Текст книги "Где ты, мой незнакомец?"

Эштон не понимал, каким чудом его самая сокровенная мечта стала явью, но, хотя ему и понравилось, как она одета, вернее, раздета, следовало поторопиться.

– Что бы ни привело тебя ко мне, любимая, я глубоко благодарен за это судьбе, – хрипло пробормотал он. – Но сейчас, я думаю, будет лучше, если я отведу тебя в каюту. Вахтенный делает обход и скоро будет здесь.

При мысли о том, что ее застигнут в таком плачевном виде, Ленора покраснела до слез. Спотыкаясь, она побежала за ним, успев только прошептать на бегу:

– Эштон, моя рубашка!

Эштон подхватил остатки ее одеяния и последовал за ней, догнав в ту минуту, когда она почти открыла дверь каюты. Он протянул руку, чтобы помочь ей, и Ленора закрыла глаза: все внутри нее замерло при знакомом прикосновении этой широкой, мускулистой груди, когда он, склонившись над ней, на мгновение прижался к ее обнаженной спине.

Эштон резко захлопнул за собой дверь, и ее рубаха и куртка тут же полетели в разные стороны. В слабом свете лампы ее обнаженные плечи отливали перламутром, и при виде этого зрелища кровь закипела в нем. Эштон обнял ее, крепко прижимая к груди, и слабый стон сорвался с губ Леноры, когда его руки нащупали мягкие округлости груди. Шапка упала на пол и пышная масса шелковистых кудрей укутала его словно плащом. Эштон с наслаждением вдохнул полной грудью аромат ее кожи. Ветхая ткань брюк была ей слабой защитой – даже сквозь нее Ленора чувствовала обжигающий жар его руки. Это было то, о чем она мечтала долгие ночи. Каждая клеточка ее тела словно просила: «Возьми меня! Сделай меня своей!»

– Мы не должны… – слабым шепотом взмолилась она. – Эштон, прошу тебя, мы не можем прямо сейчас…

– Мы должны, – шепнул он ей в самое ухо, покрывая страстными поцелуями ее шею. Чувствовать ее в своих объятиях – это все, что ему нужно для обретения счастья. – Мы должны…

Он бережно подхватил ее на руки, пересек каюту и оказался у кровати, где в прежние времена они столько раз дарили друг другу восхитительное наслаждение. Он опустил ее на постель и выпрямился, любуясь ее полуобнаженным телом. Через мгновение он лежал рядом с ней, крепко прижав ее к себе. Ленора коснулась его рукой, ладонью провела по обнаженной груди и отвернулась, стараясь уклониться от его жадных поцелуев.

– Я пришла, чтобы предупредить тебя, Эштон, – в отчаянии прошептала она. – Стоит тебе только причалить к берегу – и ты пропал! Малькольм убьет тебя! Уезжай, умоляю!

Эштон с трудом оторвался от нее. Приподнявшись на локте, он пожирал ее голодным взглядом. Бывает в жизни порой, что любовь налетает, подобно ветру, дующему с моря, и так же быстро стихает. Но случается и так, что любовь превращается в нечто, не имеющее пределов, в чудо, которое не– подвластно ни расстоянию, ни времени, ни самым страшным бедам. Для Эштона это чувство было и безумным счастьем, и черной бедой, три года оно не давало ему покоя и пустило глубокие корни в его душе, изменив всю его жизнь. Лирин покинула его, и это должно было убедить его в том, что она в действительности Ленора и, следовательно, принимает единственно правильное решение. Но как он мог смириться с этим, если она забрала с собой его сердце?!

– Забудь о нем. Забудь все, что он говорил. Останься со мной, Лирин, и мы немедленно поднимем якорь. Если потребуется, я увезу тебя на край света.

Слезы заструились у нее по щекам.

– О, Эштон, разве ты не понимаешь? Тебе ведь нужна она, а вовсе не я.

– Мне нужна ты!

– Я не та женщина, которую ты любишь, Эштон. Я не та, за которую ты меня принимаешь. Ведь я Ленора, а не Лирин.

– Твоя память… – Он заколебался, почти со страхом взглянув ей в глаза. – Она вернулась?

– Нет, – она не осмеливалась встретиться с ним взглядом, – но все-таки я Ленора. Мой отец сам сказал это.

