Текст книги "Пустой горизонт. Роман"

Пустой горизонт
Роман
Анастасия Борзенко

Все события и персонажи вымышленны, любые совпадения случайны.

Светлой памяти моей любимой бабушки Третьяковой Наталье Антоновне (в девичестве Третьяковой), маме Татьяне Федоровне, дяде Алексею Евгеньевичу и дедушке Евгению Алексеевичу, посвящается. С большой любовью!

© Анастасия Борзенко, 2017

ISBN 978-5-4485-9728-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1

Каждое утро после звона колоколов церквушки села О. лесной горизонт у семейного имения Третьяковых затягивался легкой дымкой ароматов запекаемого мяса, свежесваренной на осиновых колышках ухи и сдобных пирогов с земляникой и смородиной. Хозяева просыпались с рассветом и не временили приступать к делам, особенно по выходным дням. В эти дни в усадьбу непременно съезжались гости.

Особняк едва ли соответствовал по виду званию «особняка», скорее, походил на открытую веранду, радушно ожидающую гостей круглыми сутками. Большие и светлые окна приветливо сияли на обоих этажах начищенными до блеска стеклами и были украшены виноградными лозами, будто сама природа развесила на них извилистые портьеры. В теплые сезоны года стволы щедро украшались пышными кистями винограда сорта «дамские пальчики», зимой же величаво проступали на кирпичных стенах редкими смоляными локонами.

Перед домом были высажены пушистые ели, настолько ровные и опрятные, будто у них водился личный цирюльник. Они были несколькими метрами в высоту, доставая до кровли своими величественными макушками. Нижними ветвями ласково касались уличных лавок, коих было насчитать целую дюжину.

От главных ворот до парадной двери кротко тянулась аккуратная дорожка, выложенная крупным камнем в несколько локтей шириной, по бокам ее обнимали выстроенные в ровные ряды садовые фонтанчики.

В теплые месяцы они прохладно и мелодично журчали, составляя аккомпанемент юрким птичкам, облюбовавшим особняк для жилья. Зимой же, их роль отводилась для сохранения пышных сугробов после обильных снегопадов. С виду даже представлялось, будто хозяева намеренно устроили фигурные снежные перила для дорожки, так ровно и представительно они выглядели.

Парадная дверь из кованой стали выглядела несколько неприступно, однако, уличный звонок в виде изящного колокола, сглаживал первое впечатление. Пышная медная юбка приветливо приглашала дотронуться, чтобы кокетливо привлечь внимание хозяев звонкими игривыми нотками. Завлекательно выглядели и уличные фонари, лениво свисающие по обоим сторонам двери. Они были исполнены в стиле немецкого Прованса: круглые плафоны в листовой ковке мягко рассеивались пучками от неярких ламп, и от того, придавали фасаду сказочную атмосферу историй Андерсена.

Для XXI века дом выглядел старомодным, однако, и не думал потакать дворянским укладам по причине нелепой чванливости хозяев. Хозяева трепетно чтили традиции и с большим усердием поддерживали устоявшуюся с давних поколений атмосферу жизни. Тем, кто были близко с ними знакомы, и в голову бы не пришло упрекать их в излишней инфантильности и желанию пустить пыль в глаза. Благодаря большим денежным средствам, коими они владели. Такой стиль жизни сильно подходил им по воспитанию и образу мыслей.

Дом принадлежал Третьяковой Н. А., она проживала в нем с мужем Алексеем Евгеньевичем и внуками Сюзанной, Сержем и Аннетой. Н.А. называла любимых внуков так, будто они воспитывались гувернантами французами, находя в этом особую провинциальную прелесть. Имение досталось ей от отца, помещика Третьякова, заслужившего в округе славу самодура и пьяницы. Однако женщина свято чтила память отца и с гордостью повесила его портрет в самом центре гостиной. Картину украшала резная табличка «Папенька Третьяков Антон Дьякович».

