Текст книги "Опасное наследство"

Хью вспомнил, как тринадцатилетний Тонио брел по лесу голый, с одеждой в руках и всхлипывал. Это воспоминание пробудило в нем боль и ужас утраты, которые он испытал позже в тот же день, узнав о смерти отца.

– Но почему ты никому не рассказывал о том, что увидел?

– Я боялся Мики. Боялся, что он сделает со мной то же, что и с Питером. Я до сих пор боюсь Мики – посмотри на меня! И тебе тоже следует опасаться его.

– Я опасаюсь, не волнуйся, – задумчиво уверил его Хью. – Мне кажется, всей правды не знают даже Августа с Эдвардом.

– Почему ты так думаешь?

– Тогда бы у них не было причин прикрывать Мики.

Тонио сомневался.

– Эдвард мог бы. По дружбе.

– Да, хотя вряд ли бы он смог хранить тайну более нескольких дней. В любом случае Августа знает только то, что история о том, как они с Эдвардом будто бы спасали Питера, была выдумкой.

– Как она узнала?

– Я рассказал об этом своей матери, а она рассказала Августе. Это значит, Августа скрывает истину. Я могу поверить в то, что ради своего сына она готова на любую ложь, но не ради Мики. Тогда она даже не была с ним знакома.

– И что же, по-твоему, произошло?

Хью сдвинул брови.

– Представь себе следующее. Эдвард бросает бежать за тобой и возвращается к пруду. Он видит, как Мики вытаскивает тело Питера из воды и кричит: «Ты, идиот! Ты убил его!» Ведь, судя по твоим словам, Эдвард не видел, как Мики топил Питера. Мики обставляет дело так, будто из-за Эдварда Питер настолько обессилел, что не смог доплыть до берега и утонул. «Что же мне делать?» – спрашивает Эдвард в ужасе. Мики отвечает: «Не беспокойся, скажем, что это несчастный случай. Скажем, что ты прыгнул в воду, чтобы спасти его». Таким образом Мики прикрывает свое преступление и заслуживает благодарность Эдварда и Августы. Похоже на правду?

Тонио кивнул.

– Клянусь, ты прав.

– Нам нужно заявить об этом в полицию, – мрачно подвел итог Хью.

– Зачем?

– Ты свидетель убийства. То, что оно произошло тринадцать лет назад, ничего не меняет. Мики нужно привлечь к ответу.

– Ты кое о чем забываешь. У него дипломатический иммунитет.

Хью об этом не подумал. Мики посланник Кордовы, и его не могут судить в Британии.

– В любом случае он будет опозорен, и его вышлют из страны.

Тонио покачал головой.

– Я единственный свидетель. Мики с Эдвардом подтвердят слова друг друга. Кроме того, все знают, что наши семьи дома враждуют. Даже если бы убийство произошло вчера, вряд бы мы кого-то убедили.

Тонио помолчал и добавил:

– Но ты можешь рассказать Эдварду, что он не убийца.

– Не думаю, что он мне поверит. Он считает, что я постоянно стараюсь вбить палки в колеса между ним и Мики. Я могу сообщить об этом только одному человеку.

– Кому?

– Дэвиду Миддлтону.

– Почему?

– Мне кажется, он должен узнать правду о том, как погиб его брат. Он спрашивал меня об этом на балу у герцогини Тенби. Спрашивал грубо, признаюсь. Но я ответил ему, что если узнаю правду, то я сочту своим долгом поделиться ею с ним. Я повидаюсь с ним сегодня же.

– А ты не думаешь, что он сразу же отправится в полицию?

– Надеюсь, он поймет, что это бессмысленно, как поняли мы с тобой.

Хью вдруг стало мерзко и противно от всех этих воспоминаний, от разговоров о прошлом, от мыслей об убийстве, от мрачной обстановки больницы.

– Пойду поработаю, – сказал он, вставая. – Мне пообещали партнерство в банке.

