Текст книги "Чего желает повеса"

Глава 8

Хоть Дэвид и лежал в горячей ванне целых полчаса, лучше не стало – нога всю ночь не давала уснуть, и это в дополнение к грозе, которая бушевала за окном до рассвета.

К утру боль немного утихла, но по дому он ходил хромая и чувствовал себя старой развалиной. К обеду должен был приехать доктор Креддок, личный врач их семьи, чтобы осмотреть его. Дэвид сначала решил, что зря волновался: с ребром все в порядке, – но теперь втайне радовался, что не придется вызывать врача специально из-за ноги.

Странно, но она болела до сих пор. Дэвид дважды ломал руку, и оба раза все заживало быстро, буквально через пару недель. Однажды он выиграл сто фунтов у Перси, когда на спор проскакал на горячем жеребце со сломанной рукой. А еще Дэвид помнил, как в детстве сломал ногу. Ему пришлось проваляться две недели в постели и все это время заниматься переводом латинских текстов – в наказание за то, что ходил по крыше конюшни, – но в конце месяца он уже бегал, плавал и ездил верхом как ни в чем не бывало.

Сейчас же он хромал и морщился от боли, хотя с тех пор, как вылетел из окна кареты, когда колесо попало в яму, прошло уже три месяца. Это очень пугало – ведь Дэвид никогда не задумывался о своем здоровье.

Доктор приехал после завтрака, осмотрел его и заявил, что с ребром все в полном порядке, но все же заметил:

– У вас небольшой синяк, похоже, вы совсем о себе не заботитесь, и это прискорбно.

Дэвид знал, что это подарок от миссис Грей, поэтому спокойно надел рубашку и сказал:

– Ничего страшного, уже все зажило.

– Что ж, – улыбнулся Креддок, – стало быть, моя помощь вам больше не нужна.

Дэвид уже открыл рот, намереваясь возразить, но передумал. Однако наблюдательный доктор заметил его колебания:

– Вас что-то еще беспокоит, милорд?

Дэвид помешкал, но все же кивнул.

– Да… нога.

Креддок удивленно поднял брови.

– Но я уверен, что кость давно срослась, во всяком случае в последний раз, когда вас осматривал, все было в порядке. – Он добродушно погрозил пальцем. – Похоже, это просто ваш каприз.

– Нет, не думаю: вы ведь меня знаете с детства, и моего отца лечили.

Доктор Креддок приезжал к ним в Энсли-парк, когда Дэвид был еще мальчиком, и достаточно насмотрелся переломов, ссадин и ран. Конечно, он помнил, как часто Дэвид падал то с дерева, то с лошади, а один раз даже из окна. Не мог забыть доктор и синяк, который поставил под глазом младшему брату Маркус за то, что тот пытался мухлевать в карты. Креддок также лечил обоих братьев от многочисленных простуд – закономерный результат многочасовых купаний и побегов в лес под дождем, дабы скрыться от учителей. Да, хулиганом Дэвид был отменным – чего стоит только выходка с ночным колпаком отца, оказавшимся в святочную ночь на шпиле местной церкви.

Добрый доктор, конечно, все это помнил, поэтому только покачал головой и со вздохом произнес:

– Эх, мальчишки… Так что там с ногой?

Дэвид перестал улыбаться.

– Все еще болит – судороги.

Доктор Креддок нахмурился:

– Давайте посмотрим.

Дэвид сел на кушетку, вытянул ногу и уставился в потолок, пытаясь не обращать внимания на щипки и надавливания.

– Что ж, никаких признаков воспаления или какого-то заболевания нет, – наконец констатировал Креддок. – Просто вы стали старше, милорд, и для полного восстановления вам нужно больше времени.

– Но ведь прошло уже три месяца?

Доктор Креддок поджал губы.

– Вы можете нормально ходить?

– Да, острая боль бывает редко.

– А когда это случается? Наверное, по вечерам? Когда вы устаете? – В ответ на кивок Дэвида доктор добавил: – Значит, мышцы еще недостаточно окрепли, и нужно время, а также массаж и физические упражнения. У вас был серьезный перелом, и глупо это отрицать.

Дэвид в раздражении опустил штанину.

– И как долго это еще будет болеть?

