Текст книги "Чего желает повеса"

Линден Кэролайн
Чего желает повеса
Роман

Caroline Linden

What a rogue desires

© Caroline Linden, 2007

©Перевод. А. С. Мейсигова, 2017

© Издание на русском языке AST Publishers, 2018

Глава 1

В жизни каждого повесы наступает момент, когда он должен оставить греховное прошлое, покаяться и стать уважаемым членом общества. Все знают, что распутники рано или поздно стареют, от них уходят юность и очарование – а также их состояние. Дэвид Рис тоже это знал, принимал как данность и даже верил, что готов к таким испытаниям. Ему вообще повезло, что он так долго продержался.

Но стоило только Дэвиду решить, что хватит уже водить судьбу за нос, как эта капризная дама жестоко ему отомстила.

– С Адамсом я все обговорил, – сказал Маркус. – Он с радостью поможет тебе, как и мистер Краббет, мой банкир, и мистер Ратбоун, мой поверенный.

– Прекрасно, – с неподдельным облегчением отозвался Дэвид.

Старший брат уезжал за границу и весь этот час рассказывал ему, какие теперь у него будут обязанности. Но, конечно, Маркус не мог не знать, что он один не справится. Дэвид рассчитывал на помощников, когда согласился заняться Эксетером. И вот наконец Маркус о них заговорил.

– Да, прекрасно, однако… – Маркус помолчал, поправил стопку бумаг, что лежали перед ним на столе, прежде чем сухо продолжить: – Адамс – честный парень, но молодой и неопытный, так что, думаю, не стоит на него полагаться. Он хороший исполнитель, но не более.

Черт побери, просто отлично! А он-то надеялся, что секретарь Маркуса знает, что и как тут делается, и будет работать сам.

– А что насчет секретаря моего отца? – спросил Дэвид. – Как бишь его… Мм… Холт?

– Мистер Коул, – со вздохом поправил его Маркус. – Проблемы со здоровьем вынудили его уйти на пенсию. Если ты сможешь найти ему хороших докторов и вернуть на работу, то это самый лучший вариант.

Дэвид совсем поник. Проклятье, не везет так не везет! Единственный человек, который знал дела Эксетера как свои пять пальцев, на пенсии.

– Но неужели он ничему не научил этого, как его… Адама?

Мрачный взгляд Маркуса лишил его последней надежды.

– Я бы очень хотел, чтобы так было, но, к сожалению, нет. – Он поднялся со стула. – Вот почему я обратился к тебе. Больше я никому не доверяю.

Дэвид кивнул, хотя слова брата его и удивили: неужели он и правда так считает? Последний раз Маркус говорил нечто подобное, еще когда они были мальчишками, но тогда речь шла о чем-то не столь важном. Удивительно, что после тех событий брат с ним вообще общается, и просто чудо – что хочет на целых три месяца отдать ему в управление поместье и дом в Лондоне. Значит, ему тем более надо постараться ничего не испортить.

С решительным видом Дэвид тоже встал со своего места. Маркус между тем сложил пугающую кипу документов в большую кожаную папку, застегнул ее и подвинул ближе к нему.

– Это самые неотложные, – сказал брат, усугубляя и без того мрачное настроение Дэвида. – Остальные бумаги в Лондоне, в моем кабинете. Думаю, тебе будет удобнее работать там.

Дэвид выдавил улыбку. Значит, бумаг еще больше? И насколько?

– Хорошо. Удобства я ценю.

Маркус коротко улыбнулся ему в ответ, обошел стол и, хлопнув по плечу, сказал:

– Для меня большое облегчение знать, что ты будешь вести мои дела. Иначе я вряд ли покинул бы страну так надолго.

Маркус женился меньше месяца назад, и теперь отправлялся с супругой в свадебное путешествие. Три месяца они будут кататься по Европе, тратить деньги на лучшие развлечения, купаться в любви и счастье, а он в это время – задыхаться под кипой бухгалтерских отчетов, с неопытным секретарем в качестве помощника.

Дэвид был в неоплатном долгу перед Маркусом, который рискнул жизнью ради него, поэтому подавил желание отказаться и молча кивнул, положив руку на папку. Сидеть за столом и разбираться в бумагах – самое гуманное наказание за его проступок, и он будет честно работать.

