Текст книги "Не могу отвести глаза"

Глава 15

– По-моему, я уже где-то видела его, Бренда, – сказала Шелби, направляясь с подругой в дамскую комнату.

В ресторане стало спокойнее, когда миновал суетливый час ужина, и Шелби последние пятнадцать минут просидела за столиком Бренды, украдкой поглядывая на Куинна Делейни.

– Я тоже, – ответила Бренда. – Кажется, он снился мне в эротических снах. Боже мой, Шелли, ты видела эти сексуальные серые глаза? Постельные глаза, как обычно называет их моя тетя Бетти, а уж она-то знает в этом толк, поскольку три раза была замужем. Я тебе об этом не рассказывала? Чистая правда, представляешь? А я не могу довести Гарри до алтаря один раз.

Шелби вымыла руки и оглядела себя в зеркале над раковиной.

– Полагаю, ты права. Он действительно словно из рекламы охранных систем. Черные слаксы, черная рубашка, черные волосы, серые глаза. Да, общий сигнал тревоги. Но почему он все время так смотрит на меня?

– Как? – осведомилась Бренда, подставляя руки под чуть теплую воду. – Словно хочет съесть тебя живьем? Потому что именно это я и вижу, Шелли, да и Гарри, должно быть, видит то же самое, потому что весь последний час толкает меня ногой под столом. Пожалуй, мне следует пригласить вас всех завтра вечером в кегельбан. Ты играешь?

– В кегельбане? Не знаю, я никогда не была там.

Бренда оторвала два куска бумажного полотенца и дала один Шелби.

– Никогда не была в кегельбане? О, моя дорогая, какую же спокойную жизнь ты вела! Тогда решено. А теперь давай вернемся за столик, пока Гарри не брякнет что-нибудь и не выдаст тебя. Он очаровашка, но слишком уж болтлив.

– Гарри очень повезло бы, если бы ему позволили вставить хоть слово, – пробормотала Шелби и, покачав головой, пошла за подругой.

Она не успела сделать и трех шагов, как сзади раздался грубоватый голос Тони:

– Привет, Филадельфия!

Он явно собирался добавить что-то, но его спугнула неожиданно появившаяся Табби.

– Хорошая работа, – прошептал он и вернулся на кухню.

– Разрази меня гром! – воскликнула Шелби, глядя ему вслед. Этот мужчина действительно «белый и пушистый», как и говорила Бренда.

А она добилась успеха.

– Бобби, убери с этого стола, пожалуйста, а затем унеси эти тарелки в мойку. Вид грязных тарелок не улучшает аппетита. Спасибо. – Шелби взглянула на Табби, которая подсчитывала чеки. – Отлично поработала сегодня вечером, Табби. – Она чуть не рассмеялась, когда официантка изумленно подняла на нее глаза. – Спасибо.

– По… пожалуйста.

– Однако, Табби, – продолжала Шелби, упиваясь своей новой властью, – я была бы очень признательна тебе, если бы ты приветствовала посетителей, говоря: «Здравствуйте» или «Добрый вечер».

– Но я так и делаю.

– Нет, Табби, нет. По-моему, «Как дела? « не совсем подходящее приветствие для семейного ресторана.

– С ума сойти! – Табби, тряхнув головой, воткнула карандаш в свой «конский хвост» и двинулась на кухню. – Можно подумать, что у нас такое классное заведение…

– Будет классное, когда я со всем разберусь, – пообещала Шелби и, пройдя через весь зал, села на стул напротив Куинна Делейни.

– У вас такой самодовольной вид, – заметил Куинн, видимо, полагая, будто может сказать все, что придет на ум. Этот человек не отличается сдержанностью, и его ничуть не смущало то, что они – чужие люди, поскольку познакомились лишь сегодня днем. – Что случилось, вы получили повышение?

– Это мое личное дело, – официальным тоном заявила Шелби, однако при этом улыбнулась. Облокотившись на стол, она посмотрела на Бренду и Гарри. – Я понравилась Тони.

Бренда переглянулась с Куинном.

– Отлично, Шелли. Я же сказала, что ты справишься.

