Текст книги "Не могу отвести глаза"

Глава 21

Грейди Салливан наклонился для удара, глядя на пустую кофейную чашку в десяти футах от себя, стоявшую на восточном ковре. Это была последняя лунка, и он шел к победе. Если Грейди сейчас промахнется, то у них с Тайгром Вудсом начнется стремительная игра на выбывание, но его метка для мяча опережала метку Тайгра на тридцать ярдов, а второй удар отправил Салливана в сторону от лунки.

Тайгр уже промахнулся во втором ударе с тридцати футов, чем выразил свое пренебрежение Грейди и дал понять, что считает, будто у партнера нет ни малейшего шанса забить свой сорокафутовик. И это означало, что если Грейди забьет с первого же раза, то станет победителем. Боссом. Королем мира.

Толпа умолкла; даже птицы на деревьях перестали петь, свесившись с веток и наблюдая.

Высоко над ними, в воздушной кабинке, комментаторы напоминали телезрителям, что в прошлом году Салливан провалился на стадионе «Мастерз» примерно на той же самой дистанции, и выражали сомнение, что ему удастся этот удар, точнее, второй удар, поскольку он только что вернулся на поле после вывиха плеча, полученного в результату странной бытовой травмы. На самом деле, телевизионная команда уже прибыла на поле ради смертельной схватки, которая начнется у шестнадцатой лунки.

Но сейчас Грейди ни о чем не думал. Он сосредоточился только на своем ударе, призовом фонде и чеках, ожидающих его. На женщинах, пожелающих отпраздновать с ним его победу. Грейди не был эгоистом, но хотел всего этого.

Если он правильно помнил, то на ковре, примерно там, где вылезла ярко-красная нитка, которую нужно срезать, был небольшой бугорок. Это означало, что удар будет скошен слегка вправо.

Вот так. Король мира или дерьмо года. Что же произойдет?

Грейди отвел клюшку, в последний раз прищурился на кофейную чашку и послал мяч в цель.

– И толпа пришла в неистовство! – воскликнул Грейди, скромно раскланиваясь в пустой комнате.

– Ни за что не прервала бы такой праздник, – сказала с порога его секретарша, – но ваш партнер уж лезет на стену. Что было на этот раз? Открытый чемпионат или «Дезерт классик»? Видит Бог, это не мог быть «Мастерз». Там вы всегда промазываете на этом ударе. Но не волнуйтесь, все равно зеленый вам не идет.

– Это наша Рут. – Грейди прислонил клюшку к столу. – Моя постоянная и самая преданная поклонница. Говоришь, Куинн у телефона? А чего он звонит, интересно? Куинн вроде сказал, что он в отпуске. И откуда он узнал, что найдет нас здесь, в конторе? Сегодня же воскресенье.

– Заканчивается финансовый год, – напомнила ему Рут и указала на полдюжины громоздившихся на столе Куинна стопок бумаг, направляясь к столу Грейди, чтобы конфисковать клюшку. – И пока вы не разберете хотя бы две из этих стопок, игрового времени для вас не будет, договорились?

– Да, мэм. – Грейди сел за стол и скорчил рожу вслед вышедшей из комнаты Рут, ибо та держала клюшку, как змею.

Нажав кнопку громкой связи, он откинулся в кресле и положил ноги на стол.

– «Бар гриль Грейди». – Салливан злобно покосился на бумаги. – Чем могу служить?

Раздался голос Куинна:

– Для начала отключи к черту громкую связь. Ты же знаешь, не выношу я этого.

Грейди вздохнул, опустил ноги на пол и взял трубку.

– Слушаю. Теперь ты счастлив?

– Скажи мне, что я не мерзавец.

Грейди отвел трубку в сторону, оглядел ее и снова приложил к уху.

– Еще раз?

– Пожалуйста, скажи мне, что я не мерзавец. Проклятие, я затем тебе и звоню, чтобы услышать это. Так говори же!

Грейди пожал плечами.

– Ты не мерзавец. Помолчав, Куинн попросил:

– Ты не можешь сказать это с настоящим чувством? И знаешь что, Грейди? Это потому, что я – мерзавец. Сертифицированный, освидетельствованный мерзавец.