Под картиной всегда стояли хрустальные вазы со свежими пионами, Н.А. питала большую слабость к пионам! Алексей Евгеньевич был хорошо воспитан и представления не имел, как возможно было вернуться со службы домой и не подарить супруге цветов, поэтому дом всегда был полон цветочных ароматов. Зимой пионы сменялись чайными розами, но их Н.А. не принимала так душевно, как пионы. «В них нет столько жизни!» грустно говорила она и без особого энтузиазма расставляла цветы по дому.

Не только цветы являлись украшением интерьеров, оживляющих пространство, и без них дом был полон диковинных вещиц. Крупные красные вазы «а-ля тюльпан» из тяжелого хрусталя, низкие софы с множеством подушек, набитых рисом и травами, полированные столики на резных ножках, посеребренные канделябры со свечами из воска, изогнутые ручки шифоньеров и тумб – в особняке часами можно было глазеть на причудливые формы, и бродить по веренице нескончаемых комнат. С наслаждением впитывая атмосферу богемного уюта и спокойствия.

В доме содержалось порядка двух десятков комнат, большая часть которых предназначалась для гостей, также располагалось несколько купальных, столовая и большая гостиная, радушно объединяющая лестницы и коридоры.

Мягкий свет от настенных бра уютно освещал развешанные в коридорах картины и портреты значимых для семьи людей, на полу же, царственно восседали фигуры охотничьих собак, исполненных из венецианского стекла. Они были сделаны в натуральную величину, по подобию некогда живших в доме охотничьих такс и спаниелей, больших хозяйских любимцев и непременных помощников на охоте.

Охота ценилась в доме на вес золота, это было не просто увлечение, а неотъемлемый атрибут жизни в особняке, всех времен и всех поколений. Для охотничьего снаряжения и оружия предназначалась целая стена, однако, в виду проживания в доме детей, хозяева распорядились временно переместить его в чулан. Туда же отправились и чучела из трофеев, разве что это не коснулось медвежьих шкур, украшавших стены хозяевской спальни.

Металлические лестницы с деревянными перилами были наполированы до блеска и встречались в самом центре гостиной. Спускаясь с крайних ступеней, ноги утопали в высоком ворсе персидского ковра, за которым так тщательно следили, что, разве что не стригли по расписанию.

Гостиная, как и подобает быть гостиной, была самой светлой и уютной комнатой дома. Главной гордостью хозяев был камин, собранный из белого мрамора. Вокруг него располагалось несколько французских соф с изогнутыми спинками, которые будто молодые проказницы на балу окружили красивого гусара. Софы были снабжены пледами для уюта и обтянуты дорогим французским материалом. Посреди них красовался низкий столик с вазами, всегда полных миндальных орешков, фундука и соленых урюковых косточек. Туда же складывались свежие газеты.

За софами располагался массивный дубовый стол для устройства званых обедов и ужинов, вмещающий в себя три дюжины гостей. Он свободно и величественно ждал истинного предназначения, не исполняя в свободные времена роль носителя статуэток или цветов, как водится, обычно в домах. Стол располагался у окна, которое было исполнено во всю стену и прикрывалось несколькими каскадами легчайшей органзы всех оттенков радуги. Оно открывало вид на великолепный сад.

Хозяева высадили в саду деревья и обустроили уличный интерьер несколькими беседками для чтения газет, семейных трапез и распивания кофе за светскими разговорами. Ровно остриженная трава под раскидистыми березами сочно радовала глаз и сеяла в теплом воздухе невообразимый аромат свежести, многими местами она была стоптана детскими ножками, но покрывала землю по всему саду, островки голой земли хозяевами не допускались. Это было сродни позорному пятну на биографии.

В беседках на скамьях за широкими атласными лентами красовались мягкие подушечки, или «думочки», как ласково звала их хозяйка, роль которых предназначалась для комфорта. В саду располагалась и площадка для мангала, оборудованная приспособлениями для варения ухи или других супов, приготовление которых непременно требовало наличия открытого огня.