– Правда. – Шелби вздохнула. – Удивительно, что я так хорошо себя чувствую. Никогда еще я так себя не чувствовала, никогда…

– А почему Тони назвал вас Филадельфией? – спросил Куинн. Представив, как Шелби расхваливает себя и выдает с головой, он остановил ее, хотя и сам не понял, зачем это сделал, почему не показал, что разгадал шараду. Ведь тогда они оба вернулись бы домой, к цивилизации. Он просто действовал. – Кажется, вы говорили, что родились и выросли в Восточном Вапанекене.

– Да, – быстро ответил Гарри.

– Да, – подтвердила Шелби.

– Эй, – вмешалась Бренда, – кто-нибудь хочет пойти завтра вечером в кегельбан?

Куинн взглянул на нее.

– В кегельбан? Вы шутите? – Он вообразил, как Шелби Тейт во взятых напрокат башмаках пытается бросить мяч. Это исключено. Лучше поговорить о слоне в посудной лавке. – Не знаю, Бренда…

Очень благодарная Бренде за своевременное вмешательство и не подозревающая о том, что Куинн пытался спасти ее, Шелби назвала поход в кегельбан прекрасной идеей и предложила отправиться туда сегодня же. В конце концов, уже почти девять, а она бодра, свежа и… и…

И через двадцать минут она с опаской держала красно-зеленые туфли для кегельбана, пахнущие дезинфицирующим средством, и думала, хватит ли у нее когда-нибудь ума не болтать лишнего.

В кегельбане пахло дезинфекцией, сигаретами и разлитым пивом. Все это соединялось с запахом хот-догов, доносившимся из ближайшей закусочной. Шум стоял, как в грозу дождливой ночью. Казалось, будто материализовалась какая-то сюрреалистическая картина – свет над головой, дерево, люди в забавных шортах и электронные табло, на которых высвечивался счет играющих.

– Пойдем, я помогу тебе выбрать мяч. – Куинн взял Шелби за локоть и повел к бесконечным стойкам с мячами.

Шелби оглянулась через плечо, надеясь увидеть Бренду, но так и не отыскала ее.

– Мяч? – робко переспросила она. – А мне обязательно нужен мяч?

– Если хочешь сбивать кегли, да. – Куинн чуть не рассмеялся ей в лицо. В это милое лицо, которое больше не портили пустые карие глаза. Теперь, при льющемся сверху свете, они походили на большие глаза олененка Бэмби. – Дай мне правую руку.

– Правую… Ой, это просто смешно. Я повторяю все, что ты говоришь. Извини. Но должна признаться, Куинн, я никогда не была в кегельбане.

– Да что ты? – усмехнулся он. – Кто бы мог подумать?

– Теперь ты издеваешься надо мной. – Шелби вспыхнула. – Это не слишком любезно.

– Нелюбезно скрыть от меня, что ты никогда не была в кегельбане, поскольку Бренда и Гарри определили нас в одну команду. Нас обставят.

– И это волнует тебя? Проиграть какую-то игру в кегли…

– Матч, – поправил Куинн. – Нет, меня это не волнует. Однако Бренда и Гарри – игроки высшей лиги, судя по их специальным шортам и собственным туфлям и мячам, так что, вероятно, пиво покупать будем мы. Ты захватила кошелек?

Шелби уже заплатила за прокат туфель и за входной билет. А теперь пиво? Ей пришлось бы проработать два часа или даже больше, чтобы получить такие деньги.

А потом она улыбнулась. Да. Ей придется работать, чтобы тратить деньги. Ничего не просить у Сомертона. Не вынимать кредитную карточку. Не просто тратить, а не задумываться при этом, что и сколько она может позволить себе.

Как чудесно!

– Конечно, – ответила Шелби, сдержав желание утереть ладонью нос, как это делала Табби, и тем самым показать, что она своя в доску. – Я с радостью заплачу свою долю. Ну а сам-то ты хорошо играешь?

– Хорошо, Шелли. – Куинн соединил ладонь Шелби со своей, измеряя длину ее пальцев. – Я многое умею хорошо делать.

Пальцы Шелби закололо иголочками. Желудок свело. Колени подогнулись. К ней клеились. Точно. Только сегодня днем она услышала, как об этом говорили девчонки-подростки, обсуждая свои свидания накануне вечером. Да, именно это с Шелби сейчас и происходило. К ней клеились. Этот высокий, темноволосый, роскошный мужчина. Мужчина, не знающий, что она стоит тридцать миллионов долларов. Мужчина, который, возможно, клеится к ней потому, что находит… красивой.

