Текст книги "Наслаждение и месть"

Глава 5

Погруженная в размышления, Сейди вздрогнула, услышав выразительный голос Никоса:

– Скоро приземляемся. Отложи это в сторону.

Он жестом указал на компьютер, на котором она работала с тех пор, как частный самолет поднялся в воздух и направился в Афины. Все внимание Сейди было сконцентрировано на дисплее.

– Кстати, что ты там с таким интересом изучаешь?

– Греческие свадебные обычаи, что же еще? – Она развернула дисплей к Никосу.

Оказавшись на борту самолета, Сейди с радостью ухватилась за возможность на чем-то сосредоточить свое внимание. По меньшей мере это позволило ей игнорировать Никоса, развалившегося в мягком кожаном кресле напротив нее.

В действительности ей так и не удалось погрузиться в изучение греческих свадебных обычаев. Это занятие в очередной раз вернуло ее в прошлое, когда она была с Никосом и планировала собственную свадьбу.

– Судя по всему, тебе хочется традиционной свадьбы?

В ответ Никос равнодушно повел плечом.

– Ты спросишь мнение невесты или станешь диктовать ей свои условия?

На этот раз он уставился в ее лицо ледяным взглядом, будто хотел прочесть ее мысли. В глубине его золотистых глаз Сейди заметила нечто зловещее и мрачное.

– Ты намекаешь, что я диктовал тебе свои условия?

– Нет.

В этом Сейди упрекнуть Никоса не могла. Он действительно настоял на том, что все будет организовано так, как она пожелает. Заявил, что это ее свадьба и именно она решает, какой ей быть. В действительности все оказалось так, как хотел ее отец, – мнения Сейди никто не слушал.

А может, так получилось потому, что Никос никогда и не планировал жениться на ней? Все это время Никос использовал Сейди, чтобы отвлечь ее отца, а сам вместе с членами своей семьи готовил низвержение империи Картерет. Лишь узнав правду, она поняла, отчего он соглашался на все ее условия и не требовал организации традиционной греческой свадебной церемонии.

– Ты не диктовал мне никаких условий, потому что тебе было на все наплевать.

– Ты заблуждаешься. – Он улыбнулся, и у нее по спине побежали мурашки.

– Хотя наплевать тебе было не на все, – бросила она ему. – Я слишком хорошо знаю, до чего тебе было дело. Ты хотел затащить меня в постель, вот и все!

– Насколько я помню, мне не пришлось прилагать чересчур больших усилий. Ты практически бросилась мне на шею.

Сейди не отрицала, что именно она проявила тогда инициативу. Сначала она решила, что отдастся обожаемому ею мужчине лишь в первую брачную ночь. Но незадолго до свадьбы, окончательно потеряв голову, она арендовала коттедж, где соблазнила Никоса и провела там с ним долгий уик-энд, предаваясь ослепляющей страсти. Затем наступили ужасные времена, когда все ее мечты стали рушиться и она, наконец, узнала правду.

Едва взойдя на борт самолета, летящего в Грецию, Сейди погрузилась в воспоминания.

…Она не забыла и того, как Никос, решив, что она спит, спустился вниз по лестнице, чтобы ответить на звонок мобильного телефона. Но дремавшая Сейди вскоре заметила его отсутствие. До того как открыть дверь, она услышала обрывок его разговора и остановилась, чтобы послушать. То, что она услышала, разбило ее иллюзии.

«Не волнуйся, – говорил Никос с мрачным и зловещим весельем в голосе, – есть еще один способ освежевать этого кота. Как только я надену кольцо на палец его драгоценной доченьки и она станет частью семьи Константос, Картерет превратится в паиньку. Он будет делать все, что мы захотим».

– Да, тогда мне хотелось броситься тебе на шею, – произнесла Сейди и так же, как Никос, категорично повела плечом. – Не забывай, что тогда я была наивна и невинна. Мне просто не с кем было тебя сравнивать.

– Ты была неопытна, но наивна?.. Вот уж нет! – с презрением ответил Никос. – Ты отлично знала, что делаешь, и использовала свою девственность в качестве козыря.

– Не было такого!

