Текст книги "Космические вампиры"

– Как вы его вылечили? – спросил Фаллада.

– А, это интересный случай. Я сразу же обнаружил, что в его симптомах кроется что-то противоречивое. После того, как та девушка ушла от него, он сделался эксгибиционистом, выставляющим свое естество перед женщинами на улице. Это был в чистом виде мазохизм: он наслаждался самоуничижением. Но он же признался, что у него развилось желание раздевать детей и кусать их. Явный садизм. Понятно, во многих садистах есть элемент мазохизма, и наоборот. Но я пришел к убеждения, что развитием этих садистских наклонностей он пытался одолеть в себе мазохизм. Он поведал мне о сексуальных фантазиях, которые были у него до знакомства с Ниной; от них всех отдавало садизмом. Рассказывал о проститутке, к которой в свое время хаживал – девице, позволявшей валять себя и связывать, прежде чем они совокуплялись. И выход наметился самоочевидный. Мне пришлось воодушевить его снова развить в себе садистские наклонности. Он снова начал наведываться к той проститутке. А затем повстречал продавщицу из обувного магазина, которой нравилось, когда ее перед любовью стегают хлыстом. Он женился на ней, и они жили душа в душу.

– И вампиризму настал конец?

– Да, именно. Я не могу назвать его исцеление конкретно своей заслугой. Он сам уже начал лечить себя до того, как пришел ко мне на прием…

Карлсен кисло улыбнулся.

– Если так рассуждать, то мне бы сейчас впору переделаться в мазохиста.

Гейерстам щелкнул пальцами.

– Нет, но вы кое о чем мне напомнили, – воскликнул он с внезапным волнением. – То, что я совсем упустил из виду. – Сосредоточенно хмурясь, он смотрел куда-то поверх воды, словно забыв о своих спутниках. Неожиданно он резко поднялся.

– Я хочу вас показать одной женщине… Идемте. – Граф решительным шагом двинулся вверх по склону холма. Фаллада, перекинувшись взглядом с Карлсеном, недоуменно пожал плечами. Следом за графом они двигались тропой, идущей вдоль ручья.

– Помните, я говорил вам о роднике Святого Эрика? – не оборачиваясь, спросил через плечо граф. – У меня там, во флигеле, живет одна старая латышка. У нее есть второе зрение…

Тропа становилась круче, толстый ковер из сосновых игл делал ее скользкой. Деревья стояли так густо, что сверху едва пробивался свет. Минут через пять у Карлсена и Фаллады появилась одышка; граф уверенно шел впереди как ни в чем не бывало. Вот он задержался их подождать.

– Хорошо, вовремя пришла мысль сводить вас к ней. Женщина просто уникальная. В свое время она жила возле Скарвзье, но селяне ее боялись. Внешность у нее немного…

Его слова утонули в грозном собачьем лае. Навстречу троим ринулся громадный рыжий кобель. Гейерстам протянул руку; пес понюхал ее – и мирно затрусил возле идущего Гейерстама.

Приостановился граф на краю опушки. Тут и там из земли торчали гранитные валуны. На другой стороне опушки стоял небольшой деревянный домик. Мимо бежал ручей, срываясь вертикально в водопад.

– Labrit, mate! – позвал Гейерстам.

Ответа не последовало.

– Вы бы шли пока, посмотрели на родник, – сказал он Карлсену с Фалладой, – а я узнаю, спит она или нет. – Граф кивком указал на невысокое гранитное сооружение на самой вершине холма. – Вон он, родник Святого Эрика. Если есть артрит, подагра или проказа, надо в нем искупаться.

Карлсен и Фаллада (а также пес, что неотлучно плелся рядом) подобрались по ступеням к источнику. Там на манер карточного домика, смыкались глыбы грубо отесанного гранита, замшелые, словно в зеленом бархате. Вода струилась из-под огромной плиты, лежащей поперек входа. Карлсен опустился возле нее на колени и посмотрел в скважину. Вода была совершенно прозрачная, но глубина такова, что дна не разглядеть. На миг вспомнилось стекло наблюдательного монитора на «Гермесе». Одновременно перед внутренним взором возник необозримый корпус реликта, словно отражаясь в глубине источника. Видение длилось лишь миг. Карлсен сунул руку в воду – та была ледяной; через секунду заломило кисть.

Поднявшись, он спиной прислонился к гранитной плите.