Или не очень красивой.

Это тоже не так уж плохо.

– А как… как мы подберем для меня мяч? – спросила Шелби, когда Куинн отпустил ее пальцы и склонился над стойкой с мячами, пряча удовлетворенную улыбку. Она забыла его имя? О малышка! Ты заплатишь за это.

Он попробовал один мяч, вставил в углубления пальцы, счел его подходящим по размеру и передал Шелби.

– Вот, попробуй этот.

Она взялась за мяч так же, как это сделал он. Куинн убрал свою руку, и мяч упал на пол, едва не ударив его по ноге.

– Эй! Ты должна держать мяч.

– Как? Эту тяжелую штуковину? Не смеши меня. Это невозможно,

– Нужен полегче. – Куинн положил на место черный мяч, который уронила Шелби. В конце концов он нашел для нее детский мяч, с нарисованными на нем большими красными и синими треугольниками, но Шелби не поняла этого. Она просто сказала, что этот очень миленький.

Ах богатые! Отправь их в реальный мир, и они не продержатся там и пяти минут. Куинн не успел задуматься над тем, что не добавил свое обычное «и отвратные».

Он наслаждался. Наслаждался по-настоящему. Прямо как на балу. Возможность лицезреть, как Шелби скидывает свои туфли от Прады и обувается во взятые напрокат, стоила поездки в Восточный Вапанекен. Но, когда Гарри вышел на дорожку, низко наклонился над бело-зеленым мячом, разбежался, послал его вперед и сбил все десять кеглей, Куинн громко рассмеялся.

– И я должна это сделать? – спросила Шелби, вцепившись в его руку. – Я не могу этого сделать. А ты?

– Скоро увидим. – Куинн оторвал ее пальцы от своей руки и пошел на исходную позицию, к своему мячу. Через несколько секунд Бренда записывала его результат, а Гарри помахал ему, когда он шел на свое место.

– Эй, он же наш противник, ты не забыл? – пожурила жениха Бренда, на что тот лишь подмигнул и улыбнулся.

– Вот так, хорошо. А теперь смотри на кегли. Смотри на них пристально, Шелли. Сердито. Они – враги. Они – те, кто пролезает на парковку у тебя под носом. Они – твоя учительница из третьего класса, которая стояла перед твоей партой, объясняя задание и брызгая на тебя слюной. – Шелби обернулась и взглянула на Куинна.

– Моя учительница в третьем классе была душкой. Она никогда такого не делала.

Куинн развернул ее в сторону кеглей, взяв за локти и обдав теплым дыханием ее ухо.

– Работай со мной, Шелли, работай со мной. А теперь, расслабь плечи. То, что ты собираешься сделать, – просто. Вправо, влево, вправо, бросок. Запомнила?

– Вправо, влево, вправо, бросок. Хорошо. Ну а что с мячом?

Куинн вздохнул. Задача не из легких. Особенно когда на тебя веет ее духами, сладким запахом светлых волос, упавших на щеку.

– Подними мяч вперед, прямо перед собой, на слове «вправо». Опусти вниз, сбоку от себя, на слове «влево». Заведи его назад на слове «вправо», брось на слове «бросок». И еще, Шелли, не отпускай его, пока не добежишь вон до той отметки, поняла? Ни когда заведешь мяч назад, ясно? Я уже не так скор на ногу, как раньше. Хочешь попрактиковаться без мяча?

Шелби помотала головой. Вправо – поднять. Влево – опустить. Вправо, назад – не выпускать. Бросок – бросить. Ей есть чем заняться, что запомнить и без нависающего над ней во время тренировки Куинна. Когда он так близко от нее, она чувствует тепло его тела, чувствует его бедро сзади на своей ноге. Закрыть глаза и представить, как оборачиваешься к Куинну, оказываешься в его объятиях и пускаешься в безумное приключение, о котором и не мечтала до сегодняшнего вечера.

– Ну хорошо. Пусть бросает, – сказал Куинн, отпустив Шелби, и подошел к Бренде, которая сидела за столом и вела счет. – Будьте готовы пригнуться, друзья, – посоветовал он приятелям, и Шелби, услышав его, снова напряглась. Поцеловать Куинна Делейни? Ха! Да он ей даже не нравится!

Она ему покажет. В конце концов, это всего лишь мяч. Всего лишь несколько кеглей. Всего несколько кеглей в пяти милях от мяча, который все еще у нее в руках. Зажат у нее в руках.

