Текст книги "Фаворит. Стрелец"

– Так ведь я не ведаю, сколько в Московском царстве уездов, цесаревич. Вот и закладывал как можно больше.

– Чудной ты. Но даже в этом случае казне против сегодняшнего прибыток в семьдесят тысяч рублей выходит.

Иван даже опешил. Признаться, ничего подобного он не ожидал. По всему должно было выйти меньше. Пусть он предлагал привести в порядок подворные записи. Ведь чтобы уйти от налогов, народ и дворяне огораживали забором с одними воротами и по десятку дворов. Дворы же как раз по воротам и считались. Сыновья не торопились отделяться от родителей, проживая несколькими семьями друг у друга на головах в буквальном смысле этого слова.

Иван предлагал разделить эти дворы. Выделить отдельные семьи, оставив с родителями только старших сыновей. Местная Фемида очень даже влезала в такие вопросы. Так отчего бы этим не воспользоваться.

Но ведь по выкладкам Ивана налоговое бремя на людей должно было значительно снизиться. Из народа тянули последние жилы, и подданные едва сводили концы с концами. О каком развитии могла идти речь при таких условиях? Не помирали с голоду, и слава богу. Да и голодные годы случались не так чтобы и редко.

– Коли вышел прибыток, цесаревич, значит, я ошибся, и нужно подать еще убавить. Так чтобы податной сбор был меньше сегодняшнего, – покачал головой Иван.

– Убавить? Ты нашел возможность пополнить казну, улучшить контроль и предлагаешь убавить подать. Зачем? – искренне удивился цесаревич.

– Затем, что, потеряв сегодня, казна приобретет завтра. Чем больше будет крепких хозяйств, чем богаче будет народ, тем больше станет себе позволять. И весь образовавшийся недобор на подворной подати казна с лихвой восполнит хоть на том же акцизе, – вновь забывшись, увлекся Иван.

Оно бы смекнуть, что цесаревич уже не столько заинтересован, сколько недоволен. Но куда там. Он неделю горел этой темой, корпел над ней, ломал голову. А потому его, что говорится, понесло.

– И когда это будет? – хмуро уточнил Николай.

– Я так думаю, прибыток пойдет не ранее чем через пять лет.

– Эка. И как же тогда быть с убытками от твоих предложений по торговле, заводам и мануфактурам? Тут-то они явные. А как циферки подставишь, так и вовсе за голову схватиться хочется.

– А принять те убытки как меньшее зло, цесаревич? – решительно произнес Иван. – Тем паче что казна сумеет их все восполнить. А вместе с тем, пока суд да дело, поднимутся и крестьяне, и купцы с заводчиками да мануфактурщики воспрянут. И повезут они в Китай да на Каспий свои товары. А там, глядишь, и Европу заинтересуют не только наши сало, воск, кожи да пушнина, но и товары заводские да мануфактурные.

– И как казна восполнит те убытки? – вздернул бровь цесаревич.

– Так золотом, что я сыскал. Елизар сказывал, что если народу будет в достатке, то его там можно и на полмиллиона рублей добывать.

– Я читал отчет по экспедиции, батюшка давал. И прибыток там обещается поболее. Золото это, конечно, хорошо. Да только не верится, что несколько сотен человек сумеют за полгода добыть треть московской казны.

– Даже не сомневайся, цесаревич. Если только государь сумеет те места удержать.

– Стрелецкий полк туда отправится и семьи крестьянские для закладки городков. Тысяча душ мужеского полу.

Ого! Это серьезный такой подход. Интересно, Елизар уже в курсе, какая головная боль его ожидает не далее как в конце мая – начале июня? Вряд ли. Раньше чем месяца через два ему вестей из Москвы не получить.

– Если так, цесаревич, то ладно будет.

– Значит, возможно. Семьсот пятьдесят тысяч, как пишет Елизар. Хм. Тридцать полков постоянного войска на эти деньги содержать можно. – Глаза Николая загорелись азартом.

– Цесаревич, коль скоро ты заинтересовался моими записями, то я так разумею, те деньги все же лучше употребить на реформы. А уж лет через десять можно будет содержать постоянное войско, куда большее по числу.

– Настолько уверен в своих расчетах? – испытующе посмотрел на десятника наследник престола.

– Не был бы уверен, не говорил бы. Но ведь и уверенный в собственной правоте порой ошибается, хотя и сам о том не подозревает.

– Твоя правда. А мы посидим с тобой вечерами, посчитаем да поглядим, как можно все сделать по-умному. Нас же никто не подгоняет. Ты как, Иван, готов уделить мне свое время?