– Поздравляю! Я уверен, ты заслуживаешь этого, – во взгляде Тонио проскользнула надежда. – Так ты остановишь строительство железной дороги в Санта-Марии?

Хью покачал головой.

– Извини, Тонио. Мне самому не нравится это предприятие, но сейчас я ничего не могу сделать. Эдвард договорился с Банком Гринборнов о совместном выпуске облигаций. Партнеры обоих банков одобрили сделку и составляют договоры. Боюсь, эту битву мы проиграли.

– Черт! – Тонио пал духом.

– Твоей семье придется найти другие способы справиться с Мирандами.

– Боюсь, их уже не остановить.

– Мне жаль. Извини, – повторил Хью.

В голову ему пришла новая мысль, и он нахмурился, обдумывая ее.

– А ведь знаешь, разгадав одну загадку, ты задал мне другую. Раньше я не мог понять, как Питер утонул, если хорошо плавал. Но сейчас остается нерешенным еще один вопрос.

– Не понимаю.

– Подумай – Питер беззаботно плавает в пруду; Эдвард набрасывается на него по общей злобности; мы убегаем; Эдвард гонится за тобой, а Мики хладнокровно убивает Питера. Как кажется – без всякой причины. Что толкнуло его на убийство? Ради чего он так поступил? Что ему сделал Питер?

– Теперь я понимаю, к чему ты клонишь. Да, меня тоже это интересовало…

– Мики Миранда убил Питера Миддлтона… но почему?

Глава пятая. Июль

I

В день, когда было публично объявлено о присвоении Джозефу титула пэра, Августа походила на наседку, которая только что снесла яйцо. Мики, как обычно, пришел на чаепитие и увидел, что дом полон людей, спешивших поздравить Августу с тем, что она стала графиней Уайтхэвен. Дворецкий Хастед светился самодовольной улыбкой и обращался к ней «миледи» и «ваша милость» при каждом удобном случае.

«Она великолепна», – думал Мики, пока другие толпились вокруг Августы, словно пчелы вокруг цветов в залитом солнцем саду за окнами. Она спланировала кампанию и провела ее, словно генерал. Одно время существовала опасность, что пэрство получит Бен Гринборн, но ее устранили благодаря поднятой в прессе антиеврейской шумихе. В том, что это она устроила шумиху, Августа не признавалась даже Мики, но он в этом не сомневался. В каких-то отношениях она напоминала ему отца – Папа всегда действовал с той же беспощадной решительностью. Но Августа была умнее. С годами восхищение Мики этой женщиной только росло.

Единственным, кто отказывался подчиняться ее хитроумию, был Хью Пиластер – на удивление крепкий орешек или садовый сорняк, который постоянно вырастает на том же месте, после того как его неоднократно выпалывали и топтали, причем с каждым разом оказываясь сильнее, чем прежде.

К счастью, даже Хью не смог предотвратить строительство железной дороги в Санта-Марии. Мики с Эдвардом оказались ему не по зубам.

– Когда ты, кстати, подпишешь контракт с Гринборнами? – обратился он к Эдварду за чашкой чаю.

– Завтра.

– Это хорошо.

Мики чувствовал, что успокоится только тогда, когда сделка будет окончательно завершена. Вся эта канитель и так уже длится полгода; ему уже надоело каждую неделю получать гневные телеграммы от Папы с вопросами, когда же он наконец раздобудет деньги.

Этим вечером Эдвард с Мики ужинали в клубе «Коуз». Эдварду так и не удалось насладиться блюдами – другие члены клуба постоянно дергали его и поздравляли как наследника титула. Мики был доволен. Почти всем, что он достиг, он был обязан связи с Эдвардом и Пиластерами, и потому любая оказанная им честь косвенным образом затрагивала и его.

Закончив обедать, они быстрее перешли в курительную комнату, чтобы поговорить наедине, пока и туда не стеклись поздравляющие.

