Текст книги "Замечательное шестидесятилетие. Ко дню рождения Андрея Немзера. Том 2"

Михаил Безродный

Гейдельберг

Хитрый Эдип, разреши!

1. Эти два сюжета античной мифологии напоминают историю Золушки и объединены в одной строфе Мандельштама. В какой? Чем напоминают?

2. Известное произведение русской литературы, в 1-й главе которого первые произносимые вслух слова – немецкие, во 2-й – французские.

3. После устранения королей и королевы главную фигуру берут четыре фигуры одного ранга. What play is this?

4. У кого из героев пушкинской «Метели» имя, отчество и фамилия известны (причем полностью, а не в виде инициала) и/или поддаются убедительной реконструкции?

5. В этой истории о бедной девушке, преобразившейся и покорившей высшее общество, фундаментальная роль отведена мотиву обуви. Причем главным образом мужской.

6. Текст этого романа первой трети прошлого века (автор был молод, но владел секретами синтаксиса столь завораживающего, столь обволакивающего, что как усядешься на авантитуле в почтовую карету резца Фаворского, так без остановки до похвал Ходасевича, Адамовича, Осоргина, Вейдле, Слонима на задней обложке и домчишься, не отведав сна, но и о бессоннице позабыв) начинается и кончается одним и тем же словом. Оно же последнее слово заглавия.

7. Ж. с. с. с. с.

У с. с.…

Какая буква следующая?

8. Герой, числящий умеренность среди главных своих достоинств, ищет благосклонности двух героинь, одну из которых зовут Елизавета. (С этим сюжетом покупают комедию 1820-х + повесть 1830-х.)

9. Герой наблюдает за поведением существа женского пола, догадывается о его сверхъественном происхождении (способностях) и восклицает «эге» («эхе»); оба отправляются в полет. (Четыре произведения, опубликованные в Петербурге в 1833—1835.)

10. В числе действующих лиц: три сестры, гордая красавица с реноме падшей женщины и положительный герой с львиным именем. Брачный партнер младшей из сестер, он очарован красавицей; встрече с нею предшествует описание ее портрета. Важное место в сюжетной машинерии отведено железной дороге. (Два романа, впервые увидевшие свет на страницах «Русского вестника». )

11. Рассказывая в полиции о скандале, хозяйка публичного дома выставляет себя невинной жертвой. Полицейский не верит ей, бранит ее и прогоняет. Появляется его начальник. Молодой образованный человек, глазами которого мы всё это наблюдаем, твердо дает понять, что унижать себя не позволит. (Воспоминания 19 в. + роман 19 в.)

12. Жизнерадостный монарх узнает, благодаря сновидению, меру страданий своих подданных и задумывается, как жить с этим неуютным знанием. Придворный советует ничего не менять, но монарх внимает голосу Всевышнего. (Два рассказа 1890-х.)

13. Тонущего спасает морское существо, сразу исчезающее, и спасенный, которого морское существо полюбило, вступает в брак с мнимым спасителем. (Сказка 1830-х + роман 1920-х.)

14. В обществе вслух читаются характеристики на присутствующих. Описываемые в них лица предстают в невыгодном свете или в нелепом виде. Встает вопрос о целесообразности чтения всех характеристик, и те, чьи характеристики еще не оглашены, противятся продолжению чтения, а те, чьи оглашены, на его продолжении настаивают. (Комедия 1830-х + сказка 1950-х.)

15. Морской офицер боготворит авантюристку и становится послушным орудием в ее руках. (Роман 1840-х + роман 1920-х.)

16. Самозванец соблазняет дочь хозяина дома; жена хозяина застигает их и выставляет дочь вон; соблазнитель переключается на жену хозяина. (Комедия 1830-х + роман 1950-х.)

17. Оказавшись за городом, лица мужского пола, в их числе рассказчик, проводят ночь в деревянном строении. Перед сном ведется беседа о потустороннем, а ночью кто-то точно стучится в дом. (Рассказ 1860-х + сходно озаглавленный рассказ 1940-х.)