Сегодняшний полдень выдался тревожным, Н.А. носилась по комнатам на высоких каблуках, сшитых на заказ, и нервно поправляла перед зеркалами шиньоны. Шпильки никак не хотели вставать на место, и прическа казалась ей неаккуратной.

Она надела зеленое парчовое платье с открытой спиной и гарнитур с изумрудами – подарок мужа на серебряную свадьбу. Камни властно играли в падающих лучах света, оттеняя зеленые глаза в волосах цвета коньяка. Она всегда держалась прямо и смотрела очень открыто, одна из тех немногих женщин, которые, безусловно, заслужили звание «хозяйка». И это отнюдь не означало работу по дому, скорее, породистый жизненный статус.

Готовила Н. А. отменно, и сегодня с большой светлой кухни доносился нежный аромат «буженины по-третьяковски». Большая баранья нога едва ли не в шесть килограммов весу уже пять часов запекалась в фольге, каждый сантиметр мяса был нашпигован дольками чеснока и сдобрен специями, толченными в чугунной ступке: сирийским тмином, четырьмя видами перца, розмарином и чабрецом. Ближайшие сотню метров к особняку теплый воздух деликатно разносил аромат мяса, кружа голову от пробуждающегося аппетита.

К буженине планировалась подавать уху из белых амуров и осетров, сваренную на открытом огне в большом чугунном котле, непременно с окунанием в прозрачный бульон обожжённых опилок «для вкуса», вареный говяжий язык с острым хреном и соусом зверобой, всяческие соленья и копчёности. На десерт Н.А. всегда предлагала гостям пироги, она пекла их из свежих лесных ягод и украшала так, будто имела степень доктора по архитектуре эпохи ренессанса.

Большой стол в гостиной с раннего утра был сервирован чешским набором посуды и мельхиоровыми столовыми приборами. Бокалы на высоких ножках из тончайшего богемского стекла без единого развода величаво красовались на льняной белоснежной скатерти и переливались под лучами солнца, робко пробивающегося сквозь окна, выходящие в сад. Фамильное серебро, представленное солонками с изящными ложечками и кольцами-салфетницами, также занимало почетное место у обеденного сервиза. Каждый приход гостей непременно проходил с их участием.

Сегодня у Третьяковых был большой день: Н.А. устраивала смотрины, ее старший сын должен был прибыть с невестой и представить девушку родителям. И, самое главное, познакомить с детьми. Первая супруга Сержа скончалась около года назад, мужчина сильно переживал и уехал по роду деятельности в другую страну, чтобы забыться в рабочих буднях. Дети с тех пор находились на попечение матери и отца. Серж знал, что детям хорошо с бабушкой и дедушкой. Он часто звонил и слал телеграммы, открытки, и вот, в одной из телеграмм вдруг сообщил новость о скором приезде.

Правда, несколько огорошил мать тем, что собирается приехать не один, а в обществе чудесной женщины, что станет ему верной спутницей по жизни, а дочерям и сыну прекрасной матерью.

Н.А. ничего толком не смогла разузнать о новой невестке и приняла решение не говорить детям заранее, всем нужно было время присмотреться к этой Ирен, важно было сыну не ошибиться, а уж она как мать поддержит и даст нужный совет! Но дурное предчувствие не покидало с той секунды, как получила фатальную новость.

Телефонный звонок отвлек Н.А. от тяжелых мыслей, она собралась поднять трубку отполированного до блеска телефона, но не успела, маленькая ручонка в ярких красных пятнах крепко вцепилась в нее. Пятилетний ребенок не мог справиться с такой тяжестью, так что телефон с глухим шумом упал на паркет. Девочка вытаращила глазки и умоляюще сложила маленькие ручонки на груди, ожидая от бабушки великой взбучки.

Н.А. признаться, на самом деле собиралась устроить внучке хороший выговор из—за испорченного паркета, но пятна на запястьях расстроили ее куда больше. Она шумно выдохнула и нежно погладила маленькие ладошки. Ее маленькая головка томно склонилась к плечу. Говорила Н. А. спокойно, четко выделяя буквы в словах.

