Текст книги "Ветер в ивах"

С этими словами я убежал, и после того, как я скрылся у них из виду, я ползком вернулся, по дну кювета прополз и притаился там, глядя на них сквозь ветки живой изгороди. Они все очень разволновались, стали все разом бегать туда-сюда, натыкаясь друг на друга, и все отдавали команды одновременно и никого не слушали, а сержант отправлял всё новые и новые отряды охраны в отдалённые части усадьбы, потом посылал других, чтобы они привели их обратно, и я слышал, как они говорили друг другу:

«Это очень похоже на ласок. Они себе будут пировать в парадной гостиной, произносить тосты, петь песни и всячески развлекаться, а мы должны стоять на часах в темноте и холоде, чтобы в конце концов нас изрубили на кусочки кровожадные барсуки…»

– О, глупый ты осёл, Крот! – закричал Тоуд. – Ты же всё испортил!

– Крот, – сказал дядюшка Барсук своим суховатым, спокойным голосом, – клянусь, что у тебя в мизинце больше здравого смысла, чем у некоторых во всём их жирном теле. Ты всё сделал отлично, право, ты растёшь в моих глазах. Хороший Крот! Умный Крот!

Мистер Тоуд просто взбесился от зависти, тем более что он, хоть убей, не понимал, чего уж такого умного совершил Крот. Но, к счастью для него, раньше чем он успел наговорить лишнего и сделаться объектом иронии Барсука, колокольчик позвал их к столу.

Им была подана простая, но питательная еда: бекон с бобами и макаронный пудинг.

Когда они со всем этим справились, Барсук разместился в кресле и сказал:

– Ну, наша задача на сегодняшний вечер совершенно ясна. И вполне возможно, что она окажется нам по силам, но до вечера ещё далеко, так что я собираюсь подремать.

Он накрыл лицо носовым платком и вскоре захрапел.

Трудолюбивый и заботливый дядюшка Рэт тут же возобновил свою деятельность и начал опять бегать между четырьмя грудами оружия на полу, бормоча:

– Вот – ремень – для – дядюшки Рэта, вот – ремень – для – Крота, вот – ремень – для – мистера Тоуда, вот – ремень – для – Барсука.

И так далее, и так далее, поднося всё новое и новое боевое снаряжение, которому, казалось, не будет конца. А Крот взял мистера Тоуда под ручку, вывел его на свежий воздух, толкнул в плетёное кресло и заставил рассказать все свои приключения с самого начала до самого конца, чем тот и занялся с большой охотою. Крот был очень хорошим слушателем, и Тоуд, которого некому было останавливать или отпускать не вполне дружелюбные замечания, пустился во все тяжкие. Многое из того, что он рассказывал, принадлежало, скорее, тому, что-могло-бы-произойти-если-бы-я-только-додумался-бы-вовремя-а-не-десять-минут-спустя. Это всегда самые цветистые приключения, и почему бы нам, скажите пожалуйста, не считать их своими наряду с теми не вполне симпатичными событиями, которые иногда происходят на самом деле?

Глава двенадцатая
Возвращение Одиссея

Когда стало смеркаться, дядюшка Рэт, с видом взволнованным и таинственным, призвал всех в гостиную, поставил каждого возле предназначенной ему кучки с вооружением и стал снаряжать каждого для предстоящей экспедиции. Он относился к этому очень серьёзно и всё делал чрезвычайно тщательно, так что сборы заняли довольно много времени. Во-первых, каждый из зверей был опоясан ремнём, потом за ремень сбоку был засунут меч, а с другого боку – сабля, для равновесия. Дальше – пара пистолетов и полицейская дубинка. Были также выданы каждому несколько пар наручников, пластырь, фляжка и коробочка с сандвичами. Барсук, добродушно посмеиваясь, сказал:

– Ну, ладно, Рэтти, тебя это вдохновляет, а мне не принесёт вреда. Но я собираюсь сделать то, что я должен сделать, одной только вот этой, погляди, палкой.

