Текст книги "Креольская честь"

Глава 16

Неделя, которую Ники прожила праздно, почти ничего не делая, тянулась бесконечно медленно. Она скучала по простору Бель-Шен, не чувствовала себя свободной, какой она была там. Хотя при доме был уютный сад, где можно было уединиться, и шумный город будоражил ее воображение, Ники предпочитала сельское уединение.

Она поклялась себе, что, если ей удастся совершить бегство, именно в таких вольных местах она и поселится.

Совершить побег, однако, было не так-то легко. Для этого был необходим тщательно продуманный план, в который входила и такая задача – отвлечь внимание Рама.

Первым делом надо было узнать слабые места Рама. Она не упускала ни одного удобного случая, чтобы поговорить с ним, расспросить об Алексе и их дружбе. Он всегда отвечал вежливо, но с некоторой строгостью, видимо, взвешивая, насколько она достойна любви его замечательного друга. А что он считал Алекса замечательным, не вызывало никаких сомнений.

Несколько дней Ники незаметно наблюдала за ним. Он был загадочным человеком, молчаливым и проницательным.

Иногда даже казалось, что он без труда читает ее мысли.

По ночам он проявлял особую бдительность. Несколько раз она слышала шаги в коридоре. Дважды она видела его из своего окна: он бродил по темному, освещенному луной саду.

Бежать из-под охраны Рама было не таким-то легким делом Но Ники не сомневалась, что рано или поздно придумает какой-нибудь выход.

– Расскажи мне об Алжире, – попросила она однажды вечером после ужина, когда Рам сидел за письменным столом Алекса в его кабинете, уже давно им облюбованном.

Вспоминая давние события, Рам улыбнулся и устремил глаза вдаль. Он погладил рукой массивную бритую голову, затем устремил взгляд на нее.

– Мы были тогда молоды и глупы. Александр сражался за свою родную Францию, а я – просто так, ради развлечения, да еще в расчете на богатую добычу. Мятежники взяли в плен несколько десятков наемников и солдат, и нас отвели в пещеру, которую они использовали как тюрьму. Место это было ужасное, здесь бегали крысы, разило мертвечиной.

Ники с внутренней дрожью вспомнила о своих личных впечатлениях.

– Но вы с Алексом все же выжили?

– Да. В этом месте выживали только сильные. Я привык к всевозможным трудностям. Пребывание в тюрьме я воспринимал как временное неудобство. Другое дело Алекс с его светскими манерами и офицерским мундиром. В то время он был совсем еще юношей.

– Значит, ты ему помог?

– Я помог ему раскрыться, стать настоящим мужчиной.

Его надо было лишь чуточку подбодрить. Он должен был кое-что усвоить, кое-чему научиться. В то время как другие день ото дня чахли, Алекс набирался сил. Люди, которые осмеливались бросать ему вызов, на собственной шкуре испытывали его беспощадность Постепенно он начал вызывать к себе страх и уважение. Короче, он выжил.

– Как и ваша дружба.

– Да. Когда тюрьму захватили французские солдаты, он сражался за мою жизнь с двумя своими соотечественниками.

Этого я не забыл.

«Никто не может забыть Алекса», – подумала она в холодном отчаянии.

Она пошла к двери, но ее остановил низкий голос Рама:

– Вы умеете играть в шахматы?

– Шахматы?

Это предложение из уст человека столь могучего сложения показалось ей довольно странным.

– Да. Меня научил Александр. Мы вырезали деревянные фигурки и играли прямо на расчерченном полу. – Ники улыбнулась.

Желая немножко развлечься, она уселась напротив него.

Рам также улыбнулся и протянул руку к роскошно инкрустированной шахматной доске.

Целую неделю Ники думала не столько о предстоящем приезде Александра, сколько о Франсуа. Она надеялась, что он заедет, может быть, что-нибудь ей скажет, да и она найдет для него несколько добрых слов, и их дружба возродится.

– Даниэль, – позвала она улыбчивую француженку, которая спокойно сидела за вышивкой в своей небольшой комнатке наверху. – Не могли бы мы поговорить с тобой?