– Я пришел к выводу, что англичане боятся своих жен, – сказал Мики, зажигая сигару. – Это единственное объяснение такой популярности лондонских клубов.

– Ты вообще о чем? – спросил, недоумевая, Эдвард.

– Посмотри вокруг. Здесь все очень походит на домашнюю обстановку, как у тебя или у меня дома. Дорогая мебель, повсюду слуги, скучная пища и неограниченное количество спиртного. Здесь можно завтракать, обедать и ужинать, можно получать личные письма, просматривать газеты, дремать днем, а если сильно напьешься – то и переночевать. Единственное отличие от дома – это то, что тут нет женщин.

– А разве у вас в Кордове нет клубов?

– Конечно, нет. Никто бы их и не посещал. Если мужчина в Кордове захочет напиться, сыграть в карты, выслушать политические сплетни, поговорить о шлюхах, покурить, поесть вволю и отрыгнуть в свое удовольствие, он с полным комфортом делает это у себя дома. Если же его жена настолько глупа, что смеет возражать, то он просто колотит ее, пока она не образумится. Но английский джентльмен настолько боится свою жену, что ему приходится уходить из дома, чтобы как следует насладиться жизнью. Вот почему вы придумали клубы.

– Ты-то, похоже, не боишься Рейчел, потому что совсем избавился от нее, верно?

– Да, отослал обратно к матери, – недовольно ответил Мики.

Конечно, все произошло не совсем так, но Эдварду не обязательно знать правду.

– Люди, должно быть, заметили, что она больше не появляется на официальных мероприятиях в министерстве. Никто не спрашивал тебя почему?

– Я говорю, что ей нездоровится.

– Но все знают, что она решила учредить больницу, где будут рожать незамужние женщины. Это же скандал.

– Неважно. Люди даже сочувствуют мне за то, что у меня такая своевольная жена.

– Ты с ней разведешься?

– Нет. Вот это будет настоящий скандал. Дипломат не может позволить себе развод. Боюсь, придется мне терпеть ее при себе все время, пока я буду посланником. Слава богу, она не забеременела до того, как я ее выгнал.

«Просто чудо, – подумал он про себя. – Наверное, она бесплодна».

Подозвав официанта, Мики заказал бренди.

– Кстати о женах. Как там Эмили?

Эдвард смутился.

– Я вижусь с ней редко, почти так же, как ты с Рейчел. Ты же знаешь, я недавно купил загородный дом в Лестершире, так вот теперь она проводит все время там.

– Значит, мы оба теперь снова холостяки.

Эдвард усмехнулся.

– И никогда не переставали ими быть, правда?

В дверях курительной выросла тучная фигура Солли Гринборна. По какой-то причине Мики всегда было неприятно встречаться взглядом с этим человеком, хотя он слыл самым безобидным добряком во всем Лондоне.

– Вот еще один друг желает поздравить тебя, – сказал Мики, пока Солли подходил к ним.

На лице Солли отсутствовала обычная добродушная улыбка. Напротив, он казался чем-то рассерженным, что случалось крайне редко. Мики почувствовал, что настроение Солли каким-то образом связано с железной дорогой в Санта-Марии. Мики убеждал себя, что волнуется по пустякам и накручивает себя, как старая тетка, но Солли никогда не выглядел таким хмурым…

– Привет, Солли, старина! – От волнения Мики заговорил неестественно приветливым тоном. – Как поживает дух-покровитель финансовой столицы?

Но Солли не обратил никакого внимания на Мики, а направился прямо к Эдварду.

– Пиластер, ты чертов мерзавец!

Мики так и замер от услышанного, ведь Солли с Эдвардом должны были вот-вот заключить важную для него сделку. Какая собака его укусила?

Эдвард тоже смотрел на Солли с недоумением.

– Ты о чем, Гринборн?

Солли покраснел так, что едва мог говорить.