Дядюшка Рэт возразил:

– Перестань, Барсук, прошу тебя. Ты прекрасно понимаешь, как мне бы не хотелось, чтобы ты потом упрекал меня, что я хоть что-то позабыл.

Когда всё было готово, Барсук взял затемнённый фонарь в одну лапу, в другую – свою палку и сказал:

– Ну, ребята, следуйте за мной! Первый – Крот, потому что я им очень доволен, потом Рэт, потом Тоуд. И послушай, Тоуд! Не болтай так много, как ты обычно болтаешь, иначе я отошлю тебя назад, и, уверяю тебя, что тут я буду непреклонным, как сама судьба.

Тоуд так жаждал принять участие в происходящем, что без единого звука принял отведённое ему последнее место, и звери двинулись в путь.

Дядюшка Барсук вёл их некоторое время берегом реки, потом неожиданно свернул и скрылся в отверстии, прорытом в берегу прямо над самой водой. Крот и дядюшка Рэт молча последовали за ним и благополучно прошли через отверстие, потому что видели, как это проделал сам Барсук. Но Тоуд, конечно, ухитрился поскользнуться и свалиться в воду с громким плеском и пронзительным визгом. Друзья выволокли его из воды, торопливо отжали, вытерли, успокоили и поставили на ноги. Но Барсук серьёзно рассердился и сказал, что теперь уж это будет точно в последний раз, если Тоуд снова начнёт валять дурака.

Наконец все они проникли в потайной подземный ход, и экспедиция наконец действительно началась.

Было холодно, и темно, и сыро, и низко, и узко. Бедный Тоуд начал дрожать, частично от страха перед ожидаемыми событиями, частично от того, что насквозь промок. Фонарик был далеко впереди, и он невольно отставал, оказываясь в темноте. Потом он услышал, как дядюшка Рэт зовёт его строгим голосом:

– Иди же скорее, Тоуд!

Его охватил ужас от мысли, что он может отстать и остаться один, и он пошёл настолько скорее, что налетел и сбил с ног дядюшку Рэта и Крота, а они оба налетели на Барсука, и на какое-то мгновение всё смешалось. Барсук подумал, что кто-то нападает на них сзади, и, поскольку с палкой или саблей было не развернуться, выхватил пистолет и чуть не всадил пулю в лоб мистеру Тоуду.

Когда он разобрался, что на самом деле произошло, то очень рассердился и сказал:

– Ну всё! Уж на этот раз надоедный Тоуд отправится обратно!

Но Тоуд расхныкался, и те двое обещали, что они берут на себя ответственность за его поведение, и в конце концов Барсук примирился, и процессия двинулась дальше, только на этот раз шествие замыкал Рэт, который вёл мистера Тоуда перед собой, временами сжимая его плечо своей крепкой лапой.

Так они нащупывали путь и потихонечку продвигались вперёд, навострив уши и держа лапы на рукоятках пистолетов, пока наконец Барсук не сказал:

– Ну, мы должны быть уже почти что под Тоуд-Холлом.

Потом вдруг они услыхали, как могло показаться, в отдалении, но на самом деле, по-видимому, почти над их головами, неясные звуки множества приглушённых голосов, какие-то возгласы, приветствия, топанье и стук кулачков по столу. На мистера Тоуда снова напал страх, а Барсук только заметил:

– Это происходит у них, у ласок!

Подземный ход начал подниматься, некоторое время они прошли ощупью, шум сделался вполне отчётливым и раздавался уже прямо над головой. Они различили крики «…р-ра! р-ра! р-ра!», топот маленьких ножек и позвякивание стаканов.

– Ого, как веселятся! – сказал Барсук. – Пошли!

Они кинулись вверх по подземному ходу и шли по нему, пока он не кончился потайной дверью в буфетную.