– Готов, цесаревич.

Еще бы он не готов. Нет, дело тут вовсе не в том, что есть возможность воплотить в жизнь идею, которой Иван не на шутку загорелся. Оно, конечно, хотелось утереть нос Ирине, которая столь пренебрежительно отнеслась к его способностям и знаниям. Но главным побуждающим мотивом выступил все же сам цесаревич. Ну как тут откажешь наследнику престола, который ввиду плохого самочувствия батюшки очень скоро может стать государем? Разве что серьезно приболеть на голову.

– Вот и ладно, – вполне дружелюбно и даже с удовлетворением произнес цесаревич.

Потом посмотрел на Ивана внимательным взглядом, словно что-то решая для себя, и наконец спросил:

– А что это ты не спрашиваешь, как обстоят дела с дознанием по поводу покушения на великую княгиню?

– Да кто же я такой, чтобы вопрошать у тебя, цесаревич? Мое дело было поймать душегубов. И я это сделал справно. Остальное уж до меня касательства не имеет, – ничуть не лукавя, ответил десятник.

– И не интересно? – с прищуром глянул наследник.

– Да как же не интересно-то, цесаревич, – согласился Иван.

При этом он силился понять, что тут происходит и к чему это с ним вообще завели беседу на эту тему. Для подобных разговоров он никто и звать его никак. Любовник Ирины Васильевны? Вот пусть она ему и рассказывает. Не посчитала нужным? Знать, не его ума дело.

Иван вообще не мог уяснить, как он оказался здесь и сейчас. Нет, то, что наследник неглуп и рассмотрел зерно истины в его записях, это понятно. Непонятно другое. Какого ляда он вообще брался изучать записи Карпова. Уж Хованская-то не стала бы обращать на них его внимание. Иван прекрасно помнил, какой была ее реакция. Проникся уважением к любовнику тетки? Ну, может быть. Хотя и сомнительно.

– Ты слышал об иезуитах?

– Да, цесаревич. И тот доктор, что отравился, был как раз из их числа, – ответил Иван.

А еще он понял, что лучше бы ему больше не отсвечивать в этом деле. Нет, Иван, конечно, осознавал, что, пока жив заказчик, Ирина в опасности. Но он еще не сошел с ума, чтобы ввязываться в противостояние с иезуитами. Кто оказывается на их пути, долго не живет. А что до дочери, то самая лучшая защита для нее – это тайна ее рождения. Вот тут нужно хорошенько озаботиться. А бодаться с целым орденом… Увольте, не нужно ему такого счастья.

– Верно, иезуит, – вздохнул Николай. – До посольства Адам Кравчик служил в университете в Вильно[16]16
  Вильно – сегодняшний Вильнюс.


[Закрыть]. Был близок с тамошним ректором, неким Петрасом Раудисом. Наш иезуит прибыл в университет по приглашению, чтобы основать медицинскую кафедру. Но на воплощение этого не нашлось средств. Прожил он там год, ну и коль скоро остался не у дел, они и надумали вдвоем себе занятие. Ни много ни мало начать прибирать к рукам Москву. Ну а как средства появятся, так Адам и вернется, основывать медицинскую кафедру. Да только не заладилось у них. Тетка Ирина стала помехой этому самому Кравчику. Тогда он с благословения своего начальника Раудиса решил убрать ее с дороги.

– Уж не посчитаться ли ты с ним решил, цесаревич?

– А что, если так?

– Прости, цесаревич. Я солдат, и убивать из-за угла не по мне.

Ну вот нет никакого желания становиться киллером, хоть ты тресни. Нет, жалость к иезуиту тут ни при чем. Было бы кого жалеть, только не такую змею. Им ведь плевать, кого убивать во имя веры, и уж тем более без разницы, как именно это делать. А тут уж как аукнется, так и откликнется. И бить исподтишка ему вовсе не претило. Но…

Лично у Ивана счета к иезуитам пока нет. Глупо? Лучше нанести превентивный удар, чем ожидать выпада противника? Ну, если бы он чувствовал опасность, угрожающую лично ему или его близким, то несомненно. Но дело-то в том, что он таковой угрозы не ощущал.

Ирина? Так они просто любовники, причем он тут в качестве игрушки. Так что причин идти и крошить всех направо и налево Иван не видел. Софья? Тут да. Но то, что он себе напридумывал в тот вечер, по большому счету притянуто за уши. И потом, он ведь не убивать шел, а хватать убийц. Разница, йолки! Лично малютке никто не угрожает, и, как уже говорилось, лучшая защита для нее – это тайна ее рождения.

