Текст книги "Пустой горизонт. Роман"

Глава 7

Ирен родилась в семье невысокого достатка и всю сознательную жизнь мечтала о лучшей жизни. Она росла настоящей опорой и помощницей для матери, отца же не знала с рождения. Несколько старых фотоснимков хранились у матери в комоде, которые девочка тайком вытаскивала, чтобы покрыть поцелуями и погладить маленькими пальчиками. Мать никогда не говорила с ней об отце, так что истинной истории она и не знала. Вполне возможно, и не было никакой истории, Ирен не решалась спрашивать Таю прямо.

Мать была из тех женщин, что если однажды приняли решение растить ребенка одной, то несли эту кару, будто победоносный посох. Свой посох Тая гордо несла долгие девятнадцать лет. Признаться, ее огорошила новость дочери о замужестве, но женщина была готова морально и к этому. Она всегда желала дочери лучшей жизни, чем самой себе, а семья Третьяковых дала ей понять, что лучшего подарка судьбы сложно себе и представить. Она оценила, с каким достоинством Н.А. воспитала сыновей и супруга, уважение к женщине было привито им с пеленок, а это стало такой редкостью у современных мужчин!

Дочь Тая растила сурово, не делая послаблений в вопросах, которые могли навредить благочестивости Ирен. Как думалось ей. Большую часть времени в сутках занимала работа в поисках лишнего рубля, так что на сантименты Тая была не сильна. Конечно, в ее жизни были мужчины, но никому из них она не позволяла сблизиться с собой настолько, чтобы познакомить с ними дочь. Так что к половому созреванию Ирен была уверена, что ее мать старая дева, думающая лишь о финансах и хлебе насущном.

Она никогда не жалела себя за детство, хотя понимала, что очень многого была лишена – мать не баловала ее ни сладостями, ни нарядами, используя в воспитании лишь практику сурового кнута. Так что, после поступления в колледж для девушки открылся новый мир. Который был полон богатых красивых мужчин, готовых дорого оплачивать ее общество рядом с ними. Конечно, поначалу она была смятена и обескуражена, потому как представления не имела, как управляться с обрушившимся на нее вниманием и ухаживаниями, но всему быстро научилась.

Один из таких мужчин помог девушке поднять самооценку и понять, что одна достойна в жизни лишь самого лучшего. Правда, Ирен едва не скончалась от нервного срыва, потому что тот ее поклонник Валентин был сильно женат и имел несколько детей. Об этих подробностях ей стало известно много времени спустя после периода шикарных ухаживаний. В то же время она и познакомилась с Сержем, так что достойная замена разбившему ей сердце щеголю нашлась очень своевременно.

Валентин же не испытывал каких-либо неловкостей от случившейся между ними истории, так что, как только узнал новость о замужестве бывшей возлюбленной, не преминул нанести ей визит вежливости. Об этой новости трубили все местные газеты, даже глянцевые журналы заключили с молодой четой контракт на право украсить свадебным фото обложку.

Н.А. была счастлива, что о них говорят, вынужденное затишье, казалось, уходило в лету, уступая место прежним временам, когда фамилия Третьяковых была «на слуху».

Валентин не относился к знатному роду, но был довольно хорош собой, и в виду этого в высших кругах его принимали вполне сносно. Так что решение он принял не задумываясь. К тому же, его несколько тяготили обстоятельства, при которых они расстроили отношения с Ирен. Посему, повод для примирения нашелся более чем подходящим.

Нарядившись поутру в лучший костюм и прикупив пятнадцать красных роз, Валентин направился в имение Третьяковых с визитом, собираясь представиться как «друг семьи», особо не заботя себя тем, как его визит воспримет бывшая возлюбленная.

К тому времени в особняке Третьяковых, к большому счастью Ирен, никому кроме ее и Аннет не было. Н.А. повезла Сюзанночку принимать минеральные ванные для поднятия иммунитету, маменька отправилась за покупками, а Серж с отцом, Сашенькой и Лешенькой уехали с рассветом охотиться. Любовь же Ирен успела до этого времени успешно отвадить от дома, так что девушка наслаждалась чашкой кофе в саду за написанием писем двоюродным сестрам и их матери, которую она ласково звала «бабушкой».