В парадной столовой стоял такой потрясающий гомон, что не было почти никакой опасности, что их услышат.

Барсук сказал:

– Ну, ребята, теперь все вместе!

И все четверо надавили плечом на дверь и откинули её. Помогая друг другу, они вылезли наружу и оказались в буфетной, где только одна тонкая дверка отделяла их от пирующего врага.

Как только они выбрались из подземного хода, шум сделался просто оглушительным. Наконец, когда крики «Ура» и топот постепенно стихли, послышался голос:

– Итак, я постараюсь больше не задерживать ваше внимание (бурные аплодисменты), но, прежде чем я сяду на своё место (крики «Ура!»), я хотел бы сказать слово о нашем добром хозяине, мистере Тоуде. Мы все знаем, кто такой мистер Тоуд (громкий смех)… Хороший Тоуд, скромный Тоуд, честный Тоуд (крики восторга)…

– Только дайте мне до него добраться! – проскрежетал зубами Тоуд.

– Погоди, – еле удержал его Барсук. – Всем приготовиться!

– Позвольте мне спеть для вас песенку, – продолжал голос, – которую я сочинил в честь нашего хозяина (продолжительные аплодисменты)…

Затем Главный Ласка – а это был он – начал петь высоким, писклявым голоском:

 
Шёл на прогулку мистер Тоуд
По улице шагая…
 

Барсук весь подобрался, крепко схватил палку обеими лапами, оглянулся на своих товарищей и вскричал:

 
– Час настал! Все – за мной!
И распахнул дверь.
О боже мой!
 

Какой крик, и писк, и визг наполнил комнату!

Ласки в ужасе ныряли под столы и скакали в окна как сумасшедшие! В каминную трубу кинулись хорьки и все там безнадёжно застряли! Это был поистине грозный момент, когда четверо разгневанных героев появились в столовой, – там переворачивались столы и стулья, наземь летели тарелки и стаканы.

Могучий Барсук ощетинил усы, и дубинка его так и свистела в воздухе. Крот, чёрный и мрачный, размахивал палкой, издавая боевой клич:

– Я – Крот! Я – Крот!

Дядюшка Рэт, решительный, не оставляющий врагу никакой надежды, так и звенел своим оружием всех времён и всех видов, прикреплённым к его поясу. А Тоуд, тот просто неистовствовал от волнения и уязвлённой гордости. Он раздулся вдвое против своей обычной величины, подскакивая в воздухе и гикая, он заставлял кровь застывать в жилах врага.

– «Шёл на прогулку мистер Тоуд!» – вопил он. – Я покажу им прогулку, они у меня прогуляются. – И он бросился прямо к Главному Ласке.

Их было всего-то навсего четверо, но охваченным паникой ласкам казалось, что вся столовая полна чудовищ – серых, чёрных и рыжих, гикающих и раздающих удары дубинками грандиозных размеров; и они бежали с визгом ужаса и отчаяния, кидаясь в разные стороны – кто в окна, кто в печную трубу, только бы поскорее, только бы подальше удрать от этих ужасных дубинок.

И вскоре дело было сделано. Взад и вперёд вдоль всей парадной столовой расхаживали четверо друзей, опуская палки на всякую голову, которая вздумает высунуться. Через пять минут комната была очищена.

Через окна с выбитыми стёклами до них доносились затихающие вдали крики неприятелей, улепётывающих через луг. Распростёршись на полу, лежало около дюжины врагов, и Крот в срочном порядке надевал на них наручники. Барсук, переводя дух после трудов праведных, стоял, облокотившись о дубинку и вытирая пот с мужественного лба.

– Крот, – сказал он, – ты лучший из парней. Сбегай-ка наружу, пригляди за этой твоей горностаевой охраной, узнай, чего они там делают. Я думаю, благодаря твоим стараниям они-то уж не доставят нам сегодня много хлопот.