Словом, нет у него никаких причин подаваться в киллеры. Пусть и по указанию цесаревича. Чем это ему может грозить? Опалой? Загубленной карьерой? А он стремится попасть в окружение наследника? Да он бы и с Ириной простился, только не отпустит она его. Во всяком случае, пока. И карьера по большому счету его не интересует. Так что не теряет он ничего.

– Значит, говоришь, убивать не по тебе? – вперив в него изучающий взгляд, задумчиво произнес Николай.

– Прости, цесаревич, – как заведенный повторил Иван. – Прикажи, и один против войска встану. Но вот так, как лихой какой… Не по мне это.

– Ну а дознание провести это по тебе?

– Это могу, и со всем прилежанием. Только не обессудь, дознатчик из меня плохой, государь.

– Может, и плохой, да только тех душегубов ты нашел. А коли так, то не мог не задаться вопросом, к чему это доктор решил грех на душу взять и лишить себя жизни.

– Может, испугался дыбы, – пожав плечами, указал на очевидное Иван.

– Не разочаровывай меня, десятник, – осуждающе покачал головой наследник. – Не поверю, чтобы такой разумник, как ты, не подумал о том, что иезуит тот боялся выдать нечто, чего нам знать не следует. На дыбе общительными становятся все.

– Так я и говорю – дыбы испугался, – вновь пожимая плечами, словно он именно это и имел в виду, произнес Иван.

Не сказать, что подобная мысль его не посещала. Еще как посещала. Просто ввязываться в это дело больше положенного не было никакого желания. Инициатива ведь наказуема исполнением. А шпионские игры, да еще и с иезуитами, – это не поход за золотом на Урал и не схватка с башкирами да разбойниками. Если эти твари возьмутся за дело, то удар может прилететь и от самого близкого человека.

– Вижу, что не хочешь в это ввязываться, – ухмыльнувшись, произнес цесаревич. – Но коли уж начал, то доделывай до конца. Мертвого нам уж не спросить, но есть живой, который знает все то, что унес с собой в могилу этот самый Кравчик.

– Ты о ректоре Вильненского университета, цесаревич? – уточнил Иван.

– О нем. Надо бы его порасспросить, что эти змеи еще решили учудить в Москве. Сделаешь?

– Это сделаю, цесаревич. Но убивать…

– С этим как получится. По сути, мне его жизнь не нужна. Где-то даже будет и хорошо, если он останется жив. Пусть помнят, что я знаю.

– Слушаюсь, цесаревич.

А как ты ему откажешь? Тут ведь еще какое дело: царь Дмитрий объявил сына соправителем. И сегодня с утра о том глашатаи выкликали. Практика на Руси далеко не новая, да и полезная. Лучше начать передавать дела понемногу, чем на наследника потом вывалится вся куча. Если, конечно, тебе не все равно, что будет с твоими начинаниями после твоего ухода. Так что перед Карповым, считай, уж государь стоит, пусть пока и не полноправный.

– Ну что, Иван, пойдем поглядим, чьи воины лучше? Ты как, в своих не сомневаешься? – удовлетворенный итогом, закруглил беседу Николай.

– Не сомневаюсь, цесаревич.

– Вот и ладно. Поглядим, чего стоит школа русская против иноземной.

Глава 13
Вопросы вместо ответов

– Эй, трактирщик, еще вина! – Богато одетый шляхтич в компании трех товарищей с вызовом посмотрел на двоих чужаков, пристроившихся в уголке небольшого обеденного зала.

– Не извольте беспокоиться, пан, сейчас поднесу, – сразу же отозвался розовощекий трактирщик.

Ничего не поделаешь, пришлось оставить этих посетителей и поспешить выполнить требование шляхтича. Мужчина, по виду казак, и молодой парень вовсе не выглядят голодранцами, но уж точно не относятся к знати. Так что либо потерпят, либо пусть катятся на все четыре стороны. Хозяину заведения проблемы не нужны.

Иван прекрасно понял смысл происходящего, чего не сказать о речи. Все же польский – не его конек. Да и вообще, у него с языками полный швах. Может, все же взяться за изучение? А на кой оно ему? Он что, собирается вечно вот так вот кататься по миру? Ему и на Руси живется неплохо. Так что уж как-нибудь перетерпит эту поездку, а там пусть идет все лесом. Густым и непролазным.

