Текст книги "Креольская честь"

Глава 20

– Надеюсь, ужин вам понравился? – спросил Фортье, изогнув гладкие черные брови. Ники сидела рядом с ним под тяжелым бра из дерева и чугуна. Потолок над их головами поддерживали толстые, украшенные резьбой балки.

– Да, – с, притворным спокойствием ответила она, – ужин был прекрасный.

– Но не такой прекрасный, как вы. – Его глаза устремились на ее грудь, выступающую из-под низкого выреза.

Платье из сине-зеленого шелка, отделанное затейливыми черными бельгийскими кружевами, очень ей шло. Перед тем как надеть его, она внимательно все осмотрела и заметила, что подол юбок подрублен, а лиф слегка выпущен. Она поняла, что эта одежда предназначалась для Фелисианы, и тревога, которую она испытывала, стала еще сильнее.

– Благодарю за комплимент. – Пока все шло гладко, обаяние Валькура почти заставило ее забыть, в каких опасных обстоятельствах она находится. Неудивительно, что Лизетт даже увлеклась им.

– Странно принимать благодарность за то, что говоришь сущую правду, – это как-то не по-джентльменски, – сказал он.

Ники отвернулась, не желая его поощрять. Весь день она пыталась найти какую-нибудь возможность для бегства. Но из комнаты не было никакого другого выхода, а в коридоре постоянно находился слуга. Она хотела передать послание через жениха Даниэль, Рене Буталера, просила даже высокую негритянку, которую встретила утром, о помощи. Но та молча отвернулась.

Она и сейчас видела замкнутость на лицах всех слуг, беспокойство, с которым они ждали любых, даже самых незначительных, повелений Фортье. Они всегда боятся его, подумала она. И она сама тоже боится. Смертельно боится. Однако это другой, не прежний страх. Этот человек отнюдь не мучительный призрак прошлого. Он живой человек из плоти и крови, а с таким она может бороться.

Фортье повернул тяжелое сапфировое кольцо, которое носил на указательном пальце левой руки.

– Вы попали к Александру девственницей? – спросил Фортье таким обыденным тоном, словно речь шла о погоде.

Ники удивленно вскинула голову, на миг смутилась, затем почувствовала гнев.

– По-моему, это совершенно вас не касается.

Темная кожа на скулах Фортье натянулась.

– Отвечайте, – потребовал он тихим голосом, который отнюдь не умерил ее растущего страха.

«Ты должна непременно выбраться отсюда», – приказала она себе. Она мучительно искала хоть какую-то лазейку для бегства. Фортье же как будто читал ее мысли. Он явно ждал, когда наступит время для осуществления его желаний.

Улыбка вновь раздвинула его губы.

– Мы выпьем коньяку и хересу в моем кабинете. – Кивнув пожилому, с пробивающейся сединой в волосах рабу, стоявшему у двери столовой, Валькур отодвинул стул и встал.

Обойдя стол, он отодвинул и стул Ники, помог ей встать и повел из комнаты.

Когда он повернул к лестнице, Ники попыталась остановиться.

– Куда мы идем?

– В мой кабинет, – повторил он.

– Но…

– Это наверху.

Ники оглянулась. У большой парадной двери стояли два негра. Еще один слуга сопровождал ее слева. Бежать не было никакой возможности.

– Ну так что, пойдем? – Валькур продолжал идти вперед.

Ники нервно облизнула пересохшие губы.

– Если хотите, они вам помогут.

Ники гордо выпрямилась.

– Мне не нужна ни их, ни ваша помощь. – Когда она попыталась вырваться, Валькур больно сжал ее руку.

– Я думаю, бокал хереса успокоит ваши нервы.

Ники подумала, что успокоить ее может только его отсутствие.

Когда они поднялись на лестничную площадку, Фортье открыл тяжелую деревянную дверь и провел ее в комнату, которая и в самом деле была его кабинетом. На какой-то миг она почувствовала облегчение. Но когда он закрыл дверь, сердце Ники забилось подстреленной птицей.

– Я думаю, окончание вечера покажется вам забавным, – сказал он, беря со своего стола большую рюмку хереса. Он протянул ей напиток, и, стараясь успокоиться, Ники сделала небольшой глоток.