– Ты в порядке? – забеспокоился Фаллада.

– Не волнуйся, Карлсен улыбнулся. – Может, с ума схожу, но в остальном все в порядке.

Снизу возле ступеней появился граф. Возле него стояла женщина в темно-коричневом платье-балахоне. Подойдя ближе, Карлсен увидел, что у нее нет носа, а один глаз крупнее другого. Как ни странно, лицо не казалось отталкивающим. Может, из-за яблочного румянца на щеках?

– Это Моа, – сказал Гейерстам.

Он заговорил с женщиной по-латышски, представляя гостей. Та улыбнулась и поклонилась. Затем поманила их в дом. Карлсен с удивлением отметил, что, несмотря на неправильные черты лица, латышка выглядела молодо и бодро.

Комната была большая и до странности пустая. Посреди громоздилась железная печь. Пол был застелен грубым домотканым половиком. Из мебели имелись только низкая кровать, стол, комод, а также старинная прялка. Карлсена заинтриговала лестница, направленная по стене вверх к дощатым антресолям и никуда, похоже, не ведущая.

Женщина обратилась к гостям на латышском, указывая на пол. Гейерстам перевел:

– Она извиняется, что нет стульев, и объясняет, что сама всегда сидит на полу. Это своего рода… мистический обряд.

Старуха жестом указала на подушки возле стены. Карлсен с Фалладои сели. Она склонилась над Карлсеном, заглянула в лицо и положила ладонь ему на лоб.

– Моа хочет знать, не больныли вы, – перевел Гейерстам ее слова.

– Скажите, что я не знаю. Затем и пришел, чтобы узнать.

Она вытянула ящик комода и достала оттуда моток пряжи. Насадила его на ось прялки. На конце нитки, как груз, крепилась деревянная бусина около трех сантиметров диаметром.

– Она проверит вас маятником, – объяснил Гейерстам.

– Как он действует?

– Можно сказать, своего рода лямбдометр. Измеряет поля.

– Непонятно почему, – подтвердил Фаллада, – но он срабатывает. У нас был старик, слуга, так у него это получалось.

– И что она сейчас делает?

– Выбирает нужную длину для мужчины – примерно шестьдесят сантиметров. – Старуха тщательно отмеряла пряжу по метровой рулетке, сматывая нить с прялки. Потом обратилась к Карлсену.

– Ей надо, чтобы вы легли на пол, – сказал Гейерстам.

Карлсен улегся на спину, глядя на стоящую над ним старуху. Вытянутый на длину руки маятник начал раскачиваться взад-вперед. Через несколько секунд нить пошла кругообразно. По шевелению губ было видно, что старуха считает. Примерно через минуту маятник возвратился к продольным колебаниям. Старуха улыбнулась и заговорила с Геиерстамом.

– Она говорит, – перевел он, – у вас нет ничего страшного. Поле здоровья у вас исключительно сильное.

– Хорошо. А сейчас что она думает делать?

Латышка снова отмеряла пряжу.

– Еще не все проверено.

Она опять завела над Карлсеном маятник. На этот раз во взгляде Гейерстама мелькнула настороженность. Карлсен с любопытством наблюдал, как движения маятника из продольных переходят в кругообразные. Губы Моа шевелились, считая. Она что-то негромко сказала Гейерстаму. Когда маятник вновь заходил в одной плоскости, она опустила его на пол, качая головой. Задумчиво насупясь, стояла, глядя вниз на Карлсена.

– Ладно, можете сесть, – сказал Гейерстам.

– Что все это значило?

Гейерстам заговорил со старухой по-латышски; ее ответ занял несколько минут. Карлсен внимательно вслушивался. Во время стажировки в Риге он освоил несколько фраз на латышском. Сейчас он различил слово «bistams» – что значит «опасный», и существительное «briesmas» – «опасность».

– Ne sievete? – спросил граф.

Та в ответ пожала плечами.

– Varbut.

Не переставая говорить, она завела маятник над Карлсеном, который сидел, прислонясь к стене. Затем продвинулась к Фалладе и подержала маятник у него над животом. Маятник на этот раз закачался взад-вперед. Старуха еще раз пожала плечами.

– Loti atvainojos. – Она кинула маятник на кровать.

– О чем речь? – спросил Карлсен.