– Конечно. – Она бросила на Ники понимающий взгляд – У вас какие-то неприятности с его светлостью? – Даниэль, казалось, получала тайное удовольствие, называя так герцога. Хотя она никогда так к нему не обращалась.

– У меня всегда с ним неприятности, но дело Не в этом.

– А в чем?

Ники присела на край постели рядом с Даниэль, которая отложила свою вышивку в сторону.

– Ты что-нибудь слышала о мужчинах… отличающихся от других мужчин? Я кое-что о них знаю, но мне этого мало.

– В каком смысле отличающихся?

Ники слегка покраснела.

– Они не интересуются женщинами, их привлекают мужчины.

– Проклятие! – Даниэль широко открыла свои серые глаза.

– Значит, ты что-нибудь знаешь?

Даниэль улыбнулась наивной улыбкой, которая придавала ее лицу особое обаяние.

– Я знаю только то, что случайно подслушала.

– И что ты слышала?

– Говорят, что это грех. Проклятие дьявола. Женщина должна притворяться, будто ничего не знает, даже если ей все известно.

– Ты думаешь, они…

– Не знаю. И честно сказать, не стала бы спрашивать… – В глазах Даниэль зажглись плутовские огоньки. – Но если ты что-нибудь узнаешь, пожалуйста, поделись со мной.

Ники едва не улыбнулась. «Проклятие дьявола», – подумала она, вспомнив искаженное лицо Франсуа, когда он увидел ее сквозь стекло витрины.

Позднее, набравшись смелости, она заговорила об этом с Рамом. Она догадывалась, что именно у него как раз и не следует спрашивать. Но на нем лежал отпечаток большого жизненного опыта, которого не хватает большинству мужчин. И ничто, казалось, не смущало его. Он никогда не выказывал замешательства или предубежденности.

– Добрый день. Рам, – сказала она, заходя в кабинет Алекса.

– Для кого-то, может быть, и добрый, – сказал Рам. – Но я предпочел бы провести его на свежем воздухе.

– А я бы предпочла, чтобы вы с Александром отправились куда-нибудь подальше, но, очевидно, это мое желание не сбудется.

В его гулкой, как барабан, груди заметался смех.

– Я пробуду здесь не так уж долго. Вот только дождусь, когда закончится уборка тростника.

Ники вспылила.

– Почему ты думаешь, что я не уеду сразу же после твоего отъезда?

– Этот вопрос вам придется задать самому Александру.

И Рам опустил глаза, видимо, намереваясь продолжить прерванное чтение книги.

Но Ники не двинулась с места и начала пристально следить, как его черные глаза неторопливо движутся по странице.

Он читал «Два года под мачтой», книгу, написанную Ричардом Генри Дейной. В свое время она была удивлена, что человек столь необразованный умеет читать, но он объяснил ей, что по его просьбе Алекс нанял ему учителя.

– Я хотела бы кое о чем спросить тебя. Рам, – «сказала она, вновь прерывая его чтение.

Устремив на нее взгляд, он снисходительно спросил:

– Да?

Она стала нервно накручивать на палец длинную медную прядь своих волос.

– Считается, что женщины не должны разговаривать на эту тему.

– Если я знаю, что вас интересует, я отвечу.

Ники облизнула вдруг пересохшие губы.

– Я хотела бы спросить о мужчинах… которых привлекают другие мужчины.

– И что бы вы хотели о них знать? – спросил он без малейшего смущения.

– Значит, ты знаешь таких людей?

– Знал нескольких. На Востоке к этому относятся терпимее, чем здесь.

– Почему… почему они становятся такими?

Он пожал могучими плечами.

– Не знаю. Некоторые говорят, что это дело рук шайтана. Но по-моему, это просто причуда природы. Многие чувствуют подобное влечение с самого детства. Но так как я лично не принадлежу к числу этих людей, – он насмешливо осклабился, и его зубы засверкали на оливково-коричневом лице, – судить об этом не мое дело.

– И с этим ничего не поделаешь?

– Насколько мне известно, нет. – Он посмотрел на нее в упор.

– Кажется, я знаю такого человека.

– Франсуа, – не раздумывая сказал он.

Ники шумно вдохнула.

– Откуда ты знаешь?