– Не забывай, твой отец люто ненавидит меня. Он только и ждал момента, чтобы разлучить нас!

– Он не пойдет на это, – возразила она.

Эштон тяжело вздохнул.

– Если ты настаиваешь, я могу называть тебя Ленорой, но это ничего не изменит. В моем сердце ты по-прежнему моя жена: ты – моя жизнь.

– Ты должен уехать, – настойчиво перебила она. – Ты должен уехать, иначе не миновать беды.

– Ты уедешь со мной? – с тревогой спросил он.

Лирин покачала головой.

– Тогда я остаюсь и буду с тобой, пока не кончится весь этот кошмар.

– О, прошу тебя! Прошу тебя, Эштон, – умоляла она. – Я не переживу, если что-нибудь случится с тобой.

– Я не могу уехать. Я должен остаться.

Она в отчаянии покачала головой.

– Ты действительно упрям, как осел, они были правы. Почему ты не можешь смириться с неизбежным?

– Неизбежным? – Жестко рассмеявшись, он лег на спину и уставился на низкий потолок каюты. – Я искал тебя долгих три года, и не было на свете женщины, которая могла бы занять твое место в моем сердце. Я ведь мужчина, и тем не менее я предпочел оставаться холостяком, хотя порой мне было нелегко. Ты можешь представить себе, какие муки я терпел, терпел долго, без всякой надежды унять эту боль? Можешь считать меня одержимым, если хочешь. Или сумасшедшим. А можешь – бесконечно одиноким и безнадежно влюбленным в мечту, которую только ты способна сделать явью. – Откинувшись на подушку, он бросил на нее долгий взгляд. – Я знаю, каково это – жить без тебя. Нет, любимая, теперь я так просто тебя не отдам. Я пришел сюда сражаться и буду бороться за тебя до конца.

Ленора приподнялась и склонила голову ему на грудь. Она и не пыталась прикрыть наготу, с наслаждением позволив обнаженной груди прижаться к его горячему сильному телу. Глаза ее светились нежностью и любовью, губы раздвинулись в чувственной улыбке.

– Мы с тобой – будто единое целое – ты и я. Мы оба хотим того, что не можем получить. Я должна вернуться, а ты не желаешь уехать. Ну, раз так, попробую убедить тебя по-другому, – она заколебалась на мгновение, потом нерешительно заговорила, стараясь не встречаться с ним глазами: – Если я сейчас отдамся тебе, представив на мгновение, что ты прав и я твоя жена, ты согласишься уехать?

Эштон притянул ее к себе, готовый ответить согласием, но вдруг отстранился и покачал головой:

– Нет, я не могу заключить с тобой подобную сделку, милая. Не могу, пусть я даже умираю от желания. Слишком сильно я люблю тебя, чтобы удовлетвориться этим на прощание. Ты нужна мне вся, без остатка и навсегда, и на меньшее я не согласен.

Она слабо вздохнула:

– Тогда я должна идти.

– Куда так торопиться? Побудь со мной еще немного. Позволь мне любить тебя.

– Это невозможно, Эштон. Ведь я принадлежу Малькольму.

Глубокая морщина прорезала его лоб. Он отвернулся, пораженный в самое сердце жгучей ревностью. На скулах его заходили желваки. Он с трудом удержался от желания рассказать, как ему удалось отыскать ее убежище. Обходя все кабаки в районе Билокси, он успел потолковать не только с пьяными собутыльниками Сомертона, но и с бесчисленными шлюхами, с радостью удовлетворявшими желания Синклера.

– Мне не нравится, что ты собираешься вернуться к нему.

– Я должна, – прошептала она. Легко коснувшись поцелуем его губ, она вскочила с постели. Улыбнувшись ему на прощание, она накинула порванную рубашку и куртку и заправила волосы под шапку.

– Я отвезу тебя, – вздохнул он, вставая.

Ленора еще не забыла, как она чуть не умерла от усталости, когда гребла к кораблю. Поэтому она предпочла не спорить.

– А как ты вернешься?