Крот тут же исчез, прямо через окно, а Барсук попросил двоих оставшихся перевернуть стол и поставить его на ножки, он велел подобрать ножи, вилки, уцелевшие тарелки и стаканы из груды осколков на полу и поискать, не найдётся ли чего, что могло бы им послужить ужином.

– Меня нужно покормить, – сказал он без обиняков, в своей обычной простой манере. – А ну-ка, взбодрись и пошевеливайся, Тоуд. Мы отвоевали твой дом, а ты нам даже бутербродика не предложишь.

Вполне довольный собой, Тоуд был, однако, уязвлён тем, что Барсук превознёс Крота и притом ни слова не сказал в одобрение мистера Тоуда, и не отметил, какой он мировой парень, и как отлично он сражался, и то, как он набросился на Главного Ласку, как перекинул его через стол одним ударом своей дубинки.

Но он ничего не возразил Барсуку, а принялся вместе с дядюшкой Рэтом рыскать в поисках пищи, и вскоре они нашли джем из гуайявы в стеклянной вазочке, и холодного цыплёнка, и язык – почти совсем нетронутый, разве только самую малость, немного бисквита со сливками и много салата из раков. А в буфетной они наткнулись на целую корзину французских булочек и обнаружили сколько угодно сыру, масла и сельдерея. Они уже собрались садиться за стол, когда в окошке показался Крот, похохатывая и волоча в охапке дюжину ружей.

– Всё! – сказал он. – Как я могу понять, горностаи, которые и так уже были заведены и нервничали, услыхав крики и вопли внутри дома, побросали ружья и приготовились бежать. Правда, некоторые какое-то время держались. Но когда ласки кинулись наутёк, горностаи решили, что их предали. Они схватились с ласками, а те пытались от них отделаться, чтобы скорее убежать. Так они боролись и катались по траве, пока многие не скатились прямо в речку! Они все так или иначе исчезли, никого там нет, а я собрал и принёс их ружья. Так что всё хорошо.

– Отличный и достойный зверь! – сказал Барсук, жуя цыплёнка и бисквит одновременно. – И ещё об одном одолжении я хочу тебя попросить, Крот, прежде чем ты сядешь с нами рядом поужинать. Я бы не стал тебя затруднять, но я знаю, что на тебя можно положиться. Мне бы хотелось, чтобы я мог это сказать о каждом из тех, с кем я знаком. Рэт мог бы этим заняться, но ведь он поэт. Я прошу тебя, отведи этих молодцов, лежащих на полу, наверх и заставь их вычистить и прибрать спальни. Проследи, чтобы они из-под кроватей хорошенечко вымели, и сменили постельное бельё, и отогнули краешек одеяла, как это полагается делать. И проследи, чтобы они принесли по кувшину тёплой воды, и свежие полотенца, и нераспечатанный кусок мыла в каждую спальню. А потом можешь выдать им по трёпке на брата, если тебе этого захочется, и прогони их через чёрный ход. Я надеюсь, что мы больше никогда их не увидим. А потом возвращайся и поешь варёного языка. Он, право же, первоклассный. Я очень доволен тобою, Крот!

Покладистый Крот поднял с пола палку, выстроил пленников в линейку, скомандовал: «Шагом марш!» – и повёл свою команду на второй этаж. Через некоторое время он вернулся назад и, улыбаясь, сообщил, что каждому приготовлена спальня, чистенькая, как новая.

– Я не стал задавать им трёпку, хватит уж им на сегодня. Ласки тоже со мной согласились и просили меня не утруждать себя. Они очень раскаивались и просили прощения за всё, что они наделали. Они сказали, что во всём виноват Главный Ласка и горностаи. И что они очень хотели бы услужить нам в возмещение ущерба, и что нам стоит только намекнуть, и они тут же прибегут. Я им дал по французской булке каждому и выпустил через чёрный ход. Они побежали прочь изо всех сил!

