Текст книги "Креольская честь"

Глава 21

Выкупавшись, Ники вытирала волосы перед камином. Она отчаянно хотела спать, и ее манила к себе пустая кровать в углу.

Ей, вероятно, надо бы радоваться, что Алекс обращается с ней так заботливо поселил ее в комнате для гостей, держится от нее вдали, не давая повода для слухов, которые могли бы дойти до Клариссы. Кое-кто мог бы предположить, что Алекс бережет свою репутацию. Но Ники знала, что его заботит другое.

Надев принесенную миссис Линдер мягкую белую ночную рубашку, Ники легла на чистую прохладную простыню, натянула одеяло до подбородка и закрыла глаза.

Она хотела помочь перевязать руку Алексу, но он отказался от ее услуг. Когда с лестницы послышались тяжелые шаги миссис Линдер и более легкие шаги Норы Джеймс, Ники поняла, что они сделали все необходимое, чтобы рана зажила как можно быстрее.

За все время, пока зашивали и перевязывали рану, Алекс со свойственным ему мужеством не издал ни единого звука.

Ники повернулась на бок, наслаждаясь необыкновенно удобной и мягкой постелью. Совершенно изнуренная, некоторое время она лежала без движения. Тщетно пытаясь уснуть, она поняла, что все случившееся в этот день продолжает ее волновать. Она вновь и вновь переживала все, что произошло. Она опять ощущала на себе острый, пронзительный взгляд Валькура, который с садистским наслаждением рассматривал ее полуобнаженное тело; в ее ушах продолжали звучать его прямые и замаскированные угрозы Этот человек – сущий изверг. Мало сказать, что он не знает сожаления и сочувствия, – он просто упивается страданиями других. Напрасно он надеется, что когда-нибудь избавится от терзающих его демонов. Они ненасытно прожорливы и не успокоятся до тех пор, пока не погубят его самого.

С ледяным ужасом думала Ники об опасности, которой ей удалось избежать. Она стояла у самого края бездны, и спасло ее, как всегда, своевременное вмешательство Алекса. Его участие было как чудо. Каким образом он узнал, что она в плену у Фортье? И не только успел узнать, но и подоспел вовремя, чтобы спасти ее?

В голове Ники, вновь и вновь повторяясь, мелькали отдельные моменты жестокой схватки между Алексом и Вальку ром: вот они кружат по комнате, вот сверкает нож в руке у хозяина Фелисианы. Только необыкновенная сила и ловкость позволили Алексу одержать верх.

Ники была переполнена благодарностью. Но как и чем сможет она отблагодарить своего спасителя? Все, что она делает, совершенно помимо ее воли направлено против него. И особенно этот злополучный побег. Сможет ли понять ее Алекс? Или воспримет это как очередное проявление неблагодарности, даже пренебрежения? В какое странное положение поставила ее судьба: она должна покинуть его и, стало быть, навсегда потерять! Но ведь он так дорог ей! За это время он сумел заполнить собой все ее существо. Без него ее жизнь будет совершенно пуста. И все же ее путь предопределен, свернуть с него невозможно.

Долго ворочалась Ники, обуреваемая разными мыслями, и все же усталость наконец взяла свое: она уснула тяжелым беспокойным сном.

Во сне Ники так и не услышала стука в парадную дверь.

Но Алекс не спал. Он вышел в холл, чтобы посмотреть, кто пожаловал в этот час.

Дворецкий впустил в дом Рама.

Всегда невозмутимый, турок на этот раз казался обеспокоенным и взволнованным. Заметно было и то, что он сильно утомлен.

При виде своего друга, раненого, но все-таки живого, он пробормотал несколько слов на родном языке, среди которых можно было различить имя Аллаха. С видимым облегчением он прислонился спиной к двери.

– Я послал человека, чтобы предупредить тебя. Но ты, вероятно, выехал раньше, – сказал Алекс.

– Не знаю, какого зелья подсыпали мне эти женщины, но оно действовало много часов. Очнувшись, я обыскал весь дом Я грозил Даниэль перерезать глотку, но она так ничего и не сказала. – Он улыбнулся. – Николь повезло, что у нее такая верная подруга.

– Если бы Даниэль не проговорилась своему жениху, Фортье не удалось бы заполучить Ники.