– Все признаки налицо. Но Александр отказывается их видеть.

– Он любит своего брата.

– Да. Но оттого, что отрицаешь правду, ничто не меняется.

– Думаю, что мало кто об этом подозревает, – сказала Ники.

– Это верно. Но Александр не из этих людей. А Франсуа так боится огорчить брата, что отказывается от собственного счастья.

– Я хотела бы что-нибудь для него сделать. Мне так его жаль.

Рам внимательно присмотрелся к ней.

– Что вы чувствуете по отношению к Александру? Ненависть? Страх? Страсть? Или любовь?..

Ники вздернула подбородок, но глаз не отвела.

– Александр дю Вильер – мой хозяин. В разное время я испытывала по отношению к нему все эти чувства и еще кое-какие другие.

– А теперь?

– А теперь я хочу только быть подальше от него.

Больше Рам ничего не сказал.

В среду, когда Алекс намеревался приехать, Ники получила от него записку. Дела задерживают его в Бель-Шен, но он очень просит ее присутствовать вместе с ним в пятницу на концерте итальянских певцов, который состоится на так называемой Веранде.

Она фыркнула, прочитав формальное приглашение. В сущности, это было повеление, а не просьба, и они оба это знали.

– Даниэль, – выкрикнула она, решительно поднимаясь по лестнице. – Мне нужна форма служанки. По возможности старая, потрепанная, даже ветхая. Можешь найти такую?

– Силы небесные! На что вам нужна форма?

– Месье дю Вильер изволил приказать, чтобы я была с ним послезавтра вечером на концерте. Посмотрим, с каким видом он будет сопровождать свою законтрактованную служанку.

– Я не думаю…

– Знаю-знаю. Но мне нужна форма.

Качая головой, давясь смехом, Даниэль пошла искать что-нибудь подходящее. На чердаке она обнаружила черную форму, принадлежавшую прежней экономке. Платье было старое, потрепанное, но чистое. Белый передник не пожелтел. Чтобы подогнать одежду по фигуре, они укоротили подол, ушили талию и прикрыли грудь кружевной косынкой.

– Просто идеально, – сказала Ники, глядя на свое отражение в старинном зеркале, купленном ею на прошлой неделе. За прошедшие семь дней комната была почти обставлена, на кровати лежала новая перина, застеленная мягкими полотняными простынями и красивым желтым стеганым одеялом. Оставалось только дошить ситцевое, персикового цвета покрывало.

Зачесав назад волосы, Ники закрепила их сзади. Прическа получилась простая, строгая. Сверху она водрузила домашний чепец.

– А месье Рам не будет возражать?

– Не думаю. Все это только его забавляет.

К шести часам Ники прибрала весь верхний этаж. Когда появился Алекс, она, стоя на четвереньках, деловито полировала паркет в столовой.

Его раскатистый голос в вестибюле вызвал на ее лице усмешку. Выглянув в дверную щель, Ники увидела, что он стоит там, высокий и красивый, и почти пожалела, что не приняла его приглашения. Тщетно пыталась она не замечать, какой он импозантный, как широки его плечи и каким теплом лучатся карие глаза. Но сердце у нее учащенно билось, внутри все трепетало. – Фредерик взял из рук хозяина черную шелковую шляпу, в свете хрустальной люстры засверкал его черный вечерний наряд.

– Скажите мадемуазель Сен-Клер, что я приехал за ней, – сказал он Фредерику, с трудом подавлявшему улыбку.

– Да, сэр.

– А где Рам? – спросил он, и Фредерик показал на гостиную. Хотя Рама и не было видно, Ники знала, что он там. Вероятно, не хочет пропустить веселый спектакль.

Алекс направился к своему другу и тут заметил, что Фредерик идет по коридору к столовой, а не поднимается, как он ожидал, наверх.

– За вами прибыл месье дю Вильер, – провозгласил высокий негр-дворецкий.

– Скажите ему, что я занята.

Алекс услышал ее ответ и прошел мимо Фредерика в столовую. Заметив, что она на четвереньках стелет ковер, он глубоко вздохнул.

– Какого черта ты тут возишься?

– Полирую ваши полы, месье, – ответила она сладким голосом, двигая ковер по сверкающему полу.