– Не будь так жесток к себе, приятель. Ладно, ты оставил меня здесь в дерьме, по уши в бумажной работе. Я с этим справлюсь, общаясь с аудиторами, охотясь за бланками, о существовании которых даже не подозревал, пытаясь понять твою бухгалтерскую систему и те факсы, что ты мне прислал. И все это ради того, чтобы ты поехал и охмурил эту наследницу, длинноногую красавицу с фантастической фигурой… я уже не говорю о ее счете в банке. Эй, постой-ка. Ты – мерзавец.

– Вчера вечером я поцеловал ее.

Наконец Куинн понял, что полностью завладел вниманием Грейди, Он откинулся в кресле, машинально расправив сбившуюся салфеточку на подлокотнике.

– И?.. – наконец откликнулся Грейди. – Но не только же в этом дело. Ты поцеловал ее? И все? Черт, Куинн, к такой истории я не вернусь уже после первой рекламной паузы. А нельзя ли побольше подробностей?

– Слово «этика» никогда для тебя ничего не значило, верно, Грейди?

– Какое ко всему этому имеет отношение этика? Ты же вернул им их деньги, так? Ты сам по себе, никакой связи с «Д. энд С. «. Разумеется, если ты еще не признался наследнице, что изначально тебя пригласили нянчить ее, пока она будет играть в настоящую жизнь… – Грейди нахмурился. – Ну что, признался?

– Нет, Грейди. Вчера вечером она была в моей квартире, шныряла по гостиной, пока я переодевался в сухое…

Грейди прервал его, так как его внутренний радар зажег красный сигнал тревоги.

– В сухое? А как это ты промок? У нас тут засуха, и у тебя там в этом твоем Восточном как-его-там погода не может быть другой. Ты опускаешь подробности, а? Это несправедливо.

– Выслушай меня, ладно? – Куинн встал и начал ходить по ковру. – Я вышел из спальни, а она уже тянет руку к досье на себя. Тупица! Как я мог так сглупить и оставить все это в гостиной?

– Больше года не занимался практической деятельностью, приятель. Похоже, теряешь навыки. А я вот нет. Поэтому позволь мне сделать предположение. Ты увидел папку. Схватил наследницу, поцеловал, отвлек от папки. Вот как бы я поступил. Ну и как у меня получилось?

Куинн запустил руки в волосы.

– Не так хорошо, как у меня, пока я не осознал, какой же я мерзавец. Ну и как теперь мне все ей рассказать, Грейди?

Грейди нажал на кнопку громкой связи, положил трубку, поднялся и начал ходить в Филадельфии так же, как Куинн в Восточном Вапанекене.

– Ты ведь серьезно, да?

– Черт, Грейди, убери громкую связь.

– Не могу. Я должен ходить по комнате. Ты знаешь, что я должен ходить. Кроме того, если ты боишься, что Рут подслушивает под дверью моего кабинета, не волнуйся на этот счет. Она, наверное, сидит в своем кабинете, ноги на столе, ест шоколад и умудряется все это записывать, чтобы завтра утром раздать копии всем сотрудникам. Понимаешь, только Рут до конца разбирается в том, как работают эти телефоны.

Раздался слабый щелчок, и слышно стало лучше.

– О Боже! – Куинн снова рухнул в кресло. – То, что мне было нужно. Знаешь, она позвонит мне позже и скажет, что мне следует делать.

Грейди ухмыльнулся.

– И это означает, что я тебе не нужен. Ну разве не здорово, все получается? Но если бы ты объяснил мне одну закавыку в нашем отчете за второй квартал, я был бы по-настоящему…

– До свидания, Грейди.

– До… – Грейди посмотрел на микрофон и услышал длинный гудок. – Он повесил трубку. Вот сукин сын! «Будь я проклят, если он не повесил трубку». – Грейди подошел к двери и высунул в приемную голову, чтобы услышать мнение своей секретарши. – Ну?

– Он влюбился, – ровным голосом отозвалась Рут и ухмыльнулась. – И попал в хорошенькую переделку. Пожалуй, будет весело.

– Да, я тоже так подумал. – Грейди убрал голову, потом высунул ее еще раз. – Теперь я могу получить назад свою клюшку?

– Только если пойдете с ней туда, где она вам не понадобится.

– Забудь, что я упоминал о ней. – Поморщившись, Грейди пошел назад, к огромным стопкам бумаг. А Куинн в Восточном Вапанекене услышал звонок в дверь.

