Текст книги "Служебный разбой (сборник)"

– Мин Гуан. Миша.

– Мишу знаю. Где он сейчас?

– На автостоянке у кинотеатра. Два квартала отсюда.

– Вставайте, проводите нас.

Китайцы поднялись – и вдруг слаженно напали на Сергея. Удар в глаз ослепил его, а серия ударов в шею лишила воздуха. Его сбили с ног. Дальнейшее и не видел, слышал лишь вскрики, удары, хруст ломаемых топчанов. «Кий-йя!» – орал Чечен…

– Поднимайся, Сережа, – Арахов бережно поддержал его за локоть.

Ли осмотрелся целым глазом – все китайцы, словно мешки с костями, устилали пол. Джеки Чечен все еще стоял в боевой каратистской позе.

– Я говорил, он здорово дерется, – сказал Леня. Потрогав подбитый глаз Сергея, качнул головой. – Синяк будет. Темные очки придется носить.

Он обернулся к еле живому вожаку китайских братков.

– Эй, великая стена, вставай! Мы правда из ФСБ.

Заломив китайцу руки за спину, вывели его со двора. У ворот поджидала старая «Хонда». Сидевший за рулем китаец испуганно дернулся, газанул, но вожак что-то ему мяукнул, и тот сразу успокоился.

Ли, Арахов и захваченный китаец сели сзади, Джеки Чечен – рядом с водителем.

– Вези к Мише, – велел водителю Леня.

Через десять минут, попетляв по закоулкам, «Хонда» въехала в огороженную забором из рабицы автостоянку. Из будки охраны сразу вышли восемь китайцев. Один из них, высокий парень в дорогой одежде, явно вел себя как начальник.

– Самый высокий – Миша, – сказал Арахов.

Увидев Арахова, Миша-китаец натянуто заулыбался.

– Здравствуй, Леня, – проговорил он с небольшим акцентом.

– Здравствуй, Миша, – Арахов вытолкнул из машины захваченного вожака отправленной на разборку бригады. – Мы твоих потрепали маленько, извини. Сами виноваты.

– Что случилось?

– Разговор к тебе есть. Кто такой Гунук?

– А-а. Пойдемте в будку. Чай попьем.

Будка, построенная из кирпича, была просторной. Здесь помещались две кровати, стол, несколько табуреток, и оставалось еще много места. На столе, заплеванном кожурой от семечек, стояли пустые фаянсовые чашки. Рядом с маленьким китайским телевизором высился трехлитровый китайский же термос.

– Вам нужен Гунук? – Миша-китаец задумался. – Будет очень хорошо, если его заберут из наших краев. Он всем ненавистен, особенно своим же китайцам – его братва мешает именно китайскому бизнесу.

– До бизнеса нам дела нет, – сказал Леня. – Он Россией торгует – шпионам помогает. Преступление против родины – это очень серьезная штука.

– Гунук – китаец, для него Россия не родина. Здесь он просто делает деньги, любыми способами.

– Интересно было бы взглянуть на его рожу. А, Миша? Какой он?

– Я его сам не видел. И большинство моих людей не видели. Боевики Гунука везде действуют самостоятельно. Требования авторитетов о стрелках Гунук игнорирует – посредник говорит о его согласии на встречу, но когда стрелка собирается, оказывается, что Гунук не приехал – только вооруженные до зубов боевики. Он так уже две группировки выбил, а их районы подмял под себя.

– Может, Гунука просто нет? – спросил Сергей.

– Есть. Есть такой человек. И есть человек, который его видел.

– Сведи нас с ним, – улыбнулся китайцу здоровяк Арахов. – Ты меня знаешь – услуга за услугу.

Миша кивнул своим боевикам – те попятились из будки. Китаец тоже направился к выходу.

– Посидите пока. Я со своими пошепчусь.

– Миша, тебе же выгодно, чтобы мы его укатали! – проговорил вслед Арахов.

Китаец в ответ лишь мирно улыбнулся и вышел за дверь. Леня сел за стол, порывисто откупорил термос, плеснул в фаянсовую чашку чая.