– Я тут обнаружил, что за той грязной статейкой в «Форуме» стоите вы с твоей мамашей.

– О нет! – вырвалось у Мики.

Это была катастрофа. Он подозревал, что Августа каким-то боком причастна к статье, хотя у него и не было доказательств. Но каким образом это вынюхал Солли?

Тот же вопрос пришел в голову и Эдварду.

– И кто тебе вбил в голову эту чушь?

– Одна из подружек твоей матери, фрейлина королевы.

Мики догадался, что речь идет о Гарриет Морт – Августа каким-то образом влияла на нее.

– Она-то и призналась во всем принцу Уэльскому, – продолжил Солли. – Я только что от него.

Наверное, Солли действительно взбешен до такой степени, что в открытую говорит о своих частных встречах с членами королевского семейства. Похоже, этот добряк действительно дошел до точки, и теперь его не сразу успокоишь. Во всяком случае, о том, чтобы иметь на руках подписанный контракт уже завтра, можно забыть.

В отчаянии Мики попытался разрядить ситуацию:

– Солли, старина, откуда тебе знать, что это не просто сплетни…

Солли немедленно повернулся к нему. Глаза его были выпучены, на лбу выступил пот.

– Откуда мне знать? Я что, не читал в сегодняшних газетах о том, что титул, предназначавшийся для Бена Гринборна, достался Джозефу Пиластеру?

– И все же…

– Ты хоть можешь представить, что это значит для моего отца?

Мики понял, что внешний покров доброты Солли окончательно разрушен. Несправедливость в отношении отца – вот что задевало его больше всего остального. Когда-то дед Бена Гринборна прибыл в Лондон с тюком российского меха, пятифунтовой банкнотой и дырой в ботинке. Место в палате лордов для Бена означало окончательное признание со стороны высшего английского общества. Не удивительно также, что и Джозеф Пиластер так стремился стать пэром, ведь его семья также достигла всего благодаря своим собственным усилиям, – но для еврея это тем более почетное достижение, торжество не только для семейства Гринборнов, но и для всех евреев Великобритании.

– Ну извини, если ты еврей, то я в этом ничем тебе помочь не могу, – сказал Эдвард.

Мики поспешил вмешаться:

– Я думаю, вам не стоит ссориться из-за недоразумения между родителями. В конце концов, вы ведь партнеры в крупном предприятии…

– Не будь дураком, Миранда! – крикнул Солли с такой яростью, что Мики содрогнулся. – Можешь навсегда забыть о железной дороге и обо всех остальных совместных предприятиях с Банком Гринборнов. Как только наши управляющие услышат об этом, они не захотят иметь никаких дел с Банком Пиластеров.

С горьким комком в горле Мики смотрел, как Салли в гневе выходит из курительной комнаты. Уж слишком легко он забыл о том, как влиятельны банкиры, особенно этот внешне спокойный добряк, который одной фразой перечеркнул все надежды Мики.

– Какая наглость, – пробормотал Эдвард. – Типичный еврей.

Мики едва сдержался, чтобы не приказать ему заткнуться. Эдварду эта сделка ничего не стоит, кроме слегка подмоченной деловой репутации, но сам он, Мики, так просто не отделается. Отец не простит ему такой ошибки и постарается отомстить. А мстить он умеет.

Неужели не осталось совсем никакой надежды? Он постарался успокоиться и собраться с мыслями. Что сделать, чтобы уговорить Солли не срывать сделку? В любом случае действовать надо было быстро, чтобы тот не успел поговорить с другими Гринборнами и настроить их против Пиластеров.

Можно ли переубедить Солли?

Нужно хотя бы попытаться.

Мики встал и решительным шагом направился к двери.

– Ты куда? – спросил Эдвард.

Мики не хотелось рассказывать Эдварду, что у него на уме.

– В комнату для игры в карты. Хочешь поиграть?

– Да, конечно, – Эдвард с усилием поднялся с кресла, и они вышли из курительной вместе.