– Может, вас это слегка смутит; на деле же ничего неожиданного нет, – сказал Гейерстам. – Когда Торстен Веттерлунд был во власти Нины, маятник реагировал на него как на женщину. Я ей про это сказал, но Моа в ответ указала, что эта длина – примерно шестьдесят три сантиметра – может также означать и «опасность».

– То есть, это та реакция, что исходит к ней из меня? – уточнил Карлсен.

– Да.

У него так и засосало под ложечкой от уныния и тяжелой досады. Сразу нахлынули изнурение и тошнота. Через несколько секунд последняя стала такой нестерпимой, что Карлсен испугался, как бы его не вырвало. Лоб покалывало от проступившего пота. Вяло шаря по сторонам руками, Карлсен начал подниматься, И тут глухо зарычал пес. Он пятился назад, загораживая выход, шерсть на загривке стояла дыбом.

– Что с вами? – спросил Гейерстам.

– Тошнит. Выйду-ка сейчас, глотну воздуха.

– Куда! – вскрикнул Гейерстам, да так резко, что Карлсен посмотрел недоуменно. Гейерстам твердо положил ему ладонь на запястье. – Вы что, не видите, что происходит? Вы только взгляните на пса! Ведь вампир возвратился. Закройте глаза – разве не видите, что он здесь?!

Карлсен закрыл глаза, но, казалось, напрочь утратил способность и думать, и запоминать, словно впал в глубокое беспамятство.

– Я сейчас, наверное, свалюсь, – заплетающимся языком пролепетал он, снова пытаясь встать и двинуться к двери, где, щетинясь, рычал и скалил зубы пес.

Гейерстам и Фаллада встали по бокам; он сам чувствовал, что покачивается.

– Надо провести еще одно испытание, решающее, – сказал Гейерстам. – Ложитесь-ка вон туда.

Карлсена повели через комнату. Им полностью овладело безволие, из тела словно ушла вся сила. Он распластался было на спине, но сразу сделалось так тошно, что пришлось перевернуться на живот. Грубый половик тер лоб и шибал в нос пылью. Олоф снова закрыл глаза – и будто перекочевал в некий сумеречный мир, за завесу черного тумана. И сейчас же понял, что происходит. Она была там, но ей до него не было дела. Она общалась с реликтом, по-прежнему витающим в черной пустоте. Чувствовал он и лютый голод, волна за волной накатывающий из мертвого гиганта. Добыча ускользнула в своих кораблях, и хищники чувствовали себя обманутыми. Их злило, что они все еще там, в пустоте. Им было непонятно, что же такое произошло. Уговоры и объяснения давались ей с трудом: она находилась в другом мире, бодрствовала, а остальные цепенели во сне. Их агония стегала ее, словно кнут. Карлсен, словно индуктор, реагировал на поток ее энергии.

Через туман прорвался голос Гейерстама: «Пожалуйста, перевернитесь на секунду». Карлсен с усилием открыл глаза и перевернулся на спину. В комнате он присутствовал лишь наполовину, между ним и остальными клубилась черная пелена. Было видно, что старуха теперь стоит на лестнице, а маятник описывает у него над грудью большие круги. Из подмышек обильно струился пот.

Наконец снова послышался голос Гейерстама:

– Теперь можете вставать.

Карлсен едва сумел приподняться на локтях. Пес сорвался с места и отчаянно залаял. Карлсен прислонился к деревянной лестнице, боясь закрыть глаза: чего доброго, опять утянет в мир голода и страдания. До него дошло, что старуха стоит перед ним, протягивая что-то.

– На вот, нюхни, – сказала она на невзыскательном шведском. По запаху Карлсен понял, что это чеснок.

– Не могу, – мотнул он головой.

– Прошу вас, старайтесь делать, как она говорит, – посоветовал Гейерстам.

Карлсен взял протянутый зубчик чеснока и поднес к носу. Ощущение было такое, словно ноздри зажали подушкой. Пахнуло тленом, смертью. Он начал надрывно кашлять, по щекам заструились слезы. Душу пронизал ужас, страх задохнуться. И тут, совершенно внезапно, тошноты как не бывало. Словно дверь какая захлопнулась, сокрушительно грохнув. Карлсен понял: перестал лаять пес.

Фаллада положил руку Карлсену на плечо.

– Как ты теперь себя чувствуешь?

Карлсен был признателен за искреннее участие в его голосе.

– Намного лучше. Теперь можно наружу? – желание вдохнуть свежего воздуха было под стать острой жажде.

