Текст книги "Ночные свидания"

Пора! Она ринулась вперед, но эта машина приближалась к ней с большей скоростью, чем предыдущая. Санни слегка повернула направо и пробежала несколько шагов. Убедившись в безопасности расстояния между ней и машиной, она кинулась через полосу прямо перед капотом автомобиля. Он был так близко, что Санни до мельчайших черточек разглядела лицо водителя. Это был мужчина лет пятидесяти, приземистый и толстый, в запачканных очках и с отросшей за день щетиной. Он смотрел прямо на Санни, но, судя по выражению его лица, не замечал ее. В мгновение ока невзрачный толстяк остался за спиной. Перед ней была очередная полоса движения.

Пора!

Когда Санни добралась до велосипедной дорожки на противоположной стороне моста, там ее уже поджидал Джейкоб. На его лице светилась удивительная улыбка. Санни не то чтобы не ожидала, она даже не представляла, что на свете есть такой мужчина, который может вот так чудесно улыбаться. Джейкоб подхватил ее на руки и закружился с ней на месте, пока у нее голова не пошла кругом от счастья. Наконец поставил ее на тротуар и ласково обнял ее лицо ладонями.

– Получилось! У меня получилось! – закричала Санни.

Джейкоб молча кивнул и вытер слезы, блестевшие на ее глазах.

Глава 13

Когда Ричард пригласил Изабель посетить выставку «Тиффани, Фаберже и Лалик» в Музее Почетного легиона Славы, она призналась, что избегает столь многолюдные выставки, где из-за тесноты и давки ей приходится очень трудно на костылях.

– Не стоит беспокоиться о подобных пустяках, – отмахнулся Ричард.

– Неужели таким способом ты хочешь излечить меня от рассеянного склероза? – пошутила Изабель. Она даже не подозревала, насколько ее шутка близка к истине. Ричард обладал целительными силами, позволяющими излечивать как рассеянный склероз, так и многие другие человеческие недуги. Однако человеческий разум Изабель не был способен воспринять всерьез подобный ответ Ричарда. Тем не менее Ричард уверил Изабель всецело положиться на него. Когда они приехали к зданию выставки, охрана уже запирала входные двери, однако куратор выставки любезно провел респектабельных посетителей к лифту и поднялся вместе с ними в залы основной экспозиции. Любезно раскланявшись с Ричардом, он оставил их одних в пустом зале. Теперь никто не мешал Изабель ходить на костылях и любоваться экспозицией. Изабель ковыляла между выставленными экспонатами и восхищенно ахала и охала, словно маленькая девочка. Ее привели в восторг позолоченные и отделанные драгоценными камнями пасхальные яйца Фаберже, сделанные для российского царского двора, а также украшения, выполненные в стиле арт-деко, предназначенные для нуворишей научно-технической революции, не обладавших изысканными вкусами.

Ричард, нацепив на лицо улыбку, сопровождал Изабель. Повидавший немало драгоценностей за свою долгую жизнь и успевший приобрести кое-что, он ходил следом и рассказывал забавные исторические анекдоты о тех или иных ювелирных изделиях. Какие пасхальные яйца принадлежали русской императрице или какой удивительный подарок сделал японский сёгун бедной актрисе – изумруд в четырнадцать карат в пасти дракона, выточенного из аквамарина и бирюзы. Ричард предпочел бы, чтобы рядом с ним была не Изабель, а Санни, чтобы другая наклонялась над витриной, где лежал шедевр ювелирной мастерской Лалик – гребень в виде бабочки, замирая от восторга и рассматривая его блестящими глазами. Впрочем, Санни трудно было поразить подобными украшениями. Она была сдержанной и скрытной, поэтому обычные пути, ведущие к женскому сердцу, тут не годились. Впрочем, Ричард не являлся сторонником шаблонных решений. Санни не поддавалась внушению, более того, Джейкоб наверняка успел поселить в ее сердце предубеждение против него.