– Разве? Так расскажи, как было на самом деле. Хочешь сказать, что ты ничуть не притворялась, будто безумно влюблена в меня?

«Ситуация становится опасной», – подумала Сейди. Если она признается, что обожала Никоса, он станет выяснять, почему она его бросила. Гордость по-прежнему не позволяла Сейди сказать ему, что ей известно, как дерзко он использовал ее, решив разорить семью Картерет.

Пока Никос полностью контролирует ситуацию, следует соблюдать осторожность. По одному ему известным причинам он внезапно расщедрился. Ее мать и Джордж, с его позволения, временно поживут в особняке. Сейди боялась, что любое ее неуместно сказанное слово заставит Никоса передумать. Вспомнив, какой радостью осветилось лицо матери, когда вчера вечером она сообщила ей радостную новость, Сейди решила держать язык за зубами.

– Лучше сказать, что у меня была навязчивая идея, – осмотрительно заметила она. – Ты был очень красив, Никос, а мне надоело оставаться девственницей. Но не нужно тешить себя мыслью, будто ты особенный.

– И не собираюсь, – сердито ответил он. – Поверь, я никогда не считал себя таковым. Так ты выключишь эту штуковину или нет?

– Ох, извини.

Сейди поспешно ушла с сайта, который изучала, сохранила нужные документы и выключила компьютер. Движения ее были неуклюжими отчасти из-за спешки, отчасти из-за смущения, поскольку Никос внимательно наблюдал за ней. Закрыв компьютер, она засунула его в сумку, стоящую на полу около ее сиденья.

– Я возьму. – Никос наклонился, чтобы взять сумку.

– Ох, но… – попыталась запротестовать она, но он категорично взмахнул рукой.

– Персонал займется нашим багажом, я отдам им и эту сумку. Когда потребуется, ты получишь компьютер обратно. Что с мобильным телефоном? Ты должна его выключить.

– Конечно.

Вынув телефон из сумочки, она увидела, что пришло новое сообщение.

– Это от моей матери. Можно я только посмотрю?

Никос снова нетерпеливо взмахнул рукой, приказывая ей поторопиться. Сообщение было длинным. Сейди дважды прочла его, не веря тому, что видит.

– Сейди…

Никос протянул руку к ее телефону. Он не щелкал пальцами от нетерпения, но явно едва сдерживался, ожидая ее ответа.

– Но…

Сейди по-прежнему смотрела на сообщение:

– Мама пишет, что получила от тебя письмо. Его доставил курьер. И ты. – Она повернулась, чтобы взглянуть на Никоса и прочесть выражение его лица. – Это правда? Ты отправил моей матери письменное уведомление о том, что она пока может оставаться в «Терновниках»?

Ответ был написан у него на лице. Мрачно взглянув на телефон, он снова посмотрел на Сейди.

– Сегодня утром я приказал своему адвокату отправить это письмо.

– Но зачем?..

– Я уже говорил. Твоя мать и брат не имеют никакого отношения к тому, что произошло в прошлом. Мстить ребенку вообще бесчеловечно.

При упоминании о мести Сейди снова опасливо вздрогнула.

«Он ведь везет меня в Грецию для того, чтобы я устроила его свадьбу, не так ли?»

– Ты сделал это в ответ на мое согласие организовать твою свадьбу?

Никос холодно посмотрел на нее. По взгляду его золотистых глаз было невозможно понять, о чем он думает. По спине Сейди пробежала дрожь.

– Мы условились, что ты на меня работаешь. Пока ты выполняешь свою работу и меня устраивают ее результаты, твои мать и брат могут спокойно жить в доме. Я информировал их об этом письмом.

– Спасибо!

Еще день назад она покидала кабинет Никоса переполняемая страхом и неуверенностью. Теперешнее облегчение было настолько сильно, что Сейди забыла о сдержанности и, не задумываясь о последствиях, стала действовать бессознательно. Держа телефон в руке, она наклонилась вперед, подняла голову и слегка коснулась губами худой щеки Никоса.

– Спасибо тебе! – снова сказала она и замерла, только сейчас осознав, что сделала.