– Фортье?

Алекс кивнул.

– Не выпить ли нам коньяку? – предложил он.

– С удовольствием.

Они прошли в спальню Алекса.

Рам тяжело опустился в кресло перед камином, где еще тлели головешки. Алекс вручил ему полный бокал, налил себе коньяку из хрустального графинчика, стоявшего на мраморном столике, и уселся напротив.

Рам подбросил полено в камин и разворошил угли.

– У меня такое чувство, как будто я подвел тебя.

Алекс махнул рукой.

– Чепуха. Если кто и виноват, то я. Мне следовало рассказать ей правду о Фортье. Следовало убедить, что ей придется побыть со мной до моей свадьбы. И еще… Мне не следовало спать с ней.

– Не зря говорят: «Крепок задним умом», – пробурчал турок.

Алекс устало кивнул.

– А что ты собираешься сделать с Буталером? – спросил Рам.

– Ты его знаешь?

– Он несколько раз приходил к Даниэль.

Алекс качнул головой.

– Не думаю, что на уме у него было недоброе. К тому же; если бы он не прискакал в Бель-Шен, я бы так и не узнал, что Николь в беде. Рене сильно рисковал. Я, черт побери, не могу отослать его обратно: кто может сказать, что с ним сделает Фортье!

– Те, кому прощают вину, становятся самыми верными слугами…

– Да, бывает и так… Ники полагает, что каждый должен иметь свой шанс в жизни. Завтра Рене его получит…

– А Даниэль?

– Если она так верна Николь, как ты говоришь, кому же как не ей быть рядом с Николь! – Впервые за все это время Алекс улыбнулся. – Хотел бы я слышать, что скажет Даниэль своему жениху, когда узнает, что он был шпионом Фортье.

Силач громко расхохотался.

– Пусть она и накажет его. Я думаю, это будет справедливо.

После того как они осушили бокалы. Рам пошел по коридору в отведенную для него комнату, Алекс же лег на кровать.

Он потерял довольно много крови и мог рассчитывать на то, что быстро уснет Но он находился слишком близко к Николь, так близко к двери ее комнаты, к постели, где она спит. Он любил тайком наблюдать за ней. Она выглядела такой милой и невинной, когда не пряталась за свой защитный панцирь. Если бы он мог сделать ее своей женой! Если бы она была рядом с ним и они могли вместе строить свое будущее! Она стремится помогать ближним, она так любит Бель-Шен. Нет сомнений, что сообща они могли бы горы свернуть.

Алекс сжал кулаки. Мечтать об этом не только бесполезно, но и вредно. Его путь уже назначен судьбой, и на этом пути нет Николь-жены.

Он опять подумал, что ее комната совсем рядом. Сладостное воспоминание о том, как она льнула к нему, разожгло в нем желание.

Алекс посмотрел на балдахин над его кроватью. Нет, отныне он не ляжет с ней в постель. Эту клятву он дал себе, когда мчался в Фелисиану. Если Господь убережет ее от беды, поклялся тогда Алекс, он оставит ее в покое.

К тому же этот побег выразил ее чувства яснее, чем могли сделать любые слова. Видимо, она не испытывает к нему ничего, кроме физического влечения. Этого недостаточно, чтобы связать их навсегда.

Алекс закрыл глаза и постарался уснуть. Он нуждался в отдыхе, нуждался в восстановлении своих сил, чтобы отвезти Ники в городской особняк и оставить ее там, даже не поцеловав на прощание.

Облокотившись на поручень «Мемфисской леди», Алекс смотрел на проплывающие мимо берега. Рядом с ним стояла Николь, одетая в чужой плащ поверх обычного платья служанки. Она побледнела, под глазами темнели круги. Ветер трепал сверкающие медные волосы.

– Алекс, – тихо и нерешительно окликнула она его.

Услышав ее голос, он повернулся к ней лицом. – Я знаю, вы очень на меня сердиты…

– А почему я должен сердиться? – Помимо его воли этот вопрос прозвучал саркастически. Слишком долго он валял дурака. Отныне с этим покончено. – Ты одинокая женщина, вынужденная терпеть общество человека, который, очевидно, мало для тебя значит. На твоем месте я вел бы себя точно так же. Чего бы это ни стоило, я бы пытался сбежать.