С бабушкой у нее были отношения гораздо более дружественные, нежели с Таей, так что на бумаге девушка открывалась душой и не лукавила. Это было ей необходимо как воздух, Тая не давала дочери должного материнского участия и поддержки, так что девушка делилась всем с ней. На нескольких листах старательный почерк в красках расписывал атмосферу особняка, отличительные черты ее обитателей и искреннее предвкушение начала новой, поистине волшебной жизни.

Услышав звонок дверного колокольчика, Ирен резво вскочила, зная, что от Аннет помощи она не дождется. Они совсем не разговаривали, к тому же, Ирен с облегчением осознала, что это ее вполне устраивает. Для успокоения души она старалась привлечь внимание девочки пирожными или новыми шляпками, но та не принимала подарков или принимала с таким выражением лица, что на душе Ирен становилось все дурнее. От того их дружба «для виду» потеряла актуальность.

Худой мир всегда лучше ярой войны, так что негласно женщины договорились не мешать друг другу жить, и до сей поры у них это выходило вполне сносно.

Ирен была в брючном костюме приятного розового цвета и прекрасном колье из перламутра, девушке нравилось наряжаться по утрам, будто она готовилась к званому приему. Если Н. А. ее чему и научила, так это тому, что при любых обстоятельствах женщине подобает выглядеть женщиной. Ирен признавала в глубине души, что свекровь была послана ей для понимания сути вещей, которых ей только предстояло постигнуть. Она знала, что Алексей Евгеньевич ветреник и изменял супруге направо и налево, но то достоинство, с коим Н.А. принимала от него ежевечерние букеты пионов стоили многого.

Она не встречала более женщин, которые бы так невозмутимо принимали слабости мужа, негласно давая ему понять, что моральные унижения взамен ему обеспечены. Супруг осыпал Н.А. новыми украшениям и цветами, ни словом и ни жестом не позволяя дать ей почувствовать, что есть кто то, гораздо ценнее ее. В этом Ирен Н. А. даже завидовала, такой любви к себе не испытывала ни одна из знакомых ею женщин.

Так что Ирен радостно шла к дверям, довольная своим образом и занятая мыслями. Она ожидала увидеть кого угодно: вернувшихся с охоты мужчин, посыльного, Н.А. с Сюзанночкой, забывших ключи от дома, даже Любовь, которая потеряла последние остатки гордости и решила посетить дом свекрови, но только не этого человека. Как только ее взору на пороге открылся Валентин в дорогом костюме. С самодовольной ухмылкой и охапкой роз, девушка не смогла подавить крик, предательски вырвавшийся из груди.

– Ты…

Валентин хитро прищурился и без церемоний схватил Ирен в объятия, девушка не стала сопротивляться и радостно повисла на бывшем любовнике, страстно покрывая его шею поцелуями. Серж не давал ей этой животной страсти, так что, почуяв запах непристойного прошлого, она не сдержалась. Валентин вспотел от напряжения и радости, такой ухоженной он Ирен еще не видел! Казалось, что ее кожа стала еще юнее, а волосы лежали так аккуратно, будто их нарисовали дорогими красками на ровном холсте. Одета она была прелестно, как леди из светского общества, даже осанка будто бы стала прямее, ей несказанно шел розовый оттенок легкого комбинезона.

Конечно, аккуратная окружность из желтого металла, ненавистно сверкающая крупным камнем на безымянном пальчике, было подпортила Валентину настроение, однако он быстро сообразил, что все только к лучшему. Теперь Ирен не станет изводить его ревностью, теперь она поймет, как это тяжело – отдаваться чувствам, когда ты связан клятвой с совершенно чужим по духу человеком.