Сам Валькур, улыбаясь ей, отпил коньяк из приготовленного для него бокала. К ее удивлению, он подошел к книжному шкафу у дальней стены и, просунув руку между книг, потянул за какой-то металлический рычаг. В шкафу отворилась большая дверь. За ней открылась вторая комната, очевидно, его спальня.

– Комната Фелисианы примыкает к моей с другой стороны. Я хотел быть рядом с ней, поэтому и построил здесь свой кабинет. Удобно, не правда ли?

С бьющимся сердцем Ники приложилась к двери. С портрета на дальней стене на них взирала улыбающаяся Фелисиана в таком же сине-зеленом, отделанном черными кружевами платье, которое было и на Ники. Рубиново горели ее губы, кротко смотрели лучистые карие глаза.

– Идемте, – повелительно произнес Валькур, протянув ей руку. Ники не двинулась с места. Продолжая смотреть на портрет, она заметила у одной стены огромную резную кровать, толстые обюссонские ковры на полу.

– Идемте, – повысил голос Валькур.

– Нет, – шепнула Ники.

– Да, – холодно уронил Валькур, направляясь к ней. Он схватил ее как раз в тот момент, когда она повернулась, чтобы бежать.

Устав после долгой работы на плантации, водрузив ноги в сапогах на стол, Алекс отдыхал перед камином в своем кабинете. В руке у него был бокал коньяка, который он согревал в своих ладонях. Все мысли его были о Николь.

Боже, как он скучает по ней! Скучает долгими томительными днями и бессонными ночами. Когда-то он по глупости верил, что, переспав с ней, сможет ее забыть или по крайней мере отвести ей не слишком важное место в своей жизни.

В действительности же произошло прямо противоположное. Сколько ни старался, он так и не смог насытиться ею, хуже того, постоянно тосковал по ней. Он вдруг вспомнил, как взволнованно улыбалась Ники, когда они катались по улицам Французского квартала. Ей никогда не надоедали ни люди, ни места. В каждом, с кем она знакомилась, Николь всегда находила неиссякаемый источник добра. Ему очень нравилось, как она смеется, поэтому он старался смешить ее как можно чаще.

Он во что бы то ни стало должен сделать ее счастливой. И сделает.

Когда он представил себе ее обнаженное податливое тело, представил, как ее груди упираются в его грудь, в паху родилась истома. Он тихо застонал. Лишь однажды, когда Ники верила, что он собирается на ней жениться, пришла она к нему добровольно. Но и потом, бывая с ним, она испытывала наслаждение.

И все же он больше всего хотел, чтобы она дарила ему свою любовь добровольно. Он даже поклялся себе, что рано или поздно непременно добьется этого.

– Извините, месье Алекс. – На пороге появилась не на шутку встревоженная миссис Линдер. – Вас хочет видеть Рене Буталер.

Алекс спустил ноги на пол.

– Буталер?

Это имя казалось ему смутно знакомым.

– Жених Даниэль. Он ужасно расстроен.

Недоброе предчувствие сдавило сердце Алекса.

– Пусть войдет.

В кабинет вошел Рене Буталер, в мокрых от пота полотняных бриджах и домотканой рубахе. В руке он держал шляпу.

– Простите, что беспокою вас, месье. Но у меня для вас очень плохие новости. – Рене был стройным парнем, на год или два моложе Алекса, с кофейного цвета волосами и карими глазами, вокруг которых уже начали прорезаться морщинки. В сильном волнении Рене дрожащими руками мял шляпу, и Алекс почувствовал тревогу.

– Выкладывай, в чем там дело.

Рене тяжело сглотнул.

– Фортье схватил мадемуазель Сен-Клер.

– Это невозможно. – Однако, произнося эти слова, видя мучительно искаженное лицо неожиданного посетителя, он уже осознал, что это правда.

– Он отвез ее в Фелисиану.

Алекс почувствовал такую ярость, что перед его глазами поплыли красные круги.

– Подожди здесь.

Выйдя в коридор, он направился к вестибюлю.

– Беги на конюшню, – велел он высокому негру-дворецкому, – скажи Патрику, чтобы оседлал Наполеона. Да побыстрее. – Не дожидаясь ответа, он кинулся к себе в кабинет.