Сказав это, Крот придвинул стул к столу и набросился на холодный язык. А Тоуд, поскольку он был джентльменом, преодолел свою зависть к нему и сказал по-доброму:

– Спасибо тебе, милый Крот, за все твои усилия и прости за беспокойства, которые выпали сегодня на твою долю. И особенно тебе спасибо за ум и находчивость, которые ты проявил сегодня утром.

Барсук очень обрадовался этому и воскликнул:

– Слушайте! Слушайте! Говорит наш доблестный Тоуд!

Так, разговаривая, они завершили ужин, радостные и довольные, и вскоре пошли отдохнуть на постелях с чистыми простынями в родовом доме мистера Тоуда, отвоёванном у врагов благодаря беспримерному мужеству и доблести, совершенной стратегии и правильному обращению с палками.

Следующим утром Тоуд, который, как всегда, проспал, спустился к завтраку в позорно поздний час и обнаружил на столе некоторое количество яичных скорлупок, кусочки остывших, похожих на резину тостов, кофейник, на три четверти пустой, и, право, больше почти ничего. Это плохо подействовало на его настроение, тем более что это был, как ни крути, его дом.

Через окно комнаты для завтраков он видел Крота и дядюшку Рэта, сидевших на свежем воздухе на лужайке в плетёных креслицах. Они, по-видимому, рассказывали друг другу забавные истории, потому что оба покатывались с хохоту, дрыгая в воздухе своими коротенькими ножками.

Барсук, который сидел в кресле, углубившись в утреннюю газету, только поднял глаза и молча кивнул, когда Тоуд вошёл в комнату. Но Тоуд держал себя в руках, поэтому он сообразил себе завтрак, какой сумел, только подумав про себя, что он с ними ещё посчитается. Когда он доедал, Барсук оторвался от газеты и коротко заметил:

– Сожалею, Тоуд, но должен заметить, что у тебя наутро много дел. Мы должны немедленно устроить банкет, чтобы отпраздновать победу. Я думаю, от тебя этого ждут. Я хочу сказать, что так принято.

– О, конечно, – с готовностью согласился мистер Тоуд, – я готов на всё, чтобы доставить тебе удовольствие. Только зачем понадобился банкет с раннего утра, я ума не приложу. Но ты же знаешь, милый мой Барсук, я живу не для себя, а только для того, чтобы угадывать желания моих друзей и пытаться их исполнить.

– Не притворяйся глупее, чем ты есть на самом деле! – сердито отозвался Барсук. – Не хмыкай и не фыркай в кофе. Что за дурные манеры! Банкет должен, разумеется, состояться вечером, но приглашения надо написать и разослать немедленно, и писать их придётся тебе. Садись к столу, тут лежит целая пачка почтовой бумаги, на которой синим и золотым напечатано «Тоуд-Холл», садись и напиши приглашения всем друзьям, и если ты будешь заниматься этим прилежно, то мы их разошлём ещё до обеда. А пока ты трудишься, я тебе тоже помогу и взвалю на себя некоторые заботы – я закажу банкет.

– Как?! – воскликнул мистер Тоуд в отчаянии. – Мне торчать дома и писать эти паршивые письма в такую прекрасную погоду, когда мне хочется обойти всю мою усадьбу, и всё привести в порядок, и покрасоваться, и порадоваться! Конечно, я не буду… Впрочем… Да, конечно, дорогой Барсук! Чего стоят мои желания и удобства по сравнению с желаниями других! Ты хочешь, чтобы я написал приглашения, я их напишу. Иди, Барсук, заказывай банкет, выбери, что ты сам захочешь. А после там, на воздухе присоединяйся к беседе наших друзей, забывших обо мне и моих трудах и заботах. Я приношу это прекрасное утро в жертву долгу и дружбе!

