Текст книги "Обретенный рай"

Глава XX

С чувством обреченности Джулия закрыла саквояж. Ночные тени наполнили комнату. Она притушила свет лампы и старалась двигаться как можно более бесшумно, чтобы собрать вещи, не привлекая внимания мужа.

Она должна покинуть Брейдера Вульфа!

Неимоверным усилием воли она подавила порыв забраться обратно в постель, еще хранившую тепло ее тела, прижать колени к груди и лежать, пока жизнь не оставит ее. Пальцы судорожно сжали кожаную ручку саквояжа, суставы побелели. Как легко она вновь превратилась в мягкотелое создание, наивно полагающее, что все проблемы можно решить передачей состояния по наследству!

Джулия глубоко вздохнула, стараясь восстановить дыхание. Перед ней простиралась ее жизнь, полная долгих, никчемных часов. Но она должна была найти мужество и продолжать жить. Она обязана выжить!

Девушка пересекла комнату, подошла к шкафу, достала старую мантилью, отделанную мехом, и надела ее поверх зеленого мериносового платья, в котором венчалась с Брейдером. Ее пальцы дрожали, когда она начала натягивать перчатки.

Дверь неожиданно открылась. Руки Джулии замерли, когда высокая темная фигура мужа шагнула в комнату.

Он посмотрел на постель, ожидая, очевидно, увидеть жену лежащей на кровати, скользнув взглядом по саквояжу, стоящему у спинки кровати, поднял глаза вверх и остановился на жене.

Он окинул взором старую мантилью, заметил дорожную накидку, лежащую на столе. Джулия, твердая в своем решении, почти не дышала. Позабыв о перчатках, она нервно ломала пальцы.

Брейдер нахмурился, изумленный.

– Ты уходишь? – Слова прозвучали скорее как утверждение, чем как вопрос.

– Думаю, так будет лучше.

– Лучше? – Непроизвольно вырвавшееся слово было пропитано горечью. В глубине темных глаз отразилась мучительная боль, которая смутила Джулию. Она не хотела причинять ему страдания.

– Я думал, ты любишь меня.

– Люблю. – В горле нарастал какой-то тяжелый, болезненный ком. Она судорожно проглотила его, отказываясь плакать. Как отказывалась поддаться нахлынувшим чувствам и броситься в объятия мужа.

Он любит ее!

Именно поэтому, именно ради него и его любви она должна уйти.

Тщательно подбирая слова, она попыталась объяснить все.

– Не сегодня-завтра разразится скандал, который погубит все, что ты создал, все, чем дорожишь.

– Скандал?! – Слова, казалось, сорвались с губ. – Ты думаешь, это все, что меня волнует? Ты думаешь, меня беспокоит мнение других людей?

Он замолчал и шагнул к Джулии. Затем, видимо, передумав, резко повернулся кругом, пересек комнату и с громким стуком захлопнул дверцу шкафа. От оглушительного скрежета деревянной створки Джулия подпрыгнула на месте.

Брейдер снова повернулся к жене и гневно сверкнул глазами.

– Как понимать твой стыд? Это значит, что ты была в сговоре с Джеффри? Я заметил, что ты не проронила ни слезинки по нем. Так было заранее спланировано?

Он навалился спиной на платяной шкаф, лицо его вдруг стало печальным.

– Неужели ты способна на подобное вероломство?

Джулия отшатнулась в сторону, как от удара.

– Нет! Я ничего не знала!

Она порывисто подошла к мужу и положила ладони на его руку.

– Пожалуйста, Брейдер, ты должен поверить. Я, действительно, не знала о его тайных замыслах. Когда я подумала, что они причинили тебе зло…

Она не закончила мысль, внезапно осознав, что так опрометчиво совершила то, чего не следовало делать – приблизилась к Брейдеру и прикоснулась к нему. Она резко отдернула руки, словно прикоснулась к раскаленному железу.

Но Брейдер оказался проворнее, перехватив на лету ее руку. Удержав Джулию, он тут же притянул ее к себе.

Девушка почувствовала, что ее охватывает паника. Как же она сможет устоять перед ним, мелькнуло в голове. Джулия умоляла Всевышнего, чтобы он помог ей устоять и помог Брейдеру, ради его же безопасности и спокойствия, понять и принять ее доводы.

– Почему, Джулия? Почему ты хочешь покинуть меня? – Низкий, глухой тембр голоса подчеркивал страдания, мучившие Вульфа.