Он вышел в коридор и посмотрел вниз. На крыльце перед дверью стоял с потерянным видом Гарри Мэк.

– Что случилось, Гарри?

Гарри сделал Куинну знак, чтобы тот нажал кнопку и открыл ему внутреннюю дверь. Спустя несколько секунд он уже мчался по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки, к двери Бренды.

– Она не впускает меня, – коротко бросил он Куинну. – Вчера вечером мы поссорились. Сильно. – Гарри поднял кулак, чтобы ударить в дверь, но Куинн схватил его в охапку, развернул и втолкнул в свою комнату.

– Эй, ты чего это? – спросил Гарри, когда Куинн запер дверь.

– Да вроде спасаю твою жизнь. – Куинн жестом предложил Гарри занять кресло, в котором только что сидел. – Никогда не бегай за женщиной, Гарри, особенно если она не хочет, чтобы ты за ней бегал. Это закон.

Гарри, проведший бессонную ночь и в итоге поцапавшийся с матерью, попенявшей ему на то, что он не стал завтракать, вопросительно посмотрел на Куинна.

– Закон? Никогда о нем не слышал.

Куинн уселся на диван и улыбнулся смущенному приятелю. Какая мускулатура у парня, ему бы чуть поживее соображать.

– Это просто, Гарри. Никогда не преследуй женщину, которая не хочет, чтобы ты ее преследовал. Раздел второй, часть А: никогда не преследуй женщину, которая хочет, чтобы ты преследовал ее. В любом случае проиграешь. И что, по-твоему, применимо сегодня утром к Бренде?

Гарри повесил голову.

– Она не хочет со мной разговаривать. – Он поднял глаза на Куинна. – То есть вчера вечером она выгнала меня. Выгнала! Бренда не отвечает на звонки ни по телефону, ни в дверь. Значит, точно не хочет со мной разговаривать. – Его простоватое лицо приняло выражение глубокой задумчивости. – Если только Бренда действительно не хочет, чтобы я приполз к ней, как обычно делаю. Это ведь она тоже может делать, верно?

– В том-то и состоит твоя проблема, Гарри. Чего именно хочет Бренда? Может, расскажешь, что случилось, и мы посмотрим, нельзя ли в этом разобраться?

Куинн не знал, зачем он это делает, но проблема Гарри отвлекала его от мыслей о Шелби. От воспоминаний о том, как он держал ее в объятиях. О том, каковы на вкус ее губы. О том, как сильно он хотел Шелби, возможно, нуждался в ней. Как неистово она возненавидит его, узнав правду.

Гарри закусил губу и кивнул. Что-что, а кивать Гарри умел. Вот объяснения не были его сильной стороной, как в течение следующих нескольких минут выяснил Куинн.

– Ладно, мы были в квартире, все шло прекрасно, – начал он, нахмурившись. – Я растирал ей ноги. Бренда обожает, когда я растираю ей ступни. А я рассказывал Бренде про одну отличную идею, появившуюся у моего сослуживца. Мы работали над проектом обновления на парковой дороге. Большой дом, большая пристройка. Две спальни, гостиная, три ванные комнаты, представляешь.

– Гарри? Все это очень интересно, но куда нас приведет?

– А, ну да. – Гарри немного обиделся. – Потому что именно тогда Джим – он водопроводчик, мы работаем вместе на этом объекте, ты понимаешь. У нас там субподряд, поскольку так дешевле и существуют городские правила и все такое, поэтому приходится нанимать настоящего водопроводчика. Ну так вот, тогда Джим и сказал нам, что хозяйка дома просто чуть с кату… э… что она здорово расстроилась из-за этих унитазов с малым сливом, которые мы установили в ванных комнатах. Они просто головная боль, понимаешь, но это федеральные правила. Все новые унитазы должны быть такого типа, а они – настоящая головная боль. Джим говорит, какой смысл использовать меньше воды, если приходится смывать дважды, может, трижды? Но это все федеральное правительство, по словам Джима, и я…

Куинн запустил пальцы себе в шевелюру, – Сосредоточься, Гарри. Сосредоточься.

