Текст книги "Современные представления о механизмах зрительного внимания"

Как следует из полученных результатов, распределение длительности фиксаций при совместном предъявлении целевых изображений и дистрактора имеет бимодальный характер, причем выраженность второго экстремума – в области длительных фиксаций – возрастает с увеличением сложности целевых контурных изображений. Наличие второго экстремума (в области длительных фиксаций) указывает на преимущественную активацию нисходящих механизмов регуляции зрительного внимания. В работе Hooge & Erkelens (1998) также обнаружено бимодальное распределение длительности фиксаций при наличии мотивации поиска. Очевидно, возрастание сложности целевых изображений и наличие мотивации поиска увеличивает вклад нисходящих механизмов в управление длительностью эффекта дистрактора. Вместе с тем постоянное появление новой сенсорной информации в процессе формирования целевого изображения может активировать ориентировочный рефлекс и повышенное влияние восходящей активации (Reingold & Stampe, 2002). Таким образом, полученные результаты подтверждают состоятельность предположения о нескольких механизмах, контролирующих длительность эффекта дистрактора (Graupner et al., 2007; Henderson & Pierce, 2008; Tandonnet et al., 2012; Walker et al., 1997). Очевидно, вклад нисходящих и восходящих механизмов регуляции влияния дистрактора может быть раздельно оценен по временной динамике эффекта.

В проведенном исследовании эффект дистрактора проявлялся в увеличении длительности фиксаций, во время которых предъявлялись неожиданные стимулы, что согласуется с большинством известных данных (Dimigen et al., 2011; Graupner et al., 2007; Henderson & Pierce, 2008; Koltunova & Podladchikova, 2013; Walker et al., 1997). Однако наибольший эффект обнаружен при появлении дистракторов 1, 2 и 3, а затем различие в длительности фиксации при наличии и отсутствии дистрактора значительно уменьшалось (см. рис. 13а). В работе (Henderson & Pierce, 2008) также показано влияние привыкания к дистракторам. В этой работе высказывается предположение, что уменьшение влияния дистрактора при привыкании вызывается взаимодействием двух раздельных механизмов, отвечающих за эффект дистрактора.

Два феномена, обнаруженные в нашем исследовании, стоят в особом ряду и не имеют аналогов в литературе. Речь идет о резком уменьшении времени опознания при предъявлении первого дистрактора по сравнению с тестами без дистрактора (см. рис. 13b). Возможно, это является следствием усиленной мотивации, заданной инструкцией – максимально быстрое опознание целевого изображения и игнорирование нерелевантной информации (дистрактора). Другой феномен состоит в различии между простыми и сложными целевыми изображениями не только во времени опознания, но и во времени выбора категории (см. табл. 1). По-видимому, оба феномена обусловлены, в основном, механизмами верхнего уровня анализа зрительной информации и требуют своего дальнейшего детального изучения.

2.4. Движения глаз при осмотре аффективных изображений

Известно, что один из ведущих факторов в регуляции внимания при решении зрительных задач состоит в характере и силе эмоционального воздействия изображения на человека. Исследования различных аспектов восприятия эмоций указывают на приоритет эмоционально значимых изображений по сравнению с эмоционально нейтральными стимулами (Barke et al., 2012; Bays & Husain, 2012; Bradley et al., 2011; Calvo & Lang, 2005; Carniglia et al., 2012; Christianson et al., 1991; Lang et al., 2008; Humphrey et al., 2010, 2012; Nummenmaa et al., 2006; Pilarczyk & Kuniecki, 2014; Sabatinelli et al., 2007; Simola et al., 2013; Yamaguchi & Onoda, 2012). В частности, Calvo & Lang (2005) обнаружили, что при одновременном предъявлении эмоционально значимого и нейтрального изображений, первое с большей вероятностью привлекает внимание наблюдателя, даже если была поставлена задача начать осмотр с нейтрального стимула. Результаты исследований, полученных с помощью сочетания методов регистрации движений глаз и тестов на запоминание и распознавание, свидетельствуют об активации механизмов зрительного внимания с самых первых фиксаций взгляда при осмотре эмоционально окрашенных изображений (Humphrey et al., 2010, 2012; Pilarczyk & Kuniecki, 2014). В работе Pilarczyk & Kuniecki (2014) обнаружено доминирование в привлечении зрительного внимания эмоциональных семантических признаков над первичными зрительными признаками, такими как яркость, контраст и цветовые границы. Приоритет эмоционально значимых изображений обосновывается и результатами анализа событийно связанных потенциалов, регистрируемых в различных областях мозга, а также данными функциональной магнитно-резонансной томографии (Bradley & Lang, 2007; Sabatinelli et al., 2007; Simola et al., 2013).