Доктор закрыл саквояж и спокойно ответил:

– Перелом сросся. С ногой все в порядке, но, похоже, вы вели не совсем правильный образ жизни, пока она заживала. А что касается боли, то неприятные ощущения могут остаться навсегда, особенно в непогоду или если перетрудитесь.

– Навсегда? – воскликнул Дэвид в ужасе и инстинктивно положил ладонь на икру, где ощущалась самая сильная боль. – Это точно?

– Нет, но это возможно. Вы сильный, здоровый мужчина, и если будете выполнять мои рекомендации, то шансы, что вы совсем поправитесь, значительно возрастут, – заверил его доктор. – Должно пройти время.

Время… Опять время! Всегда одно и то же – ждать, ждать. Устроить попойку, залезть в долги, совратить замужнюю женщину – на это времени много не надо. Но зато, чтобы исправить ошибки и научиться жить так, как положено добропорядочному гражданину, нужна целая вечность.

– Может, вам купить трость? – предложил Креддок. – Так вы уменьшите нагрузку на больную ногу.

Дэвид решительно замотал головой: ну нет, только этого не хватало – ходить как старик, – на этом они с Креддоком и расстались.

Никогда раньше последствия его загулов не являлись к нему в виде физической боли: всегда удавалось выходить из переделок с минимальными потерями. Боль в ноге могла остаться с ним навсегда, и это было для него страшным наказанием. Большую часть времени Дэвид мог передвигаться совершенно свободно, но порой всю икру и бедро словно пронзал раскаленный нож, который с каждым движением еще глубже входил в мышцы.

Дэвид встал и принялся ходить по комнате, стараясь ступать твердо, размеренно. С недавних пор это стало его утренним ритуалом. Каждый раз, когда нога касалась пола, он сжимал мышцы и чувствовал покалывание в нижней части, но безжалостно это игнорировал. Дэвид верил, что если достаточно разработать мышцы, то они вновь станут сильными и здоровыми.

Пять кругов по комнате… десять… двадцать. Он ходил, одновременно выполняя ногой разные движения, пока та не начинала болеть по-настоящему и не наливалась свинцом. Тогда, чтобы восстановить дыхание, Дэвид останавливался и отдыхал, опершись рукой о каминную полку. Ему оставалось только надеяться, что это поможет.

Вот и сегодня, передохнув, он вышел в коридор и незаметно для себя оказался перед дверью в гостевую комнату. Почему-то ему захотелось зайти к ней, хотя вряд ли девушка стала бы с ним разговаривать. Впрочем, он не собирался ее запугивать и злить. Ему надо было выговориться, а для этого во всем доме подходила только она одна. Ведь, как Дэвид уже понял, ей можно было рассказать что угодно. Девушка не знала его друзей, родственников и никому не могла передать его тайны.

Он услышал шаги, и скоро в коридоре появился Беннет с подносом в руках.

– Она еще не завтракала? – спросил Дэвид, хотя уже знал ответ: ведь приносить ей еду мог только он.

– Нет, сэр, – ответил дворецкий. – Вы были с доктором, и я не стал вас тревожить.

Дэвид взял поднос и с удивлением взглянул на Беннета.

– Что-то он тяжелый сегодня. Не слишком ли много еды для одной девушки?

– У нее отменный аппетит, – ответил дворецкий. – Она чуть ли не вылизывает тарелки, какой бы большой ни была порция.

Дэвид изумленно поднял брови.

– Я полагаю, она очень изголодалась, – пояснил Беннет тем же безучастным тоном. – Бедная девочка.

Такая мысль никогда не приходила Дэвиду в голову. Он задумчиво взглянул на поднос, потом открыл дверь и вошел в комнату. Его пленница соскочила с кровати, взметая пену простыней и нижних юбок. Волосы свободно ниспадали ей на плечи, край покрывала закрывал грудь. Девушка в замешательстве посмотрела на него, потом взгляд ее стал твердым, и она, как всегда, повернулась к нему спиной.

– Доброе утро, – сказал Дэвид и поставил поднос на столик. Нога болела сегодня совсем немного, но он все-таки сел на стул. – Извини, что задержался с завтраком.

