Текст книги "Пустой горизонт. Роман"

Глава 16

Чета Гилаевых прибыла в лице Софьи и двух сыновей, муж семейства задержался по срочным делам и обещался подъехать позже. Серж был очень рад увидеть старых друзей после нескольких лет разлуки и помогал Софье раздеться.

– А ты хорош, – улыбалась она своими красивыми зубами и мягко осматривала Сержа. Мужчина все еще был босым, светлые брюки были закатаны ниже колен, а белая хлопковая рубаха с короткими рукавами лежала поверх. Это выглядело роскошно на его красивой фигуре. Когда Полина сняла тугие сапоги, оказалась на голову ниже Сержа, что рассмешило их обоих.

– Я уже и забыл, какая ты маленькая, – громко пошутил он и с удовольствием утопил ее в крепких объятиях.

Женщина была невысокого роста, что делало ее взбитой и похожей на добрую помещицу. Выражение лица Полины было нежным, и, в то же время, суровым, так смотрят дамы, вынужденные постоянно следить за порядком, и в случае необходимости, применять кнут в противовес прянику.

Она была хорошо воспитана и понимала толк в том, как должна выглядеть женщина ее круга, так что волосы выглядели так, будто их не коснулась долгая дорога с несколькими перелетами и длинным переездом на машине. Черные пряди были аккуратно уложены и заколоты несколькими гребнями.

Под пышной шубкой оказалось платье очень простое по крою, но до того хорошенькое, что Ирен ахнула. И как женщинам удавалось превращать обычные вещи в крайне прелестные, у нее в голове не укладывалось. Платье было по фигуре и спускалось едва ниже колен, никаких украшений кроме разве что строгого выреза и рукавов фонариков не присутствовало, может это и привлекало внимание сильнее всего – глаза самостоятельно блуждали по изгибам тела, выискивая, куда было бы лучше всего прикрепить брошь, либо добавить манжет.

В итоге, не находились в решении и соглашались с тем, что и так идеально. У Софьи были черные глаза и густые брови, которые женщина не поддерживала искусственными методами, и мягкие черты лица – довольно пухленькие щеки и крупные губы, они то и дело обнажали ровные белые зубы.

Софья очень много улыбалась и сверкала глазами, того производя впечатление этакой шустрячки, говорила она также быстро, не проговаривая всех слов, но от того ее речь не страдала. Приятный тембр голоса вызывал скорее удовольствие, нежели напряжение от лавины фраз, коими София описывала свое настроение и отношение ко всему, что попадалось ей на глаза.

– А вот и она, как же я рада, очень много наслышана! Как вы, дорогая, справляетесь? – затараторила Софья, заприметив Ирен, скромно стоящую в стороне. Ирен почувствовала себя крайне неудобно при виде Полины и стянула бант с головы, что не осталось без внимания супруга.

– А где твой бант? – Серж увидел робость в глазах девушки и пожалел, что произнес свой вопрос громко и неучтиво, трепетно взял ее руки в свои, поднес ладони к теплым губам.

– Вот, знакомься, о себе она сама все расскажет, – рассмеялся он.

– Что за бант? – от Софии не ускользала ни одна деталь. Ирен ей внешне понравилась. Конечно, полная противоположность покойной подруги, но сердцу не прикажешь. Девочка была совсем молоденькой, и от того румянец на ее щеках выглядел прелестно. – Ты такое еще дитя, дорогая, давай же рассказывай про бант, не томи, где он был. На платье? Нет, стой, я сама угадаю!

Софья схватила Ирен под руки и увлекла на софу к камину, чтобы подробнее ее изучить. Девушка нерешительно, но все же с неприкрытым интересом проследовала с гостьей. Давно ей не уделяли столько внимания. На столике был сервирован чай с легкими закусками в виде прелестных маленьких канапе из соленой рыбы и домашней ветчины и брускетов с пастой из морепродуктов и свежей зеленью.