Шелби чуть расслабила пальцы, сделала глубокий вдох и двинулась вперед.

Вправо – поднять. Влево – опустить. Вправо, назад не выпускать. Бросок – бросить. Бросить!

Она наконец отпустила мяч, и он взмыл в воздух почти вертикально, пролетел футов десять над дорожкой и наконец с глухим стуком упал на доски. А потом покатился.

Куинн подошел и встал позади Шелби, а мяч все катился к кеглям.

Катился. И катился. Ба-бам, ба-бам, ба-бам.

– Может, хочешь перекусить, пока он докатится? – спросил Куинн, щекоча дыханием ее ухо.

– А что, если он остановится, не докатившись до них? – возразила Шелби, ощущая, что все глаза в кегельбане прикованы к ней или к мячу, который с жалобным «ба-бам, ба-бам» двигался по дорожке.

– Точно не знаю, – ответил Куинн, покусывая нижнюю губу. – Придется встретиться с управляющим?

– О Боже! – выдохнула Шелби, прижав ладони ко рту. А затем мяч наконец соприкоснулся с кеглями. Чуть было не сбил их.

– Три! – объявил Куинн, когда кегли медленно повалились, а мяч скатился с дорожки и упал в приемник. – Неплохо. Совсем неплохо.

Шелби убрала руки ото рта и повернулась к нему, широко улыбаясь. Глаза ее горели.

– Неплохо, правда? На самом деле, это очень хорошо для первого броска.

– Рад, что тебе понравилось, Шелли. – Куинн взял мяч из возвратного устройства. – Потому что теперь тебе придется повторить.

– Повторить? Правда? Но вы с Гарри сделали по одному броску. Мне не нужны одолжения, Куинн. Я не хочу, чтобы мне делали скидки.

После того как Куинн вкратце объяснил ей правила,

Шелби залилась краской.

– О! Я получаю второй бросок, потому что не сбила их все. Полагаю, это справедливо.

– Нам предстоит долгий вечер, друзья, – сказал Куинн, оставив Шелби на дорожке и вернувшись на свое место. Он чувствовал себя хорошо, как на свидании. Он приятель Шелби. Ее наставник.

Наставник?

Черт, что за мысль! Впрочем, любопытная. Шелби хотелось настоящей жизни? Он дает ей настоящую жизнь.

– Ты видел? Видел? – возбужденно закричала Шелби, подбегая к нему. – Я сбила еще четыре! Ну разве это не чудесно?

Куинн смотрел на улыбающееся лицо, видел радость в ее глазах. Мисс Мейн-лейн из Филадельфии пришла в экстаз, сбив несколько кеглей.

– Чудесно, Шелли. – Он протянул к ней руки. – Это заслуживает объятия.

– Да, заслуживает, правда? – Она шагнула вперед в его раскинутые руки.

У них за спиной Бренда и Гарри хлопнули друг друга по ладони.

Глава 16

На следующее утро Куинн встал рано, слегка поморщившись от боли в «кегельных» мышцах.

Какой вечер! Они сыграли три партии. У Шелби был самый маленький счет, но ее осчастливили восемьдесят семь очков в последней игре. Немного же нужно, чтобы порадовать эту женщину. Она приходила от всего в восторг, как ребенок в магазинчике Санта-Клауса.

Странно! И это женщина, имевшая возможность при малейшем желании улететь в Рим, а также купить и продать половину жителей Филадельфии. Она привыкла ко всему самому лучшему, да и к тому, чтобы весь мир подносили ей на блюдечке по первому требованию. А вчера вечером Шелби сияла от скромной похвалы Тони, прыгала и хлопала в ладоши, сбив все кегли, и поедала клубничное мороженое после матча с таким наслаждением, будто лакомилась самой лучшей икрой.

Простые радости. Шелби лишили простых радостей, удовлетворяя всю жизнь ее любые желания.

Надо последить за собой, не забывать, что для Шелби Тейт это всего лишь игра и она может, как только захочет, позвонить домой и вернуться к беззаботному существованию. Чего ради ей волноваться из-за нехватки денег или из-за работы, если она все это знает?

И долго ли Шелби будут забавлять эти простые радости? Сколько пройдет времени, прежде чем она заскучает по загородному клубу, завтракам в постели и танцам до утра с богатым красивым женихом?