18. Тяжело заболевший человек одержим навязчивой идеей. Узнавший о ней бородач пытается спасти больного с помощью краски и умирает от переохлаждения. (Рассказ 1900-х + рассказ 1920-х.)

19. Группа мужчин отправляется за несметным богатством. Столкнувшись с трудностями, все, кроме тридцатитрехлетнего инициатора экспедиции, выходят из дела. По возвращении он, тем не менее, делится с ними богатством, причем одному из бывших компаньонов дает пятьдесят тысяч. (Рассказ 1910-х + роман 1930-х.)

20. Молодой человек, получивший образование в области пластических искусств, приобретает некий предмет и, хотя тот достался ему за невысокую цену, досадует на себя за расточительство, ведь из-за отсутствия заказов он сильно стеснен в средствах. Из купленного предмета выходит старик в восточном одеянии, наделенный сверхъестественными способностями, и вскоре молодой человек получает свой первый заказ. (Повесть 1830-х + роман 1890-х.)

21. В день своего приезда в Петербург главный герой, глядя на Фальконетова Петра, вспоминает стихотворные строки – однако не из «Медного всадника». (Воспоминания 19 в. + роман 20 в.)

22. Чтобы узнать о судьбе своего проекта, поданного императору, князь ожидает приема у Аракчеева. Предыдущего просителя Аракчеев распекает и унижает. Принимая князя, Аракчеев подает ему бумагу, и князь читает отрицательную и безграмотно написанную резолюцию, наложенную Аракчеевым на его проект. (Два исторических романа.)

23. Героиня, служащая гувернанткой, является объектом домогательств состоятельного немолодого развратника, ненависть к которому сочетается у нее с ощущением его роковой притягательности. Он узнает о преступлении ее брата Родиона (она называет его Родей) и предлагает свою помощь в обмен на ее благосклонность. Идя на встречу с ним, она берет револьвер, но не может его застрелить. (Роман 1860-х + роман 1950-х.)

24. Профессор, выдающийся ученый, зарабатывающий на жизнь тем, что помогает состоятельным людям избавиться от постыдных дефектов, проводит вместе с коллегой эксперимент: берет в свой дом «дикаря» и обучает его языку и манерам и приобщает к миру культуры, а изменения фиксирует фоно– и фотографически. «Дикарь» бунтует. Профессор напевает мелодию из итальянской оперы. (Пьеса 1910-х + повесть 1920-х.)

25. Развратник сожительствует сперва с тридцатипятилетней вдовой, затем с ее несовершеннолетней дочерью. (Два романа 1950-х.)

26. Парвеню сближается с богатым шалопаем, которому докучает родительский контроль, и, усвоив его манеры и почерк, замещает его. (Два романа 1950-х.)

27. Грозный муж, уподобленный хищной птице, узнает об измене жены, юной красавицы, инсценирует ее самоубийство путем повешения и изобличается односельчанами в убийстве. (Рассказ 1940-х + повесть 1980-х.)

28. Что объединяет Вертера, Эмму Бовари, Анну Каренину и всех тех, кто прочитал это предложение?

Отгадки

1. Золотое руно, где же ты, золотое руно?

Всю дорогу шумели морские тяжелые волны,

И, покинув корабль, натрудивший в морях полотно,

Одиссей возвратился, пространством и временем полный.

Предводитель аргонавтов потерял сандалию. Никто из женихов Пенелопы не смог натянуть тетиву лука Одиссея.

