Текст книги "Грядет Тьма"

– Встань и займи свое место рядом с Хранителем Слова.

Так Гектор и сделал.

Поверх плеча Гектора Джуд видел встревоженное выражение лица отца. Но что бы тот ни думал, Джуд знал, что место Гектора здесь, рядом с ним, до конца их жизней. Он не мог выбрать никого другого.

Его отец отвел глаза и взглянул на остальных паладинов.

– Перед вами стоят семь защитников последнего пророка, новая стража паладинов, призванная занять свое место рядом с Хранителем Слова. Поднимите мечи и поклянитесь в верности.

К небу вознеслось море клинков.

Джуд огляделся, Пенроуз стояла слева, а Гектор справа. А впереди пророк, Город веры и их судьба.

10
Эфира

КРИПТА НЕ ДОЛЖНА БЫЛА ПУСТОВАТЬ.

Эфира стояла в сгнившем проходе. Сколько бы раз она ни осматривала холодный каменный пол и проеденные молью простыни, Беру не появлялась.

Утро было в самом разгаре. В это время Эфира возвращалась с тренировки или поисков новой жертвы. Обычно они вместе завтракали, подбрасывая друг другу куски лепешки, которые нужно было поймать ртом, споря, кто лучший карманник (Беру). Иногда Беру уходила пораньше на рынок, чтобы продать сделанные ею украшения, но все ее бусинки, ракушки и другие побрякушки лежали на столе.

Сестры не было видно. Если бы Эфира точно не знала, что Антон засел в какой-то сомнительной таверне в районе гавани, она бы решила, что он привел караульных прямо к ним. Желудок свело от этой мысли – мечники врываются в крипту посреди ночи и утаскивают Беру прочь. Но никаких следов борьбы не было, и все наверху, в мавзолее, оставалось на своих местах.

А потом возник другой страх – тот, что Эфира отчаянно пыталась подавить каждый раз. Страх, что никто не пришел за Беру. Что она ушла, потому что так решила.

– Святость Эндарры, ты меня испугала!

Эфира развернулась на звук голоса сестры с колотящимся сердцем.

Беру стояла на полпути вниз на тайной лестнице.

– Что ты тут делаешь, Эфира? – требовательно спросила она, спускаясь вниз и проходя мимо сестры внутрь.

– Что я делаю? – резко отозвалась Эфира. – Что ты делаешь? Я вернулась, а тебя нет!

Беру отстегнула свой маленький кошелек и сняла пальто.

– Мне больше не позволяется выходить на улицу?

– Мы всегда говорим друг другу, когда выходим, – сказала Эфира, обходя стол, чтобы остановиться лицом к лицу с сестрой. – Таково правило.

Беру посмотрела на нее ледяным взглядом, и Эфира поняла, что совершила ошибку.

– О, неужели? – спросила Беру. – Этому правилу ты следовала, когда проводила целые дни на улице и ускользала каждую ночь? Честно говоря, я не думала, что ты заметишь мой уход, учитывая, как мало я видела тебя здесь в последнее время.

– Я… это другое, – слабо возразила Эфира. – Я просто…

– Оставь тому, кто не слушал твои слова последние шестнадцать лет, – сказала Беру. – Я знаю, что ты делаешь. Ты следишь за провидцем, которого похитила.

– Похитила? – запротестовала Эфира. – Ты имеешь в виду – спасла?

Беру не улыбалась.

– Ты все еще следишь за ним?

– Возможно, я встречала его раз или два, – признала Эфира.

В ту ночь, когда Антон ушел, она последовала за ним в портовый район, где юноша вошел в обветшалую таверну, пропахшую рыбой, дымом и потом. Это было четыре дня назад, и она все еще не дождалась, чтобы он вышел оттуда.

– Я просто хочу убедиться, что он никому о нас не рассказал.

Беру поджала губы.