Какая она, настоящая Шелби Тейт? Богатая светская женщина или восторженная, счастливая, смеющаяся, которая бросилась в его объятия вчера вечером и обнимала его, потому что сбила еще несколько кеглей?

И как ему уберечь свое сердце, когда Шелби словно создана для его рук.

Куинн не знал. Но очень скоро узнает. Он быстро принял душ, пока еще оставалась горячая вода – ибо усвоил урок предыдущего вечера, когда все в этом здании, похоже, одновременно включили горячую воду, – и оделся в своей обычной манере – черное поверх черного.

Сварил себе кофе в маленькой автоматической кофеварке, входившей в меблировку, хотя знал, что она не может тягаться с восхитительным напитком у Тони. Но сегодня утром в его планах Тони не было.

В планы Куинна входила Филадельфия. Филадельфия и Сомертон Тейт. Куинн пообещал отчитаться сегодня и хотел разделаться с этим до того, как снова увидит Шелби, посмотрит в ее доверчивые карие глаза и вспомнит, какой он ублюдок.

Через полтора часа его провели в гостиную в особняке Тентов. Сомертон стоял у камина. Джереми Рифкин, в полосатом купальном халате, сидел, положив ногу на ногу, и пил чай, задрав мизинец к потолку. А дядя Альфред, смотревшийся щеголем в слаксах в красно-зеленую клетку и белом пуловере, занимался графинами на столике для напитков, недовольный тем, что ведерко для льда пусто.

– Делейни. – Сомертон сделал шаг навстречу гостю и протянул ему руку. – Как быстро вы доехали. Мы ждали вас только через полчаса. Боюсь, Паркер задерживается.

– Как печально! – Куинн улыбнулся, услышав короткий, отрывистый смешок дяди Альфреда.

– Мне нравится этот парень, Сомертон, – заметил дядя Альфред, налив немного водки в свой стакан с апельсиновым соком. – Жаль, что он работает на нас. Шелби не помешало бы немного развлечься.

Куинн обернулся и посмотрел в веселые глаза дяди Альфреда. Что имел в виду этот человек? Что он заметил? Откуда узнал?

К счастью, почти никто не слушал дядю Альфреда, особенно Джереми, который воспользовался возможностью и потянул Сомертона за рукав, прося его быть лапочкой и позвонить, чтобы принесли еще кофе, потому что у них гости.

Куинн успел прийти в себя к тому моменту, как дворецкий внес кофейник со свежим кофе, и занял позицию перед камином, поскольку Сомертон теперь уселся рядом с Джереми, расправив на его коленях льняную салфетку.

– Я приехал доложить вам о вашей сестре. – Куинн быстро достал блокнот, но не открыл его. – Объект – Шелби Тейт…

– Мы знаем, кто она, юноша, – перебил его дядя Альфред. – Поэтому, может, расскажешь нам все по-человечески, без всех этих «объектов» и прочих глупостей?

– Да, сэр, – отозвался Куинн, желая поскорее покончить с беседой. – Мистер Тейт, ваша сестра живет в квартире у некоей Бренды Василковски. Проверка банковского счета и других данных убедила меня в том, что мисс Василковски именно та, за кого себя выдает, – молодая женщина со средним достатком и подлинным сочувствием к тем, кому, по ее мнению, повезло меньше, чем ей. В данном случае – это мисс Тейт.

– Повезло меньше, чем ей? Моей сестре? Не понимаю.

– Да, сэр, вы, конечно, не понимаете. Однако я вижу ситуацию так. Вашу сестру приютила, если можно так выразиться, добрая самаритянка, и мисс Тейт вне опасности. Она получила должность хостессы в местном ресторане и справляется очень хорошо. Уверен, вы гордились бы ее находчивостью.

– Она получила должность хостессы? – Голубые глаза Сомертона полезли на лоб. – Как… как это предприимчиво. Значит, хостесса? Видимо, это ресторан высшего класса? Самый лучший?

– Лучший ресторан во всем Восточном Вапанекене. – Куинн не покривил душой, так как ресторан Тони был единственным в Восточном Вапанекене. – В общем и целом, господа, я бы сказал, что мисс Тейт очень хорошо справляется с самостоятельной жизнью в большом и ужасном мире. Именно поэтому, – он глубоко вздохнул, – я хотел бы с сегодняшнего утра подать в отставку, отказавшись от поста телохранителя мисс Тейт. Мое агентство свяжется с вами по поводу окончательного счета.