2. «Детство». В 1-й главе Карл Иваныч будит мальчиков:

– Auf, Kinder, auf!.. s’ist Zeit. Die Mutter ist schon im Saal, – крикнул он добрым немецким голосом…

Во 2-й главе он ведет их in den Saal, а там их сестру обучают музыке:

«Подле нее, вполуоборот, сидела Марья Ивановна в чепце с розовыми лентами, в голубой кацавейке и с красным сердитым лицом, которое приняло еще более строгое выражение, как только вошел Карл Иваныч. Она грозно посмотрела на него и, не отвечая на его поклон, продолжала, топая ногой, считать: „Un, deux, trois, un, deux, trois“…».

3. «Hamlet» («Let four captains / Bear Hamlet, like a soldier, to the stage»)

4. Поскольку Марья Гавриловна, урожд. Р., была обвенчана с Бурминым, известны не только ее имя и отчество, но и полная фамилия по замужестве – нет нужды что в брачном обыске, которому полагалось храниться в ризнице жадринской церкви, были зафиксированы данные другого ее жениха.

5. «Pygmalion». В 1-м акте о Элизе говорится: «Her boots are much the worse for wear», а о Хигинсе: «He’s a gentleman: look at his boots» (ср. пословицу «You can tell a gentleman by his boots»). В 4-м акте Элиза, взбунтовавшись против Хигинса (≈Cinderella’s godmother), который постоянно ищет свои туфли (≈Prince Сharming), швыряет их ему в лицо. Упоминается обувь и в других ремарках и репликах.

6. «Вечер у Клэр»

7. м («Жил старик со своею старухой / У самого синего моря»);

8. «Горе от ума» и «Пиковая дама»

9. «Киевские ведьмы», «Гусар», «Конек-горбунок», «Вий»

10. «Идиот» и «Анна Каренина»167167
  Кажется, первым, кто обратил внимание на использование в обоих романах приема опережающего изображения (который восходит к мотиву осознания героем-искателем недостачи по знакомстве с изображением / описанием красавицы – см.: Пропп В. Я. Морфология сказки. М., 1969. С.70), был Блок: читая гл. 9 ч. 7 «Карениной», он записал на полях своего экз.: «Наст. Фил. тоже прежде портрет, а потом сама» ([Пометы А. А. Блока на изд.: ] Толстой Л. Н. Соч. М., 1887. Ч. 11. С. 219 // Б-ка Ин-та рус. лит. РАН. 94 9/58).


[Закрыть]

11. «Былое и думы» и «Преступление и наказание»

12. «The young king» и «Сон молодого царя»168168
  Наблюдение Ренаты фон Майдель (устное сообщение).


[Закрыть]

13. «Den lille havfrue» и «Человек-амфибия»

14. «Ревизор» и «Приключения Незнайки и его друзей»

15. «Les trois mousquetaires» и «Гиперболоид инженера Гарина»

16. «Ревизор» и «Bekenntnisse des Hochstaplers Felix Krull»

17. «Стук… стук… стук!..» и «Тук-тук-тук»

18. «The last leaf» и «Лапти» (Бунин)

19. «Вперед и назад» (Грин) и «Золотой теленок»

20. «Портрет» (Гоголь) и «The brass bottle»

21. «Былое и думы» и «Жизнь Клима Самгина»

22. «Война и мир» и «Александр I» (Мережковский)

23. «Преступление и наказание» и «Доктор Живаго»

24. «Pygmalion» и «Собачье сердце»

25. «Lolita» и «Доктор Живаго»

26. «Bekenntnisse des Hochstaplers Felix Krull» и «The talented Mr. Ripley»;

27. «Дубки» и «Кутеж трех князей в зеленом дворике»;

28. страсть к чтению

Тимур Кибиров

Из романа «Генерал и его семья». Глава 12

На первый и насмешливый взгляд мировоззрение Василия Ивановича полностью описывается известным анекдотом, в котором недоумевающий генерал спрашивает интеллигента – «Если вы такие умные, что ж вы строем не ходите?!»

Да, приблизительно так. Вот только строй этот понимался, вернее чувствовался и грезился Бочажком в смысле расширительном и углубляющем, далековатом от положений Строевого Устава. Это было нечто родственное тому, что писатель Белов именовал словом «Лад», а может быть даже и тому, что другой писатель (он поэт) описал вот так:

Гармония как это не смешно есть цель его.

