Текст книги "Наслаждение и месть"

Никос отошел от вертолета и направился к краю утеса, где остановился и стал смотреть на море. Его рослая фигура резко выделялась на фоне синей бескрайней глади.

Внезапно на Сейди нахлынули мучительные воспоминания о тех днях, когда они были вместе. Пять лет назад, увидев Никоса стоящим на утесе, как сейчас, она подошла бы к нему, обняла его узкий торс и коснулась ладонями плоского живота. Она опустила бы голову на его мускулистую спину, ощутила бы жар его тела через рубашку и вдохнула сильный и сокровенный запах его тела…

Именно так Сейди поступала в прошлом. В каком бы расположении духа ни был Никос, ей всегда удавалось изменить его настроение, успокоить и заставить снова улыбаться. Чаще всего он оборачивался к ней, крепче прижимал ее к себе и жадно целовал до тех пор, пока ее голова не шла кругом от счастья и наслаждения.

Именно в один из таких дней они впервые стали близки до свадьбы.

Собрав волю в кулак, Сейди запретила своим мыслям двигаться в этом направлении. Нельзя позволять себе вспоминать, как хорошо ей было когда-то. Слишком жестокие и чересчур мучительные мысли. Да и в действительности ничего такого не было. Сейди жила в иллюзорном мире, проглатывая каждое лживое заявление Никоса и веря, что встретила любовь всей жизни.

– Помимо этого было еще кое-что. – Она решила продолжить разговор, чтобы отвлечься от мучительных мыслей. – Относительно недавно произошло нечто, усложнившее ситуацию. Мой отец был воплощением одержимости. Он никогда не прекращал враждовать с твоей семьей в вопросах бизнеса. Очередное происшествие еще сильнее обострило его ненависть к семье Константос. Он решил раз и навсегда уничтожить ее.

– И ты не знала, в чем дело?

– Нет, – выдавила Сейди, пристально смотря на горизонт. – Но я в конце концов поняла, что месть не принесла отцу никакого удовлетворения. Он отстранился от семьи и друзей, потому что не хотел знать ничего, кроме мести. Он разбил сердце моей матери. Позже я узнала, что у моей матери… был любовник. Это погубило их брак. Но я уверена, что она поступила так только из-за того, что чувствовала себя забытой, брошенной.

Намного легче говорить, когда Никос стоит к ней спиной. Так Сейди не видит его смуглого красивого лица, холодного презрительного взгляда, поджатых восхитительных, чувственных губ.

– Мы можем это остановить, – сказала она, внезапно теша себя надеждой. – Мы могли бы прекратить вражду здесь и сейчас и.

– И что? – спросил Никос и вдруг повернулся к ней лицом. – Что, дорогая моя Сейди? Хм? Мы прекратим это сейчас и… станем близкими друзьями? – Никосу не нужно было объяснять, как он относится к ее словам. Отвращение играло на его красивом лице. Скривив губы, он бросал резкие слова прямо в лицо Сейди.

– Нет, не друзьями. Мы никогда не будем ими.

– Не друзьями, – повторил Никос брезгливо. – Потому что друзья никогда не выгоняют друзей из их дома. Потому что друзья не берут с друзей арендную плату, они отдают им очень дорогой дом даром.

– Нет! – Сейди так резко тряхнула головой, что ее темные волосы буйно разметались по плечам, искрясь под ярким солнцем. – Ничего подобного! – Неужели он в самом деле решил, что она предложила ему прекратить вражду, чтобы он простил ей долги и сдал ей «Терновники» за грошовую арендную плату? – Ты прав! Мы никогда не станем друзьями. Я и не захотела бы этого. Я лишь предлагаю положить конец бессмысленной вражде и пойти разными дорогами. Нам даже не придется снова встречаться друг с другом.

При мысли об этом Сейди затаила дыхание. Последние пять лет она жила, запрещая себе даже думать о Никосе, пресекая любые воспоминания о нем. На это ушло слишком много сил, но она справилась. Что ж, теперь придется пройти этот путь снова.

– Что до меня, то чем скорее это произойдет, тем лучше, – сказала она.