Его взяли под руки и помогли переступить порог. Карлсен сел на деревянную скамейку, спиной прислонившись к стене. Солнечный свет тепло трепетал на сомкнутых ресницах. Слышался птичий гомон и шум ветра в кронах сосен. Он почувствовал, как кто-то решительно тронул его запястье. Это была старуха. Она сидела на низенькой табуретке, глядя на него – морщинистое лицо сосредоточенно насуплено. Вот она посмотрела ему в глаза и заговорила на латышском. Гейерстам перевел:

– Она говорит: не поддавайся страху. Страх – главный твой враг. Вампир не может уничтожить, пока сам не дашь на то своего согласия.

Карлсену удалось выдавить улыбку.

– Я это знаю.

Моа заговорила снова.

– Она говорит: вампиры невезучи, – сказал Гейерстам.

– Я и это знаю.

Старуха сдавила ему запястье, глядя в глаза. На этот раз она заговорила на шведском:

– Запомни, что если она в тебе, то ты – в ней.

Карлсен, нахмурясь, покачал головой.

– Не понял.

Женщина улыбнулась и поднялась. Перемолвившись с Гейерстамом по-своему, вошла в дом. Пробыв там совсем недолго, она вернулась и вложила что-то Карлсену в ладонь. Оказалось – медное колечко с привязанной к нему ниткой.

– Она говорит: надо обмотать это вокруг правой руки, чтобы оградить себя от нечистого. Это литовский талисман от ведьм.

– Loti pateicos, – сказал Карлсен. Старуха с улыбкой поклонилась.

– Как вы себя чувствуете – ничего? До дома дотянем? – спросил Гейерстам.

– Да, мне теперь, безусловно, лучше.

Гейерстам поклонился старухе; та в ответном поклоне коснулась губами его запястья. Когда на краю опушки обернулись, она стояла, опершись рукой на голову пса.

Выходя из бора, они услышали заливистый смех. Девушки втроем купались в озере. Аннелиз держалась на спине, взбивая ногами фонтаны брызг. Увидев гостей, Сельма Бенгтссон помахала рукой и крикнула Карлсену:

– Вам жена звонила!

– Что-нибудь передавала? – спросил он.

– Нет.

– Может, вы ей перезвоните? – предложил Гейерстам. – Если нет ничего срочного – так и смогли бы задержаться еще на денек?

– Вы очень любезны.

Сонливая раздвоенность покинула Карлсена, уступив место физической усталости. Хотелось лечь и заснуть.

Мысль, что можно будет расслабитсья еще на день, казалась привлекательной.

Зайдя в дом, Гейерстам повторил:

– Пожалуйста, звоните, телемонитор у меня в кабинете наверху.

Кабинет был небольшой, уютной комнатой; сильно пахло нагретой кожей и сигарами. Запах кожи исходил от старомодного диванчика, стоящего возле зажженного камина. Садясь за стол, Карлсен спросил:

– Вы не возражаете, если я представлю вас своей жене. Она первой наткнулась на вашу книгу, и ей, конечно, было бы приятно сказать вам пару слов.

– Буду рад.

Удалось дозвониться с первого раза. На экране появилась мордашка Джанетты.

– Папуля! Ты на Луне?

– Нет, маленькая. Всего лишь за морем. Мамуля далеко?

– Да, да, иду, – послышался голос Джелки. – Привет! – она подхватила Джанетту и усадила себе на колени. – Как у тебя, нормально? – непонятно почему, на телеэкране Джелка никогда не смотрелась естественно. Вот и сейчас: с прохладцей, сдержанная – секретарь, да и только!

– У меня все отлично, как видишь.

– Ты сегодня приедешь домой? – спросила дочка.

– Не знаю, маленькая. Может, останусь еще на денек. Я живу в замке, хозяин которого – этот вот господин, – он жестом подозвал Гейерстама, чтобы тот вошел в поле зрения. Карлсен представил их друг другу, и Джелка с Гейерстамом обменялись любезностями. Вмешалась дочка:

– Папуля, а кто такой пример-министр?

– Кто?

– Ах, да, – спохватилась Джелка. – Тебе пытались дозвониться от премьер-министра. А я, как назло, куда-то сунула твой номер.

В душе у Карлсена тревожно шевельнулось предчувствие – все равно что холодный ветер обдал затылок.

– Чего им там надо?