– Как он мог ее схватить? – спросил Алекс, выдвигая ящик стола и доставая пистолет.

– Простите, месье, это случилось по моей вине. – Впечатление было такое, будто Рене вот-вот шлепнется на пол в беспамятстве. – Простите меня…

– Продолжай, – в ярости приказал Алекс.

– Месье Фортье платил мне за кое-какие новости о Бель-Шен, которые я узнавал от Даниэль Я думал, в этом нет ничего плохого. Эти деньги я хотел потратить на свадебный подарок. Даже не предполагал, что дело может дойти до такого.

– Значит, ты шпионил за мной?

Рене повалился на колени перед Алексом.

– Прошу вас, месье…

– Рассказывай все до конца, – холодно сказал Алекс.

– Мадемуазель Сен-Клер собиралась сесть на корабль, чтобы отправиться в Чарлстон и еще дальше на север. Я сказал об этом Фортье. И его люди, наверное, устроили засаду. Я не знал, что он задумал. Но сегодня увидел ее в его коляске.

Алекс буквально пронзил взглядом побледневшего Рене.

– Я разделаюсь с тобой, когда вернусь. – Схватив куртку, он ринулся к двери. – Смотри, не вздумай убежать. Если, когда я вернусь, тебя здесь не будет, я достану тебя хоть из-под земли. И уж тогда пеняй на себя.

Он быстро прошел по широкому мраморному вестибюлю, рывком открыл тяжелую наружную дверь и поспешил к конюшне.

– Можешь считать себя покойником, Фортье, – тихо выругался он. Но думать он мог только о Николь: вновь она убежала, убежала в таком отчаянии, что оказалась в ловушке у другого любителя женщин – порочного и жестокого.

– Допивайте свой херес, – велел Фортье, насильно вливая вино, рюмку с которым Ники держала у дрожащих губ. – Вам надо расслабиться.

Сидя перед неярко горящим камином в спальне, куда ее затащил Фортье, Ники умоляюще посмотрела на него.

– Зачем? Зачем вы это делаете?

В тусклом мерцании на них укоризненно смотрела со стены Фелисиана. Каждый раз, поднимая голову, Ники воспринимала ее взгляд как зловещее предостережение.

Фортье тоже смотрел на портрет, но на ее вопрос он ничего не ответил.

– Женщины находят вас привлекательным, – продолжила Ники. – Лизетт влюблена в вас. Но что вам надо от меня?

Валькур отставил коньяк в сторону.

– Она сама сказала, что влюблена в меня?

– Да. – Ники не упомянула о том, какое впечатление произвела на нее истерзанная женщина, хотя ей и стоило большого труда удержаться от этого.

– Лизетт – дура. Как может женщина любить человека, который так с ней обращался?

– Понять любовь – дело очень непростое.

Фортье громко фыркнул.

– Фелисиана – единственная, кого я любил и буду любить.

Хотя он и старался говорить убежденно, Ники почувствовала, что его гложут сомнения Может быть, Лизетт значила для него больше, чем он хотел показать.

– Вы не ответили на мой вопрос. Чего вы хотите от меня?

Уголок его жесткого рта приподнялся в некоем подобии улыбки.

– Как и Лизетт, вы принадлежите Александру. Но вас он ценит даже выше, чем ее. – Он провел худым смуглым пальцем по щеке Ники, и она вздрогнула. – Одной этой причины достаточно, чтобы я переспал с вами сегодня ночью.

– Лизетт хотела быть с вами. А я не хочу.

Валькур только пожал плечами.

– Вы не хотите расстраивать Алекса? Эта для вас так важно?

Он вновь рассмеялся. От этого смеха по спине у Ники забегали мурашки.

– Мы всегда были соперниками – Алекс и я… Он не рассказывал вам, что Фелисиана была влюблена в него?

Ники приподняла голову.

– Нет.

– Тем не менее это так. Разумеется, все это было до того, как Фелисиана встретилась со мной.

– Понятно, – согласилась она с некоторым сарказмом Валькур постарался его не заметить.

– Значит, вы делаете все это только для того, чтобы досадить Алексу?