– Да, правильно. – Гарри откашлялся. – Поэтому я сказал ему, что в Канаде таких правил насчет унитазов нет. Они по-прежнему ставят все те же. Один раз нажал – и дело в шляпе. Ну и Джим говорит мне: «Знаешь, Гар, а мы ведь можем заработать целое состояние». А я ему: «Про что это ты, Джим? « Он предложил мне поехать в Канаду на моем грузовичке, купить пару дюжин унитазов, привезти их сюда и продать по тысяче баксов за штуку людям вроде этой дамы, которая просто чуть с… э… очень расстроилась из-за этих дурацких унитазов.

Куинн потер лоб, размышляя о незаконных унитазах и пограничниках, об условиях в тюрьме и в целом о реакции Бренды на этот блестящий план.

– Бренде эта идея не понравилась? – спросил он. Гарри взялся за кружевную салфеточку на подлокотнике.

– Она сказала, что хочет поехать на Ниагарский водопад на наш медовый месяц и что слив воды желает видеть только в виде этого водопада на канадской стороне.

Гарри нашел в салфетке ниточку и потянул за нее. Куинн быстренько вызволил вещицу, опасаясь, что миссис Бричта увидит ее и, вероятно, убьет его.

– И тогда мы поссорились, – закончил Гарри, вздыхая настолько театрально, насколько это доступно человеку такого могучего сложения.

Куинн понимающе кивнул.

– Из-за контрабандных унитазов.

Гарри, явно озадаченный, посмотрел на него.

– Нет, – уточнил он. – Из-за свадьбы. Ты что, не слушал?

– Видимо, нет. – Куинн решил, что настало время выпить пива из холодильника. – Продолжай, Гарри. Теперь я слушаю.

На это ушло еще десять минут, но наконец Куинн осмыслил все.

– Ты все испортил, – промолвил он, попивая пиво и глядя на Гарри. – Здорово все испортил.

– Да, знаю, – согласился Гарри, ставя пустую бутылку на стол, и Куинн снова вскочил, чтобы найти подставку и подсунуть ее под бутылку. «Миссис Бричта точно вымуштрует меня», – решил он, а затем вернулся на диван.

– Ну и что мне делать? – спросил наконец Гарри. Куинн не имел ни малейшего представления.

– А что ты намерен сделать, Гар?

– Я хочу, чтобы моя мама и Бренда подружились, но этого не произойдет. О, я не виню Бренду, совсем ее не виню. Думаю, с мамой бывает трудно иметь дело, но она же вдова и одинока, а я ее единственный сын. Я ей нужен, понимаешь? А вот Бренда этого не понимает.

Куинн, тоже не понимавший этого, отнес пустые бутылки на кухню, чтобы выиграть время для ответа. Учитывая его собственные затруднения, он, вероятно, последний человек на земле, которому подобает давать советы в отношении действий на любовном поприще.

Тем не менее вникать в проблему Гарри куда легче, чем тратить время на рассмотрение собственных. Куинн вернулся в гостиную и сел.

– Вот что я тебе скажу, Гарри. Дай Бренде пару дней . остыть, затем спроси, не хочет ли она, чтобы вы вместе тоже поехали в этот круиз и обвенчались в море. По-моему, это выход, а?

Гарри чуть не захлебнулся собственной слюной.

– Чтобы мама и Бренда . вместе, на одном корабле? Ты спятил? Да все только и будут каждые десять минут кричать: «Человек за бортом». Боже, Куинн, я считал, ты мне поможешь, но если это все, на что ты способен…

Куинн посмотрел на часы.

– Одиннадцать часов. «Филадельфийцы» играют дома. Что скажешь, если мы с тобой съездим на игру?

– Поехать на бейсбол? Но мы с Брендой по воскресеньям всегда ездим за покупками. Утром я вожу маму, а днем – Бренду. Мы так делаем, сколько я себя помню.

– Но Бренда не отвечает на телефонные звонки, Гарри, не отвечает по домофону. Может, если ты сегодня вынудишь ее самостоятельно закупать продукты, она с большей охотой поговорит с тобой, когда ты позвонишь в следующий раз. Или ты собираешься слоняться у входной двери, как побитый щенок, пока она тебя не простит?

– Ну да. Так обычно и бывало, – с тоской подтвердил Гарри, затем расправил плечи. – Ты прав, Куинн. Человек должен знать, хотят окружающие или нет, чтобы он вернулся. А я всегда возвращался, и Бренда это знает. – На мгновение его решимость как будто ослабела. – Разумеется, до сегодняшнего дня она всегда впускала меня.