Барсук поглядел на него с большим подозрением, но открытое и искреннее выражение лица мистера Тоуда не давало повода подозревать какие-либо недостойные мотивы в такой резкой перемене. Барсук оставил комнату и направился в сторону кухни. Как только дверь за ним закрылась, мистер Тоуд поспешил к письменному столу. Пока он разговаривал с Барсуком, его осенила роскошная идея. Хорошо, он напишет эти приглашения. Но он уж постарается, чтобы в них было сказано о его ведущей роли в битве и как он одним махом уложил Главного Ласку, и он намекнёт на свои приключения и на то, какие победы ему удалось одержать. И ещё на вкладыше он напишет что-то вроде программы, которая примерно так складывалась у него в голове:

РЕЧЬ……………………… Мистер Тоуд.

ОБРАЩЕНИЕ…… Мистер Тоуд.

Краткое содержание:

Наша тюремная система. – Водные пути старой Англии. – Торговля лошадьми и как следует ею заниматься. – Собственность. Права и обязанности. – Возвращение к земле. – Типичный английский землевладелец.

ПЕСНЯ…………………………… поёт Мистер Тоуд.

Песня сочинена им самим.

ДРУГИЕ СОЧИНЕНИЯ будут исполнены в течение вечера.

Автор и композитор.……… Мистер Тоуд.

Идея чрезвычайно ему понравилась, и он усердно трудился. К полудню все письма были написаны. В это время ему доложили, что маленькая и довольно ободранная ласка робко справляется, не могла бы и она чем-нибудь быть полезной джентльменам. Тоуд величественно выплыл из комнаты и увидал, что это один из вчерашних пленников выражает своё уважение и готовность быть полезным. Тоуд потрепал его по голове, сунул ему в лапу всю пачку с приглашениями и велел бежать и скоренько разнести их по адресам, а потом, если хочет, прийти обратно, где, может быть, его будет ожидать шиллинг. Несчастная ласка казалась действительно очень благодарной и с рвением поспешила выполнять возложенное на неё поручение.

Когда приятели, проведя всё утро на реке, свежие и оживлённые, вернулись домой к обеду, Крот, который чувствовал лёгкие уколы совести, выжидательно поглядел на мистера Тоуда, думая, что он дуется на него. Но оказалось, что вовсе наоборот – тот был весел и так доволен собой, что Крот начал что-то подозревать, а дядюшка Рэт и дядюшка Барсук обменялись многозначительными взглядами.

Как только они вместе пообедали, Тоуд глубоко засунул лапы в карманы своих брюк и бросил невзначай:

– Побудьте без меня, друзья мои! Требуйте всё, чего захотите! – и важно направился к двери, ведущей в сад, чтобы обдумать там свои речи на предстоящем вечере, но дядюшка Рэт схватил его за локоть.

Тоуд примерно догадывался, в чём было дело, и попытался вырваться. Но когда Барсук схватил его за второй локоть, он начал ясно понимать, что происходит.

Оба зверя, зажав его с двух сторон, препроводили беднягу в маленькую курительную комнату, которая выходит прямо в прихожую, заперли дверь и усадили на стул. Потом они оба встали прямо перед ним, а тот глядел на них с подозрением и злостью.

– Послушай внимательно, Тоуд, – сказал дядюшка Рэт. – Мы должны поговорить о банкете, и я очень сожалею, что этот разговор возникает. Но мы хотим, чтобы ты ясно понял раз и навсегда, что не будет никаких речей и песен. Постарайся осознать, что на этот раз мы не просим тебя, а обязываем.

Тоуд понял, что он в ловушке. Они всё наперёд разгадали, они видят его насквозь. Его мечта разбилась вдребезги.

– А может, я спою всего лишь одну маленькую песенку? – попросил он жалобно.

– Ни одной, – ответил дядюшка Рэт твёрдо, хотя сердце у него защемило, когда он увидел, как у бедняги дрожит нижняя губа. – Ни к чему это, Тоуди. Ты и сам знаешь, что все твои песни – это сплошное зазнайство, бахвальство и тщеславие. А все твои речи – это сплошное самовосхваление и… и… и страшные преувеличения… и…

– И спесь, – добавил Барсук, который любил называть вещи своими именами.