– Сюзанночка, ты снова ела томаты?

Девочка принялась мотать головкой с такой силой, что светлые косички захлестали по худеньким щечкам, и неуклюже попыталась спрятать ручки за спину.

– Ну, что, за непослушный ребенок! – вздохнула Н.А. и подставила щеку проходящему мимо Алексею Евгеньевичу. Мужчина был одет в красивую голубую рубашку и темные брюки из тонкой шерсти, ноги украшали домашние туфли из свиной кожи. Галстук был небрежно повязан, привлекая своей небрежностью внимание к несвежей щетине. Супруга собралась было сделать замечание по поводу неуместного «праздничного» туалета, но передумала, все равно это ничего не изменит…

Алексей Евгеньевич собирался в сад почитать газету, пока не приехали гости, и поэтому все его мысли заняты лишь этим. У него редко выдавались выходные дни, почти все время он тратил на деловые поездки, связанные с важными переговорами, так что вполне заслужил время отдохнуть и повод выглядеть «по-домашнему». Хотя Н. А. это не приветствовала, она была уверена, что, если лицо не держать, оно быстро сыграет дурную шутку.

– Ты представляешь, она опять наелась томатов, я же просила тебя последить!

– Хватит тебе, Н.А. это же ребенок, до свадьбы заживет! Давай мне лучше малиновки налей, а то аппетиту нет совсем, – весело отмахнулся супруг. Дедушка с удовольствием обнял внучку и нежно расцеловал счастливое личико. Сюзанночка была его любимицей среди всех детей.

Н.А. громко рассмеялась и погрозила пухленьким пальчиком, на нем властно сверкнул массивный перстень с янтарем. Камень был полон маленьких «чертиков», как Н.А. называла густые черные вкрапления в янтаре. В одном селе под Суздалем ей рассказали легенду, согласно которой янтарь с «чертиками» приносил удачу и благополучие. Чему женщина охотно верила и не допускала никаких сомнений, тем более что поводов для них у нее и не водилось. Она всегда носила перстень, даже если он по чьему-то разумению не сильно-то и сочетался с изумрудами.

– Ступай в сад! Никакой тебе малиновки, пьяница старый, за столом, только за столом!

Алексей Евгеньевич тяжело вздохнул, подмигнул внучке и поплелся к выходу, предвкушая обед с любимой настойкой из малины. Малиновка подавалась в доме Третьяковых ежедневно к обеду и ужину, Н.А. настаивала ее каждое лето в больших стеклянных бутылях почти по центнеру весом каждая. Малину Третьяковым приносили местные жители, Н.А. щедро оплачивала запасы, иногда отправляя в лес Алексея Евгеньевича с внучками.

Черника и земляника были также в избытке в их краях, но малина ценилась больше всего. О малиновке Н.А. ходили легенды! Она никому не рассказывала рецепт, сколько ни пытались местные жители пронять женщину уговорами и щедрыми предложениями его купить, будучи сторонницей семейственности и передачи традиций от поколения к поколению. Все должно было оставаться в семье.

«Третьяковская малиновка» отличалась вязким и терпким ароматом и на солнце была прозрачной, будто рубин высокой чистоты. Около сотни бутылей с малиновкой хранилась в погребе под замком, ключ Н.А. на всякий случай прятала, чтобы ее жизнерадостный супруг не использовал добра без повода. Алексей Евгеньевич не сказать, чтобы был большой охотник до выпивки, но от возможностей никогда не отказывался, и находил их целую уйму уже к полудню. Так что, предупредительные меры были весьма кстати.

– Бабушка, дедушка, он приехал!!! – в гостиную вбежала Аннет, подол шелкового розового платья был перепачкан в грязи, а колени багровели от свежих царапин. На одном из локтей сочилась струйка крови, но девочка не заметила ран и не чувствовала боли, ее глаза светились от счастья. Она подхватила сестру за руки и весело покружила.