Со времени появления работ Buswell (1935), Ярбуса (1965) и Noton & Stark (1971) траектория осмотра сложных изображений рассматривается как возможный ключ к объективной оценке когнитивных процессов и их динамики. В отличие от детальных исследований траекторий осмотра в целом с помощью экспериментальных методов и математического моделирования (Borji & Itti, 2014; DeAngelus & Pelz, 2009; Kanan et al., 2014; Podladchikova et al., 2009a,b; Privitera & Stark, 2005; Samarin et al., 2015; Walther & Koch, 2007 и многие другие), известно лишь небольшое количество работ, посвященных изучению локальных паттернов глазных движений (Pannasch et al., 2011; Pastukhov & Braun, 2010). Поиск локальных элементов траекторий осмотра, позволяющих определить вклад доминирующего компонента зрительного внимания и оценить специфику зрительной задачи, решаемой на данном этапе динамического процесса осмотра изображений, остается актуальной задачей (Lupianez et al., 2007; Podladchikova et al., 2009; Walther & Koch, 2007; Wang & Theeuwes, 2011).

В большинстве работ, посвященных исследованию механизмов осмотра эмоционально значимых изображений, индивидуальные различия параметров глазных движений испытуемых лишь констатируются без количественных оценок индивидуальности. В частности, Bradley et al. (2011) отмечают индивидуальные различия в амплитуде саккад и длительности фиксаций взгляда. Лишь в единичных исследованиях анализируются параметры траекторий осмотра при предъявлении аффективных изображений, такие как количество и длительность фиксаций, амплитуда саккад и общая длина траекторий (Gibboni et al., 2009; Ni et al., 2011; Niu et al., 2012). Это касается также индивидуальных особенностей различных аспектов зрительного восприятия человека, так или иначе отмечаемых во многих психофизических и психофизиологических исследованиях. Вместе с тем до настоящего времени неизвестны подходы к разработке строгих критериев оценки доминирующего типа зрительного внимания у конкретного человека по параметрам движений глаз (Gibboni et al., 2009; Gura et al., 2010; Traxler et al., 2012).

В этом разделе представлены данные о пространственных и временных свойствах глазных движений при осмотре изображений из International Affective Picture System, IAPS (Bradley, Lang, 2007) с различной эмоциональной окраской (позитивных, негативных и нейтральных). Основное внимание уделено индивидуальным особенностям осмотра и возвратным фиксациям на недавно осмотренных областях изображений, рассматриваемых как частный вид локальных элементов траекторий глазных движений, а также их сравнению у испытуемых с доминированием фокальных и пространственно распределенных траекторий.

В тестах участвовали 20 добровольцев (средний возраст 21,6 ± 5,2 года). Использовались цветные изображения из стандартизованной базы IAPS. Выбор базы IAPS в нашем исследовании определялся тем, что изображения в ней классифицированы с помощью метода Self-Assesment Manikin по строгим количественным критериям в шкалах вызываемых эмоций (Bradley, Lang, 2007; Calvo, Lang, 2005; Lang et al., 2008). Первично (Bradley, Lang, 2007; Lang et al., 2008) на большой выборке испытуемых проведено ранжирование изображений (n=1196) по девятибалльной шкале каждого из трех параметров, а именно: валентности (Valence), интенсивности (Arousal) и доминантности (Dominance). Критерием классификации изображений по этим параметрам является визуализированная оценка испытуемыми каждого изображения с помощью выбора одной из пронумерованных фигур (рис. 16).

В частности, при определении эмоциональной окраски конкретного изображения как позитивного, нейтрального или негативного выбираются следующие фигуры: одна из трех крайних правых (№ 7–9), трех средних (№ 4–6) или трех крайних левых (№ 1–3), соответственно. В ряде работ (Васанов и др., 2011; Barke et al., 2012; Soares et al., 2015) проводилась собственная количественная оценка эмоционального воздействия изображений из базы IAPS. Между выборками испытуемых из различных стран отмечается высокая корреляция (r = 0,88÷0,97) полученных численных оценок валентности (но не интенсивности воздействия) с оценками, приведенными в работе (Lang et al., 2008).