Предполагалось, что Никос как-то отреагирует. Сейди даже помолчала какое-то время, ожидая его ответа, но он был подозрительно молчалив, лишь пристально смотрел на нее горящим, немигающим взглядом, оживлявшим суровое, словно каменное лицо.

Сейди решила, что должна воспринимать его молчание как согласие. Она желала, чтобы он сказал хотя бы что-нибудь. И, чтобы нарушить беспокоящее и напрягающее нервы молчание, затянувшееся слишком долго, она сказала:

– Давай лучше приступим к работе, чтобы я убралась отсюда поскорее и вернулась к своей жизни.

Сейди решила проявлять профессионализм, даже если это убьет ее. Только так ей удастся пройти через испытания. Она все сделает по высшему разряду, ни разу не ошибившись, и тогда у Никоса не будет причин придраться к ней. У него не будет основания отказаться от данного им слова и запретить ее матери жить в «Терновниках».

Но одно дело – принять решение, другое – взяться за работу здесь, где каждый уголок хранит воспоминание о том времени, когда они были вместе. Каждая тропинка, бухта, даже каждая скала напоминали о счастливом времени, когда Сейди радовалась любви. И пусть эта любовь оказалась огорчительно иллюзорна и не так прекрасна, как думала Сейди.

Фактически получалось так, словно Никос прочел ее мысли. Он знал, что она испытывала, когда была вместе с ним на Икаросе несколько лет назад, а теперь использует ситуацию, чтобы помучить ее. Ведь на этом острове он женится на другой женщине, которую любит.

Когда они перешли деревянный мост, ведущий с основного острова на высокий мыс, где находилась часовня, Сейди поняла, что больше не выдержит. Резко остановившись, она повернулась к Никосу и отвела от лица пряди темных шелковистых волос, которые нещадно трепал ветер.

– Зачем я здесь? – спросила она, забыв о благоразумии.

Никос посмотрел на нее так, будто она окончательно свихнулась. Неужели ему придется все объяснять по слогам?

– Ты устроитель свадеб. Мне нужно организовать свадьбу.

Он произносил слова с преувеличенной четкостью и медлительностью, будто объяснял нечто совсем простое человеку с замедленной реакцией.

– Но ты можешь нанять кого угодно. Более известных, успешных, модных устроителей свадеб.

– Мне нужна ты.

Что такого было в его тоне? Почему у нее по телу пробежала дрожь, а от недоброго предчувствия кожа покрылась мурашками? Сейди засомневалась, хочет ли знать больше того, что ей известно сейчас.

– Почему я, а не кто другой?

Никос стал открывать дверь маленькой часовни. Раздался резкий скрип.

– Ты обязана мне, – резко объявил он, – а другие не обязаны. – И затем, круто поменяв тему разговора, отчего Сейди совершенно опешила, он продолжил: – Теперь заходи и осмотри часовню.

Ей предстояло самое ужасное. В этой часовне Никос вскоре женится на другой женщине. В прошлом он не приводил Сейди сюда. Кстати, это небольшое здание всегда было заперто, а его окна закрыты ставнями. Сегодня Сейди впервые перешла по старому деревянному мосту, ведущему к часовне.

Но ведь выбора у нее нет. Она приехала сюда, чтобы работать, о чем Никос только что грубо напомнил ей. От того, как она выполнит эту работу, зависит спокойствие ее матери, возможно, даже состояние ее психики, влияющее на благополучие младшего брата Сейди. Вздохнув, она расправила плечи и заставила себя шагнуть через порог в прохладную полутемную часовню.

После яркого уличного света Сейди едва заметила узкий проход между рядами грубо сколоченных скамеек. Никос стоял у скромного алтаря. Сначала Сейди разглядела только его силуэт, а потом при неясном свете, проникающем сквозь узкие окна, яснее увидела его мускулистую фигуру.

Она не видела его лица. Ей вспомнились собственные слова о том, что они могут прекратить ужасную вражду между семьями. Жаль, что у них ничего не получится. Если бы они с Никосом перестали враждовать, то смогли бы жить, не вспоминая об отвратительном прошлом. Если бы Никос хотя бы чуть-чуть доверял Сейди, это послужило бы началом их примирения.

