Текст книги "Галили"

Пребывая в растерянности, отец Джеруши преградил речному человеку путь в спальню. Но тут он услышал слабый голос дочери:

– Прошу тебя... отец... позволь ему... войти...

Потрясенный тем, что дочь его, лежавшая в глубоком забытьи, заговорила, отец отошел в сторону, и с неожиданной стремительностью, подобно потоку, снесшему плотину, речной человек ворвался в спальню и остановился у постели Джеруши.

Глаза девушки по-прежнему были закрыты, но она знала – спасение близко. Она поспешно стала срывать с себя рубашку, перепачканную кровью и гноем. И хотя руки Джеруши были слабы, через несколько мгновений она избавилась от одежды, и взорам отца и речного человека открылось се обнаженное тело, покрытое жуткими язвами.

Потом Джеруша подняла руки, словно приглашая возлюбленного разделить с ней ложе...

Галили немного помедлил и закончил более тихим голосом:

– Впрочем, не «словно приглашая». Джеруша и в самом деле звала к себе речного человека.

В комнате повисла напряженная тишина. Джеруша лежала воздев руки, речной человек замер у изножья кровати, а отец не сводил с них глаз, по-прежнему не зная, правильно ли он поступил, допустив к дочери этот странное существо.

Потом, не произнося ни слова, речной человек устремился к девушке. И, едва коснувшись ее, он утратил человеческие очертания, превратился в подобие волны, омывшей лицо и руки, груди и бедра Джеруши. Джеруша закричала от боли и страха, когда вода зашипела и забурлила, точно попав на огонь. От тела девушки повалил пар, и комната наполнилась зловонием.

Но когда пар развеялся...

– Девушка была здорова? – догадалась Рэйчел.

– Девушка была здорова.

– Совершенно?

– Да, все язвы до единой исчезли бесследно. На теле Джеруши не осталось ни пятен, ни шрамов. Кожа ее вновь сияла белизной. Пропал даже след от первого укуса.

– А речной человек?

– Разумеется, он тоже исчез,– беззаботно заметил Галили, словно это обстоятельство представлялось ему не стоящим упоминания.

Но Рэйчел думала иначе.

– Так он принес себя в жертву, – вздохнула она.

– Думаю, именно это он и сделал, – подтвердил Галили. И продолжил свою историю:

– Отец Джеруши решил, что Бог хотел преподать ему урок, наказать за недостаток веры и поэтому послал страдания и муки его обожаемой дочери. Так Господь заставил вольнодумца понять, что никто из нас не может обойтись без помощи свыше.

– Иными словами, отец Джеруши считал, что Бог хочет заставить его молиться.

– Ты права.

И если намерение всевышнего воистину было таково, оно исполнилось, ибо отец Джеруши стал весьма набожным человеком. Он потратил все свои деньги на возведение храма у реки, на том самом месте, где Джеруша встретилась с речным человеком. Замечательный получался храм, не знающий равных. Он по праву считался бы восьмым чудом света, если бы строительство было завершено...

– Так храм был не закончен? Но почему?

– Видишь ли... у этой сказки несколько странный конец, – сказал Галили.

– Более странный, чем все остальное?

– Полагаю, да.

Дело в том, что отцом Джеруши овладела странная идея – он считал, что купель нового храма должна непременно наполняться речной водой. Местные церковные власти были против этого, ибо полагали, что воды реки не являются священными и не могут служить для крещения младенцев. На это отец Джеруши ответил... ты догадываешься, что он ответил. Он сказал, что нет более священных вод, чем эти. Именно эти воды испилили его дочь, и нет надобности шептать над ними молитвы по-латыни, дабы они обрели священную силу. Епископы не замедлили пожаловаться в Рим, и Папа пообещал лично разобраться в этом вопросе.

Тем временем в соборе кипели работы по проведению труб в неф, где стояла великолепная купель флорентийской работы.