Рис. 16. Схема рейтинга эмоциональных реакций индивидуумов с помощью метода self-assessment manikin (SAM): верхняя панель – (valence), характер эмоционального воздействия (позитивный, негативный, нейтральный); средняя панель – (arousal), сила эмоционального воздействия; нижняя панель – (dominance), устойчивость эмоционального воздействия. Цит. по: PXLab: The Psychological Experiments Laboratory (http://irtel.uni-annheim.de/pxlab/demos/index_SAM.html)

В данном исследовании были использованы следующие изображения из базы IAPS с величинами валентности, характерными для каждого типа: 10 позитивных (№ в базе IAPS: 2216, 4250, 4607, 4689, 5470, 5621, 7279, 8158, 8190, 8499; средняя валентность – 7,35 ± 0,22, средняя интенсивность – 6,38 ± 0,22), 10 негативных (№ 1101, 1300, 1303, 3101, 3185, 6350, 6370, 9140, 9908, 9941; средняя валентность – 3,42 ± 0,31, средняя интенсивность – 5,79 ± 0,26) и 10 нейтральных (№ 2320, 2480, 5740, 7041, 7161, 7179, 7205, 7700, 7705, 9360; средняя валентность – 4,87 ± 0,14, средняя интенсивность – 2,67 ± 0,06).

Изображения предъявлялись испытуемым для свободного осмотра в случайном порядке; каждое изображение экспонировалось в течение шести секунд; серая маска предъявлялась между изображениями в течение одной секунды.

Как и в других сериях экспериментов, запись движений глаз проводилась с помощью системы SMI iView X Hi-Speed 1250 Гц, предъявление изображений и синхронизация с регистрацией движений глаз осуществлялись с помощью программы EventIDE (okazolab.com). Расстояние между монитором и испытуемым в этой серии составляло 50 см, порог скорости глазных движений для детектирования саккад составил 40°/с.

У каждого испытуемого оценивался тип траекторий осмотра по вероятности (p) детектирования областей интереса при предъявлении десяти изображений каждого вида – негативных, нейтральных и позитивных. На рисунке 17 представлены примеры распределения точек фиксации взгляда и областей интереса при осмотре негативного, нейтрального и позитивного изображений одним и тем же испытуемым. На двух изображениях, представленных на рисунке 17, визуально заметны также зоны сгущений точек фиксаций, которые оказались вне детектированных областей интереса.

Рис. 17. Расположение точек фиксации взгляда (малые белые квадраты) и областей интереса (контурные черные прямоугольники) при осмотре изображений с различной эмоциональной окраской.

Номера и валентность (среднее значение и стандартное отклонение) каждого изображения в базе IAPS (значения взяты из Table 1 в работе Lang et al., 2008) слева направо: № 9941, 2,91 ± 1,54; № 5740, 5,21 ± 1,38; № 2216, 7,57 ± 1,31. Результаты тестирования испытуемого Mir

Обнаружено, что количество тестов, в которых были идентифицированы области интереса, несколько больше при предъявлении позитивных изображений по сравнению с негативными (p = 0,58, n = 194 и 0,52, n = 197 соответственно). Кроме того, коэффициент вариации между отдельными испытуемыми по этому показателю был также больше при осмотре позитивных изображений по сравнению с негативными (61 % и 51 % соответственно).

На рисунке 18а представлены гистограммы распределения тестов по вероятности детектирования областей интереса во всей выборке испытуемых (n = 20) и изображений (n = 30). Гистограммы упорядочены по результатам тестов при осмотре позитивных изображений, от максимальных значений p к их минимальным величинам. Для каждого испытуемого представлены также значения p в тестах с предъявлением негативных и нейтральных изображений. Видно, что общий тренд в трех распределениях сходен, за исключением некоторых вариаций, особенно выраженных у испытуемых с невысокой вероятностью детектирования областей интереса при осмотре эмоционально позитивных изображений.