– Он здесь, он здесь! – Сюзанночка радостно завизжала и заболтала ногами в воздухе, крепко обнимая сестру за шею.

Н.А. не сделала замечания старшей внучке по поводу внешнего вида, но внутри все сжалось, никак девочка не хотела следить за собой и вести себя как леди. Все эти игры в казаков-разбойников и футбол с местной детворой, лучше бы больше времени уделяла сестре. Как хорошо сейчас они обнимают друг друга, две кровиночки!

После потери матери девочки почти не общались друг с другом, сегодняшний случай был редким исключением. Сердце Н. А. обливалось кровью от постоянных ссор, которые часто заканчивались драками.

Н.А. грустно посмотрела на портрет их матери, что висел рядом с папенькиным: красивая молодая женщина смотрела с холста ясными серыми глазами прищурено, с некоторой хитринкой, словно собиралась открыть какой-то важный секрет. А ямочки на щеках делали ее очень юной и премиленькой. Н.А. любила покойную невестку и была благодарна ей за девочек и маленького внука. Молодая женщина умерла, не дожив всего месяца до тридцати лет от нервной болезни. Н.А. вздрогнула и неистово взбила шиньон.

Ей не нравилось нарастающее чувство паники в груди, но она была большим мастером по части управления дурными эмоциями (к слову сказать, не только своими), так что взяла себя в руки большим усилием воли, перекрестилась и уверенно вышла в сад. Пора принять неизбежное с присущим от природы достоинством.

Глава 2

Серж радостно встретил Н.А. крепкими объятиями и поцелуями, он выглядел очень счастливым: большие серые глаза блестели на гладко выбритом лице, а крупные зубы то и дело обнажались в широкой улыбке. Мужчина был одет в белый льняной костюм и мягкие красные мокасины на босые ноги, на руке гордо красовались массивные дорогие часы с массой циферблатов и стрелочек. Он был высок, подтянут и очень хорош собой.

Однако сумел избежать участи дамского угодника и даже прослыл среди своих друзей и знакомых большим скромником по части отношений с женским полом. Отчасти, как раз поэтому, новости от сына о предстоящей женитьбе не на шутку взволновали Н. А. Намерение сына вновь скрепить себя узами брака не походило на мимолетную прихоть, скорее, на хорошо обдуманное решение.

Девочки радостно визжали и бегали вокруг блестящего кадиллака, пытаясь открыть багажник, им не терпелось увидеть подарки.

– Я первая, я первая! Пусти, поганка! – Сюзанночка пыталась отпихнуть Анну и наступила ей на туфли маленькими сандалиями, чем не замедлила вызвать ответную реакцию. Довольно крупная для своего роста Аннет отшвырнула младшую сестренку на ровно подстриженный газон, словно котенка, и была готова придушить, как почувствовала на себе взгляд бабушки. Она выпрямила спину, поправила волосы, широко раскрыла большие глаза с длинными ресницами и поджала пухлые губки. Девочка отдавала себе отчет, что бабушка все слышит и прекрасно знала, как это использовать себе во благо.

– Прости, Сюзи, я не хотела делать тебе больно… – сладко произнесла девочка, покачала своим красивым личиком, и протянула руку под одобрительный взгляд Н. А. Сюзанночка же, в ответ презрительно фыркнула и захватила худенькой ладошкой горсть земли, спрятав кулачок под подолом голубого платья. Цвет платья оттенял чистый цвет ее глаз, будто в глазах девочки отражалось небо, а ее худенькая фигурка и светлые волосики делали Сюзанночку похожей на ангела. Правда, во взгляде редко можно было наблюдать покорность и подлинное человеколюбие. Разве что Алексей Евгеньевич не видел во внучке каких-либо изъянов. Никогда.

Как только сестра помогла ей подняться, Сюзанна запрокинула руку, чтобы выпачкать в земле волосы Аннет. Но Аннет и это предусмотрела, она цепко обхватила острые плечики, и прижалась к уху Сюзанночки. Со стороны это выглядело будто невинные сестринские объятия.