Джулии потребовалась вся сила воли, чтобы не растаять в объятиях мужа и собраться с мыслями, чтобы объяснить, что она не хотела причинять ему горе.

Она прикусила губу, желая унять дрожь.

– Если бы не Маркхемы, ты бы смог провести последний час жизни матери рядом с ней и тебе не пришлось бы в рождественское утро спасаться бегством от преследования убийц.

Его рука сжала талию жены и притянула ее к себе. Складки одежды терлись о щеку Джулии, когда Брейдер склонил голову и оставил легкий нежный поцелуй на ее волосах.

– Я жалею только об одном: что не сумел предвидеть их безрассудного и жестокого нападения на тебя. Мы преследовали их прямо до Кимбервуда.

Слова подтвердили самые худшие подозрения Джулии. Предчувствуя неладное, она решительно отстранилась от мужа.

– Но затем Фаллер посоветовал тебе подождать и посмотреть, как развернутся дальнейшие события, – кратко закончила она за него.

Брейдер притих. После паузы он в конце концов должен был признаться.

– Да, Фаллер подозревал, что ты можешь быть причастна к заговору, особенно после того, как мы выяснили, что твой брат Джеймс почти весь день провел в доме.

К горлу Джулии снова подступил ком, который начал медленно опускаться, сдавливая грудь.

– Вот поэтому я и должна уйти.

Брейдер открыл было рот, чтобы возразить, но девушка быстро подняла руку и накрыла пальцами его губы.

– Я не сержусь и не обижаюсь. Хорошо понимаю взгляды Фаллера и беспрекословно соглашаюсь с ним. Именно по этим причинам, – она замолчала, подавляя нахлынувшие эмоции. – И потому, что я люблю тебя, умоляю, оставь меня! И защитись таким образом от скандала и позора.

– Никто не узнает о том, что произошло сегодня.

– Узнают, все узнают. Моя семья замышляла убить тебя, Джеффри похвастался, что Питер, с его одобрения, рассказал всем и каждому о том, что я не счастлива в браке с тобой и что он собирается спасти меня. Неужели ты так наивен? Не пройдет и дня, как утренние газеты будут пестреть скандальными заголовками, не говоря уже о салонных сплетнях. Давно свет не получал подобной сенсации!

Она уже не могла больше скрывать боли, прозвучавшей в голосе, да и не пыталась.

– Никого не будет интересовать, виновата ли я на самом деле. Все будут поглощены обсуждением пикантных подробностей. Меня осудят и вынесут однозначный приговор. И что еще хуже: наши дети будут страдать от воображаемых грехов матери. Общество – всего лишь узкий круг, не прощающий ошибок, Брейдер. Даже твои друзья-коммерсанты откажутся принимать тебя со мной. По-своему они подчиняются еще более сильным предубеждениям, чем высший свет. Меня навечно заклеймят позором, а имя мое будет всегда связано с убийством и нарушением супружеской верности, хотя мы оба знаем правду.

Руки Брейдера мертвой хваткой сжали талию жены и притянули к себе. Затем он запрокинул голову и от души рассмеялся.

Джулия с трудом сдерживала наворачивающиеся слезы и не видела ничего смешного. Впадая в отчаяние, она заколотила руками по рукам Брейдера, пытаясь высвободиться.

– Брейдер, это не шутки! Я серьезно говорю. Не пройдет и недели, как ни одна живая душа в Лондоне не поверит, что Джеффри и Джеми погибли в дорожной катастрофе или какую вы там еще историю с Фаллером придумали, чтобы скрыть правду. И я не удивлюсь, что меня обвинят в их смерти.

Глаза мужа весело и оживленно сверкали, когда он наконец перестал смеяться и посмотрел на Джулию.

– Я люблю тебя, и если ты принимаешь меня, то до конца дней я буду находиться на твоей стороне, независимо от количества братьев, в чьих смертях тебя обвинят.

Потрясенная, она воскликнула.

– Брейдер, одумайся!

– Лучше тебе одуматься! А теперь послушай меня. Откровенно говоря, смерть Джеффри и Джеймса имеет прямое отношение ко мне и моему дому. Но я уверен, что Гарри и Лайонел не проболтаются никогда, даже если им удастся вернуться оттуда, куда я собираюсь их упрятать. Но как бы то ни было, большинство людей только обрадуется счастливому избавлению от паразитов, приносящих одни неприятности. Кроме того, ты не похожа на остальных членов семьи. И спустя некоторое время люди, хорошие, достойные люди, которые не строят жизнь на злом умысле и корысти, узнают тебя лучше и поймут это.

