Текст книги "Галили"

Глава VI

Как ни удивительно, объяснение между Рэйчел и Митчеллом прошло на редкость цивилизованно. Никто из них не повышал голоса, не плакал и не упрекал. В течение часа они по очереди излагали друг другу перечни претензий и разочарований и в результате пришли к заключению, что, раз им не удалось сделать друг друга счастливыми, расставание будет наилучшим выходом. Впрочем, в этом вопросе они несколько разошлись во мнениях: Рэйчел полагала, что у их брака больше нет шансов, и поэтому процедуру развода следует начать немедленно. Митчелл же считал, что им обоим необходимо подумать несколько недель и убедиться в правильности этого шага. Впрочем, после непродолжительного спора Рэйчел с ним согласилась. В конце концов, что такое несколько недель? В течение этого периода они решили обсуждать все связанные с разводом темы лишь в узком семейном кругу и воздерживаться от консультаций с юристами. Когда на сцену выходит адвокат, с надеждами на примирение можно проститься, утверждал Митчелл. Что до жилья, тут дело решилось просто. Рэйчел останется в квартире с видом на Центральный парк, а Митчелл вернется в особняк Гири или снимет номер в отеле.

На прощание они обнялись так осторожно и неуверенно, словно оба были из стекла.

На следующий день Рэйчел позвонила Марджи. Она предложила позавтракать вместе, причем заявила, что в ресторане необходимо потратить неприлично большую сумму и заказать такой огромный десерт, чтобы с ним нельзя было управиться и за несколько часов. Тогда они прямо от завтрака смогут перейти к коктейлю.

– Только уговор – за десертом ни слова о Митче, – заявила Рэйчел.

– Заметано, – хмыкнула Марджи и добавила заговорщицким голосом: – Есть темы куда интереснее.

Ресторан, который выбрала Марджи, открылся всего несколько месяцев назад, но уже успел завоевать популярность. Внутри яблоку было некуда упасть, а перед входом толпилась очередь жаждущих получить столик. Разумеется, метрдотель оказался закадычным приятелем Марджи (оказалось, что на заре своей блистательной карьеры он служил барменом в одном из притонов в Сохо, куда Марджи частенько наведывалась). Он встретил их с Рэйчел так, словно они были особами королевской крови, и проводил к лучшему столику, откуда можно было обозревать весь зал.

– О, сколько народу, о котором можно посплетничать, – сказала Марджи, рассматривая посетителей.

Но Рэйчел лишь немногих знала в лицо и всего двоих-троих – по имени.

– Что будете пить? – осведомился официант.

– Как у вас с мартини?

– Шестнадцать сортов, – гордо сообщил официант, протягивая карту вин. – Но если вы хотите чего-то особенного...

– Так, для начала принесите нам два сухих мартини. Сразу. И без всяких оливок. А мы пока посмотрим вашу карту.

– Я и не знала, что на свете существует столько видов мартини, – заметила Рэйчел. – Хочешь перепробовать их все?

– Уверяю тебя, после третьего-четвертого стакана перестаешь замечать разницу, – усмехнулась Марджи. – Погляди-ка вон на тот столик, у окна. Там случайно не Сесил сидит?

– Да, он.

Сесил, адвокат Гири, мужчина шестидесяти с лишним дет, пожирал глазами свою спутницу – весьма эффектную блондинку, которая была моложе его раза в три.

– Я так понимаю, это не его жена? – осведомилась Рэйчел.

– Правильно понимаешь. Его жена – как же ее зовут? – по-моему, Филис... Так вот, наряди нашего метрдотеля в самое страшное платье, получится копия она. А эта – одна из его любовниц.

– У него их что, несколько?

Марджи округлила глаза.

– Еще бы. Когда старик Сесил отойдет в лучший мир, у могилы будет рыдать больше женщин, чем сейчас прогуливается по Пятой авеню.

– Вот уж не думала, – пожала плечами Рэйчел. – По-моему, он такой... непривлекательный. На что тут можно позариться?

Марджи слегка вскинула голову.

– Не такой уж он и урод, – возразила она. – Для своих лет неплохо сохранился. И потом, он чертовски богат, а для куколок вроде этой данное обстоятельство имеет решающее значение. Наверняка она рассчитывает получить маленький подарочек – какую-нибудь блестящую вещицу – еще до того, как им подадут десерт. Понаблюдай за ней. Она считает минуты. А стоит ему коснуться кармана, начинает глотать слюну.