Подойдя к Гарри, Куинн похлопал его по плечу.

– Держу пари, Гар, на этот раз Бренда здорово разозлилась. Я знаю: она ждет свадьбы. Как по-твоему, не лучше ли оставить ее ненадолго, чтобы она успокоилась? Давай, Гар, матч начинается в час. Игра между лигами, с «Янки». К счастью, я знаю одного человека, у которого есть сезонные билеты в ложу. Мы заедем к нему, я сбегаю и возьму билеты, и все будет в порядке.

– Чтобы успокоилась? Думаешь, она успокоится? – Гарри встал и подтянул брюки. – Да, именно так и будет. Она всегда успокаивается. «Янки», говоришь? Ложа? И мы поедем в твоем «порше»? Черт, Куинн, что мы тут делаем? Поехали.

Куинн подкинул на ладони связку ключей, посмотрел на ключ от своей квартиры, на тот, с помощью которого собирался добыть билеты в ложу, и последовал за Гарри,

Это проще, чем идти обедать к Тони. Легче, чем снова увидеть Шелби.

Телефон зазвонил как раз в тот момент, когда он запирал дверь квартиры. Это была Рут. Кто еще, кроме нее? Она звонила, чтобы прочистить ему мозги, сказать, чтобы он раскрыл Шелби всю правду о себе и дал фишке лечь так, как она ляжет. Рут явно не намеревалась предложить ему подождать, посмотреть, что случится между ними, увидеть, любовь ли это – Боже великий, любовь! – или Шелби заинтересована в нем только как в составной своего приключения, а его тянет к ней лишь потому, что… потому что… черт, он не знает, почему его влечет к ней.

Но Куинн собирался узнать. Но не узнал бы, не сказав ей правды немедленно. Рут этого не поймет, а он понимает.

Поэтому Куинн запер дверь, так и не подойдя к телефону.

Это трусость. Он мерзавец.

Но он подумает об этом позже, когда встретит Шелби после работы…

Глава 22

Все воскресенье Шелби ухаживала за Брендой, не давая той расклеиться окончательно. Обслуживая завсегдатаев, снабжая бумажными носовыми платками Бренду, сидевшую за ближайшим к кухне столиком и орошавшую слезами стоявшие на нем искусственные цветочки, и стараясь вернуться к жизни после своей второй – и определенно последней! – попытки отыскать счастье на дне бутылки с вином, Шелби слишком замоталась и не заметила, что Куинна поблизости нет.

Нет ни Куинна, ни Гарри. Негодяи!

Хотя Шелби считала отсутствие Гарри хорошим признаком, потому что Бренда готова была отступить, простить его и снова ступить в этот нелепый круг, который вот уже долгих двенадцать лет не давал ей добраться до алтаря. Сама не зная почему, Шелби считала делом чести спасти Бренду от такой ошибки.

Поэтому ей пришлось нянчиться с подругой у Тони в течение большей части дня. Она удвоила усилия, когда Бренда все же не выдержала, позвонила Гарри домой и нарвалась на его маму.

– Что ты, дорогая, я не знаю, где он, – сладко проворковала мзмаша Мэк. – Гарри что-то упоминал о том, что куда-то с кем-то поедет на весь день. Может, у него свидание? Ну а как твои дела, дорогая? Все полнеешь? Как печально!

Да, забот у Шелби полон рот. А вот у Бренды рот был полон и в самом деле. Индейка со всеми возможными гарнирами. Два куска меренгового лимонного торта. Эклер на ужин. К моменту закрытия ресторана Шелби думала только о том, как поднять Бренду со стула и довести до квартиры.

Она надеялась, что на ступеньках у входа будет сидеть, поджидая ее, Куинн. В конце концов, разве он не сказал, что они увидятся сегодня? Но «порше» по-прежнему отсутствовал, а в окнах его квартиры было темно.

Поэтому Шелби и Бренда устало поднялись к себе, проверили автоответчик, поняли, что сообщений нет, и разбрелись по кроватям.

«Мужчины! „ Бренда раз или два произнесла это слово в течение длинного, длинного дня. Просто «мужчины“.