С поляками и белорусами худо-бедно общаться Иван все же мог. Славяне как-никак. Так что где словом, где жестом. В общем и целом терпимо. Большего ему и не надо. Для чего более серьезного есть Фрол. Казак оказался настоящим полиглотом. Может, он и имел просто безбожный акцент, но разговаривал бегло, без запинок.

Как, впрочем, и трактирщик, в котором без труда угадывался белорус. Речь Посполитая уникальное в своем роде государство, в которое вошло множество народов. И официальных языков еще лет тридцать-сорок назад здесь было целых три. Польский, белорусский и латинский.

Вот так. Вроде и Великое княжество Литовское, а государственный язык белорусский. А все ввиду бедности литовского языка. Карпов когда услышал пояснения от Фрола, даже было не поверил этому, но потом просто приял это как должное.

Надо заметить, что свое веское слово тут сказали иезуиты с их учебными заведениями, так называемыми коллегиумами. Это были единственные бесплатные школы на территории Речи Посполитой. А еще весьма престижные, находящиеся под покровительством короля. Так что в них проходит обучение вся знать. А там основной язык обучения латинский.

Не была исключением и белорусская шляхта. Молодежи упорно внедряли в голову, что истинный шляхтич должен говорить на польском или латинском. И результат был. Еще бы, если многие меняли даже вероисповедание. Вот и выходит, что белорусский постепенно превратился в язык черни. В Речи же Посполитой в настоящий момент утвердилось два языка, польский и латинский.

Сомнительно, чтобы трактирщик был настолько образован и знал латынь. А вот польский – совсем другое дело. А иначе можно закрывать лавочку.

Пока Иван размышлял над лингвистическими вопросами, Фрол с эдакой ленцой начал подниматься из-за стола. К гадалке не ходить, решил поставить зарвавшегося шляхтича на место. Общество-то тут сословное, но казакам закон не писан. Эта братия что на Руси, что в Польше на особом положении и спускать никому не станет. Да и дворянину ничуть не зазорно драться с казаком на дуэли.

– Фрол, седалище на лавку опусти, – не оборачиваясь в сторону шляхтича, тихо, но твердо произнес Иван.

Казак бросил на парня взгляд, словно говоря, чтобы тот не вмешивался не в свое дело. Это красноречиво читалось во всем его облике.

– Как знаешь, – легко согласился с невысказанным Карпов. – Но если полезешь в свару, тут наши пути расходятся.

– Угрожаешь? – едва не вскинулся казак.

– Нет. Просто дальше поеду сам, и батюшка мне в том не указ.

– Ладно. – Фрол бросил последний взгляд на шляхтича, многозначительно улыбнулся ему и вздохнул.

Оно бы… Но… С одной стороны, долг его Архипу был изрядным. Пусть тот и говорил, что они уж посчитались, Фрол так не думал. Стрелец в свое время отвел от казака неминучую смерть. А что сделал Фрол? Спас Ивана? Вообще-то спорный вопрос.

С другой стороны, нравился ему этот парнишка. Ивану палец в рот не клади. И разума и лихости в нем хватает. Чуть больше года его знает, а серебра через него перепало столько, сколько не всякий удачный набег приносит. И потом, порой малец мальцом, а порой зрелый, убеленный сединами муж сквозь него проглядывает.

– Вот интересно, за какой такой надобностью польский шляхтич оказался на землях Литовского княжества? – проговорил Иван, когда казак придержал свои агрессивные поползновения.

А чтобы этот заносчивый польский болван не обманывался, нарочито медленно извлек из-под кафтана пару небольших двуствольных пистолей да положил перед собой. Оно можно было бы достать и пару трехзарядных револьверов. Те имеют куда более внушительный и даже угрожающий вид. Вот только они сейчас в кобурах на портупее, под полушубком. Возиться же лишний раз не хотелось совершенно.

– Он не польский, а белорусский шляхтич, – наблюдая за манипуляциями своего молодого товарища, поправил его казак.

– А чего на польском распинается?

– Так я же тебе говорил об их отношении к родной речи.

– Ну, трактирщик-то из простого сословия.

– Выделываются. Обычное дело. – А потом кивнул на выложенные пистоли и добавил: – Это могут расценить как убийство.

– Выйди ты против этих четверых с сабелькой, вот это будет убийством, – возразил Карпов. – А что до пистолей, так мне просто неудобно с ними сидеть. В тело впиваются.

– А, ну если только так, – хмыкнув, произнес казак.

Говорили они тихо, а потому уже за соседним столом никто и ничего разобрать не мог. Оно и к лучшему. Иван-то обозначил, что готов встретить неприятности самым серьезным образом. Но вот неприятности ему как-то ни к чему. Не за тем он отправился в это путешествие.