Надо заметить, дело происходило ранней весной. Той зимой в горах выпало много снега, и, когда наступила пора таяния, вода в реке поднялась небывало высоко, старожилы, не помнили, чтобы она бурлила так сильно. Шум реки заглушал голоса людей, работавших в храме, так что им приходилось кричать что есть мочи. Все эти обстоятельства объясняют то, что произошло...

– И что же произошло?

– Как-то раз отец Джеруши осматривал собор и приблизился к купели, именно в тот момент, когда кто-то из рабочих – как видно, позабыв о полученных распоряжениях, – впервые попробовал наполнить ее речной водой через трубы.

Гул стоял такой, словно разразилось землетрясение. Весь собор содрогался от основания до шпиля. Каменные плиты, скрывавшие, трубы, – а каждая из этих плит весила не меньше тонны, – под мощным напором воды взлетели, точно игральные карты.

Перед глазами Рэйчел с изумительной ясностью встала эта кошмарная сцена, в ушах ее раздавался оглушительный грохот. Она видела, как сотрясаются стены, слышала отчаянные крики людей, метавшихся по храму в поисках спасения. Еще до того, как Галили заговорил вновь, она знала, что спастись не удалось никому. Все эти люди были обречены на смерть.

– А когда вода наконец достигла купели, она обрушилась в нее с такой силой, с такой яростью, что купель тут же разлетелась на куски, – продолжал Галили. —Тысячи каменных кусков наполнили воздух...

Об этом Рэйчел не подумала...

– ...Точно пули. А некоторые из них не уступали по величине пушечным ядрам.

Рэйчел воображала, что обвалится крыша, что рухнувшие стены погребут людей под обломками, но она не догадывалась, что основная опасность таится именно в купели...

– И подобно смертоносным пулям, эти осколки крушили черепа, пронзали сердца, ломали руки и ноги. Все это произошло в течение нескольких секунд.

Отец Джеруши стоял ближе всех к купели. Ему повезло – он умер первым. Огромный осколок, на котором был вырезан херувим, увлек его в реку. Тело его так и не нашли.

– А остальные?

– Ты сама можешь представить, какая участь их ожидала.

– Они погибли.

– Все до единого. Для всех, кто работал на строительстве собора, этот день стал последним.

– А где была в это время Джеруша?

– В доме отца. Кстати, с тех пор как началось возведение собора, дом этот впал в величайшее запустение.

– Значит, она не погибла.

– Да, она и несколько слуг остались жить. Среди слуг, между прочим, был мальчик, в обязанности которого входило чистить камины.

Тот самый, что некогда привел речного человека к постели умирающей Джеруши.

Тут, к разочарованию Рэйчел, Галили смолк.

– И что же дальше? – нетерпеливо спросила она.

– Это все. Случилось то, что должно было случиться. А чего ожидала ты?

– Не знаю... чего-то еще... – в замешательстве протянула Рэйчел. – По-моему, это сказка без конца.

– Мне очень жаль, но я ничего не могу изменить, – пожал плечами Галили. – Я рассказал все, что знал.

Рэйчел чувствовала себя слегка обманутой, он умело разжигал ее любопытство, искушал загадками и намеками, но вот история его завершена – по крайней мере, сам он утверждает, что это так, – а таящийся в ней смысл до сих пор не ясен.

– Это всего лишь сказка, – заметил Галили.

– Но у каждой сказки должен быть конец.

– Я лишь повторю то, что уже сказал: если хочешь, можешь придумать конец сама.

– Я тоже повторю то, что уже сказала: я хочу услышать ее конец от тебя.

– Но мне он неизвестен, – покачал головой Галили и бросил взгляд в окно. – Думаю, мне пора.

– Куда?

– Надо возвращаться на яхту. Она называется «Самарканд». Стоит на якоре у берега.

Рэйчел не стала допытываться, что заставляет его спешить; во-первых, она рассердилась, что его рассказ обманул ее ожидания, а во-вторых, не хотела подавать виду, что нуждается в нем. Однако она все-таки не удержалась и спросила:

– Но ты вернешься?