Запах его тела, ударивший в нос, вкус его оливковой кожи, оставшийся на ее губах, и прикосновение к его едва заметной щетине опьянили Сейди, словно самый крепкий алкоголь. Ее разум затуманился, перед глазами появилась пелена, все ощущения резко обострились. Не сдержавшись, она слегка облизнулась, ощущая на губах соленый привкус его кожи. Воспоминания и эмоции нахлынули на нее с такой силой, что показалось, будто их самолет внезапно попал в сильнейший турбулентный поток.

Ей хотелось прильнуть к твердому, мускулистому телу Никоса, обхватить руками его шею, запустить пальцы в шелковый поток его волос. Сейди жаждала чуть повернуть голову и припасть к его теплым, волнующим губам. Она страстно желала лучше познать Никоса, когда их приоткрытые губы соединятся в поцелуе…

Сейди почувствовала, что сглупила, еще до того, как это поняла. Она заметила, как внезапно Никос напрягся всем телом и стиснул зубы. На его лице появилась непроницаемая маска неприятия.

– Нет! – грубо и безжалостно ответил Никос.

Резко дернув головой, он с такой решимостью отстранился от нее, что Сейди едва не потеряла равновесие. Она машинально схватила Никоса за руку, чтобы не упасть, но сразу же отпустила ее.

– Извини! – Каким-то образом ей удалось выпрямиться. – Только ничего не подумай. Я всего лишь хотела тебя поблагодарить!

Вряд ли Никос сумеет смотреть на нее еще равнодушнее и отстраненнее. Выдержит ли она его холодное презрение, бьющее наотмашь, как арктический ветер? Удастся ли ей усидеть на месте?

– Больше этого не произойдет.

– Да, этого больше не произойдет! – рявкнул Никос. – Если ты решила добиться от меня желаемого таким образом, то сильно заблуждаешься. Меня можно было одурачить раньше, но теперь не получится.

– А разве ты был одурачен? – с презрением спросила Сейди. – Я считаю, что все вышло как раз наоборот! В ловушке оказалась именно я. Тебя никто не дурачил, ведь, по моему убеждению, ты и не собирался жениться на мне. Просто использовал меня в своей проклятой вражде с моим отцом.

– К тому моменту я был так одержим тобой, что совершил бы любую глупость, лишь бы сделать тебя своей любовницей. Несколькими ночами я не удовлетворился. Ради их продолжения я сунул бы голову в петлю!

«Чего еще можно было ожидать? – подумала Сейди, стараясь унять горечь и обиду. – Разве можно было рассчитывать, что Никос снесет брошенное ему обвинение? Что он заявит, пусть и притворно, будто испытывал ко мне какие-то чувства? Разве он признался бы, что любил меня?»

Сейди знала правду с самого начала. С тех самых пор, когда ее отец обо всем рассказал. И все равно боль по-прежнему была ужасной и безжалостно терзала ее сердце.

– Но не теперь, – выдавила она.

– Не теперь, – мрачно подтвердил Никос.

– Конечно, ведь у тебя новая невеста. Новая лю… – Но Сейди не договорила. Она так и не смогла произнести слово «любовь». – Я постараюсь организовать самую замечательную свадьбу!

Только так удастся отблагодарить Никоса за предоставленную ей и ее семье отсрочку. Он дал ее матери шанс пережить невзгоды и научиться смотреть в будущее. При мысли о матери Сейди едва сдержалась. Она обеспечила Сару всем необходимым – судя по присланному сообщению, дела у нее сейчас идут хорошо. Однако Сейди не уезжала из дома более чем на сутки с тех пор, как открылась правда о Джордже. Оставалось только молиться о благополучии Сары.

– Когда я увижусь с твоей невестой?

Сейди не знала даже ее имени. С таким скрытным заказчиком она работала впервые.

– Ты обо всем узнаешь, когда придет время.

В этот момент раздался звонок и зажглась лампочка над сиденьями – пора пристегнуть ремни безопасности. Никос мгновенно протянул в сторону Сейди руку ладонью вверх.

– Телефон! – рявкнул он и нетерпеливо тряхнул рукой.

По-прежнему думая о матери и Джордже, Сейди слепо подчинилась его приказу, произнесенному резким и раздраженным голосом. Она положила телефон ему на ладонь и только потом догадалась спросить, что он намерен с ним делать.