– Я ему не наврежу, – сказала Эфира. – Но мы не можем просто отпустить его и надеяться, что он станет молчать. Нам нужно быть готовыми, если кто-то узнает. Мы уже и так привлекли к себе много внимания. Меня волнуют не только караульные. Свидетели по всему городу. Я слышала, как они говорили, что Бледная Рука – мерзость. Я даже не хочу думать, что они сделают, если узнают о тебе.

– Я понимаю. Но не думаю, что он кому-либо расскажет о нас. Вот о чем я вообще-то хотела поговорить с тобой. – Она вздохнула и бросила пальто на стол. Оно упало, и из кармана выскользнул конверт. Кремового цвета бумага опустилась на пол.

Эфира наклонилась поднять его.

– Стой, Эфира…

Но было слишком поздно.

– Билеты на поезд? – спросила Эфира, глядя на листок в руке. Ее удивление только возросло, когда она увидела пункт назначения. – Ты купила билеты на поезд в Тель Амот? Зачем?

Беру медленно подняла взгляд.

– Я считаю, нам нужно уехать.

– Ты хочешь сдаться.

– Мы не сражаемся, – запротестовала Беру, забирая билеты из руки Эфиры. – Паллас Атос был тупиком. Мы прибыли сюда, чтобы найти провидца, но он не может нам помочь. Нет смысла оставаться.

– И ты думаешь, что возвращение в Тель Амот не тупик? – не веря своим ушам, ответила Эфира. – Из всех мест, которые ты могла выбрать…

– Что, если нам не суждено найти Чашу? – спросила Беру. Она сразу же опустила взгляд, словно пожалела о сказанном.

Эфира вздрогнула, словно от удара.

– О чем ты говоришь?

– Что, если…

– Что, если что? – слова прозвучали как вызов. Она подозревала о некоторых мыслях Беру, о том, чего никто из них не хотел произносить вслух. О том, чего Эфира страшилась больше караульных, больше свидетелей.

– Не знаю, – сказала Беру высоким голосом, словно пыталась не расплакаться. – Мама и папа не хотели, чтобы ты использовала Дар, помнишь?

Эфира помнила. Родители никак не отреагировали, когда проявился ее Дар. Беру была заворожена им – Эфира узнала, что может оживить засыхающие цветы в саду и исцелить крыло упавшего воробья. Но она все еще помнила бледные лица матери и отца, когда они нежно сказали ей не говорить никому в деревне про свои способности.

У Беру было точно такое же лицо сейчас.

– Что ты хочешь сказать? – спросила Эфира.

Беру выдохнула, все ее тело обмякло.

– Возможно… Возможно, свидетели правы. То, что мы делаем, неестественно. Использовать Дар, чтобы поддерживать во мне жизнь, когда мы обе знаем…

– Нет, – резко сказала Эфира, и Беру замолчала, ее глаза распахнулись из-за резкого тона сестры. – Свидетели ошибаются. Они просто хотят испугать одаренных, потому что боятся нас. Это никак не связано со мной, тобой или тем, что мы сделали.

Беру только крепче сжала билеты на поезд.

– Эфира…

– Мы найдем Чашу Элиазара, Беру, – продолжила Эфира. – Мы тебя вылечим. Мы прошли такой путь не для того, чтобы сдаться.

Беру окликнула ее, но Эфира уже вышла за дверь. Антон был единственным человеком, способным им помочь, и Эфира точно знала, где его найти.

В этот раз она не даст ему отказаться.

11
Антон

УДАЧА ОТВЕРНУЛАСЬ ОТ АНТОНА.

Моряк с глазками-бусинками напротив него молчал, а его дважды сломанный нос побагровел от злости. Шумно выдыхая, моряк бросил карты и стукнул по столу.

– Признай, что мухлевал!

Два приятеля-моряка встали за Антоном, так близко, что он чувствовал валериановый дым на их одежде и вонь вина в их дыхании. Антон постучал пальцами по собственным картам. Три туза и поэт корон светились, объявляя его разгромную победу.