– Если он так богат, зачем он работает? – спросила Рэйчел. – Неужели ему не хочется отдохнуть?

– Не хочет бросать своих обожаемых клиентов на произвол судьбы. Нет, без шуток, я думаю, он не уходит на пенсию из уважения к старику. Гаррисон говорит, что Сесил умен, как дьявол. И мог бы многого добиться.

– Что же ему помешало?

– С ним произошла та же штука, что и с нами, – он по уши увяз в семействе Гири. А кто попал к ним в плен, тот живым не уйдет.

– Марджи, ни слова о Митчелле. Помни, ты обещала.

– Я и не собиралась говорить о твоем дражайшем Митчелле. Ты меня спросила про Сесила. Я тебе ответила.

Вернулся официант со стаканами на подносе. Марджи пожелала узнать, что представляет из себя «Каджун-Мартини», который значился в списке под номером тринадцать. Официант принялся витиевато описывать бесподобный вкус этого напитка, но Марджи прервала его на полуслове.

– Лучше один раз попробовать, чем сто раз услышать, – заявила она. – Принесите нам по стаканчику.

– Боюсь, ты меня напоишь, – покачала головой Рэйчел.

– Честно говоря, это входит в мои планы, – кивнула Марджи. – Если будешь навеселе, ты легче воспримешь то, что я собираюсь тебе предложить.

– Господи, посмотри только на них! – воскликнула Рэйчел, пропустившая последние слова Марджи мимо ушей.

– На кого?

– На этих голубков – Сесила и его даму. Ты как в воду глядела.

Действительно, как и предсказывала Марджи, адвокат извлек из кармана изящную коробочку и открыл ее, чтобы блондинка смогла полюбоваться ожидающей ее наградой.

– Вот и маленькая блестящая вещица, – промурлыкала Марджи. – В таких делах я редко ошибаюсь.

– Мне это тоже знакомо. То есть я видела, как покупают подобные подарки.

– Ах да, ты ведь работала в Бостоне в ювелирном магазине.

– Да, и такие вот респектабельные джентльмены приходили туда и просили меня помочь выбрать подарок для жены. Так они говорили – для жены, но я скоро поняла, что жены этих подарков не увидят. Мужчины обычно были пожилые – за сорок, а то и за пятьдесят, – но покупали украшения для молодых женщин. Поэтому и спрашивали моего совета. Они только что не говорили: если бы ты была моей любовницей, какую из этих очаровательных безделушек тебе хотелось бы получить? С Митчеллом я ведь познакомилась тоже в магазине.

– Кто это тут осмелился произнести имя Митчелла? Я думала, это табу и нарушившего его ожидает суровая кара.

Рэйчел одним глотком осушила свой стакан.

– Табу снимается. Знаешь, я вдруг поняла, что вовсе не прочь поговорить о нем.

– Вот как?

– Не притворяйся, будто ты очень удивлена.

– А что о нем говорить, – вздохнула Марджи. – Он твой муж, вот и все. Если ты его любишь, тем лучше для тебя. Если не любишь, в этом тоже нет ничего ужасного. Устройся так, чтобы ни в чем от него не зависеть. Живи собственной жизнью. И он не сможет тебе ни в чем помешать. О, гляди-ка, что за чудное явление.

Официант, который приближался к ним с очередной порцией мартини на подносе, решил, что Марджи имеет в виду его, и расплылся в ослепительной улыбке.

– Это я про выпивку, детка, – уточнила Марджи. Улыбка несколько померкла. – Но ты тоже очень мил. Как тебя зовут?

– Стефано.

– Стефано, – повторила Марджи. – Что ты нам посоветуешь заказать из здешней стряпни, Стефанов. Только помни, Рэйчел голодна как волк, а я на диете.

– Коронное блюдо нашего повара – морской окунь, слегка потушенный в оливковом масле, с соусом из...

– Хорошо, уговорил. Принеси мне ваше коронное блюдо. Ты как насчет окуня, Рэйчел?

– Я предпочла бы мясо.

– О, – многозначительно вздернула бровь Марджи. – У леди кровожадное настроение. Какие будут предложения, Стефано?

С официанта неожиданно слетела вся самоуверенность.

– Ну... не знаю... кажется, у нас есть... – забормотал он.

– Может, остановишься на обычном бифштексе? – предложила Марджи.

Это окончательно убило Стефано.

– Боюсь, мы не сможем быстро подать вам бифштекс, – выдавил он из себя, заливаясь краской. – Бифштексы в меню не указаны.