По его лицу скользнула тень.

– Да.

– Но это не единственная причина? – настойчиво допрашивала Ники.

Выгнув тонкие черные брови, он улыбнулся.

– Может быть, я жду от вас спасения… Может быть, вы моя последняя надежда. – Уже не такой сдержанный, как все это время, он посмотрел на портрет. Мыслями он сейчас весь был в прошлом, глаза устремились куда-то далеко. – Она все еще причиняет мне боль, – тихо сказал он. – Ту самую, какую я почувствовал, когда увидел ее нагую в объятиях разносчика.

У Ники похолодело в груди.

– Она лежала, глядя на меня своими ласковыми карими глазами, и, вся в слезах, умоляла, чтобы я пощадил разносчика. Я всегда старался удовлетворять все ее желания, всегда потакал ей… Так же поступил я и в тот раз. И этот трусливый пес удрал, даже не оглянувшись.

– Не думаю, что было что-то подобное. В таком случае от слуг наверняка пошли бы разговоры…

Валькур закрыл глаза, явно стараясь превозмочь испытываемые им страдания.

– Те несколько рабов, которые знали, что случилось на самом деле, уже давно проданы.

– А что вы сделали с ней? – спросила Ники, невольно вспоминая избитую Лизетт.

– Я хотел ее простить. Пробовал это сделать… На следующую ночь я пошел к ней Даже и тогда я хотел ее, как ни одну другую женщину. Она попыталась разыграть страстную сцену, но не смогла меня одурачить. Нет, она хотела разносчика, только разносчика, а не хозяина Тер-Соваж.

– О Господи!

– Я не помню, чтобы я ее бил, помню только, что она молила меня остановиться. И конечно, помню, как овладел ею.

Никогда еще не испытывал я такого торжества, такого экстаза. – Его пальцы сжали ножку бокала. – В тот момент, когда я навсегда ее потерял, я как будто одновременно был в раю и в аду.

Валькур повернулся к ней лицом, в его суровых черных глазах мерцали слезы. Как, впрочем, и в глазах Ники.

– Мне так жаль, – сказала она. – Так жаль…

Он любил так сильно, что уничтожил свою любимую. Теперь он уничтожает себя…

С призрачном свете лампы Ники наблюдала за ним. В следующий миг все чувства на его лице сменились холодным равнодушием Перед ней был теперь совсем другой человек.

– Мы поговорили достаточно.

Отставив коньяк в сторону, он поднял ее на ноги.

– Пожалуйста, отпустите меня, – тихо попросила она. – Ведь на самом деле вы не хотите причинить мне боль?

– Нет. Я надеюсь, что на этот раз все будет по-иному.

– А если нет?

– Именно это я и постараюсь сейчас выяснить, дорогая. – Если на его лице и оставались какие-то признаки сожаления, то они целиком исчезли. Дальнейшей отсрочки не будет.

Резким движением руки Ники выплеснула остатки хереса ему в лицо и бросилась к двери. Фортье, громко ругаясь, вслепую бросился за ней. Она уже успела отодвинуть засов на двери, когда он вдруг схватил ее.

– Ты все равно будешь моей, маленький цветок, – сказал он ей на ухо, потащив ее в спальню. Она как могла изворачивалась, царапалась, но не могла высвободиться. Через несколько секунд он притиснул ее к кровати и крепко привязал руки к одному из столбиков. Она стояла около массивной кровати, с трудом сдерживая слезы.

– Но почему? – повторяла она. – По крайней мере скажите почему?

Фортье скомкал ткань ее сине-зеленого платья и нижней рубашки и одним движением разодрал их.

– Потому что вы ничем на нее не похожи: у вас светлая кожа, у нее была смуглая, ваши волосы горят как пламя, а ее были черны как ночь. Потому что, даже надев ее платье, вы не можете стать ею.

Он запустил пальцы в ее сверкающие медные волосы и резким движением откинул голову – Назад.

– Сегодня я намереваюсь избавиться от терзающих меня демонов – раз и навсегда.

С этими словами он впился в ее нежные губы так сильно, что она почувствовала вкус собственной крови. Сунув руку за лиф, он так грубо стиснул ее нежную грудь, что она вскрикнула от боли, Вся дрожа, Ники постаралась вырваться, но он всем своим телом прижал ее к столбику.