– Это зависит от тебя, – откликнулся он. – Если ты хочешь, я непременно вернусь.

Он сказал это так просто, так доверчиво, что все раздражение Рэйчел улетучилось без следа.

– Конечно, я хочу, чтобы ты вернулся, – сказала она.

– Значит, так и будет, – ответил он и скрылся за дверью.

Она напрягла слух, чтобы услышать звук его шагов по лестнице, но ей не удалось разобрать ни малейшего шума. Тогда она вскочила с кровати и бросилась к окну. В эту минуту луну и звезды скрыла плотная завеса туч, лужайка потонула во мраке. И все же она сумела разглядеть его стремительно удалявшийся к берегу силуэт. Она провожала его глазами, пока он не растаял в темноте. Потом она вернулась в постель и в течение часа лежала без сна, прислушиваясь к мерному рокоту волн, к учащенным ударам собственного сердца и задаваясь праздным вопросом, не сошла ли она с ума.

Глава III

1

Проснувшись с первым проблеском рассвета, Рэйчел поспешила на берег. Она рассчитывала увидеть стоящий на якоре «Самарканд» и, если повезет, разглядеть на палубе Галили, но ее надежды не оправдались. Бухта была пуста. Сколько Рэйчел ни вглядывалась в горизонт, она не увидела ни единого паруса, ни единого суденышка. Черт побери, куда же он делся? Ведь она недвусмысленно дала ему понять, что ждет новой встречи, и он обещал вернуться. Неужели он обманул ее лишь для того, чтобы избавить себя от ненужного прощания? Если так, то он трус.

Повернувшись к океану спиной, Рэйчел побрела по песку в сторону дома. Пройдя несколько ярдов, она наткнулась на остатки ночного костра – груду обгоревших головешек и пепла, разносимого по берегу легким ветерком. Она присела на корточки около черного круга, все еще проклиная непостоянство кострового. От тлеющих в золе уголков исходил горьковато-сладкий аромат: едкий запах дыма смешивался с остатками того благовония, что минувшей ночью преследовало ее до самого дома, от которого кружилась голова и возникали странные видения.

Может ли быть, спрашивала она себя, что ее первое впечатление оказалось верным и Галили – не более чем галлюцинация, оживший сон, порождение одурманенного дымом сознания?

Рэйчел встала и вновь окинула взглядом пустынную бухту. Все воспоминания, связанные с Галили, были отчетливы и осязаемы: она помнила, как он появился, помнила звук его голоса и все подробности рассказанной им истории – девушка у воды, сияющий речной бог, ядовитое насекомое. Пожалуй, эта история – единственное реальное доказательство того, что встреча их состоялась не во сне. Рэйчел не могла придумать такую историю, значит, кто-то поселил в ее сознании все эти образы и события.

Нет, Галили – не плод ее воображения. Он просто еще один мужчина, на которого нельзя положиться.

Рэйчел заварила себе крепкий кофе и выпила его, положив в чашку тошнотворное количество сахара. Потом приняла душ, приготовила легкий завтрак, выпила еще кофе и набрала номер Марджи.

– Который там у вас час? – первым делом осведомилась она, когда Марджи подняла трубку. – Надеюсь, я выбрала подходящее время?

– Мы с тобой можем поболтать только десять минут, – сообщила Марджи. – А потом я должна бежать. Сегодня мне нельзя опаздывать.

Рэйчел удивилась – пунктуальность отнюдь не входила в число добродетелей Марджи.

– Да что с тобой такое? – поинтересовалась она.

– Ты лучше спроси, не что со мной, а кто со мной, – хихикнула Марджи.

– А... мистер Великий Трахальщик.