Ирен громко смеялась, с удовольствием вглядываясь в его глубокие глаза. Как же она любила этот подбородок с ямочками и открытую улыбку. От обид будто не осталось и следа, как кстати Валентин придумал навестить ее! Она чувствовала, что наказала мужчину достойным способом, теперь он поймет какого это – бессильно осознавать, что не обладаешь человеком настолько, насколько желаешь всем сердцем.

– Я… Как ты узнал?

– Я не мог не узнать, дорогая… – шептал Валентин, жадно обхватывая стан Ирен. Он с удовольствием впитывал новый аромат духов от ее волос, никак не мог насладиться тонкими дорогими нотками специй и цветов.

Ирен окунулась в воспоминания, как хорошо ей было с Валентином несколько месяцев назад… Девушка совсем забылась, позволяя мужчине гладить свои прелести далеко за пределами приличий.

– Сквозняк. Двери закройте.

Голос Аннет прозвучал как гром среди ясного неба и как самый страшный в мире приговор без права обжалования. Ирен подумала, что лучше бы умереть на месте, чем слышать этот голос в данных обстоятельствах. Она отпихнула от себя Валентина, но Аннет рядом уже не было. Девочка побежала в комнату, собираясь принять душ, чтобы навсегда смыть из памяти картину, которая только что предстала перед глазами. Боже правый, и на этой падшей женщине женился отец? И как ему рассказать, если он так теперь счастлив… У девочки было ощущение, что голова взорвется от мыслей. Слава Богу, что Сюзанночка не видит этого позора, и представлять не хотелось, как сестра могла бы себя повести…

Валентин спокойно воспринял произошедшее, не стал дождаться, когда Ирен решит вопросы с девочкой, а ушел, будто уносимый на крыльях. Ирен все еще любила его!

– Стой…

Ирен поймала Аннет на лестнице и развернула к себе. Она долго смотрела ей в глаза, думая, как бы объясниться лучше всего, как вдруг поняла, что лучше всего будет раскаяние. От чего даже испытала облегчение.

– Он… Он был мом любовником. Лучшим из них. Ты пока не понимаешь, что это значит, но это правда.

Аннет смотрела на Ирен с удивлением, она ожидала чего угодно, только не откровенных признаний. От того запуталась еще сильнее.

Молодая женщина почувствовала смятение Аннет и встала перед девочкой на колени. Она аккуратно подбирала слова, но голос предательски дрожал.

– Я тебя умоляю, Аня, ничего не говори отцу. Это было просто прощание… Я не знала, что он придет, и я клянусь тебе, что у нас ничего общего с этим мужчиной нет и больше быть не может.

Она принялась неистово целовать ладошки Аннет. Девочка смутилась и отняла ручки, почувствовала себя еще более грязной.

– Зря ты это делаешь, Ирен. Я все расскажу папе.

Ирен поняла, что Аннет не лукавит, медленно поднялась с колен и оглядела падчерицу с головы до ног. Как же она устала от этой маленькой девочки, будто сам Господь послал ей наказание за прошлые грехи. Когда уже придет долгожданное искупление? Аннет смотрела на нее тяжелым взглядом, в глазах читалось такое отвращение, что Ирен немедля захотелось переодеться. Но она сделала усилие и взяла себя в руки. Она отошла на несколько шагов и отряхнула ладони, будто избавляясь от следов наваждения, что захватило мысли несколькими минутами ранее. Быть жертвой нельзя, иначе Аннет разрушит ее жизнь.

– Тогда твой отец умрет от печали. Он не вынесет этой новости и виновата будешь только ты. Останешься не только без мамы, но и без отца. – Она сказала это так просто и так естественно, что у самой побежали мурашки по телу. – И сестренка, и маленький братик. Но тебе же нет ни до кого дела, так что обязательно сделай, что задумала.

Аннет не могла произнести ничего в ответ, настолько сильно ей врезались в душу слова Ирен и девочка с ужасом поняла, что верит им. Верит настолько, что не скажет отцу об увиденном ни слова. Никогда.