– Не знаю.

– А номер откопали? – Тоже нет. Сюзан весь твой блокнот на самолетики пустила.

– Тогда как вы сюда дозвонились?

– Я нашла Фреда Армфельдта из шведского посольства. Из секретариата премьер-министра позвонят еще раз. Я тогда и дам им твой номер.

– Не надо!

Джелка удивилась такой резкости в голосе мужа.

– Почему нет? – переспросила она.

– Почему нет? Потому что я не хочу, чтобы меня отвлекали.

– А если вдруг что-то важное?

– Все равно. – Он чувствовал, что говорит раздраженно. – Если кто-нибудь позвонит, скажи, что куда-то задевала номер.

Джелка посмотрела в сторону.

– Там кто-то пришел. Когда будешь дома?

– Завтра во второй половине.

Когда он повесил трубку, Гейерстам спросил:

– У вас какие-то нелады с премьер-министром?

Карлсен, протирая глаза, покачал головой.

– Нет. Просто… – он пожал плечами.

– Что?

Карлсен поднял глаза.

– Да какая разница?

– Мне бы хотелось знать.

Карлсен, наморща лоб, пристально посмотрел в окно.

– Я… не знаю. Думаю, мне здесь просто по душе…

В дверь постучали.

– Я не мешаю? – послышался голос Фаллады.

– Нет, входите. Карлсен с ходу спросил:

– Ты оставил у себя в конторе записку насчет того, куда отлучился?

– Разумеется, – удивленно ответил Фаллада. И нахмурился, потирая кончик носа. – Хотя, если честно, что-то я не совсем уверен. В общем-то, я собирался… А что?

– Да так, ничего, – поспешно закрыл тему Карлсен.

Гейерстам улыбнулся Фалладе.

– Так вы забыли оставить свои координаты? Вот и капитан Карлсен оставил их там, где можно легко потерять. Так что никто не знает, где вы сейчас находитесь. Как психолог, что бы вы на это сказали?

Фаллада задумчиво кивнул.

– Да-а… В ваших словах есть смысл. Хотя, если Карлсен его действительно куда-то задевал, то это просто случайность.

– Случайность и есть. Если бы я только что не слышал, как он велел жене передать в секретариат премьер-министра, что она не знает о местонахождении мужа.

Карлсен с Фалладой заговорили одновременно.

– Это все легко объяснить, – сказал Фаллада. – Мы оба были на встрече с премьер-министром два дня назад. Он не верит, что эти вампиры опасны. Поэтому никто из нас ему не доверяет.

Гейерстам стоял возле окна, глядя куда-то вдаль.

– Из опыта я знаю, – заговорил он медленно, – что когда подсознательное дает предостережение, такому предостережению надо следовать.

– Что вы предлагаете? – спросил Карлсен.

Гейерстам присел на край стола, откуда было видно лицо Карлсена.

– Вы помните последнее, что сказала вам Моа?

– Неважно, я все равно не понял.

– А она сказала: «Если она в тебе, то и ты в ней».

– Что на самом деле не так, – огрызнулся Карлсен.

– Ой ли?

– Я не знаю, что она имела в виду.

– То, что если существо контактирует с вашим умом, то вы тоже находитесь в контакте с ним.

– Как? – выпалил Фаллада.

– Вы когда-нибудь бывали под гипнозом? – спросил Гейерстам у Карлсена.

– Вот! – Фаллада щелкнул пальцами. – Вот что стоит попробовать.

Карлсен покачал головой.

– Даете согласие? – спросил Гейерстам.

– Я думаю… хуже не будет.

– Вам эта идея не нравится?

– Да нет, просто… – пробормотал Карлсен извиняющимся тоном. – Просто получится, что мой ум мне уже не принадлежит?

– Понимаю. Но об этом не стоит волноваться. Вы все время будете в сознании.

– Такое разве возможно? – удивился Карлсен.

– Безусловно. Мне предпочтительно, чтобы мои подопытные были в полном сознании.

– Это совершенно безопасно, – подтвердил Фаллада. – Я сам был под гипнозом более десятка раз. В студенчестве у нас это шло за игру.

– Хорошо, – кивнул Карлсен. – Когда?

– Да прямо сейчас!

– Я могу заснуть, – признался Карлсен. – Устал здорово.

– Это не играет роли. – Гейерстам потянул шнур, задергивая шторы. На столе он включил лампу.