– Козел! Сто процентов – знает он этого Гунука.

– Леня-фээсбэшник не верит китайцам! – хмыкнул Джеки. – И мне чаю плесни.

– В морду плеснуть? А чего вам верить? Вы хитрые азиаты.

– Я не китаец, я кореец.

– Держи чай, кореец, – Арахов протянул Джеки Чечену чашку горячего чая, вдруг усмехнулся и дернул головой. Обращаясь к Сергею, заявил:

– Эта тварь мне собачьи яйца в миску бросила, а я ему чай подаю!

Джеки Чечен хрюкнул, отвернулся к окну. Ли задумчиво закусил губу, забарабанил пальцами по подоконнику.

– Джеки, почему они не желают помочь выловить Гунука?

– А им надо?

– Им прямая выгода от этого.

Джеки отхлебнул чай.

– Боятся. Гунук скорый на расправу. Будь он сейчас среди них, и то бы не выдали. Трясутся за свою шкуру.

– У вас все скорые на расправу, – сердито отозвался Арахов, вертя в толстых пальцах спичечный коробок. – Вон, Хэн Хан расхреначил вашу группировку – и сидит в ресторане, пирует, все по херу!

– Хэн Хану долго не жить!

– Ты, что ли, отомстишь?

– Может, и я, – мрачно произнес Джеки.

– Ну и дурак.

– Почему?

– Тебя убьют.

– Меня так и так убьют. Рано или поздно.

– Не нравишься ты мне в последнее время, Чечен. Строишь из себя крутосваренного. Задницу свою спрячь и сиди тихо-тихо – может, пронесет. Ты без Сашки Кима – кусок дерьма. Вы, корейцы, теперь не скоро сможете организоваться для ответного удара. А если и сможете, то ты в новой организации будешь играть никудышную роль.

– Я соберу свою организацию.

Арахов хмыкнул.

– И будешь, как Миша-китаец, – ни то ни се. Мишка, он ведь и не бандит вовсе, так – шелупонь дворовая. Отсидел шесть лет за бытовуху, а когда вышел, вокруг него китайская шантрапа собралась. Думала, он крутой авторитет, а он пару стоянок подмял под себя с грехом пополам… И ты таким будешь, если соберешь свою команду. А-а, тебя все равно Хэн Хан добьет. Раздражаешь ты его своим существованием.

Джеки Чечен был спокоен. Допив чай, высморкался в ладонь, отерся о пыльную занавеску, согласился с Араховым.

– Добьет, это точно, если вы его не укатаете раньше.

– Логично рассуждаешь.

– Леня, за что Миша-китаец срок мотал? Знаешь?

– За сеструху. Обычно китайцы спокойно глядят на девичьи шалости, а наш какой-то с примесью кавказской крови оказался. Он только школу окончил, его сестра – на два года моложе. Короче, ее трахнул Колян Утиманов, был тут один тип… мутный. Китаец выловил его через пару часов в его дворе и при всех ножом брюхо вскрыл. Колян ногами подрыгал для приличия и сдох – амба. Мишу в СИЗО, все улики налицо. Суд принял во внимание, что мстил за честь сестры, так сказать. Только судьей была Кулакова Вера Канатовна, некрасивая баба. Когда она училась в нашем унивеситете на юрфаке, у них был декан Пал Палыч Утиманов – папа Коляна. А чем занимался Пал Палыч в университете, всякий скажет – студенток «метил» за «хвосты». Наберутся у дуры «хвосты», он ее к себе домой на зачет. У него дома, почитай, полфакультета побывало. Мудаком был. Потому и сынок у него таким же вырос. А эту Кулакову он вызвал. Она некрасивая, а не трахнешь – толки пойдут по университету: почему всех – да, а ее – нет? А ее трахать ну западло – уродина уродиной, гуимплен в юбке. Пал Палыч ей решил в рот дать; член вывалил, она пасть раскрыла, а он как заглянул – половина зубов кариесом изъедена. Его замутило, он махнул рукой: «Иди, Кулакова, не надо ничего. Зачет!»