Рис. 18. (а) Распределение тестов, в которых идентифицированы области интереса, при осмотре десяти изображений каждого типа (позитивных, негативных и нейтральных) у всех испытуемых (n = 20); (b) Распределение средней длительности фиксаций у тех же испытуемых. Вертикальные полосы в каждой колонке – стандартная ошибка средней

Для количественной оценки этого феномена вычислялся коэффициент корреляции Пирсона. Обнаружена значимая корреляция между вероятностью тестов с детектированными областями интереса во всей выборке испытуемых в трех сочетаниях тестов: между негативными и позитивными изображениями, негативными и нейтральными, позитивными и нейтральными (r = 0,84, 0,78 и 0,77 соответственно). Аналогичная корреляция при анализе данных, представленных на рисунке 18b, выявлена по длительности фиксаций при осмотре изображений с различной эмоциональной окраской в тех же сочетаниях тестов у тех же испытуемых (r = 0,90; 0,82; 0,90 соответственно). Вместе с тем значимой корреляции между распределениями вероятности тестов с детектированными областями интереса и длительности фиксаций у тех же испытуемых не обнаружено. Так, коэффициент корреляции между распределениями этих параметров при предъявлении позитивных, негативных и нейтральных изображений был низок (r = 0,06, 0,15 и 0,31 соответственно).

В соответствии с методом, описанным в работе Подладчиковой и др., (2016), были выделены две группы испытуемых по результатам, полученным при предъявлении позитивных изображений: 1) с доминированием фокальных траекторий (области интереса детектированы в 80 % тестов и более, 6 испытуемых); 2) с преобладанием сканирующих траекторий (области интереса идентифицированы в менее 40 % тестов, 6 испытуемых). Примеры областей осмотра у двух испытуемых с доминированием фокальных (испытуемый Isk.) и сканирующих (испытуемый Mak.) траекторий представлены на рисунке 19. Видно, что у обоих испытуемых тип траектории сохраняется при осмотре изображений с различной эмоциональной окраской.

Для количественного сравнения испытуемых с доминированием траекторий фокального и сканирующего типов был проведен анализ, результаты которого отражены в таблице 3. Площадь области осмотра (Осинов и др., 2012) определялась в каждом тесте для части изображения внутри контурной фигуры (рис. 19), образованной внешними точками фиксаций. Она вычислялась как процент от площади всего изображения. Принимая во внимание результаты, описанные выше, о сходстве типа траекторий при осмотре изображений с различной эмоциональной окраской, в таблице 3 представлены сводные данные по всем изображениям, без разделения на негативные, позитивные и нейтральные. Это подтверждают также данные таблицы 4. Статистическая оценка различий между испытуемыми с доминированием траекторий фокального и сканирующего типов по t-критерию Стьюдента показала их значимость (p < 0,05) для всех параметров, представленных в таблице 3. В обеих таблицах значимые различия отмечены символом.

Рис. 19. Примеры областей осмотра (оконтуренные светлые фигуры) негативного, нейтрального и позитивного изображений у двух испытуемых: над каждым изображением указан его размер в пикселях

Таблица 3

Сравнение параметров глазных движений у испытуемых с доминированием фокальных и сканирующих траекторий осмотра

Таблица 4

Площадь области осмотра и длительность фиксаций взгляда при предъявлении позитивных, негативных и нейтральных изображений у испытуемых с доминированием фокальных и сканирующих траекторий осмотра

Основные результаты этой серии экспериментов состоят в следующем:

а) тип траекторий осмотра у каждого испытуемого сохраняется при предъявлении изображений с различной эмоциональной окраской;

б) во всей выборке испытуемых (n = 20) обнаружена значимая корреляция между количеством тестов, в которых детектированы области интереса, в трех сочетаниях: между негативными и позитивными изображениями, негативными и нейтральными, позитивными и нейтральными;

в) аналогичная корреляция выявлена по длительности фиксаций;

г) тестированные параметры значимо различаются между группами испытуемых с доминированием фокальных или сканирующих траекторий осмотра.