Джулии очень хотелось верить ему.

Руки Брейдера гладили ей спину. Ласкали. Как хорошо было бы расслабиться в его объятиях и поверить красивым, добрым словам, подумала она. Но, тряхнув упрямо головой, девушка отогнала наваждение.

– Нет, не могу поверить. Все мои братья оказались скверными, никчемными и опасными людьми. Вдруг это дурная наследственность, текущая в крови всех Маркхемов? Не хочу, чтобы от этого пострадали наши дети.

– Ты должна поверить! – властно приказал Брейдер. – Я пережил тоже самое. Мне пришлось побороть репутацию отца, и я обнаружил, что на свете есть люди, которые судят о человеке по его поступкам, а не по дурной наследственности или позорному клейму, лежащему на семье.

– Твой отец?

– Да, его повесили в Олд-Бейли[23]23
  Олд-Бейли (англ. – Old Baley) – (по названию улицы) – местонахождение Центрального уголовного суда в Лондоне.


[Закрыть] за вооруженный грабеж на дорогах и убийство. – Он лукаво усмехнулся. – Возможно, мы самим приведением созданы друг для друга!

Джулия изумленно выпучила глаза.

– Твой отец? Нэн… – Голос оборвался, ей не хватало слов.

Брейдер спокойно закончил предложение за нее.

– Да, моя мать полюбила самого настоящего разбойника с большой дороги. Приятели звали его Джентльменом Томасом Вульфом, и он имел подход к дамам. Молва гласит, что до того, как его тело было снято с виселицы и отдано на растерзание своре хирургов, к нему выстроилась целая толпа женщин, желавших в последний раз дотронуться до своего любимца.

Джулия не сдержала дрожь, пробежавшую по телу.

– А как Нэн познакомилась с ним?

– В тюрьме. Она привлекла его внимание, когда была брошена за решетку за неуплату долгов. Я предпочитаю думать, что он не преследовал корыстной цели, ведь с мамы, оставшейся с двумя голодными детьми на руках, нечего было взять.

– Но когда Нэн говорила о нем, он выглядел настоящим святым.

– И тем не менее мой отец, действительно, был вором и убийцей. Причем из тех, кто без колебаний готов обобрать любого, в том числе и беззащитную вдову.

Предвидя следующий вопрос жены, Вульф добавил.

– Да, меня это задевает. Я всю жизнь противостоял образу отца, стараясь доказать, что я не такой, что я лучше.

– Но Нэн искренне любила его!

Лицо Брейдера смягчилось, и он с растерянным видом покачал головой.

– Да. Чары, которыми отец околдовывал женщин, покорили и сердце матери. Думаю, она любила его даже сильнее, чем первого мужа.

Джулия опустила глаза на кольцо, которое по-прежнему оставалось на ее руке. Свет лампы отразился на старом металле обручального талисмана. Мучительно больно было даже думать о расставании с этим свидетельством любви. Холодок пробежал по спине девушки, и ей показалось, что она снова услышала шепот Нэн: «Да, мы любили друг друга».

Джулия перевела взгляд на лицо Брейдера. Его черты виднелись неотчетливо, были размытыми при тусклом свете лампы. Не успела она открыть рта, как Брейдер продолжил.

– Джон с Мэри никогда не были сильными. Я испытываю угрызение совести за то, что я, сын вора и убийцы, получил в дар от создателя крепкие мускулы и завидное здоровье. Именно я должен был пострадать, а они, дети от первого и единственного законного брака, дети священника, так и не смогли насладиться радостями жизни.

Джулия протянула руку и кончиками пальцев осторожно провела по жесткой складке губ мужа.

– Я хорошо понимаю тебя, – прошептала она. – Я понимаю, что значит чувствовать себя недостойным. Именно так я и чувствую себя сейчас. Я недостойна тебя и не заслужила твоей любви.

Джулия уже не сдерживала слезы, которые тонкими струйками текли по щекам. Слезы очищают душу, кажется, так говорила Нэн. Она быстро смахнула слезинки с глаз, пытаясь вернуть самообладание.

– Брейдер, ты слишком хорош для меня. Вокруг достаточно других женщин из приличных семей, без скандалов и боли. Любая из них станет куда более лучшей женой для тебя, чем я.