– Даже не думай… – тихо прошептала Аннет, все сильнее сжимая пальчики Сюзанночки. Она сжимала их до тех пор, пока посиневшие от боли ручки не разжались и не выпустили землю.

Сюзанночка пыталась вырваться, но ей не хватало сил. Между девочками была разница несколько лет, но они вовсе не походили друг на друга внешне, словно и не являлись кровными сестрами на самом деле.

Худенькая и легкая Сюзанн была больше похожа на родителей, плотно сбитая и невысокая Аннет же на Н.А, чем и заслужила сильную любовь бабушки и не применяла ей пользоваться от случая к случаю.

Аннет хитро улыбалась, отвернув голову от Н.А. и изображая жест доброй воли великого примирения, как почувствовала обжигающую боль в области правой щеки. Девочка с ужасом отскочила и схватилась за лицо, а Сюзанночка с криками «Врунья! Врунья! Ненавижу!» побежала в дом, она знала, что теперь ей точно несдобровать. Единственное, чего Аннет боялась, как огня – укусов, часто Сюзанночка добивалась желаемого применением этого природного оружия. Оно всегда срабатывало великолепно.

Аннет едва сдержала слезы, но быстро взяла себя в руки, и не бросилась вслед за сестрой, а осталась стоять на месте. Разум начал планировать расправу, а сердце наполняться холодным ощущением ее неизбежности. Она не питала к сестре нежных чувств, как и сестра не любила ее. После смерти матери девочки перестали общаться, изредка пересекаясь в семейных делах, которые непременно заканчивались драками, что доводило бабушку до слез и сердечных болей.

Взрослые не обратили внимания на девочек, они были слишком заняты друг другом. Н.А. внимательно рассматривала любимое чадо, держа в маленьких ручках его теплое лицо. Серж сильно похудел за несколько месяцев, но больше изъянов, как ни старалась, она найти не могла. Ему несказанно шла новая короткая стрижка и, в общем, год отсутствия благополучно сказался на рельефах фигуры – черная шелковая рубашка красиво обтягивала торс.

Ее мальчик выглядел счастливым. Молодой мужчина аккуратно отнял ладони Н.А. от лица и поцеловал поочередно их тыльную сторону. Он повернулся к своей спутнице.

– Знакомься, мама, это моя Ирен! – гордо произнес Серж.

Девушка робко подошла ближе: она была высокой и довольно крупной в формах, с чувственными губами и короткими кудрявыми волосами. Массивные плечи и грудь едва помещались в тонкой батистовой кофте, обшитой самодельными кружевами. От взгляда Н.А. не ускользнул неаккуратный шов на штопаных чулках и дешевые пластмассовые клипсы в ушах. Она брезгливо поморщилась, но вслух произнесла иное: «Моя дорогая, как я рада знакомству!» и бережно обняла будущую невестку.

– Ну, что же, давайте пройдем в дом! – Взмахнула Н. А. своей маленькой ручкой, едва скрывая дрожь в пальчиках. Надо бы принять успокоительного. Нервы разыгрались не на шутку.

Алексей Евгеньевич радостно встретил сына в гостиной, он был занят последними газетными новостями и не слышал суеты в связи с его прибытием. Сюзанна сидела рядом с дедушкой и болтала ножками, при виде Аннет ее глазки забегали. Сестра тихонько заняла место за столом и принялась монотонно стучать мельхиоровой вилкой по тарелке, Аннет испепеляла сестру долгим прищуренным взглядом. Сюзанночка знала, что жестокой расправы за содеянное ей не избежать. Это ничуть не пугало девочку, напротив, она была прекрасно осведомлена о слабых местах «врага», так что зря Аннет это затеяла. Сюзанночка злорадно улыбнулась и в ее ясных глазках заплясали нехорошие чертики. Что ж, до встречи, Аннет… Она высунула маленький острый язычок, чем разозлила сестру еще сильнее.