Полученные результаты об индивидуальных особенностях траекторий осмотра могут быть сопоставлены с известными данными. Подобные различия в траекториях между полярными группами испытуемых обнаружены в качественном виде и при длительном осмотре сложных изображений (Podladchikova et al., 2009). Кроме того, в работе Gibboni et al. (2009) показано, что вариабельность параметров глазных движений между отдельными субъектами выше, чем вариабельность у отдельного субъекта. В этой же работе обосновывается генетическая предопределенность индивидуальных характеристик траекторий осмотра изображений. Следует также отметить обнаруженную нами тенденцию к лучшему выявлению индивидуальных различий траекторий осмотра при предъявлении эмоционально позитивных изображений по нескольким использованным оценкам. Этот факт может быть сопоставлен с данными Bradley et al. (2011) о более выраженном привлечении зрительного внимания к изображениям из базы IAPS с позитивной эмоциональной окраской. Кроме того, из данных, представленных в работе Sabatinelli et al. (2007), следует, что позитивные изображения приводят к более выраженной активации многих структур мозга.

Возвратные фиксации взгляда определялись с помощью метода, описанного в работе Samarin et al. (2015). Фиксация рассматривалась как возвратная, если она располагалась после возвращающей саккады в пределах фовеальной окрестности (внутри круга с радиусом 2°) предшествующей фиксации. Затем вычислялась вероятность и координаты возвратных фиксаций, а также их плотность и длительность в различных областях изображений.

В каждом тесте вероятность возвратных фиксаций вычислялась как их доля от общего количества фиксаций (как регулярных, так и возвратных). Усредненные данные для изображений трех типов и всех испытуемых представлены в таблице 5. Видно, что средняя вероятность возвратных фиксаций в условиях свободного осмотра низка для изображений с различной эмоциональной окраской.

Таблица 5

Вероятность возвратных фиксаций во время осмотра изображений с различной эмоциональной окраской

В частных тестах вероятность возвратных фиксаций варьировалась от 0,04 до 0,42. Как видно из таблицы 5, наибольшая вариабельность между испытуемыми обнаружена при осмотре нейтральных изображений.

Распределение вероятностей возвратных фиксаций во всей выборке испытуемых (n = 20) и изображений (n = 30) представлено на рисунке 20. Принимая во внимание величину вариации вероятности возвратных фиксаций между испытуемыми, гистограммы упорядочены в соответствии с результатами, полученными при осмотре нейтральных изображений (белые столбики), от максимальных значений вероятности к их минимальным величинам. Средние вероятности в тестах с предъявлением эмоционально негативных и позитивных изображений для каждого испытуемого также представлены на этом рисунке. В среднем, высоко значимая ковариация (p < 0,001), оцененная с помощью коэффициента корреляции Пирсона, обнаружена между этими распределениями; испытуемые имели сходную вероятность возвратных фиксаций при осмотре изображений с различной валентностью: коэффициент корреляции (r) между распределениями возвратных фиксаций в тестах с негативными и позитивными изображениями был равен 0,78 (r = 0,75 между тестами с негативными и нейтральными изображениями, r = 0,63 между тестами с позитивными и нейтральными изображениями).

Рис. 20. Распределение средней вероятности возвратных фиксаций при осмотре десяти изображений каждого типа каждым испытуемым (n = 20): вертикальные полосы в каждой колонке – стандартная ошибка

Как и ранее, были выделены две полярные группы испытуемых, а именно: 1) группа испытуемых с доминированием фокальных траекторий осмотра (области интереса детектированы в более 80 % тестов, 6 испытуемых); средняя доля тестов с детектированными областями интереса – 0,82; средняя площадь области осмотра в процентах от площади всего изображения – 6,2 ± 0,6 %; 2) группа испытуемых с доминированием сканирующих траекторий осмотра (области интереса детектированы в менее 40 % тестов, 6 испытуемых); средняя доля тестов с детектированными областями интереса – 0,23; средняя площадь области осмотра в процентах от площади всего изображения – 25 ± 2,2 %. Испытуемые с доминированием фокальных траекторий осмотра имели более высокую вероятность возвратных фиксаций по сравнению с испытуемыми с доминированием сканирующих траекторий (0,09 ± 0,003 и 0,05 ± 0,006 соответственно).