Однако трудности не пугали Ричарда, напротив, лишь подхлестывали его. Его изощренный коварный ум изыскивал пути подхода к Санни, которые помогли бы ему обольстить ее или сделать из нее верную помощницу. Дополнительным бонусом к его победе над Санни станет состояние отца рафинированной и недалекой Изабель, которое должно попасть ему в руки. Он уедет из Сан-Франциско вместе с Санни и миллионами Лафоржа. И пусть потом Совет кричит и возмущается, сколько ему влезет. Ведь когда это произойдет, он будет уже бессилен против Ричарда. Более того, Ричард сможет организовать свой собственный Совет и ввести в его состав детей от его союза с Санни. Ричард улыбнулся широкой белозубой улыбкой, настолько ему понравилась последняя мысль.

Изабель, по ошибке приняв его улыбку на свой счет, лучезарно улыбнулась в ответ:

– Благодарю, Ричард. Это была действительно блестящая мысль – посетить выставку.

Он нежно обхватил ее за талию и подвел к скамейке в центре зала. Вокруг за стеклянными витринами сверкало золото, серебро, драгоценные камни. Казалось, они находились в чудесной комнате из сказки о злобном карлике по имени Румпельштильскин, который превращал домашнюю утварь и солому в золото.

– У меня для тебя кое-что есть, – сказал Ричард, вытаскивая из кармана небольшую бархатную коробочку и протягивая ее с поклоном Изабель.

– Это совсем ни к чему. – Изабель зарделась. В воздухе повеяло густым соленым запахом – явный признак, что кровяное давление девушки повысилось. Ее возбуждение передалось Ричарду, клыки тут же слегка выступили, покалывая острыми концами края губ.

Щелкнула крышка, и Изабель застыла от неподдельного восхищения. Ричард был польщен. Изабель выглядела такой простодушной и наивной, что он теперь не сомневался: все ее драгоценности, разные женские побрякушки, хранятся в каком-нибудь банковском сейфе и надевает она их очень редко. Поднесенное им украшение являлось настоящим произведением ювелирного искусства. Это была брошь – платиновый леопард, украшенный желтыми алмазами, – работа известной ювелирной фирмы «Лалик». Украшение было изготовлено в 1911 году в Париже и сперва принадлежало жене крупнейшего американского магната Джона Джекоба Астора. Брошь уцелела после кораблекрушения «Титаника», чего, увы, нельзя было сказать о самом Джоне Джекобе. Украшение выставили на аукцион, где его приобрел анонимный покупатель. Сумма сделки тоже не разглашалась, после чего платиновый леопард исчез из широкого поля зрения.

– Я не могу принять такое. Это слишком дорогой подарок. – Изабель попыталась вернуть коробочку Ричарду.

– Чушь. Я хочу, чтобы брошь была твоей. Редкая вещь для редкой женщины.

Изабель стала совсем пунцовой от комплимента.

– Ты позволишь? – Ричард достал брошь, его рука приблизилась к груди Изабель, она не возражала. Он осторожно оттянул ее джемпер с глубоким вырезом. От подобной близости губы Изабель раскрылись, и ее дыхание участилось. Ричард приколол брошь. Действовал он осторожно и аккуратно, легко касаясь пальцами кожи. Глаза Изабель стали влажными и блестящими, как у лани. Ричард понял, что теперь она словно воск в его руках, и не было никакой необходимости огламуривать ее.

Ричард нагнулся и поцеловал Изабель в шею. Его клыки опять выступили и слегка сдавили нежную кожу между горлом и подбородком. Изабель задрожала и пошатнулась. Голубая жилка пульсировала на ее шее, она вздохнула и почти без чувств упала прямо Ричарду на грудь.

О, как он любил подобные мгновения! Как ему нравилось пить кровь в общественных местах, подвергая себя риску быть обнаруженным. Последствий он нисколько не боялся, напротив, опасность щекотала ему нервы. В любой момент могли появиться либо куратор выставки, либо охранник, либо просто какой-нибудь идиот человеческого племени и подумать, будто у них свидание и они целуются. Но потом презренные людишки увидели бы кровь, текущую по шее и груди Изабель, и подняли бы тревогу. Ричард будто наяву представил себе возникшую кровавую бойню. Как высвобождается его скрытое могущество вампира, как он убивает охранников, служащих выставки, прибывших полицейских. Он сокрушает любого, кто осмеливается задержать его, ломает кости и мгновенно высасывает у людей кровь, а затем бросает бездыханные тела, словно выжатые до капли лимоны. Это будет прекрасное грандиозное зрелище, наподобие первобытного хаоса.