Натали уже вовсю угощалась и наслаждалась новыми для нее оттенками вкусов: пюре из королевских креветок, предварительно обжаренных на чесночном масле было настолько изумительно, что девочка едва не проглотила язык. И как Н.А. удалось прочувствовать такое тонкое сочетание морепродуктов и свежерубленного укропа на обжаренном тосте! Ничего сложного, но так деликатно и роскошно…

Ирен представила Натали Софье и женщины принялись оживленно беседовать, конечно, для начала принявшись обсуждать платья и туфли. Это непременно расслабляло любой женский разговор, так что Серж облегченно вздохнул и с удовольствием занялся сыновьями гостьи.

Мальчики выглядели заметно подросшими со дня их последней встречи, они и общались так, будто были молодыми мужчинами, на самом же деле младшему едва минуло шесть, а старшему одиннадцать лет. Они были совсем не похожи друг на друга, как и его дочери, что еще больше сблизило Сержа с семьей Гилаевых.

Раздался звон колокола и вместе с морозной свежестью на пороге появились Гавриловы и Панины. Они радостно смеялись, и вместе с ними комнаты наполнило беззаботное настроение и легкий запах перегару. Гости уже начали провожать уходящий год и весело ввалились с открытыми бутылями шампанского и свежими персиками в коробке для закуски. Где они взяли свежих персиков, вопросов не возникло, потому что Гаврилов служил в министерстве по экспортным поставкам, и оттого часто баловал друзей и семейных вкусностями не по сезону и не по статусу.

Через него же Третьяковы доставали и икру и «аристократичную» рыбу, коей Н.А. величала госпожу севрюгу и господина осетра, а без нее не обходилось будничных трапез, что уж говорить о праздниках. Так что следом шофер Гавриловых внес несколько ящиков, и, по его распоряжению, понес все добро в кухню.

Толпа шумно расселась по софам в ожидании хозяйки, женщины окружили Ирен и Софью, мужчины же чинно расположились у ели и завели с Сержем деловые разговоры, избегая расспросов об Алексее Евгеньевиче. Это несколько озадачило Сержа, папенька работал в тесном сотрудничестве с Семеном Гавриловым, так что было довольно странно принимать Семена в гостях, в то время как папенька работал.

– А отец разве… Вы не запланировали дел на сегодня или послали его работать одного? – весело пошутил он, в ответ повисла неловкая пауза, что не ускользнула от внимания Сержа, следом же раздался торжественный голос маменьки.

– Дорогие мои, я рада вас приветствовать в имении Третьяковых по столь значимому поводу!

Она прямо стояла на лестнице, разглядывая всех лучистым взглядом, несколько подняв вверх подбородок. Н.А. была при новых шиньонах, прическа была невообразимо пышной, но это ей очень шло, еще больше подчеркивая аристократичные корни. Надела она длинное платье, сплошь вышитое белыми розами на черном кружевном сукне, но главным украшением, было, пожалуй, ожерелье из крупных рубинов, которое величественно расположилось на ее пышной груди. Н.А. была на высоких каблуках в кремовых кожаных туфлях с тонкими ремешками на щиколотках и такого же цвета чулках, так что ее образу, разве что, не хватало маленькой собачки.

– И замуж за министра – пошутил Семен, чем вызвал всеобщий хохот и легкую оплеуху от супруги. Следом понесли целования и обнимания.

– Серж, дорогой, папенька скоро будет, ты бы переоделся. – Маменька поцеловала сына и бережно погладила его по щекам.

– А он… Серж выглядел растерянным.

Но маменька посмотрела на него так, что вопрос застрял в горле.

– Переоденься.

Серж в ответ кивнул, однако, эта ситуация осталась для него непонятной, надо бы расспросить отца что происходит. Совсем ему не нравилось, будто все в гостиной были посвящены в какую-то тайну, и лишь его оставили в слепом неведении.

– А Лешенька? Н.А. озиралась по сторонам в поисках младшего сына.