– Прошу вас мои дорогие, все в гостиную, а я посмотрю, как буженина! – Н.А. отправилась на кухню, предвкушая как ответит Ирен на ее предложения помощи свое величественное «нет», в доме должна быть одна хозяйка, иначе он превратится в бардак! Естественно, девушка должна была предложить свою помощь, более подходящего повода снискать своего расположения Н.А. было сложно представить.

Ирен же, и не собиралась снискать расположения таким образом. Девушка приветливо подошла к Н.А. и добродушно расцеловала в обе щеки:

– Я так много наслышана о Вашей буженине, что безумно рада, наконец, познакомиться с ней лично! – громко рассмеялась она. Манера разговора Ирен вызывала в Н.А. скверные ощущения, она отвыкла от таких вальяжностей в речи и в поведении. Заведенный в их семействе порядок, признаться, сильно оторвал ее от современной жизни.

Ирен откровенно глазела на предметы мебели и интерьера, так что более ее ничего не занимало, будто оказалась в музее. Н.А. решила принять еще успокоительного, пока нервы не расшатались окончательно, негоже было бы ей быть в нестабильных чувствах в такой важный день. Молодая невестка явно не обременяла себя манерами приличия, но сила Господа с ней, так что она выдержит и это испытание. Н.А. перекрестилась и украдкой взглянула на большие белые часы у камина.

С минуты на минуту должны были прибыть младший сын с семейством. Они запаздывали, но начинать трапезу без всех членов семьи считалось в имении Третьяковых дурным тоном. Лешенька быстро вернет долгожданное спокойствие и от нервозности не останется и следа, уж он умел успокаивать Н.А. как никто другой.

В гостиной образовалось неприятное напряжение. Маленький Серж удивленно рассматривал Ирен, от малыша не ускользнула атмосфера общей тревожности, но в чем суть он никак не мог понять, так что решил отреагировать, как умел. Его маленькие губки скривились, и он заплакал. Ребенок только научился ходить, но слова пока не произносил, поэтому ему сложно давалось выражать эмоции. Н.А. бросилась было успокаивать внука, как Ирен остановила ее твердым жестом.

– Не надо, мама, я сама. Вас буженина ваша заждалась.

Ирен серьезно оглядела присутствующих, давая понять, что прекрасно справится. Ямочки на ее щеках и подбородке стали более глубокими, а на лбу образовалось несколько широких морщин от того, что сильно нервничала. Она старалась не подавать виду, что боится, но принятое решение сблизиться с детьми как можно раньше таяло, будто холодный сливочный пудинг под палящим солнцем. В реальности все выглядело не таким простым, как ей представлялось в мыслях. Дети, безусловно, были милыми, но сильно ее пугали.

Алексей Евгеньевич закашлялся и спешно вышел из комнаты, обращение к дражайшей супруги со стороны молодой девицы могло стать началом самого настоящего тайфуна, и мужчина ничего лучше не придумал, как в срочном порядке капитулировать в безопасное место. Лучше продолжит ожидать семью Лешеньки в саду. Там и воздух свежее и атмосфера спокойнее.

Н.А. сдержала порыв внутри себя, глубоко вздохнула и улыбнулась. Ей много стоило заставить себя утвердительно кивнуть в ответ, чем она вызвала искреннее одобрение Сержа.

Сюзанночка и Аннет переглянулись, в их маленьких глазках застыл один страшный вопрос, но произнести его вслух они не решились. Сюзанночка подбежала к сестре, и они крепко сцепились ручками. Судя по всему, приезд этой Ирен не предвещал ничего хорошего… Значит, можно объявить перемирие.

Ирен подскочила к плачущему малышу и схватила его на руки. Ее движения были резкими и угловатыми, будто она в жизни не держала ребенка и не играла в куклы. Мальчик, всем на удивление, затих и выпучил на нее свои ясные серые глазки. Он перевел взгляд на отца, и, увидев широкую добрую улыбку, успокоился, что-то заулюлюкав на лишь ему понятном языке.