Именно что гармония, пусть куцая и жалкая и действительно смешная, но нисколько непохожая на угрюм-бурчеевские и аракчеевские ужасы.

Жизненный идеал Василия Ивановича выглядел следующим образом —

В светлом и просторном зале с ионическими или коринфскими колонами, с бархатными портьерами, с тюлем развевающимся над распахнутыми окнами, на сверкаюшем, зеркальном паркете суворовцы в красивых черно-красных мундирчиках пляшут полонез Агинского или, не знаю, польку Рахманинова с маленькими лебедями Чайковского

А потом мы выходим на залитую солнцем террасу, и облокотившись на беломраморную балюстраду видим и слышим ослепительных дейнековских легкоатлеток и белоснежных краснофлотцев, и народных артистов Большого театра, и джигитующих вдали – куда же без них! – кубанских казаков, и могучий хор этих светлых, сильных и умных людей исполняет финал Девятой симфонии, а сам лохматый и вдохновенный Бетховен стоит на трибуне и в самозабвении дирижирует.

И нужен этот незамысловатый музыкальный строй был не затем, чтобы тешить казарменную страсть к единообразию, а чтобы сдерживать хаос, грязь и опасные, нелепые случайности неразумной жизни. Что было, понятно, абсолютной утопией.

Но насмехаясь над этим простодушным идеалом, следует все-таки учитывать, что альтернативные утопические чаяния советских людей (имеется ввиду, конечно, массовое, а не штучное сознание) были, на мой взгляд, нисколько не краше и не умнее. Одно из двух:

или – «Не ходите дети в школу, Пейте дети кока-колу, Заводите радиолу И танцуйте рок-н-ролл!», или – Москва золотоглавая, царь пушка державная, залетные тройки и румяные гимназистки, которым под звон колоколов наливает вина корнет Оболенский, хотя они уж и без того от мороза чуть пьяные.

Насколько хороши были эти заветные грезы советского народа стало ясно теперь, когда они нашими общими усилиями худо-бедно воплощены в жизнь и, к изумлению сторонних наблюдателей, вступили в странный симбиоз, торжествуя, наглея и вновь приглашая на казнь задрота Цинцинатика.

Потому что обе эти вроде бы антисоветские идеи, овладевшие массами трудящихся – и кока-кольное западничество, и конфетно-бараночное славянофильство – были на самом-то деле разными выражениями, одного и того же желания, вполне и безусловно советского – по щучьему велению оказаться там, где, как пелось в забавной песенке тех лет,

 
девочки танцуют голые, где дамы в соболях,
Лакеи носят вина, а воры носят фрак!
 

А как уж там называется это злачное место – Россия, которую мы потеряли, или эта самая Марсель – какая на хрен разница!

Главное, чтоб танцевали и носили! Под звон колоколов, разумеется.

Этот порнографически-алкогольный и приблатненный рай Василия Ивановича не только не прельщал, но и вызывал уже знакомое нам омерзение и гигиеническое негодование, разливанное это море, если уж дренаж невозможен, следовало, конечно же, подморозить.

И обходить дозором и следить хорошо ли, крепко ли скованы льдины, нет ли где трещины, щели?

Генерал, как вы понимаете, никогда не формулировал это в столь ясных леонтьевских словах и образах, но боязнь прорыва канализационных вод, таящихся и бурлящих под гладкой поверхностью советской жизни, то есть тайное признание того, что она в своей глубинной сути является помойкой и говном, постоянно тревожило и отравляло существование нашего героя.

В глубине души Бочажок вполне разделял мнение другого литературного генерала

 
– Ваш славянин, англосакс и германец
Не создавать – разрушать мастера,
Варвары! дикое скопище пьяниц!..
 