– Привяжу к корме другую лодку и вернусь на ней. – Он потянулся за рубашкой и замер от наслаждения, почувствовав, как она на мгновение коснулась ладонью тугих бугров его мышц. Это осторожное прикосновение заставило его затрепетать от жгучего желания. Он взглянул на нее, мечтая схватить ее в объятия, но хорошо понимал, что стоит ему только дотронуться до нее, и он уже не сможет остановиться. С губ его слетели слова, которые давно уже просились, чтобы он сказал их:

– Я люблю тебя.

– Я знаю, – едва слышно прошептала она, – я тоже люблю тебя.

– Если бы я не боялся, что ты меня возненавидишь, я бы не колеблясь запер тебя на корабле. Но ты должна сама все решить. До тех пор я буду рядом, достаточно близко, чтобы явиться по первому твоему зову. – Он вложил маленький «дерринджер» в ее ладонь. – Я ведь учил тебя стрелять. Один выстрел – и я окажусь рядом. Только будь осторожна, пока я не появлюсь.

Он отвез ее на берег, и после долгого поцелуя Ленора неслышно прокралась на темную веранду. Облокотившись на перила, она следила, как он греб к кораблю, а потом, подавив мучительный стон, вернулась в спальню. Никогда она не чувствовала себя так одиноко.

Глава 11

Сквозь сон Ленора слышала чей-то плач. Она перевернулась на другой бок, пытаясь снова погрузиться в сладкую дремоту. Вчера поздно ночью, вернувшись с «Речной колдуньи», она мгновенно окунулась в море сладких сновидений. И сейчас больше всего на свете ей не хотелось просыпаться.

Но не тут-то было! Множество окон и широкие застекленные двери были обращены к океану и пропускали утреннее солнце, заливавшее ослепительным светом спальню Леноры. До ее ушей опять долетели сдавленные рыдания. Ленора окончательно проснулась и поняла, что кто-то горько рыдает на крыльце.

Она быстро встала с постели, накинула легкий пеньюар и выбежала на веранду. На крыльце, прислонившись к перилам, сидела Меган и заплаканными глазами смотрела в сторону берега. Плечи ее тряслись от рыданий, и, проследив за ее взглядом, потрясенная и ничего не понимающая Ленора заметила, что там стояли Роберт и Малькольм, разглядывая лодку, покрытую куском парусины.

– Что случилось, Меган? – Ленора мягко обняла служанку. – Что с тобой?

Та попыталась ответить, но тщетно – по пухлым щекам градом катились слезы.

– Мери, мэм, – наконец прошептала она с трудом. – Мальчишка-поденщик встал сегодня на рассвете, говорит, что хотел наловить рыбы на ужин, и наткнулся на Мери. Она лежала в лодке, мертвая и совсем голая. Шериф говорит, это убийство.

– Убийство?! – Ленора уставилась на Меган, ничего не понимая.

Мери была такой милой, доброй, работящей. Ленора не могла поверить, что кто-то мог желать ей зла. Она вдруг вспомнила о своем путешествии и в растерянности повернулась к служанке:

– Но прошлой ночью я сама брала лодку, чтобы добраться до «Речной колдуньи». Мистер Уингейт привез меня обратно только часа в четыре утра.

– Ох, мэм, лучше вам не говорить об этом шерифу! Ведь мистер Синклер уже объявил, что Мери убил кто-то из команды «Речной колдуньи». А если выяснится, что мистер Уингейт ночью был на берегу, то хозяин будет только рад обвинить его.

– Но это же нелепо! Эштон вернулся на корабль на своей собственной лодке – я могу поклясться в этом! Скорее уж меня можно заподозрить в преступлении.

Меган печально покачала головой:

– Мери изнасиловали, мэм.

– Изнасиловали?! – с ужасом повторила Ленора. – Господи, но кто же мог это сделать?

– Понятия не имею, мэм. Я спала как убитая. И если бы парнишка не разбудил своими криками весь дом, никто бы так и не узнал, какая беда стряслась с несчастной девочкой! А вы, мэм? Вы никого не видели на берегу после того, как расстались с мистером Уингейтом?

– Нет, ни одной живой души, – ответила Ленора. Сколько она ни напрягала память, ей казалось, что ночью она не заметила ничего подозрительного. Стоило ей только добраться до постели, как она погрузилась в блаженное забытье, мечтая об Эштоне, и ничто в мире не нарушало ее покой вплоть до этой минуты. – И что же собирается делать шериф?