– Они будут завтра, – участливо влезла в беседу Ирен, она была уже знакома с гостями, так что выбрала вполне правильную паузу для приветствий и обращения к свекрови. – Их пригласили в гости, так что они решили, что будут к завтраку. Вы забыли?

– Хорошо, – помахала головой Н.А.

Она припомнила, что Лешенька ее предупреждал. Совсем из-за супруга мозги набекрень стали, – Что ж, мне нужны на кухне мои женщины, а вы, мужчины, ставьте столы!

Раздав уйму указаний по устроению стола, правильному расположению на нем нескольких ярусов скатертей, Н.А. удалилась готовить угощения, Ирен же с Софией и Натали принялись сервировать стол.

– А твоя мама, Ирен, почему ее нет с нами, разве новый год не повод навестить семью? – Софья задавала прямые вопросы и ожидала прямых ответов. Но отчего-то Ирен не смогла ответить ей нечестно, от того, видимо, что женщина была с ней так сердечна и добра, безо всяких подколов во имя дружбы с покойной подругой, место которой она по сути заняла, что у Ирен вместо ответа потекли слезы.

– У нас некоторые разногласия, – честно ответила она.

– О, моя дорогая, мы это обсудим после застолья, если, конечно, не будем пьяны настолько так, что не сможем думать! – громко рассмеялась Софья. Она прекрасно осознавала, что в доме Третьяковых горячительное текло рекой и отделаться чашкой чаю за зваными обедами было очень непросто.

В ответ Ирен кивнула, неужели так просто находить подруг. И почему раньше ей не повстречались все эти потрясающие женщины! Она обняла Сержа и благодарно расцеловала его в щеки, конечно, надо благодарить его, иначе бы ей не довелось бы открыть для себя столь много нового и полезного.

Алексей Евгеньевич явился к столу прямо перед посадкой гостей, он был очень пунктуален и щепетилен в подобных вопросах. Н.А. добродушно поприветствовала его, подставив щеку, но взгляд не сулил ничего хорошего. Она приняла пиджак мужа и попросила у всех еще четверть часа подождать, чтобы супруг успел освежиться с дороги. Однако никто кроме Сержа не обратил внимания на ее тон и раздутые ноздри курносого носика.

Н.А. была взбешена, но ни одна буря в ее душе не могла проникнуть в слова или жесты, ум жестоко контролировал любые проявления слабости. Может, глицерин с шампанским возымели такое действие, а может и годы бесценного опыта сотворили в ней такого деспота над собой же, Н.А. не вникала в детали, главное, что ее устраивал результат.

Однако на здоровье это все же сказывалось, временами ее не на шутку одолевали сердечные боли. Но для сильно беспокойства в них повода она не находила. И сейчас не придала значения неприятным покалываниям в области левой груди.

Гавриловы и Панины были в эту праздничную ночь до самого рассвету, с первыми лучами морозного солнца, пытавшийся пробиться во все еще бушующей снегопад они разъехались, оставив после себя кучу грязной посуды и подарки.

Дети довольные подарками сладко спали в кроватях, мальчиков Софьи положили с девочками, Алексей Евгеньевич же никак не мог сомкнуть глаз. Н.А. беспокоила его, ему очень хотелось все обсудить в деталях и покаяться, а потом вместе найти верное решение, но чувствовал, что этого ему лучше не ждать. Также не спали и Софья с Ирен. Женщины пили чай в одной из гостевой комнат и откровенно беседовали.

Ирен будто прорвало, она рассказала Софье все, не утаивая ни малейшей детали и подробности: даже про своих многочисленных любовников, с которыми проводила время до знакомства с Сержем. София слушала, раскрыв рот, у нее в голове не укладывалось все, что услышала.

Либо Ирен была катастрофически одинока, либо непростительно глупа, как можно делиться подобным с незнакомыми людьми? Но виду не подала, в виду своего хорошего воспитания, решив деликатно перевести тему на текущую жизнь. Она поделилась мыслями о том, что рада видеть, что отношения с детьми вполне налажены и семья приняла девушку хорошо. В ответ же, Ирен расплакалась, и из нее полилось еще больше откровений.