В дверь тихо постучали, а потом она медленно, со скрипом отворилась, и порог переступила маленькая девочка с большой корзиной в руках, явно тяжелой.

– Смотрите, у меня котята!

С пыхтением она пересекла комнату, поставила корзину к ногам Маркуса и сняла крышку. Его взору предстали три крошечных – похоже, новорожденных – котенка.

– Какая прелесть. А где их мама, Молли? – улыбнулся Маркус и погладил девочку по светлой кудрявой головке.

– На конюшне, – весело ответила малышка и вытащила одного котенка. – Вот этот мой любимый. Я назвала его Пушистиком. Он любит кататься в моей корзине.

Котенок попытался вырваться из ее рук, и Молли приказала, прижимая его к груди:

– Хватит, Пушистик! Перестань!

В это время два оставшихся котенка воспользовались моментом и выпрыгнули из корзины. Дэвид не смог сдержать смеха, увидев, как они побежали по комнате. Один тут же вцепился в бахрому ковра, а другой стал ловить пылинки, танцующие в лучах солнца.

– Надо бы их собрать, а то разбегутся, – сказал Дэвид.

Молли бросилась к резвящимся котятам, схватила серого, который самозабвенно играл с бахромой и не видел ничего вокруг, но тут увидела, что рыжий пытается вскарабкаться по шторам, и закричала:

– Персик! Стой, ты куда?

Прижимая к груди пушистые комочки, Молли повернулась к Маркусу и заканючила:

– Папочка, пожалуйста, поймай мне Персика.

Дэвид немало позабавился, когда его серьезный спокойный брат безропотно принялся снимать крошечные лапки с роскошных бархатных портьер, а потом усаживать котят в корзину.

После того как крышка опустилась, падчерица с одобрением хлопнула в ладоши и засмеялась:

– Отлично, теперь они снова будут кататься!

В эту секунду дверь опять открылась, и женский голос спросил:

– Ох, Молли, ну что ты делаешь? Мы же решили, что котята останутся на конюшне, вместе с их мамой. Зачем ты принесла их в дом?

Девочка потупилась и обиженно пробормотала:

– Я хотела показать их новому папе.

Женщина удивленно взглянула на Маркуса. Тот молча пожал плечами, но Дэвид видел, что он доволен: его назвали папой.

Молли, не поднимая головы, пошла к двери, волоча за собой корзину, но Ханна, жена Маркуса, обняла дочку и принялась тормошить, пока та не рассмеялась и радостно не запищала:

– Ну мама! У меня же там котятки!

– Ну хорошо, иди. И слушайся няню.

Молли вышла в коридор, и вскоре из-за двери послышался высокий, звонкий голосок – девочка разговаривала с няней. Дэвид вопросительно посмотрел на брата.

– Так ты теперь папа?

– Она сама захотела так меня называть, – пожал плечами Маркус. – Конечно, я не стал возражать.

По его обычно невозмутимому лицу пробежала тень тревоги, и супруги обменялись красноречивыми взглядами, словно вели беззвучный диалог. Уже в следующее мгновение Маркус расслабился, на губах его появилась улыбка.

Дэвиду стало немного не по себе, но Ханна быстро исправила ситуацию:

– Думаю, скоро она придумает имя и для вас, Дэвид.

– Похоже, уже придумала, – со вздохом сказал Дэвид. – Месяц назад ваша дочь назвала меня обманщиком, и с тех пор почти все время я только это от нее и слышу.

И снова брат с невесткой обменялись красноречивыми взглядами. Дэвиду это совсем не понравилось: было ощущение, словно говорят о нем в его же присутствии, но на языке, который ему непонятен.

– Молли еще ребенок, – словно извиняясь, сказала Ханна, а Маркус пробормотал:

– Наблюдательная девочка.

Ханна бросила на мужа предостерегающий взгляд и мягко сказала:

– Молли забудет. Не выпить ли нам чаю? А то сидите тут уже целую вечность.

Чай явно не годился для таких ситуаций. Честно говоря, ему сейчас и бокала виски было бы мало. Дэвиду очень хотелось спрятаться в ближайшем пабе и не выходить оттуда месяц.