– Бог ты мой! – с притворным возмущением воскликнула Марджи, явно забавляясь смущением молодого человека. – Чтобы в нью-йоркском ресторане не подавали простого бифштекса? Куда катится этот мир?!

– Да не хочу я бифштекс, – перебила ее Рэйчел.

– Дело не в том, хочешь ты или не хочешь, – не унималась Марджи. – Тут вопрос принципа. Ну, если бифштекса от вас не дождешься, предлагай что-нибудь другое. Не оставаться же бедняжке Рэйчел голодной.

– У нас есть котлеты из ягненка с миндально-имбирным соусом, – выпалил официант.

– Ладно, котлеты так котлеты. Конечно, Рэйчел предпочла бы кусок мяса с кровью, но что с вас возьмешь.

Официант, довольный тем, что проблема наконец разрешилась, торопливо удалился.

– Ну и вредная ты, – сказала Рэйчел, когда он скрылся из виду.

– Уверяю тебя, этот малый получил огромное удовольствие. Большинство мужчин в глубине души обожает, когда над ними издеваются.

– По-моему, тебе стоит это записать.

– Что именно?

– Свои содержательные наблюдения над человеческой природой.

– Увы, при ближайшем рассмотрении они кажутся вовсе не такими уж содержательными, – тяжело вздохнула Марджи. – Как и я сама. Я способна произвести впечатление, но только на приличном расстоянии. – Она невесело рассмеялась. – А почему ты не пьешь? Номер тринадцатый вовсе не плох.

– С меня хватит, – сказала Рэйчел. – И так голова кружится. Марджи, хватит подогревать мое любопытство, что ты хотела мне сказать?

– Хорошо... хотя ничего особенного я и не собиралась говорить. Дело в том, лапочка, что тебе надо устроить себе небольшие каникулы.

– Я только что их устроила.

– Боже, поездка домой – это совсем не то. Это не каникулы, а наказание. Тебе надо поехать туда, где ты сможешь быть собой. В кругу семьи это невозможно.

– Я вижу, ты что-то придумала?

– Ты была на Гавайях?

– По пути в Австралию мы с Митчем останавливались в Гонолулу.

– Кошмар, – изрекла Марджи.

– Ты имеешь в виду Австралию или Гонолулу?

– И то и другое. Нет, в Гонолулу ты не поедешь. Ты поедешь на Кауаи. На Остров Садов.

– Никогда о нем не слышала.

– Детка, это самое прекрасное место на земле. Настоящий рай. Клянусь тебе. Иначе, как рай, его не назовешь. – Марджи сделала глоток мартини. – И мне известно про один уютный домик, что стоит в маленькой бухте на Северном берегу, в пятидесяти ярдах от воды. Изумительный домик. Ты даже представить себе не можешь, до чего он чудесный. Правда, никакой фантазии не хватит, чтобы представить, как там хорошо. Ты думаешь я преувеличиваю, рисуя какую-то идиллию, но... действительность лучше всяких слов.

– Неужели?

Как только Марджи начала рассказывать о домике на берегу, голос ее упал до хриплого шепота, и теперь она говорила так тихо, что Рэйчел пришлось наклониться вперед.

– Знаю, это звучит глупо... и не слишком убедительно. Но это место, где... черт побери, даже не знаю, как точнее сказать... место, где до сих пор иногда происходит... нечто чудесное.

– Все это очень заманчиво, – улыбнулась Рэйчел.

Никогда прежде она не видела Марджи в таком волнении и теперь была тронута. Ее циничная приятельница, любительница выпить, неожиданно превратилась в маленькую девочку, которая, захлебываясь от восторга, рассказывает о сказочной стране. Восторг Марджи был столь искренним, что почти убедил Рэйчел в существовании этой страны.

– А кому принадлежит сей дивный домик?

– А, вот это самое интересное, – расплылась в улыбке Марджи и подняла указательный палец, словно призывая Рэйчел ко вниманию. – Он принадлежит нам.

– Кому это – нам?

– Женщинам Гири.

– Как это?

– Очень просто. Мужчинам запрещено даже приближаться к этому месту. Такова древняя семейная традиция.

– Откуда же она пошла?

– Я думаю, этот обычай завела мамочка Кадма. Она, кажется, была закоренелой феминисткой. А может, дом появился еще до нее. Честно говоря, я не знаю точно. Как бы то ни было, сейчас там никто не живет. Парочка местных жителей иногда приходит, чтобы вытереть пыль, подстричь лужайку и все такое, но дом стоит пустой.