– Арахов, ты там присутствовал? – улыбнулся Чечен.

– Не мешай правду рассказывать. Короче, на суде Кулакова вспомнила доброту Пал Палыча и вкатила Мише-китайцу двенадцать лет строгой изоляции. Миша шесть лет отсидел, его дело на президентскую комиссию попало. За что сидит? Убил насильника сестры. Половину срока отмотал. Убил насильника? Так насильнику и надо! Половину срока отсидел – по закону можно применить помилование. И вышел Миша-китаец на свободу. Теперь вот тусуется с шелупонью.

– А сестра его?

– Сестра? Ходит к шоферам на пятак долбиться. Она и тебе даст. Она всем дает, кто ни захочет. Потому что б…!

Дверь открылась, вошел Миша-китаец и один из его подручных.

– Поедете с ним, – сказал Миша. – Он сведет вас с тем, кто знает Гунука в лицо.

– Отлично, – Арахов встал из-за стола, протянул китайцу пятерню. – Спасибо. На добро отплачу добром!

С автостоянки выехали на широкой старой «Хонде». Через минут пятнадцать быстрой езды китаец свернул к автозаправке.

– Тот человек здесь работает? – спросил Арахов.

– Бензину мало. Заправлюсь.

Китаец подогнал «Хонду» к заправочной установке, выключил двигатель.

– Я быстро, – и пошел к будке, где из окна торчала голова оператора.

Арахов тоже полез из машины.

– Жвачку куплю. Во рту вкус неприятный.

Сергей задумчиво смотрел, как китаец впихнул деньги в окошечко кассы, как к нему подошел Леня, они стали о чем-то говорить, потом обернулись.

В этот момент, сидевший рядом с Сергеем на заднем сиденье Джеки Чечен вдруг дернулся и выхватил откуда-то пистолет. Щелкнул взводимый боек. Ствол больно уперся Сергею в висок.

– Сиди спокойно, Ли, без шуток.

– Ты рехнулся! – опешил Сергей.

Китаец у будки побледнел. Арахов резко выхватил спрятанный за поясом пистолет Макарова.

Чечен, чертыхаясь, врезал Сергею пистолетом в висок.

– Не дергайся!

Но Ли дернулся, и удар смазался. От боли потемнело в глазах. Он схватился за голову обеими руками.

Чечен, пинком открыв дверь, выскочил из машины.

– Чечен, не дури! – заорал Арахов.

Джеки обернулся, выстрелил и бросился со всех ног удирать. Леня подбежал к машине, заглянул в салон.

– Серег, ты в порядке?

– Да, но он мне здорово врезал, – прохрипел Ли, борясь с ноющей болью.

– Ты понял? Чечен – это Гунук!

От этих слов в мозгу Сергея прояснилось.

– Не может быть! Тот китаец, а Джеки – кореец.

– В этом весь номер. У Гунука боевики китайцы, и кликуха китайская, все его и считают китайцем. А это чертов Джеки.

– Не верится. Не может такого быть.

– Тогда зачем он убил китайца?

Сергей посмотрел на будку заправщика – ошалелый оператор пялился на них через окно, а внизу, на асфальте, распластался застреленный водитель «Хонды». Ли обалдело смотрел, а в мозгу крутился вопрос: «К чему это убийство? Даже если он Гунук, и его раскрыли, зачем он убил человека?»

Первым порывом Арахова было сбежать с места преступления, но, секунду поразмыслив, он сказал, что надо дождаться ментов – не сейчас, так завтра их вычислят и еще вставят начальственный нагоняй, что не поделились информацией с угро о виновнике убийства.

– Ненавижу с ментами общаться, – сказал Арахов, усаживаясь за руль «Хонды», улыбнулся резиновой улыбкой. – Но придется. Как говорится: переживем самое неприятное сейчас.

– Умнее было бы догонять Гунука, – заметил Сергей. Боль уже почти ушла, и он чувствовал себя более-менее сносно.