Софья в какой-то момент тяжело приподнялась, от того, что тело трясло, и плеснула себе коньяку. Иначе бы просто лишилась чувств, ее мозг отказывался внимать тому, что происходит. Хотелось быстрее проснуться, не иначе как кошмар, на реальность это мало походило, от того ей становилось все хуже.

Ирен расписывала в деталях, как дети плохо с ней обращаются, как они неопрятны, неаккуратны и невоспитанные, поделилась она также и моментами, за которые винила себя, но считала вполне правой. Когда София услышала подробности методов ее воспитания, то едва поборола желание сию же минуту разбудить Сержа и рассказать ему обо всем.

Ирен поняла, что хватила лишнего, когда окончательно выговорилась и увидела выражение лица Софьи. Ей стало легче, будто и правду очистила разум от многолетнего мусора, с Натали она никогда не обсуждала подобных тем, не чувствуя пока с ней сильной душевной близости. Софья же по каким-то непонятным ей причинам была настолько спокойна и комфортна, что располагало к откровениям с первой же секунды их встречи.

– Ты осуждаешь меня, да? – тихо спросила Ирен, наливая и себе рюмочку коньяка. Софья сидела на полу у дивана, поджав ноги и укрывшись пледом. Женщина не могла подобрать слов.

– Ты… Ты самое настоящее чудовище, Ирен… – она произнесла это непривычно медленно, выделяя каждую букву.

Девушка криво усмехнулась, ощущение свободы и спокойствия улетучилось, и теперь она осознала, что совершила непростительную ошибку, позволив себе откровения.

– Ну, я думаю, что не тебе меня судить.

Она поднялась и оправила платье. Ткань изрядно смялась и некрасивыми заломами топорщилась на бедрах. Еще и София смотрела таким взглядом, будто она падшая женщина в грязи, от которой никогда не отмыться.

– Можно подумать у тебя не было никогда любовников, – тихо произнесла Ирен. Ей только сейчас пришла в голову мысль, что София может все рассказать Сержу. Но даже если и так, он все поймет. София же внутренне негодовала и пока не знала, как ей следует поступить с той информацией, что была не в силах переварить.

– А я вовсе не о них, речь о детях, как ты можешь так спокойно это все рассказывать?

Ирен подняла брови, ее начал утомлять разговор. Зря она так разоткровенничалась.

– Это не твое дело, Софья. – Тихо и твердо сказала она. – И если хочешь, можешь рассказать Сержу, мне все равно.

– Так и сделаю, непременно, – Софья поднялась и едва сдержалась, чтобы не отвесить Ирен пощечины. – Так и сделаю.

Глава 17

Метель прекратилась лишь под утро. Но внешнее спокойствие природы добавляло не спокойствия в атмосферу дома. Было тревожно смотреть из окна на ровные снежные покрывала в саду, они выглядели совершенно фальшивыми, и не вписывались в атмосферу тишины. Все заснуло крепким сном, даже редких вороньих карканий было не слыхать. Душа требовала ветра и завываний березовых веток, однако, первое январское утро нового года распорядилось иначе.

– Меня с ума сводит эта тишина, – Н.А. измученно ежилась у камина, протягивая к огню распухшие лодыжки. Ноги отекли от каблуков и количества жирной пищи, коей она баловала себя накануне, прекрасно осознавая последствия, однако, была не в силах отказать в подобных излишках. Они итак случались крайне редко.

Любовь пила холодное шампанское из высокого хрустального бокала и с удовольствием заедала его мороженой вишней. Они с Лешенькой только прибыли, чтобы поздравить семью с праздником, однако, дом еще спал, лишь Н.А. неспокойно слонялась по комнатам в ожидании их приезда.