 
Или даже как у Дмитрия Александровича —
Вот придет водопроводчик
И испортит унитаз
Газовщик испортит газ
Электричество – электрик
Запалит пожар пожарник
Подлость сделает курьер
Но придет Милицанер
Скажет им: Не баловаться!
 

Вот таким Милицанером, не позволяющим повадливым и пьяным варварам баловаться и разводить антисанитарию, и воображалась Василию Ивановичу Софья Власьевна (так, обезъянничая, называла советскую власть Анечка), вот таким он и сам старался быть и даже в некотором смысле был.

В сущности, если задуматься и отбросить предрассудки, это ведь довольно близко к христианскому рыцарскому идеалу, и не его вина…

– О как вы запели, Тимур Юрьевич!

– А что такое?

– Что же выходит у вас советский генерал положительный герой?

– А где ж я вам антисоветских-то генералов возьму?!

– Ну Петр Григоренко, например.

– Ну это-то тут при чем?.. И что за дичь такая – положительный, отрицательный… Ну положительный, если хотите.

– Коммунист?

– Ну а кем ему быть, октябренком что ли? Что за глупости, ей богу!

– Может вам теперь и советская власть не так уж плоха? Смена вех, так сказать. Выкладывайте, не стесняйтесь, теперь это в тренде.

– Как же эти ваши тренды-бренды остопиздили!!.. И вообще – я на допросе что ли?… Нет, успокойтесь, советская власть мне, как Анечке, нисколько не нравится, и Советский Союз почитаю я не просто Империей зла, а самым настоящим Царствием Сатаны, чертовыми куличками и мерзостью пред лицом Господа. Но населяли-то его все-таки не бесы и демоны, а люди. Всякие. В том числе и очень хорошие. Не взирая на одержимость нечистою силой.

Вы спросите – в чем же причина подобных чертовских упущений и недоработок? Почему бы Дьяволу, если он действительно завладел светло светлой и красно украшенною Святою Русью не искоренить всех сохраняющих пусть сильно исковерканные, но все же несомненно Божии образ и подобие, тем более, что возможность такая была, и многое в этом направлении уже делалось, и работа адова кипела ударными темпами?

Да потому, что смерть для Князя мира сего не цель, а средство, цель же его гораздо страшнее, но, к счастью, не смотря на все видимые успехи и достижения неосуществима.

Как извечный завистник и обезьяна Бога он стремится не к уничтожению, а преображению мира, мечтает буквально как в Откровении о новом небе и новой земле. Но если наш и его Творец обещает Вселенной преображение подобное тому, какое узрели апостолы на горе Фавор, то есть очищение от праха, и тлена, и тьмы, и вхождение в вечную славу и свет, то метаморфоза, чаемая Сатаной и его легионами, прямо противоположна – обезобразить, исковеркать, изговнять всех и вся так, чтобы падший мир уже никогда не поднялся. Главарь бесов ведь, позвольте напомнить, творческой силою не наделен, ни создать, ни преобразить ничего на самом деле не способен, может только поломать и осквернить, надругаться над чужим творением. Гибель наших тел в этом смысле его, конечно, тоже веселит, но нужна-то ему погибель души! Нужно, чтобы мы не за страх а за совесть поклонились ему, чтобы мы его всем сердцем… нет, не полюбили, любовь для нечистой силы скорее всего непонятна и гадка, но чтобы обожали в прямом смысле этого слова, чтобы не было у нас богов иных, а особенно Того, Распятого.

Смерть же невинных, хотя с одной стороны безусловно приятна и полезна – чтобы запугать и свести с ума оставшихся в живых, но, если переборщить, может ведь вызвать и отвращение к убийцам, и праведный гнев, и заупокойную молитву. Да и неразумно новомучеников плодить в таком количестве. Плачевные последствия (с точки зрения ада) беснований Диоклетиана и Нерона необходимо было осмыслить и учесть на будущее.