– Только попробуйте меня тронуть, – пригрозила она, – клянусь, я убью вас.

Валькур рассмеялся.

– Попробуй, маленький цветок. Честно сказать, я буду разочарован, если ты этого не сделаешь. Но в конце концов ты принесешь мне избавление. Или я обуздаю тебя.

Он разорвал лиф платья, чтобы лучше разглядеть ее белые груди.

– Обещаю тебе, я не буду спешить. У тебя будет вполне достаточно времени. Сегодня ты познаешь удовольствие, которое есть и в боли.

– Боже! – Ники почувствовала, что в ней закипает злоба. Извернувшись, она изо всех сил ударила его коленом между ног. – Удар застиг его врасплох, он вскрикнул от боли. Не будь мягких нижних юбок, удар получился бы еще сильнее Но и без того он достиг своей цели.

Пока садист, согнувшись, приходил в себя, Ники старалась освободить руки.

Наконец он пришел в себя.

– Сука! – злобно выругался он. Его черные глаза зажглись яростью. – Ты ничем не похожа на мою Фелисиану.

Ты всего лишь жалкая воровка. Недостойная носить ее одежды, недостойная ходить по ее стопам.

– Вот тут ты ошибаешься, Фортье, – прогремел в дверях угрожающий раскатистый голос. – Она настоящая леди.

Моя леди. И ты совершил смертельную ошибку, пытаясь причинить ей зло.

Подавив невольный крик, Ники заморгала, смахивая выступившие на глазах слезы. Свет лампы обрисовывал высокую мускулистую фигуру Алекса, его плечи заполняли почти весь дверной проем. Он явился, чтобы спасти ее. И уже не в первый раз. Как он узнал, что она здесь?

Фортье попятился.

– Вечно ты вмешиваешься в мои дела, дю Вильер. И всегда побеждаешь. Но только не на этот раз. – Подскочив к резному комоду возле кровати, Валькур быстро выдвинул верхний ящик. При свете лампы мелькнуло серебром лезвие ножа, который он зажал в руке. – Прежде чем закончится эта ночь, ты увидишь, как я буду брать ее снова и снова. И будешь бессилен ей помочь…

– Осторожно, Алекс, – крикнула Ники, но тот даже не повернул головы. Все его внимание было сосредоточено на человеке, которого он хотел убить, Вытащив из-за пояса пистолет, он бросил его на кровать.

– Мне бы следовало пристрелить тебя как собаку, Фортье, но это было бы слишком легко.

Пока Валькур, размахивая ножом, осторожно кружил вокруг него, Алекс снял куртку и обмотал ее вокруг руки.

– Я уничтожу тебя, – с угрозой сказал он. – Это последняя женщина, которая страдает из-за твоей жестокости.

В этот миг Фортье ударил ножом, лишь чудом не задев грудь своего противника. Хотя Алекс был выше ростом и более крепкого сложения, Валькур был подтянутым и ловким, с тугим жилистым телом. А его нож давал ему явный перевес.

– А ну иди сюда, – насмешливо позвал Фортье. – Пора кончать с этой дракой. Лучше позабавлюсь с твоей женщиной.

Алекс подавил ярость, которую небезуспешно старался разжечь в нем Фортье. Ни За что на свете не должен он терять самообладания. Не мог он и смотреть на Николь. Он сразу увидел, каким взглядом смотрит Фортье на ее грудь, заметил и то, что ее нежные розовые губы искусаны до крови. И всем своим существом осознал, что должен убить этого человека.

Фортье вновь пустил в ход нож, но Алекс умело увернулся. Они продолжали схватку. Тут Валькур сделал ложный выпад, а затем лезвие, пронзив ткань куртки, ушло глубоко в руку Алекса, до самой кости.

Увидев кровь, Ники вскрикнула. Фортье оглянулся на нее.