Пленница фыркнула. Судя по ее коротким быстрым движениям, она застегивала лиф платья, а уже через минуту повернулась к нему. Глаза метали молнии, губы были упрямо сжаты. Девушка направилась к столику, взяла тост и, прежде чем откусить, опять пристально взглянула на него – хотя нет, скорее на стул, понял Дэвид. В ее прекрасных голубых глазах полыхнул гнев, и больше она на него не смотрела, сосредоточив все свое внимание на подносе. Дэвид никогда не видел, чтобы еду поглощали с такой скоростью, полностью отдаваясь этому процессу. Складывалось впечатление, что его пленница несколько дней голодала, но ведь он сам вот уже почти неделю приносил ей пищу дважды в день, и в значительном количестве.

– Я рад, что тебе понравился завтрак, – сказал Дэвид, на что миссис Грей фыркнула и потянулась за беконом. – Надеюсь, скоро у нас появится новый повар и настоящая горячая еда, а не эта провизия для пикников.

Ее глаза опять вспыхнули, на этот раз – от удивления. Судя по тому, что она съедала все подчистую, ей и эта еда казалась божественной.

– Я восхищаюсь твоей стойкостью, – после паузы добавил Дэвид. Молчание пленницы уже начинало его злить, и он во что бы то ни стало хотел ее разговорить. – Лично мне эти блюда кажутся несъедобными.

Он притворно содрогнулся, словно от отвращения, хотя на самом деле еда была хорошей. Дэвид не считал себя гурманом и мог питаться почти чем угодно – главное, чтобы пища была горячей, обильной и сносно приготовленной.

Девушка окинула его презрительным взглядом и зачерпнула ложкой каши.

– Как только я найду повара, еда станет лучше, клянусь. Больше никакой… – он поморщился, – каши. Утром лучше есть ветчину или копченую рыбу, а еще вареные яйца. И маленькие нежные кексы, украшенные мармеладом, которые так любят дамы. Моя сестра их обожает, хотя, я слышал, от них портится фигура. Меня вопросы лишнего веса не заботят, но, должен признаться, когда подают такие кексы, могу съесть их все и тем самым помочь избавиться от искушения дамам за столом.

Услышав о кексах, девушка перестала жевать и завороженно уставилась на него. Похоже, ей нравились сладости. Дэвид спрятал улыбку и, опустив глаза, воскликнул с притворным сожалением:

– И даже шоколада нет! Раньше, бывало, мама и сестра каждое утро выпивали по чашечке горячего шоколада. Мне он казался слишком сладким, но они не могли без него обходиться. Как только найду повара, немедленно исправлю ситуацию. Мало кто из представительниц прекрасного пола может продержаться так долго без шоколада и не сказать и слова в упрек.

Вивиан едва не подавилась кашей. Перед глазами у нее возникли такие соблазнительные картины: кексы, пирожные, шоколад, которые она видела лишь в витринах. Хозяин дома, похоже, думал, что она привыкла к таким деликатесам. Если бы он только знал, что даже тарелка горячей каши порой была для нее роскошью! А уж шоколад! Она лишь однажды почувствовала его запах, когда шла за богатым мужчиной, намереваясь вытащить у него кошелек. Ароматы кафе, куда он зашел, настолько ее поразили, что она остановилась, вдыхая этот теплый, соблазнительный запах, и даже забыла, зачем пришла.

Вивиан тряхнула головой, словно освобождаясь от наваждения, и сказала своему мучителю:

– Хватит болтать! Мне на все это плевать. Скажи только одно: когда ты намерен меня отсюда выпустить.

– Я с радостью выпровожу тебя из своего дома, – заявил он с дьявольским блеском в глазах, – как только скажешь, где мои вещи.

Вивиан снова фыркнула: после недели взаперти она не могла вернуть ему печатку, даже если бы и захотела. Флинн, конечно, уже давно скрылся, и она не представляла, где теперь искать всю шайку, но даже если бы и знала, ни за что не сказала бы из-за Саймона.

Кроме того, ей здесь очень даже неплохо жилось. Она больше не боялась, что ее изнасилуют или сдадут в полицию. Рано или поздно у нее появится возможность отсюда сбежать, а пока вполне можно наслаждаться уютом и теплом, а главное – не отвечать на вопросы хозяина дома.