Внезапно воодушевившись, Сейди направилась по проходу к молчаливой фигуре у ступеней алтаря. Скрестив руки на широкой груди, Никос молча наблюдал за тем, как она идет к нему.

– Если ты действительно хочешь, чтобы я организовала твою свадьбу, тогда должен позволить мне подготовить все как следует, – торопливо заговорила она сразу, как только подошла к нему. – И тебе вовсе не нужно держать под замком мои телефон и компьютер. Я никому не расскажу о твоей свадьбе.

Судя по холодному взгляду Никоса, он не поверил ее заявлению.

– Тебе удалось отменно зарекомендовать себя в прошлом, – бросил он ей, – поэтому ты должна простить меня, если я не сразу стану тебе доверять. Мы будем действовать по-моему или никак. Если ты против, то улетишь отсюда на первом же самолете…

Сейди запаниковала. Она обещала матери, что та останется в доме как можно дольше…

Каким-то образом нужно сделать вид, что Никос обычный клиент. Еле заметно вздохнув, Сейди поняла неосуществимость этой задачи. Никос никогда не будет для нее обычным. Правда в том, что Никос полностью контролирует ситуацию по своему усмотрению. Сейди лишь остается изо всех сил стараться и надеяться, что Никос все-таки обладает зачатками доброты, которые побудят его помочь ей, когда она выполнит работу.

В противном случае она окажется там, где начинала, или того хуже. И тогда все ее труды пойдут прахом.

Глава 7

Возвращение на виллу прошло в абсолютном молчании. Поэтому, когда Никос сам предложил Сейди позвонить ее матери, она опешила и растерянно уставилась на него, будто не веря тому, что услышала.

– Разве ты не говорила мне, что тебе нужно проверить, как дела у твоей матери и брата?

– О да, но. – Сейди не рассчитывала, что он будет помнить об этом. А если бы и помнил, то вряд ли предложил бы ей позвонить домой. После всего сказанного Никосом она и не предполагала, что он окажется настолько внимательным и выказывающим доверие.

– Можешь позвонить из моего кабинета. Он здесь.

Он повел ее в комнату в дальней части виллы. Эта комната отдаленно напоминала кабинет в здании фирмы Константоса, где Сейди встречалась с Никосом. Неужели с тех пор прошло два дня? Идя за Никосом и вспоминая ту встречу, она едва переставляла ноги. Ее рука подрагивала, когда она взяла предложенную Никосом телефонную трубку.

– Если тебе нужен телефонный код Англии, тогда вот…

Написав код на листе бумаги, он подтолкнул его в ее сторону. Выдвинув стул во главе стола, Никос уселся на него и включил компьютер.

«Не такой уж он внимательный и не слишком доверяет мне», – подумала Сейди. Никос дал ей телефон, но по-прежнему оставался в кабинете, чтобы она не сболтнула лишнего. У Сейди не должно быть никаких секретных телефонных разговоров.

Однако дареному коню в зубы не смотрят. Душевное равновесие матери и собственное спокойствие для Сейди намного важнее. Пододвинув к себе листок бумаги, она набрала телефонный номер. Прислонившись к краю письменного стола, спиной к Никосу, стала с беспокойством ждать, когда ответит ее мать.

– А-а-лло?

Сейди стало не по себе. Она на миг закрыла глаза, ее плечи напряглись. Ей было хорошо известно, что означает этот материнский тон. Дела совсем плохи. Вчера вечером ее мать пребывала в совершенно ином расположении духа.

– Мам, это я, Сейди. Как ты?

– Сейди, ну где же ты была весь день? Я ждала твоего звонка…

– Я занималась делами, мам.

Сейди старалась говорить тихо. Она сгорбилась, будто отгораживаясь от человека, сидящего на противоположном конце стола. Она надеялась, что, печатая на компьютере, он сосредоточился на своем занятии и не расслышит ничего из того, что говорит ее мать.

– Я приехала сюда работать, помнишь?

– Я помню, что ты говорила, но тебе обязательно так долго отсутствовать?

Сердце Сейди замерло от ворчливых ноток в голосе матери, а последние слова Сара произнесла весьма резко. Сейди очень боялась, что в ее отсутствие Сара перестала принимать лекарство. А это значит.