Алекс метнул на нее убийственный взгляд.

– Поднимись наверх и оденься.

– Но я одета, месье.

– Не валяй дурака, Ники. Поднимись к себе и смени эти ужасные отрепья.

– Но у меня еще столько работы.

Алекс в одно мгновение оказался рядом с ней, схватил ее за талию и поднял на ноги.

– Наверх, – приказал он. – Немедленно.

– Как прикажете, месье.

Скрывая довольную усмешку, Ники пошла к себе. Но переодеваться не стала. Помыв руки, она напялила свой чепец и вдела в уши небольшие бриллиантовые серьги – подарок бабушки Алекса. Прихватив с собой сумочку и черный веер из перьев, она поспешила вниз.

Алекс стоял в гостиной, разговаривая с турком.

– Повеселись немножко, – сказал Алекс, хлопая друга по спине. – Ты это вполне заслужил.

Рам хотел что-то ответить, но тут вдруг заметил Ники в ее обносках и с черным веером и улыбнулся.

– Похоже, самое большое веселье сегодня у нас дома, – сказал Рам, благоразумно направляясь к двери.

Ники улыбнулась Алексу, который стоял мрачнее тучи.

– Что ты тут вытворяешь?

– Если вы хотите провести вечер в компании своей служанки, я готова, месье.

Алекс молча подошел к ней, схватил ее за руку, взвалил на плечо и, сердито бурча, понес по лестнице, как мешок с мукой.

Стараясь не замечать, какой жар исходит от его руки, прижатой к ее бедру, Ники только улыбалась и не делала никаких попыток вырваться.

Он грубо швырнул ее на кровать.

– Снимай эти лохмотья.

Ники стиснула зубы, но даже не пошевелилась.

– Снимай их, Ники, или я сделаю это вместо тебя.

Ники вздернула подбородок:

– Нет.

Взмахнув рукой, Алекс схватил ткань черного платья и разорвал его сверху донизу.

– Я не поеду, – взбешенная, вскричала Ники.

Алекс изобразил отдаленное подобие улыбки.

– Ты не хочешь слушать концерт на Веранде?

– Я предупреждала вас, Алекс. Вы знаете мои чувства по этому поводу.

– И я тоже, в свою очередь, предостерегал тебя, дорогая. – Нахмурившись, он приблизил к ней свое лицо так близко, что она почувствовала сильный запах одеколона. – Поскольку вы так жаждете моих прикосновений, – решительно произнес он, – мы отменим задуманное посещение Веранды и займемся тем, на что вы меня толкаете.

Ники попыталась встать с кровати, но Алекс без труда распластал ее на постели. Несколькими ловкими движениями он освободил ее от остатков потрепанной черной формы. За платьем последовали нижние юбки, содранные молниеносно и пушистым белым шаром брошенные на пол. Тщетно Ники барахталась и проклинала Алекса. Теперь она уже жалела, что не пошла на концерт. Тогда по крайней мере не было бы этой схватки.

Но может быть, долгое ожидание того, что все равно неминуемо последовало, было бы еще мучительнее.

Чувствуя, что его рука скользит по ее рубашке, она подняла на него глаза.

– Что? – возмущенно пробасил он. – У тебя нет корсета? Какая уважающая себя служанка будет драить полы своего хозяина в полуголом, можно сказать, виде?

Ники вспыхнула, уловив в его голосе насмешливые нотки.

Все-таки зря она не надела эту неудобную вещицу. На его расшнурование ушло бы много времени.

– В следующий раз я оденусь более пристойно. – Она попыталась выбраться из-под него, но только почувствовала, как его сильные пальцы раздирают рубашку. Горящим взглядом он скользнул по ее вздымающимся грудям. Она попыталась хотя бы чем-то прикрыться, но у нее ничего не получилось.

Алекс снял галстук, сюртук и жилет, вытащив что-то из карманов. Отодвинувшись от него, она убрала ноги под себя и, гневно глядя на него, прислонилась к деревянной спинке кровати.

Не обращая на это внимания, Алекс схватил ее руку, потянул к себе и обмотал что-то шелковистое вокруг ее кисти. Затянув петлю, он привязал другой конец шелковой веревки к спинке кровати.