Рис. 21. Примеры кумулятивных карт (n = 20 в каждом случае) пространственного распределения фиксаций (черные точки) при осмотре тестовых изображений: 1) все фиксации, 2) возвратные фиксации. Кумулятивные области интереса на каждом изображении оконтурены черными фигурами; (a–с) – негативное, нейтральное и позитивное изображения соответственно. Внизу указан номер каждого изображения в базе IAPS

Несмотря на низкую вероятность возвратных фиксаций, они имели специфическое пространственное распределение и, в основном, адресованы областям интереса (или наиболее информативным областям по терминологии Ярбуса, 1965). Как видно из рисунка 21,2 (a–с), большинство возвратных фиксаций (в среднем 88 %) расположено внутри областей интереса. Заметно, что концентрация фиксаций внутри областей интереса более выражена для возвратных фиксаций, чем всех фиксаций, как регулярных, так и возвратных (ср. рис. 21,2 и 21,1), особенно при осмотре нейтрального изображения. Кроме того, плотность возвратных фиксаций значимо выше (p < 0,001, t-тест Стьюдента) внутри областей интереса, чем в других областях изображений (табл. 6). Данные, представленные в этой таблице, также свидетельствуют о большей длительности возвратных фиксаций внутри областей интереса, причем различия наиболее выражены в случае осмотра нейтральных изображений.

Таблица 6

Средняя плотность и длительность возвратных фиксаций внутри и вне областей интереса (ОИ)

Основные результаты о свойствах возвратных фиксаций при свободном осмотре изображений из базы IAPS, полученные в данной работе, состоят в следующем:

– вероятность возвратных фиксаций на недавно осмотренных областях изображений варьировалась в различных тестах от 0,04 до 0,42;

– расположение возвратных фиксаций приурочено к областям интереса, внутри них возвратные фиксации имели значительно большую плотность и длительность, чем в других областях изображений;

– индивидуальные особенности вероятности возвратных фиксаций проявляются при осмотре позитивных, негативных и нейтральных изображений;

– испытуемые с доминированием фокальных траекторий осмотра имели более высокую вероятность возвратных фиксаций, чем испытуемые с доминированием распределенных траекторий.

Полученные данные о свойствах возвратных фиксаций могут быть рассмотрены в рамках представлений об облегчении (Facilitation of Return) и торможении (Inhibition of Return) возврата (Dodd et al., 2009; Hooge et al., 2005; Hunt, Kingstone, 2003; Luke et al., 2013; Lupianez et al., 2007; Martin-Arevaloa et al., 2016; Mills et al., 2015; Posner et al., 1985; Pratt, Castel, 2001; Samarin et al., 2015; Wang, Theeuwes, 2011; Wang et al., 2012; Weger et al., 2008). Несмотря на то что накапливается все больше фактов о выраженности феноменов облегчения возврата, до настоящего времени доминирует представление о торможении возврата. В работах авторов, цитированных выше, показано, что соотношение феноменов облегчения и торможения возврата зависит от множества факторов (включая характер стимулов, использованных в эксперименте, и метод регистрации ответа испытуемых), и регулируется механизмами нижнего (bottom-up) и верхнего (top-down) уровней. В частности, механизмы торможения возврата доминируют при решении задач зрительного поиска и осмотре простых изображений (Hooge et al., 2005; Lupianez et al., 2007; Wang, Theeuwes, 2011; Weger et al., 2008). Напротив, феномен облегчения возврата нередко обнаруживается при осмотре сложных изображений и сцен (Dodd et al., 2009; Luke et al., 2013), что наблюдалось также и нашем исследовании.

Средняя вероятность возвратных фиксаций на недавно осмотренных областях изображений, обнаруженная в данной работе, близка к известным данным, полученным в рамках исследования феномена облегчения возврата (Dodd et al., 2009; Hooge et al., 2005; Luke et al., 2013), несмотря на использование иных методов для идентификации возвратных фиксаций. Так, в работе (Luke et al., 2013) в различных тестах вероятность возвратных фиксаций варьируется на уровне 0,08, аналогичные данные приводятся в работе (Hooge et al., 2005) – от 0,02 до 0,12 в тестах поиска и свободного осмотра сложных изображений.

Приуроченность возвратных фиксаций к расположению областей интереса на изображениях по параметрам плотности и длительности, обнаруженная в нашем исследовании, подтверждает предположение (Bays & Husain, 2012) о возможном участии возвратных фиксаций в активации процессов кратковременной памяти для повторного анализа фрагментов изображений, расположенных внутри областей интереса.

Результаты, полученные в нашей работе, позволяют предположить, что не только тип траектории осмотра (фокальный или сканирующий) и длительность фиксаций, могут быть индивидуализирующими параметрами для количественной оценки преобладающего типа зрительного внимания у конкретного человека, но и вероятность возвратных фиксаций.