– Это полезно, можно подумать и насладиться покоем. Его так немного в буднях, – задумчиво ответила Любовь. Они с Лешенькой и Сашенькой повели встречу нового года у ее маменьки, так что сама женщина была наполнена гармоничными эмоциями, и могла бы с удовольствием ими делиться. Только нервозность Н.А. начала передаваться и ей. Любови это не нравилось, так что она решила выпить шампанского, с утра именно в этот день это было более чем дозволительно по этическим и любым другим понятиям.

Ленивый светский разговор женщин прервал звук хлопнувшей двери. Минуту спустя в гостиную спустилась одетая в дорогу Софья, следом плелись ее сонные сыновья.

– Пускай отнесут вещи в машину, мы уезжаем, – женщина выглядела так, будто не спала всю ночь, под глазами были глубокие синяки, а лицо бледным с серым оттенком.

– Что за спешка, моя дорогая? – Н.А. была удивлена тем, что Софья так скоро решила покинуть их дом, уж в гостеприимстве они никому никогда не отказывали. Более того, вряд ли можно было бы найти еще кого хоть близко равному Третьяковым в этом деле.

– Я просто хочу домой, – сухо произнесла Софья и без лишних церемоний направилась к парадной двери.

Следом спустился Серж, на нем также не было лица. Будто между ними случился пренеприятный разговор. Либо сцена, наполненная далеко не позитивными эмоциями. Он выглядел поникшим, впервые Любовь увидела в нем ранимого юного юношу, он смотрел так, будто был побит и просил поддержки.

Когда гости покинули дом, Н.А. обула больные ступни в мягкие тапочки, протяжно вздохнув от удовольствия, и протянула руки к сыну, приглашая его занять место рядом. Ей надо было обговорить случившееся, было ясно, что Софья не просто встала не с той ноги, что-то серьезное произошло, раз спустя столько лет дружбы покидала их дом рассоренная с Сержем.

– Нет, мама, не сейчас, – Серж вернулся в спальню, ему предстоял нелегкий разговор с молодой супругой.

Софья разбудила его среди ночи, и они до утра разговаривали, признаться, Сержу совсем не понравилось то, что он услышал. Софья рассказала ему столько неприятных подробностей об Ирен, что он не мог никак собрать мысли в кучу. Сердце отказывалось верить в то, что услышал и от того ему было очень тяжело.

Ирен проснулась и увидела Сержа, который сидел на краю кровати и серьезно смотрел в одну точку. У нее заболело внутри, она поняла, что Софья выполнила обещание. Но и к этому девушка была готова, у нее было время все основательно обдумать, прежде чем отойти ко сну.

– Мы поругались с Софьей, – произнесла она вместо утренних приветствий. Серж грустно оглядел супругу.

Ирен поднялась, она была в прозрачном пеньюаре на голое тело и от того выглядела очень волнительно. Но только не для Сержа, только не после того, что произошло. Ирен почувствовала, что не завладела его умом в должной мере и с досадой схватила халат с мягкого кресла.

– Она наговорила мне столько гадостей… Будто я самая настоящая… – она бросилась на пол, к коленям Сержа, – проститутка! – в ее глазах проступили слезы.

Серж тяжело вздохнул. Это не было для него новостями, которые, когда раздаются, то производят впечатление громкого грома на ясном небосклоне. Репутация Ирен была ему известна еще до тесного знакомства, а как иначе, она была видной внешне и по характеру. Конечно, многое он списывал на зависть, теперь же был не в силах справиться с накатившей ревностью.

– Она сказала мне, что к тебе приходил твой…

Ирен вздохнула и отерла лоб. Уже и забыла, что именно рассказывала в порыве откровений Софье.

– Он просто приходил, и я его прогнала. Это правда! – Ирен вскочила и перешла на крик, – Хочешь, спроси у Ани, я ее разбужу!

Она бросилась было к дверям, как Серж остановил ее. К великому облегчению девушки.