– Бог его знает, мэм. Думаю, начнет расспрашивать сначала всех нас, а потом доберется и до мистера Уингейта с его командой. Мери и наш кучер были неравнодушны друг к другу. Так что, думаю, за Генри-то возьмутся в первую очередь. Жаль, на вид он человек неплохой.

По мере того как ужас происходящего понемногу начинал проникать в сознание Леноры, ей становилось все страшнее. На нее нахлынули ее собственные кошмары, и она почувствовала, что ноги уже не держат ее. Несколько раз глубоко вздохнув, чтобы унять бешено колотившееся сердце, Ленора сказала:

– Но ведь убийца – совсем не обязательно один из здешних, Меган. Если Мери служила в Билокси перед тем, как наняться в этот дом, это вполне мог быть кто-то из города.

Меган отерла ладонью мокрые щеки.

– Мери не знала никого из Билокси, мэм, так как прожила там недолгое время, прежде чем хозяин нанял ее. Она родом из Натчеза.

– Из Натчеза? – встрепенулась Ленора. – Так и мистер Уингейт оттуда! Может быть, он ее знает?

– Держу пари, шериф не преминет спросить его об этом, мэм, а нам, по-моему, лучше всего не вмешиваться. Подождем, что будет. – Служанка кивнула в сторону незнакомцев, которые быстрыми шагами направлялись к дому. – Ну вот, глядите, – сейчас начнется!

Вспомнив, что на ней надет всего лишь легкий пеньюар, Ленора поспешила вернуться в спальню.

– Я сейчас принесу вам воды, – вздохнув, сказала ей вслед Меган. – Лучше заняться обычными делами, а то Мери так и не идет из головы!

Полчаса спустя стараниями служанки Ленора была одета в бледно-голубое платье, и Меган суетилась вокруг нее, убирая пышные локоны в замысловатую прическу. Ленора была уверена, что Малькольм не упустит случая появиться у нее в комнате под предлогом сообщить ей печальные новости. И не ошиблась: через пару минут она услышала легкий стук в дверь. Служанка открыла ему дверь. Малькольм пересек комнату, приблизился к туалетному столику и, прислонившись плечом к стене, залюбовался красотой женщины, которая смотрелась в эту минуту в зеркало в серебряной оправе.

Сейчас она была еще более соблазнительна, но холодна и неприступна, словно Снежная королева – это сравнение не раз приходило ему на ум, когда он украдкой наблюдал за ней. Бывали мгновения, когда он почти решался сломать эту хрупкую ледяную преграду и удовлетворить свои мужские желания, но каждый раз сдерживался, не зная, как это подействует на нее. Но ничего, настанет день, когда его терпение будет вознаграждено.

– Наверное, Меган уже рассказала тебе о Мери. – Он обернулся к ней, вопросительно изогнув бровь, и, заметив, что она кивнула в ответ, продолжал: – Это несчастье свалилось на меня как снег на голову. Боже мой, какой ужас! Сначала похитили тебя, а теперь вот это. Не думаю, что тут есть какая-то связь, но на всякий случай хочу попросить тебя, чтобы ты не выходила одна из дома. Особенно пока тут этот проклятый корабль.

– Малькольм, – Ленора сжала руками края туалетного столика и перевела дыхание, решившись сказать правду, – я знаю, что вы будете в бешенстве, но этой ночью я была на «Речной колдунье».

– Что-о?! – взревел Малькольм, и Меган так испугалась, что щетка для волос выскользнула из ее рук и упала на пол. – Так, значит, ты отправилась к нему у меня за спиной! К этому мерзавцу! К убийце собственной сестры! Ты отдалась ему, да? А тебе не приходило в голову, что это он мог сотворить такое с Мери?!

Ленора вскочила на ноги, глаза ее яростно заполыхали зеленым огнем. Она уже собиралась обрушиться на него с гневной речью, как вдруг заметила дрожавшую от страха Меган.

– Ты можешь идти, Меган. Мне надо кое-что обсудить с… – она помолчала и с издевкой в голосе добавила: – с моим мужем!

