Текст книги "Креольская честь"

Глава 14

– Чем могу помочь, месье?

Алекс ответил хозяину на его родном французском языке:

– Я ищу невысокую женщину с волосами медного цвета и аквамариновыми глазами.

– Вы ее муж? – спросил француз, явно чем-то обеспокоенный. – Донован Сен-Мишель?

Алекс еле сдержал улыбку, разгадав ее хитрость.

– Стало быть, моя жена здесь? – решительно спросил он, не давая никаких объяснений.

– Да, но…

– Какое еще «но»? В какой она комнате? Где ключ?

Француз встревожился еще сильнее.

– У меня для вас очень дурные вести, месье. – Он нервно подергивал свою густую черную бороду, и его глаза беспокойно шмыгали по сторонам. – Ваша жена наверху со своим любовником. Наверное, не ожидала вас так рано.

– Со своим любовником? – До сих пор он кое-как сдерживал себя, но теперь гнев захлестнул его с головой. – Ты хочешь сказать, что она наверху с мужчиной?

– Да, месье.

– Ключ.

– По-моему, вам лучше вернуться домой и подождать ее там.

– Ну!

Хозяин протянул ключ.

– Комната в конце коридора, но предупреждаю, что этот человек с ней… солдат.

Алекс даже не потрудился ответить. Он стремительно взбежал по лестнице и, миновав коридор, открыл последнюю дверь.

Войдя, он увидел, что Ники лежит под голым рыжим человеком с полуснятой ночной рубашкой, с оголенной грудью. Алекс в ярости сразу понял, что она пытается бороться, одновременно подтаскивая к себе свой саквояж.

– Мне следовало бы бросить тебя на произвол судьбы, – проревел он, но его рука схватила рыжего за загривок и оттащила с такой легкостью, словно тот был ребенком.

– Что за черт!.. – Пораженный драгун так и не успел договорить.

Алекс ударил его кулаком наотмашь. Тот согнулся в три погибели. Тогда Александр двинул солдату в челюсть. Ники вскрикнула. Солдат врезался в стол, едва не перевернув свечную плошку. Удары сыпались один за другим. Драгун схватился за сломанную переносицу, все лицо залила кровь.

– Если сам хочешь ее поиметь – пожалуйста, – выдавил Сеп, когда Алекс потащил его за волосы. – Деньги уже заплачены.

– Деньги заплачены? О чем ты говоришь?

– Я говорю, можешь ее поиметь.

– Кому ты заплатил?

– Французу. Двадцать долларов. Все, что у меня было в кошельке.

Алекс отпустил волосы Сепа, и тот повалился на пол.

– Выметайся.

Драгун схватил в одну руку свою форму, в другую сапоги, поднялся и так, не одеваясь, вышел в коридор.

Ники стояла на коленях и, придерживая порванную сорочку, тщетно пыталась прикрыть свои груди.

Он был трижды прав. Слава Богу, что подоспел вовремя.

Этой проклятой гордячке так нужна его защита. Его так бесило, что она отказывается его слушать. Щека Алекса дрогнула.

Он должен каким-то образом убедить ее, что прав.

Она нервно облизнула губы:

– Алекс… я…

– Я поговорю с тобой, когда вернусь. – От его сурового взгляда Ники пробрала дрожь. Стиснув зубы, он направился к двери.

Ники кинулась за ним. Отворив дверь, она с лестницы увидела, как он подходит к хозяину.

– Проклятие, – выругался француз, когда Алекс схватил его за рубашку. Одной рукой он перетащил бородатого здоровяка через стойку и нанес ему сильный удар в лицо. Из носа француза ручьем хлынула кровь. От второго удара тот, шатаясь, попятился назад, натыкаясь на Грубые деревянные скамьи и столы. Никто из посетителей даже не шевельнулся, чтобы прийти на помощь.

Издавая невнятное мычание, француз бросился в атаку.

Алекс уклонился от сильнейшего удара в голову и дал нападающему еще две оплеухи. Француз отлетел к стене, ударившись о нее затылком, и с закрытыми глазами сполз на пол.