– Мне уйти? – предупредительно спросил Фаллада.

– Ни к чему, если только сам капитан Карлсен не пожелает.

Он достал из шкафа металлическую стойку, на загнутой верхушке которой имелся крючок. К нему Гейерстам приладил шнурок с хромированным шариком на конце. Шарик тихонько вращался в свете настольной лампы.

Карлсен, неотрывно глядя на стойку, сказал:

– Я не возражаю.

Гейерстам повернул лампу так, чтобы лицо Карлсена было в тени.

– Назначение шарика – утомить ваше зрение. Глядите на него, пока не устанут глаза, затем закройте их. Надо, чтобы вы, сидя на стуле, полностью расслабились. Загипнотизировать я вас могу лишь с вашей помощью. Важно, чтобы вы чувствовали себя уютно и свободно.

Он начал раскачивать маятник, говоря спокойно и размеренно. Карлсен, вольготно расположившись в кожаном кресле, расслабился. За шариком смутно маячило лицо сидящего на диванчике Фаллады, отсветы огня в камине отражались в стеклах очков.

– Правильно, – доносился размеренный голос Гейерстама, – сядьте поудобней и слушайте внимательно, что я говорю. Теперь вы не думаете ни о чем. Ваши глаза устали. Веки отяжелели. Вам хочется их сомкнуть…,

И вправду, свет нестерпимо резал глаза. Карлсен прикрыл их, ощущая теплую темноту. Голос Гейерстама твердил:

– Тело кажется тяжелым и расслабленным. Вы чувствуете, что буквально утопаете в кресле. Дыхание глубокое и ровное…

Карлсен проникся теплым, уютным чувством доверительности, как когда-то в детстве, когда дали наркоз перед несложной операцией. Он не сознавал ничего, кроме своего дыхания и голоса Гейерстама. Вот голос стих. Олоф почувствовал, как Гейерстам поднимает ему правую руку, затем роняет ее. Странное ощущение, подобное пробуждению от очень глубокого сна, когда лежишь в теплой удобной постели, не желая двигаться. Течение времени утратило смысл. Он был рад плыть в этом состоянии отрешенного блаженства и дни, и недели.

Голос Гейерстама спросил:

– Вы способны говорить со мной? Отвечайте, если да.

С усилием одолевая ленивую истому, Карлсен ответил:

– Да.

– Вы знаете, где вы находитесь?

– В Швеции.

– Вы один человек или вас двое?

– Один.

– А та женщина-вампир, она разве не внутри вас?

– Нет.

– Но она была внутри вас прошлой ночью?

– Нет.

– Не внутри вас?

– Нет. Она была в контакте со мной. Ее ум был в контакте с моим. Как телемонитор.

– Она сейчас в контакте с вами?

– Нет.

– Она знает, где вы сейчас?

– Нет.

– Почему нет?

– Она не спросила.

– Вы бы сказали ей, если б спросила?

– Да.

– Вы знаете, где она сейчас?

– Да.

– Где?

– Не знаю названия.

– Вы можете описать?

Некоторое время Карлсен молчал. Он шел рядом с ней, вдоль раскисшей от слякоти дороги. Моросил дождь. На ней было платье яркой расцветки, в красную и желтую полоску. В отдалении вырисовывались городские здания.

– Где она сейчас? – повторил Гейерстам.

– Идет по пустырю.

– Что она делает?

– Ищет мужчину.

– Какого мужчину?

– Любого. Ей нужен кто-нибудь молодой и здоровый – из тех, что трудятся на заводах.

– Она намеревается убить его?

– Нет.

– Почему нет?

– Боится, что ее поймают.

– Как ее можно поймать? – вклинился голос Фал-лады.

– Тело может ее выдать.

– Так что же у нее на уме? – снова послышался голос Гейерстама.

– Найти здорового мужчину и соблазнить его. Она возьмет из него энергию, но не так, чтобы убить.

– Что потом?

– Затем будет доить из него энергию, как доит из меня.

Фаллада, переместившийся теперь на край стола, щелкнул пальцами.

– Конечно! Разумеется, к этому они и стремятся. Обзавестись сетью энергетических доноров. Это так? – спросил он у Карлсена.

– Да.

– Чье тело она использует сейчас? – осведомился Гейерстам.

Карлсен в нерешительности смолк. Проникнуть в мысли пришелицы было почти невозможно. Если попытаться – это ее насторожит. Но есть еще и другой ум.