Меган колебалась: ей не хотелось оставлять хозяйку в такую минуту, но тонкая рука повелительно указала на дверь, и у нее не осталось выбора. Выскользнув из комнаты, служанка замерла, прижав ухо к дверям, чтобы быть готовой в любую минуту прийти на помощь. Меган никогда не была замужем, но наслушалась немало о том, как мужья порой обходятся с женами, особенно такими красавицами, как ее хозяйка. Меган боялась, что этот разговор для ее леди добром не кончится.

– Как вы смеете разговаривать со мной в подобном тоне, да еще в присутствии моей служанки?! – взорвалась Ленора. – Раз уж вам так интересно, могу поклясться, что и не думала отдаваться Эштону. Я хотела одного: чтобы он уехал. – Вспыхнув от возмущения, она отвернулась от зеркала и заходила по комнате, чтобы дать выход гневу. – С того самого дня, как я появилась в этом доме, я только и слышу грязную клевету в адрес Уингейта, а ведь ни вы, ни отец даже не знакомы с этим человеком!

– Зато вы, по-видимому, очень хорошо знакомы! – Малькольм приблизился к ней, кипя от ярости. Он не мог взять в толк, что было в этом мужчине, что так влекло к нему Ленору. Ведь когда-то она любила его, Малькольма! Он ни минуты не сомневался в этом, иначе она никогда бы не стала его женой. – И уверен, с радостью бросилась бы в его объятия! Посмей только сказать, что это не так!

Ленора едва не крикнула, что да, она любит его, но вовремя опомнилась. Это было бы просто глупо.

– Я прониклась искренним уважением к этому человеку еще в Бель-Шене, – с холодным достоинством сказала она.

Кулак Малькольма с грохотом обрушился на туалетный столик.

– А я утверждаю, что это не просто уважение, а нечто большее! – оглушительно рявкнул он.

Она надменно вздернула подбородок.

– Прошу заметить, что я этого не говорила! С того самого дня, когда я попала под коляску Эштона, моя память покинула меня, словно укрывшись в тайнике, от которого у меня нет пока ключа. Я абсолютно не помню вас, но Эштон был добр со мной, и, пока я была в Бель-Шене, я искренне верила, что он мой муж. Это было совершенно естественно.

– Но считать мужем меня, по-видимому, для вас совсем не естественно! – угрожающе перебил он. – Именно это ты хочешь сказать?

– Похоже, вам нравится забегать вперед и по-своему истолковывать мои слова. Вы даже не желаете вникать в то, что я говорю, – возмутилась она. – Ничего подобного я не имела в виду!

– Зато ты говорила об этом раньше, и не раз, – возразил он. – Может быть, не так, не этими самыми словами, но смысл от этого не меняется.

Ленора устало прикрыла глаза и потерла виски, чувствуя нарастающую боль. Ею опять овладели болезненные видения. В конце длинного темного коридора она увидела фигуру Эштона. Он стоял, облокотясь на перила своего парохода. Затем вдруг чьи-то скрюченные пальцы потянулись к ней, стараясь вцепиться в длинные, распущенные волосы. Ухмыляющееся лицо возникло прямо перед ее глазами, а грубые руки стали рвать на ней одежду. Ленора поняла, что сейчас ее изнасилуют. Она готова была отчаянно закричать, как вдруг совершенно отчетливо увидела Малькольма, он отшвырнул в сторону ее мучителя, а потом очень осторожно, почти нежно поднял ее на руки…

Очнувшись от страшного видения, Ленора нахмурилась и недоуменно взглянула на Малькольма. Было ли это воспоминанием о реальном событии или всего лишь плодом ее больного воображения? Странно, что он предпочитает не упоминать о том времени, когда разыскивал ее.

– Послушай меня, Ленора. Ты должна выслушать меня. – В голосе Синклера было нетерпение. – Помнишь ты меня или нет, все равно я твой муж. И не позволю тебе убегать по ночам из дому, чтобы тайком встречаться с этим человеком!

– Но ты ведь сам угрожал убить его! Что же мне было делать?! – воскликнула она. – Сидеть в доме и наблюдать, как ты всадишь в него пулю? Никогда в жизни!

– Говори тише, – сухо попросил Малькольм. – Шериф все еще в доме. Твои крики могут вызвать у него подозрения.