Но ни одна не полюбит так сильно, как я, захотелось закричать ей.

– Джулия, ты любишь меня?

– Да, да, – кричало ее сердце.

Но в ответ прозвучало:

– Обстоятельства сильнее нас.

– Тогда выбрось из головы эти обстоятельства. Мне не нужна другая женщина. Мне нужна только ты. Разъяренная, то и дело бросающая вызов, сводящая меня с ума Джулия. Джулия Маркхем Вульф. Вместе с тобой мы единое целое.

Прижавшись щекой к макушке жены, он шепотом добавил.

– Не покидай меня. Никогда не покидай меня.

Затем замолчал и, унимая дрожь, выдохнул.

– Ты нужна мне!

Она нужна Брейдеру! Но и он нужен ей. Вместо ответа Джулия безмолвно обхватила талию мужа руками и прильнула к нему всем телом. Она принимала его всем сердцем, всей душой и мысленно клялась поступать так до конца своих дней.

Эпилог

Кимбервуд

Рождество, 1836

– Нет, я не буду говорить с твоим отцом вместо тебя!

– Мама, пожалуйста, замолви словечко! – запричитала Нэн. – Если отец поверит, что ты поддерживаешь нас с Дэвидом, он, несомненно, отнесется к нам более благосклонно.

Джулия с гордостью и восхищением посмотрела на дочь. В свои двадцать Нэн Вульф обладала отцовской сообразительностью и материнской красотой.

– Ты связалась с человеком, которого (ты заранее знаешь) не примут родители, и хочешь, чтобы я еще представила его отцу?

– Но я люблю его, – продолжала упорствовать Нэн. – Нам нужно ваше родительское благословение. И я уверена, что как только вы с отцом познакомитесь с Дэвидом, вы без колебаний примите его.

– Но он же актер, Нэн! Если бы мы знали, что ты будешь вращаться в кругах, где познакомишься с актером, мы бы никогда не послали бы тебя к мисс Агате.

– Мама, у тебя устаревшие взгляды! Он не просто хороший актер, он еще и талантливый драматург. Возможно, Дэвид в свое время станет вторым Шекспиром.

Джулия, удивленная ее дерзостью, наградила дочь хмурым взглядом.

– Можешь называть меня старомодной. Но, уверяю тебя, юная леди, в том, что отец никогда не даст согласия на брак с человеком, связанным с театром.

– Как вы можете судить о нем, если еще ни разу не видели Дэвида?

Младшие дети, Энтони, Эмма и Виктория, собравшиеся за праздничным столом, хихикали между собой. Они не мешали маме и старшей сестре. Джулия внезапно насторожилась, в голове ее мелькнула догадка.

– Видимо, он уже здесь?

Щеки дочери виновато залились краской, и она робко произнесла:

– Да, он в конюшне.

Джулия онемела от изумления.

– В конюшне? Ты спрятала своего друга в конюшне?

Нэн кивнула головой, в глазах девушки застыл дерзкий вызов.

– И он покорно остался там?

Нэн, виновато потупив взор, снова кивнула.

Джулия не вымолвила ни слова от удивления.

Зато шестнадцатилетний Энтони не удержался от колкого замечания.

– Бог мой, Нэн, представить не могу, что ты собираешься стать женой человека, готового плясать под твою дудку.

Все рассмеялись.

– Успокойтесь и попридержите языки, несносные болтуны! – фыркнула недовольно Нэн, совершенно позабыв о благородных манерах, которым ее целый год обучали в Научной Академии для юных леди, возглавляемой Агатой.

Джулия нахмурилась. Они с Брейдером так тщательно выбирали учебное заведение, дающее молодым женщинам светское образование, вовсе не для того, чтобы Нэн просто заучивала французские глаголы и научилась хорошим манерам.

Как они обрадовались, когда мисс Агата предложила Нэн по окончании курса обучения место преподавателя! Теперь же Джулии казалось, что следовало отправить дочь в женский монастырь.

Джулия предчувствовала приступ головной боли. Разозлившись на Нэн за то, что та испортила самый любимый праздник, Джулия решила одернуть расшумевшихся детей, прикрикнув на них, и взять ситуацию в свои руки. Но не успела она открыть рот, как появился Фишер и многозначительно прокашлял. Подобное таинственное поведение дворецкого обычно предваряло появление Брейдера.