Я подозреваю даже, что низвергнувшись в преисподнюю, Сталин и Гитлер были неприятно удивлены, получив от своего Хозяина вместо ожидаемого поощрения жестокий нагоняй – за излишнее рвение и неуместную инициативу. Вам бы, тупицам, все убивать и мучить! Есть ведь и другие методы! Поучитесь вон у товарища Баламута.

Гитлера как неоправдавшего доверие вообще разжаловали до уровня Недотыкомки, а вот с нашего горного орла после тщательного служебного расследования все обвинения в халатности сняли, наоборот – повысили в звании и представили к награде.

Да он этой чести достоин за одно то, что у него в христианских церквях сексоты и офицеры охранки таинства совершали! И тысячи ничего не ведающих православных, причащались из бесовских рук и отпущение грехов получали от сатанинских служителей.

Но главное – потому что заставил беззаветно служить злу не только злодеев или трусов, но и добрых и даже честных и неглупых людей.

Говорите, душа человеческая по природе христианка? А вот мы посмотрим какая она будет христианка, если ей с младых лет до смертного часа врать с три короба про этого вашего Христа и про нашего Антихриста!

Посмотрим какой процент предпочтет Иисуса сладчайшего нашему краснознаменному Ваалу! Сладчайший! Гадость какая! Прав товарищ Баламут – пошлый мещанин этот Распятый, обыватель и буржуа!

Так что несите своих детушек, мы их вырастим на верность народу и вдохновим как следует!

 
Здесь девушки прелестнейшие спорят
За честь достаться в жены палачам,
Здесь праведных пытают по ночам
И голодом неукротимых морят.
 

Да нет же! Прелестницы эти шли замуж не за палачей, а за сияющих, жертвенно-прекрасных витязей, отбивающихся из последних сил от зверовидных ворогов, да и сами палачи видели себя как минимум дружинниками Александра Невского, ну а с псами-рыцарями иначе ведь и нельзя, помните, как они наших младенцев в огонь бросали? Миндальничать с ними – прямое предательство и преступление!

Правды-то этим дурачкам узнать неоткуда. Творческая и научная интеллигенция запродана рябому чёрту на три поколения вперёд!

Я понимаю, конечно, что Отцу Лжи служат и те, кто, как мой герой, по невежеству, доверчивости или душевной лени верят вранью, но все-таки настоящие его сотрудники и соратники те, кто сами сочиняют и излагают эту ложь. Поэтому тяжесть советских грехов и преступлений лежит не только на Ленине-Сталине и их подельниках, и не столько на одураченных и развращенных миллионах, но и на мастерах культуры и искусства. Краткий курс истории ВКП (б) никого соблазнить не способен, его только из-под палки и можно читать, а вот великое советское кино и великие советские книжки (не важно насколько на самом деле великие) действительно растлевали и засерали мозги и убийцам, и жертвам.

Причины могут быть уважительные и мотивы похвальные, но отвечать придется.

Да что я в самом деле – вон еще молодая Цветаева писала – ненавидеть надо не коммунистов, а коммунизм, то бишь, как и положено, грех, а не грешников. Это очень трудно, но возможно… И она добавляла кстати в скобках, что многие думают, как раз наоборот – коммунизм мол хорош, это комиссары и чекисты сволочи. Эта точка зрения (без сомненья внушенная пиарщиками Люцифера) к несчастию, очень живуча.

А кто уж насколько виноват, это судить не мне, слава Богу, хотя критерий тут есть – он Спасителем на Кресте провозглашен – не ведают, что творят. Это не означает, что невежды невинны и безгрешны, тогда бы Он и не просил за них, но ясно, что обманутые заслуживают снисхождения.

А у русских людей, родившихся как Василий Иванович в двадцатых годах, шансов узнать правду и не стать в той или иной степени идолопоклонником и пособником нечисти практически не было.

