочу поговорить с твоим папой. Меня зовут миссис Гринборн.

– Боюсь, папы нет дома, – вежливо ответил мальчик.

– А когда он должен вернуться?

– Не знаю.

Мэйзи огорчилась. Она так надеялась увидеть Хью своими глазами! В разочаровании она сказала:

– Может, ты скажешь, что я прочитала в газетах об одном происшествии и приезжала проверить, все ли с ним в порядке.

– Хорошо, я ему передам.

Больше ей ничего в голову не приходило. Нужно было возвращаться на станцию и ждать обратного поезда в Лондон. По крайней мере, ей удалось избежать стычки с Норой.

Но что-то в выражении лица мальчика обеспокоило ее. Казалось, что он чем-то напуган. Поддавшись необъяснимому чувству, она обернулась и спросила:

– А твоя мать дома?

– Боюсь, что нет.

Странно. Хью теперь не мог позволить себе содержать гувернантку. Мэйзи показалось, что тут что-то не то.

– А могу я поговорить с тем, кто за вами присматривает?

Мальчик замялся.

– Вообще-то никого в доме нет, кроме меня и моих братьев.

Интуиция не подвела Мэйзи. Что происходит? Как три ребенка оказались дома одни? Она не знала, как поступить, опасаясь упреков со стороны Норы. С другой стороны, она не может просто так взять и уйти, оставив детей Хью на произвол судьбы.

– Я давняя знакомая вашего отца… и матери… – сказала она.

– Да, я видел вас на свадьбе тети Дотти.

– Ах да… Можно мне войти?

Было заметно, что Тоби с радостью ухватился за эту мысль.

– Да-да, конечно, – оживленно ответил он.

Мэйзи прошла в кухню в задней части дома, откуда доносился плач. Ревел четырехлетний малыш, сидевший на полу. Другой мальчик, лет шести, сидел за столом и был готов разрыдаться в любую минуту.

Мэйзи подняла с пола малыша. Она знала, что его назвали Соломоном в честь Солли Гринборна.

– Ну, хватит тебе! – проворковала она. – Чего ты расплакался?

– Где моя мама? – спросил Сол и заревел еще громче.

– Тише-тише, не плачь, – попыталась успокоить его Мэйзи, раскачивая в руках, и, ощутив влагу, поняла, что малыш обмочился. Оглядевшись, она заметила, что в кухне царит беспорядок. На столе рассыпаны хлебные крошки и разлито молоко, в раковине лежат грязные тарелки, на полу грязь. И очень холодно – огонь давно погас. Создавалось впечатление, что дети брошены.

– Что здесь происходит? – обратилась Мэйзи к Тоби.

– Я хотел их накормить. Сделал бутерброды с маслом и нарезал ветчины. Хотел заварить чай, но обжег руку о чайник. – Он старался казаться храбрым, но в глазах у него застыли слезы. – Вы не знаете, где может находиться мой отец?

– Не знаю.

От внимания Мэйзи не ускользнуло, что малыш звал маму, но старший сын уже спрашивает об отце.

– А твоя мать?

Тоби взял с каминной полки и протянул ей конверт с адресатом: «Хью».

– Оно не запечатано. Я его прочитал, – сказал Тоби.

Мэйзи открыла конверт и вынула единственный лист бумаги. На нем большими буквами было выведено единственное слово:

ПРОЩАЙ

Мэйзи ужаснулась. Как мать могла бросить троих детей? Каждого из них Нора вынашивала, кормила своей грудью. Мэйзи вспомнила о матерях в женской больнице южного Саутуарка. Если бы любой из них предоставили трехкомнатный дом в Чингфорде, она решила бы, что оказалась на небесах.

Но сейчас не время для размышлений.

– Твой отец вернется вечером, я уверена, – сказала она, на-деясь на то, что это правда, и обратилась к четырехлетнему малышу на руках: – Но мы ведь не хотим, чтобы он увидел этот беспорядок, правда?

Сол с серьезным видом кивнул.

– Сейчас вымоем посуду, подметем пол, зажжем огонь и приготовим ужин.

Мэйзи посмотрела на шестилетнего мальчугана.

– Как тебе план, нравится, Сэмюэл?

Сэмюэл тоже кивнул.

– Я люблю тосты.

– Тогда мы их и приготовим.

– А как вы думаете, в котором часу вернется отец? – все еще с сомнением в голосе спросил Тоби.

– Я честно не знаю, – призналась Мэйзи.

Лгать причин не было, дети всегда отличают вранье от правды.

– Но скажу вам вот что. Ты можешь оставаться здесь допоздна, пока он не придет. И не будешь ложиться спать? Согласен?

Это предложение Тоби обрадовало.

– Согласен, – ответил он.