– Что вы делаете? – Широко открытыми глазами она увидела, как он схватил другую руку и тоже обмотал шелковой веревкой.

– Спасаю тебя от самой себя, – ответил он. Всего за несколько минут он крепко примотал ее к массивной кровати. – Я думал, что дело не дойдет до этого, – добавил он. – Но, Хорошо зная тебя, я приготовился к любым выходкам.

– В последний раз вы обещали не прибегать к насилию.

– В последний раз я не был уверен, что ты желаешь меня так же сильно, как я тебя…

– А сейчас вы уверены?

– Сейчас я знаю, что только твоя проклятая гордыня мешает нашей близости.

Она не могла этого отрицать. Достаточно ей было взглянуть на его обнаженную грудь, как желание пронизывало все ее тело. Пытаясь вырваться из шелковых пут, она испытывала непреодолимое сладостное предвкушение.

– Будь ты проклят, Алекс! – выкрикнула она, но он молча стащил с нее вышитые панталончики.

Николь тихо застонала, когда он схватил ее лодыжку, затем другую и привязал их к столбикам кровати, обнажив ее самые интимные места. Она залилась краской, видя, в каком он лихорадочном возбуждении и как сильно желает ее.

Чувствуя ее смущение, Алекс немного затенил лампу, хотя и оставил достаточно света, чтобы видеть то, что ему хотелось.

В несколько секунд он сорвал с нее одежду и сам лег рядом с ней обнаженный.

– Скажи, что ты не хочешь меня. – Алекс нежно обхватил губами ее сосок. – Скажи, чтобы я остановился, и я остановлюсь.

Ники с трудом заговорила:

– Алекс, пожалуйста… Я прошу тебя не… – Ее голос вдруг пресекся, бедра выгнулись вверх, из горла вырвался сладостный стон.

– Я что-то тебя плохо понимаю. – Алекс нагнулся и коснулся ее рта легким поцелуем, прежде чем она успела увернуться от него.

Хотя она и мотала головой, он успевал поцеловать ее в щеку, в шею, в нежную мочку уха. По ее телу заструилось тепло. Алекс провел языком по краю ушной раковины, по ее внутренней части, а потом начал целовать ее плечи.

Она почувствовала, что внутри у нее вот-вот вспыхнет пламя.

Алекс сполз ниже, ласкай ее всю ладонями, а затем целуя в те же места. В мерцании лампы можно было видеть, как вздымаются мускулы на его груди, которая щекотала своими курчавыми волосками ее чувствительную кожу.

Алекс обласкал ее груди, нежно покрутил соски между пальцами, пока они не затвердели. Языком он провел вокруг них влажные круги, Ники застонала. Вся дрожа, она потянула путы, но не смогла их оборвать. Как ни странно, это подстегнуло ее желание. Мягкий голубой шелк не врезался ей в кожу, но зато открывал всю ее Алексу.

– Сопротивляться бесполезно, дорогая. Это ни к чему.

Позволь мне любить тебя.

Его язык ласково тронул ее пупок, заскользил по коже, порождая искры, готовые воспламенить огонь. Против воли эта ласка заставляла отзываться всем телом. Алекс сползал все ниже и ниже, проводя языком влажный след вплоть до рыжего пушка магического треугольника.

Но он все еще не останавливался.

Целуя гладкую кожу ее ног, покусывая ее зубами, он медленно поднимался все выше.

Ники беспокойно стонала, вся извивалась. Она так и, не догадывалась о его намерениях, пока он не достиг цветка ее женственности. Волнение, охватившее ее при этом, оказалось не сильнее смущения.

– Алекс, пожалуйста, – беззвучно шептала она, испытывая одновременно и наслаждение, и стыд, – ты… ты не можешь это сделать.

Отодвинувшись, Алекс посмотрел на нее.

– Тебе нечего стыдиться, дорогая. В тебе прекрасно все без исключения. То, что мы переживаем вместе, остается между нами. Я хочу доставить тебе большое наслаждение этой ночью. Может быть, еще большее наслаждение испытаю я.