Когда Алекс повернулся к лестнице, Ники жадно глотнула воздух. Никогда еще она не видела его в таком бешенстве.

Губы брезгливо поджаты, глаза мрачно горят. При виде ее его лицо перекосила гримаса гнева. Ники кинулась в свою комнату и заперлась изнутри.

Обнаружив, что дверь закрыта, Алекс, ругаясь на чем свет стоит, вставил в скважину ключ, который ему дал француз Войдя в комнату, он увидел, что Ники стоит, чуть расставив ноги, и обеими руками сжимает наставленный на него пистолет.

– Я… я не хочу причинять тебе вред, Алекс. Я очень ценю твою помощь, но не поеду с тобой.

Он никогда еще не видел ее такой язычески дикой. Волосы горели огнем, грудь поднималась и опадала, как цветы розовели соски. Глаза сверкали смело и решительно.

– Брось эту штуку, – велел он, подходя ближе.

– Я не вернусь обратно.

– Куда же ты поедешь?

– Куда-нибудь!

Шагнув вперед, Алекс точным движением выбил пистолет из ее руки, но задел курок. Грянул выстрел, пуля попала в потолок, с которого посыпалась щепа. Ники, ругаясь, попятилась назад. Алекс внимательно осмотрел теплое, еще дымящееся оружие. В его глазах возникло недоумение: он предполагал, что это его пистолет, но оружие было чужое.

– Где ты взяла эту хлопушку? – спросил он, уставившись на нее так мрачно, что она побледнела.

– Я… я…

– Я жду. Говори.

– Я… я… – Она облизала пухлые розовые губки, напомнив ему, что всего несколько минут назад ее грубо целовал солдафон, и о том, какой опасности она подвергалась.

– Мы оба знаем, что лгунья ты никудышная, – холодно произнес он, с трудом сдерживая рвущийся наружу гнев.

Собравшись с силами, Ники взглянула ему прямо в глаза.

– Мне пришлось выстрелить из пистолета, который я взяла у вас. А этот я взяла у человека, которого застрелила.

– Застрелила? – Он не верил своим ушам.

– Да. Он пытался ограбить меня. А денег у меня было в обрез, ни одного лишнего цента. Поэтому мне пришлось застрелить его. Разумеется, это была самооборона. Ведь он первый напал на меня.

– Ну, это уже черт знает что. С меня, во всяком случае, хватит. – Он подхватил ее на руки. Она отбивалась кулачками, сердито протестовала, но, не обращая на это ни малейшего внимания, он отнес ее на постель и сам сел на краю кровати, придерживая ее силой.

– Отпустите меня! – кричала она, извиваясь всем телом.

– Мне уже давно следовало задать тебе хорошую взбучку. Но я этого, к сожалению, не сделал. – Он задрал ее порванную рубашку, обнажив тугие круглые ягодицы.

– Не смейте, Александр! Слышите?

Но он таки посмел. Все ее попытки уклониться от его крепкой ладони кончились ничем. Его рука довольно ощутимо хлопала по нежному задику.

– Будьте вы прокляты!

– Я стараюсь заботиться о тебе, а ты все убегаешь. – И опять посыпался град шлепков. – Ты вновь и вновь подвергаешь себя опасности. Больше я этого не допущу.

– Я все равно не буду вашей подстилкой.

Последовал заключительный шлепок. Он поставил ее на ноги. По ее щекам текли гневные слезы, но она не уклонилась от его взгляда.

– Пойми, Ники, хорошенько подумай! Ты моя служанка по контракту. И должна быть там, где я сказал. И должна делать то, что я тебе велю. – Он крепко сжал ее руку. – С этого времени ты будешь выполнять все мои желания. Ты все поняла?

Ники стиснула зубы.

Алекс встряхнул ее.

– Ясно я говорю?

– Совершенно ясно, ваша светлость, – процедила она. – Но только учтите, вы можете обладать моим телом, но вы не владеете моей душой.