– Вот и отлично! – Ленора уже не владела собой, гнев ее зашел так далеко, что она забыла о всякой осторожности. Глаза ее горели яростью, и она с вызовом взглянула в потемневшее лицо Малькольма. – Может быть, тогда он решит, что стоит дать Эштону охрану, раз уж ты принялся угрожать ему!

– Замолчи, женщина! Мы поговорим об этом позже! – Он резко оборвал разговор.

Услышав шаги Малькольма, притаившаяся у двери Меган быстро юркнула в сторону. В первый раз за это печальное утро лицо ее осветилось улыбкой. Поначалу она боялась, что ее хрупкая хозяйка не выдержит атаки мистера Синклера, который в ярости порой терял голову. И только сейчас она поняла, что ошиблась и хозяйка прекрасно может постоять за себя. И теперь Меган могла лишь изумляться ее храбрости.

После безобразного скандала, который устроил ей Малькольм, допрос шерифа показался Леноре просто приятной беседой. Он был безукоризненно вежлив, но дал понять, что рассчитывает на абсолютную откровенность. Представившись Джеймсом Коти, он потребовал от нее объяснений: что за отношения связывают ее с владельцем «Речной колдуньи», а потом поинтересовался, не мог ли кто-нибудь из команды, по ее мнению, совершить убийство.

– Мне трудно представить, чтобы кто-то из этих людей мог замыслить такое, но даже если и так, у них просто не было ни малейшей возможности убить Мери. Дело в том, что в эту самую ночь я сама плавала на «Речную колдунью» и брала лодку. А вернулась только в пятом часу утра. – Она спокойно и без малейшего смущения встретила его изумленный взгляд. – Я отправилась на корабль с одной-единственной целью – убедить мистера Уингейта уехать, прежде чем между ним и моим мужем произойдет схватка. Если, чтобы убедить вас, моих слов недостаточно, спросите вахтенного на пароходе. Может быть, он заметил, как кто-то из команды вернулся на корабль уже после нас.

– Вы говорите, что вернулись только после четырех? – спросил шериф и задумчиво почесал подбородок. – Тогда возникает вопрос, когда и где была убита Мери? Похоже, что труп девушки с места убийства был перенесен в лодку.

Ленора собралась с духом и спросила:

– Скажите, шериф, а как убили Мери?

– Задушили, – коротко ответил он. – Сдавили шею с такой силой, что сломали позвонки.

От слабости у Леноры подкосились ноги, и она опустилась в ближайшее кресло. Шериф тем временем заверял ее, что не пожалеет ни сил, ни времени, чтобы засадить негодяя за решетку. Оставшись одна, она с трудом добралась до постели и провела в ней почти весь день: от слабости у нее не хватало сил даже оторвать голову от подушки.

Кладбище было крохотным, и даже сейчас, когда все вокруг весело зеленело, казалось убогим и заброшенным. Одетая в черное платье, Ленора сливалась с мрачным фоном. Глаза ее казались еще больше на бледном лице из-за темных кругов под ними. В ожидании священника она сидела в ландо рядом с отцом, чувствуя, что в такую жару у нее нет ни сил, ни желания двигаться. Понюхав из крохотного флакончика с ароматической солью, она облегченно вздохнула: в голове прояснилось, и даже тошнота немного отступила. Теперь можно было выйти из экипажа.

Отец заботливо проводил ее до могилы, где дожидался Малькольм. Осторожно обойдя зияющую яму, куда уже опустили гроб, она подняла глаза на толпу собравшихся проводить Мери в последний путь. Но, кроме шерифа и его помощника, все лица были ей незнакомы. Слухи о гибели Мери разлетелись быстро, и Ленора догадалась, что многие пришли просто из любопытства. Кроме семьи девушки, она заметила Меган, та стояла подле кучера. Оба едва сдерживали слезы. Глаза Леноры с сочувствием остановились на них обоих, потом взгляд ее скользнул дальше, и она вздрогнула от неожиданности: неподалеку от них стоял темноволосый коротышка с заплаканными глазами.

– Мистер Тич! – чуть слышно воскликнула Ленора, но этого было достаточно, чтобы Малькольм подозрительно взглянул на нее.