Он провел четыре вымоченных в вине дня в пыльном зале этой таверны, очаровывая и выигрывая деньги у таких людей, как этот. Это была плохая замена Талассе, но Антон не мог туда вернуться. Не теперь, когда знал, что Илья его ищет.

Кроме того, он привык справляться. Ему нужно было нечто, чтобы отвлечься от кошмара, скрывающегося на задворках его разума. За последнюю пару ночей с тех пор, как он постарался воспользоваться провидением в сожженном мавзолее, сны стали лишь хуже. Он просыпался, задыхаясь. Везде, куда бы он ни посмотрел, Антон видел лицо брата.

Но ничто не помогало так очистить разум, как пара раундов в канбарру – и пополнение кошелька. Еще пара раздач, и ему хватит, чтобы навсегда покинуть Паллас Атос.

Если до этого его не убьют.

Краем глаза Антон взглянул на крупных моряков.

– Ты прав, – сказал он со вздохом. – Играть против кого-то, имея такой перевес, нечестно. Приношу извинения, что не понял, как ты глуп на самом деле.

Последовало мгновение мертвой тишины, а потом его противник бросился через стол. Антон отпрыгнул, и в то же время товарищ его противника дернул его назад за воротник.

Антон вскинул руки.

– Что, – мягко сказал он, – глупый и без чувства юмора?

Его противник уперся руками в стол, расставив их так, чтобы выглядеть крупнее. Наклонился вперед.

– Думаешь, ты такой умный? Ты просто маленький грязный обманщик. – С его желтых зубов на щеки Антона летела слюна.

Антон закрыл глаза.

– А теперь, – медленно произнес мужчина, – как насчет настоящего извинения?

Антон услышал их гулкий смех, пронизанный хриплым кашлем, и почувствовал жар из-за влажного дыхания на своей шее. Он пытался не извиваться, когда его разум создал образ из глубин его воспоминания – над ним наклоняется брат, дыхание обжигает шею, когда тот прижимает его к земле.

Я не отпущу тебя, пока ты не извинишься. Извиняйся, Антон.

– Уберите от него руки, если не хотите их лишиться, – произнес голос, холодный и пронзительный. Знакомая эша, как рябь крыльев мотылька, ударила по Антону.

– Кто ты вообще такая? – прорычал моряк, разворачиваясь. Антон заглянул за широкую фигуру мужчины и увидел Эфиру, стоящую перед ними. Она лениво поворачивала свой клинок в тусклом свете.

– Поверьте мне, – сказала она, – вы не хотите знать ответ.

Мужчина повернулся, чтобы взглянуть на Антона.

– Действительно не хочешь, – подтвердил он.

И это наконец спровоцировало мужчину перейти от злости к жестокости. С рыком он замахнулся на Антона мясистым кулаком.

Тот увернулся, но кулак угодил ему под челюсть, и Антон отлетел на стул, перевернулся и свалился на пол.

– Что, во имя шести городов, по-вашему, вы делаете? – прорычал другой голос. Антон поднял взгляд и увидел хозяина карточного салона, стоящего, как огромный зверь, в дверном проходе. – Поломайте мне еще что-нибудь, и я сверну вам шею.

– С удовольствием посмотрю на твои попытки! – прогрохотал моряк.

Стакан коричневого эля пролетел через всю комнату и разбился о косяк двери, у которой стоял хозяин. Разразился хаос. Антон встал на колени в попытке уползти в безопасность, но его противник заметил это и крикнул:

– Ловите мелкого обманщика!

В живот Антона врезалась нога, и он вскрикнул от боли. Пострадало по крайней мере одно ребро или даже два. Юноша перекатился на бок, когда ботинок мужчины с треском опустился на пол.

Резкий рывок за тунику, и Антон оказался на ногах. Эфира сжимала его ворот в кулаке и проворно пробиралась через бушующий карточный салон – на данный момент некоторые другие игроки, пьяные и не способные отличить друга от врага, сошлись в схватке.