– Дэнни, – уточнила Марджи. – Мне с ним чертовски хорошо, детка. И поверишь ли, он на меня благотворно влияет. На прошлой неделе он, например, заявил, что когда я пьяна, у него нет настроения заниматься со мной любовью. И представь себе, я не пью уже два вечера подряд. Вместо этого мы трахаемся, как сумасшедшие. Боже, как мы трахаемся! У меня пропало всякое желание пить, честное слово. Все, что я хочу, – это засыпать в его объятиях. О господи, да ты меня слушаешь?

– Это замечательно, Марджи!

– Так замечательно, что даже страшно. Ладно, времени нет... Скажи мне, как ты там поживаешь?

– Превосходно. Ты была права – это волшебное место.

Рэйчел так хотелось поделиться с Марджи впечатлениями о ночном госте, но она предпочла не комкать свой рассказ и решила отложить это до следующего раза.

– Когда ты была здесь в последний раз?

– Дай бог памяти... шестнадцать или семнадцать лет назад. Я была там счастлива... хотя и недолго. Я нашла на этом острове утешение. – Странность последнего признания не ускользнула от внимания Рэйчел. – Увидела всю свою жизнь удивительно ясно. Понимаешь, о чем я?

– Не совсем.

– Тем не менее... Я увидела всю свою жизнь. И вместо того, чтобы попытаться изменить что-нибудь, пошла по пути наименьшего сопротивления. О господи, я правда должна бежать. Не хочу заставлять своего сладкого мальчика томиться в ожидании.

– Конечно, беги.

– Давай завтра поговорим.

– Разумеется. Но все же скажи мне напоследок...

– Да?

– Когда ты жила здесь, с тобой происходило нечто необычное?

Повисла тишина. Наконец Марджи сказала:

– Поговорим об этом, когда будет больше времени. Но скажу сразу: да, там происходили странные вещи.

– И что ты сделала?

– Я уже сказала. Пошла по пути наименьшего сопротивления. И до сих пор жалею об этом. Поверь, лапочка, другого такого случая тебе больше не представится. Счастливый шанс выпадает один только раз, и если ты готова им воспользоваться, не оглядывайся назад, не думай о том, что скажут люди, и не думай о последствиях. Просто делай то, что хочешь. – Голос Марджи перешел в хриплый шепот. – Разумеется, все мы будем чертовски ревновать. Проклинать тебя за то, что ты оказалась решительнее и сделала то, на что у нас не хватило духу. Но в глубине души все мы будем за тебя счастливы.

– Кто мы? – спросила окончательно сбитая с толку Рэйчел.

– Женщины семейства Гири, кто же еще, – ответила Марджи. – Все мы, несчастные, неудовлетворенные и печальные женщины семейства Гири.

2

После ланча Рэйчел отправилась погулять, на этот раз не вдоль берега, а в глубь острова. Свежий ветерок, поднявшийся утром, стих после полудня, горячий воздух был неподвижен. Такое состояние атмосферы вполне отвечало настроению Рэйчел: мысли ее были подобны стоячей воде и не желали отвлекаться от ночного гостя и его сказки. Она не хотела отходить далеко от дома, боясь разминуться с Галили.

Как нарочно, в воздухе сегодня кружились многочисленные жуки весьма внушительных размеров. Стоило Рэйчел посмотреть на них, она вспоминала, как ядовитое насекомое впилось в нежное бедро Джеруши, вспоминала, как Галили изобразил этот укус. Кажется, то было его единственное прикосновение? Легкий щипок, и все. Никаких нежностей. Но потом, когда она схватила его руку, как приятно было ощущать тепло его могучей ладони, шероховатость кожи.

Скоро она вновь прикоснется к его телу, но в этот раз они не только подержатся за руки. Она заставит его прижаться губами к тому месту, которое он ущипнул. И пусть этот поцелуй длится долго, очень долго – до тех пор, пока она не простит его за причиненную боль. В том, что все будет именно так, Рэйчел не сомневалась. Его сказка была лишь игрой, при помощи которой он стремился продлить сладкое ожидание. Но всякой игре приходит конец, и момент, когда тела их сольются друг с другом, неизбежен.