– Ты что-то сказала, дорогая? – переспросил он и наклонил к ней голову, чтобы услышать ответ.

Она кивнула в сторону невысокого человека:

– Я удивилась, увидев здесь этого человека, только и всего.

Малькольм бросил взгляд в указанном направлении и удивленно поднял брови:

– О, мистер Тич!

– Вы знакомы? – удивилась Ленора. Ей казалось, что она никогда не упоминала его имени в разговорах с Малькольмом.

– Сплетни распространяются не только в Натчезе, но и в Билокси, мадам. Я слышал кое-что о нем. А уж если Хорэс заходил в один из тех кабаков, где обычно бывает ваш отец, так и ему о нас известно не меньше. Поверите ли, моя дорогая, в последнее время мы с вами на устах у всех окрестных сплетников. А уж теперь, когда великий Эштон Уингейт, можно сказать, поселился у нас под носом… – Неожиданно глаза его потемнели, устремившись поверх головы Леноры. – Ну вот, черта только помяни – и он тут как тут!

Ленора, недоумевая, оглянулась, и сердце ее радостно забилось: Эштон! При виде этого человека на душе у нее потеплело, и даже предстоящая церемония показалась не такой мрачной.

На твердо очерченных губах Эштона появилась едва заметная улыбка. Как хорошо воспитанный человек, Эштон слегка приподнял шляпу, приветствуя ее, и глаза его просияли. Непроизнесенные слова любви полетели к ней и коснулись ее сердца, которое с готовностью приняло их.

Теперь, когда Эштон был замечен и уже не мог открыто наблюдать за Ленорой, он пробрался в конец кладбища, надеясь, что оттуда его вид не будет действовать на ненавистного соперника, как красная тряпка на быка. И отсюда он тоже мог видеть Лирин, или Ленору, как она предпочитала себя называть. И если уж ему придется обращаться к ней по имени Ленора, то лишь до тех пор, пока он не добьется правды и не докажет ей, кто она на самом деле. В его же сердце она по-прежнему Лирин. А если расследование установит, что он ошибся, у него хватит мужества признать это с достоинством. Лирин или Ленора – ему все равно. Он любит эту женщину.

Стараясь не выдать себя, Ленора тоже наблюдала за ним, восхищаясь его представительной фигурой в темно-сером пальто, галстуком в мелкую жемчужно-серую полоску и превосходно сидевшими брюками чуть светлее пальто. Как и всегда, рубашка его была накрахмалена и сияла ослепительной чистотой, а в щегольские черные ботинки, которые чуть выглядывали из-под узких брюк, можно было смотреться, как в зеркало. Щедрое летнее солнце сделало его смуглую кожу еще темнее. И на фоне ее особенно ярко сияли светло-карие глаза, опушенные длинными ресницами. И они зажгли ответный огонь в ее глазах.

Маленькая группа людей в черном, стоя в скорбном молчании, ждала, пока священник бросит в открытую могилу горсть земли и произнесет последние слова: «Прах к праху».

Ленора подняла руку к лицу, чтобы вытереть слезы, которые ручьем струились у нее по щекам. Сдавленное рыдание вырвалось и у Меган. Роберт Сомертон зябко поежился и вытащил серебряную фляжку из кармана пальто. Потом поднес ее к губам и в несколько глотков осушил до дна. Малькольму, по-видимому, не было ни малейшего дела до происходящего. Он сверлил Эштона пристальным взглядом и слегка удивился, когда тот повернулся к нему спиной и направился в сторону мистера Тича.

– Доброе утро, мистер Тич, – с угрюмым видом приветствовал его Эштон. Закинув голову, он посмотрел на затянутое тучами небо и неожиданно безмятежно произнес: – А денек нынче на славу – как раз для похорон!

– Похоже на то, – растерянно пробормотал Хорэс, кидая исподлобья взгляд на своего собеседника. – По мне, так немного душновато. Будем надеяться, что к вечеру пойдет дождь.

– Хорошо бы. А то действительно нечем дышать, – с приятной улыбкой откликнулся Эштон, заметив, как круглое лицо Хорэса прямо на глазах покрывается крупными каплями пота. Что было тому причиной – невыносимая духота или же сильное беспокойство мистера Тича? – Не ожидал увидеть вас здесь, Хорэс. Гостите у родственников?