Все еще в ярости, он отшвырнул ее на кровать. Не обращая внимания на ее ругательства, он подошел к двери, открыл ее и захлопнул за собой с такой силой, что задребезжало окно.

«Негодяй, – мысленно выругалась она. – Гнусный негодяй, который заставляет всех плясать под свою дудку». Она потерла ягодицы через ткань рубашки. Они горели адским огнем, но все же он обошелся с ней куда мягче, чем она ожидала.

Она никогда не забудет, как он расправился с капралом, а затем и со здоровяком хозяином постоялого двора.

Очевидно, его отношение к женщинам куда снисходительнее. Он не то что другие. Например, Арман Лоран или тюремщики. Нельзя не признать, что его поступки в значительной мере были продиктованы заботой о ней. Но ему от природы свойственна забота о людях, которые в силу разных обстоятельств находились на его попечении. Она прочувствовала все это на себе.

Внимательно вслушиваясь в звуки, доносившиеся снизу, Ники взбила подушку и залезла под одеяло. «И куда подевался Алекс?» – удивлялась она. Но в то же время она хотела, чтобы он не возвращался до самого утра В скором времени, однако, она услышала его тяжелые шаги. Дверь открылась, и он вошел с дорожной сумкой в руке.

Притворяясь спящей, она наблюдала за ним из-под густых ресниц. Он небрежно бросил сумку на пол, сел на кровать и стянул с ног черные сапоги из грубой кожи. С громким стуком они упали на половицы Он снял рубашку, спустил бриджи.

Ники села на кровати.

– Что вы делаете?

– Раздеваюсь, чтобы поспать, – ответил он, даже не оборачиваясь в ее сторону.

– Но вы не можете спать здесь.

– Именно тут я и лягу.

– Тогда я буду спать на полу.

Схватив одно из одеял, она хотела было слезть с кровати, но Алекс крепко схватил ее за руку.

– Ты будешь спать здесь, на этой кровати.

Ярость его заметно утихла, но достаточно было взглянуть на его мускулистое тело – на его возбужденное мужское естество, чтобы понять, каковы его намерения.

– Не смейте прикасаться ко мне. И учтите, я буду сопротивляться.

Его рот искривился в полуулыбке.

– Ты моя. И сегодня ночью я намерен это тебе доказать, детка!

– И не надейся, Алекс. – Ники отодвинулась.

– Этот твой солдафон сказал сегодня, что ты любишь, когда тебя берут силой. Похоже, он прав Ты хочешь, чтобы тебя насиловали. Ну что ж, ты свое получишь!

– Он не мой! – сказала она с отчаянием. – Я его никогда в жизни не видела.

– Это его и твое счастье, дорогая.

Наблюдая, как вздымается широкая грудь Алекса, глядя на его сердитое лицо, на сжатые в кулаки руки, Ники почувствовала прилив старого знакомого страха. В те ночи, что они провели вместе, она знала только его ласку и нежность, ничего похожего на грубость. Но ведь она не трусиха. И ее больше никогда не запугать.

Она спрыгнула с кровати и кинулась к столу Схватив подвернувшуюся под руку серебряную щетку, она запустила ею в Алекса. Щетка попала ему в лицо. Он зло вскрикнул и устремился вслед за Николь. Она успела увернуться В следующий миг она схватила кувшин с водой и швырнула его в Алекса. Но тот увернулся, и вода разлилась по полу. Затем таз просвистел мимо его головы и ударился о стену.

Алекс довольно ухмылялся, видимо, ему нравилась эта игра.

– Как я и подозревал, моя маленькая проказница оказалась сущей ведьмой.

– Убирайтесь, – чтобы спастись от него, она перебралась через кровать, – я ненавижу вас.

– Посмотрим, любовь моя, посмотрим.

Поймав ее, Алекс крепко схватил ее за талию. Она размахивала кулачками, пыталась его укусить, продолжая сопротивляться, пока не почувствовала, что ее силы убывают. Но он все еще не выпускал ее из своих рук.

И тут вдруг он скомкал ночную рубашку и легко сорвал ее.