– Спасибо, нет, – стараясь скрыть тревогу под маской уверенного спокойствия, отказался Дэвид и, постучав по кожаной папке, добавил: – Мне нужно поработать, поэтому я еду в Лондон.

– Без обеда? – воскликнула Ханна.

Дэвид мгновение поколебался, вспомнив о прекрасном поваре Энсли-парка, но все же покачал головой. Чем дольше он тут пробудет, тем больше вероятность, что потеряет самообладание и пойдет на попятную, но это недопустимо. Он должен выполнить то, что обещал.

– Надо скорей приниматься за работу. Не хочу наделать ошибок.

– У вас все получится, – твердо сказала Ханна. – Мистер Адамс вам поможет.

– Пока не забыл, – вступил в разговор Маркус и, подойдя к столу, выдвинул ящик. – У меня кое-что для тебя есть. Это облегчит твою задачу.

Брат передал ему маленький футляр, в котором оказалась копия кольца с печаткой, такого же, как у него. Дэвид надел кольцо и, пошевелив пальцами, почти ощутил себя герцогом Эксетером, и это его встревожило. Он никогда не завидовал титулу брата, его вполне устраивало, что от него как от младшего сына никто не ждал чего-то выдающегося. Да и что возьмешь с повесы и хулигана, корабль которого носило по волнам жизни туда, куда дул ветер? В серьезные моменты появлялся Маркус и вставал за штурвал.

И вот теперь вместе с печаткой герцога к нему пришла и ответственность за поместье. Дэвид заставил себя улыбнуться и, пожелав невестке вернуться домой в интересном положении, добавил:

– Пусть это будет первый из трех-четырех ваших сыновей, чтобы уж наверняка избавить меня от бремени титула. – Его улыбка была широкой, но не вполне искренней. – Ну, до свидания и приятного путешествия.

Ханна поцеловала его на прощание в щеку, а Маркус пожал руку. Сохраняя на лицце улыбку, Дэвид взял папку и, потея от тревоги, буквально сбежал из кабинета, пока желание отказаться не взяло верх над разумом. «Соберись, успокойся, ничего страшного не случилось».

Ханна проводила его взглядом и сказала:

– С ним все будет хорошо.

– Не сомневаюсь, – со вздохом отозвался муж. – Вопрос в том, что станет с моим поместьем.

Ханна повернулась и с укором взглянула на него.

– Ты ведь обещал…

Маркус улыбнулся, и его лицо волшебным образом преобразилось.

– Да-да. Мне нужно довериться Дэвиду и дать шанс исправиться. Он никогда не возьмется за ум, если я буду все делать за него, и будет опускаться все ниже. Уверяю, я не спал во время твоей лекции и помню каждое слово.

Ханна вздернула голову и заявила:

– Я не говорила, что ты должен передать ему все дела – только дом в Лондоне.

Во взгляде Маркуса появились озорные искры. Он посмотрел на дверь, убедился, что та закрыта, и заключил жену в объятия.

– К сожалению, ничего другого не оставалось. Оставить Адамса одного надолго я тоже не могу. Ему хватит двух недель, чтобы сделать меня банкротом.

Ханна рассмеялась, и муж чмокнул ее в нос.

– Кто-то должен следить за ним, и кто-то должен следить за Дэвидом, так что пусть работают вместе. Надеюсь, вдвоем они смогут сохранить Эксетер до нашего возвращения. Потому что я хочу забыть о делах и наслаждаться каждой секундой нашего путешествия.

Ханна улыбнулась, и губы мужа коснулись виска, потом мочки уха, наконец завладели ртом.

– Сейчас это главная цель моей жизни, – проговорил Маркус, на мгновение отстранившись.

– Дэвид все сделает как надо, – выдохнула Ханна.

– Очень на это надеюсь.

Его губы продолжали наступление, и Ханна задрожала.

– Ты уже делаешь все как надо.

– А мы еще даже не уехали, – прошептал Маркус.

И больше они уже не говорили.

Глава 2

Дэвид проехал половину пути, когда у него возникли серьезные неприятности. Одна из его лошадей – отличная кобыла, недавно купленная за хорошие деньги, – стала прихрамывать. Он сбавил темп, но ничего не изменилось. Завидев постоялый двор со стоянкой для экипажей, Дэвид свернул туда и остановился.