– Сомертон, мне дурно. – Джереми, схватил друга за руку.

– Не сейчас, Джереми. – Сомертон поднялся и подошел к Куинну; его влажные, зачесанные назад волосы топорщились от возбуждения, – Мистер Делении, я не понимаю. Вы просто не можете бросить мою сестру… там одну. Вы же видели ее. Она понятия не имеет, что делает, чему навстречу идет, одинокая женщина во враждебном мире.

– Младенец в джунглях, – вставил Джереми. – Красная Шапочка перед волком…

– Да, Джереми, дорогой. Спасибо, мы понимаем. Итак, мистер Делении, побудьте рядом с ней еще какое-то время, пока сестра не переболеет этим… этим приключением и не вернется домой, к нам.

Дядя Альфред, перемещавшийся очень бодро под воздействием спиртного, встал между племянником и Куинном.

– Успокойся, Сомертон, и дай юноше договорить. – Он посмотрел на Куинна. – Ты ведь еще не все сказал, сынок?

Куинн уже понял, что старик очень проницателен.

– Да, сэр. – Он усмехнулся. – Не все. Я не позволю мисс Тейт самостоятельно тонуть или плыть, пока ищет там приключений, живя, по ее словам, «настоящей жизнью». Однако по этическим соображениям я не могу брать деньги за свои услуги.

Дядя Альфред хлопнул Куинна по спине, едва не свалив с ног.

– Молодчина! И все это из-за моей маленькой Шелби! Какая женщина, а? Сразила тебя наповал, верно?

– Сразила меня? Почти, сэр, – признался Куинн. Он видел, что растерянность на лице Сомертона сменилась озадаченностью, а затем его озарило понимание.

– Вы собираетесь… ухаживать за моей сестрой? – наконец спросил он, отступая на шаг. – Вам, без сомнения, известно, что она помолвлена?

Куинн стиснул зубы.

– Мне известно, что она в Восточном Вапанекене, а Паркер Уэстбрук здесь… о, на самом деле, не здесь… он более озабочен своими делами, чем тем, где находится его невеста.

– Сомертон, Сомертон! Ну разве это не приятнейшая из новостей? – Джереми захлопал в ладоши и вскочил на ноги. – Как… как Золушка. – Он состроил гримаску. – Только наоборот, полагаю.

Сомертон нахмурился.

– Но… но что я скажу Паркеру?

– Скажите ему, что я на своем посту, потому что это так и есть, – ответил Куинн. – Но если вы хоть немного любите сестру, не говорите Паркеру, где она. Обещаю, с ней ничего не случится, но, по-моему, всем вам пора дать девушке возможность повзрослеть, принять несколько самостоятельных решений.

– Сомертон? – Джереми похлопал друга по плечу. – Ну разве я тебе не говорил? Разве не сказал, что в последние месяцы в глазах Шелби появилось выражение испуга? А теперь она живет самостоятельно и вот-вот пустится в приключения. Ты не можешь лишить ее маленького удовольствия! – Он слегка передернулся. – Хотя меня не слишком радует, что она – о ужас из ужасов! – работает.

– Приключение? Значит, ты так это понимаешь? Когда этот… этот человек имеет смелость, неслыханную дерзость заявлять во всеуслышание, что собирается соблазнить мою сестру?

– Я выпью за это. – Дядя Альфред поднес апельсиновый сок ко рту и подмигнул Куинну. – По-моему, это лучшее, что может с ней случиться.

– Я не спрашивал твоего мнения, дядя Альфред, – бросил ему Сомертон. Прижав ладонь ко лбу, он начал ходить по комнате. – Мне надо подумать.

– Конечно, мистер Тейт. – Куинн поставил кофейную чашку на серебряный поднос. – Поразмыслите о своей сестре, о том, чего она хочет и почему уехала.

– Она… она не любит его? – спросил вечный романтик Джереми и повалился на диван. – Ну конечно же! Что мы делали – в блаженном неведении готовились к свадьбе, тогда как она его не любит! О, Сомертон, наша бедная девочка. Как это ужасно!