Наконец Эфира затащила Антона за лестничный пролет, скрытый от глаз.

– Ты в порядке? – спросила она, ее карие глаза сверкали в тусклом свете.

Антон коснулся тремя пальцами саднящей, опухающей кожи на подбородке.

– У меня были ночки и похуже.

– Ночки? – повторила она. – Еще даже не полдень.

Антон моргнул, глядя на пыльный солнечный свет, проникающий под дверь, ведущую в бухту.

– А, – протянул он. В эту часть города моряки и путешественники приходили в любое время дня. Каждый день, проведенный им в попытке здесь затеряться, перетекал в следующий.

– Ты в плохой форме, не так ли?

– Я в порядке.

– Ты не спал.

Понимая, что она все еще держит его за тунику, он ловко высвободился из захвата.

– Я же сказал, что в порядке.

– А был бы ты в порядке, если бы тот парень и его друзья разбили бы тебя, как стекло? – спросила она. – Ты или так глуп, или ты здесь ищешь проблем.

– Это не твоя забота в любом случае, не так ли?

Она вздохнула.

– Парень, пойдем. Вернись со мной в крипту, и мы тебе поможем.

Он стиснул зубы.

– Я туда… я туда не вернусь.

– Мы можем поговорить о твоем… чем бы это ни было, когда ты занимался прорицанием, попозже. Прямо сейчас тебе нужно…

Но Антон не слышал остальную часть предложения. Все, от звука голоса Эфиры до гомона моряков, все еще дерущихся в другой комнате, словно отошло на задний план, когда сквозь него пронесся, словно внезапная буря, пульс эши.

Дыхание застряло в горле. Эта эша вибрировала, такая четкая среди мириад жужжащих вокруг людей. Он почти мог попробовать ее на вкус, как воздух перед грозой. Почему-то она казалась знакомой. Только вот Антон был уверен, что никогда раньше ее не чувствовал.

Точно не понимая, что он делает, Антон протолкнулся мимо Эфиры и выбежал через дверь, на свет жаркого утреннего солнца.

– Эй! – крик Эфиры слабо раздался позади него. – Куда ты?

Он прищурился в лучах солнечного света и быстро осмотрел улицу, прежде чем броситься бежать. Юноша пролетел мимо аптек, выставляющих яркие янтарные настойки, и рыбных лавок, за которыми торговцы рыбой гордо предлагали улов дня, и пробрался между торговцами, моряками и туристами, приехавшими посмотреть на некогда великий Город веры.

Повсюду жужжание эш слилось вместе, низкий гул, вибрирующий со всех направлений, но такой тихий по сравнению с тем, что звенел в крови Антона. Странная эша становилась все сильнее, словно ветер, набирающий силу, и Антон ускорил шаг, направляясь вдоль Священной дороги. Когда он приблизился к шумной портовой площади, толпа стала гуще, забивая арочные проходы. На площадь приходило больше людей, чем уходило с нее. Было ясно, что что-то происходит – что-то важное, что могло бы привлечь такую толпу.

Но он все еще едва осознавал присутствие других тел вокруг него, пока стоял в толпе, а эша ревела, как шторм.

Острый удар в живот вернул его обратно. Он повернулся и увидел пару подростков – младше его, но ненамного, – пропихивающихся мимо него через арку.

– Перестань пихаться локтями!

– Да ладно, я хочу увидеть!

Обрывки разговоров проносились по толпе.

– …приехали этим утром… серебряные паруса…

– …исчезли после пророков…

– …их не видели сотню лет…

Антона вдруг схватили чьи-то руки. Он встал, замерев, а женщина резко прижала его к своей костлявой груди.

– Они вернулись! Они наконец вернулись, после всего этого времени! – в эйфории кричала она. Ее длинные пальцы вцепились в его плечи, сотрясая их, а из ее затуманенных катарактой глаз текли слезы. – Да славятся пророки! Славься, верный Паллас! Орден последнего света прибыл!