– Прошло всего два дня.

После рождения Джорджа Сейди ни разу не оставляла мать на такой долгий срок. И немолодой уже и нездоровой женщине было трудно справляться одной, без взрослой дочери.

– Что такое, мам? Что не так?

Задав этот вопрос, Сейди будто нажала на какую-то кнопку, и ее мать принялась говорить без остановки. Сейди почти видела, как мать сидит на краешке стула, ее изящное лицо напряжено, пока она озвучивает все свои страхи. Она не верит, что Никос прислал ей вчера правдивое письмо. Невозможно, чтобы это было правдой. Не верится, что их не заставят в конце концов убраться из дома.

– Все будет в порядке, мам. – Сейди оставалось лишь уповать на то, что ее голос звучит убедительно, а слова успокоят и ободрят взволнованную женщину. – Я обещаю, что все будет хорошо.

Жаль, что Сейди сама не верит в то, что говорит.

– Но откуда ты знаешь, Сейди? Как ты можешь быть такой уверенной? Почему ты решила, что Никос Константос сдержит обещание? Что, если он передумает?

– Этого не произойдет. Я этого не допущу, мам. Я позабочусь об этом.

«Что еще я могу сказать?» – подумала Сейди. Она слишком далеко от дома, у нее нет иной возможности убедить Сару успокоиться. И вроде бы ее тактика сработала. Сара перестала задавать вопросы чересчур взволнованно, ее резкие и прерывистые вздохи начали затихать.

– Я все держу под контролем, – продолжала успокаивать мать Сейди. – Ты знаешь, что можешь положиться на меня.

– Ты уверена? Мы можем остаться?

– Ммм…

Сейди удалось лишь уклончиво промычать. Мучительно ощущая молчаливое присутствие в комнате Никоса, она не осмелилась сказать больше. И в очередной раз взмолилась, чтобы Никос ничего не услышал из сказанного ее матерью.

После ужина с Никосом в «Камбрелли» Сейди объяснила ситуацию Саре, намеренно приукрашивая положение дел. Она сказала, что пока Никос разрешает им остаться в доме. До тех пор пока Сейди работает на него, они могут спокойно жить там. Именно этой версии и решила придерживаться Сейди до тех пор, пока не придумает новую. Впрочем, она понимала, что, обнадеживая мать, рискует. Ведь Сара начнет думать, что все совершенно замечательно и что их проживание в «Терновниках» очевидно.

Сейди так и не осмелилась рискнуть и сказать правду.

А если Никос расслышал слова ее матери? Тогда о чем он теперь думает? Вероятно, он сочтет, что и так позволил Сейди слишком много. Вдруг она решит, что он даром отдаст ей дом стоимостью в несколько миллионов только потому, что она работает на него, организуя его свадьбу?

Холодная дрожь пробежала по спине Сейди при мысли о его возможной реакции.

– Обещай мне.

– Я обещаю, мам.

Наконец Сару удалось убедить, что все хорошо. Сейди неохотно попрощалась, отключила телефон, стараясь унять разбушевавшиеся эмоции.

– Что-нибудь произошло?

Услышав вопрос Никоса, она затаила дыхание. От недоброго предчувствия, что он слышал неосмотрительные заявления ее матери, Сейди замутило.

– Нет, ничего. Все в порядке.

Она взяла себя в руки и поставила телефон на подставку на столе. Это заставило ее обратить внимание на стоящие неподалеку семейные фотографии. По не вполне понятной для Сейди причине некоторые из них показались ей знакомыми.

– Кто это? – Она махнула рукой в сторону одной из фотографий.

Судя по тому, как мрачно нахмурился Никос, ей не следовало задавать этот вопрос.

– Мой отец.

– В самом деле? – Сейди посмотрела на снимок. Запечатленный на нем мужчина был совсем не похож на отца Никоса, которого она однажды видела. Мужчина на фото был худее и старше, а волосы седыми. От смущения она тряхнула головой. – Он очень изменился.

– Он был болен.

Никос явно не собирался вдаваться в подробности. Сейди уже намеревалась отвернуться от фотографий, как ее внимание привлек еще один снимок.