– Точно, моя милашка, точно! – согласился с Джереми дядя Альфред. – И чертовски вовремя. Или вы оба думаете, что она действительно сбежала, желая посмотреть, как живут простые люди? Да ей наплевать на простых людей, Сомертон, просто Шелби недовольна своей жизнью, не так ли? Если я вижу это даже под хмельком, то ты, трезвый, уж к подавно должен увидеть.

Сомертон, спотыкаясь, подошел к дивану и сел рядом с Джереми.

– Каким же я был слепым дураком! Я полагал, что сестра просто развлекается, играет в жизнь, потому что дядя Альфред забил ей голову разными глупостями. Я не думал, не видел… Паркер! Вижу, ты приехал.

Куинн посмотрел на мужчину, энергично входившего в гостиную, с дипломатом в правой руке. Не мог, что ли, оставить эту штуку в машине? Что там такого важного? Что может – должно – быть для него важнее Шелби?

– Извини за опоздание, Сомертон, господа, – быстро проговорил Паркер, наливая себе кофе. – Теперь, когда я приехал, начнем?

– Мы уже закончили. – Дядя Альфред искоса взглянул на племянника. – Не так ли, Сомертон?

Тот перестал кусать ногти, чего не делал с детства,

– Что? О! Ах да. Мы закончили, Паркер. С Шелби все в порядке, и мистер Делении продолжит наблюдать за ней. Верно, мистер Делейни?

– Да, сэр. Я буду следить за мисс Тейт очень внимательно и обещаю, что ничего плохого с ней не случится.

– Уж я за этим присмотрю, сынок. – Дядя Альфред прошел мимо Куинна по пути к столику с напитками, намереваясь плеснуть себе еще водки. Во всяком случае, это ерунда, что якобы до пяти часов нельзя пить ничего спиртного.

Куинн слегка кивнул Паркеру.

– Мистер Уэстбрук. Рад снова видеть вас, сэр. А теперь, с вашего позволения, меня ждет работа.

– Работа? Ах шалунишка, шалунишка! – воскликнул, приплясывая на месте, Джереми. – Сомертон, по-моему, мы такие испорченные. Разве это не чудесно?

Паркер оглядел всех собравшихся.

– Какого черта, что здесь происходит? Что это, Делейни? Ваш отчет? С ней все в порядке? И за это Сомертон платит вам деньги? Потому что, позвольте заметить, этого недостаточно. Мне нужны подробности. Я требую подробностей.

– Вы мне не платите, Уэстбрук, – бросил Куинн, по-настоящему желая разок приложить этого парня, так, из принципа.

– Не платит, – хихикнул Джереми. – И никто не… ей!

К счастью, Паркер Уэстбрук редко прислушивался к словам Джереми, как и почти все остальные, поэтому продолжил:

– Очень хорошо, джентльмены. Вижу, мне придется провести собственное расследование.

– На вашем месте я воздержался бы от этого, – спокойно заметил Куинн, когда Паркер поднялся, явно намереваясь продемонстрировать торжественный выход. – Мисс Тейт сейчас немного отдыхает от реальности или в реальности – пока затрудняюсь определить. Я – уже одно новое лицо в маленьком городке. Пока меня принимают. Но если вмешаетесь вы, если какие-нибудь неумелые сыщики ненароком проговорятся, что вы следите за ней, наблюдаете за ней? Что ж, в таком случае вы едва ли когда-нибудь услышите свадебные колокола. А вы ведь хотите этого, не так ли, Уэстбрук? Вернуть мисс Тейт домой и сыграть свадьбу, как планируется?

Паркер, пораскинув мозгами, кивнул:

– Хорошо, Делейни. Полагаю, у меня нет другого выбора, кроме того, чтобы позволить вам оставаться телохранителем мисс Тейт. Но я по-прежнему настаиваю, чтобы в течение месяца она вернулась домой, если возможно, даже раньше, и не вижу причин для отсрочки. В конце концов, лепестки облетают с розы очень быстро, а человек, плохо обеспеченный, как, без сомнения, и она, скоро увядает.

– Питается она хорошо, – заметил Куинн. – Я снова отчитаюсь перед вами через неделю, господа. А пока довольствуйтесь тем, что мисс Тейт здорова и, похоже, крепко стоит на ногах.

– Пока, – прошептал дядя Альфред, когда Куинн проходил мимо него. – Удачи тебе, сынок. Самое время, чтобы одна из Тейтов пережила небольшое приключение.