– А Лоретта? Она туда не ездит?

– Она была там вскоре после того, как вышла замуж за Кадма. По крайней мере, она так говорит. Но сейчас она не оставляет своего ненаглядного муженька ни днем, ни ночью. Думаю, боится, что стоит ей отвернуться, как он немедленно изменит свое завещание. О, кстати... раз мы вспомнили о юридических вопросах... – И она указала взглядом на столик Сесила. Адвокат и его спутница как раз вставали. – Ему предстоит несколько занятных часов. Судя по виду, в постели эта штучка весьма изобретательна.

– Внешность бывает обманчива, – возразила Рэйчел. – Может, она будет лежать как бревно.

– Может, и так, – согласилась Марджи.

– Надеюсь, он нас не заметит, – сказала Рэйчел, провожая глазами идущего к дверям Сесила.

– А я, наоборот, надеюсь, что заметит, – злорадно ухмыльнулась Марджи.

И тут Сесил, словно услышав ее слова, оглядел ресторан и наткнулся на них взглядом. Рэйчел потупилась, от души желая, чтобы он их не узнал. Марджи, напротив, тихонько пробормотала «вот это здорово» и радостно помахала рукой.

– Что ты наделала? – укоризненно вздохнула Рэйчел. – Они идут к нам. И зачем тебе это?

– Только не упоминай про Кауаи, – торопливо прошептала Марджи. – Это наш маленький секрет.

– Здравствуйте, милые дамы, – расплылся в улыбке Сесил. Блондинку он оставил у дверей. – Вы так спрятались в этом уголке, что я едва вас увидел.

– О, вы же нас знаете, – улыбнулась в ответ Марджи. – Мы с Рэйчел – сама скромность и застенчивость. Не любим быть на виду. В отличие от... – и она выразительно взглянула на подругу Сесила. – Как, кстати, ее зовут?

– Амброзина.

– Слишком длинное имя для такого маленького бриллианта, – заметила Марджи.

– О да, она – настоящая драгоценность, – с неожиданным пылом заявил Сесил.

– И похоже, настоящая блондинка, – без всякого намека на иронию сказала Марджи. – Она актриса?

– Фотомодель.

– Ну конечно. И вы помогаете ей сделать первые шаги. Как это мило с вашей стороны, Сесил.

Улыбка сползла с лица адвоката.

– Я должен идти. Нехорошо заставлять ее ждать, – сказал он и добавил, обращаясь к Рэйчел: – Я утром видел Митчелла. Мне искренне жаль, что дела складываются подобным образом. – Он протянул руку и слегка коснулся запястья Рэйчел. – Но, будем надеяться, все еще наладится. И если вам потребуется помощь... – Рэйчел с подчеркнутым недоумением посмотрела на руку Сесила, и он оставил ее запястье в покое. В тоне его неожиданно зазвучали уже не игривые, а отеческие нотки. – Я всегда к вашим услугам, Рэйчел. И сделаю все, что от меня зависит, чтобы разрешить возникшие проблемы к взаимному удовлетворению сторон.

– Надеюсь, Сесил, нам удастся прийти к согласию.

– Иначе и быть не может, – изрек он. Теперь он скорее напоминал врача, который успокаивает умирающего пациента. – Все будет прекрасно, Рэйчел. Если хотите...

– Я думаю, Рэйчел поняла, что может на вас рассчитывать, – прервала его Марджи.

– Да, конечно... Было очень приятно встретить вас, Рэйчел. И Марджи тоже... Я всегда рад видеть вас, Марджи...

– В самом деле?

– В самом деле, – повторил Сесил и наконец направился к своей подружке, которой затянувшееся ожидание явно начинало надоедать.

– Похоже, спиртное действует, – с удовлетворением сказала Марджи, наблюдая, как Сесил, обняв блондинку за талию, выходит из ресторана.

– Да?

– Сейчас я рассматривала лицо Сесила и размышляла – интересно, как он будет смотреться в гробу.

– Это нехорошо, Марджи.

– А потом подумала – надеюсь, у меня будет возможность убедиться в этом лично.

Глава VII

1

Вечером того же дня Рэйчел позвонила Митчеллу и сообщила, что случайно встретила Сесила и узнала, что Митчелл нарушил их соглашение и консультировался с адвокатом. Митчелл пытался оправдаться тем, что это была не консультация, а разговор по душам. Сесил для него все равно что второй отец. Они говорили о жизни, о любви, а не о юридических тонкостях развода. Тут Рэйчел не удержалась и заметила, что, по ее мнению, Сесил вряд ли что-то смыслит в любви.