По выражению ее лица Дэвид понял, что говорить с ним она не намерена, и со странным ощущением досады откинулся на спинку стула. Непонятно почему, но эта девушка ему нравилась. И пусть эта воровка создавала массу проблем, была остра на язычок, влекла она его не меньше, чем в тот день, когда увидел ее на постоялом дворе. Ему очень хотелось с ней поговорить, и не только про злополучную печатку.

Дэвид вытянул больную ногу и поудобнее устроился на стуле.

– Вот незадача: ты все время молчишь. Может, я что-то не то сказал? Наверное, старею – вот и разучился общаться с дамами?

Девушка издала непонятный звук, и Дэвид, тяжело вздохнув, продолжил:

– Да, похоже, так и есть. Или вы считаете иначе? Может, дадите какой-то совет?

Девушка совершенно невозмутимо вычищала ложкой остатки еды с тарелок и отправляла в рот, но Дэвид видел, что она его слушала, поэтому продолжил:

– Дело в том, что ты бросила мне вызов. Обычно у меня не возникает проблем с общением, а из тебя не вытянешь ни слова, кроме разве что ругани.

– Катись к черту!

– Вот видишь – опять грубишь. Что же мне с тобой делать? – Дэвид склонил голову набок и принялся демонстративно ее разглядывать, а потом задумчиво проговорил:

– Может, если посадить тебя на хлеб и воду, ты окажешься разговорчивее?

Девушка окинула его презрительным взглядом, и Дэвид вдруг понял, что сломить ее таким способом не удастся: она всю жизнь именно так и питалась.

– Нет, так с дамами обращаться нельзя, – словно рассуждая с самим собой, лениво проговорил Дэвид и медленно улыбнулся. – Вот если попробовать соблазнить тебя… Да, именно! Мне нравится искушать девушек.

Дэвид наклонился вперед, опершись локтями о край стола, и тихо проговорил:

– Ну и что же для тебя самое соблазнительное? Я ведь все равно это выясню, так или иначе.

Девушка смотрела на него прищурившись, и во взгляде этом светилось не только презрение, но и гордость. Дэвид чувствовал, что и он для нее крепкий орешек. Значит, им предстоит нешуточная борьба, кто кого переупрямит. Вот и сейчас пленница даже не двинулась с места, когда он встал и направился к двери, а лишь искоса взглянула на него.

Дэвид закрыл комнату на ключ, ломая голову над тем, что могло бы вывести из равновесия эту фальшивую вдову, но ни один из методов, которых знал немало, не годился. Не желая признавать поражение, Дэвид мысленно пообещал себе, что если не достигнет цели к концу недели, то целый месяц не притронется к спиртному.

Вивиан тоже напряженно искала выход из ситуации. Ей стало ясно, что ее похититель не будет таким покладистым вечно. Он буквально кипел энергией, и это просто чудо, что целых пять дней прошло спокойно.

Соблазнить… Что он имел в виду, Вивиан прекрасно знала: такие взгляды у мужчин и раньше видела, – хоть ее мучитель и отличался от тех, с кем ей приходилось иметь дело. А что, если он и правда попытается ее соблазнить?

Вивиан нервно сцепила пальцы и окинула взглядом комнату. Ничего не изменилось: она все так же сидела взаперти за крепкой деревянной дверью, на третьем этаже, а два окна открывались всего на пару дюймов, так что ни выпрыгнуть, ни выбежать, уловив момент, в коридор. Нет, нельзя расслабляться: надо что-то придумать. Вспомнив, как хозяин дома назвал ее крепким орешком, она фыркнула. Если для него это было скорее развлечением, то для нее – вопросом жизни и смерти. Он мог в любой момент вызвать полицию, и тогда она оказалась бы в настоящей тюрьме, а потом, может, и на виселице.

Пока он, конечно, не сдал ее властям и даже обещал отпустить, как только получит назад чертово кольцо. Вивиан пока не представляла, как его добыть, но решила, что, наверное, будет лучше откровенно поговорить с хозяином на эту тему, а не продолжать играть в молчанку.