Антон вырвался из рук женщины.

– Теперь пророки вернутся, разве вы не видите? – сказала она. – Они нас не бросили. Они ответили на наши молитвы! Они спасут город!

Антона охватил ужас, такой же сильный, как он испытывал в глубинах кошмаров.

Вокруг него бушевала похожая на бурю эша, и он оттолкнул женщину со всей силы. Она врезалась в толпу, толкая других зрителей.

– Осторожнее! – крикнул кто-то.

Антон убежал от толпы, бросившись в переулок за магазинами, окружающими площадь. Антон прислонился к известняковой стене, дыхание колотилось в груди, два четких и совершенно противоположных желания расцветали в нем. Одно – найти того, кому принадлежала бушующая эша. Другое – повернуться и бежать так далеко и быстро, как только возможно.

Антон не сделал ни того ни другого. Он прижал пальцы к горлу и начал считать удары сердца.

Подняв взгляд, он увидел стоящую перед ним Эфиру. Он и не заметил, что она последовала за ним.

– Я думала, ты пытаешься сбежать, – сказала она.

– Пытался. – Все тело пульсировало от боли.

– Выглядишь так, словно сейчас потеряешь сознание.

– Этим я тоже занимался.

Прищурившись, она взглянула на него.

– Что привело тебя в такой ужас?

Антон посмотрел на девушку, а потом перевел взгляд на задний балкон магазина.

Туда было несложно забраться.

– Я просто спросила! – крикнула ему вслед Эфира.

Он проигнорировал ее, проходя вдоль края балкона, чтобы забраться на верхушку аркады, выходящей на площадь. Юноша чувствовал, что Эфира за его спиной забирается даже быстрее и легче в крытый проход.

Отсюда им была видна вся площадь и сверкающие бирюзовые воды бухты за ней. Среди больших торговых кораблей и клиперов с красными парусами, плавающими в гавани, у одной из главных верфей был пришвартован корабль с серебряными парусами. Грациозный, бледно-белый, с заостренным носом. Солнечный свет ярко мерцал на серебряных парусах. Они сверкали так ярко, что Антон не мог смотреть прямо на них.

Толпа, стоящая прямо за верфью, начала расступаться, освобождая путь семи фигурам в темно-синих плащах с изображением семиконечной звезды, пронзенной клинком. Серебряные мечи блестели за поясом. Люди, столпившиеся на площади, вытягивали шеи, чтобы посмотреть на мечников. Их удивление и неверие своим глазам были почти ощутимы. Некоторые из них плакали от восторга.

Сотня лет прошла с тех пор, как кто-то видел представителей Ордена. Они оставили напоминания о себе по всему Паллас Атосу, городу, который служил им штаб-квартирой многие столетия до исчезновения пророков. Некоторые считали, что Орден просто распустили и воинов больше не осталось. А другие верили, что они спрятались в тайной крепости.

Группа из семи паладинов теперь пробиралась через толпу к началу Священной дороги. Зрители собрались вдоль нее, чтобы понаблюдать за процессией, заполняя каждый сантиметр выбеленной улицы от самого Верхнего города до храма Палласа высоко на холме.

– Я думала, что Ордена давно нет, – сказала Эфира, стоящая рядом с Антоном.

Таинственная эша кипела в его венах. Он не был уверен, что может говорить.

– Как думаешь, почему они вернулись?

Антон покачал головой. Он оторвал взгляд от паладинов. Таинственная эша наконец начала слабнуть, оставляя его, как проходящий шторм. Кому бы она ни принадлежала, тот покинул портовую площадь, и Антон не знал, облегчение или отчаяние наполнило его грудь.

– Не знаю, – ответил он наконец. Антон думал о том, что сказала женщина на улице. Пророки теперь вернутся. Но это была всего лишь суеверная старушка. Это не может быть правдой. Антон отвернулся от площади. – Какая разница?