Она протянула к нему руку, но он отодвинулся. Он не хотел ее близости, не хотел испытывать искушение, которое неминуемо должно было принести с собой нежное прикосновение ее руки.

Вдоль берега, где негритята плескались в воде, тянулись убогие деревянные домишки. Поодаль на плантациях чернокожие работники рубили сахарный тростник. Уборка близилась к завершению.

– Фортье сказал, что Фелисиана была влюблена в вас, «мягко сказала Ники. – Это правда?

Алекс искоса взглянул на нее.

– Нет До ее брака с Валькуром мы редко с ней виделись. – Вспомнив, в каком состоянии находится Валькур, он покачал головой. – Эта нелепая выдумка – просто плод его воспаленного воображения.

Ники не выразила по этому поводу никакого удивления.

Ее волновало другое.

– Что он имел в виду, когда сказал, что 9 все равно окажусь в его руках, если вы разоритесь?

Именно этого вопроса Алекс и боялся.

– Я надеялся, что тебя это не коснется. Не хотел, чтобы ты беспокоилась. – Он заглянул в ее глаза, в два аквамариновых озерца, испытывая одно желание – обнять ее и прогнать. все страхи.

– Пожалуйста, скажите мне все.

Устало вздохнув, Алекс провел рукой по своим волнистым темно-каштановым волосам.

– Когда я выкупил твой контракт, ты стала как бы неотъемлемой частью Бель-Шен. Фортье держит в своих руках закладную на эти земли и на все остальное.

– Недвижимое и всякое другое имущество, – прошептала она. Сердце Алекса переполнилось жалостью.

– Да…

– Включая и меня?

– Да.

– В случае расторжения вашей помолвки с Клариссой вы не сможете выкупить закладную. Тогда Фортье получит Бель-Шен вместе со всем другим имуществом? Включая и меня?

Алекс кивнул.

– Но этого не будет. Не надо зря беспокоиться. Теперь ты понимаешь, почему я не мог отпустить тебя, даже если бы и хотел? Если ты уедешь прежде, чем весь долг будет полностью погашен, у Фортье будут законные основания преследовать тебя. Чего, разумеется, он не преминет сделать.

– Вам следовало рассказать мне об этом.

– Я не думал, что это может удержать тебя от очередного побега. К тому же я был настолько глуп, что надеялся удержать тебя своими чувствами, заботой о тебе. Я хотел, чтобы ты оставалась со мной по своему собственному желанию, а не из страха перед Фортье… И раже не на сочувствия ко мне…

– Алекс…

– Городской особняк теперь полностью твой. Я буду бывать лишь наездами, чтобы удостовериться, что у тебя все в порядке, но я не буду ждать от тебя ничего… Кроме учтивости…

– Алекс, пожалуйста…

– Прости, но нам предстоит достаточно долгий путь, поэтому я спущусь вниз и присоединюсь к Раму, который играет в карты. – И он пошел прочь, меряя палубу крупными шагами.

Провожая взглядом его высокую фигуру, Ники почувствовала сильную боль в сердце Такой гордый, сильный и такой заботливый человек. Но такой одинокий. Он нуждается в ней гораздо больше, чем она думала, а она так глубоко его ранила Пальцы Ники задрожали, она невольно вцепилась в поручень. Что ж, зато она будет свободна. Как только закладная будет выкуплена, Алекс отпустит ее. Он уверен, что она не испытывает к нему никаких чувств, и поэтому не станет ее удерживать.

«Но ведь этого ты хотела с самого начала, – твердо сказала она себе. – Ты сможешь вновь принадлежать себе самой. Сможешь жить, как тебе хочется».

Почему это вдруг перестало ее волновать?

Ники почувствовала, как у нее болезненно перехватило горло. То, что было для нее святой правдой, вдруг превратилось в ложь. Как она допустима это? Что привязало ее к вроде бы чужому ей человеку так сильно, что уже и свое счастье не имеет для нее особого значения? Теперь для Николь уже не так важно то унижение, которое должны переносить незаконнорожденные дети. Гораздо важнее утешить его и оказать сочувствие, которые ему столь необходимы.