– А теперь, Тоби, ты, как самый старший, принеси ведерко с углем. Сэмюэл, я поручаю тебе протереть стол тряпкой. А ты, Сол, можешь подметать, потому что ты ближе всех к полу. Итак, мальчики, за работу!

IV

Хью впечатлило, насколько оперативно Скотленд-Ярд отре-агировал на его заявление. Дело поручили детективу-инспектору Мэгриджу, остролицему мужчине примерно того же возраста, что и Хью, умному и внимательному к деталям – такому, из которого вышел бы хороший клерк в банке. Через час он разослал по телеграфу описание Мики Миранды и приказал устроить досмотр во всех портах.

По предложению Хью он также поручил детективу-сержанту допросить Эдварда. Некоторое время спустя сержант вернулся с сообщением, что Мики действительно собирается уехать из страны.

Эдвард также рассказал, что Мики виновен в гибели Питера Миддлтона, Сета Пиластера и Соломона Гринборна. Хью содрогнулся при мысли о том, что Мики убил и Старого Сета, но подтвердил свои подозрения о двух остальных убийствах.

Того же детектива послали к Августе, которая до сих пор жила в Уайтхэвен-Хаусе. Денег на его содержание у нее не было, но каким-то образом ей удавалось не допускать его продажи.

Констебль, ответственный за наблюдение за лондонскими пароходными компаниями, доложил, что мужчина, подходящий под описание, но назвавший себя «М. Р. Эндрюс», купил билет на пароход «Ацтек», отправляющийся сегодня вечером из Саутгемптона. Полиции в Саутгемптоне поручили усилить наблюдение за железнодорожной станцией и гаванью.

Сержант вернулся с сообщением, что он долго звонил и колотил в дверь Уайтхэвен-Хауса, но никто не ответил.

– У меня есть ключ, – сказал Хью.

– Возможно, она вышла. Я пошлю сержанта в посольство Кордовы, а вы можете проверить Уайтхэвен-Хаус сами.

Радуясь, что он может наконец-то заняться делом, Хью взял кеб до Кенсингтон-Гор. Он тоже сначала звонил и стучал, но когда ему никто не ответил, отпер дверь и вошел. Дом явно покинули последние слуги.

Внутри было холодно. Не в характере Августы было прятаться, но он на всякий случай решил проверить все комнаты. На первом этаже никого не было. Хью поднялся на второй и заглянул в спальню тетки.

Увиденное его поразило. Двери платяного шкафа распахнуты настежь, на кровати и стульях валяются платья. На Августу это не походило, она всегда поддерживала строгий порядок. Сначала ему показалось, что ее ограбили. Затем промелькнула другая мысль.

Он бегом поднялся на два пролета. Когда он жил вместе со слугами на третьем этаже, в большой кладовой хранились чемоданы и дорожные сундуки для поездок. Ее так и называли – комната с чемоданами.

Дверь в комнату была открыта. Пароходного кофра не видно.

Да, Августа действительно сбежала.

Хью быстро осмотрел остальные комнаты. Как он и ожидал, никто в них не прятался. В помещениях для слуг и в гостиной воздух уже пропах пылью и сыростью. Бывшая спальня дяди Джозефа поразила его тем, что выглядела точно так же, как и много лет назад, хотя обстановку в доме уже поменяли несколько раз. Он уже собрался выходить, как его взгляд упал на покрытый лаком шкафчик для хранения драгоценных табакерок Джозефа.

Он был пуст.

Хью нахмурился. Он знал, что табакерки не хранятся у акционеров, потому что Августа не позволяла ничего выносить из ее дома. А значит, она забрала их с собой. Они стоили не менее сотни тысяч фунтов. На такие деньги она может комфортно существовать до конца жизни. Но табакерки принадлежат не Августе, а синдикату. Нужно во что бы то ни стало найти ее.

Хью сбежал вниз по лестнице и вышел на улицу. В нескольких ярдах от дома находилась стоянка кебов. Извозчики, потопывая ногами, чтобы согреться, о чем-то беседовали между собой. Хью подбежал к ним и спросил:

– Кто-нибудь из вас отвозил леди Уайтхэвен этим утром?

– Мы оба! – ответил кебмен. – Целый кеб был занят багажом!

Другой фыркнул в знак согласия.

– Куда вы ее отвезли?

– На вокзал Ватерлоо. Она хотела успеть на часовой поезд к пароходу.

Поезд шел до Саутгемптона, откуда отплывал и Мики. Эти двое раньше были, можно сказать, закадычными приятелями. Мики ходил за Августой, как слуга, целовал ей руку и в шутку флиртовал с ней. Несмотря на восемнадцать лет разницы, из них вышла бы подходящая пара.

– Но они опоздали на поезд, – добавил кебмен.

– Они? С ней был кто-то еще?

– Пожилой мужчина в инвалидном кресле с колесами.