– Стой, – сказала Эфира, останавливая его. – Ты не уйдешь.

Антон повернулся, чтобы подтянуться и снова залезть на крышу, но Эфира схватила его за руку, крепко сжимая ее.

– Ты не уйдешь, – сказала она, и в этот раз в ее голосе прозвучала угроза.

Он опустил взгляд на руку, удерживающую его. Если бы девушка хотела, то убила бы его прямо сейчас. Так же держа его руку, вытащила бы эшу из его тела и оставила бледный отпечаток руки, как на других жертвах.

Он взглянул на ее лицо и увидел, что она тоже смотрит на свою руку. Гадала ли она, как и он, способна ли на это?

– Слушай, – медленно сказал Антон. – Не то чтобы я не хотел помочь тебе и твоей сестре. Я старался.

– Так постарайся снова.

Он покачал головой.

– Это ничего не изменит. С моим Даром что-то не так. И становится только хуже.

Сначала кошмары. Потом воспоминания взяли верх в омуте. А теперь это странная буря эши, накрывшая его, как ничто другое раньше.

– Что ты имеешь в виду? Что не так с твоим Даром? – спросила Эфира. – Что именно случилось, когда ты попытался найти Чашу? Что ты увидел?

Он закрыл глаза.

– То же, что вижу всегда. Замороженное озеро.

– Озеро, – повторила Эфира. – И все?

– Озеро, в котором я почти утонул.

Эфира отпустила его руку.

– О чем ты говоришь?

Антон так давно не рассказывал никому о своих кошмарах, о воспоминании, которое сжимало его в своих когтях. Но теперь он хранил ее секрет, и, может, если девушка решит, что у нее есть его секрет, то они будут квиты. Возможно, если бы она поняла, от чего он бежит, то отпустила бы его.

– Стояла зима, – начал он. – Озеро замерзло. Я играл на улице в снегу, когда меня нашел брат. Он побежал за мной на лед, и тот провалился подо мной. Я тянулся к нему, а он… он толкнул меня под воду.

Антон открыл глаза и увидел, что на него таращится Эфира.

Девушка казалась охваченной ужасом.

– Как мог кто-то такое сделать? – сказала она.

Антон отвернулся.

– Не думал, что жестокость и убийство могут удивить Бледную Руку.

– Он был твоим братом, – сказала Эфира, словно это что-то меняло. Словно жестокие, злые люди не могли быть кровными родственниками.

– Мы выросли на Новогардийских территориях, – сказал Антон. Он не мог забыть морозные зимы, голод, сжимающий внутренности. – Там жизнь другая. Одаренных намного меньше, и на их счет существуют предрассудки. Новогардийцы верят во всякое о них – о нас.

– То есть как свидетели?

Антон покачал головой.

– Свидетели ненавидят одаренных и считают их ошибкой природы. Но северяне не ненавидят одаренных, они их почитают. Они не верят, что пророки дали нам наши силы, они верят, что их нам даровал древний бог и что эти силы дают нам божественное право царствовать. Мы с моим братом воспитывались бабушкой, и она тоже в это верила. Она не была одаренной. Как и ее сын, мой отец. Как и мой брат. А потом родился я. Мой Дар проявился рано, и тогда… мою бабушку только это и стало заботить.

– И это задевало твоего брата, – сказала Эфира.

– Да, но… не только это, – сказал Антон. – Большая часть людей, когда причиняет тебе боль, делает это по какой-то причине. Чтобы заставить тебя делать то, чего хочется им. Или потому, что они злятся и им нужно выплеснуть это. Но мой брат… он причинял мне боль просто потому, что ему это нравилось. Ему было радостно видеть мою боль, мой страх, нравилось, когда я умолял его прекратить.

И о-о, как Антон умолял!

«Хочешь, чтобы я остановился? – спрашивал Илья. – Тогда останови меня. Разве это не у тебя Дар? Покажи мне, какой ты могущественный, Антон».