– Его догонишь… Он, как заяц, сейчас петляет по дворам. Сколотил ведь, поганец, китайскую бригаду. Никогда бы на него не подумал. Наверное, уже миллионер, а ходил рядом с нами… Знал бы, что он Гунук, глаза бы ему выдавил этими пальцами, – Арахов кивнул на свои большие руки.

– За что? – Сергей улыбнулся.

Леня посмотрел на него, сказал хмуро:

– За все плохое… За это вот, – кивнул он в сторону трупа. Потом сказал: – А вообще, мы молодцы – Гунука вычислили; теперь его выследим, поймаем и через него выйдем на Дракона.

– План идеальный. Где только ловить Чечена будем? И когда?

– Где – пока не знаю, а когда – нескоро. Вон они, коршуны, – Арахов указал на приближающуюся машину оперативников из отдела убийств. – Ей– богу, сейчас бы дал газу отсюда. Но… нельзя. Чего доброго, нас с тобой обвинят. Скажут – фээсбэшники намутили.

– Мы сдадим им Чечена?

– Сдадим. Не брать же его грех на себя! Скажем, что Чечен грохнул китайца, но попросим его не трогать – мол, сами отловим.

– Они не тронут?

– Захотят – не тронут. А вожжа под хвост попадет – специально нам нагадят.

Из оперативного «уазика» полезли опера. Двое сразу направились к трупу. Трое и самый главный среди них (Сергей вычислил его по толстому брюху и властно сдвинутым к переносице бровям) двинулись к машине, где сидели «суперагенты».

Арахов, идиотски хихикнув, поднял ладонь.

– Привет.

– Выходите! – рявкнул толстяк.

– Это я, Филипыч!

– Я обращаюсь к вам совершенно официально: покиньте машину.

Ли и Арахов послушно вышли. Их повернули лицом к машине, заставили расставить ноги пошире, после чего профессионально обыскали – отняли пистолеты, сотовые телефоны, бумажники. Леня хотел пошутить: «А где пакетик с белым порошком?», но решил, что не стоит, лишь слабо возмутился:

– Филипыч, ты что куражишься?

Толстяк рассвирепел.

– Заткнись! Вы оба – козлы! Где вы – там трупы. На хрен мне ваши операции? Мне покой в городе нужен.

– В интересах Родины…

– Арахов, не гни дугу! Сейчас этот номер не пройдет. Покой в Дальнем ныне важен, как никогда… Такие люди заинтересованы, чтобы здесь была тишь да гладь, говорить боюсь! А ваши интересы – это отнюдь не интересы государства. Может, в золотое время, в эпоху развитого социализма, при Леониде Ильиче Брежневе ваша грозная спецслужба была единая и следила за безопасностью страны, а ныне ФСБ – это куча отдельных служб. В каждой отдельной области свой дядька, прикрываясь госдолжностью, делает свои дела!

– То же самое можно сказать о твоей конторе.

– Короче, я обещал пресечь убийства в городе, и я пресеку. Я вас изолирую… временно. И никто мне не помешает.

– Не имеешь права! – возмущенно проговорил Арахов и обернулся, но был вежливо – толчком в шею – возвращен в исходное положение.

– Имею, – заверил толстяк. – Сделайте паузу на недельку, а мои ребята разберутся, законны ваши действия или нет…

– На арест нужно решение суда!

– Будет тебе решение. Судья Кукин давно хочет с тобой посчитаться!

Видя, что фээсбэшники не буянят, а покорно внимают нравоучениям, шеф оперов смягчился.

– Не обижайтесь, братья-чекисты. Если я отпущу вас, вы снова создадите условия для очередной бойни… А если будет новая бойня в городе – меня уволят.

– Тебя все равно уволят, – буркнул Арахов.

– За что? – опешил толстяк.

– За срыв операции органов госбезопасности.

Филипыч усмехнулся и велел операм:

– В «уазик» их!

В милиции Сергей и Арахов исписали по двадцать листов свидетельских показаний о погроме в клубе «Белый Лотос», бизнес-центре и убийстве китайца на заправочной станции, после чего из кабинета Файорова (толстяка Филипыча) их забрал молчаливый, с каменным выражением лица, начальник краевого УФСБ. Он резким движением сгреб со стола Файорова папки с только что подшитыми признаниями суперагентов и зажал их под мышкой. Файоров, словно рыба на берегу, хватал воздух ртом.