Явно не Мики. Но тогда кто? В семействе не было никого, кто не передвигался бы на ногах.

– Значит, они опоздали. А когда отходит следующий поезд?

– В три часа.

Хью посмотрел на часы. Половина третьего. Он может успеть.

– Довезите меня до Ватерлоо, – сказал он, усаживаясь в кеб.

До вокзала он доехал как раз, чтобы успеть купить билет и сесть в отъезжающий поезд. Вагоны в этом поезде сообщались между собой. Как только состав набрал скорость и помчался по южным пригородам Лондона, Хью отправился искать Августу.

Долго ему искать не пришлось. Она сидела в соседнем вагоне. Не поднимая головы, он быстро прошел мимо ее купе, чтобы она его не заметила.

Мики с ней не было – наверное, он уехал предыдущим поез-дом. С ней в купе сидел только пожилой мужчина с пледом на коленях.

Хью прошел в соседнее купе и сел на свободное место. Пока смысла разговаривать с ней нет. Табакерки скорее всего у нее не при себе, а в багажном вагоне. Заговорив с ней сейчас, он бы только встревожил ее и заставил придумать какую-нибудь очередную хитрость. Лучше подождать, пока поезд приедет в Саутгемптон. Там он выпрыгнет из вагона, найдет полицейского и попросит его задержать ее, пока будут выгружать ее багаж.

Предположим, она будет отрицать, что взяла табакерки. Тогда нужно настоять, чтобы осмотрели ее вещи. Полицейские обязаны расследовать заявление о краже, и чем громче Августа будет протестовать, тем больше у них возникнет подозрений.

Разглядывая проносившиеся мимо заснеженные поля Уимбл-дона, Хью заставлял себя сохранять спокойствие. Сто тысяч фунтов для Банка Пиластеров – это не шутка. Они ни в коем случае не должны попасть в руки Августы. Кроме того, табакерки важны еще и как символ – они олицетворяют стремление семейства расплатиться с долгами. Если Августе удастся скрыться с ними, люди подумают, что Пиластеры хотят только ухватить то, что еще осталось от их былого богатства, как обычные аферисты. От таких мыслей в душе Хью нарастало возмущение.

Когда поезд подъезжал к Саутгемптону, все еще шел снег. Хью высунулся из окна и наблюдал за тем, как паровоз, извергая клубы дыма, подъезжает к станции. Повсюду ходили полицейские в форме, а это означало, что Мики до сих пор не поймали.

Хью выпрыгнул из еще движущегося вагона и первым подбежал к выходу с перрона.

– Я старший партнер Банка Пиластеров, – сказал он инспектору у барьера, протягивая свою визитную карточку. – Я знаю, что вы разыскиваете убийцу, но в этом поезде приехала женщина, похитившая собственность банка на сто тысяч фунтов. Я подозреваю, что она собирается сегодня вечером покинуть страну на «Ацтеке».

– Какого рода эта собственность, мистер Пиластер? – спросил инспектор.

– Коллекция украшенных драгоценными камнями табакерок.

– А имя женщины?

– Вдовствующая графиня Уайтхэвен.

Полицейский поднял брови.

– Я читаю газеты, сэр. Насколько я понимаю, это связано с крахом банка.

Хью кивнул.

– Эти табакерки необходимо продать, чтобы расплатиться перед потерявшими свои деньги вкладчиками.

– Вы можете указать мне леди Уайтхэвен?

Хью внимательно огляделся, стараясь различить знакомую фигуру сквозь хлопья снега.

– Она вон там, возле багажного вагона, в большой шляпе с перьями. Следит за разгрузкой своих вещей.

Инспектор кивнул.

– Хорошо. Оставайтесь со мной здесь, у выхода. Мы ее задержим.

Хью в нетерпении наблюдал, как пассажиры выходят из вагона и идут к вокзалу. Несмотря на то что он был уверен, что Мики в поезде не ехал, он все равно пристально вглядывался в лицо каждого мужчины.

Августа шла последней. Ее багаж несли трое носильщиков. Заметив Хью, она побледнела.

Инспектор постарался проявить крайнюю вежливость:

– Прошу прощения, леди Уайтхэвен. Могу я попросить вас на пару слов?

Хью никогда не видел Августу настолько испуганной, но она не забыла о своих аристократических манерах.

– Боюсь, у меня нет в запасе времени, офицер. Мне еще нужно сесть на пароход, уплывающий вечером.

– Обещаю вам, что «Ацтек» без вас не отойдет от причала, миледи.

Посмотрев на носильщиков, инспектор добавил:

– Можете опустить груз на минутку, парни.

После чего снова повернулся к Августе:

– Мистер Пиластер утверждает, что у вас при себе находится коллекция принадлежащих ему табакерок. Это так?

При этих словах Августа приняла более самоуверенный вид, что удивило и одновременно обеспокоило Хью. Неужели у нее припрятан какой-то козырь в рукаве?