– Нужна помощь, сэр? – спросил работник при конюшне, когда он спрыгнул на землю.

– Гляньте, что там с моей кобылой: вроде начала хромать.

Парень наклонился и стал аккуратно ощупывать ноги лошади, что-то ласково, как ребенку, приговаривая. Потом выпрямился и сказал:

– Ничего страшного – в копыте камень застрял. Надо подлечить и дать отдых – и ваша кобыла побежит быстрее прежнего.

Дэвид нахмурился.

– Но мне срочно нужно в Лондон!

Парень покачал головой:

– Нет, сейчас ехать нельзя: она может совсем охрометь. Ей надо хотя бы эту ночь отдохнуть на конюшне. Я обработаю копыто, а утром вы сможете продолжить путь.

Если даже выехать рано утром, то все равно в Лондон попадешь только после обеда: вряд ли кобыла сможет бежать. Эта лошадь стоила ему немалых денег, так что стоит ее поберечь. Дэвиду ничего не оставалось, кроме как передать поводья груму. Может, взять лошадь напрокат? Тогда он приедет в столицу всего на час позже.

Но эта надежда умерла, когда главный конюх заявил, отрицательно покачав головой:

– Нет, сэр, у меня не только свободной лошади, даже мула нет.

Дэвид видел у себя за спиной в стойлах лошадей. Конечно, не чета его паре гнедых, но на вид вроде крепкие, да они нужны-то всего на один день.

– Да есть у вас лошади. Я очень спешу и готов хорошо заплатить.

Главный конюх бросил на него оценивающий взгляд, и Дэвид, наклонившись к нему, шепотом произнес:

– Очень хорошо.

Словно борясь с собой, мужчина подумал, но все же покачал головой:

– Извините, милорд, но не могу: неоткуда мне взять лошадей. Эти все уже обещаны другим постояльцам.

Раздражительно хлопнув по руке перчатками, Дэвид выругался. Его благие намерения в самом начале наткнулись на преграду. Ничего не поделаешь, если даже деньги не помогли.

– Придется обратиться в другое место. Где тут можно нанять экипаж?

Во дворе вдруг послышались крики, раздался скрип колес и стук копыт, и в гостиницу завернул дилижанс. Все грумы бросились к нему, а главный конюх, отвернувшись от Дэвида, бросил через плечо:

– «Золотой лев», две мили отсюда. Там вам помогут, сэр.

Дэвид остался в одиночестве и подумал, что с Маркусом конюх обошелся бы совсем по-другому. Да с братом ничего подобного никогда бы и не случилось, как и с его лошадью. Маркусу всегда везло больше, чем ему, и он пользовался этим на все сто, добавляя к удаче расчетливость и скрупулезность.

Дэвид снова выругался и, не мешкая, направился в гостиницу. Как раз в это время прибыл дилижанс, и оттуда выходили пассажиры. Пришлось поспешить: не хотелось стоять и ждать, пока обслужат их.

Довольно бесцеремонно он распахнул дверь и позвал хозяина.

– Да, сэр? Вы хотите комнату? – Владелец гостиницы окинул его быстрым взглядом и поклонился, вытирая руки о фартук. – Мой лучший номер свободен.

– Не сказать, что хочу, – холодно заявил Дэвид, – но конюх отказался дать мне лошадей. Должен признаться, этот постоялый двор не внушает доверия, и потому у меня нет желания у вас ночевать.

Хозяин подобострастно захихикал.

– Ну, если конюх не дал вам лошадей, значит, их просто нет: никто не хотел вас обидеть, а мои комнаты хорошие, клянусь, так что если вы…

– Не сомневаюсь. – Дэвид обвел взглядом помещение: сказать по правде, гостиница ничем не отличалась от тех, где ему приходилось останавливаться, – но из-за неприятности с кобылой все виделось ему в мрачном свете. – Мне нужна не комната, а лошадь, поскольку я должен сегодня быть в Лондоне, а из-за вашего конюха все мои планы летят насмарку.

Хозяин оставил попытки оправдать нерадивого работника и сказал:

– Я поговорю с ним, будьте уверены, и если мое слово тут что-то значит, на рассвете у вас будет лошадь. А пока…

– Да не могу я ждать до завтра! – нетерпеливо воскликнул Дэвид.