– Да, сэр, – согласился Куинн, не желая ввязываться в длительную беседу о том, что дядя Альфред почитал наилучшим для своей племянницы.

Следующей остановкой была контора «Д. энд С. «. Мейзи встретила Куинна своей обычной широкой улыбкой, хотя в приемной было не меньше дюжины мужчин в деловых костюмах и в разной стадии накала.

– Что происходит? – спросил он, наклоняясь над ее столом.

– Совет директоров Суиндейльской мемориальной библиотеки, – сообщила ему Мейзи, успешно уклоняясь от направленных на нее взглядов, в которых постепенно закипал гнев. – Они хотят, чтобы мы охраняли их художественную выставку, судя по всему, считая нас благотворительной организацией. Грейди же решил получить доход. Сегодня утром они пришли снова, чтобы еще раз нажать на него, а он заставляет их ждать. Ну как ты, милый? Выглядишь хорошо, даже аппетитно, как обычно.

– Дела у меня прекрасно, спасибо. – Делейни повернулся спиной к сердитому совету директоров. Если они узнают, что он один из партнеров, бросятся на него, как дикие звери. – Значит, он у себя, да?

– Да. – Откинувшись на стуле, Мейзи приготовилась сразиться с зазвонившим телефоном. – Но ты ничего здесь не слышал, ясно?

Куинн нашел Грейди в комнате совещаний. Тот лежал на массажном столе, голый по пояс, и над его спинными мышцами трудилось роскошное юное создание.

– А разве с вывихнутым плечом это можно? – Хлопнув дверью, Куинн заставил Грейди подпрыгнуть.

– Черт возьми, Куинн, неужели тебя не учили стучать? Я только что начал расслабляться.

– Прости, всякое бывает. – Куинн знаком попросил массажистку ненадолго выйти. – У нас проблема. Сегодня утром я устранился от дела Тейтов.

– Что ты сделал? Ой! – схватился за плечо попытавшийся сесть Грейди. – Я знаю, что она та еще штучка, Куинн, одна из Богатых и Отвратных, но неужели уж настолько плоха?

– Она не штучка. – Не успел Куинн произнести эти слова, как понял, что допустил ошибку. Его друг соображал очень быстро.

Грейди приложил к уху ладонь.

– Что? Что ты сказал? Нет, я, наверное, ослышался. Ты защищаешь маленькую наследницу? Что ж, тогда я должен спросить себя, стал бы мой добрый друг Куинн защищать леди – и подавать в отставку с самой легкой работы, какую когда-либо найдет? Возможно ли это? Ах, доверься же мне!

– Закрой пасть, Грейди! – Куинн бросился в кресло. – Я устранился от дела, но не от работы, к твоему сведению. Просто дело принимает личный характер, и этические соображения не позволяют мне больше брать деньги.

– Личный? Еще, еще. Хочу подробностей, Куинн. Насколько оно личное?

– Настолько, что я счел невозможным брать деньги за присмотр за ней, или как там ты это называешь.

– Я-то могу назвать это по-всякому, старик. Сам-то ты как это называешь?

Куинн почесал в голове.

– Не знаю. Но я заинтересован. Она заинтересована.

– Заинтересованы? Ладно, остановимся на этом. Вы оба заинтересованы. И это означает, естественно, что ты не только нашел мисс Тейт, но и вступил с ней в личный контакт. Насколько личный? Прости, это мы уже выясняли, верно? Вот что делают с человеком эти болеутоляющие. Значит, ты возвращаешься в Восточный Вапа-как-там-его, желая посмотреть, что будет?

– Она не прочь закрутить роман, Грейди, даже полна решимости, как мне кажется, – сказал Куинн, не слишком радуясь, что верит своим словам. – По крайней мере со мной мисс Тейт будет в полной безопасности.

– Какой мужчина! Сколько жертвенности, сколько уступчивости! Знаешь, я, может, и поверил бы тебе, если бы не видел ее, понял? Не очень-то большую жертву ты тут приносишь. И что же? Вы с ней безумно, страстно развлекаетесь, а затем, когда мисс Тейт устанет от игры, ты уйдешь, а она вернется в свой уютный особнячок… и к своему жениху, да?

Куинн стиснул зубы и встал, оттолкнув кресло.

– Я всегда ухожу, Грейди, помнишь? Именно это я и делаю.