– Всё для твоей же пользы, Тоуди, – продолжал Рэт. – Ты ведь сам понимаешь, что рано или поздно тебе придётся начать новую жизнь, и сейчас для этого самое подходящее время. Что-то вроде поворотного момента в твоей жизни. И пожалуйста, не думай, что тебе труднее всё это выслушать, чем мне произнести.

Тоуд молчал, погружённый в свои мысли. Наконец он поднял голову, и по его лицу можно было сказать, что он пережил глубокое потрясение.

– Вы победили, друзья, – сказал он срывающимся голосом. – Не о многом я вас просил – просто покрасоваться ещё один вечерок, ловить ухом аплодисменты, которые всегда, как мне казалось, пробуждают во мне мои лучшие качества. Однако я знаю, что правы – вы, а не прав – я. С этого времени я буду совершенно другим. Друзья мои, вам никогда больше не придётся за меня краснеть. Я даю вам слово. Но боже мой, боже мой, как мне трудно его давать!

И, прижав платок к глазам, он, шатаясь, вышел из комнаты.

– Барсук, – сказал дядюшка Рэт, – я чувствую себя негодяем. Интересно, а ты?

– Понимаю, понимаю, – сказал дядюшка Барсук мрачно. – Но это надо было сделать. Ему ещё жить и жить здесь, и надо, чтобы его уважали. Ты что, хочешь, чтобы он был всеобщим посмешищем, чтобы его дразнили и над ним глумились всякие горностаи и ласки?

– Нет, конечно, – ответил дядюшка Рэт. – И, кстати, о ласках. Какое счастье, что нам удалось перехватить ласку, когда она только что отправилась разносить эти его приглашения. Как только ты мне рассказал про утреннее, у меня закралось подозрение, поэтому я взял и поглядел на эти приглашения. Пришлось конфисковать всё. Они просто позорные. Бедный добрый Крот сидит сейчас в синей спальне и заполняет обыкновенные пригласительные билеты.

* * *

Время банкета приближалось. Мистер Тоуд всё ещё сидел в своей спальне, погружённый в задумчивость и меланхолию. Положив голову на лапы, он долго и глубоко размышлял. Постепенно лицо его прояснилось, и он начал улыбаться – медленные и растянутые улыбки сменяли одна другую. Потом он начал хихикать смущённо и самодовольно. Потом он запер дверь, задёрнул шторы, составил все имевшиеся стулья полукругом, встал перед ними в позу, заметно раздувшись и увеличившись в размерах. Потом он поклонился, два раза кашлянул и запел громким голосом перед потрясённой аудиторией, которую он так ясно видел в своём воображении:

Последняя песня мистера Тоуда!

 
Мистер Тоуд – вернулся – домой!
Были крики в столовой и паника в зале,
Были визги в конюшне и вопли на причале,
Когда Тоуд – вернулся – домой!
 
 
Когда Тоуд – вернулся – домой!
И стёкла летели, и двери ломались,
Горностаи сбежали, и ласки умчались,
Когда Тоуд – вернулся – домой!
Трам-та-там – барабаны стучат!
И трубы трубят и поют,
И солдаты берут «под салют»,
И пушки палят, и машины гудят,
Герой – возвратился – назад!
Все кричите – урра!
Пусть никто не молчит, пусть громко кричит
Имя «Тоуд», что так славно и гордо звучит,
Будем праздновать мы до утра!
 

Он пел всё это очень громко с большим пылом и, когда допел до конца, начал всё сначала. После этого он издал глубокий вздох. Долгий, долгий, долгий вздох.

Потом он обмакнул головную щётку в кувшин с водой, причесался на прямой пробор, прилизал волосы, отпер дверь и спокойно спустился вниз, чтобы приветствовать гостей, которые к этому времени должны уже были начать собираться в гостиной.