Вечером она и в самом деле ничего не сказала, тем больнее ей было видеть счастливого отца, с восторгом обсуждающего подробности охоты и обнимающего молодую супругу. Лешенька с Сашенькой остались на ужин и были возбуждены от пережитых эмоций, мальчик тараторил, пытаясь рассказать сразу обо всем, что очень радовало отца. У Лешеньки не водилось достаточно времени на сына, в виду его постоянной одержимостью всяческими проектами, так что в подобных минутах он растворялся всей душой. Супруга была занята своими делами и к ужину не подоспела, так что он с большим рвением отдавался обществу Сашеньки в кругу любимой семьи.

Любовь никогда не обсуждала с ним текущих положений дел в отношениях с Ирен, так что большого значения ее отсутствию он не придал. Приняв на веру ее объяснения.

Сашенька никак не мог успокоиться, и во всем, что его окружало, видел оружие – он палил из вилок и даже пытался смастерить пушку из теплых пирогов, в качестве ядер используя скатанные мякиши из горбушки. Мальчику никто не делал замечаний с тем, что он кощунственно обращается с едой, однако, Тая тяжко вздыхала. Это было непозволительно, на ее взгляд. Конечно, детей Третьяковы балуют, но делать замечаний ей не по статусу.

Девочки не разделяли любви кузена к оружию, но слушали с большим удовольствием, правда, Сюзанночка украдкой зевала – и что прелестного в болтании по лесу с ружьем! Еще ей было очень жаль бедных зверей, к счастью для девочки, ее никогда не посвящали в подробности появления на столе вкуснейших блюд из дичи и мяса. Так что, она была уверена, что охота у мужчин ее семьи больше для удовольствия пострелять на свежем воздухе, нежели для радости прибыть домой с трофеями. Страшно и вообразить, как бы повела себя милая девочка при виде тушек разделываемых кроликов и куропаток.

Алексей Евгеньевич как мог берег в этом внучку, он часами мог рассуждать об охоте, и развлекать всех историями, что имели место быть. Его было и впрямь очень интересно слушать – шутливая манера повествования и любовь к подробностям, совокупи с врожденным умением говорить мастерски, вызывали в окружающих непременное желание растворяться в рассказах часами. Однако, многих подробностей в виду присутствия внучки, приходилось избегать, посему он больше отдавался блаженству воспоминаний в играх разума, смакуя подробности «про себя».

Ирен тоже растворилась в общей беседе, сначала она чувствовала себя крайне неудобно, но после поняла, что Аннет ничего не скажет. Это принесло ей облегчение. Она подала великолепный ужин, чем сначала несколько огорошила Н.А. – в кухонном деле женщина не признавала даже намека на конкуренцию, однако, напряжение быстро сменилось облегчением, Ирен было еще далеко до высот мастерства главной хозяйки.

Н.А. со снисхождением вкушала пироги с сыром и творогом, к которым девушка приготовила соусы с рубленной зеленью и сметаной, присвоив им в уме название «мешанина» и хлебала наваристый суп с сушеными грибами. Ирен не доставало вдумчивости, она слишком торопилась всем угодить, от того блюдам не доставало самодостаточности. В соус надо бы добавить толченых трав и выдержать его как следует, а в начинку к пирогам следовало внести некоей изюминки, коей бы с триумфом мог выступить обжаренный молодой сельдерей.

Что касается супа, здесь все требовало изменений, не следовало варить сушеные грибы, если бы Ирен знала, то вымочила бы их предварительно в курином бульоне, а после протушила со специями на топленом масле. Не следовало делать зажарки, морковь, репа и брюква куда более сочетались бы свежими, заблаговременно натертыми и примятыми керамическим прессом. Не следовало так крупно нарезать картофель, будто бы суп подавался полку солдат во время привала. Во тогда бы суп вышел на славу!

Н.А. в мыслях записывала новые рецепты, вдохновением к коему выступили подаваемые кушанья, у нее еще представиться возможность показать Ирен как должно подавать ужин к столу и как важно учитывать массу нюансов. Небрежность здесь просто непростительна!