Ричард поднял голову, и его клыки сразу скрылись. Изабель с полузакрытыми глазами покоилась в его объятиях. На ее шее и груди не виднелось ни капли крови. Он вел себя так же прилично, как викторианская учительница-наставница. Время снимать маску еще не наступило. За долгую жизнь в образе вампира Ричард извлек один полезный урок – надо быть терпеливым.

Санни стояла на одной из технологических площадок моста, которые висели на опорных столбах, почти у самой вершины. К каждой такой площадке вела лестница, сделанная из приваренных к опорам скоб. Скобы специально располагались на большом расстоянии друг от друга, чтобы отбить желание у какого-нибудь дурака забраться наверх. Только рабочие-ремонтники со страховочными поясами могли безопасно пользоваться такой лестницей. Однако Джейкоб вскарабкался наверх быстро и легко, словно по обычной лестнице между этажами городского дома. Санни, отбросив прочь свои страхи, последовала за ним с не меньшей ловкостью.

Наверху дул жестокий пронизывающий ветер, он хлестал по щекам и глазам, завывая словно дикий зверь. Прежняя Санни испугалась бы и отступила бы перед таким экзаменом, но для новой Санни, появившейся на свет несколько часов назад, новое испытание уже не казалось непосильным. Она уже научилась концентрировать свои чувства и мысли, избавляться от страха и боли, как бы отключать неприятные тревожные ощущения. Внизу резвились дельфины, их черные серебристые спины сверкали в лунном свете. Когда кто-нибудь из дельфинов выпрыгивал из воды, казалось, будто из морской глади выныривает месяц, разрезая волны обращенными вниз рогами.

– Джейкоб, а что будет, если прыгнуть отсюда вниз?

Санни говорила, не повышая голоса. Несмотря на завывающий ветер, она знала, он все равно услышит каждое ее слово.

Глядя в черную пропасть, на дне которой блестела вода, Джейкоб пожал плечами:

– Ничего особенного.

– Тогда давай прыгнем!

Джейкоб энергично замотал головой:

– Нет-нет, это развлечение не для меня.

Его неожиданный отказ поразил Санни. Весь вечер Джейкоб был рядом с ней, выполняя те же самые задания, что и она. Сначала он действовал намного ловчее и быстрее. Однако Санни, оказавшись способной ученицей, с каждым пройденным испытанием становилась более уверенной в себе и все более похожей на своего учителя. Пару раз Джейкоб помогал ей уклониться от опасности. Первый раз, когда она неточно определила скорость автомобиля. В другой раз Санни оступилась, когда они «прогуливались» под проезжей частью моста, прыгая и цепляясь за разные технологические устройства. Мысль – прыгнуть с моста – увлекла Санни, она настолько загорелась этой идеей, что уже ничто не могло ее остановить.

– Что ты имеешь в виду, говоря, что это не для тебя?

– Я не умею плавать.

Думая, что он шутит, она рассмеялась, но, взглянув на него, убедилась, что Джейкоб более чем серьезен.

– Давай прыгай, – предложил он. – Я подожду тебя на берегу.

Он поцеловал холодными губами ее в щеку и тут же исчез. Через миг она увидела его на пешеходной дорожке моста. Не раздумывая и не колеблясь, Санни взглянула на океан и смело шагнула вперед так, как будто заходила к себе в галерею.

Она стремглав полетела вниз, словно пуля, выпущенная из ружья. Ветер со зловещим хохотом набросился на нее, словно сдирая с нее кожу, обнажая нервы и кровоточащие сосуды.

Тот, кто полагал, что прыжок с моста «Золотые Ворота» быстрый и легкий способ покончить счеты с жизнью, очень сильно заблуждался.