Очень утешительна конечно русская народная мудрость —

«Хвалился черт всем миром владеть, а Бог ему и над свиньей не дал власти»

но ведь дал, попустил и не только над свиньей, и не только в России, если уж говорить начистоту….

– Ну Тимур Юрьевич!

– Что?

– Ну хватит уже.

– Нет, не хватит! А если уж вам так претит моя доморощенная и примитивная, но в прикладных целях очень даже годная к употреблению теология, то, пожалуйста, давайте используем популярную литературу и даже кино.

Вот предположим, что Око Саурона высмотрело-таки на равнинах Мордора двух отчаянных хоббитов, и Кольцо Всевластья досталось Темному Властелину. Битва при Чёрных Вратах окончилась поэтому победою орков и резней. Ну дальше триумфальное шествие сауроновых полчищ– Гондор, Рохан, Шир, леса эльфов и горы гномов. Разгромили дунаданов, разогнали воевод и на океане в Серебрянной гавани свой закончили поход. А дальше? Мне кажется, что не стал бы Саурон полностью истреблять свободные народы Средиземья, что для его злобы и гордыни этого было бы мало.

Конечно, хороший эльф – мертвый эльф, но бывают эльфы еще лучше и слаще – предавшие, забывшие и перерожденные! Да с ними никакие гоблины не сравнятся!

Так что цели поставлены, задачи определены, за работу, товарищи!

Хоббитов – в колхозы, гномов – в шахты и к доменным печам, ну а эльфов, не успевших улизнуть в Валинор, условно пощадить и загнать в творческие Союзы под присмотром наркома Гнилоуста. Даешь перековку, перевоспитание и перезагрузку!

И уже лет через десять одичавший молодняк ни о Гэндальфе, ни об Арагорне и не вспомнит! А вспомнит – вздрогнет от ужаса и омерзения и возблагодарит Саурона, за то, что избавил его от зверства магов и кровожадности королей.

И отработав свой трудодень будут они петь новые песни – и про веселый ветер, и про яблони и груши, и про то, как девушки пригожие встретили молодого гнома, и он отправился в забой, и про то, что, когда поют назгулы, спокойно дети спят, и даже про орков в пыльных шлемах.

А один из этих заливистых певцов пропоет в самозабвении:

 
Но если он скажет: «Солги», – солги.
Но если он скажет: «Убей», – убей.
 

И будет уверен, что это не холопская трусость, а трагическое величие.

Но вся штука в том, что даже и эта подлая и страшная песня не будет до конца, до самой сути сауронова, потому что даже самая похабная, самая мерзкая, самая убогая мелодия вытекает все-таки из другого источника, а Мордор не способен породить ничего, кроме лязга и визга, скрежета зубовного и рева моторов.

Поэтому цели своей Саурону все-таки не достичь, все Средиземье будет, конечно, изгажено и засрано, и свободные народы перестанут даже понимать значение слова «свобода», станут глупыми, озлобленными, ленивыми и жадными трусами, но в орков-то не превратятся!.. Во всяком случае не все поголовно… Во всяком случае я на это надеюсь…

– Простите, что перебиваю, я правильно понял – Василий Иванович у вас получается эльф?

– Ой, как смешно! Смотри не описайся!.. Нет, не эльф… Гном, наверное…

И повторяю – не его вина, что он служил в это время и в этой армии.

И, совершенно верно, тут вы правы со своей проницательностью, случись ему быть в Будапеште в 56-м или в Праге в 68-м, да, боюсь и в Новочеркасске в 62-м, он бы не задумываясь выполнил приказ.

Какой бы он был иначе офицер? Выслушал бы спокойно, козырнул, как ни в чем не бывало, и спросил:

– Разрешите выполнять?

Да он еще в училище представлял себе такую вот проверку на вшивость – командир дает ему страшный приказ (понятно, воображался ему не расстрел взбунтовавшихся узников, а некое заведомо невыполнимое и гибельное боевое задание.), а он невозмутимо так и деловито уточняет подробности, а потом:

– Разрешите выполнять?