Глава 9

Дэвид не переставал удивляться, насколько разнообразны интересы Маркуса. Впрочем, старший брат был всегда умнее и способнее – об этом постоянно твердили и учителя. Отец тоже радовался, что поместье унаследует именно Маркус. Дэвида это тоже более чем устраивало: можно было веселиться и гулять напропалую: никто не ждал от него серьезных поступков. Теперь же все изменилось: Дэвид то и дело получал доказательства, сколь многого добился Маркус, а его жизнь проходила впустую. Каждый день на стол в кабинете брата ложились все новые письма и отчеты, и Дэвид не всегда знал, что со всем этим делать.

Вот и сейчас Адамс передал ему документ, написанный убористым почерком, и Дэвид, нахмурившись, спросил:

– Черт, а это еще что такое?

Время шло к вечеру, и он уже мечтал об ужине. Основную часть писем они разобрали, самые неотложные дела решили.

– Это законопроект, – ответил помощник. – Вас просят проголосовать за возвращение золотого денежного стандарта.

Дэвид выронил документ, словно обжегшись, и переспросил:

– Денежного стандарта?

Адамс быстро сообразил, что новый хозяин мало в этом понимает, и объяснил, в чем дело. Избиратели требовали, чтобы банки восстановили свободный обмен банкнот на золото, отмененный во время Наполеоновских войн.

– Но у меня нет голоса в парламенте, – сказал Дэвид. – Я не могу проголосовать «за».

– Герцог отдал свои полномочия его светлости графу Роксбери, – пояснил Адамс почтительным тоном. – Лорд Роксбери хочет знать, как распорядиться его голосом.

Сначала Дэвид решил, что надо голосовать «за», чтобы упорядочить выпуск бумажных денег: ему нравился вес настоящих монет в кошельке, но, возможно, он ошибался – вдруг все тут же кинутся менять банкноты на золото и опустошат банки? Маркус ничего не говорил по этому поводу, так откуда ему знать, как проголосовать? Написать Роксбери, чтобы поступал так, как считает нужным? Но ведь если он ошибется, то последствия могут быть непредсказуемы.

Дэвид вздохнул и мрачно проговорил:

– Адамс, ты когда-нибудь чувствовал себя полным болваном, который что ни делает, постоянно ошибается?

– Сэр, это чувство со мной всегда! – с жаром признался помощник.

Дэвид хмыкнул и хмуро улыбнулся:

– Думаю, это неизбежно, если работать с моим братом.

Адамс покраснел, потом побледнел и воскликнул:

– О нет, сэр! Вы меня не так поняли. Я не хотел сказать ничего плохого про герцога, это образцовый руководитель и рачительный хозяин…

– Ты и правда так думаешь? – перебил его Дэвид. – Да мой братец требовательный как черт!

– Э-э-э… – Адамс выглядел таким испуганным, будто встретил в джунглях тигра. – Да, милорд, но его светлость всегда поступает справедливо. Я стараюсь у него учиться, пока меня не уволили.

– А ты ждешь увольнения? – удивился Дэвид.

Секретарь покраснел, отчего теперь казался совсем юным.

– О да, сэр, жду, жду каждый день. Я вижу, как его раздражают мои ошибки. Он бы никогда меня не нанял, если бы его не попросил об этом мой дядя, мистер Коул, наверняка много чего присочинив о моих способностях.

Секретарь замолчал, а совсем погрустнев, Дэвид скрестил руки на груди, покрутил головой, разминая затекшие мышцы шеи, и заметил:

– Слава богу, брат тебя не уволил, иначе я бы совсем пропал. Похоже, нас уволят вместе.

– О нет, сэр! – воскликнул секретарь. – Вы прекрасно справляетесь с делами, его светлости не в чем вас упрекнуть, а вот я делаю одну ошибку за другой. И знаю, что он мной очень недоволен.

– Разве? – рассмеялся Дэвид. – Мне кажется, ты просто не видел Маркуса по-настоящему недовольным.

Адамс открыл было рот, пытаясь возразить, но передумал – видимо, понял, что ответить на это нечего. Дэвид опять вздохнул и взглянул на бумагу перед собой.

– Не представляю, что ответить Роксбери. – Ладно. Займусь этим позже.

Дэвид поднялся.

– Пожалуй, на сегодня хватит. Пора по домам. До завтра.

– Да, милорд. – Адамс поклонился, и Дэвид пошел к двери.

В коридоре его уже ждал Харпер.

– Слугам полагается дополнительный выходной, когда семья в отъезде? – спросил у него Дэвид.