Девушка стояла с победной улыбкой, едва скрывая слезы радости.

Напряженную тишину гостиной разорвал звонкий колокол, прибыл Алешенька. Н.А. издала протяжный стон, вспорхнула с софы и бросилась встречать гостей. Лешенька был ее любимцем, с самого детства она опекала его, будто коршун своего птенца, что не преминуло привести к некоторым последствиям в его поведении.

Лешенька знал, что был большим баловнем у маменьки и от того часто попадал в ситуации, которые ее несказанно расстраивали. Но при помощи брата или отца блестяще выходил из сложных перипетий, что непременно сменяло гнев Н.А. на милость.

– Лешенька, дорогой! Наконец, мы уже заждались! – Н.А. бросилась к сыну на шею и осыпала его круглое лицо поцелуями. Лешенька был невысокого роста и страдал некоторым избытком веса, но это нисколько не портило его образа.

Мужчина производил впечатление веселого добряка, девочки даже думали, что он волшебник, вынужденный жить среди людей. Его зеленые глаза всегда смотрели с интригой, а голова всегда была полна новыми планами и идеями. Этот человек любил жизнь и всегда использовал возможности, которые ему представлялись. Он жил на широкую ногу, от того круг его знакомств был невообразимой величины и внешний образ прекрасно это характеризовал: массивные золотые украшения, несколько печаток на пальцах и роскошный цвет изумрудной рубахи поверх тонких льняных брюк с ровными складками выдавали в нем породистого баловня судьбы.

Лешенька покружил маму и аккуратно вернул ее на место. Он был счастлив увидеть семью, после печальных событий Серж впервые вернулся в родной дом. Ему не терпелось увидеть брата, так что после маменьки он радостно бросился в объятия Сержа. Серж очень любил младшего брата, и едва не прослезился, больше нельзя допускать таких длинных расставаний. Мужчины, будто дети, радостно хлопали друг друга по спине и обнимались что есть мочи. Им было, о чем рассказать друг другу.

Следом за Лешенькой в прихожую вошла его супруга и мальчик девяти лет, которого нарекли при рождении Александром. Любовь был очень красивой женщиной с безупречной фигурой и длинными каштановыми волосами, она старалась держаться прямо, но в глазах мелькала некоторая робость перед свекровью. Н.А. не любила невестку и даже не пыталась сильно это скрывать. Конечно, ее Лешенька был достоин куда лучшей партии, но раз уж сделал выбор, пришлось смириться. К тому же, Любовь подарила Н.А. прекрасного внука, которого женщина очень любила, хоть и видела редко за суетой дел любимого Лешеньки.

Н.А. расцеловала Любовь и крепко прижала девушку к груди. Любовь поняла, что в доме что-то происходит. Н.А. будто искала союзника, так несвойственно ей было частое нервное дыхание и бегающие глазки. Девушке еще у парадной двери в глаза бросились сабо на пластмассовой подошве, сильно стоптанные и мятые временем.

Молодая женщина едва скрыла улыбку. Значит, новая невестка не пришлась по вкусу большой хозяйке. В ответ же обняла свекровь и радушно расцеловала в обе щеки.

Надо все принимать как должное, тогда ничего плохого не случиться, этому ее научила жизнь еще в ранней юности.

Саша обутым бросился к кузинам, он знал, что за это ему не прилетит нравоучений от бабушки, в крайнем случае, она его немного пожурит за рассеянность. Девочки восторженно закричали, увидев брата, и бросились его обнимать. Когда дети собирались вместе дом был похож на военный лагерь, все стояло вверх дном, то и дело слышался громкий смех и крики, это было, как бальзам на сердце Н. А. Сашеньке удавалось объединить сестер, они ладили друг с другом лишь рядом с ним. Мальчику едва исполнилось девять, он был хорош собой и больше внешне напоминал Сержа, нежели отца: короткие темные волосы и большие серые глаза. Но стоило ему улыбнуться, как в образе узнавался любимый Лешенька.

– А это кто?