Послав слуге взгляд, полный благодарности, Джулия приказала притихшим вдруг детям встать за спинками своих кресел и ждать прихода отца. Она не имела ни малейшего пбнятия, каким образом сообщит мужу весть о дерзком заявлении Нэн.

Спустя секунду, дверной проем заполнила массивная фигура Брейдера. Даже после стольких лет, прожитых вместе, в присутствии мужа у Джулии по-прежнему захватывало дух.

Он мало изменился. Темные густые волосы, теперь посеребренные сединой, так же нуждались в руках парикмахера, как и много лет тому назад. Джулия время от времени подшучивала над непокорными волосами мужа, говоря, что, благодаря неизменной прическе, Брейдеру с поразительным постоянством удается то приобретать модный облик, то вновь страшно отставать от моды. Но Брейдер всегда отвечал одно и то же: он никогда не был и не будет рабом чьих-то желаний и взглядов, кроме желаний и взглядов жены.

Плечи его были такими же сильными и широкими. И двигался он с достоинством человека, уверенно стоящего на ногах.

Он получил дворянский титул. Правда, из-за разразившегося скандала торжественное присвоение долго откладывалось. Но вскоре после пресловутого инцидента Наполеон начал триумфальное завоевательное шествие по континенту, и у англичан появились более серьезные и насущные темы для разговоров, чем злоключения семьи Маркхемов.

На долю Джулии выпали все тяготы, которые испытывает женщина, чей муж активно участвует в жизненно важных для судьбы Англии переговорах с крупнейшими магнатами мира, финансировавшими войну против тирана. Она с радостью окунулась в материнские заботы. Старший сын, Джон, родился на втором году замужества. Спустя два года родился Томас, затем Нэн…

Джулия вздохнула, вернувшись к реальности. Характеру Нэн никогда не была свойственна скрытность или замкнутость. Девушка была жизнерадостна и своенравна. Брейдер иногда, шутя, говорил, что они создали еще одну Джулию. Бросив взгляд на горделиво вздернутую головку дочери, Джулия с некоторой опаской подумала, что он, видимо, прав.

Одарив мужа очаровательной улыбкой, она собралась с духом, умоляя Всевышнего подсказать подходящие слова. Брейдер обожал всех детей, но Нэн была его любимицей, в ней он души не чаял.

Не успела Джулия и слова вымолвить, как Нэн резко поднялась на ноги и заговорила:

– Папа, я хочу обсудить с тобой очень важное дело.

Энтони ехидно фыркнул.

– Не сомневаюсь, что дело, действительно, важное, – кратко заметил Брейдер, глянув на сына и шагнув в сторону. Из-за его широкой спины на пороге появился стройный молодой человек.

– Дэвид! – воскликнула Нэн и бросилась к юноше.

Симпатичный блондин смущенно покраснел, взял девушку за руку и на глазах родителей приобнял за талию. Смелое поведение юноши поразило Джулию. Но она удивилась еще больше, когда заметила, что Брейдер воспринимает происходящее как должное.

Молодые повернулись и посмотрели на Джулию.

В сознании эхом отозвались слова свекрови, сказанные двадцать пять лет тому назад: «Вы будете великолепной парой». Не первый раз за прошедшие годы Джулия искренне сожалела, что свекрови не было рядом.

Брейдер уселся в кресло рядом с женой и, вытянув длинные ноги, с видом заговорщика подмигнул дочери сквозь стекла позолоченных очков, которые он теперь носил все время.

– Не могу поверить, что ты заставила своего возлюбленного ждать в конюшне, – с легким упреком проронил он.

Дэвид еще больше покраснел и с достоинством поднял голову. Это не ускользнуло от взгляда Джулии.

– Нэн, извини, но я не смог спокойно ждать, – пояснил Дэвид. – Я зашел в дом, попросил принять меня и представился твоему отцу.

Джулия уловила подозрительную складку в уголках губ мужа. Она склонилась к нему.

– Только не говори, что ты ничего не знал.

Брейдер приподнял бровь.

– Фаллер знает свое дело!

На протяжении всех этих лет Герберт Фаллер продолжал преданно служить хозяину, приглядывая за всеми членами его семьи. Джулия испытывала несказанное облегчение, зная, что оба старших сына, Джон и Томас, представляющие интересы отца на Востоке, постоянно находились под недремлющим, но в то же время ненавязчивым оком частной службы безопасности мистера Фаллера.

– Почему же ты мне ничего не рассказал?

Брейдер широко улыбнулся, ослепительно сверкнув белыми зубами.