– А мужчина позади того фото?

– Мой дядя Георгий. Он умер пять лет назад, – только и ответил Никос и, прерывая ее поспешное извинение, резко произнес: – Итак, у тебя есть какие-нибудь вопросы насчет свадьбы или тебя интересуют члены моей семьи?

Сейди должна была заниматься своей работой и ничем иным. Кроме того, если дядя Никоса умер так давно, она, очевидно, никогда с ним и не встречалась.

– Ну да, вопросов много. Начнем с первостепенных. Знаешь, глупо рассчитывать на то, что я смогу организовывать свадьбу, ничего не зная о твоей… твоей невесте. Я понимаю, что ты хочешь сохранить секрет. Но может быть, ты сообщишь мне основные факты? – Она притянула к себе блокнот и взяла авторучку. – Ее возраст, цвет волос, имя?

– За каким дьяволом тебе это надо? – Никос заговорил так грубо, что авторучка, которую она держала над блокнотом, резко дернулась в ее руке, оставляя кривой след на всю страницу.

«Знала бы она, – подумал Никос, – что творится у меня в душе, когда она смотрит на меня, широко раскрыв глаза от удивления, и смущенно моргает. Скорее всего, ей известно об этом, именно поэтому она и изображает из себя невинного и испуганного оленя».

– Что ты имеешь в виду?

– Зачем женщина, отменившая собственную свадьбу, устраивает торжества для других людей?

– Потому что я верю в брак.

– В брак? – презрительно бросил он. – Неужели? Уж кому-кому, но не тебе пристало уважительно относиться к браку. Ах, хотя, конечно. – Он щелкнул пальцами, будто только сейчас кое о чем догадался. В ответ глаза Сейди сверкнули, явно указывая на то, что она слишком хорошо понимает ход мыслей Никоса. – Брак как династическое соглашение. Предпочтительно наличие солидного денежного состояния и частого и страстного секса, чтобы избавиться от скуки.

– Совершенно не согласна!

Сейди снова начинала злиться, ее глаза сверкали от ярости, щеки покраснели от негодования. Грудь вздымалась резко и неравномерно, отчего с каждым вдохом все отчетливее обрисовывалась под красной тканью платья с V-образным вырезом. Никоса мгновенно охватило сильное возбуждение. Не контролируя себя, он резко глотнул воздух.

– Я все еще верю в любовь! – бросила ему Сейди, когда он через силу отвел взгляд от ее нежной, завладевшей всем его вниманием груди и посмотрел в ее лицо так, что она решила, будто он не поверил ей.

Впрочем, Никос действительно не поверил Сейди. С какой стати ему поступать иначе? Как можно верить женщине, которая манипулирует тобой и планирует свадьбу лишь для того, чтобы отвлечь тебя? А в это время ее отец претворяет в жизнь свой план по уничтожению твоей семьи. План отца Сейди принес больше бед, чем предполагалось.

И Сейди играла в этой затее определенную роль.

– Любовь! – пренебрежительно ответил Никос. – Тебе-то что известно о любви? Разве ты когда-нибудь кого-нибудь по-настоящему любила? Кого-нибудь, кроме себя?

– Конечно любила! Ты знаешь, что любила! Я.

– Ох, только не пытайся мне сказать, что я знаю, будто ты любила меня! – Никос был вне себя от ярости, не в силах поверить, что эта женщина способна так бесстыдно лгать. – Дорогая моя, неужели ты осмелишься заявить, что любила и даже сейчас любишь меня?!

Сейди резко откинула голову назад и на миг прикрыла глаза, словно получила пощечину.

– Нет, этого я не заявлю! Я не люблю тебя. Если хочешь знать правду.

– Ох, ради бога, открой нам правду, – протянул Никос, когда у нее неожиданно перехватило дыхание, и она не договорила. – Пора признаться, что в наших отношениях было мало искренности.

– Искренности? – эхом отозвалась Сейди. Она произнесла это слово с такой язвительностью, что почти ощутила, будто бритва полоснула по ее языку. – Хочешь искренности? Будет тебе искренность. – Она снова помолчала и вздохнула, чтобы успокоиться.