– Эй, погоди!

Но протестовать было уже поздно. Когда Сейди открыла рот, Никос уже выключил ее телефон и, не произнося ни слова, быстро положил его в карман пиджака.

– Как ты можешь? Это моя собственность!

Никос одарил ее взглядом, ясно говорящим, что он будет делать все, что сочтет нужным, и Сейди ему не указ.

– Я предпочитаю, чтобы ты общалась с внешним миром с моего согласия.

– Но как я буду звонить домой матери?

От страха голос Сейди стал хриплым. Ее мать не выживет, если не дозвонится до дочери и та не окажет ей помощь.

– Ты сможешь звонить в «Терновники» раз в сутки, чтобы узнать, как там дела. Но кроме этого.

– Этого мало!

– Должно хватить, потому что именно так и будет.

– Но моя мать больна!

Ей очень хотелось наклониться вперед и попытаться вытащить телефон из кармана безукоризненно сшитого пиджака Никоса, но чувство самосохранения возобладало над эмоциями. Она находится на борту его самолета, на высоте нескольких тысяч футов над землей. Если она закатит истерику, полезет в драку, то окажется в невыгодном положении. Никосу достаточно повысить голос и вызвать персонал.

«Нет, не будь дурой, ему даже не придется никого звать», – убеждала она себя. Незачем и пытаться противостоять Никосу, поскольку он намного сильнее ее.

– Ты не имеешь права!

– У меня все права. Правила здесь устанавливаю я, а не ты. Ты находишься здесь потому, что я тебе позволил быть здесь. Иной причины нет. Ты должна работать.

– Я не могу работать без телефона. – Сейди взглянула на компьютер, который он аккуратно держал под мышкой, и от страха у нее по спине пробежала холодная дрожь. Он решил полностью изолировать ее и контролировать каждый ее шаг? – И без компьютера.

– Ты получишь помощь и доступ к любой информации сразу, как только мы приедем на мою виллу. Тебе нужно лишь попросить.

– Я так не могу работать.

– Ты будешь работать так, как я тебе скажу.

Это был намеренный словесный шлепок, напоминание о том, кто здесь хозяин. Сейди напомнила себе, что окажется круглой дурой, если забудет об этом.

– Я не хочу, чтобы папарацци что-нибудь пронюхали о нас, – продолжал Никос, резко меняя тему разговора.

Ошеломленной Сейди оставалось только молчать.

Ей нечем возразить, незачем даже пытаться найти какой-нибудь аргумент. В прошлом, пока Никос и Сейди были вместе, желтая пресса сделала все, чтобы отравить им жизнь. Папарацци преследовали их круглосуточно. У Никоса и Сейди не было и секунды покоя. Ей было это ненавистно, она чувствовала себя несчастной от постоянного преследования, от необходимости протискиваться сквозь толпу, слышать громкие вопросы и выдерживать беспрестанные вспышки фотоаппаратов.

При одной мысли о том, что произошло потом, Сейди вздрогнула. После того как ее с Никосом свадьба расстроилась, вездесущие журналисты стали преследовать ее в тысячу раз активнее. Ее жизнь превратилась в ад.

– Ты можешь мне доверять.

Взгляд Никоса говорил о том, что у него на этот счет иное мнение.

– Доверять? – протянул он цинично и резко, с явным сомнением. – Ах да, ведь между нами были отношения, основанные на доверии, верно?

От его высокомерной язвительности Сейди вздрогнула. Она доверила ему свое сердце, будущее и жизнь, а он разрушил все это и швырнул обломки ей в лицо.

– Я не хотела…

– Я никому не доверяю, – твердо и холодно заявил он категоричным тоном. – Мне так удобнее. Теперь, когда ты пристегнешь ремень безопасности.

– До чего же унылая у тебя жизнь, – бросила ему Сейди, зная, что обязана подчиниться.

Лампочка над сиденьем по-прежнему горела, указывая, что пассажир до сих пор не пристегнул ремень безопасности. Самолет уже делал круг, готовясь снижаться. Чувство самосохранения требовало от Сейди благоразумия.