Хозяин хотел было что-то добавить, но передумал и после паузы сказал:

– Единственное, что я могу вам предложить, – это место в дилижансе: скоро он отправится в Лондон. Мне распорядиться?

Дэвид уже собрался вспылить, крикнуть, что не поедет в обычном дилижансе, как какой-нибудь крестьянин, но вовремя одумался, заметив, что хозяин теперь смотрел на него не с уважением и подобострастием, а с раздражением и даже презрением, потому что вел он себя как капризный ребенок.

У него было два варианта – ехать дилижансом и оказаться в Лондоне сегодня или остаться на ночь и прибыть в столицу завтра, причем очень поздно: кобыла не сможет скакать быстро, а напрокат ему дадут каких-нибудь дохлых кляч. Выходит, что первый вариант, каким бы неприятным ни казался сейчас, более приемлемый.

Дэвид со вздохом проговорил:

– Хорошо, я поеду дилижансом.

– Я займусь этим прямо сейчас, – с поклоном пообещал хозяин.

– Пусть перенесут туда багаж, – достав кошелек, добавил Дэвид. – Мой человек вернется за лошадьми через пару дней. И проследите, чтобы за ними хорошо ухаживали.

Он отсчитал щедрую сумму, мужчина взял монеты, поклонился – теперь уже с уважением – и торопливо вышел. Дэвид перевел дух и опустил подбородок, пытаясь справиться с раздражением. В другое время он не стал бы переживать из-за непредвиденной задержки в пути – пивная при гостинице и, возможно, хорошенькая горничная помогли бы ему скрасить неудобства, как всегда было раньше. Но сейчас он поступить так не мог, потому что меньше шести часов назад дал обещание.

Дэвид расправил плечи, отвернулся от барной стойки и вышел через низкую дверь во двор, залитый послеобеденным солнцем. Конюхи меняли лошадей, работники снимали в крыши дилижанса вещи тех, кто приехал, и укладывали багаж отъезжающих. Потные, все в пыли пассажиры спешили в бар, чтобы выпить воды, или разминали ноги в тени. Дэвид наблюдал за всем этим, не скрывая презрения. Вместо того чтобы ехать в собственном фаэтоне, со всеми удобствами и комфортом, придется трястись по ухабам и кочкам в тяжелом экипаже, терпеть вонь и тесноту в соседстве с шестью такими же страдальцами. Он посчитал, сколько примерно займет дорога, и вздохнул. Бремя ответственности было еще тяжелей, чем ему казалось вначале.

Дэвид остановил проходившего мимо работника, дал ему монету и приказал принести кружку эля: не хотелось идти в бар. Раз уж следующие несколько часов ему предстоит провести в переполненном дилижансе, то лучше сейчас отдохнуть от людей, подышать свежим воздухом и хорошенько размяться. Когда слуга вернулся, Дэвид отошел в тень и, потягивая эль, стал рассматривать своих спутников.

На маленьком чемодане сидела дама в черном платье, скрывая лицо под вуалью шляпки, – похоже, вдова. Высокий мужчина с нарочитым видом вертел свои блестящие карманные часы и пытался командовать слугами. Супружеская пара средних лет, явно не из благородных, устроилась на траве и открыла корзину с едой. На лавке рядом с гостиницей сидел толстяк, зевая и почесываясь. Дэвид, глотнув эля, подумал, что нужно сесть от него подальше, а то придется вдыхать запах лука, а то и чего похуже.

Скоро звонок известил об отправлении, и Дэвид с кислым лицом направился к дилижансу. Внутри, как и ожидалось, было пыльно и убого. Настроение его совсем упало, когда пожилые супруги заняли места раньше его и пригласили даму сесть рядом. Сжимая ридикюль, та медленно, неуверенно направилась к дилижансу, но, прежде чем занять предложенное место, остановилась посмотреть, как уложили ее чемодан. У двери вдова подобрала черную юбку и снова замешкалась. С ее весьма незначительным ростом забраться на высокую ступеньку было проблематично. Дэвид подошел и предложил даме руку, дабы ускорить дело. Чем раньше они тронутся в путь, тем быстрее закончится это путешествие.