– Да, – ответил дворецкий. – Его светлость всегда дает такое распоряжение, если уезжает.

– Как часто это бывает? – уточнил Дэвид, надевая шляпу.

– Довольно редко, поскольку хозяин очень много работает, – подумав, сказал Харпер.

– Я так и думал. Брату надо больше отдыхать. Хорошего вечера.

– И вам тоже, милорд. – Дворецкий поклонился, лакей открыл дверь, и Дэвид вышел на улицу.

Было еще совсем светло. Надев перчатки, Дэвид с наслаждением вдохнул свежий воздух. Хватит уже переживать о законопроектах, поставках и проблемах с канализацией. Он свободен, по крайне мере на этот вечер, и сегодня попробует уговорить миссис Грей открыть наконец свои пухлые губы и сказать ему пару слов.

Нога сегодня болела гораздо меньше, и Дэвид пошел домой пешком. Может, доктор и прав: нужно больше времени, чтобы окончательно выздороветь. С легким сердцем он поднялся по ступенькам и вошел в холл, где его уже ждал Беннет:

– Беннет, у нас есть шоколад? – с ходу ошарашил дворецкого Дэвид.

– Шоколад? Вот уж не знаю… Мне посмотреть?

– Да. И если нет, то нужно достать.

– Да, сэр.

Дворецкий ушел, а Дэвид направился по лестнице вверх, улыбаясь от предвкушения: вечер обещал быть интересным. Сменив в спальне сюртук на домашний халат, он направился навестить свою пленницу.

За то короткое время, что он переодевался, Беннет успел собрать для девушки два подноса. Они стояли у двери, сам преданный слуга ждал его рядом, а когда Дэвид поднял крышку, сказал:

– Я нашел шоколад.

На одном подносе был сервирован ужин, и от него так пахло, что у Дэвида сразу заурчало в желудке. На втором стоял серебряный кувшинчик со сливками, чайник с горячей водой, пара маленьких чашек и большая плитка шоколада.

– Прекрасно! – похвалил слугу Дэвид, открыл ключом дверь, и Беннет внес в комнату поднос с ужином.

Вид у него был, как всегда, невозмутимый – похоже, он с полным спокойствием относился к странной гостье у них в доме. Когда дворецкий вернулся в коридор, в комнату зашел Дэвид и поставил свой поднос на каминную полку.

Пленница стояла в дальнем углу, словно желала быть от него как можно дальше, и переводила взгляд с одного подноса на другой, но лицо ее оставалось непроницаемым.

– Ужин, мадам, – с улыбкой сказал Дэвид. – И кое-что еще.

Вивиан с тревогой наблюдала за своим мучителем. Что он задумал? Вот он снял крышку с одного из подносов, и ее взору предстал блестящий – наверняка серебряный – кувшин, за который в любом ломбарде Лондона дали бы гинею.

– Прошу.

Он повернулся к ней спиной, налил из чайника в кувшин воды и опустил туда же кусок чего-то темного.

Вивиан заметила на его лице довольную улыбку. Подумав, он добавил в кувшин еще кусок темного вещества, закрыл его и принялся смешивать содержимое ручкой, которая проходила через отверстие в крышке. Чудесный, волнующий аромат распространился по комнате, и девушка поняла – в кувшине шоколад.

Ужин сразу отошел на второй план. Вивиан вытянула шею, пытаясь разглядеть, что происходит на каминной полке. Хозяин дома со спокойным видом вращал ручку кувшина между ладонями. Потом, закончив смешивать, он наполнил одну маленькую чашку горячей коричневой жидкостью и поставил на стол. Аромат был такой, что у Вивиан вырвался судорожный вздох.

– Предлагаю мир. – Взгляд его темных глаз был бесхитростным, и это настораживало. – Хочешь шоколада?

Вивиан не двинулась с места: похоже, началось то самое соблазнение, о котором он говорил. Ей безумно хотелось попробовать лакомство, но она не собиралась делать то, о чем могла бы потом пожалеть.

– Нет? – удивленно поднял брови хозяин, когда не дождался ответа, и поднес чашку к носу, а потом – к губам. – Очень вкусно. Ты точно не хочешь?

– Что ты за это потребуешь? – с подозрением спросила Вивиан.