Темные зловещие волны приближались со страшной скоростью. На какое-то мгновение Санни стало страшно. Воля и силы оставили ее, уступив место отчаянию. Ее тело непроизвольно сжалось в комок, который мотало и крутило вокруг оси, словно шар в барабане лото.

Как вдруг внутри ее что-то вспыхнуло и загорелось – это неведомая, но уже знакомая сила пришла на помощь. Сознание стало четким и ясным, Санни распрямила руки и ноги, ветер ее больше не пугал. Над самой водой ее голова наклонилась вниз, вытянутые руки сошлись над головой, и Санни вертикально вошла в воду, словно олимпийский чемпион по прыжкам с вышки.

Сила не покинула ее и в воде. Вынырнув, Санни как ни в чем не бывало поплыла, легко преодолевая полутораметровые волны. На воде дрожали лунные блики и отражения огней ночного города. Санни заметила, как вдали по воде бегут в разные стороны яркие светящиеся полосы. Приглядевшись, она поняла, что это стая дельфинов, которых она заметила еще на верху моста. Подплыв поближе, Санни почувствовала упругие колебания воды, исходившие от мощных животных, игравших друг с другом. Она подплыла совсем близко к самке дельфина и ее детенышу. Оба дельфина дружелюбно смотрели на нее своими черными блестящими зрачками и, как показалось Санни, даже улыбались ей.

Малыш, от избытка желания поиграть, выпрыгнул из воды, ударив по ее поверхности хвостом. Он как будто говорил Санни: «Видишь, как я умею. Попробуй, это очень весело!»

И Санни попробовала. Она рванулась вверх и вперед, словно в баттерфляе. Ее тело поднялось над водой почти так же, как это сделал дельфиненок, и точно так же, как он, она хлопнула ногами по воде, прежде чем опять погрузиться в воду. Самка дельфина одобрительно засвистела. В этот момент Санни больше всего на свете захотелось остаться вместе с этими добрыми и умными животными, покинуть жестокий мир людей. Однако понимала, что это невозможно и что ее силы на исходе. Ее руки и ноги сводило от обжигающего холода и боли. И Санни неохотно повернула в сторону берега.

Вскоре она увидела на берегу Джейкоба. Благодаря острому зрению она ясно различала выражение тревоги на его лице. Джейкоб с беспокойством вглядывался в морскую даль, очевидно, не замечая ее. Только когда она подплыла близко к берегу, где уже можно было стоять по шею в воде, он увидел ее. Санни обрадовалась, когда тревогу на его лице сменило выражение радости, а затем огорчилась, поняв, чем вызвана подобная перемена, – Джейкоб не был до конца уверен в ней и в ее силах. Но положа руку на сердце, в момент полета с моста со скоростью сто миль в час Санни тоже не была полностью уверена в том, что справится.

Джейкоб стоял на берегу, поджидая ее, в руках он держал одеяло. Как только она подошла, он набросил одеяло ей на плечи.

– Откуда одеяло? – поинтересовалась Санни.

– Да так, залез в одну машину.

– А нам позволено так поступать?

Джейкоб рассмеялся:

– Ты имеешь в виду – имеем ли мы право так поступать?

– Что я имела в виду, точно не знаю, ибо не понимаю, что имеется в виду, когда говорится «мы».

Джейкоб подхватил Санни вместе с одеялом, крепко прижал к себе и побежал. Он бежал легко, словно скользя по воздуху, без каких бы то ни было усилий, сперва вдоль пляжа, а затем по дороге, ведущей к мосту. Когда Джейкоб поднялся на поросший лесом холм на противоположной стороне, его шаги удлинились и больше походили на прыжки дикого оленя, мчащегося мимо деревьев и гранитных валунов. Санни, уже уверившаяся в своих чудесных способностях, при виде такой силы и ловкости присмирела. Особенно ее поражала та легкость, с которой Джейкоб нес ее: примерно так она носила свой рабочий кейс.