Женщина с улыбкой поблагодарила, но Дэвид не понял ни слова, совершенно ошеломленный. Никогда в жизни не видел он таких красивых лиц – как у ангела, идеальной формы в виде сердечка, с фарфоровой кожей, ясными голубыми глазами, маленьким прямым носиком и розовыми пухлыми губами. В голове промчались греховные и одновременно восторженные мысли. Дэвид на мгновение потерял дар речи. Молча кивнув, помог ей сесть в экипаж, сам вошел следом и занял место напротив, не в силах отвести от нее глаз.

– Хорошо, что успел! – плюхнулся рядом с ним толстяк, заняв половину сиденья.

Дэвид с неприязнью отодвинулся от него как можно дальше, но, когда сел последний пассажир, толстяк оказался прижатым к нему. Через секунду дилижанс тронулся, и Дэвид отвернулся к окну, но оттуда полетела пыль, и пожилая дама попросила:

– Лучше закройте его, сэр. Мы с мистером Флетчером едем с самого начала, так что знаем: дороги очень грязные и если не закрыть, то мы все будем в пыли.

«Да, а так задохнемся», – мрачно подумал Дэвид, опуская раму. От соседа-толстяка действительно воняло, и ощутимо. Дэвид, поморщившись, вжался в угол. В то же мгновение колесо наехало на колею и всех подбросило вверх. Лавка была такой узкой, что сидел он как на насесте и некуда было девать ноги, вот и пришлось поднять колени, чтобы не задевать сидевшую напротив девушку.

Она единственная скрашивала кошмар этой поездки. Дэвида зажало между окном и толстяком, из щелей летела пыль, он не мог ни спать, ни двигаться, и все, что оставалось – это любоваться юной вдовой. В жизни Дэвида было много красивых женщин. Великолепные туалеты подчеркивали их прелести, косметика скрывала недостатки. Украшения, духи, наряды – все служило одной цели: привлечь к себе внимание. Девушку, которая выглядела бы столь обворожительно даже в такой бедной, простой одежде, Дэвид видел впервые. Наверное, все дело в глазах: голубых, как летнее небо, – думал он, удивляясь своему поэтичному настрою. Или в легком румянце, который покрыл ее лицо, когда она что-то ответила пожилой даме. После этого девушка робко улыбнулась, и на щеках на секунду появились ямочки. Ужасная шляпка почти полностью скрывала ее волосы, но пара прядей выбилась, и Дэвид увидел, что они светло-русые. Даже если бы девушка облилась духами, он все равно не почувствовал бы их аромата из-за толстяка соседа.

Дэвид выпрямился, стараясь разглядеть ее получше. Юная вдова была вся закутана в черное, от кончиков поношенных ботинок, которые выглядывали из-под юбок, и до стареньких перчаток, но в какой-то момент девушка расстегнула дорожную накидку и он успел заметить, что и фигурка у нее чудесная. Платье с высоким воротничком скрывало высокую грудь, и воображение Дэвида быстро дорисовало остальные изгибы – тонкую талию, нежную округлость бедер, стройные линии ног. Взгляд его остановился на ее губах. Тут его воображению было где разгуляться. Боже, стоило только представить, какие восхитительные вещи она могла бы делать таким пухлым ртом, и он почувствовал напряжение в паху.

В этот момент девушка перехватила его взгляд, их глаза встретились, и она тут же отвернулась, но Дэвид понял, что вовсе не от испуга. Стало понятно, что у нее есть характер и соблазнить ее будет вовсе не просто, и ему это понравилось. Дэвид едва не улыбнулся ей, но вовремя опомнился. Он снова ведет себя как распутник, раз думает, как бы совратить девушку, которую видит впервые в жизни и скорее всего больше никогда не встретит. Они всего лишь случайные попутчики в дилижансе, где ехали еще четверо, а ему в голову лезут столь непотребные мысли.

Что он вообще себе позволяет? Стоило задать себе этот вопрос, и улыбка окончательно исчезла с лица Дэвида. Разве последние месяцы его ничему не научили? Это никак нельзя назвать ответственным, благородным поведением, а ведь он дал слово измениться. Ему не хочется в старости остаться в одиночестве, превратиться в шута, который будет пялиться на ножки дам сквозь очки, а те – смеяться над ним, прикрываясь веерами, и шепотом называть его старой пиявкой. Впрочем, наверняка и сейчас его называют словами еще и похуже этих.