– Я хотел убедиться, что этот юнец способен постоять за себя.

– Он из хорошей семьи? – Джулия не смогла удержаться от вопроса, не сомневаясь, что муж обладает всей необходимой информацией.

В уголках его глаз появились морщинки.

– Да, Дэвид Пенроз является младшим сыном процветающего торговца хлопком, получил образование в Оксфорде. И он талантливый драматург. Он уже обеспечил себе приличный уровень жизни и успел обзавестись собственной труппой актеров.

– И все же он актер, – растерянно заметила Джулия. – Вот уж не думала, что ты согласишься принять к себе в семью актера.

– Бог мой, да ты сноб, – пошутил муж.

Джулия не обиделась, но почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы и призналась:

– Я ожидала, что ты воспротивишься браку. Лично я не возражаю против этого молодого Дэвида, но, честно говоря, я пока не готова расстаться ни с одним из детей, не готова к замужеству Нэн.

– Зато у нас скоро появятся внуки, – предположил Брейдер. Глаза его потемнели, и он ласково провел рукой по щеке жены. Прикосновение напомнило Джулии о пережитых вместе с мужем за годы совместной жизни потрясениях. Его руки поддерживали ее, когда она рыдала после того, как первая беременность закончилась мертворожденным ребенком, а ее руки утешали Брейдера, когда они. пятнадцать лет тому назад потеряли четырехлетнюю Мэри, погибшую от оспы.

В течение долгих лет супруги любили, поддерживали и защищали друг друга. Жизнь оказалась намного полнее и счастливее, чем могла предположить Джулия. Детей не коснулись отголоски былых скандалов. Джулия с Брейдером позаботились о благополучии и безопасности своих отпрысков.

Брейдер прервал размышления жены, склонился и прошептал:

– Кроме того, я считаю, Дэвид самый подходящий человек для Нэн.

Джулия с сомнением во взгляде посмотрела на юную пару.

– Но они так молоды! – Испуганный взгляд матери не упустил из вида, что Дэвиду удавалось сдерживать острый язычок Нэн. Очевидно, несмотря на молодость и робкий вид, он был сильным человеком.

– Да, молоды, – согласился Брейдер. – Но Дэвид попросил моего благословения на брак.

– И ты поспешил согласиться!

– Да, Джулия. Он понравился мне, и я уверен, что как только ты услышишь причину, по которой он хочет жениться на нашей дочери, он понравится и тебе!

Джулия неопределенно фыркнула. Она в глубине души рассчитывала на то, что муж воспротивится этому браку. Нэн замужем? Мысль казалась абсурдной и чуждой.

– Пенроз! – властно произнес Брейдер. – Скажите миссис Вульф то, что вы недавно говорили мне.

Дэвид покрылся красными пятнами, вызвав искреннее сочувствие со стороны Джулии. Любопытные взгляды и хихиканье младших детей только усилили смятение молодого человека. Как, интересно, ему удается сохранить самообладание на сцене, подумала она. Но так или иначе, если он собирается стать полноправным членом их семейства, ему придется привыкнуть к любопытству и шуткам. Все члены семьи Вульфов время от времени подшучивали друг над другом, что служит своего рода проявлением жизнерадостности и любви.

Дэвид, подбадривая возлюбленную, тихонько пожал ей руку. Нэн посмотрела на юношу с таким нескрываемым обожанием, что Джулия поняла: дочь серьезно и глубоко влюблена.

Молодой человек обратился к миссис Вульф.

– Я сказал мистеру Вульфу, что, когда я смотрю в глаза Нэн, я вижу отраженный в них мир. Этот мир прекрасен. И я хочу, чтобы она была рядом со мной до конца наших дней.

Мир прекрасен!.. Джулия поняла, что Брейдер был прав: Нэн сделала верный выбор.

Она повернулась к мужу и уже не удивилась, когда почувствовала его губы, прильнувшие к ее губам. Они поцеловались, невзирая на хихиканье детей, стоические взгляды слуг и присутствие молодого человека с пунцовым лицом, который, получив благословение обоих родителей, собирался вступить в брак с их дочерью.

Начиная новый виток истории, продолжался круговорот жизни. Брейдер был прав еще в одном, внезапно решила Джулия: внуки будут замечательными. Она счастливо заулыбалась и прижалась спиной к плечу мужа.

Как хороша жизнь!

Жизнь полна и совершенна!

Жизнь прекрасна!