«Пожалуйста, папа! Подтверди, что я поступаю правильно. Скажи, что честь и добродетель превыше всего». Но она так и не услышала утешительных слов отца Не увидела его доброго лица. На нее не снизошло ни одно доброе напутствие, которое могло бы указать ей дорогу, по какой следовать.

Она посмотрела на черную воду за бортом.

– Будь ему защитой, Всевышний, – прошептала она. – Даруй ему счастье и понимание.

При появлении Ники Даниэль разразилась слезами.

– Господи, что случилось? Ведь вы должны были уехать?

Как он вас нашел? Клянусь, что я ничего ему не сказала. – Она с опаской посмотрела на Алекса, который ответил ей сердитым взглядом.

– Я ценю твою верность госпоже, – к ее удивлению, сказал он. – Но боюсь, что у нее не слишком-то приятные новости о твоем женихе. Вы можете обсудить их, как только я уйду.

– С Рене что-то случилось?

– Нет, Даниэль, – успокоила ее Ники. – «С Рене все в порядке.

Алекс знаком приказал всем слугам уйти.

– Надеюсь, в течение нескольких недель ты позаботишься о себе сама, – обратился он к Ники. – Как только все долги будут погашены, я предоставлю тебе возможность уехать, куда ты пожелаешь. – Его взгляд смягчился, темные глаза смотрели на нее почти ласково. – А до тех пор, дорогая, знай, что я буду скучать по тебе как ни по одной другой женщине.

– И я тоже буду скучать, не сомневайтесь, – болью в голосе шепнула Ники.

Алекс торжественно кивнул и подошел к двери.

– Алекс!

На какой-то миг его рука застыла на дверной ручке, но Оп не оглянулся. Открыл дверь и вышел. Дверь за собой он затворил с подчеркнутой решимостью.

Прошло три недели, а Алекс все не появлялся. Даниэль так отчитала Рене, что он, моля о прощении, поклялся любить ее до гроба, только бы она согласилась выйти за него замуж Он так горячо, взахлеб говорил об Алексе, что Ники пришлось выйти: зачем кому-то видеть ее слезы?

Приходил Франсуа, почти в таком же отчаянии, как Ники.

– Я никогда не видел Александра таким подавленным.

Пытаясь забыться, он работает по восемнадцать часов в сутки.

Кларисса в бешенстве. Она считает, что Он пренебрегает ею.

Так оно, впрочем, и есть. – Франсуа покачал головой. – А ведь еще недавно он казался таким счастливым. Просто не понимаю, что с ним. – Он умоляюще посмотрел на Ники. – Я знаю, с какой добротой он к вам относится. Поговорите с ним, выясните, в чем дело.

– Алекс больше здесь не бывает.

– Что? Не бывает здесь? Но я думал…

– Как только Алекс женится на Клариссе, он выплатит всю сумму по моему контракту, и тогда я уеду в Саванну. Или, может быть, в Чарлстон.

– Но я думал, что вы его любите. Вы вслух этого не говорили, но я был убежден…

– Я не могу быть его женой, Франсуа. И не хочу быть его любовницей. И дело не только в моих убеждениях, я просто не могу ни с кем его делить. Вы-то должны меня понять.

Франсуа опустился на диван.

– Да, – сказал он. – Кажется, я понимаю.

Больше они не упоминали об Алексе.

Ноябрь прошел довольно тихо, но затем в городе стало более шумно: верный признак скорого наступления рождественских праздников.

За это время Ники и Мишель дважды обедали вместе.

Хотя Ники было трудно развлекаться да и как-то не было поводов для веселья, она, как всегда, радовалась возможности повидаться с подругой.

– Расскажи мне о Томасе, – попросила Ники, желая услышать хоть какие-нибудь хорошие новости.

– Он попросил моей руки, и я дала свое согласие.

– Как замечательно, Мишель! – Протянув руку через стол, Ники пожала руку подруги. – Вы уже назначили дату?

– Четыре месяца начиная с этой субботы. Кажется, это целая вечность, но Томас вернется вместе со мной в Батон-Руж, чтобы попросить согласия моего отца. – Она улыбнулась. – Это меня не беспокоит. Я не сомневаюсь, что он понравится папе.

– Конечно, понравится. И ему, и твоей матери.

– Даже моя тетя расхваливает его на все лады.