Все звери закричали «Ура!», когда он вошёл, и столпились вокруг него, поздравляя его и восхваляя его ум и боевые качества, но мистер Тоуд только легонько улыбался и бормотал: «Да нет, что вы!» или иногда для разнообразия: «Совсем напротив!»

Дядюшка Выдра, который, когда он вошёл, ораторствовал, стоя на каминном коврике в кругу восхищённых слушателей, и рассказывал, как бы он поступил, если бы присутствовал при битве, кинулся к нему с распростёртыми объятиями и хотел сделать с ним по комнате круг почёта. Но Тоуд легонько отстранился, заметив:

– Нет, Барсук был мозговым центром. Крот и Рэт приняли на себя основной удар, а я просто был рядовым.

Звери были явно ошеломлены таким неожиданным оборотом дела, и Тоуд почувствовал, переходя от группы к группе гостей, что он был предметом острого интереса.

Барсук заказал роскошный и обильный ужин, и банкет необыкновенно удался. Было много разговоров, и смеха, и остроумия. Тоуд, конечно, сидел во главе стола, говоря приятные вещи гостям направо и налево. В промежутках он бросал взгляды на своих друзей и видел, как дядюшка Рэт и дядюшка Барсук глядят друг на друга с открытым от удивления ртом. И это доставляло ему огромное удовлетворение.

Некоторые из гостей, которые были помоложе и полегкомысленнее, стали спустя какое-то время перешёптываться, что, мол, раньше тут бывало веселее, кое-кто стучал кулаком по столу, кричал:

– Тоуд! Спич! Тоуд! Произнеси речь! Песню!

Но Тоуд только легонько качал головой, поднимал лапу, мягко протестуя, и настойчиво угощал гостей деликатесами, беседуя с каждым, задавал вопросы об их детишках, которые ещё не доросли до банкетов, и в конце концов у всех создалось впечатление, что банкет прошёл по всем правилам.

Он теперь и на самом деле совсем другой, мистер Тоуд!

* * *

После этого события все четверо друзей продолжали жить своей жизнью, так грубо нарушенной «гражданской войной». Они жили в полном веселье и радости, и никакие нашествия их в дальнейшем не тревожили.

Мистер Тоуд, посоветовавшись с друзьями, выбрал золотую цепочку и медальон, отделанный жемчугом, и отправил дочке тюремщика с письмом, которое даже дядюшка Барсук нашёл скромным, благородным и изящным. Машинист тоже получил благодарность и компенсацию за все его старания и доставленные ему неприятности. Под сильным нажимом Барсука даже тётка с баржи была разыскана, и ей была вручена стоимость её лошади. Хотя Тоуд страшно этому сопротивлялся, заявив, что он был просто посланцем судьбы, призванным наказывать жирных тёток с мускулистыми руками, которые не умеют узнавать настоящего джентльмена с первого взгляда.

Домашняя экспертиза признала сделку с цыганом приблизительно справедливой.

Время от времени в долгие летние вечера друзья совершали прогулки по Дремучему Лесу, который после усмирения и укрощения был для них теперь не страшен. И было приятно видеть, как почтительно с ними здоровались его обитатели и как матери – ласки – выводили своих малышей на порог норы и говорили, показывая:

– Смотри, детка, вон идёт великий мистер Тоуд! А это доблестный мистер Рэт, могучий воин, который идёт рядом с ним. А вон тот – знаменитый мистер Крот, о котором папа тебе столько рассказывал.

Когда детишки капризничали и не слушались, то им говорили, что, если они не успокоятся, страшный серый Барсук придёт, посадит их в мешок и утащит. Это была низкая клевета на Барсука, который по прежнему, хоть и сторонился общества, от души любил маленьких детишек. Но эти угрозы всегда действовали безотказно.