Он одарил ее чарующей улыбкой и простодушно заявил:

– Всего лишь имя. Чашка шоколада – за твое имя.

Если бы она знала, что он задумал, то смогла бы ему противостоять. Она предполагала, что речь пойдет о печатке, а хозяин дома сбил ее с толку. К тому же в комнате так вкусно пахло шоколадом!

– Вивиан.

В его взгляде мелькнуло удивление, но, протянув ей чашку, он лишь сказал:

– Красивое имя.

Вивиан взяла лакомство осторожно, опасаясь подвоха, но его не было – просто передал ей чашку, чуть коснувшись пальцем ладони. Вивиан сделала глоток и едва не заурчала от удовольствия.

О-о-о. Ох, боже правый! Сладкий, горячий, густой, с необыкновенным бархатным вкусом. Вивиан никогда не пробовала ничего подобного. Еще глоток и еще… Очень скоро в чашке ничего не осталось.

– Хочешь еще? – с улыбкой спросил похититель.

Пока Вивиан лакомилась, он подвинул стул поближе и уселся рядом, подперев рукой подбородок, так что длинные волосы падали ему на лицо. В его взгляде и позе не было ничего опасного. А главное, кувшинчик с вкуснейшим шоколадом почти полный!

Она кивнула и отдала чашку.

– Откуда ты родом? – спросил он, наливая новую порцию.

– Ниоткуда. – Вивиан протянула руку, но хозяин отвел свою и разочарованно сказал:

– Нет, так не пойдет. «Ниоткуда» слишком уж расплывчато: нельзя ли поточнее?

– Отсюда, оттуда, ниоткуда… – Вивиан пожала плечами. – Да где я только не жила.

– Ясно. – Он окинул ее долгим взглядом. – А воровать давно начала?

Вивиан обиженно расправила плечи.

– Да почти с самого детства.

На сей раз он не отодвинул руку, и Вивиан, забрав чашку, не удержалась и выпила весь шоколад одним длинным глотком.

– Ты, похоже, часто голодала?

Вивиан чуть не подпрыгнула от неожиданности, поскольку на несколько восхитительных мгновений забыла о его существовании, поставила чашку и пожала плечами.

– Случалось. А ты, богатый бездельник, голодал?

Вызов, прозвучавший в ее вопросе, сначала удивил его, а потом рассмешил.

– Голодал ли я? Ах, дорогая моя, много раз. Но хотелось мне совсем не еды. – С озорной улыбкой он налил еще шоколада. – А фамилия у тебя есть? И как тебя называть – «мисс» или «миссис»?

– Так я тебе и сказала! – фыркнула Вивиан. – Чтобы ты сдал меня полиции?

Уже хорошо знакомая ей озорная улыбка опять появилась на губах ее собеседника.

– Ну я же до сих пор не сделал этого, хотя и мог бы.

Вивиан окинула его гневным взглядом. Маленькая чашка шоколада стояла совсем близко, от коричневой жидкости поднимался ароматный пар, и она инстинктивно раздула ноздри.

– И почему же? – Шоколад остывал, и ее бесило, что он тянет резину. – Ты говорил, что вызовешь полицию, если я не верну печатку. Как видишь, я этого не сделала. Так где твои ищейки с Боу-стрит?

Ее похититель откинулся на спинку стула. Этим вечером у него было отличное настроение, и ее ругательства совсем его не задевали.

– Но ведь тогда тебя заберут, а мы еще толком и не познакомились.

Вивиан фыркнула и передвинулась поближе к подносу с ужином. В любой другой вечер от жареной курицы у нее побежали бы слюнки. Сейчас же она взяла вилку и принялась вяло в ней ковыряться. А виной всему – этот соблазнительный аромат шоколада.

– Я ничего о тебе не знаю, кроме имени, – продолжил хозяин дома. – А этого маловато для наших теплых и близких отношений. Ты ведь живешь у меня почти неделю, и расставаться с тобой я не собираюсь.

Вивиан снова фыркнула и принялась за курицу, а он сказал:

– Приятного аппетита… Вивиан.