– Это мой телефон, – выдавила она, решив по-прежнему не сдаваться. Усевшись в мягкое кресло удобнее, она взялась за ремень. – И из-за папарацци или еще кого-то ты не смеешь.

«Отнять его у меня», – закончила она про себя, когда Никос, совершенно игнорируя ее, пристегнул свой ремень безопасности.

В отчаянии Сейди дернула ремень безопасности, затягивая его сильнее, чем полагалось. Заставив себя уставиться на иллюминатор, резко моргнула, сдерживая жгучие слезы.

Никос достаточно определенно и бесчеловечно дал ей понять, что более ею не интересуется. Ее услуги используются в качестве отвратительного обмена. Он не доверяет ей, не допускает в круг своих знакомых. Остается предполагать, что она – в списке его врагов.

Самолет начал снижаться. Глядя в иллюминатор, Сейди увидела, что контуры земли становятся все отчетливее. Под ними находилась Греция и афинский аэропорт Венизелос. В последний раз она была здесь в качестве новоиспеченной невесты Никоса Константоса. Тогда она выглядывала в иллюминатор с живым интересом, при мысли о том, что впервые окажется на родине своего любимого мужчины, ее переполнял восторг. Нынешняя поездка была совсем иной. Сейди не чувствовала ни радостного волнения, ни удовольствия, а лишь жуткую подавленность, дурное предчувствие.

Что ей уготовано? Почему ее не оставляет ощущение, что, отправляясь в Грецию на таких условиях, она совершает непростительную ошибку?

Глава 6

Лучшее время года для поездок в Грецию – май. Пригревает солнце, но температура воздуха не так высока, как летом. В прошлый раз Сейди была в Греции в жару, которую переносила с трудом. Но тогда они с Никосом провели в Афинах всего пару ночей, а потом отправились на крошечный остров Икарос, принадлежавший многим поколениям семьи Никоса. Оказавшись на острове, Сейди радовалась дуновению морского ветерка, который помогал переносить этот палящий зной.

Но остров Икарос больше не принадлежал семье Константос. Об этом позаботился отец Сейди.

– Как чувствуешь себя сегодня утром?

Услышав голос Никоса, она нервно вздрогнула, отвлекаясь от размышлений. Он прошел через гостиную на широкий балкон, где Сейди изо всех сил старалась притвориться, что завтракает. Стол был накрыт на самом солнцепеке.

– Полагаю, что ночь была приятной.

– Зависит от того, что ты понимаешь под приятной ночью, – пожала она плечами.

Оказавшись на родине, Никос оделся непринужденнее: мягкая белая рубашка и широкие бежевые брюки подчеркивали его привлекательность и смуглость кожи. Он был босиком – загорелые ступни выделялись на белом каменном полу балкона. Передвигался Никос легко и бесшумно, словно кот, каждое его движение было грациозным и ловким.

– Тебе не понравилась комната? – Подойдя к столу, Никос взял гроздь винограда, отщипнул одну ягоду и бросил ее в рот.

– Понравилась, и тебе это известно. Это красивый дом.

Ему не нужно было рассказывать Сейди о том, каких успехов добилась семья Константос после того, как пять лет назад оказалась на грани разорения.

Вилла оказалась удивительно красивой. Это был лучший из домов, которыми владел Никос. Пять лет назад он привозил Сейди в большую квартиру в районе Колонаки, с окнами, выходящими на пантеон. Квартира оказалась роскошной, но не могла сравниться с виллой Агнанти, на которую они приехали вчера. Огромное белоснежное здание располагалось на склоне холма. Вилла имела несколько этажей, каждый из которых находился на разных уровнях над основной дорогой. С самого нижнего уровня, через задние ворота, можно было выйти на пляж, где всего в нескольких метрах на берег накатывали кристально чистые воды Эгейского моря. В каждой спальне был балкон с видом на океан.

Однако усыпить Сейди прошлой ночью не сумел даже мягкий шум плещущихся волн, набегающих на песчаный берег. Она так и пролежала всю ночь не сомкнув глаз, задаваясь вопросом, во что вляпалась и как теперь ей жить дальше.

– Здесь есть все, что нужно, – довольно бесстрастно произнес Никос.