Она оказалась совершенно обнаженной. Его мускулистое тело было совсем рядом, и она чувствовала, как в ее плоть упирается его отвердевшее естество. В призрачном мерцании свечи его глаза горели предвкушением наслаждения, но рот выглядел суровым и неуступчивым.

Ники задрожала, впервые почувствовав настоящий страх.

Сейчас он ее изнасилует. Причинит ей боль, заставит забыть о той последней чудесной ночи, которую они провели на одеялах перед камином.

Алекс грубо бросил ее на кровать. И вдруг она как будто снова оказалась в тюрьме. Слышала, как молотят кулаками по своим жертвам тюремщики, как голосят женщины. Видела, как один из тюремщиков раздвигает ноги женщины и насильно овладевает ею.

Ники изо всех сил вертела головой, пытаясь избавиться от этого кошмарного наваждения, пытаясь подавить возрастающий страх. Она чувствовала теплые руки Алекса на своей груди, но видела только насмешливое лицо охранника, казалось, он вот-вот засунет крючковатые пальцы в ее тело. И ей было заранее больно.

Ее глаза набухли слезами.

– Пожалуйста, – шепнула она. – Пожалуйста, не делайте мне больно.

Движения Алекса замедлились. Он как будто отрезвел.

Теперь он не стискивал ее, а только нежно прикасался.

– Никогда, – мягко сказал он, – никогда я не причиню тебе боли.

Одну руку он погрузил в ее волосы, другой обнял ее с такой нежностью, будто никогда не собирался расставаться.

– Успокойся, – тихо сказал он. – Я не причинил бы тебе боли. Всю обласкал бы, но не причинил боли.

Подняв на него глаза, она убедилась, что он говорит правду. Она вдруг прижалась к нему.

– Я так за тебя беспокоился, – сказал он, играя ее волосами. – Боялся, чтобы кто-нибудь не причинил тебе вреда.

Она чуть отодвинулась и поглядела на него.

– Я справлюсь, Алекс, со всеми трудностями. Ты должен меня отпустить.

Он взял ее лицо в ладони, пристально посмотрел ей в глаза.

– Пойми же, я не могу тебя отпустить. Просто не могу.

Затем он поцеловал ее. Поцелуй был такой ласковый, такой нежный, чувствовалось, что Алекс и в самом деле истосковался по ней. Ники не могла и не хотела сопротивляться. Ее губы устремились навстречу его губам. Руками она обвила его мощную шею.

Алекс с тихим стоном прижал ее к себе, впиваясь своими губами в ее рот. Его руки без устали ласкали ее тело. Ладонью он гладил ее грудь. Потом сполз ниже и стал целовать затвердевшие соски. От его ласк все ее тело запылало огнем. Продолжая ее целовать, он сполз еще ниже и притиснул к себе ее ягодицы.

От его рук исходило такое тепло и сила, что она застонала.

Алекс поднял голову, но ничего не сказал. Только опять принялся ее целовать. Его поцелуи доставляли ей и наслаждение, и волнение. Туда, вниз, где только что был его рот, он запустил пальцы, которые тотчас же обволокла шелковистая влага.

Под ритмичными ласками его пальцев Ники тихо стонала.

Она повернулась лицом к нему, а он все ласкал и ласкал ее.

Его губы вернулись к ее губам. Его поцелуи будили в ней такое волнение, что она забыла обо всем на свете, кроме их близости: она ждала того необыкновенно прекрасного и удивительного ощущения, которое могла даровать лишь его страсть.

Алекс как будто читал ее мысли. Его мужское естество отыскало узкий влажный проход и скользнуло в него. Оно как будто дышало, жило, пульсировало и заполнило ее всю целиком. Она никогда еще не ощущала такого неудержимого и сильного влечения к Алексу.

Она отдавалась ему как бы в полном забытьи, ее бедра с силой устремлялись навстречу его бедрам, мышцы Сокращались, стремясь втянугь его как можно глубже. Ее все сильнее захлестывало, поглощало уже знакомое блаженное ощущение.

