Текст книги "Ветер в ивах"

Жаб надолго погрузился в раздумья. Наконец он поднял голову и очень взволнованно посмотрел на остальных.

– Вы победили, друзья мои, – сказал он срывающимся голосом. – Конечно, я просил всего лишь о мелочи – просто дать мне один вечерок продемонстрировать свои таланты, расслабиться и услышать бурные аплодисменты… Мне кажется, аплодисменты всегда каким-то образом помогают раскрыться моим самым лучшим качествам. Однако я знаю, что вы правы, а я ошибаюсь. Отныне я буду совсем другим Жабом. Друзья мои, вам больше никогда не придется за меня краснеть. Но, боже мой, боже мой, как суров этот мир!

И, прижав к глазам носовой платок, он нетвердой походкой вышел из комнаты.

– Барсук, – сказал Крыс, – я чувствую себя скотиной. Интересно, что чувствуешь ты?

– Знаю-знаю, – мрачно отозвался Барсук. – Но это нужно было сделать. Он хороший парень, ему здесь еще жить и жить, и надо, чтобы его уважали. А ты бы хотел, чтобы он стал всеобщим посмешищем, чтобы над ним насмехались горностаи и ласки?

– Конечно, нет, – ответил Крыс. – И, раз уж мы заговорили о горностаях, нам повезло, что мы наткнулись на того маленького зверька как раз в тот миг, когда он покидал поместье с поручением от Жаба. Я кое-что заподозрил и просмотрел парочку приглашений; они были просто возмутительны. Я все конфисковал, и теперь добрый Крот сидит в голубом будуаре и заполняет простые пригласительные открытки.

Начало приближаться время банкета, а Жаб все еще сидел в своей спальне, печальный и задумчивый. Подперев голову лапой, он долго и глубоко размышлял. Постепенно его морда прояснилась, и он начал улыбаться – медленно, широко, многозначительно. Затем начал застенчиво хихикать. Наконец, он встал, запер дверь, задернул шторы на окнах, собрал все стулья, какие были в комнате, и расставил их полукругом, после чего, заметно раздувшись, занял свое место перед воображаемой аудиторией. Он поклонился, дважды кашлянул и, возвысив голос, запел восхищенной публике, которую так ясно рисовало его воображение.

ПОСЛЕДНЯЯ ПЕСЕНКА ЖАБА

 
Жаб – вернулся – домой!
Была паника в залах,
Крик и визг на причалах,
Колотушек немало,
Когда Жаб вернулся домой!
 
 
Когда Жаб – вернулся – домой!
Окна вдребезги бились,
Ласки в панике слились
А хорьки повалились
На пол в обморок все —
Когда Жаб вернулся домой!
 
 
Пусть забьют барабаны,
Затрубят трубачи,
Весть о подвигах славных
Разнесут по округе
И вороны, и сойки, и скворцы, и грачи!
 
 
Гимн в честь славного Жаба
Пусть до неба летит,
Очень громко, не слабо,
Ведь отважнее Жаба
Никого не найти!
 

Он пел это очень громко, с большим чувством, выразительно, а когда закончил, спел сызнова.

Затем Жаб испустил долгий-долгий и глубокий вздох. Окунул щетку для волос в кувшин с водой, разделил волосы на прямой пробор и причесал их так, что они стали очень гладкими и прилизанными. Отпер дверь и тихо спустился по лестнице, чтобы поприветствовать гостей, которые, как он знал, уже должны собраться в гостиной.

Все животные радостно закричали, когда он вошел, и столпились вокруг, чтобы поздравить его и сказать много добрых слов о его храбрости, уме и бойцовских качествах. Жаб только слабо улыбался и бормотал в ответ:

– Ну что вы!

А иногда, для разнообразия:

– Вовсе нет!

Выдр, стоя на коврике у камина, рассказывал восхищенному кругу друзей, как бы он расправился с захватчиками, если бы вовремя оказался здесь. При виде хозяина поместья он с криком бросился вперед, обнял Жаба и попытался увлечь в триумфальное шествие по комнате. Но Жаб отнесся к этой идее довольно пренебрежительно и, высвободившись, мягко заметил:

– Барсук все организовал, Крот и Водяной Крыс приняли на себя основную тяжесть сражения, а я… Я просто был рядовым и ничего особенного не сделал.

Столь неожиданное заявление озадачило и сбило с толку всех собравшихся. Переходя от одного гостя к другому и скромно отвечая на расспросы, Жаб чувствовал, что все с интересом посматривают на него.

Барсук заказал к столу все самое лучшее, и банкет удался на славу. Было много разговоров, смеха и дружеских поддразниваний, но все время Жаб, который, конечно же, сидел в кресле во главе стола, смотрел в тарелку и бормотал приятные пустяки тем, кто сидел справа и слева от него. Время от времени он украдкой бросал взгляд на Барсука и Крыса – и каждый раз видел, что те смотрят друг на друга с открытыми ртами, что доставляло Жабу огромное удовольствие.

Когда дело стало клониться к ночи, некоторые из самых молодых и жизнерадостных гостей начали шептаться друг с другом – дескать, в Жаб-холле уже не так весело, как в старые добрые времена. Кое-кто начал стучать по столу, послышались крики:

– Жаб! Речь! Речь Жаба! Песня! Песня Жаба!

Но Жаб только покачал головой и поднял лапу в знак мягкого протеста. Предлагая гостям деликатесы, ведя светскую беседу на злободневные темы и серьезно расспрашивая о тех членах семьи, которые были еще слишком малы, чтобы появляться на банкетах, хозяин сумел донести до гостей, что этот ужин будет проходить по общепринятым стандартам.

Жаб действительно изменился!

После всех описанных событий четверо друзей продолжали вести прежнюю жизнь, так грубо нарушенную междоусобной войной. Они жили-поживали в великой радости и довольстве, не потревоженные дальнейшими восстаниями или вторжениями. Жаб, посоветовавшись с друзьями, выбрал красивую золотую цепочку и украшенный жемчугом медальон и отправил их дочери тюремщика с письмом (скромным и искренне благодарным даже по признанию Барсука). Машинист тоже получил должное вознаграждение за все доставленные ему неприятности и нервотрепку. Барсук твердо настоял на том, чтобы разыскали (не без труда) даже женщину с баржи и вернули ей стоимость лошади. Жаб отчаянно этому сопротивлялся, считая себя орудием Судьбы, посланным для наказания толстых веснушчатых женщин, которые не умеют распознать с первого взгляда настоящего джентльмена. Сумма, о которой шла речь, не очень его разорила, поскольку местные лошадники признали оценку цыгана, в общем, верной.

Иногда долгими летними вечерами друзья вместе прогуливались по Дикому Лесу, который, по их мнению, был успешно приручен; и им было приятно видеть, с каким уважением их встречают тамошние жители. Матери-ласки приводили своих детенышей к устью норок и говорили, показывая лапкой:

– Смотри, детка, вот идет великий мистер Жаб! А рядом с ним – доблестный Водяной Крыс, ужасный боец! А вон и знаменитый мистер Крот, о котором вам так часто рассказывал папа!

Но когда малыши начинали капризничать и озорничать, родители говорили, что если они немедленно не утихнут, прибежит страшный серый барсук и съест их. Это была гнусная клевета на Барсука, который, хотя и не любил общество, очень любил детей… Зато такие угрозы всегда помогали утихомирить непослушных малышей.