– Но ты должен понимать, что я не смогу как следует отдохнуть, если не буду знать о происходящем у меня дома.

Отойдя от балюстрады, Сейди повернулась и уперлась спиной в стену, выложенную из белого камня. Она посмотрела прямо в мрачное, непроницаемое лицо Никоса, ощущая, как утреннее солнце греет ее затылок.

– Ты звонила в «Терновники» перед ужином. Тогда там все было в порядке.

– Но поговорить мне удалось всего пять минут.

В течение пяти минут, пока Сейди разговаривала по телефону, дверь в комнате была открыта. Снаружи ее ждал Никос, он, несомненно, слышал каждое слово из ее разговора. Она казалась себе пленницей, которую тщательно стерегут. Ей удалось обменяться всего несколькими фразами с матерью, которая не сдерживала восторга по поводу представившейся возможности беззаботно пожить в «Терновниках» какое-то время.

Сара вряд ли до конца понимала, что рано или поздно ей придется покинуть особняк. Радость в голосе матери стала очередным ударом для израненного сердца Сейди. Ее мать, вероятно, считает Никоса чрезвычайно и неправдоподобно щедрым, верит, что останется в особняке навсегда, но Сейди известно истинное положение дел. То, как Никос вел себя во время полета, отобрал телефон и компьютер – единственные средства общения Сейди с внешним миром, – и по-прежнему хранил у себя, не оставило у нее сомнений в том, что он не намерен быть щедрым, а будет безжалостно гнуть свою линию, пока ему не надоест. А потом. Что будет потом?

По правде говоря, Сейди не знала, что ее ждет. Что произойдет, когда ее пребывание в Греции закончится, она выполнит условия сделки и организует свадьбу Никоса? Возможно, он позволит ее матери и брату жить в особняке, пока она работает на него? А что потом? Сейди не верила, что после окончания работы он разрешит им остаться в «Терновниках».

– Этого было достаточно, чтобы удостовериться, что с твоей матерью все в порядке. Ты приехала сюда работать.

– Так дай мне возможность поработать! Без компьютера я ничего не могу сделать. И, пока не встречусь с твоей невестой.

Последняя фраза прозвучала из ее уст более категорично, чем ей хотелось. По правде говоря, при одной мысли о том, что Никос женится на другой женщине, Сейди становилось не по себе.

– Какое-то время моя невеста будет отсутствовать. Тебе не удастся с ней поговорить.

– Но как я могу планировать твою свадьбу? Я не знаю, кто она и что ей понравится. Мне нужно с ней поговорить.

– Ты поговоришь с ней.

Никос положил в рот еще одну виноградину, прожевал ее и проглотил. Сейди наблюдала за движениями мускулов на его худой шее оливкового оттенка. Она почувствовала, как у нее пересохло в горле, и сглотнула.

– Я сообщу тебе все, что ты должна знать.

– Ты? – Сейди не узнала собственного голоса. Она подошла к столу, взяла бокал с апельсиновым соком и жадно выпила его, чтобы сглотнуть тугой ком в горле. – Свадьба – особенный день в жизни женщины. Уверена, твоя невеста захочет идеальной свадьбы, абсолютно безупречной церемонии.

– Так и будет, – спокойно и надменно ответил Никос, впиваясь острыми белоснежными зубами в очередную виноградину. Крошечная капля сока попала на его губы, и он слизнул ее.

Сейди заставила себя смотреть на сок в бокале, будто он мог дать ей ответ на жизненно важный вопрос. Ей нужно было сделать все, чтобы отвлечься от возникших мыслей. Глубоко в душе она боролась с необузданным и безумным желанием наклониться вперед, прижаться губами ко рту Никоса в том месте, где недавно была капелька виноградного сока, и ощутить ее сладость, смешавшуюся с неповторимым вкусом его губ.

Она по-прежнему боролась с чувственной жаждой, крепко сжимая пальцами бокал, когда Никос снова заговорил:

– Я прослежу за этим.

При виде его равнодушно-решительного лица чувственные фантазии Сейди развеялись так же быстро, как возникли. На мгновение она позволила себе забыть о том, каким властным и жестоким может быть Никос. Забывать такое не рекомендовалось.