– Твой Томас способен уговорить и нищего отдать последние ботинки.

– А как насчет тебя? – сказала Мишель, внимательно вглядываясь своими зелеными глазами в лицо Ники. – Александр еще не возвратился?

– Нет. – Ники отвернулась. – И я даже не ожидала, что буду так скучать по нему.

– Бедная Ники!

– Я работала с его бухгалтерскими книгами. Хотела сделать для него что-нибудь полезное перед отъездом. К тому же это помогает скоротать время… Я просмотрела книги за последние десять лет, но для окончательной проверки мне нужны книги Луи Мутона.

– Почему бы тебе не послать записку Александру? Может быть, он привезет их сам?

– Я думала об этом. Но если я увижусь с ним, боюсь, . мне станет еще тяжелее.

– Наверное, ты права. И все же, если бы мы с Томасом оказались в таком положении, я не расставалась бы с ним все оставшееся время.

Весь день ее преследовали слова Мишель. Времени остается так мало. И все же она не решается позвать его. Боится, что, если это сделает, уже никогда с ним не расстанется.

– Рад видеть тебя, Алекс. – Томас протянул руку. – Ты помнишь Мишель?

– Мадемуазель Кристоф. – Алекс поднес ее руку в перчатке к своим губам. – Приятно снова встретиться с вами.

– Ты что-то сильно исхудал, Александр, – заметил Томас. – Наверное, замучила работа?..

– Мы чуточку отстаем с уборкой, но, я думаю, скоро войдем в колею. Новое оборудование работает даже лучше, чем мы предполагали. Это одна из причин моего приезда. Я думаю, надо тщательно просмотреть контракты на морские перевозки, присланные Мутоном.

– Да, кстати, – неожиданно вставила Мишель. – Вчера я обедала с Николь. Она работает над вашими бухгалтерскими книгами. Говорит, что почти закончила, но ей нужны и те книги, которые ведет управляющий, чтобы она могла их сверить.

Алекс постарался придать своему лицу безразличное выражение.

– Я распоряжусь, чтобы она их получила. Спасибо, что сказали. – Он улыбнулся с некоторой натянутостью. – Я слышал, что вас скоро можно будет поздравить.

– Да, верно, мой друг, – сказал Томас. – И ведь все благодаря тебе. Если бы не ты и Николь, мы с Мишель никогда бы не встретились.

– Да… Благодаря Николь случилось много разных событий.

Закончив все дела в конторе Томаса, Алекс сразу же направился к Луи Мутону. Он понимал, что бухгалтерские книги – всего лишь предлог, чтобы вновь увидеться с Ники, но ничто не могло его остановить. Более того, он даже радовался.

Самого Мутона в конторе не оказалось, но по настоятельному требованию Алекса молодой конторщик вручил ему книги. Однако прежде чем он смог отвезти их Николь, ему пришлось побывать на двух деловых встречах, которые, казалось, никогда не кончатся. Позже он поужинал с другом, который не преминул заметить, что внимание Алекса отвлечено какими-то посторонними мыслями.

– Ты слишком много работаешь, – сказал Джонатан Уитмор. – Дело, которое мы должны с тобой обсудить, не такое уж срочное. Мы сможем обговорить его, когда у нас будет больше времени.

– Боюсь, ты прав, – со вздохом облегчения согласился Алекс. – Сегодня вечером мне надо кое о чем подумать. – «В частности, о моем свидании с Николь Сен-Клер». Заняться с ней любовью, само собой разумеется, он не сможет. Даже прикоснуться к ней не посмеет. Хорошо хоть повидает.

К восьми часам вечера он подъехал к своему дому на Тулуз-стрит. Светились лишь два окна: одно в его кабинете, где, вероятно, находился Рам, другое – на втором этаже в спальне Ники. При одной мысли о ней его сердце забилось сильнее.

Держа в руках стопку тяжелых книг в кожаных переплетах, Алекс постучал в резную кипарисовую дверь. Открыл ему Фредерик. Он весь светился приветливой улыбкой.

– Добрый вечер, сэр.

– Добрый вечер, Фредерик. – Его взгляд невольно устремился на лестницу, ведущую в спальню, которую он когда-то делил с Николь.