Дэвид еще плотнее вжался в угол и заставил себя отвернуться от девушки. Ей ничто не угрожает. Не важно, сколь пикантные сцены возникают в его воображении – мечты так и останутся мечтами.

Дилижанс меж тем катился дальше. Дэвид изо всех сил старался не смотреть на красивую вдову, даже глаза закрыл и притворился, что дремлет, но время от времени все же выглядывал в окно, словно чтобы понять, где они находятся, но в действительности чтобы украдкой бросить взгляд на соседку напротив. Она тихо беседовала о чем-то с пожилой женщиной, и Дэвид любовался из-под полуприкрытых век ее улыбкой, изгибом шеи, белевшей в полумраке экипажа.

Сквозь стук колес до него доносились обрывки их разговора. Пожилую даму звали миссис Флетчер, и она с явным удовольствием атаковала вопросами робкую юную соседку. Та отвечала так тихо, что слов было не разобрать, но Дэвиду понравился ее мягкий нежный голос. Судя по интонациям, девушка благородного происхождения, хоть и живет явно в крайней бедности. Он тут же представил ее жизнь, которая закончилась трагедией – смертью мужа. Наверное, девушка возвращается к родителям, решил Дэвид, но опять одернул себя: не следует думать о ней, – но чем еще заниматься в дилижансе? Однако он поклялся себе, что остепенится, станет приличным членом общества, и хотел сдержать клятву.

Дэвиду вдруг вспомнилось, как с приятелем Перси они однажды перехватили у возницы экипажа поводья и так хлестнули лошадей, что те помчались быстрее ветра, а они упивались безумной скоростью. И когда ветер свистел в ушах, у него не было времени думать о женщинах. Его беспутные друзья лопнули бы от смеха, если бы увидели, как ему в переполненном дилижансе до смерти скучно, и хотя напротив сидит красивая молодая вдова, он изо всех сил старается вести себя прилично и даже не пытается с ней флиртовать, не говоря уж о чем-то более серьезном. В этом виноват он сам, но судьба наказала его слишком жестоко.

Шум экипажа и постоянная тряска действовали на нервы. В довершение к этому толстяк заснул и так храпел, что можно было оглохнуть, голова у него болталась, рот был открыт. Дэвид от отвращения закрыл глаза, намереваясь подремать, как вдруг услышал резкий звук, короткий, но громкий, очень похожий на выстрел. Дэвид тут же открыл глаза.

– Что такое? – воскликнул мужчина в другом углу экипажа и чуть не подскочил. – Почему мы останавливаемся?

Дэвид открыл окно и высунул голову. Дилижанс по-прежнему трясся на ухабах, но явно снижал скорость. В этот момент послышались крики, а потом – еще один выстрел, на этот раз гораздо ближе.

– На нас напали! – закричала миссис Флетчер. – Боже, спаси и сохрани!

Только разбойников не хватало до кучи. Вот такой прекрасный день.

Пока пожилая дама взывала к Господу, Дэвид тоже обратился к нему с парой слов от себя лично: правда, не совсем приличными. Мужчины принялись нервно обсуждать, что же теперь делать, мистер Флетчер тоже высунул было голову в окно, но супруга вцепилась ему в плечо, принялась умолять проявлять осторожность и не лезть под пули. Юная вдова, словно окаменев, сидела без движения, с широко открытыми глазами, вцепившись в сумку. Дэвиду показалось даже, что ей дурно. Как бы не стошнило, а то его ботинки прямо перед ней, а других у него нет.

– Вам нехорошо? – решил он на всякий случай поинтересоваться.

Девушка, вне себя от ужаса, уставилась на него васильковыми глазами, но, судя по их выражению, не поняла вопроса.

Как только дилижанс остановился, дверь распахнулась и огромный, как гора, мужчина приказал, наставив на них пистолет:

– Выходим.

Лицо грабителя было вымазано чем-то черным, так что разглядеть его не представлялось возможным. На нем было длинное черное пальто и темная, низко надвинутая шляпа.