У подножия лестницы Мики повернулся к уборным и сказал:

– Иди, я тебя догоню.

Эдвард принялся подниматься по лестнице. Мики зашел в гардероб, схватил шляпу с тростью и стремительно выбежал через переднюю дверь.

Осмотрев Пэлл-Мэлл по сторонам, он испугался, что Солли и след простыл. Наступили сумерки, и улицу освещали тусклые фонари. Но вот ярдах в ста он разглядел очертания грузного мужчины в вечернем костюме и цилиндре, размашистым шагом идущего к Сент-Джеймс-Сквер.

Мики пошел за ним.

Он должен объяснить Солли, насколько для него важна эта железная дорога. Нужно разжалобить его, сказать, что от этой железной дороги зависят судьбы миллионов бедных крестьян и что не стоит выплескивать на них обиду на завистливую Августу. У Солли мягкое сердце, и он может передумать, если только успокоится.

Солли сказал, что только что прибыл от принца Уэльского, а это означает, что у него не было времени поделиться своими сведениями с кем-то другим. Никто еще не знает, что антиеврейскую шумиху в прессе подняла Августа. Никто не слышал их перепалку в клубе – в курительной они находились только втроем. Скорее всего, и сам Бен Гринборн не догадывался, по чьей вине он лишился титула.

Конечно, рано или поздно правда выплывет наружу. Принц расскажет об этом кому-то еще, поползут слухи. Но контракт должны подписать завтра, и если до той поры никому ничего не рассказывать, то все обойдется и Папа получит свою долгожданную железную дорогу. А после заключения сделки Гринборны и Пиластеры могут ссориться хоть до конца света.

Вдоль Пэлл-Мэлл расхаживали проститутки, посетители клубов, выполняющие свою работу фонарщики, по мостовой ездили экипажи и кебы. Мики едва прокладывал себе путь среди прохожих, почти теряя из виду свою цель. Внутри его нарастало отчаяние. Но вот Солли повернул к своему дому на Пиккадилли.

Мики повернул за ним. Боковая улица была не такой оживленной. Мики бросился бежать.

– Гринборн! – крикнул он. – Обожди!

Солли остановился и оглянулся, тяжело дыша. Узнав Мики, он повернулся и продолжил путь.

Мики схватил его за руку.

– Мне нужно поговорить с тобой!

Запыхавшийся Солли едва мог говорить.

– Убери свои чертовы руки от меня, – пропыхтел он, вырвался и пошел дальше.

Мики не унимался и снова схватил его за руку. Солли снова попытался вырваться, но на этот раз Мики удерживал его крепче.

– Послушай же!

– Я сказал оставить меня в покое! – гневно выпалил Солли.

– Выслушай меня! Всего лишь минуту! – Мики тоже начинал сердиться.

Но Солли его не слушал. Он дернулся в сторону, освободился от хватки Мики и отвернулся.

Сделав два шага, он вышел на перекресток и остановился, чтобы пропустить проезжающий мимо экипаж. Мики воспользовался этой задержкой, чтобы снова заговорить с ним:

– Солли, успокойся! Я только хочу разумно поговорить с тобой.

– Убирайся к дьяволу!

Экипаж проехал, и, чтобы удержать Солли на месте, Мики схватил его за лацканы. Солли дернулся, но Мики не сдавался.

– Послушай меня! – крикнул он снова.

– Пусти!

Солли высвободил одну руку и ударил Мики по носу. Вместе с болью Мики ощутил запах крови и потерял самообладание.

– Черт бы тебя побрал! – крикнул он, оттолкнул от себя Солли и двинул ему кулаком в скулу.

Солли потерял равновесие и шагнул назад, на мостовую. В это же мгновение оба они увидели приближавшийся кеб, мчавшийся на них с бешеной скоростью. Чтобы не попасть под колеса, Солли двинулся вперед.

Мики понял, что вот он – подходящий момент.