– Она ужинает у себя наверху, – объяснил Фредерик. – В последнее время она часто так поступает.

Алекс нахмурился.

– Она не больна?

– Нет. Дело не в этом… – Фредерик, видимо, хотел что-то добавить, но промолчал.

Алекс не стал его расспрашивать.

– Сказать ей, что вы здесь? – спросил Фредерик. – Или вы сами подниметесь наверх?

В глубине души Алекс знал, что ему следует остаться внизу, не искать личного общения, которое может оказаться слишком для него болезненным.

– Я сам скажу ей, – ответил он. Чувствуя, что его ладони, державшие кожаные книги, вдруг стали влажными, он поднялся по лестнице и постучал в дверь.

Глава 22

Прошло несколько мгновений. Алекс крепче сжал книги.

И тут Ники открыла дверь. Он наконец перевел дух.

В своей простой ночной рубашке, с длинными распущенными медными волосами, Ники выглядела необыкновенно красивой. Он даже не представлял себе, что она может быть так хороша.

– Сегодня утром я был у Томаса, – сказал он хрипловатым голосом. – Там была и Мишель, она сказала, что ты работаешь над бухгалтерскими книгами и для сверки тебе нужны также книги Мутона.

– Да, – шепнула она.

– Луи не было на месте, но его помощник нашел и отдал мне бухгалтерские книги. – Осторожно обойдя Ники, Алекс прошел в комнату и положил книги на письменный стол, который поставили по просьбе Ники в ее спальне. Его руки дрожали, и потому он немного повозился с книгами, укладывая их посреди стола. Наконец он обернулся к девушке.

– Похоже, ты очень рано ложишься спать? – Произнося эти слова, Алекс почувствовал, как в нем что-то дрогнуло.

Его охватило желание подойти К ней, поднять на руки, отнести в мягкую постель и раздеть, задушить ее своими поцелуями, нежно лаская ее груди. Он так хотел погрузиться в нее, пробудить в ней сильное ответное чувство, такое же, какое ощущает и он сам.

– Я привыкла работать здесь вечерами, – сказала она, смущенно играя лентами розового банта, на которых держался ворот ее рубашки. Ее руки казались такими нежными в бледно-желтом мерцании лампы. Алекс вспомнил, как приятно было чувствовать их прикосновение. Когда она нервно провела языком по чуть припухшей нижней губе, ему стоило большого труда удержаться от того, чтобы не подбежать к ней и не заключить ее в объятия.

– Я надеюсь, все идет, как тебе хочется, – сказал он. – Иными словами, я надеюсь, что ты счастлива.

«С того дня как мы расстались, я не была счастлива ни одного мгновения», – подумала она.

– Я живу неплохо, спасибо. А как вы? Уборка идет успешно?

– Да. Паровая машина Рилье работает даже лучше, чем мы надеялись. И конечно, обеспечивает более высокое качество.

– А как поживают все в Бель-Шен? Хорошо?

«Да, хорошо. Все, кроме меня». Алекс не сказал этого вслух.

– Ничего. Проблем, естественно» хватает. Но для беспокойства нет никаких поводов.

– Вы собираетесь остаться на нота?

«Вот черт! – мысленно вскричал он. – Да я просто мечтаю остаться и на эту ночь, и на все последующие. Но только в твоей постели».

– Я еще могу успеть на последний пароход. Вероятно, лучше уехать сегодня же.

– Пожалуй, это самое разумное, Алекс кивнул с таким горьким смирением, что у Ники екнуло сердце.

– И когда вы возвратитесь?

– Точно не могу сказать Как только ты просмотришь книги, я пришлю за ними кого-нибудь.

«Что, если он так и не появится до моего отъезда? Что, если это последняя возможность открыть ему правду?» – стучало у нее в голове.

– Я очень ценю твой труд, – сказал он.

– Пустяки Это самое малое, что я могла сделать, чтобы отблагодарить вас за вашу доброту.

– За доброту? Какую доброту? – Алекс помрачнел. – Что же хорошего я сделал? Лишил тебя девственности… Держал в своем доме против твоей воли. Принудил дочь человека, лучшего друга нашей семьи, стать моей любовницей.

– Не говорите так, Алекс. Теперь это не имеет значения.