Пассажиры молча вышли из экипажа. Миссис Флетчер с искаженным от страха лицом цеплялась за руку мужа. Высокий джентльмен, стараясь сохранить самообладание, держался прямо и только хмурился, а толстяк, казалось, был готов наделать в штаны от ужаса. Юная вдова, бледная, молчаливая, не отрываясь смотрела своими огромными глазами на грабителя. Дэвид вышел последним и, хотя держался настороженно, пока ничего не предпринимал.

– Багаж, – раздался другой мужской голос.

Кроме громилы, который вывел всех из дилижанса, было еще двое грабителей, и один из них, сидя верхом на лошади, держал в обеих руках по пистолету, наставив один на кучера, а другой – на пассажиров. Похоже, он у них за главного. Другой, высокий и худой, подошел к дилижансу и стал помогать громиле, который большим ножом срезал багажные веревки. А потом открыл чемоданы и стал рыться в их содержимом. Эти тоже были одеты в черное, с вымазанными чем-то темным лицами.

Грабители принялись рыться в чемоданах, и худой разбойник, выставив перед собой сумку, сказал:

– Все самое ценное – украшения, деньги – кладите сюда.

– Это невозможно! – рыдая, воскликнула миссис Флетчер. – Ах ты мерзавец! Вор!

Супруг обнял ее за плечи и повернул к себе, стараясь успокоить, потом, не говоря ни слова, достал карманные часы и кинул в сумку.

– Украшения? – спросил разбойник.

Дэвид решил, что, судя по голосу и акценту, это молодой парень и скорее всего родом из Ирландии. Вор наставил пистолет на миссис Флетчер.

– Кольца есть?

Женщина сцепила руки и начала всхлипывать еще громче, но муж что-то сказал ей на ухо, и тогда она сняла с пальца тонкое золотое кольцо и кинула его в сумку. Толстяк отправил туда серебряную табакерку и кошелек, высокий мужчина отдал разбойникам деньги. От злобы он так сжал губы, что те побелели.

Дошла очередь и до юной вдовы.

– Вы, мэм? Давайте все сюда, – приказал грабитель.

Мгновение она колебалась, с мольбой глядя по сторонам, потом медленно открыла ридикюль и, вынув шиллинг, бросила дрожащей рукой в сумку. Дэвид едва сдержал неожиданный приступ ярости, глядя, как у нее отбирают последнее.

А разбойник уже повернулся к нему и с угрозой в голосе сказал, сверкая в темноте глазами:

– Ваша очередь.

Дэвид молча достал кошелек и часы, вынул из шейного платка жемчужную булавку и, не сводя взгляда с лица грабителя, отдал. Тот осмотрел его с ног до головы и приказал:

– Кольцо.

Дэвид невольно взглянул на руки: забыл о печатке на пальце.

– О нет! Только не это кольцо! – вдруг в ужасе воскликнула девушка.

Дэвид удивленно посмотрел на нее, совершенно не понимая, почему вдова отважилась протестовать, в то время как молча отдала свой последний шиллинг. Дэвид не собирался отдавать кольцо, но опасался, как бы не навредить девушке.

– Давай его сюда, – повторил разбойник, и пистолет дрогнул в его руке, а над верхней губой блеснули капли пота. – Все ценное кладем в сумку.

Дэвид сжал ладонь в кулак, не отводя от вора взгляда, и твердо сказал:

– Нет.

– Может, хочешь получить пулю? – прорычал разбойник, явно не ожидавший такого ответа.

– Нет, – вдруг взмолилась девушка, – пожалуйста, не стреляйте! Это всего лишь кольцо! Имейте хоть каплю сострадания.

Она протянула к нему руку, и разбойник чуть не подпрыгнул, когда девушка коснулась его плеча. Резко развернувшись, он схватил ее за талию и так оттолкнул, что девушка не удержалась на ногах, упала прямо в грязь и от удара потеряла сознание. Дэвид забыл о грабителях и бросился к ней.

– Эй! Валим отсюда! – скомандовал тот, что сидел на лошади.

Грабитель с сумкой обернулся. Его дружки отступали, продолжая целиться в пассажиров из пистолетов. Открытые чемоданы валялись на дороге, кучер все еще держал руки за головой. Несчастная девушка не подавала признаков жизни, и Дэвид растерянно смотрел на нее: она пыталась защитить его, а пострадала сама.