– Да! – Хорэс лихорадочно облизал губы, чуть только эта ложь слетела с его языка. Черт, и как это получилось?! Он мог бы сказать правду, но вдруг Эштон сообщит шерифу? Тогда начнутся бесконечные вопросы! Тич стряхнул пылинку с рукава в надежде выглядеть так же безупречно, как и его собеседник, но по какой-то причине в присутствии Эштона это удавалось ему с трудом. Точнее, вообще не удавалось. – На самом деле это идея Марельды приехать в Билокси. Посмотреть на океан, так, что ли…

Эштон насторожился, услышав имя Марельды, и попытался вспомнить, не упоминал ли при ней, что у Лирин в этих местах остался дом. Зная эту женщину, как никто другой, он не верил, что эту парочку сюда занесло случайным ветром. Эштону очень хотелось бы знать, что заставило ее приехать. Пристально вглядываясь в смущенное лицо Хорэса, он спросил:

– А быть может, вы хорошо знали убитую?

Хорэс надменно пожал плечами:

– Вам предложили должность шерифа, Эштон? И вы решили, что имеете право задавать мне подобные вопросы?

– Да Бог с вами! – Эштон усмехнулся, видя, как забавно кипятится этот толстяк. – Когда шериф Коти показал мне тело бедняжки, я все думал, где мог видеть ее раньше. А когда встретил вас, сразу вспомнил! – Эштон заметил, как у Тича нервно задергалось веко и он ослабил тугой воротничок. – Если не ошибаюсь, бедная Мери служила у вашей сестры!

Хорэс выругался про себя, проклиная собственную глупость. И чего его вдруг понесло на кладбище? Господи, ведь это было так давно, он надеялся, что все об этом забыли. Скрывая охвативший его панический страх, коротышка с вызовом посмотрел Эштону прямо в глаза:

– Ну и что? Надеюсь, это не основание, чтобы подозревать меня в убийстве?!

– Помилуйте, Хорэс, мне это и в голову не приходило! Тем более что бедняжку изнасиловали, а вот в этом вас совсем трудно заподозрить.

Хорэс воспринял это как оскорбление.

– Вы что, намекаете, что я не мужчина?! – Голос его сорвался на визг. – Вы мне за это ответите!

Наконец, сообразив, что привлекает к себе всеобщее внимание, Хорэс спохватился и замолчал. Не рассказывать же ему в самом деле, что Корисса велела Мери убираться с глаз долой после того, как он затащил ее в дровяной сарай?! Ну и скандал же закатила его любезная сестрица, требуя, чтобы он держался подальше от ее служанок! В конце концов, сколько среди его знакомых таких, кто не гнушается пользоваться хорошенькой служанкой, а он что, не такой, как все?! Больше всего на свете Хорэс хотел, чтобы его считали настоящим мужчиной. Но доказывать свою мужскую состоятельность ему приходилось в основном на совсем еще зеленых девчонках вроде Мери.

Эштон вкрадчиво улыбнулся:

– Простите, если невольно расстроил вас, Тич.

– Вы даже представить себе не можете, насколько вы меня расстроили. – Коротышка замахал руками, доведенный до бешенства. – В последнее время я стал постоянной мишенью для вас и ваших приятелей. На днях ко мне приехал Харви Доббс и стал расспрашивать, не известно ли мне чего о поджоге вашего склада!

Выражение лица Эштона не изменилось.

– Правда? Впрочем, я и сам хотел расспросить вас об этом. Но в последнее время я был занят и не мог уделить этому делу внимания. А оно того стоит.

– Да уж, заняты. Вижу, чем вы заняты. – С мерзкой ухмылкой Хорэс указал в сторону Леноры. – Это меня не касается, но вас когда-нибудь прикончат, если вы будете волочиться за чужими женами. Или вы настолько слепы, что считаете, будто она и есть ваша погибшая Лирин?

Стиснув зубы, так что на скулах вздулись желваки, Эштон сверху вниз посмотрел на ухмыляющегося толстяка:

– Ну что ж, Хорэс, поживем – увидим, чем кончится для меня эта история. Да впрочем, и для вас тоже!