И этим было сказано все…

К утру понедельника Бренда кипела от возмущения. Еще накануне вечером она сняла телефонную трубку и не вернула ее на место, даже когда покинула дом, чтобы успеть на автобус, Завтракать к Тони она не пошла, потому что села на новую диету, пятую за этот год. Следуя ей, есть необходимо одни белки, пока моча не окрасит особую тест-полоску в голубой цвет. Шелби не стала слушать дальше, особенно после рассказа о манипуляциях с полоской.

Она проводила Бренду до двери, поцеловала в щеку и проследила за ней, пока та спускалась по лестнице. Потом целую минуту сердито смотрела на закрытую дверь меблированной квартиры Куинна, прежде чем вернуться к себе. Шелби повесила телефонную трубку и долго-долго плескалась под душем.

Она вышла из ванной комнаты через полчаса – босая, на голове чалма из полотенца, тело закутано в длинную купальную простыню, – Здравствуй, Принцесса, дорогая моя, – сказала она серебристо-дымчатой персидке, которая только что вышла из ее спальни.

И тут она увидела это. Это! Крошечное, огромное, гигантское это. Мышь! Принцесса крепко сжимала в зубах мышь… и направлялась прямо к Шелби, словно собираясь преподнести все еще слабо подергивающегося грызуна в подарок.

Шелби икнула совсем не подобающим для истинной леди образом и помчалась к телефону. Вероятно, пока она бежала по коридору в гостиную, ее ноги прикасались к полу, но она не поручилась бы за это, особенно когда прыгнула на диван, схватила телефон и ткнула в кнопку скоростного набора рабочего номера Бренды.

– Бренда! – закричала Шелби, как ей показалось, целую вечность спустя, после того как выслушала неторопливое: «Если вам нужен бланк одиннадцать-А, нажмите на кнопку „один“, если вам нужно договориться о встрече, нажмите на кнопку „два“„, что чуть не довело ее до слез. К тому моменту, когда Бренда наконец оказалась на линии («Если вы хотите поговорить с одним из наших консультантов, пожалуйста, оставайтесь на линии, и к вам очень скоро подключатся“), Шелби свернулась в комочек в глубине дивана, каждые несколько секунд бросая взгляд в сторону коридора и желая убедиться, что мышь по-прежнему в пасти у Принцессы. Шелби понимала, что мышь у нее в зубах – это плохо. Но отсутствие мыши в зубах кошки означало, что мышь где-то в другом месте, а это, по мнению Шелби, было гораздо хуже.

– БрендауПринцессывпастимышь, – выдохнула Шелби. – Что?

Шелби закатила глаза, затем сморщилась, увидев, что Принцесса снова направляется к ней.

– Я сказала, что у Принцессы в пасти мышь. У нее в пасти, Бренда. И мышь дергается. Нет, подожди. Теперь уже не дергается. Думаю, она умерла, бедняжка. Вероятно, от сердечного приступа, я бы тоже умерла. Что мне делать? Бренда? Бренда, перестань смеяться. Это не смешно. Бренда утихла и сказала:

– Нет, дорогая, смешно, – а затем зашлась в новом приступе хохота.

– Боже, именно этого мне сегодня утром и не хватало. Шелби отстранила трубку от уха, сердито посмотрела на нее и снова прижала к уху.

– Бренда, что мне теперь делать? Она ее… она ее съест, а?

– Не думаю. – Бренда попыталась взять себя в руки. – Послушай, просто подойди к ней, возьми мышь за хвост, немного потяни, может, Принцесса ее и выпустит.

Шелби внезапно вспомнила о тюдоровском особняке на Мейн-лейн. О постоянной прислуге, на которой лежала обязанность не допустить даже мысли о дохлой мыши.

– Ты хочешь, чтобы я прикоснулась к мыши? Ты шутишь?

– Позвони Куинну. Он, наверное, дома.

Шелби закрыла глаза и, как могла, выпрямила спину.

– У тебя есть резиновые перчатки, Бренда?

– Вот так-то лучше. Под раковиной. Большие желтые. Надень одну, подойди к Принцессе, схвати за хвост – мышь, лапочка, а не кошку – и скажи Принцессе, чтобы шла прочь. Я вешаю трубку.

– Хорошо.

Шелби положила трубку, свесила босые ноги с дивана и прикинула расстояние между диваном и кухонной раковиной. Это она может. Ей придется это сделать. Или это, или позволить Принцессе съесть мышку. Ух! Или позвонить Куинну и попросить помощи, после того как он сказал, что увидится с ней вчера, а сам не пришел.