Никос наблюдал за ней с непроницаемым выражением лица.

– Говоря по совести, я тебя не люблю. Не сомневайся. Я могу испытывать к тебе только ненависть. Да, я ненавижу тебя. И никогда не пришла бы к тебе, не искала с тобой встреч, не будь ты моим последним шансом и единственной надеждой.

У Сейди резко схватило живот, когда она увидела, как Никос прищурился и сурово нахмурил черные брови. Не зашла ли она слишком далеко со своими откровениями? У Никоса чересчур много средств, которые можно использовать против нее, стоит ему только захотеть. Но получается, что он не мог не знать об отчаянном положении Сейди. О том, что она даже решится прийти к нему и практически умолять его разрешить ее семье остаться в «Терновниках». Никос не сомневался в том, как нелегко ей будет обращаться к нему за помощью. Он был должен знать, что, имейся у нее хоть какая-то возможность обойтись без него, она не пришла бы к нему.

И все-таки до чего приятно выговориться прямо в лицо Никосу! Сказать обо всем, о чем она желала сказать еще пять лет назад, но не имела возможности. Когда Никос пришел в дом Сейди в последний раз и ее отец открыл ему дверь, она была наверху со своей матерью. Сара была беременна Джорджем и пребывала в таком состоянии, что Сейди ни при каких обстоятельствах не оставила бы ее одну, даже если требовалось встретиться с мужчиной, разбившим ее сердце и сломавшим ее судьбу. Не спустившись вниз по лестнице, Сейди прокричала отцу заготовленные им же для нее фразы. В то время она радовалась тому, что большего от нее не потребуется. Что не придется самой разбираться в том, что натворил Никос. Поскольку, в противном случае, она едва бы вынесла все это.

Сейчас Сейди хотелось одного – рассказать обо всем Никосу. Хотелось так сильно, что на краткий миг она позабыла о возможных опасных последствиях.

– Я нахожусь здесь только потому, что ты нанял меня. Я должна организовать твою проклятую свадьбу! Мы договорились об этом.

– Договорились. – Никос произнес это слово неожиданно мягко, однако под его горящим взглядом Сейди ощутила такую боль, словно с нее содрали кожу.

– Я выполню условия этой договоренности, и наплевать на мои чувства! Я организую свадьбу на высочайшем уровне, постараюсь изо всех сил, ведь я обещала. Но я сделаю это не ради тебя, а ради твоей невесты. Пусть порадуется замечательному празднику, несмотря на то что выходит замуж за тебя. Но чтобы сделать это…

Сейди увидела, как едва заметно изменилось выражение лица Никоса. То ли дрогнул на его лице какой-то мускул, то ли в проницательных глазах появился иной огонек. И в мгновение ока все изменилось. Сейди почувствовала себя сбитой с толку и еле перевела дыхание, словно опустилась под воду и ее легкие стали наполняться водой.

– Но чтобы сделать это? – спокойно напомнил он ей, пока она старалась обрести дар речи.

– Но чтобы сделать это, мне нужно встретиться с ней и поговорить.

– Не получится.

Откинувшись на спинку кресла, Никос сцепил руки за головой и, подняв ноги, положил их на деревянный полированный стол, скрестив в лодыжках.

– Что за чушь! Не могу поверить!

Он решительно повел плечом, словно отмахиваясь от ее протеста, как от пустяка:

– Будет именно так.

– Но я не смогу работать, если ты не сообщишь мне даже ее имени.

Очередная точка преткновения. Она поняла это по его взгляду и упрямо поджатым губам. Он сообщил ей обо всем, что считал нужным.

Хотя было еще нечто, о чем он хотел ей поведать.

– Ты лишь должна знать, что она единственная женщина, которую я когда-либо хотел взять в жены.

Никос по-прежнему сидел развалившись в кресле, его ноги лежали на столе. Он выглядел невероятно безмятежным и абсолютно расслабленным. Однако последнюю фразу он произнес совсем не спокойным тоном. Его слова разрушили ее с трудом обретенное самообладание.

Сейди стало так обидно, что она окончательно потеряла контроль над эмоциями, которые с трудом сдерживала с начала их разговора.

