Текст книги "Радости моего детства"

Юрка, ошарашенный, заглянул в проём сарайчика и остолбенел: Звёздочки не было. На свежей застеленной соломе, всклокоченной чужими ногами, расползлась огромная кровавая лужа. А чуть в стороне Юрка увидел самое страшное: валяющуюся отрезанную голову Звёздочки. Всё белое большое пятно на лбу, из-за которого тёлочка и получила свою кличку, было запачкано сгустками запёкшейся крови; кровь была даже на маленьких рожках. Юрка сделал шаг назад. Мальчику стало нехорошо, его замутило. Он оступился, упал, быстро вскочил и почему-то бросился домой.

Занятия, конечно, отменили. Не возобновились они и на следующий день, и на следующий… Говорят, хлопотали тогда сельчане, чтобы как-то помочь своей учительнице, обращались в правление колхоза с просьбой выделить для неё в порядке исключения телёночка бесплатно, обещали отработать… Да в тот год не мог колхоз помочь при всём своём огромном желании. Передохли коровы за зиму. Весной кормили чудом оставшихся животных уже соломой с крыш.

А в первые тёплые деньки выживших коровёнок выгоняли силой из стойла поближе к водоёмам пожевать остатки прошлогоднего сухостоя да первые махонькие листочки, проклюнувшиеся из-под снега. Да не могли уже коровы не то что выйти своими ногами, но и просто подняться. Их вытаскивали практически на руках, а когда коровы увязали в жиже у водоёмов, мужики подставляли деревянные палки под корову, чтоб та стояла и не падала, и длинными жердями вытягивали их из грязи, как на качелях наваливаясь по несколько человек в противовес.

Резать их тоже было без толку: одна кожа да кости, волкам нечего есть. От пары десятков оставшихся коровёнок надаивали молока всего около четырёх ведер, да и те сдавали государству, отвозили на молокозавод в Кострому. Юрка заезжал на своей бычьей паре во все четыре деревни, а собирал всего три фляги. И всё молоко до капли нужно было сдать. А что же было делать? Послевоенные детские сады надо было спасать. И спасали как могли.

Но Лидия Михайловна уже ничего этого не знала. Через некоторое время, как закрылась школа, она забрала Милю и навсегда уехала. Куда – никто не знал. В осиротевшую школу долго никого не присылали, а потом уже и присылать было некуда. Зимой деревянный дом с вывеской «школа» постепенно разобрали на дрова – нужно было выживать.

После закрытия школы год за годом стали вымирать и деревни. Одни сельчане сами разбирали свои дома, перевозили постройки поближе к городу или в другие, более населённые на тот момент деревни, в которых ещё теплилась жизнь. Некоторые же дома хозяева просто бросали и уезжали в поисках лучшей доли на далёкой чужбине, в некоторых – хозяева постепенно умирали. И такие избы заколачивались соседями раз и навсегда.

Юрка вырос, учился в городской школе, закончил ФЗУ, потом была армия, а затем работа на новостройках городов Урала. Так наступило взросление. Приезжал однажды спустя много лет Юрий Васильевич на свою малую Родину. Именно так – с большой буквы, как просила когда-то его первая учительница Лидия Михайловна. Огорчился тогда сильно Юрий Васильевич. Не стало деревни с таким красивым именем – Красавино. Все уехали. Все до одного! Превратилось Красавино в страшный заброшенный пустырь. Даже изб не осталось, только едва узнаваемые проплешины на тех местах, где они стояли когда-то. Кирпичных фундаментов тогда ещё не делали, просто подымали дома на определённую высоту, и всё. Вот и не осталось никаких следов от деревни. Около пятидесяти деревень существовало до войны в этих краях, ныне и десяти не наберётся, да и те только есть, что были ближе к городу. Остальные умерли. Вот те на – Родина…

Через год Юрка вернулся снова. Не быстро, но точно отыскал проплешину своего бывшего дома, оглянулся, взмахнул рукой. За его спиной тут же стихли двигатели двух больших грузовиков. Началась разгрузка стройматериалов. Юрка достал заготовленный заранее колышек с фанеркой. На ней горделиво полыхнули свежей краской неровные буквы – «Красавино». Юрий Васильевич некоторое время внимательно всматривался в фанерку. Его губы едва заметно шевельнулись в прочтении дорогих сердцу букв изнову. Этот невзрачный маленький колышек с названием «Красавино» был сейчас незыблемым символом его веры в возрождение деревни. Благое дело. Возможно, самое благое дело всей его жизни. Юрка вдруг проникся мыслью: начиная такое великое дело, надо прямо здесь и прямо сейчас заручиться помощью Божией, не оставить мечту без Божией силы и защиты, получить благословение на исполнение дела.

Он расстегнул верхние пуговицы ворота, снял через голову свой нательный крест, повесил его на колышек фанерки, аккуратно поправил и тихохонько – только себе и только ЕМУ – повторил слова, с которыми когда-то его отец начинал любое доброе дело:

– Ну, с Богом!