Шелби нашла перчатку, натянула ее и осторожно подошла к Принцессе, при каждом шаге прирастая босыми ногами к ковру.

– Хорошая Принцесса. Красавица Принцесса. Отдай Шелби мышку, Принцесса. Какая хорошая… черт побери!

Бренда истерически расхохоталась, когда Шелби позвонила ей еще раз.

– Дай угадаю, не получилось?

– Она зарычала на меня, Бренда. Я не знала, что кошки умеют рычать. И что мне теперь делать?

Бренда немного подумала.

– Вода. Иди к раковине, налей стакан воды и вылей кошке на голову. Ей придется выпустить мышь, а ты быстренько схватишь ее.

– Бренда, – спокойно возразила Шелби. – Я очень многое могу сделать быстро. Уверена в этом. Но взять быстро мышь не могу.

– Шелли, остановись. Я умираю, – смеясь, попросила Бренда. – Ладно, изменим план. Вылей воду Принцессе на голову, затем быстро подхвати кошку, брось ее в спальню и закрой дверь. Тогда тебе удастся взять мышь медленно.

Шелби набрала в стакан воду и вылила ее на голову Принцессе. Кошка выпустила мышь. Шелби нагнулась – быстро – и подхватила кошку.

– Проклятие!

– Что теперь? – спросила Бренда, включив громкую связь, чтобы все ее коллеги могли послушать. – Замолчите, ребята, и перестаньте смеяться. Я не слышу ее. Говори, Шелли. Что случилось?

– Она выпустила мышь, но когда я схватила Принцессу, она оказалась такой мокрой и скользкой, что выпала у меня из рук и снова подхватила мышь. И снова зарычала. Бренда, что же мне делать?

В трубке раздался мужской голос:

– Шелли? Это Стен, приятель Бренды. Послушай, не обращай внимания на кошку. Сядь на диван, покрути большими пальцами, посмотри в потолок – ну, понимаешь, не обращай на нее внимания. Затем, когда она выпустит мышь, не торопясь встань, подойди к ней, глядя в потолок, может, даже насвистывая, и быстренько схвати мышку. Это поможет, обещаю. «

– Неплохой план, Шелли. Перезвони мне. – Бренда прервала связь, но Шелби успела услышать хохот и слова: «Насвистывая? Ну, Стен, ты просто чудо! «

Шелби посмотрела на Принцессу, которая по-прежнему стояла рядом, совершенно мокрая, и периодически порыкивала. И по-прежнему держала мышь в пасти. Шелби положила трубку, улыбнулась кошке, откинулась на диване.

– С безразличным видом, – сказала она себе. – Просто сиди с безразличным видом. – Шелби снова улыбнулась Принцессе, потом взяла журнал и сделала вид, что читает, начала мурлыкать какую-то мелодию. Ведь мурлыканье мелодий успокаивает, она всегда это знала.

Через две минуты Принцесса раскрыла пасть и выронила мышь.

Шелби сосчитала про себя до десяти, затем отложила журнал в сторону. Медленно спустила ноги с дивана. Встала. Высоко подняв голову, пошла в сторону кухни. С равнодушным видом.

До мыши оставалось не более двух футов, когда Принцесса снова схватила ее, зарычала, махнула пушистым хвостом и переместилась к телевизору.

– Черт, черт, черт! – выругалась Шелби. – Если это не кончится, я опоздаю на работу. А это еще что? – спросила она себя, когда в дверь постучали.

Если повезет, то это миссис Бричта пришла проверить, как дела у ее постояльцев, – это было бы так по-матерински, однако миссис Бричта испытывала всякие чувства, но материнские среди них не значились.

– Минутку! – крикнула Шелби, поправляя чалму на голове и простыню, которой обмоталась после душа.

Она приоткрыла дверь и увидела улыбающегося Куинна.

– Привет! Бренда позвонила и сказала, что тебе нужен рыцарь в сияющих доспехах. Я готов.

Первым побуждением Шелби было захлопнуть дверь у него перед носом. Это длилось не более двух секунд, потому что он все-таки был ей нужен, и она это понимала, Шелби открыла дверь.

– Это из-за Принцессы. Она поймала мышь и не отпускает ее.

– Знаю. – Куинн старался смотреть на кошку, но видел только Шелби. Под одним полотенцем скрывались дивные светлые волосы. Под другим… много всего, о чем лучше сейчас не думать. .