Самый большой фурор вызвал десерт, Сюзанночка при виде блюда с желе и прекрасными лебедями, изготовленными из заварного теста с нежнейшим кремом, лишилась на какое-то время дара речи. Такой красоты она прежде не встречала, на вкус желе было восхитительным! Да и сама подача блюда была с большой претензией на звание лучшего кулинара: подкрашенное голубым цветом густое желе и правду ассоциировалось с глубоким озером, птицы же были так искусно приготовлены, что такую красоту было страшно начинать есть!

Но Сюзанночка пересилила себя, запечатлев образ в мыслях, и с удовольствием вцепилась зубками в шею прекрасного лебедя.

– Очень вкусно, просто восторг, Ирен! – радостно кричала она, незаметно загребая ручкой еще одного лебедя себе на тарелку, чтобы кто-то из семьи ненароком не лишил удовольствия вкусить сей десерт как следует. Алексей Евгеньевич с удовольствием любовался радостной внучкой – на девочке был хорошенький шерстяной джемпер и брючки, а волосики разделены на аккуратные хвостики.

Тая вернулась с подарками, большую часть денег она потратила на девочек и маленького Сержа. Надо ли говорить, как обрадовалась Сюзанночка обновкам. Ее любимый цвет был зеленый, так что, когда Тая разложила перед ней изумительный свитерок сочного цвета мха, который Сюзанночка просто обожала трогать во время походов за грибами, и салатные легкие брючки, восторгам девочки не было и предела. Ее новая бабушка запомнила все, о чем они говорили! Тая же и причесала девочку.

Аннет приняла подарки, но надевать их к ужину не стала, напротив, будто намеренно надела несвежее мятое платье и не уделила внимания волосам – они спутанными прядями свисали на лоб и лицо. Девочка промолчала весь ужин, и не притронулась к еде. Она развозила вилкой кусочки пирога, разрывая острыми металлическими зубьями на крошечные кусочки, и искоса поглядывала на Ирен.

Страшно было представить, о чем девочка думала, неистово прижимая сыр к тарелке и наблюдая за его «мучениями». Тягучая начинка будто обладала признаками жизни, ее расползания очень были похожи на корчения от боли.

– Дорогая, ты весь день простояла у плиты? – Н.А. глотнула шампанского, с удовольствием смакуя пузырьки во рту и обратилась к Ирен. Она чувствовала себя несколько разбитой после долгой поездки с Сюзанночкой, но это было во имя благого дела, так что нагулянный стресс надо было снимать. А ничего лучше шампанского с этим не справлялось. Успокоительного Н. А. итак выпила предостаточно, а в таких ситуациях лучшего способа изгнать остатки нервных чувств она не представляла. Шиньон слегка покосился, придавая ее образу несколько забавный вид, но это играло ей только на руку.

Алексей Евгеньевич беспокойно глядел на супругу, он не раз наблюдал, чем заканчивались вольности, которые она творила с собой, позволяя лишнего с успокоительным и игристым, но делать замечаний не решился. С его стороны делать замечаний выглядело бы глупо, и вышло бы крайне бесполезно по воздействию. Не иначе, как простое сотрясание воздуха.

Ирен участливо завертела головой

– Что Вы, я очень быстро готовлю, даже было время погулять в саду!

Серж нежно погладил супругу по руке и поцеловал в ладонь, затем обратился к старшей дочери:

Ну, а ты, Анечка, помогала Ирен?

Ирен хотела было ответить за девочку, но не успела ничего и придумать, Аннет молча встала из-за стола.

– Я устала, – тихо сказала она и спешно покинула столовую, без каких-либо объяснений.

Глава 8

Аннет с удовольствием распахнула двери в сад, и лицо охватила сумеречная прохлада. На воздухе и правда было очень хорошо: осенняя пора деликатно сеяла вокруг запах скошенной травы и вечерней сырости. В одной из беседок был заварен чай с ягодами и листьями смородины, от того на душе становилось светло и уютно. Чай был стылым, но аромат вокруг не собирался засыпать, напротив, раскрывался от холодеющего воздуха мягко наступающего вечера.