– Кажется, ее зовут Хелен. Она медсестра.

– В больнице?

– К-кажется, да…

– Хелен теперь мертва?

– Нет. Она по-прежнему у себя в теле.

– То есть в одном теле присутствуют двое – Хелен и вампир? – голос Гейерстама выдавал напряжение.

– Да.

– Что случилось с другим телом? – задал вопрос Фаллада. – С человеком, которым она завладела?

Карлсен промолчал. Он знал, что ответ заключен в уме пришелицы, но сам ум подобен огромному стальному сейфу.

– Вы можете хоть что-нибудь сказать о другом теле? – допытывался Гейерстам. – Что-то, что могло бы послужить подсказкой?

Опять-таки, сообщить можно было единственно то, что на уме у медсестры.

– Другое тело есть… Но оно в больнице.

– Мужчина или женщина?

– Мужчина.

– Вы знаете его имя?

– Джефф.

– Фамилию?

– Нет.

– Что вы имеете в виду, говоря о больнице? Он мертв?

– Нет.

– Вы можете сказать что-нибудь о больнице?

– Она… на окраине городка. На холме.

– Название, хотя бы примерно, скажете?

– Нет.

– Или где она располагается?

– Нет.

Наступила тишина. Фаллада с Гейерстамом переговаривались, но о чем – ему не было дела. Голоса звучали как сквозь вату и будто на чужом языке. Он наслаждался прохладным бризом и слепящими переливами воды на солнце.

– Что она делает сейчас? – спросил Фаллада.

– Сидит на скамейке у обочины. Следит за мужчиной.

– Что мужчина делает?

– Сидит в машине, читает газету.

– Ты различаешь номер машины? – проворно вставил Фаллада.

– Да.

– Прочти.

– КБХ 5279Л.

– Есть какие-нибудь другие машины по соседству?

– Да. Красный «Темерер» возле обочины. Молодая пара ест сэндвичи и любуется пейзажем.

– Какой у него номер?

– 3 ХДж УТ 9.

– Что делает она?

– Ждет. Закинула ногу на ногу, приподняла юбку. Делает вид, что читает книгу.

Фаллада с Гейерстамом сказали что-то одновременно. Затем послышался Фаллада:

– Тебе известно, что случилось с другими двумя вампирами?

– Да. Один отправился в Нью-Йорк.

– А другой?

– По-прежнему в Лондоне.

Словно во сне, картина сменилась на Стрэнд. Сам он стоял на верху огромной мраморной лестницы, ступени которой сбегали к реке со стороны старой «Савойи». Тот второй пришелец пожимал руку какому-то толстячку – китайскому дипломату.

– Вы можете назвать его имя?

– Сложно произнести. Скажем, Юкх-Бай-Орун.

– Нет, как теперь его звать? Имя того, чье тело он использует.

– Эверард Джемисон.

Их восклицания не вызвали в нем ничего. Интереснее было следить за скользящим по речной глади щегольским реактивным катером, едва не задевшим бежевой кормой суденышко помельче.

Снова заговорил Гейерстам:

– Через тридцать секунд я собираюсь вас разбудить. Через тридцать секунд я собираюсь вас разбудить. Вы проснетесь, чувствуя себя посвежевшим и отдохнувшим. Ваш сон уже становится зыбким. Вы начинаете просыпаться. Я сосчитаю от одного до десяти, и, когда дойду до десяти, вы окончательно проснетесь. Один, два…

Открыв глаза, Карлсен секунду не мог понять, где находится. Он считал, что лежит у себя дома, в постели, а тут вдруг какое-то кресло, и сам он сидит, а не лежит, В комнату хлынул дневной свет: Гейерстам раздвинул шторы. Ощущение такое, будто просыпаешься после долгого и приятного ночного отдыха. Смутно помнились река и большое серебристое судно, но картина сразу же потускнела и растаяла, стоило попытаться вспомнить детали.

Фаллада не находил себе места от волнения.

– Ты хоть помнишь, что нам только что сообщил?

– Нет, а что?

– Ты сказал, один из тех нелюдей вселился в премьер-министра Англии!

– Что?! – Карлсен подскочил как ужаленный.

– Да ты что, сам не помнишь? – удивился Фаллада.