Улучив момент, Алекс кинулся вперед, схватил за руку своего врага и стал выкручивать ему кисть, пока нож со стуком не упал на пол. Удар в челюсть повалил Фортье на стул. Вскочив, Фортье, набычившись, бросился на Алекса. Оба повалились на пол. Фортье оцарапал своим массивным золотым перстнем щеку Алекса. Алекс ответил ему ударом в нос. Белоснежная рубашка Фортье обагрилась кровью.

Алекс наносил противнику убийственные удары, но тот пока держался. Из руки Алекса хлестала кровь, но это его не остановило. Они обменялись несколькими сильными ударами, затем Алекс нанес удар такой силы, что Фортье потерял сознание. Алекс приподнял его за грудки и продолжил жестокое избиение.

– Алекс, – закричала Ники, – ты убьешь его!

Алекс, не отвечая, продолжал молотить противника. С Окровавленных губ Фортье сорвался глухой стон.

– Прекрати, Алекс, – умоляла Ники. – Ты же не изверг, как он. Пожалуйста, перестань!.. – Впервые в эту ночь слезы безудержно полились из ее глаз. – Пожалуйста, Алекс, не убивай его!

Наконец ее мольбы стали доходить до его сознания. Отпустив Фортье, который рухнул как мешок, Алекс вразвалку прошел по комнате, подобрал нож и перерезал путы, стягивавшие руки Ники. Как только ее руки освободились, заливаясь слезами, она бросилась ему на шею.

Закрыв глаза, Алекс крепко прижал ее к себе и погрузил лицо в разметавшиеся по плечам медные волосы.

«Этот изверг легко мог ее ранить, даже убить!» – Тугой ком встал в его горле, глаза увлажнились.

– Все в порядке, моя крошка, – сказал он хриплым голосом. – Мы возвращаемся домой.

Но она не выпускала его из объятий, прижимаясь все теснее и теснее.

Алекс напрягся: она только делает вид, что он так ей нужен… Это сплошное притворство. На самом деле единственное ее желание – оставить его. Сколько раз она пыталась ему растолковать это, а он оставался глух к ее объяснениям. Вместо этого он убеждал себя, что она в нем нуждается, что он удерживает ее только в ее же интересах, ради безопасности.

Он даже поверил, что может сделать ее счастливой.

Какой же он глупец! Ему, как всегда, надо было держать свои чувства в узде. Надо было найти себе женщину, которая будет дорожить его титулом и высоким положением. Женщину, у которой нет других желаний, кроме как согревать его постель, и которая сама падет к его ногам. Женщину, которая будет удовлетворять его страсть, не затрагивая чувств.

Алекс ругал себя на чем свет стоит. На что ему женщина, которая его не хочет? Ники стремится лишь избавиться от него.

С этого момента ее желание исполнится.

Он отстранил ее от себя, и она увидела кровь на его рубашке.

– Твоя рука! – воскликнула она, внимательно рассматривая рану. – Надо перевязать.

– Разорви простыню, – велел ей Алекс. Ники аккуратно наложила повязку на его рану.

Придерживая разодранное на груди платье, Ники прислонилась к Алексу, который, в свою очередь, оперся о нее. Вместе они, чуть пошатываясь, направились к двери.

И вдруг их настиг мстительный голос Валькура:

– Помни, дю Вильер, эта девушка входит в общую собственность Бель-Шен. Если ты разоришься, она перейдет ко мне. – Повернувшись, Алекс увидел, что Фортье, тяжело дыша, весь в крови, стоит, прислонясь к стене.

– Алекс! – Подавляя страх, Ники посмотрела на него.

Судя по его виду, он готов был довершить то, что начал. – Пожалуйста, отведи меня домой, Алекс.

Где ее дом и что означают зловещие слова Фортье, она не знала. Но со всем этим можно было разобраться позднее.

Внизу у лестницы высокая, цвета кофе негритянка молча набросила шаль на плечи Ники. Других слуг не было видно;

– Спасибо, т – поблагодарила Ники и подняла глаза туда, где оставался Фортье. – Вы позаботитесь о нем?

– Я вылечу его раны, но я не могу исцелить его душу.

Ники притронулась к руке негритянки, а затем позволила Алексу вывести ее наружу. При их приближении Наполеон громко заржал. Алекс помог ей взобраться на коня, сам уселся сзади.