– Стой, – он поморщил лоб, – Ему было крайне неприятно все это обсуждать, но рано или поздно оно должно было произойти. – Ладно, оставим это. Она же давний друг семьи, поэтому так остро отреагировала. А ты думай, кому и что рассказываешь, на будущее.

Ирен была удивлена, про детей Серж не сказал ни слова, будто разговор у них состоялся не в полной мере.

Так, по сути, и случилось, Софья, обескураженная реакцией Сержа на слова касательно личной жизни его молодой супруги, получила такой жесткий отпор, что смутилась. Она начала было говорить про детей, как Серж жестоко осек ее, задетый сказанными словами о целомудрии Ирен. Он понимал, что Софья не рада его выбору, честно говоря, он понимал это когда видел кого то, близко знакомого с его прежней жизнью.

Конечно, Ирен была своенравна и сильно отличалась от нежной покойной супруги, но это его выбор и никого кроме него он не касается. Софья поняла, что разговор о детях лишь больше разозлит Сержа еще больше, к тому же, она вдруг осознала, что, если бы мужчина хотел, он бы давно обратил внимание на моменты, из которых складывалась общая картина. Но он был слеп. Как и многие мужчины его возраста, связавшие жизнь с молодыми девицами. Так что ничего лучше, как покинуть дом и больше в него никогда не возвращаться, она не придумала.

Серж решил, что не повредит прогуляться на свежем воздухе и все обдумать, а лучше – забыть. Так что он поставил точку и предложению Ирен, к ее великой радости, одеться и пройти в сад. В то утро Серж понял, что поставлен большой и жирный крест на его прошлой жизни, и люди, которых он любил когда-то, больше не являются ему добрыми друзьями. Они всегда будут сравнивать и никогда не примут его выбор. Поэтому выбор придется сделать ему. Каким бы болезненным он не был.

Ирен радостно облачилась в спортивный костюм и теплые ботиночки. Кудри она спрятала под пушистой шапочкой, украшенной блестящей брошью.

С Сержем под руку они радостно сбежала по лестнице в гостиную.

Любовь поприветствовала супружескую чету, нежно поцеловав Сержа и вежливо кивнув Ирен. Девушка обратила внимание на то, как холодна с ней Любовь, но виду не подала. Похоже, ее намерения увенчались успехом. Еще одна хорошая новость к сегодняшнему утру. Год начался отлично.

– Как твое здоровье, дорогая? Дружелюбно спросила Ирен, дабы достойно поддержать светскую беседу.

– Спасибо, не жалуюсь. А Ваше как? – Любовь внимательно разглядывала Ирен. Девушка обратила внимание, что Любовь стала к ней обращаться не иначе как на «Вы», в чем видела знак большого уважения или даже, благоговения. К которому она сама ее вынудила, указав на место, и давая понять, что она решает, кому быть рядом с ее семьей, а кому нет.

На самом же деле все было донельзя наоборот – когда Любовь окончательно и искренне разочаровывалась в людях, то подобное обращение было для нее лишь определением дистанции. Люди должны были понять, что она переменила к ним свое доброе отношение, а уж если они истолковывали это так, как было надобно для них, то и это она воспринимала как должное. Так тому и быть. Она сама с того абсолютно ничего не теряет.

Дети к тому времени уже проснулись и радостно копались под елкой. Сюзанночка же имела еще и дополнительный повод для радости, она собиралась кое-что совершить. Настолько важное и ценное, что чувствовала себя очень волнительно! Тетя София в доверительном разговоре перед отходом ко сну задала один вопрос, который никак не выходил из ее маленькой хорошенькой головки. «А почему ты называешь Ирен по имени»? у Сюзанночки было время все обдумать и сильных причин не делать того, что намерилась, она не нашла.

Правда, ее решение больно укололо Любовь и Н.А. в сердце.

– Папенька, маменька! – радостно закричала она, бросившись в объятия Cержа, и Ирен, – С наступившим новым годом!

Ирен торжествовала. Это была первая большая победа.