– Артем Андреевич… – наконец выдавил он. – Нам убийц ловить надо.

– Я прочту это, – сказал начальник УФСБ. – Если там нет секретных сведений…

– Какие секретные сведения?! Они были свидетелями преступлений…

– Поищи других свидетелей. А за папками зайдешь к ним сам – туда, завтра, к восьми вечера… Тоже напишешь кое-что.

– Артем Андреевич…

– До свидания… Ну, что сидите? – Вперил взгляд в пойманных агентов супершеф. – За мной!

Уже в машине (черный «Ауди» с убойными номерами) начальник УФСБ бросил папки Арахову на колени:

– На память! Еще один такой провал, ребята…

– Провал?! – возмутился Арахов, передавая папки Сергею. – Мы Гунука вычислили. От него один шаг до карлика. Еще два-три дня, и Дракон Любви будет наш!

«Ауди» сорвался с места. Начальник УФСБ, откинувшись на спинку сиденья, вздыхая, недоверчиво закачал головой:

– Ну, и погоняла у наших подопечных: Дракон Любви…

7

Ночь провели в квартире Арахова. Окна зашторили, свет не включали – работал один телевизор. Читать ходили в туалет.

Ужинали, лежа на паласе, на расстеленной скатерти, обсуждали странное поведение начальства.

– Филипычу не отдали наши показания, потому что по каким-то причинам не желают трогать Хэн Хана. – Арахов дул толстыми губами на горячий чай. – Я откровенно описал, как Хэн Хан признался в организации убийства Сашки Кима, как велел казнить Джеки Чечена, как рассказал, что по его приказу расправились с отцом Джеки.

– Зачем? Появилось желание быть основным свидетелем обвинения в долгом и нудном судебном процессе?

– Нет. Знал, что ничего не будет. Прикалывали над Файоровым. Его аж трясло – такие показания!

– Я твой ноутбук включу? Проверю свою электронную почту; может, есть новые письма.

– С девками переписываешься?

– Бывает.

Ужинали китайской лапшой, заваренной в глубоких чашках. Для сытности вывалили туда тушенку. Сергей цеплял ложкой шматки тушеной говядины с сурпой, отправлял еду в рот, жевал. Из мыслей плелась затейливая паутина. План у них простой, но реальный – отследив Гунука, выйти на Дракона Любви. В то же время Сергея настораживали наглость Хэн Хана и попустительство к его «подвигам» со стороны краевого УФСБ. Что за этим кроется? Можно было предположить, что ФСБ решила оставить в городе всего две-три крупные преступные группировки, чтобы иметь над ними полный контроль, и банда Хэн Хана попала в число избранных. Почему тогда вообще не уничтожить все преступные сообщества, как это сделала ЧК сразу после Октябрьской революции 1917 года? А может, Хэн Хан сидел на крючке у ФСБ и выполнял через свою преступную группировку тайные задания, связанные с незаконной иммиграцией из Вьетнама? Его люди могли делать дела в самом Вьетнаме – он ведь летал туда чуть ли не раз в квартал, а взамен ФСБ позволяла ему «не совсем законный» бизнес на Дальнем Востоке. Это предположение могло соответствовать истине. К тому же дочь Хэн Хана Ольга, кажется, была любовницей Лакрионова, мэра Сергеевска. Не верится, чтобы туда ее пристроили братья Акашины. Какие бы они ни были крутые, против ФСБ они сявки. Ольгу тоже могли приставить к Лакрионову чекисты. Для чего?

Сергей посмотрел на бубнящего Арахова – он пропустил мимо ушей все его рассуждения.

– Хо Цун, кто он? – спросил Леня. – Хэн Хан сказал – он твой отец…

Сергей поскучнел.

– А…

– Скажи, что кривляешься…

– Врет он, Хэн Хан этот.

– А что насупился сразу? – хмыкнул Арахов.