Девочка с удовольствием присела перед чайником и замоталась в теплый плед. Она бы часами сидела вот так вот, в тишине и полном одиночестве, ни о чем не думая и ничем себя не мучая. Деревянная лавка была холодна, Н.А. только отправила чехлы с гусиным пухом в чистку, дабы освежить их к зиме, но цветные льняные салфеточки и фарфоровая сахарница в стиле гжель на столе мягко сглаживали ощущение промозглости. Не хватало лишь вереницы красавиц матрешек и игры на гармони. В летние времена такая атмосфера часто царила в саду Третьяковых, оседая к осени ностальгическими нотками приятных воспоминаний.

Так и виделось, как по центру сада на мангале шкворчит румяное мясо и щедро пахнет вязкими винными маринадами, а счастливый Алексей Евгеньевич мастерски переворачивает куски и чинно складывает их в большую фарфоровую миску. У мангала в летнее время выставлялся столик с закусками к шашлыку: тонко резаными колечками прозрачного лука, щедро сдобренными соком лимона и граната и салатники со свежими овощами. Там же красовались и свежезасоленные тугие огурчики и веточки маринованной черемши.

Такие вечера Аннет любила больше всего на свете: дедушка после сытных трапез играл на баяне, сдабривая трапезу на свежем воздухе потрясающим аккомпанементом. А дальше велись самые приятные разговоры с папой, бабушкой и Сюзанночкой.

– Можно к тебе?

Аннет не сильно удивилась, увидев Таю. Она оставила приятные воспоминания и тихо кивнула головой. Тая обратила внимание на печальный вид и бледное личико Аннет еще когда все рассаживались за стол, но расспрашивать не решилась, с ней она не чувствовала близкой связи, как с Сюзанночкой.

Женщина решила выйти вслед за девочкой, успокоив Сержа, что поговорит с Аннет. Все остальные были заняты беседами и не придали уходу Аннет сильного значения.

Тая держала в руках легкое пальто, чтобы накинуть на плечики девочки, Аннет выбежала, в чем была, легком платьице и в домашних сандалиях на босы ноги. Так что, увидев ее завернутую в плед, она облегченно вздохнула и огляделась.

Тая ни разу не присутствовала на летних пикниках, но могла себе представить, не зря Третьяковы столь трепетно поддерживали порядок в беседках. До блеска начищенный мангал так чинно восседал по самому центру сада, что мысли невольно закружились в представлениях.

Она с удовольствием оглядывала сад, думая, как мало времени уделяет своему дворику. Он ей показался таким жалким и стареньким по сравнению с тем великолепием, что окружало ее, что стало несколько неуютно. Высокие березы благородно стояли вокруг беседок и приятно шелестели ровными листьями, которые еще не успели полностью опасть и пожелтеть. Они утопали в ровно стриженой траве, как ни пыталась, Тая не смогла найти ни одного клочка земли, будто кто-то щепетильно затыкал образовавшиеся было пространства, загодя подготовленными пучками сочной травы.

Попадались среди деревьев и приземистые ели, до того пышные, что восторгов от их лицезрения было не избежать! Среди Третьяковых водилась одна история, связанная с рождением девочек: мало кто знал, но, когда на свет появилась драгоценная Аннет, Н.А. собственноручно высадила в саду ель, чтобы увековечить этот день. После на свет родилась Сюзанночка, и Алексей Евгеньевич рядом с елью устроил росток березы. Прибавление же в виде маленького Сержа увенчалось гордым и ровненьким саженцем черемухи. Эти три дерева уже изрядно подросли и стояли некоторым особняком, что бросалось в глаза, правда, было не ясно, отчего именно эти три разных деревца растут поодаль. Они совсем не вписывались в идеально распланированный образ сада.

Аннет увидела изучающий взгляд Таи и улыбнулась.

– Елку зовут моим именем, березка это Сюзанночка, а черемуха сами уже догадались кто.

Тая удивилась, но виду не подала. Довольно странная идея и традиция высаживать в честь рождения детей деревья. Но ей многое было непонятно в укладах семейства Третьяковых, так что она заинтересованно закивала. К своему же стыду, подумала, что неплохо было бы и для Ирен сделать что-то подобное.