– Где Бренда держит кошачий корм?

– Не… под раковиной, наверное. А что?

– Потому что Принцесса сытая кошка. Сытые кошки мышей не едят. Они с ними играют. Что Принцесса и делает. Играет с мышкой.

– Это же отвратительно. – Шелби поежилась и внезапно вспомнила, что под купальной простыней, закрывавшей ее лишь от груди до колен, на ней ничего нет. – Я… я принесу кошачий корм.

Две минуты спустя Принцесса поедала индюшачьи и гусиные потроха, мышь была выпущена на волю позади дома, а Куинн стоял в коридоре, снова стучась в квартиру Бренды и размышляя о том, какой награды в наши дни можно ожидать за спасение мыши.

– Я подумал, что надо зайти и сообщить тебе. Могучий мышонок не умер, он просто прикидывался дохлым. Он остался жив и еще не раз проберется сюда.

Шелби неуверенно улыбнулась.

– Не умер? О, как же приятно это слышать. Я, конечно, не в восторге от того, что по квартире разгуливают мыши, но и не хотела, чтобы он погиб. Спасибо, Куинн. Большое спасибо. Ну, мне пора одеваться, так что…

Она собралась закрыть дверь, но он уже выставил руку, не давая ей это сделать.

– Я хотел извиниться за то, что не повидался с тобой вчера, хотя сказал, что приду.

Шелби поискала какой-нибудь ответ и остановилась на словах, которые как-то слышала от Табби:

– Пустое, Куинн, не переживай. Ну а теперь мне действительно…

– Это из-за Гарри. Вчера он был в жутком состоянии, – продолжал Куинн, удерживать дверь. – Думаю, ты знаешь, что они с Брендой поссорились? Во всяком случае, я отвез его на игру в Филадельфию, чтобы он не ухудшил ситуацию.

Шелби отступила на шаг и, прищурившись, посмотрела на Куинна.

– Ты увез его? Мне вчера весь день пришлось возиться с Брендой. Она поедала все, что попадало в поле ее зрения. И все из-за того, что ты решил, будто Гарри не стоит с ней видеться или говорить. Тебе не следовало вмешиваться, Куинн.

– Правильно, – согласился он, проходя мимо Шелби в гостиную. – А тебе, Шелли? Гарри сказал мне, что всегда звонит Бренде после ссор и они проводят ночь у телефона, обсуждая свои проблемы и решая их. Только вот в субботу вечером она не отвечала на его звонки. Почему, по-твоему, она не отвечала на звонки в субботу вечером, если за последние двенадцать лет сложились именно такие правила игры?

– Понятия не имею. – Шелби потупила глаза. – Ну ладно, я вмешалась. И ты тоже. Но кто-то же должен вмешаться и положить конец этой глупости. Они любят друг друга, Куинн, они действительно любят друг друга. Но оба каждый раз привычно реагируют на привычные стимулы, продолжают дергать за те же ниточки, получая ту же самую реакцию, и они так и будут помолвлены, пока им не исполнится по восемьдесят шесть лет.

Куинн закатил глаза.

– Стимулы. Ниточки. Реакция. Я так и слышу лекцию психоаналитика.

Шелби подтянула купальную простыню повыше над грудью.

– Ну и что? Я права, и ты это знаешь. Старуха губит их, но вместе с тем Бренда позволяет ей это делать, и Гарри – тоже.

– А ты хочешь все изменить, да?

Шелби пожала плечами, избегая встречаться с ним взглядом.

– Возможно. А что ты собираешься делать, кроме того, что возить Гарри на бейсбол?

Куинн приблизился к ней и улыбнулся.

– Ничего. – Он покачал головой. – Я вообще ничего не собираюсь делать. Вчера я увез Гарри, чтобы дать ему время подумать о том, что он делает, может, даже посмотреть на проблему под другим углом. Сейчас он размышляет над дюжиной роз. Другими словами, ему предстоит пройти долгий путь, но он пытается. И я предлагаю тебе тоже отойти в сторону, Шелли. Люди не любят, когда кто-то вмешивается в их жизнь, даже из лучших побуждений.

Шелби вспыхнула, потому что его замечание напомнило ей о бегстве от всех тех людей, чьи лучшие побуждения так долго разрушали ее жизнь.