– Для меня имеет, – сказал он. – Всегда имело! Похоже, я не смог справиться с самим собой. – Его глаза впились в нее. – Если бы я каким-нибудь образом мог искупить свою вину…

У Ники перехватило дыхание. Как он высок и красив!

Какой он мужественный и гордый!

И как же он одинок!

– Такая возможность у вас есть, – шепнула она.

– Только окажи! чего ты хочешь, – вскинулся он. – И твое желание будет тотчас исполнено.

– Останьтесь со мной на ночь.

Алекс, онемев от изумления, смотрел на нее во все глаза.

– Неужели ты не знаешь, что я люблю тебя? Что каждый день, проведенный без тебя, невыносим? Что, сложись наша жизнь по-другому, я никогда не покинула бы тебя?

В один миг Алекс очутился возле нее, заключил в объятия.

– Я люблю тебя, – шепнул он ей на ухо. – Я люблю тебя больше жизни. Я старался скрыть это от самого себя, но больше не могу.

Ники теснее прижалась к нему.

– О, Алекс! – Ее пальцы зарылись в его волосы. – Мне хотелось верить, что ты любишь меня, но я никогда не думала, что ты решишься сказать об этом.

– Ты мне нужна, Ники. Я Просто не уверен, что смогу жить без тебя.

Ники поцеловала его в глаза, в нос, в губы.

– Люби меня, Алекс. Заставь забыть обо всем на свете, кроме тебя.

– Я люблю тебя, – шепнул он, целуя ее, пока она, как и он сам, не задохнулась. Он слышал стук ее сердца. От нее пахло фиалками и тем едва уловимым женским ароматом, который всегда так воспламенял его. Он хотел ее так сильно, что руки у него дрожали. Он был готов взять ее прямо сейчас, пусть даже грубо, чтобы заставить вновь и вновь повторять, что она его, его – и ничья больше.

Вместо этого он целовал ее с необыкновенной нежностью и страстью, затем развязал ленту на ее ночной рубашке и припал губами к ее груди. Застонав, Ники качнулась к нему. Ее пальцы расстегнули пуговицы его рубашки, и стали играть плоским медным соском.

Алекс со стоном, стараясь не отрываться от нее, потянул рубашку из бриджей и скинул сапоги. Ники помогла ему вытащить из рукава все еще забинтованную руку и, нагнувшись, поцеловала ее.

– Люблю тебя, – шепнула она.

Алекс взял ее лицо в свои широкие ладони и поцеловал долгим, неизъяснимо нежным поцелуем, который был ответом на ее слова.

Спустив ее ночную рубашку с нежных белых плеч, а затем и с бедер, он поднял ее и отнес на кровать. Он осыпал всю ее жаркими поцелуями, когда вдруг, содрогнувшись, почувствовал, как ее пальцы сомкнулись вокруг его мужского естества.

Ласковым прикосновением Ники уложила его на спину.

Затем губами и языком проложила влажную дорожку по его груди, по тугому животу, двигаясь все ниже и ниже. В самом конце этого пути ее мягкие полные губы вобрали в себя его пульсирующую плоть.

Впервые с той ночи в охотничьем домике она отдавалась ему добровольно. Стараясь показать, как сильно она его любит, Ники все с большей уверенностью ласкала губами и языком его напрягшуюся плоть. Алекс стонал, но она не прекращала своих ласк, пока он не схватил ее за талию и не усадил на себя верхом.

– Об этом я и мечтал, дорогая. Мечтал, чтобы ты пускала меня в твое лоно без всякого принуждения.

– Ты ошибаешься, если думаешь, что брал меня только силой, – искренне сказала она. – Я любила тебя с самого начала.

В доказательство своих слов Ники приподнялась, чтобы устроиться поудобнее, и впустила его в себя. Алекс погрузился в самую глубь, наполняя своим теплом все ее тело.

Ники бросало то в жар, то в холод. Всю ее пронизывал сладостный трепет. Энергично двигая бедрами, она сама задала тотчас же подхваченный Алексом ритм страсти. Через несколько минут Ники растворилась в блаженном самозабвении. Одним ловким движением Алекс опрокинул ее на спину. Они одновременно достигли пика чувственности и оба низверглись с него в пропасть.