Рэйчел уселась на обочине дороги, обмахиваясь, как веером, огромным листом какого-то незнакомого растения. Образ Галили по-прежнему стоял у нее перед глазами. Она вспоминала, как футболка обтягивала его мускулистое тело, как сверкали в темноте его глубоко посаженные глаза, как лицо его время от времени освещала неуверенная, почти робкая улыбка. Вот и все, кроме имени, что она знала о нем. Почему же, спрашивала себя Рэйчел, мысль о том, что они могут больше не увидеться, повергает ее в отчаяние? Если ей просто нужна близость с мужчиной, это легко уладить – и здесь, на острове, и в Нью-Йорке. Нет, она не просто тоскует по мужскому телу, ей нужен именно он, Галили. Но чем он так пленил ее? Конечно, он хорош собой, но ей доводилось встречать мужчин и красивее. А его душа оставалась для нее тайной. Так почему же она сидит здесь и томится, словно школьница в ожидании первого свидания?

Рэйчел отбросила свой импровизированный веер и поднялась на ноги. Каковы бы ни были причины овладевших ею переживаний, чувства эти захватили ее всю без остатка, и уж конечно, они не улетучатся лишь потому, что она сочтет их безосновательными. Она хочет Галили, и ничего тут не поделаешь. Стоит ей вспомнить, что он ушел в море на своей яхте и что она не знает, где его искать, как сердце ее пронзает острая печаль.

Вернувшись домой, она обнаружила, что на ступеньках крыльца сидит Ниолопуа и потягивает пиво из банки. К стене дома была прислонена садовая лестница, а на лужайке высилась огромная куча срезанных лиан. Ниолопуа потрудился на славу и теперь мог позволить себе понежиться на солнышке и выпить пива. При появлении Рэйчел он ничуть не смутился, даже не счел нужным встать. Он лишь поднял к ней мокрое от пота лицо, прищурился и изрек:

– А вот и вы...

– Вы меня искали?

– Я просто удивился, что вы ушли, вот и все.

Ниолопуа поставил банку на ступеньку, и Рэйчел заметила, что он уже успел разделаться еще с тремя. Неудивительно, что теперь он был не таким робким и застенчивым, как при первой встрече.

– Вы выглядите так, будто ночью спали не очень хорошо, – заметил Ниолопуа.

– Так оно и было.

Ниолопуа сунул руку в сумку и извлек еще одну банку с пивом.

– Хотите? – предложил он.

– Нет, спасибо.

– Обычно я не пью на работе, – сообщил Ниолопуа. – Но сегодня особый случай.

– Да? – удивилась Рэйчел. – И что же случилось?

– Догадайтесь.

Рэйчел надоело изображать из себя любезную хозяйку – развязность этого малого начала ее раздражать.

– Слушайте, если вы сегодня закончили работу, вам стоит собрать свои инструменты и отправляться домой, – процедила она.

– Домой? – переспросил он, постукивая пальцами по пивной банке. – А что, если я скажу, что мой дом здесь?

– Не понимаю, о чем вы, – отрезала Рэйчел и взялась за ручку двери.

– Моя мать проработала тут всю жизнь. Я приходил сюда с ней, еще когда был совсем маленьким.

– И что?

– Я знаю этот дом так, как вы никогда не узнаете, – сказал он, отвернувшись от Рэйчел, словно не сомневался, что она в любом случае не пропустит его слова мимо ушей. – Я люблю этот дом. А вы приезжаете и уезжаете одна за другой и ведете себя так, будто этот дом ваш.

– Этот дом не мой. Он принадлежит семье Гири.

– Не совсем, – возразил Ниолопуа. – Он принадлежит женщинам Гири. Ни один мужчина ни разу не приезжал сюда. Только женщины. – В глазах его мелькнуло откровенное презрение. – Что у вас там за мужья, не понимаю? Почему вам надо приезжать сюда и... – выражение лица Ниолопуа стало еще более презрительным, даже брезгливым, – и... все... все здесь портить.