Если Солли погибнет, то все неприятности останутся позади.

Времени сомневаться, просчитывать варианты и задумываться о последствиях не было.

Мики изо всех сил толкнул Солли вперед, под копыта лошадей.

Извозчик заорал что есть мочи и натянул поводья. Солли беспомощно взмахнул руками, повалился навзничь и жалобно крикнул.

Словно в дурном сне перед Мики медленно проплыли лошади, тяжелые колеса кеба, испуганное лицо извозчика и грузное тело Солли, лежащее на мостовой.

А потом на Солли обрушились копыта с железными подковами, лишив его сознания и заставляя его тело подпрыгивать и извиваться при каждом ударе. Спустя мгновение массивное колесо наехало на голову Солли, раздавив его череп, словно яичную скорлупу.

Мики отвернулся. Ему показалось, что его сейчас вырвет, но он сдержал порыв и только задрожал. Ноги его подкосились, и, чтобы не упасть, он прислонился к стене, после чего заставил себя еще раз посмотреть на бездвижное тело посреди дороги.

Голова Солли была раздавлена, а лицо обезображено до неузнаваемости. Вокруг лужи крови и куски плоти. Он точно мертв.

А Мики спасен.

Теперь Бен Гринборн не узнает, что в том, что его опозорили, виновата Августа; сделка состоится; железная дорога будет построена; Мики станет героем Кордовы.

На губе он ощутил тепловатую струйку. Из носа шла кровь. Он вынул платок и промокнул ее.

«Да, Солли, стоило тебе только раз в жизни дать волю гневу, и он тебя погубил», – подумал он.

Мики огляделся по сторонам. В тусклом свете фонарей никого не было, только извозчик, остановившийся футах в тридцати, спрыгивал с экипажа, да еще какая-то женщина выглядывала из окна. Мики развернулся и быстро пошел прочь по направлению к Пэлл-Мэлл.

– Эй, ты! – громко крикнул извозчик.

Мики ускорил шаг и повернул за угол, не оглядываясь. Через несколько секунд он затерялся в толпе.

«Бог ты мой! У меня получилось!» – подумал он.

Теперь, когда перед глазами не было изуродованного тела, чувство отвращения постепенно исчезло, и его охватило ликование. Быстрый ум и решительность – вот что помогло преодолеть очередное препятствие.

Мики поднялся по ступеням и вошел в клуб, надеясь, что никто не заметил его отсутствия, но в дверях он едва не столкнулся с выходившим Хью Пиластером.

– Добрый вечер, Миранда, – поприветствовал его Хью кивком.

– Добрый вечер, – ответил Мики и прошел в гардероб, проклиная про себя Хью.

В зеркале он внимательно осмотрел себя. Нос был красный от удара Солли, но в остальном он выглядел просто немного небрежно. Приглаживая одежду и причесываясь, он думал о Хью Пиластере. Если бы Хью не появился в столь неподходящий момент, то никто бы и не узнал, что Мики выходил из клуба, ведь он отсутствовал всего лишь несколько минут. Но ведь никто и не будет подозревать Мики в убийстве, а если у кого-то и возникнут сомнения, то его кратковременное отсутствие ничего не доказывает. И все же стопроцентного алиби у него не было, и это его тревожило.

Тщательно вымыв руки, он поднялся в комнату для игры в карты.

Эдвард уже играл в баккара. За столом рядом с ним стояло пустое кресло, и Мики сел в него. Никто ничего не сказал по поводу его отсутствия.

Ему раздали карты.

– Выглядишь как-то не очень, – сказал Эдвард.

– Да, – спокойно произнес Мики. – Наверное, суп сегодня был несвежим.

Эдвард взмахом руки подозвал официанта.

– Принесите этому человеку бокал бренди.

Мики посмотрел на свои карты. Девятка и десятка, идеальная комбинация. Он поставил соверен.

Сегодня удача на его стороне.