– Прошу тебя, не злись на меня, – взмолился Митчелл. – Я был не прав. Ну прости. Понимаю, это выглядит так, словно я попытался устроить дело без твоего ведома. Но, честное слово, у меня и в мыслях этого не было.

Его беспомощные извинения только вывели Рэйчел из себя. Подавив искушение послать ко всем чертям самого Митчелла, его семью и его адвоката, она неожиданно для себя заявила:

– Я собираюсь уехать на некоторое время.

Сообщать об этом Митчу вовсе не входило в ее планы, более того, она до сих пор не была уверена, что поедет. Поэтому собственные слова удивили ее почти так же, как и Митчелла.

Митчелл осведомился, не собирается ли она вновь поехать в Дански. Нет, последовал ответ. Так куда же она едет? Ей надо сменить обстановку, вот и все. Она хочет уехать подальше от него, так это надо понимать? Нет, он здесь ни при чем. Она не собирается от него убегать.

– Так куда же ты едешь, черт побери? – не отставал Митчелл.

На языке у Рэйчел вертелся ответ, но на сей раз она сдержалась и промолчала. Повесив трубку, она вышла на балкон и устроилась в кресле, глядя на раскинувшийся внизу парк и думая обо всем сразу и ни о чем в отдельности. Лишь тогда слова, которые она не сказала Митчу, сорвались с ее губ.

– Я не убегаю, – едва слышно прошептала она. – Я бегу навстречу... сама не знаю чему.

Этой мыслью Рэйчел не поделилась ни с кем, даже с Марджи. Все это выглядело глупо. По совету женщины, чья кровь на семьдесят процентов состоит из алкоголя, она отправляется на какой-то неведомый остров, о котором прежде даже не слышала. Для ее внезапного отъезда не было никаких причин, и с точки зрения здравого смысла ее поездка казалась абсолютно бесцельной. И все же она ощущала, что едет не зря, и сознание этого дарило ей радость. Рэйчел сама не знала, что порождало подобную уверенность, но охватившее ее воодушевление ничуть не ослабевало. Впервые за долгие месяцы на душе у нее было легко, и она благодарно наслаждалась этим чувством, так как знала по горькому опыту – подобно любви, оно может исчезнуть без предупреждения.

Марджи взяла на себя все хлопоты, связанные с поездкой. Все, что требовалось от Рэйчел, – к следующему четвергу собрать вещи и уладить дела в Нью-Йорке. Марджи предупредила, что, оказавшись на острове, Рэйчел сразу же возненавидит телефон. Ей и вспоминать не захочется о городе и об оставшихся там друзьях. На острове совсем иной ритм жизни, иные заботы и цели.

– Наверное, мне стоит попрощаться с прежней Рэйчел, – сказала Марджи. – Потому что, поверь мне, ты вернешься совсем другим человеком.

– Думаю, ты преувеличиваешь, – ответила Рэйчел.

– Ничуть, – в голосе Марджи звучала твердая уверенность. – Впрочем, что спорить, скоро сама убедишься. В первые дни с непривычки может показаться скучновато. Как же, ведь там нечем заняться, не о ком посплетничать. Но потом поймешь, что ничего этого тебе больше не надо. Ни развлечений, ни разговоров. Будешь сидеть целыми днями и наблюдать за плывущими по небу тучами или за набегающими на песок волнами. А если пойдет дождь, будешь слушать, как он стучит по крыше. Господи, Рэйчел, это так приятно – слушать, как дождь стучит по крыше, и думать: мне ничего не надо, кроме того, что у меня уже есть.

Стоило Марджи заговорить об острове, она менялась на глазах, и восторг, пробуждаемый в ней воспоминаниями об этом чудесном месте, казалось, все усиливался.

– А сколько раз ты сама бывала на этом острове? – спросила Рэйчел.

– Всего два рада, – вздохнула Марджи. – Да и то во второй раз зря я приехала. Не стоило этого делать. Хотя были веские причины. Но это было ошибкой.

– Ты говоришь загадками.

– Просто все это слишком долгая история, – отмахнулась Марджи. – И не очень интересная. Ты-то едешь туда в первый раз, а это – самое главное.

– Тебя послушать, на этом острове я вновь стану неискушенной девственницей, ждущей приобщения к великой тайне, – улыбнулась Рэйчел.