– Черт побери, я не понимаю, о чем вы говорите.

Рэйчел выпустила ручку двери и повернулась к Ниолопуа. Но тот не отвел взгляда. Он смотрел на нее почти с ненавистью.

– Ведь вы не думаете о том, что делаете с ним, правда?

– С ним? С кем?

– Вы знаете, кого я имею в виду. Всем вам здесь нужен только один человек.

– Он.

– Да. Он.

– Галили?

– Да кто же еще! – воскликнул Ниолопуа с таким видом, словно задать подобный вопрос мог лишь полный идиот. – Кто же еще это может быть? – На глазах у него выступили слезы, слезы ярости и обиды. – Из всех женщин только моя мать любила его. Только она! – Он отвернулся от Рэйчел, но она заметила, как несколько соленых капель упало на деревянные ступеньки. – Этот дом он построил для нее.

– Этот дом построил Галили? – изумилась Рэйчел.

Ниолопуа, по-прежнему отвернувшись, кивнул головой.

– Но когда?

– Не знаю точно, – буркнул Ниолопуа. – Давно, очень давно. Это был первый дом, построенный на побережье.

– Но этого не может быть, – возразила Рэйчел. – Галили слишком молод. Сколько ему лет, сорок? Да наверное, меньше.

– Вы о нем ничего не знаете, – сказал Ниолопуа. В его голосе послышались нотки сожаления, словно он думал, что неосведомленность Рэйчел обусловливалась не только недостатком информации.

– Так расскажите мне о нем, – попросила Рэйчел. – Помогите мне понять, кто он такой.

Ниолопуа смотрел в землю и ничего не отвечал, лишь сосредоточенно пил пиво.

– Пожалуйста.

– Все вы хотите одного – использовать его, – последовал ответ.

– Боюсь, у вас обо мне создалось неверное представление, – сказала Рэйчел. Он молчал, словно не понял ее слов. Тогда она решила пояснить: – Я не такая, как те, кто был здесь прежде, Ниолопуа. Я не Гири. То есть... конечно... я ношу это имя... В общем, дело в том, что я вышла замуж за человека, которого любила... то есть думала, что люблю. И оказалось, что он Гири. Тогда я понятия не имела, что это означает.

– Все равно, мой отец всех вас ненавидит. В душе.

– Твой отец? А при чем здесь он? – Она осеклась, потрясенная внезапно пришедшей ей в голову догадкой. – Господи боже, ты хочешь сказать, что Галили...

– Да. Я его сын.

Рэйчел опустила голову и закрыла лицо ладонями. На этом острове было слишком много тайн, которые были выше ее понимания, тут сосредоточилось слишком много горечи, обид и печали. Лишь одно она поняла – даже здесь, в этом раю, Гири сумели многое испортить. Неудивительно, что Галили ненавидит их. Она вполне разделяла его чувства. В этот момент Рэйчел желала смерти всем Гири. Какая-то часть ее существа желала смерти даже самой себе, ибо не видела иного пути выбраться из ловушки, в которую завлек ее брак с представителем проклятой династии.

– Он вернется? – прервала Рэйчел затянувшееся молчание.

– Да, – бесстрастно откликнулся Ниолопуа. – Он хорошо знает свои обязанности.

– Обязанности по отношению к кому?

– К вам. Вы – женщина Гири, нравится вам это или нет. Поэтому он с вами. Иначе он никогда бы не пришел. – Ниолопуа смерил Рэйчел пренебрежительным взглядом. – У вас нет ничего, что ему нужно.

Собственная грубость явно доставляла ему удовольствие, и Рэйчел не смогла скрыть, что слова его задели ее за живое.

– Не желаю тебя слушать, – отрезала она и вошла в дом, оставив Ниолопуа на ступеньках допивать теплое пиво.