– Ты считаешь, будто все делаешь безупречно? Ты никогда не ошибаешься?

– Нет. Ошибаюсь.

Отодвинув стул, Никос присел на него и вытянул перед собой длинные ноги, скрестив их в лодыжках. В таком положении тело должно было казаться более расслабленным, но почему-то получилось наоборот. Он больше походил на охотящегося тигра, лениво развалившегося и наблюдающего за добычей, решающего, стоить атаковать или нет. Рука, в которой Сейди сжимала бокал, задрожала. Она торопливо поставила его на стол, чтобы не пролить сок на каменный пол балкона.

– Что до ошибок, то, будь у меня к ним иммунитет, я никогда не связался бы с тобой.

– Но ты не можешь таким образом контролировать жизнь другого человека. Я никогда тебе этого не прощу… Что? – удивленно спросила она, когда в ответ на ее вспышку негодования Никос тихо рассмеялся.

– Об этом мне слишком хорошо известно, дорогая моя. Как ты думаешь, почему я предпочитаю держать тебя при себе, пока мы планируем свадьбу?

– Еще неизвестно, женишься ли ты на этот раз.

Произнеся это, Сейди сразу пожалела, что не сдержалась. Слова прозвучали слишком резко, чересчур едко и демонстрировали намного больше личных переживаний, чем ей хотелось. Меньше всего на свете ей хотелось, чтобы Никос думал, будто она переживает по поводу их несостоявшейся свадьбы. Она ведь уже забыла о прошлых обидах, верно?

– Сомневаешься?

– Как иначе? Я на собственном опыте научилась, как много для тебя значит предложение руки и сердца.

Никос едва заметно скривил губы:

– Я всегда хотел жениться на тебе.

– Разве?

Отпив кофе, Никос поморщился:

– Уже холодный, но не важно. – Отодвинув стул, он снова поднялся на ноги. – В любом случае мы уезжаем.

– И куда же?

– Ты говорила, что хочешь больше узнать о свадьбе. Почему не начать с осмотра места, где я намерен устроить церемонию? Иди и собери необходимые вещи. Отправляемся через десять минут.

«Денек выдастся не из легких», – подумал Никос, смотря вслед Сейди, когда она, чувственно покачивая бедрами, направилась к балконным дверям.

Утреннее солнце уже пекло вовсю. Где-то внизу, у подножия утеса, беспрестанно ревел прибой.

Этот звук гармонировал с беспокойными мыслями Никоса. Он начал задаваться вопросом, как долго ему удастся притворяться, будто он желает поработать с Сейди над планированием свадьбы.

Выйдя на балкон и увидев ее стоящей там, Никос едва сдержался, чтобы не подойти, не схватить ее и, крепко прижав к себе, не начать целовать. Целовать до тех пор, пока оба не обезумеют от желания, а под натиском вспышки страсти из головы не вылетят все мысли.

Солнце придавало блеска ее темным волосам, золотило бледные плечи. На Сейди было красное платье без рукавов, с черными пуговицами. Именно эти пуговицы почему-то сводили Никоса с ума. Ему хотелось осторожно и медленно расстегнуть их, обнажая ложбинку между ее мягкими и нежными грудями. Эта ложбинка будет теплой и чуть влажной. Аромат ее кожи усилится, когда тело разгорячится, а ложбинка между грудей будет то вздыматься, то опускаться от прерывистого дыхания Сейди.

Затем его руки скользнут ниже, к ее талии, спуская платье на бедра. Наконец платье спадет вниз, открывая жадному взору Никоса тело Сейди, которое…

Нет! Резко тряхнув головой, он отмахнулся от образов, не дающих ему покоя. Сейчас он обязан думать о другом.

Но мысли снова потекли не туда, куда приказывал Никос.

Если бы тогда подошел к ней, взял бокал из ее руки и припал к ее губам, Сейди не протестовала бы. Если и протестовала бы, то недолго. Этот эпизод походил бы на тот, что произошел в его кабинете. Они тогда кинулись друг к другу, не в силах скрыть желания.