– Знаешь, детка, похоже, ты права. С тобой произойдет нечто в этом роде.

2

Если у Рэйчел оставались какие-то сомнения по поводу своей опрометчивой авантюры, они улетучились без следа, как только она откинулась на спинку кресла в салоне первого класса и пригубила принесенное стюардессой шампанское. В конце концов, даже если восторги Марджи преувеличены и на самом деле остров вовсе не покажется ей раем земным, побывать в новом месте все равно чертовски увлекательно, к тому же Марджи права – сейчас Рэйчел необходимо вновь стать собой, а на острове никто не помешает ей сделать это.

Первый этап путешествия, перелет до Лос-Анджелеса, был ничем не примечателен. Благодаря нескольким порциям спиртного Рэйчел погрузилась в приятную дрему, в которой и пребывала большую часть полета. В Лос-Анджелесе предстояла двухчасовая стоянка, и она вышла из самолета, чтобы размять ноги и выпить чашку кофе. В аэропорту царила невероятная толчея, и Рэйчел наблюдала за суетящимися людьми – разгоряченными, потными, плачущими и смеющимися – со спокойной отстраненностью жительницы другой планеты. Когда она вернулась в самолет, выяснилось, что рейс задерживается. Капитан объяснил, что причиной задержки послужила незначительная техническая неполадка, и заверил, что вскоре она будет исправлена. И действительно, через двадцать, самое большее через двадцать пять минут было объявлено, что самолет готов к отправлению. Во время второго перелета Рэйчел уже не спала. В душе ее начали пробиваться ростки беспокойства. Она пыталась вспомнить, что говорила Марджи о чудесном острове и о загадочном доме. Вроде бы о том, что там по-прежнему случаются чудеса...

«Да, сейчас мне не помешало бы чудо», – вздохнула Рэйчел. Вот если бы начать все сначала, вновь стать прежней девочкой, не знающей ни боли, ни разочарований. Впрочем, была ли она такой когда-нибудь? Где она, беззаботная, наивная Рэйчел, верившая, что в этом прекрасном мире царит доброта и все, что происходит – только к лучшему? С тех пор как она последний раз увидела в зеркале это жизнерадостное, самонадеянное создание, кажется, минула вечность. Годы, проведенные в Дански – в особенности после смерти отца, – пригвоздили ее к земле и мешали взлететь вновь. Со временем ее надежды на свободную, счастливую, беспечную жизнь таяли. Даже после встречи с Митчеллом, превратившим ее в сказочную принцессу, надежды эти не спешили возвращаться. В первые месяцы знакомства с Митчеллом она постоянно ожидала, что он скажет ей держать выше нос и не смотреть на мир так мрачно. Но он, похоже, не замечал грусти в ее взгляде. А может, и замечал, но думал, что богатства Гири – надежное лекарство от самой черной меланхолии.

Мысли о Митчелле вновь заставили Рэйчел загрустить. Бедный Митчелл, он так хотел быть оптимистом. Разлука пойдет на благо им обоим.

Аэропорт Гонолулу, в котором ей уже случалось бывать, не изменился. В бесчисленных магазинах по-прежнему продавались фигурки, грубо вырезанные из скорлупы кокоса, бары предлагали тропические коктейли, толпы туристов в пестрой одежде сновали туда-сюда под предводительством гидов, несущих таблички с объявлениями. Повсюду мелькали цветастые рубашки, без которых не обходится ни один американец, побывавший на Гавайях. Неужели рай земной, который с таким упоением описывала Марджи, расположен на расстоянии двадцатиминутного перелета отсюда, с недоумением спрашивала себя Рэйчел. В это ей верилось с трудом.

Но сомнения ее стали слабеть, как только она вышла из аэропорта, и очаровательный неуклюжий вагончик повез ее в терминал, откуда должен был отправиться ее самолет. В знойном воздухе царило благоухание, и нежная свежесть океана смешивалась с ароматом экзотических цветов.

Самолет оказался совсем маленьким, но больше половины кресел в салоне пустовало. Хороший признак, удовлетворенно отметила про себя Рэйчел. Судя по всему, общество туристов в гавайских рубашках ей не угрожает. Миниатюрный самолет оторвался от земли более резко, чем его громоздкий собрат, и стремительно набрал высоту. Через несколько секунд взгляду Рэйчел открылась лазурная гладь океана, а небоскребы Гонолулу исчезли из виду.