На вершине холма стоял Форт-Пойнт, построенный во время войны между Севером и Югом для защиты от нападения южан, нападения, которое так и не состоялось. Джейкоб замер на мгновение перед красной кирпичной стеной форта, окидывая оценивающим взглядом бойницы, расположенные в строгом порядке. Санни попыталась было встать на ноги, однако Джейкоб не выпустил ее. Вместо этого, прижав ее одной рукой к себе, другой свободной начал цепляться за уступы на стене, и вскоре они очутились на крыше форта. Только здесь наверху он опустил Санни на ковер из слежавшихся листьев. После быстрого бега и подъема на крышу форта с ношей в руках Джейкоб даже не запыхался.

Санни упала на спину, захлебываясь от смеха. Она хохотала до тех пор, пока слезы не выступили из глаз. Джейкоб встревоженно наклонился над ней.

– Что тебя так рассмешило?

Санни помотала головой из стороны в сторону, безуспешно пытаясь подавить смех.

– Мне… не… смешно, – выдавила она.

– Понятно, – ответил Джейкоб с таким видом, будто ему ничего не понятно.

Наконец Санни более или менее успокоилась, хотя из ее груди все еще вылетали звуки – нечто среднее между смехом и икотой.

– Это же фантастика, Джейкоб, разве ты не понимаешь?

Он задумчиво поскреб себя пальцем по подбородку.

– Фантастика? Нечто удивительное или, скажем, невероятное?

– Да, да, – горячо согласилась Санни. Ее дыхание было по-прежнему быстрым и прерывистым, но теперь вовсе не от смеха. Джейкоб находился рядом, более того, совсем близко. Его вьющиеся волосы ниспадали на лоб, в синих глазах блестел лунный свет. Он облизал губы, и Санни показалось, будто при свете луны блеснули клыки. Джейкоб придвинулся к ней. Охваченная внезапной нежностью, она также подвинулась к нему.

– Нет-нет, Санни, я не могу, – сдавленным голосом ответил Джейкоб на ее немой призыв. Он схватил ее за плечо, но как-то нетвердо. Нельзя было понять, то ли он хочет оттолкнуть ее от себя, то ли, напротив, привлечь к себе.

– Нет, ты можешь, – прошептала Санни. – Я ведь не человек. Ты же сам знаешь, что не можешь причинить мне зла.

– Еще как могу, – возразил он, но как-то неуверенно.

– Но ты же не собираешься этого делать.

Джейкоб нагнулся над ней, приподнял ее голову, и его горячие губы прижались к ее губам. Он обнял ее, и внутри Санни вдруг зазвучала непонятная сладостная мелодия, заполнившая в один миг всю ее целиком. Она вся затрепетала от неслышных звуков. Казалось, их сердца бьются в унисон, они стали одним целым, как две соединившиеся половинки, каждая из которых не могла жить без другой.

Внезапно Джейкоб отстранился от нее.

– Ты хочешь выпить моей крови? – спросила Санни.

Он кивнул.

– Но я не хочу напугать тебя. Не хочу, чтобы ты плохо обо мне думала.

– А у кого ты пьешь кровь? У женщин или у мужчин?

– Большей частью у женщин.

– А как они реагируют на твои укусы?

Джейкоб покраснел и отвернулся.

– Это довольно приятно и не лишено наслаждения, разумеется, если вампир не намерен причинить зла. Это заложено в нашей природе, в наших хищнических инстинктах. Мы можем вызывать у людей желание добровольно отдаваться нам.

– Окажи мне любезность: не говори больше о хищнических инстинктах.

– Хорошо, – улыбнулся Джейкоб.

– В таком случае действуй. Я хочу, чтобы ты это сделал.

Санни решительно придвинулась к нему. Его губы прикоснулись к ее шее, и острые клыки совсем не больно вонзились в ее плоть. Кровь застучала в ее висках, горячие волны хлынули на нее, затопляя сознание. Она ощущала себя маленькой, беззащитной – зверьком, пойманным крупным хищником.