Его язык рисовал огненные узоры на ее животе. И снова он сдвинулся ниже, целуя бедра, лаская руками. А затем его губы прильнули к ее самому укромному месту.

На этот раз Алекс был беспощаден. Никакие протесты уже не могли остановить его. Губами и пальцами он доводил ее до исступления. Распростертая на постели, вся трепеща, она стонала и молила: «Еще, еще». Когда его язык проник в нее, Ники выкрикнула его имя. Ее тело напряглось.

В ее глазах мерцали россыпи серебряных искр. Все выше и выше вздымалась она на волне наслаждения, которое мог вызвать только Алекс.

Вся выгнувшись дугой, она воскликнула:

– Ну пожалуйста, Алекс! Я хочу тебя!

Алекс припал к ней долгим страстным поцелуем. В его дыхании она чувствовала свой собственный возбуждающий запах. Затем в нее уткнулось его горячее тугое естество. Скользнув внутрь, оно заполнило., ее и превратило их обоих в одно целое.

Сначала Алекс двигался медленно, как бы давая ей время приготовиться к самому пику его страсти. По мере того как она все более отвечала ему, отзываясь на его страсть, движения Алекса становились все быстрее. Ее тело покорно подчинялось его воле и, не в силах насытиться, требовало: «Еще, еще».

– Развяжи меня, – попросила она. – Я хочу касаться тебя руками.

Собрав все свое самообладание, Алекс приподнялся и снял шелковые путы с рук Ники. Вспыхнув, она вплела пальцы в его волосы и притянула его рот к своим губам. Ее язык вторил ритму Александра.

Мир, каким его знал Алекс, сузился до плато в поднебесье, где они были только вдвоем. Там он и любил ее, хотя его тело находилось здесь, внизу, и властно требовало ответа на свои ласки.

Выкрикнув ее имя, он углубился в нее в отчаянности желании обладать ею, требуя, чтобы она вернула ему все, что он с такой готовностью давал.

Алекс почувствовал, как напряглось ее тело, как ее внутренние мышцы обхватили его естество, которое извергло семя как раз в тот момент, когда она достигла пика блаженства. Она обвила руками его шею и так тесно прижалась к нему всем своим маленьким телом, что на какой-то миг они превратились в единое целое.

Через какое-то время они спустились с небес, по-прежнему убежденные, что в мире нет никого, кроме них двоих.

– Я скучал по тебе, – тихо сказал он.

– Да простит меня Бог, но я тоже скучала по тебе.

Соскользнув с нее, он освободил ее лодыжки и заключил ее в объятия. Только поцеловав ее в щеку, он понял, что она плачет.

– В чем дело, дорогая? – спросил он. Она только покачала головой и отвернулась. – Скажи мне.

Ники судорожно сглотнула.

– Я просто поняла, что должна сражаться не только с вами, но и с собой.

Алекс тихо выругался. Убрав с ее лица сверкающие пряди медных волос, он слегка коснулся губами ее щеки.

– Пойми наконец, что пора уже кончать со всей этой глупостью. Ты не можешь не понимать, что твое место здесь.

Нас связывают взаимные чувства, и только таким образом я могу позаботиться о тебе.

Повернувшись на бок, Ники посмотрела ему в лицо.

– Вы думаете, что предлагаете наилучший выход? Для кого-то другого это, возможно, так и было бы.

– Но не для тебя?..

– Не для меня. – Она коснулась его щеки. – Вы, несомненно, почувствовали, что мне желанны. Я не отрицаю, что испытываю к вам сильную привязанность. Но я принадлежу к Сен-Клерам. Мои предки – основатели этой страны. Вы знали моего отца. Знали, какой гордый он был человек. Он берег и защищал свою честь… Я его дочь, Алекс. И то, что я женщина, не означает, что у меня нет чувства собственного достоинства и я – не имею представлений о добре и зле.

– Неужели твое счастье, то есть наше с тобой счастье, тебе не дороже, чем какие-то смутные понятия о чести?

– Счастья без чести не бывает.

Алекс молча обнял ее.

– Должен же быть какой-нибудь выход, – тихо сказал он, осушая поцелуями ее щеки. Но в глубине души он знал, что положение безвыходное.