– Кому приятно, когда подонки треплют честное имя родителей…

– Ладно, забудь об этом.

– Зачем мы ночуем в твоей квартире?

– Думаю, может, Джеки в гости пожалует.

– Зачем?

– Отрежет нам яйца.

– Он вроде твой друг.

– Ага, просился лис в курятник… Он зол, мы разоблачили его инкогнито. Сила Джеки была в том, что мало кто знал, что он Гунук, а кто знал, тот боялся смерти и держал язык за зубами. Теперь весть о Джеки-Гунуке разойдется быстро. У многих нервных мужчин в этом городе есть желание разобраться с Гунуком, и они быстро найдут Джеки Чечена.

– И что, ждешь привета в виде выстрела из гранатомета? – усмехнулся Сергей.

– Типун тебе на язык.

– Как думаешь, Ольга, дочь Хэн Хана, правда работала на портовую братву?

– А что?

– Сомнения меня гложут. Может, ваши сами ее к Лакрионову пристроили?

Арахов пожал плечом, стал усиленно отпивать чай из чашки. Сергей укрепился в своих подозрениях. Арахов много знает, о чем Сергей и Москва даже не подозревают. Здесь, на Дальнем Востоке, ведутся какие-то свои игры. Какие?

Вдруг лопнуло стекло – дыра разорвала его, и паутина трещин разбежалась во все стороны от пробоины. Ли успел подумать, что стреляли из снайперской винтовки – отверстие от пули было большое и ровное.

Сергей зло прорычал:

– Этого привета ты ждал?

– Я думал, Джеки придет с ножом.

Но больше стрельбы не было. Гранат не бросали, из огнеметов и пушек не стреляли.

Отматерившись в пустоту, Сергей с Араховым уснули в душной кухне, рядом с газовой плитой. Снилось лето, потные девушки и хотелось пива с вяленой рыбой.

В шесть утра Леня растолкал Ли.

– Звонил босс. Информатор сообщил в УФСБ – Джеки видели вчера в Уссурийске.

– Кто же вчера в нас стрелял?

– Разве мало желающих? Одно ясно – это был не Чечен.

Сергей протер глаза, сказал задумчиво:

– Все-таки он твой друг… Почему он должен в тебя стрелять? Личные отношения – одно, а бизнес – другое.

– Повторяю, он мне такой же друг, как Хо Цун – твой отец.

Сергей хмыкнул – глупая мысль посетила его не оправившийся ото сна мозг.

– Вдруг Хо Цун мой настоящий отец?

– Не надо слов. Если бы Чечен был моим другом – настоящим, а не на словах, я бы знал это наверняка. А он – козел. Слуга дешевого Дракона с Тайваня.

– Он слуга не дешевого Дракона, а Дракона Любви. Не забывай – дочь Хэн Хана предпочла его мэру Сергеевска.

– Тут любого предпочтешь, если у мужика хрен шесть сантиметров…

– Ладно. Поехали в Уссурийск Чечена ловить.

– От яичницы не откажешься?

Сергей снова повалился на мягкую подушку, потыкал ее кулаком.

– Хорошо жить, Леня?

Арахов был уже серьезен.

– Хорошо жить хорошо, а как мы живем… Не уверен, Ли. Не уверен.

В дверь позвонили. Сергей вздрогнул – кто бы это? Он посмотрел на Леню. Тот тоже был озадачен. Может, приветы от Джеки Чечена продолжаются? Подойдешь к двери, спросишь: «Кто там?», а в ответ дверное полотно прошьют пули. Или весело отзовутся: «Телеграмма», а когда откроешь – в прихожую бросят «РГД-5».

Звонок повторился.

– Я открою! – поднялся с постели Сергей.

Арахов приложил палец к губам: «Не спеши!» Крадучись, он прошел в зал к шкафу, порылся в наваленных в кучу вещах, достал пистолет, передернул затвор. Теперь можно было идти к двери. Ли быстро прошел в прихожую, отщелкал замки и открыл дверь. Он обомлел.

На пороге стояла Ольга – дочь Хэн Хана.