На его губах играла едва приметная улыбка, когда он вошел в дом вслед за Сейди. Ему нравилось наблюдать, как она борется с вспыхивающей между ними страстью.

Никос еще немного подразнит ее. Результат, когда он наконец отпустит ее, стоит ожиданий.

– Вот мы и на месте! – объявил Никос пятьдесят минут спустя, и Сейди вздохнула с облегчением.

Вообще-то она не любила летать на вертолетах. С тех пор как Никос вывел ее из дома и повел к сверкающему вертолету, похожему на огромную черную стрекозу, Сейди была вне себя от волнения. Беспокойство усиливалось из-за того, что кабина была небольшой и Сейди пришлось во время полета сидеть близко к Никосу.

Он сам управлял вертолетом. Наблюдая за каждым движением его загорелых, мускулистых рук, за тем, как он держит рычаги сильными пальцами, Сейди чувствовала, как от переживаний у нее пересыхает в горле. Ее крепко сцепленные руки лежали на коленях. И она почувствовала облегчение, когда увидела землю. Последние двадцать минут они летели над мерцающим голубым морем. Теперь земля становилась ближе, вертолет пошел на снижение.

– Где мы? – спросила она, когда они наконец приземлились.

Никос выключил двигатель и уже выбрался наружу. Наклоняясь, чтобы не попасть под останавливающиеся лопасти винта вертолета, он обошел его, чтобы открыть дверь со стороны Сейди. После прохлады кабины ее охватил горячий поток воздуха. Оглядевшись, она все поняла. Сейди узнала эту рваную береговую линию и крутые, вздымающиеся над морем утесы. Вдали виднелся низенький белый и неожиданно простенький дом, где однажды она провела пару волшебных дней…

– Это Икарос!

Она знала, что выглядит глупо. Резко подняв голову, Сейди посмотрела в холодные золотистые глаза Никоса и поняла, что он ждал от нее именно такой реакции.

– Ты вернул себе остров?

Никос отрывисто кивнул:

– Да, я вернул остров.

– Ох, я так рада!

Он прищурился в искреннем неверии:

– Ты?

– Конечно! Я знаю, как много значит этот остров для твоей семьи.

В маленькой часовне на этом острове венчались отец и мать Никоса, его бабушка и дедушка, а также все его предки, которых он помнил. Никос был человеком традиций. Его сестренка, умершая еще ребенком, была похоронена на кладбище у часовни.

– Твой отец расстарался. – В голосе Никоса было столько ярости, что Сейди даже вздрогнула и отпрянула назад, будто от удара в лицо. – Он не зря продал этот остров вместо того, чтобы оставить его себе. Он получил от продажи прибыль, а я – дополнительную проблему на случай, если захочу его себе вернуть. Мне пришлось бы вести переговоры с другим владельцем, а твой отец явно рассчитывал поразвлечься, наблюдая за этим.

Сейди вздрогнула и от ледяного тона Никоса, и от стыда, который испытывала, вспоминая, как вел себя ее отец. Остров стал одним из средств, которое Эдвин ловко использовал. Сейди отказывалась верить, будто Никос на самом деле ее не любит. Но отец тогда сказал, что если бы это был брак по любви, то она обвенчалась бы с Никосом в маленькой часовне на острове, как принято в семье Константос. Эдвин много еще наговорил такого, что Сейди ничего не оставалось, как поверить ему.

Боже, как ей хотелось отвергнуть все доводы своего отца! Она не желала думать обо всем с такой циничностью. Но Эдвин был настолько одержим местью семье Константос, что ни о чем не хотел слышать. Эта ненависть в конце концов и свела его в могилу. Причина этой вражды неизвестна Сейди до сих пор.

– Ты знаешь, что послужило началом этой дикой вражды? – импульсивно спросила она, не задумываясь об осторожности. Ее отношения с Никосом могли еще больше усложниться, ведь она ворошила старые горькие воспоминания, которые лучше было бы похоронить.

– Наши семьи всегда конкурировали в вопросах бизнеса. Но личная вражда началась с тех пор, когда невеста моего деда сбежала к твоему деду. Мой дедушка никогда этого не забывал и не простил. Он сделал все, чтобы Картереты поплатились за это. С той поры и началось…