– Алекс, – шепнула Ники и, услышав в ответ свое имя, почувствовала, как все ее тело трепещет в истоме. Алекс с такой силой изверг семя, словно хотел утвердить свое обладание ею. Несколько мгновений он, обессиленный, лежал на ней.

Затем лег рядом и сжал в своих объятиях.

– Я уже перестал надеяться, что когда-нибудь буду держать тебя в руках вот так.

В какой-то степени она уже сожалела о случившемся. Ибо наконец осознала ужасающую правду.

– Я не покину тебя, Алекс. Пока ты сам этого не захочешь.

– А это значит, что ты останешься со мной навсегда, – сказал он, целуя ее в шею.

Они засыпали и вновь предавались любви. И опять засыпали, чтобы на рассвете снова обладать друг другом.

– Я хочу кое-что тебе сказать, – обронила Ники, уютно устроившись у него на груди.

Алекс скорчил насмешливую гримасу:

– Может, мы уже ждем ребенка?

Ники, улыбнувшись, игриво ткнула его в бок.

– Нет. Ты вчера признался в том, что сделал со мной много дурного.

Лицо Алекса сразу посерьезнело. В его руках почувствовалось напряжение.

Ники потрепала его по щеке.

– Возможно, ты мог бы поступить по-другому, – сказала она. – Была бы такая возможность, ты, может быть, так и сделал бы. Но ведь ты с самого начала исходил из наилучших намерений. И если ты меня чего-то лишил, то троекратно вознаградил за это.

– Я заставил тебя столько страдать.

– Ошибаешься, Алекс. Трудно даже представить себе, какая судьба ожидала меня, если бы не ты. Ты позаботился обо мне, принял меня в свой дом, дал не только кров, еду, но и твою дружбу. Ты верил в меня, когда никто больше не верил. Что еще важнее, ты вернул мне мою отвагу. Вернул самое себя.

Алекс поднес ее руку к губам и поцеловал в ладонь.

– Перед тем как ты появился в моей жизни, – сказала Ники, – я забыла, кто я такая. Теперь я знаю и уже никогда не забуду. Что бы ни ждало меня, Алекс, это самый большой дар, полученный мной за всю жизнь.

Алекс нежно ее поцеловал.

– А я никогда не забуду, что ты даровала мне свою любовь. Это ведь тоже неоценимый дар.

В этот день Алекс покинул Бель-Шен с большим сожалением. Он обещал себе, что вернется, как только сможет, во всяком случае не позднее чем дня через три-четыре.

Вопреки всему Ники была в приподнятом настроении. Алекс любит ее. Она всегда мечтала услышать признание в любви, хотя и опасалась, что это может очень сильно привязать ее к нему. Итак, роковое слово произнесено, и она не ощущает ничего, кроме радости.

Ники отказывалась заглядывать вперед дальше чем на несколько дней, когда Алекс опять вернется. Она старалась не думать о его свадьбе, которая должна была состояться через несколько недель.

Было и еще одно обстоятельство, о котором она не хотела задумываться. Случайная догадка Алекса оказалась правильной: у нее была задержка с месячными. Едва ли не с улыбкой думала она о том, как доволен собой он будет, как беспредельно горд своим будущим отцовством.

И все же он никогда не сможет официально признать своего ребенка. Но она запретила себе даже думать об этом. За долгие дни, когда она была служанкой по контракту, Ники научилась глубоко прятать свои проблемы.

Зато она усиленно трудилась над бухгалтерскими книгами.

Эта работа позволяла ей чувствовать себя ближе к Алексу и тому месту, которое он считал своим домом. Через несколько дней она уже не сомневалась, что в этих книгах концы не сходятся с концами.

– Рам, – позвала она, – ты не можешь зайти ко мне на несколько минут?

Силач турок поднялся по лестнице, без всякого стеснения войдя в женскую спальню.

– Я знаю, что ты любишь читать, – сказала она, когда он остановился по ту сторону письменного стола, глядя на стопу книг в кожаных переплетах. – Но умеешь ли ты считать?

– Боюсь, нет. А что?

– В бухгалтерских книгах Луи Мутона и Алекса довольно значительные расхождения. Те, что ведет Алекс, показывают гораздо большую прибыль. Пока я еще не все просчитала, но…