– Не вижу причин отвечать на столь бесцеремонный вопрос.

– Если вы отказываетесь отвечать, то мне придется осмотреть ваши вещи.

– Ну хорошо. У меня есть при себе табакерки. Но они принадлежат мне, поскольку раньше принадлежали моему мужу.

Инспектор повернулся к Хью.

– Что вы скажете на это, мистер Пиластер?

– Да, они действительно принадлежали ее мужу, но он завещал их своему сыну, Эдварду Пиластеру, а все имущество Эдварда было конфисковано в пользу банка. Леди Уайтхэвен пытается похитить их.

– Я должен попросить вас обоих пройти в полицейское отделение на станции для расследования этого дела, – сказал инспектор.

Августа снова заметно испугалась.

– Но я же опоздаю на пароход!

– В таком случае единственное, что я могу посоветовать вам, – это оставить спорное имущество на попечение полиции. Вам его вернут, если ваши притязания признают законными.

Августа замялась. Хью понимал, что ей безумно жаль отрывать от себя такой лакомый кусок. Но разве она не понимает, что ей неизбежно придется расстаться с драгоценностями? Ее поймали с поличным, и ей еще повезло, что она не оказалась за решеткой.

– Так где же табакерки, миледи? – спросил инспектор.

Хью ждал.

Наконец Августа указала на чемодан.

– Они здесь.

– Попрошу ключ, пожалуйста.

Августа снова помедлила, но в конце концов сдалась. Вынув из сумочки небольшую связку ключей, она выбрала один и протянула инспектору.

Инспектор открыл чемодан. В нем лежали мешки для обуви. Августа показала на один из них. Инспектор открыл его и достал деревянную коробку из-под сигар. Под ее крышкой лежало множество небольших вещиц, аккуратно завернутых в бумагу. Выбрав одну наугад, инспектор развернул ее. Это была маленькая золотая шкатулка с осколками бриллиантов, выложенными в виде ящерицы.

Хью вздохнул с облегчением. Инспектор посмотрел на него.

– Вы знаете, сколько их должно быть?

Это знали все члены семейства.

– Шестьдесят пять. По одной на каждый год жизни дяди Джозефа.

– Хотите пересчитать?

– Они тут все, – сказала Августа.

И все же Хью их пересчитал. Действительно шестьдесят пять. В его душе забурлила радость от победы.

Инспектор передал коробку другому полицейскому.

– Если вы соблаговолите пройти с констеблем Невиллем в полицейский участок, он выпишет вам официальную расписку в получении, миледи.

– Перешлите ее в банк, – сказала Августа. – Могу я теперь идти?

В душе Хью снова зашевелились подозрения. Августа разочарована, это понятно, но не настолько, как он ожидал. Как будто ее гораздо сильнее беспокоит что-то другое, более важное, чем табакерки. И где, в конце концов, Мики Миранда?

Инспектор кивнул, и Августа пошла дальше в сопровождении трех носильщиков с тяжелым грузом.

– Благодарю вас, инспектор, – сказал Хью. – Единственное, о чем я жалею, так это о том, что вы не задержали Миранду.

– Мы его обязательно задержим. На борт «Ацтека» он попадет только в том случае, если научится летать.

Из багажного вагона вышел охранник, толкая перед собой пустое кресло с колесами. Остановившись перед инспектором с Хью, он спросил:

– А с этим что делать, сэр?

– В чем проблема? – снисходительно спросил инспектор.

– Та дама с багажом и перьями на шляпе…

– Леди Уайтхэвен.

– Да… она ехала с пожилым джентльменом в купе первого класса и попросила меня отвезти кресло в багажный вагон. Я сделал, как было сказано, а теперь она будто не знает, о чем идет речь. «Должно быть, вы приняли меня за другую», – говорит. «Да нет, – говорю я. – Во всем поезде ни у кого нет такой шляпы…»

– Да, верно, – перебил его Хью. – Кебмен тоже сказал, что она ехала с мужчиной в коляске… И в купе с ней рядом сидел пожилой господин.

– А я о чем! – торжествующе воскликнул охранник.

Лицо инспектора вдруг утратило благодушное выражение, и он строго спросил Хью:

– Вы видели, как через барьер проходил пожилой мужчина?

– Нет. А я разглядывал каждого пассажира. Тетя Августа прошла последней.

Вдруг до него дошло.

– Боже милостивый! Вы думаете, это был переодетый Мики Миранда?

– Да. Но где он сейчас? Может, вышел на предыдущей станции?

– Нет, – сказал охранник. – Это скорый поезд, он ни разу не останавливается от Ватерлоо до Саутгемптона.

– Значит, нужно обыскать поезд. Возможно, он еще там.

Но в поезде Мики не оказалось.