– Алекс, – шепнула она, сжимая его шею.

– Все будет хорошо, дорогая.

И в самом деле, последующее было до изумления прекрасно. Высоко поднялась волна страсти, сменившаяся волной наслаждения, столь сильного, что, казалось, она не сможет его пережить.

Алекс чувствовал, как все в ней содрогается, чувствовал, как ее мышцы затягивают его все глубже и глубже. Тем временем его тело делало свое дело, словно подгоняемое какой-то неистовой дикой силой. Он произнес ее имя, но вслух или про себя, он не мог бы сказать. Не помнив он и того, что бормотал после этого. Но очевидно, в этих звуках излилось испытываемое им наслаждение.

Несколько мгновений они лежали, обнявшись, н полном изнеможении, но он не отодвигался. Он просто не находил в себе для этого сил. Тем более после всего, что ему пришлось пережить. После страха, который буквально душил его за горло.

Мало-помалу они уснули. Ночью какой-то шум разбудил его, и он почувствовал новый прилив желания. На этот раз он овладел ею более спокойно, не спеша довел ее до пика наслаждения, и затем они снова уснули. Когда он проснулся утром в потоке солнечных лучей, оказалось, что она уже встала и оделась. Он постарался скрыть свое разочарование, но приподнятая простыня ясно свидетельствовала о его намерениях.

Преодолевая желание, он натянул бриджи.

– Я вижу, ты торопишься домой, дорогая?

– Похоже, у меня нет другого выбора.

«Никакого выбора», – подумал он, но ничего не сказал – Ты сожалеешь о том, что случилось? – затаив дыхание, спросил он.

– Нет, месье. Этой ночью я отдалась вам по своей доброй воле. Знаю, попроси я вас оставить меня, вы так и поступили бы.

Она замолчала, ожидая его подтверждения.

– Да. Я только хотел тебя соблазнить. Но никак не изнасиловать.

Ники облегченно вздохнула.

– Я сделала все, чтобы отблагодарить вас за заботу. Ведь я причинила вам немало беспокойства.

– Так это в знак благодарности? – насмешливо сказал он, напоминая, что она уже произносила прежде эти слова.

– Нет. Наше желание было обоюдным. Но запомните, Александр, с сегодняшнего дня вы только силой сможете получать то, что хотите. Я Сен-Клер. И никогда не буду вашей наложницей.

Алекс крепко выругался.

– Я никогда так не заботился ни об одной любовнице Ни за кого я так не переживал. Я отношусь к тебе не как к шлюхе, а как к леди.

– Вашей леди скоро станет Кларисса. А что будет со мной?

– Кларисса станет моей женой. А ты так и останешься моей леди.

– Я думаю, вы заговорите по-другому, когда столкнетесь не с покорной любовницей, а с женщиной, готовой сопротивляться вам до последнего вздоха.

Алекс испустил долгий усталый стон. До этого, конечно, дело не дойдет, но она не поверит ему, если он это скажет. В конце концов пусть думает, что хочет. Он пригладил свои волнистые темно-каштановые волосы.

– Если именно этого ты хочешь, так оно и будет.

Алекс привязал Макса позади разболтанной колымаги и уселся в нее вместе с Николь. Солнце сверкало ярко, но осенний ветер, перебирая его волосы, освежал. Близилось время уборки урожая.

– Спасибо, месье, – сказала Николь, прерывая его мысли, – за то, что вы решили выкупить старого Зика.

– Я предпочел бы, чтобы ты звала меня Алексом. Что до этого престарелого коня, то я думаю, что он никогда не помешает на пастбище, хотя конюх и сочтет меня глупцом.

Ники ласково улыбнулась.

– Сердце у вас все же доброе.

По прибытии в Монтен Алекс расплатился с хозяином постоялого двора за наем колымаги и выложил приличную сумму за Зика. Как только старого коня вывели из стойла, он сразу зашевелил ушами.

– Должно быть, намаялся на этой конюшне, – заметила Ники.

Алекс тепла улыбнулся.