– У вас все хорошо? – вдруг спросила Аннет. Тая даже вздрогнула, девочка смотрела на нее ровно и спокойно, будто это был и не вопрос больше, а утверждение. Она в ответ кивнула, но на самом деле, на душе было дурно с самого полудня. Еще по возвращении с покупок она обратила внимание на копну свежайших роз, неприлично украсивших мраморную урну у одной из беседок сада. Ирен объяснила это тем, что цветы доставили не по адресу, а у нее разыгралась аллергия, от того их пришлось выбросить.

В сердце Таи тогда что-то неприятно кольнуло. Конечно, причин не верить дочери у нее не было, но Н.А была не большим любителем прекрасных роз, отдавая предпочтение властным пионам. А других мыслей кроме как о дочери на ум, от чего-то не приходило. Будто в ней родился материнский инстинкт и собирался ей сказать тревожное и дурно пахнущее. Версии об ошибке доставки ей верилось с большим трудом.

Тая оглянулась: букет все еще был на месте, так что женщина подошла ближе и дотронулась до тугого бутона. Розы были свежайшими, сухую кожу запястья легкой дымкой терпко охватил нежный аромат.

– Я бы не стала, – услышала она тихий голос Аннет.

– Почему? – Просто спросила Тая, однако, сердце сжималось от неприятного ожидания. В их неотвратимости она не сомневалась.

Девочка покачала головой, вот уж с кем, а с матерью Ирен она откровенничать не собирается, все будет только хуже. Итак, зря ей рассказала об их традиции.

– А вы спросите у своей дочери, – твердо произнесла она, отбросила плед и побежала в дом. Тая же нахмурилась, предчувствия ее точно не обманывали, так что она решилась непременно вечером поговорить с Ирен.

Аннет вернулась за стол, заметно повеселевшая. Это не ускользнуло от внимания Ирен, девочка даже аккуратно забрала волосы в высокий хвост, будто готовилась к какому-то важному событию. Она мило улыбнулась мачехе и потянулась за чашкой и баранками. В ней вдруг разыгрался аппетит.

– А что, Саша, стрелять легко? – обратилась она к брату, к его великой радости. Мальчик оживился и засыпал кузину подробностями как лучше всего прицеливаться и легче загнать будущую добычу. Сюзанночка была бы и рада зевать, показывая, как ей утомительно все это слушать, но ее маленький рот все был забит нежнейшим заварным лебедем. Так что она лишь милостиво опустила глазки, пущай обсуждают, пока она занята.

– Тебя заинтересовала охота, дорогая? – Н.А. уже приняла достаточное количество шампанского, так что голова отпустила все тревоги и страхи, однако, наполнилась довольно дурными ощущением тяжести. Ей захотелось прилечь. Серж поднялся и подошел к маменьке, заботливо обняв ее за локоть, однако, она отдернула руку.

Мужчина тревожно переглянулся с Алексеем Евгеньевичем, и, увидев напуганный взгляд отца, тяжело вздохнул. Снова маменька переусердствовала с успокоительным и шампанским. Конечно, поездка на источники далась ей тяжело в виду дальней дороги, но это не к добру. Сюзанночка росла очень болезненным ребенком, от того маменька пару раз в сезон вывозила ее погреть ножки в целебных водах и полежать в грязевых ваннах. Сама же этому занятию она отдавалась с трудом, в виду брезгливости. Однако, Сюзанночке все шло на пользу, так что Н.А. терпеливо выдерживала те поездки, после, однако, ей тяжело давалось возвращать порядок в расшатавшихся нервных чувствах.

– Да, – коротко ответила Аннет, с удовольствием захрустев баранкой – папа, возьмите меня в следующий раз!

– На кого будешь охотиться? – Лешенька радовался тому, как его сын мастерски описывает подробности охоты.

Аннет хитро прищурилась:

На лису.