Прислонившись к нему спиной, она с удивлением почувствовала, как напряжены мышцы его груди. Хотя Алекс и поддерживал ее, он старался делать это, почти к ней не прикасаясь.

– С вами все в порядке? – спросила она.

– Все в порядке.

Ники уловила гнев в его голосе. Она много раз видела его в ярости, хорошо представляла себе, как он будет бушевать, если ее замысел не удастся. Но на этот раз что-то в нем явно изменилось: впечатление было такое, точно гнев был направлен не на нее, а скорее на самого себя. И этим он помогал себе как бы отгородиться от нее. Что-то вроде самозащиты.

Но от чего?

– Кровь как будто идет уже не так сильно, – , сказала она, озабоченно глядя на его руку. – Вы уверены, что мы сможем добраться домой?

– Я уже сказал, что со мной все в порядке. – Он бросил на нее такой холодный взгляд, что она поникла. – А как ты, Ники? С тобой все в порядке? Готова ли ты повторить, что не нуждаешься в моей помощи? Что ты вполне могла бы обойтись без меня?

– Нет, конечно, нет. Один Бог знает, что случилось бы со мной, не подоспей вы вовремя.

Алекс ничего не ответил.

Они долго ехали молча.

– Как вы узнали, где я? – наконец спросила она.

– За тобой шпионил Рене Буталер. Он сказал Фортье о поездке… которую ты намеревалась… совершить на север. В конце концов в нем пробудилась совесть. Он не хотел, чтобы ты пострадала. – Она ничего не ответила. Он добавил:

– Что ты сделала с Рамом?

– Ничего страшного. Только подсыпала ему в питье немножко снотворного.

Александр выругался.

– И конечно, ты сделала это, прибегая к помощи моих «верных» слуг?

– Я заставила Даниэль помочь мне.

Алекс фыркнул.

– И она тебе помогла. Поднесла тебя Фортье как зажаренное филе на блюде.

– Вы не должны ее винить, Алекс. Она доверилась Рене, потому что любит его.

– Но теперь-то ты убедилась, что любви нет? – повторил он слова, сказанные им в столовой много месяцев назад.

Николь замолчала, чувствуя нестерпимую боль в сердце.

Если когда-нибудь Алекс и был близок к тому, чтобы полюбить ее, то, безусловно, не сейчас.

Когда они подъехали к Бель-Шен, Алекс помог ей спешиться и передал поводья стоявшему в ожидании груму.

– Может быть, нам лучше поехать в Ла-Ронд? – спросила она, опасаясь сплетен. Не обращая внимания на ее слова, Алекс помог ей подняться на крыльцо и вошел вместе с ней в холл.

– Как насчет слуг? – шепнула Ники. – А как же Кларисса?

– Миссис Линдер, – крикнул Алекс, и почти тут же появилась запыхавшаяся седая женщина. Она мельком взглянула на Николь и вдруг побледнела, заметив кровь на рубашке Алекса.

– Отведите мадемуазель в комнату для гостей. Прикажите принести ей ванну и подать еду.

– Я не голодна, – возразила Ники.

– И бокал вина, – добавил он, словно не слышал ее слов. – Пошлите кого-нибудь из слуг за миссис Джеймс.

Скажите, что мне надо обработать рану на руке. – Простую врачебную помощь в Бель-Шен оказывала жена надсмотрщика и без работы не сидела. – Скажите Буталеру, чтобы он переночевал в конюшне. Я поговорю с ним завтра.

Домоправительница кивнула и ушла.

– Пожалуйста, Алеш., – сказала Ники, как только они остались одни. – Мы не могли бы поговорить?..

Алекс пронзил ее мрачным взглядом.

– О чем тут говорить? Я был глупцом, веря, что привязанность ко мне может заставить тебя остаться. Я был глупцом, веря, что могу сделать тебя счастливой. Больше этой ошибки я не повторю. Спокойной ночи.

И он поднялся вверх по лестнице, предоставив Николь и подоспевшей миссис Линдер тащиться позади.

Ники почувствовала дурноту. Алекс в сильном гневе. Алекс в ярости. Никогда еще она не видела его таким холодным и отчужденным. Казалось, он так далеко от нее, что она уже никогда не сможет найти к нему дорогу.