Никто раньше так не произносил ее имя. Он покатал первые два слога на языке, словно пробовал на вкус, а последний проговорил тихо, словно про себя. Вивиан не знала, понравилось ей это или нет, но в одном была уверена: от его тона, а особенно взгляда, ей стало как-то не по себе. Саймон звал ее «Вив», а Флинн – «мисс Вэ», хотя чаще обращался к ней просто «эй, ты».

Вивиан принялась за очередной кусок курицы и заявила:

– А я буду звать тебя «мерзавец», как и раньше.

Он улыбнулся и наклонился к ней.

– Меня называли и похуже. Ты выговариваешь это слово очень мило. Мне нравится.

Вивиан в изумлении уставилась на него: похоже, он сошел с ума, раз заигрывает с ней!

– Но если тебе вдруг надоест называть меня так, – спокойно предложил он, – попробуй по имени: Дэвид. Дэвид Рис к вашим услугам, мадам.

Вивиан презрительно скривила губы:

– Манеры у тебя никудышные, мистер Рис.

– Это почему?

– Потому что ты занял единственный стул в комнате, – заявила Вивиан, положив куриную кость на тарелку. – Джентльмены ведь так себя не ведут. Хотя чего еще ждать от мерзкого лжеца, который похищает женщин на улице и держит взаперти!

Мгновение хозяин дома ошарашенно смотрел на нее словно громом пораженный, а потом хлопнул по столу с такой силой, что Вивиан вздрогнула.

– Боже, а ведь ты права! – Она и глазом не успела моргнуть, как мистер Рис вскочил со стула: – Прошу, садись.

Приобняв за плечи, он потянул ее к стулу и усадил. Его руки были такие большие и сильные, и Вивиан вдруг почувствовала, как легко он мог схватить ее и сделать что угодно. Впрочем, он держал ее хоть и крепко, но очень нежно. Рис еще ни разу не сделал ей больно, и Вивиан впервые осознала, что с ним она в безопасности. И пусть думать так не было оснований, но почему-то она верила, что он никогда не поднимет на нее руку, разве только она сама его спровоцирует.

И все-таки Вивиан невольно вжалась в стул, когда он встал перед ней во весь свой рост, а уж когда неожиданно опустился на одно колено, и вовсе ахнула от изумления. Этот ненормальный сложил руки на груди и, облокотившись о ручку стула, спросил:

– Лучше? – Его глаза сияли каким-то дьявольским весельем. – Могу я еще чем-нибудь тебе помочь? Еще шоколаду?

– Да! – выпалила Вивиан.

Пусть делает что угодно, только отойдет! Но Рис, будто нарочно, наклонился к ней, и Вивиан вжалась в спинку стула в бесплодной попытке оказаться от него как можно дальше.

– Может, скажет свою фамилию! – мягко попросил Дэвид.

Его лицо было так близко, что Вивиан больше ничего не видела.

– Зачем тебе это?

Он так склонил голову, что от пронзительного взгляда его темных глаз было некуда деться.

– Потому что ты мне очень нравишься, Вивиан, и я хочу знать о тебе все, – медленно проговори Дэвид. – Хочешь – верь, хочешь – нет, но это так.

– Я же не безделушка, которую ты можешь держать у себя просто потому, что тебе так хочется!

Он улыбнулся одним уголком рта, и его взгляд стал оценивающим, искушающим.

– Ты права, – низким голосом проговорил хозяин дома. – Клянусь Богом, ты совсем не безделушка.

Вивиан вспыхнула: надо же так повернуть ее слова! И этот взгляд…

– Раз уж ты вдруг стал таким джентльменом, то прошу: пожалуйста, уйди и оставь меня в покое, – произнесла она ровным голосом.

– Хорошо, только ты не допила шоколад. – Он потянулся к столу и взял маленькую чашку. Пар от нее больше не поднимался, но аромат шел божественный. – Все, что мне нужно, – это твоя фамилия.

Вивиан чувствовала, что задыхается. Когда ее похититель был так близко, она ощущала себя как в клетке. Девушка вдыхала его запах, мужественный и очень волнующий. Видела, как пульсировала жилка на шее, сразу над шейным платком, сейчас расслабленным. От этого сильного, ровного биения ее сердце вдруг ускорило свой ход, и Вивиан подумала в беспомощной ярости: как несправедливо, что этот мерзавец оказался таким привлекательным, ведь сердце у него черное, как у дьявола!