Джейкоб не торопился, он понимал, что все надо делать не спеша, дабы не испортить доставляемое им наслаждение. Ошибся он только в одном: не предупредил ее о том, насколько сильны, глубоки и красочны будут ее ощущения. Санни словно балансировала на краю бездны – между жизнью и смертью, отчего острота ее переживаний усиливалась многократно. Каждая жилка, каждый нерв внутри ее дрожали от невыразимого наслаждения. Дурманящее состояние охватило ее целиком – от головы до пят. Все тело вибрировало от удовольствия, превратившись в сгусток сплошного наслаждения. Они слились с Джейкобом, нет, не в обычном плотском соединении, а в каком-то глубочайшем нераздельном соитии. Слияние тел и сердец оказалось настолько полным и органичным, что Санни поняла: ее жизнь переменилась навсегда. Теперь, что бы ни случилось, она уже никогда не станет прежней.

Глава 14

Джейкоб бежал, огибая толстенные стволы эвкалиптов, перепрыгивая через поваленные деревья и низкорослые кустарники. Его ноги едва касались земли, так стремителен был его бег. Спящую Санни он оставил на крыше форта. Сидеть рядом с ней и ждать, когда она проснется, у него не было терпения. Все его нервы натянулись до предела, и он решил, что охота за каким-нибудь животным поможет сбросить нервное напряжение. Но даже во время бега его не покидали беспокойные мысли о Ричарде и Совете, над которыми иногда брало вверх тайное, но огромное желание сделать Санни своей.

Погоня за шестилетним красавцем оленем – вот что увлекло Джейкоба. Он летел, улавливая обострившимися до предела чувствами разные лесные звуки – и далекий стук дятла, и скрип термита. Олень напрямую продирался через кусты, надеясь оторваться от своего преследователя. Но все его усилия были тщетными. Уставшее животное не могло соперничать с быстроногим Джейкобом. Он просто наслаждался охотой, радуясь возможности дать волю своим способностям. Выбившийся из сил олень перешел на шаг. Джейкоб настиг измученное животное и, повалив, отпил немного крови, затем отпустил на волю. От избытка энергии и жизнерадостности Джейкоб не подпрыгнул, а скорее взлетел над землей словно птица.

Но вдруг им овладела тревога, как будто разлитая в воздухе. Джейкоб припал к земле и замер, прислушиваясь. Олень, с треском раздвигая ветви, уходил все глубже в чащу. Джейкоб напряженно ждал, готовый отразить нападение.

Из-за огромного дерева вышел улыбающийся Энцо Риццоли, поправляя винно-красный галстук на фоне рубашки шоколадного цвета. Как обычно, он удивлял своей безвкусицей. На пальцах блестело три золотых кольца, а на запястье матово сиял золотой браслет. Они обменялись учтивыми поклонами, которые были в ходу в те далекие времена, когда Энцо и Джейкоб еще были людьми.

– Потрясающее зрелище, Джейкоб. Давненько я не видал ничего подобного.

– Не издевайся, – проворчал Джейкоб, но без всякой злобы.

Энцо похлопал его по плечу.

– Ты был несколько медлителен.

– Что ж тут удивительного. Я охотился ради удовольствия, – парировал Джейкоб. – Итак, что тебя привело в эти места?

– Тебя хочет видеть Сципио.

– Где он?

– Тут, недалеко.

Они вышли на опушку леса, где на пустой парковочной стоянке в одиночестве чернел «эскалад». Джейкоб увидел в автомобиле двух вампиров. Женщину, сидевшую за рулем, и накачанного блондина в костюме, который едва ли не трещал по швам на бугрящихся мышцах. На мужчине были темные очки, хотя солнце еле-еле поднялось над горизонтом, вокруг шеи краснел свежий шрам.

– Что случилось с твоим напарником? – поинтересовался Джейкоб.

– Лазарус опробовал на нем трюк с серебряной цепочкой, – неохотно признался Энцо. – Бедняга даже не подозревал о подобной уловке. Он наивно полагал, что непобедим после того, как стал вампиром.

– Где Сципио? – встревоженно спросил Джейкоб, ощутив внезапный выброс адреналина. У него и в мыслях не было вступать в схватку с Энцо или его приятелем, однако у его тела, похоже, была иная точка зрения.

– Мне запрещено говорить об этом, – ответил Энцо.

– Брось, парень. Давай говори в чем дело.