– Думаю, ему будет очень хорошо в Бель-Шен, и он это оценит.

– В отличие от меня? – сказала она с укором.

Алекс широко улыбнулся.

– Я думаю, что иногда… ты все же проявляла… свою признательность.

Ники метнула на него сердитый взгляд, но промолчала.

Наняв какого-то парня, чтобы он позаботился о Зике и Максе до прибытия парохода, они направились к полицейскому участку, который размещался в приземистом старом здании рядом с транспортной конторой. К этому времени все таверны были уже открыты, из дверей доносились громовой смех и похабные песни, по деревянным тротуарам и мостовой бродили вдрызг пьяные матросы.

– Вы уверены, что это необходимо, Алекс? – спросила Ники, не испытывая особого желания ворошить дело. – Человек, в которого я стреляла, вряд ли осмелится прийти сюда с доносом. Ведь он пытался меня ограбить.

– В этом-то и вся суть, дорогая.

Они шли под руку. Маленькая ручка Ники уютно расположилась на большой мускулистой руке Алекса. На ней было одно из муслиновых платьев, которые она захватила с собой, – бледно-розовое. Алекс был одет в чистую белую рубашку, коричневатые бриджи и сапоги.

– Он был не такой уж плохой парень, – закончила Ники. – Надеюсь, он уже поправился.

Алекс пробормотал себе под нос:

– Теперь ты беспокоишься о человеке, который хотел тебя обобрать.

– Он отпустил бы меня. Ему нужны были только мои деньги.

– Он, выходит, не только вор, но и дурак, – мрачно процедил Алекс, сердито взглянув на нее Полицейский участок производил довольно угрюмое впечатление Здесь стояли два дубовых стола. На стенах висели объявления о розыске преступников. В задней стене была дверь, которая вела к камерам.

Констебль Роудс попросил, чтобы она описала напавших на нее людей.

– А что с ними сделают, если поймают? – поинтересовалась Ники.

Роудс был худой, лысоватый, с длинной шеей. На ней покоилась небольшая головка, единственным украшением которой были маленькие проницательные глазки.

– Их засадят на несколько лет в тюрьму.

У Ники пересохло в горле.

– Понятно…

– Расскажи констеблю, как выглядели эти люди, дорогая.

Нам надо еще успеть на пароход.

– Я… я что-то плохо помню.

Алекс посмотрел на нее в упор, но она сделала вид, что не замечает его взгляда.

– Один из них был светловолосый и худой. Другой – низенький, с проседью в волосах и бороде.

– Бороде? – переспросил Алекс, не отводя от нее внимательных глаз.

– Да. – Она с трудом удержалась, чтобы не отвернуться.

– А что-нибудь еще вы помните? – спросил констебль Роудс. – Может быть, какое-то имя?

– Кажется… один назвал другого Ватом.

– Просто Беном? – уточнил Роудс, почесывая свою лысину. – Никаких фамилий?

– Вроде бы нет.

– Я думаю, нам пора, – сказал Алекс. Он пожал руку констеблю и повел Ники к двери. – Если вам понадобятся еще какие-нибудь сведения, вы можете связаться со мной в Бель-Шен.

– Извините за беспокойство, мэм.

– Благодарю вас, констебль Роудс. – Ники повернулась и вышла.

Алекс тут же нагнал ее.

– Почему ты соврала?

– Откуда тебе известно, что я соврала?

– Я знаю.

– Я не соврала.

– Не выводи меня из терпения, Ники. – Он насквозь прожигал ее взглядом.

– Хорошо, я соврала. Не хотела, чтобы этих людей засадили за решетку. Они показались мне не столько испорченными, сколько отчаянно нуждающимися. Я хотела дать им еще шанс в жизни.

– Шанс? – недоверчиво переспросил он.

– Каждый должен иметь свой шанс.

– Включая и тебя?

Она только взглянула на него.

Алекс с трудом отвел от нее глаза.

– Едем домой.

– Если ты говоришь о том, который на Тулуз-стрит, это твой дом, Алекс. Моим он никогда не будет.