– Мне надо было дать ему установку все запоминать. Я забыл. – Гейерстам присел на стол. – Вы сказали: один из пришельцев вошел в тело медсестры. – Он нажал на столе клавишу. – Слушайте, сейчас прокручу.

Следующие несколько минут Карлсен с изумлением слушал звучание собственного голоса – сонное, бесстрастное. О том, что говорил, в памяти и следа не было. На миг припомнилась девка в красном, волосы треплет ветер – но это лишь на миг. Он снова сидел в кабинете, созерцая окружающий мир.

На словах «Эверард Джемисон» Гейерстам выключил диктофон.

– Вот видите. Вы оба чувствовали, что с этим Джемисоном что-то не то. Подсознательный ум мудрее, чем нам кажется.

– Я не могу в такое поверить, – сокрушенно вздохнул Фаллада. – То есть… он же говорил так осмысленно. Я сколько раз видел его по телевизору… – обращался он, в общем-то, к Карлсену.

– Согласен, – Карлсен пожал плечами.

– Как вы думаете: а может, все-таки, он ошибся? – спросил Фаллада у Гейерстама. – Может, его неприязнь к Джемисону повлияла на подсознательное мнение?

– Это легко проверить. – Гейерстам ткнул пальцем в бумагу на столе. – Вот тут у вас два автомобильных номера. Выяснить их в отделении не составит труда. Если все сходится, то тогда, вероятно, сходится и остальное.

– Давайте позвоним Хэзлтайну, – предложил Карлсен.

– Давайте, – Фаллада подошел к столу. – Ничего, если мы наберем Лондон?

– Действуйте, – кивнул Гейерстам.

Трубку снял дежурный сержант.

– Новый Скотленд-Ярд.

– Офис комиссара, пожалуйста.

На экране появилась секретарша Хезлтайна.

– Ах, доктор Фаллада! А мы вас ищем.

– Что-нибудь срочное?

– Вас хотел видеть премьер-министр.

Фаллада с Карлсеном переглянулись.

– Сэр Перси сейчас у себя? – спросил Фаллада.

– Боюсь, нет. Он на Даунинг-стрит. Мне ему перезвонить, чтобы вышел на вас?

– Нет нужды. Но я хочу оставить кое-какую информацию. Вы не могли бы записать следующие номера машин? – он зачитал вслух. – Мне хотелось бы знать, где можно найти их владельцев.

– Я могу это сделать сейчас, если подождете. Только не кладите трубку.

– Да ладно, сейчас не надо. Я уже сегодня буду в Лондоне и тогда перезвоню. Вы только передайте сэру Перси, что номера связаны с делом, хорошо? Он поймет, о чем я. И попросите никому эту информацию не выдавать до встречи со мной.

– Понятно, сэр. А где вы сейчас?

– В Стамбуле, – ответил Фаллада с улыбкой.

– Так вы уезжаете сегодня? – спросил Гейерстам, когда тот повесил трубку. – Жаль.

– Думаю, это необходимо. Надо вычислить эту мадам.

– И что потом?

– Не знаю, – откровенно признался Фаллада. – Есть какие-то предложения?

Гейерстам, отодвинув диванчик обратно к камину, сел. Помолчал с полминуты, наконец сказал:

– Боюсь, мой совет не принесет пользы. Но все равно скажу – а вдруг! Самое главное – заставить вампира отступить. Помните последние сцены в «Дракуле»? Звучит, может, нелепо, но они четко характеризуют психологию вампира. Вампир, стоит его принудить к бегству, теряет свои преимущества. Я как-то назвал вампиризм разновидностью ментального каратэ. Он зиждется на нападении, на агрессии. Понимаете, вампир в основе своей – преступник. Тать в нощи.

– Как насильник, – кивнул Фаллада. – Если бы жертва в ответ накинулась и попыталась изнасиловать его самого, у него бы враз пропала вся похоть.

Гейерстам рассмеялся.

– Точно. Поэтому, когда вычислите свою вампиршу, сдержите страх. Я, разумеется, совершенно не осведомлен о силах тех пришельцев, потому и совет, возможно, окажется негодным. Но скажу вот что: попытайтесь сделать так, чтобы она устрашилась вас.

Карлсен покачал головой.

– Возражение одно – она снова может испариться. У вампиров из сказок есть определенные ограничения: они непременно должны укладываться в гроб с каменной крышкой… и тому подобное. На наших же нелюдей это, похоже, не распространяется.