Джейкоб знал, что Энцо не станет лгать ему, они ведь были приятелями. Познакомились они в Европе давным-давно, когда только что стали вампирами. Они оба были молоды и в вампиров превратились отнюдь не по доброй воле. Энцо сделала вампиром собственная мать, которая превратила в вампиров всю свою семью для того, чтобы сохранить свою тайну. Впрочем, попытка скрыть от людских глаз принадлежность к вампирам оказалась бесполезной. Энцо и Джейкоб оба были военными и оба вошли в Совет с целью поддерживать порядок в жизни, которая без этого утратила бы для них всякий смысл.

Энцо вздохнул:

– Тебя вызывают на срочное собрание Совета.

Образ Санни возник перед глазами Джейкоба.

– А нельзя ли чуть попозже? Сейчас у меня кое-какие дела.

Энцо улыбнулся с извиняющим видом:

– Боюсь, что нет.

– Тебе известно, для чего меня вызывают?

Энцо пожал плечами и недоуменно оттопырил нижнюю губу:

– Нет, мне ничего не говорили.

Джейкоб забрался на заднее сиденье. Автомобиль рванул с места и помчался на восток по дороге, идущей вдоль океана навстречу восходящему солнцу. Женщина-вампир за рулем знала, что такое скорость. Машина летела то по своей, то по встречной полосе, то обгоняя, то уклоняясь от столкновения с другими машинами, которые казались медленно ползущими телегами. В глазах обычного человека подобная езда выглядела бы намеренным самоубийством, но для вампиров с их мгновенной реакцией такая скорость была обыкновенной. Меньше чем через две минуты они подъехали ко Дворцу изящных искусств, великолепному зданию, построенному специально для Панамской Тихоокеанской выставки в 1915 году. Женщина-водитель, не говоря ни слова, высадила пассажиров и тут же скрылась.

– Скройтесь из виду, – сказал Энцо, и Джейкоб сразу стал невидимым. Однако у молодого вампира дело не заладилось. Его светящаяся фигура то исчезала, то опять возникала, угасая и снова мерцая, словно неисправная лампочка. Энцо хлопнул его по спине.

– Сконцентрируйся, Патрик, – недовольно буркнул он. – Ты слишком рассеянный.

Патрик перестал ходить взад и вперед, сгорбился, и через миг его не стало видно. Из-за угла появились два человека, бегущие трусцой, они пробежали мимо Патрика на расстоянии меньше вытянутой руки, и ему, чтобы избежать столкновения, пришлось отскочить в сторону. Обогнув пруд перед Дворцом искусств, трое вампиров подошли к фасаду здания. Энцо улыбнулся при виде колонн в коринфском стиле, на капителях которых стояли скульптуры девушек в древнеримских нарядах. Остатки былого величия напомнили Энцо его родной Рим.

– Буено сера, синьорины. – Энцо вежливо поздоровался с мраморными изваяниями. Маленькая процессия прошла между двух колонн и остановилась перед замшелой потрескавшейся стеной. Энцо вытянул руку и принялся ощупывать каменную поверхность. Наконец он нажал на что-то, и в стене возник проход. Пропустив спутников вперед, Энцо опять надавил на стену, и проход исчез. Они стояли на небольшой площадке, от которой вниз шла узкая сырая лестница. Лестница не освещалась, но вампирам не требовался свет.

Спустившись, они оказались в тесном, с низким потолком помещении, похожем на переднюю. Миновав переднюю, они вошли в просторный, округлой формы зал, который по своим размерам не уступал дворцу, расположенному над ними на земле. В центре зала находилась мраморная площадка, окруженная рядами скамей для простых участников и кресел для почетных членов Совета.

Народу было мало. В самом нижнем ряду сидело четверо вампиров, напротив которых на возвышении находились кресло и нечто похожее на кафедру. На кафедре стояли графин с водой и стакан. Собравшиеся как будто ждали оратора, который должен был произнести пламенную речь перед собранием. Джейкоб поежился: если они ждали его, то ему практически нечего было сказать в свою защиту. Да и в конце концов раньше он был простым фермером, а не римским трибуном.