Ирен тяжело вздохнула. От чего-то, приняла на свой счет. Девочка дала ей понять, что не забыла и не забудет. Что ж, надо запастись терпением. Еще и маменька ее беспокоила, Аннет явно наговорила лишнего, надо было подумать, как с ней проще объясниться. Еще большего усугублению к тяжелым чувствам добавило то, что, Тая не вернулась к столу. Наверное, ей надо было что-то обдумать. А это не было хорошим знаком для Ирен. Молодая женщина с тяжелым вздохом заботливо подлила Сержу супу.

Серж же не обратил внимания на жест супруги. Он был обеспокоен состоянием Н.А.

– Маменька, пойдем, нам надо поговорить, – мужчина аккуратно поднял Н.А. под руки и приобнял. Он хотел отвести ее в опочивальню без лишнего шуму. Такие ситуации были сильной редкостью, но, все же, происходили, время от времени. И, если вовремя не принимать мер, одному Богу известно, чем все может обернуться.

Однажды Н. А. закатила громкий скандал, от души надавав пощечин дражайшему супругу и высказав ему все грехи, в которых подозревала, и в которых он был замечен с «поличным» в присутствии друзей. Конечно, все осталось лишь историей, но повторения не хотелось, все-таки дом полон детей. Самое главное, не упустить момент. Алексей Евгеньевич с готовностью поддержал сына и взял Н.А. под руку.

– Я не хочу, – Н.А. рассерженно отняла руки, – Лешенька, плесни мне еще, – она протянула хрустальный бокал младшему сыну. Лешенька же, не обратил внимания на зарождающуюся бурю и с готовностью подлил маменьке прохладного игристого напитка. Ирен с готовностью подставила и свой бокал, больше способа унять насаждающие тяжелые мысли она не находила.

Н.А. оглядела комнату, будто что-то искала, как недовольно остановила взгляд на младшей внучке. Сюзанночка с увлечением продолжала вкушать желе, совершенно растворившись в этом невинном занятии. Девочка в одно личико поглотила едва ли не весь десерт.

– Моя хорошая, – воскликнула Н.А. – прекрати это есть! Еще несварение получишь, не приведи Господь, от сей слизи!

Ирен поперхнулась, она была возмущена, Н.А. позволила себе лишнего без совести. Девушка даже сначала решила, что ослышалась. Но умалчивать обиду на сей раз не стала:

– Мое блюдо идеально, маменька. Это Вас злит на самом деле, да?

У нее внутри много накопилось невыраженного и невысказанного, утренняя сцена застряла неприятным комом и рвалась наружу, необходимо было выплеснуться. И момент представился более чем подходящий.

Присутствующие в гостиной заметно напряглись, еще не хватало скандала. Правда, он вышел бы вполне ожидаемым, рано или поздно все равно бы случился. Так что Лешенька лишь облегченно вздохнул, пущай уж выскажут все и на том успокоятся. Сюзанночка же, на всякий случай перестала есть желе, собираясь увидеть что-то не очень приятное. Бабушка говорила довольно странно и Ирен была резка как никогда.

Н.А. же, к большому удивлению Сержа и Алексея Евгеньевича, лишь скучающе зевнула. Будто и не слышала провоцирующего вопроса Ирен. Она устало подняла глаза на старшего сына и доверительно прошептала.

– Серж, дорогой, проводи меня в опочивальню.

Ирен устало улыбнулась, она чувствовала себя еще хуже, чем, если бы накричалась от души. Снова Н. А. оставила ее в дураках, и выставила невоспитанной женщиной. А она снова не сдержалась, и как свекрови удается выходить с блеском из ситуаций, обреченных на скандал!?

Алексей Евгеньевич спешно увел супругу, от греха и от всяческих неприятных разговоров подальше. Правда, к его большому расстройству, тяжелый скандал все же случился. Конечно, не стал достоянием обсуждений, однако, легче от того не стало. В спальной комнате Н.А. рассказала все, что думает и чувствует. Она бросалась украшениями и ругалась, слезы сменялись приступами ярого гнева. Длилось сие безобразие около половины часа.