– Для него это было игрой, а у меня никогда не получалось выучить правила. – Антон снова закрыл глаза. – Я провел всю свою жизнь, пытаясь забыть то, что он со мной сделал.

– Но когда ты используешь Дар, тебе приходится заново переживать это, – сказала Эфира. – Вот что случилось, когда ты находился в омуте?

Он кивнул.

– На время мне стало лучше. Я смог контролировать свои кошмары. Но когда я пытаюсь использовать Дар провидца, то словно возвращаюсь на озеро. Я беспомощен. Я только чувствую, как руки брата удерживают меня под… Вот почему я не могу помочь вам. Вот почему мне нужно было уйти.

– А твой брат… это он отправил за тобой всех тех людей в ту ночь? – спросила Эфира. – Что ему от тебя надо?

На этот вопрос Антон не мог ответить, хотя он преследовал его с того момента, как Безымянная дама показалась в Талассе.

– Думаю, его просто не устраивает тот факт, что я сбежал, – наконец сказал юноша. – Должно быть, он чувствовал, что проиграл, зная, что больше не может причинять мне боль. А он никогда не проигрывал. Он ищет меня, чтобы заставить заплатить за мой побег.

– Так ты планируешь продолжать бегать? – спросила Эфира. – Надеяться, что он снова тебя не найдет, и жить в страхе?

– Не то чтобы у меня был выбор.

Морской ветерок пронесся мимо них, растрепав темные кудри Эфиры.

– А что, если бы был? – тихо спросила она. – Что, если бы ты мог перестать сбегать? Если бы ты смог избавиться от этого страха навсегда?

Антон отступил на полшага назад.

– О чем ты говоришь?

– Ты можешь помочь нам, помочь Беру. А я смогу помочь тебе.

– Как?

Ее взгляд удержал его.

– Рано или поздно Бледная Рука заберет еще одну жертву в этом городе.

Мгновение длилось, как задержанный вдох. Антон никогда об этом раньше не думал, каково это, жить без постоянного страха за спиной. Знать, что его брата нет – по-настоящему больше нет, чтобы снова мучить его.

– Ты можешь убегать всю жизнь, – сказала Эфира. – Ты можешь провести всю свою жизнь, оглядываясь через плечо, ожидая, когда тебя догонит прошлое. Или можешь перестать прятаться и наконец встретиться с этим лицом к лицу. Мне это кажется вариантом.

Антон впился ногтями в ладонь.

– Я просто хочу дышать без ощущения, что тону.

– А я просто хочу найти способ поддерживать жизнь моей сестры, – ответила Эфира. – Мы можем помочь друг другу. Ты не можешь пользоваться Даром, пока жив твой брат. Но если бы его не стало…

Если бы его брата не стало, освободился ли бы Антон от всех воспоминаний, освободился ли бы от кошмаров, сжимающих его в своей пасти?

– Я не могу точно знать, изменит ли это что-то, – сказал он. – Смогу ли я воспользоваться своим Даром и тем более найти для вас Чашу Элиазара.

– Но может быть, сможешь, – сказала Эфира. – А это лучше, чем то, что у нас есть без тебя, то есть ничего.

Девушка вновь протянула руку, но в этот раз не угрожала. А предлагала.

– Мы можем помочь друг другу, – сказала она.

Антон посмотрел мимо нее на сверкающие волны, поднимающиеся сразу за гаванью. Какой-то его части безумно хотелось оставить все позади – угрозы брата, Бледную Руку, таинственную эшу, которую он почувствовал в бухте. Покинуть этот город разрушенной веры и не оборачиваться. Он всегда так поступал.

Но Эфира права. Он всегда будет оглядываться. Кошмар, воспоминания, озеро – они всегда будут его тенью. Юноша все еще оставался в ледяной воде, подвешенный в мгновениях тьмы. Он мог сдаться и дать себе утонуть или постараться потянуться к поверхности.

Антон принял руку Эфиры.

– Тогда договорились.