С левого края сидел Сципио. Они с Энцо были итальянцами, но в отличие от Энцо Сципио одевался с подлинным вкусом. Сейчас на нем был строгий деловой костюм и белая рубашка. Выглядел Сципио усталым, но так, как может выглядеть усталый вампир; сидел он прямо, слегка наклонив вперед голову, зримое воплощение римского величия и благородства. Он коротко, почти незаметно кивнул Джейкобу. Рядом с ним сидел Назим. Назим был родом из Марокко, поэтому на нем была национальная одежда североафриканских племен – галабия, ярко-желтый ворот которой был расшит золотой тесьмой. Назим стал вампиром недавно, в середине девятнадцатого века, однако, быстро поднявшись по служебной лестнице, занял место в Совете. Будучи успешным предпринимателем и торговцем, он никак не был связан со старыми европейским кланами вампиров. Наклонившись вбок, он что-то шептал на ухо незнакомой старой женщине.

Ее видимое соответствие возрасту вызывало недоумение. Среди вампиров очень редко встречались особы преклонных лет. Джейкоб не мог понять причины столь небрежного отношения к собственной внешности. То ли это происходило от полного равнодушия к себе, то ли из-за недостатка возможностей. Обычно люди легче всего ловились на удочку привлекательной наружности и романтических отношений. Ибо при виде морщин и седин трудно рассчитывать, что сердце простого смертного забьется быстрее и человек, забыв об осторожности, клюнет на приманку. Совершенно седые волосы женщины ниспадали до плеч, впрочем, от глубоких морщин она все-таки избавилась с помощью пилинга. Стройная, очень бледная даже для вампира, она носила строгое черное платье, на плечи была накинута теплая шаль.

В подземелье было сыро и холодно. Несмотря на то что вампиров не страшили ни холод, ни сырость, некоторые из них, привыкшие в человеческой жизни к теплу и уюту, обеспокоились относительно подобных неудобств. Джейкоб вспомнил зимы в Провиденсе, когда, плотно задернув полог на кровати, они вместе с женой спали в обнимку, лишь бы не дрожать от холода всю ночь. По утрам они видели изукрашенные морозными узорами окна, а вода в тазу для умывания покрывалась толстой коркой льда.

Последнего члена Совета Джейкоб знал очень хорошо. Это был Айзая Эддингтон, удивительным образом походивший не только на самого Джейкоба, но и на других членов семьи Джейкоба. Смотря на Айзаю, Джейкоб видел, словно в зеркале, собственное отражение. И у того и у другого нос был с горбинкой, а глаза отливали небесной синевой. Однако в жилах Айзаи текла африканская кровь, поэтому губы у него были крупнее и толще, а кожа смуглее. Айзая не подал виду, что узнал Джейкоба. Он выпрямился, намекая, что раз все собрались – пора начинать.

Как только вошедшие три вампира поднялись на площадку, Сципио встал и произнес:

– Джейкоб, пожалуйста, займи свое место.

Два спутника Джейкоба тут же растворились в окружавшей зал темноте, словно по мановению руки.

Присев, Сципио сказал:

– Джейкоб, ты ведь знаком с Назимом и Айзаей.

Джейкоб кинул.

Сципио указал на женщину в черном.

– Это Мелинда Питерсон из Нью-Йорка. Она недавно стала членом Совета, всего год назад.

– Очень приятно, госпожа Питерсон. – Джейкоб поклонился. В ответ на его приветствие женщина сухо и коротко кивнула.

– До нас дошли сведения, что Ричард Лазарус встречался с дхампиром по имени Санрайз Маркетт, которую ты обязан был охранять.

При этих словах надежда, которую питал Джейкоб, что Совету пока еще ничего не известно о его досадном промахе, развеялась как дым.

– К сожалению, это правда, – признался он. – Однако Ричард не сумел привлечь ее на свою сторону.

– Какое это имеет сейчас значение, – возразила Мелинда.

Джейкоб нервно по привычке коснулся подбородка, как будто на нем до сих пор еще была борода.

Айзая, откашлявшись, сказал:

– Джейкоб, когда ты только начал охранять дхампира, ты допустил очень грубую оплошность, но потом ты исправился и хорошо выполнял свои обязанности.