– Я не могу это сделать! – заявила она, качая головой от отчаяния, что оказалась в такой ситуации. – Действительно не могу! Ты должен это понимать. Я стою здесь и стараюсь организовать свадебную церемонию для невесты, которой на самом деле не существует! – Ошеломленная Сейди повернулась и свирепо уставилась на пристально глядящего на нее Никоса. Ее зеленые глаза с вызовом смотрели в его золотистые глаза. – Она ведь существует? – Ведь не мог же Никос притащить сюда Сейди, чтобы она искала вчерашний день!

Переместившись в кресле, Никос убрал руки из-за головы и запустил пальцы в блестящие волосы, взлохматив их и придав тем самым привлекательный вид. У Сейди зачесались руки, когда она вспомнила, как перебирала пальцами его шелковистые пряди…

– О, она существует, – уверил ее Никос. – Она действительно реальна.

– Тогда я хочу позвонить ей. – Взяв телефон, Сейди протянула его Никосу. – Позвони своей невесте. Тебе даже не придется разрешать мне говорить с ней. Я задам тебе интересующие меня вопросы, а ты узнаешь ее ответы. По меньшей мере так я буду знать, что проконсультировалась с невестой. Давай же! – настаивала Сейди, в то время как Никос молчаливо наблюдал за ней.

Теперь положение его расслабленного тела изменилось. Так же, как несколько мгновений назад переменилось выражение его лица. Тело Никоса напряглось, будто у охотящегося зверя, выжидающего момент прыжка на жертву.

Разъяренная Сейди ткнула телефонной трубкой в его сторону, не заботясь о том, что слишком разошлась:

– Поговори с ней!

Снова наступило продолжительное молчание. Затем Никос неторопливо и решительно покачал головой.

– Нет, – только и произнес он.

Сейди в изумлении и замешательстве уставилась на него.

– Что это значит?

– Это значит, что я не могу позвонить своей предполагаемой невесте по телефону.

– Почему? Где она?

– Здесь.

– Что?!

Его ответ был настолько неожиданным, что Сейди подпрыгнула на месте и ошарашенно огляделась. Она почти ожидала увидеть невесту Никоса позади себя.

– Здесь никого, кроме меня, нет. – Произнося это, она терзалась ужасным и невероятным сомнением. Медленно повернувшись, Сейди снова посмотрела на Никоса. На этот раз она заговорила с вызовом: – Никого, кроме меня.

– Верно. – Никос убрал ноги со стола, лениво потянулся и поднялся на ноги. Каждое его движение было неспешным и спокойным. – Женщина, которую я хочу, находится здесь.

– Но твоя невеста…

– Невесты нет.

Сейди не могла поверить в то, что он сказал. В отчаянии она тряхнула головой.

– Ты привез меня сюда, чтобы организовать свою свадьбу, – запротестовала она, зная, что хватается за соломинку. Судя по бесстрастному выражению лица Никоса, он и не собирался ее разубеждать. – Ты сказал, что у тебя есть невеста.

– Если хорошенько подумаешь, ты вспомнишь, что я никогда не говорил ничего подобного, – вставил Никос с такой хладнокровной рассудительностью, что у Сейди голова пошла кругом. Она не верила своим ушам. – Я говорил, что хочу, чтобы ты приехала сюда и организовала свадьбу. Но я ни разу не сказал, на ком намерен жениться. И я никогда не упоминал хоть какую-нибудь другую женщину.

Сейди показалось, что комната вращается. Все расплылось у нее перед глазами; она почувствовала сильнейшую, едва сдерживаемую тошноту. Обхватив руками голову, она с силой прижала пальцы к вискам. У нее было такое чувство, словно голова ее сейчас взорвется.

– Ты же не имеешь в виду. Не хочешь же ты сказать…

– Я именно это имею в виду и именно это хочу сказать.

Никос тихо подошел к ней. Ошеломленной Сейди оставалось только наблюдать за тем, как он коснулся рукой ее щеки и, мягко обхватив ладонью ее подбородок, приподнял его. Их взгляды встретились.

– Единственная женщина, которую я когда-либо хотел взять в жены, – это ты.