Далее было два варианта, если командир – гад и посылает Васю на смерть зря, ради каких-нибудь своих шкурных и карьеристских целей, то перед тем как повернуться через левое плечо Бочажок смотрит ему в глаза и презрительно усмехается, а если нет, если такое решение продиктовано суровой тактической или даже стратегической необходимостью, то седой, закаленный в боях полковник останавливал отважного лейтенанта и произносил что-нибудь неуставное, типа: «Прости, сынок. На тебя вся надежда!» Ну как у Симонова:

 
Идешь на такое дело,
Что трудно прийти назад.
Как командир, тебя я
Туда посылать не рад.
Но как отец… Ответь мне:
Отец я тебе иль нет?
– Отец, – сказал ему Ленька
И обнял его в ответ.
 

В общем ни разу за всю службу Василий Иванович не поддался соблазну обсуждать приказы командования. А того, кто стал бы при нем это делать, осудил бы с негодованием и брезгливостью.

Он и Хрущева так возненавидел не потому, что тот был крикливый и взбалмошный дурак и волюнтарист, а потому что этот генеральный секретарь был абсолютно и безусловно гражданским, и поэтому его приказы вроде бы обсуждать было допустимо. И уютное сознание неколебимой правоты и правильности навсегда покинуло нашего героя.

Вот Сталин был генералиссимусом, носил, как и Бочажок, погоны, был командиром, еще в Гражданскую Царицын оборонял, и значит умничать по поводу его приказов военному человеку не положено по Уставу и даже зазорно.

Да, вот такую отмазу придумал себе молодой Бочажок, и стойко ее держался, а когда Дронов, понизив голос, начинал нести всякую околесицу про Иосифа Виссарионовича, Вася только отмахивался: Кончай уже, Ленька! Закусывай лучше давай!

Но, уподобляясь моему папе, сокрушавшемуся, что я не внял его совету и не пошел после армии в военное училище (а я к тому времени уже вовсю антисоветские стишки строчил): «Эх, Тимур! Какой бы из тебя политработник вышел!», я все-таки скажу: Какой бы птенец гнезда петрова или екатерининский орел мог бы выйти из нашего Василия Ивановича! Как бы раскинул он могучие крылья и взмыл в поднебесье!

И пусть себе история не терпит сослагательного наклонения, литература-то художественная только им и живет!

Поэтому я легко воображаю Василия Ивановича и среди героев невероятного Ледового похода, и даже под знаком Креста вместе с Айвенго и Ричардом Львиное сердце, который кстати был композитором и исполнителем своих песен, так что Бочажку в самый раз. Не говоря уж о Фридрихе Великом, который между сражениями виртуозно играл на флейте и самому Баху задал тему для столь любимого генералом «Музыкального приношения»!

А вот в эту сцену, описанную генерал-лейтенантом Тереньтьевым в «Истории завоевания Средней Азии» Бочажок входит просто как влитой:

«Кавалерия осталась ночевать на Ичке-Яре, а весь остальной бивак перешел на Аму-Дарью. Люди немедленно стали купаться. Пошел в ход и бредень 4-го батальона. Моряки собирали и свинчивали кауфмановки. К вечеру одна была готова, несколько офицеров с Зубовым и матросами отправились кататься с песнями, а Колокольцев-сын, адъютант Кауфмана, утешил всех, исполнив на кларнете знаменитый ноктюрн Шуберта «Майская ночь».

Так что Анечка, если бы была поумнее, могла бы ненавидеть Софью Власьевну и за это – за несбывшуюся жизнь своего отца, за то, что не стал Василий Иванович тем светлым рыцарем или хотя бы джентльменом и членом пиквикского клуба, каким был задуман, за то, что не могла она им гордиться, а он ее понимать.

Я, например, за своего папу, ненавижу и эту власть и это время еще сильней.