Ну и шляхтич сделал правильные выводы. Что с того, что русских только двое и один из них еще совсем зеленый. Уж с пистолями-то он обращается очень даже уверенно. А потому показал свое превосходство в глазах немногочисленной публики и своих товарищей, вот и ладно. Бойся получить слишком много, ибо можешь оказаться у разбитого корыта.

Принеся очередной кувшин с вином шляхтичам, трактирщик наконец подошел к гостям из Москвы. Принял заказ и удалился в направлении кухни, откуда вскоре послышался его голос, раздающий указания кухарке. Пока же суд да дело, он вынес пару кружек и кувшин с пивом, поставив их перед русскими. Воровато бросил взгляд на соседний столик и с облегчением вздохнул. Драки только ему тут не хватало.

Обедали без спешки. Ни к чему торопиться. Нужно дать время кузнецу разобраться со сбитой подковой кобылки Ивана. Продолжать путешествие, имея «неисправный транспорт», попросту глупо. Хорошо хоть случилось это неподалеку.

Вообще-то Карпов уж успел все проклясть. Причем не единожды. Нет, он вовсе не против повыкручивать руки некоему ректору университета в Вильно. Во-первых, Ивану нравилось перемежать спокойные и плодотворные дни в Москве с приключениями. Во-вторых, он уже ненавидел этих упырей, провозгласивших принцип: для достижения цели все способы хороши. Служа Господу, они были готовы напропалую нарушать все его заповеди без исключения. А потому и предстоящее дознание его ничуть не смущало. Пусть и придется допрашивать этого ученого мужа далеко не деликатным способом. Что посеешь, то и пожнешь. Как-то так.

Но его раздражала и бесила сама дорога. Одно дело – путешествие на Урал, по рекам. Причем как лицо начальствующее на весла он садился только по собственному желанию, чтобы разогнать по жилам кровь. К тому же весна, лето и даже осень – это вовсе не зима.

А тут мало того что стоят трескучие морозы, так еще и путешествовать приходится верхом. У Ивана, конечно, какой-никакой опыт уже имелся, но он не шел ни в какое сравнение с дальними переходами. Это только кажется, что верховая езда сродни путешествию на том же мотоцикле и не требует физических усилий. На самом деле при этом задействуются буквально все группы мышц. Нетренированному организму приходится ой как несладко. Да что там, поначалу досталось даже поотвыкшему Фролу. Правда, тот очень быстро набрал свою прежнюю форму.

После встречи с цесаревичем Иван отправился к казаку и предложил составить ему компанию. Думал было припрячь еще и Матвея. Но по здравом размышлении отказался. Тот непременно доложит об этом Ирине, и как отреагирует на это его высокопоставленная полюбовница, было решительно непонятно. А завалить миссию Карпов никак не мог. Поручение исходило лично от Николая. И это вовсе даже не шутки. Перспективы огромные. Причем как в положительном, так и в отрицательном плане.

Фрол сразу выказал готовность к путешествию. Тем более что баба его уж успела запилить. И когда только умудрилась? Ведь вроде только вернулись из дальнего похода. Впрочем, было бы желание и соответствующий характер. Остальное само приложится.

Однако по совету казака спешить не стали. Решили обождать, пока выпадет снег, и двинуться уже по первопутку. К тому же распутица распутицей, но и Ивану нужно было время, чтобы подготовиться к выполнению далеко не тривиального задания. И не сказать, что это не доставило ему удовольствия.

Пусть раньше он все это уже проделывал в своем мире, но в этом ощущалась эдакая новизна и немалая польза. За исключением того, что касалось химии, его изделия должны были стать достоянием этого мира. Во всяком случае в той степени, в какой пожелает Архип. Ну это на случай, если…

Нет, об этом Иван даже думать не хотел. Ну его к нехорошей маме. Мысль она ведь материальна. Вот взять его. Все увлекался книжками о попаданцах, а появилась возможность, так еще и завел мастерскую, в которой за прошедшие несколько лет чем только не занимался. Такое впечатление, что специально готовился к чему-то подобному. И получите материальное воплощение своих желаний. Потому как если чего-то эдакого подспудно сам не желаешь, то и читать не станешь, и к наковальне не встанешь.

Покончив с обедом, напарники покинули придорожный трактир, расположившийся на окраине большого села Смолевичи. Оно примостилось при тракте в одном переходе от Минска, крупного административного центра Великого княжества Литовского. Здесь были развиты различные ремесла, чему способствовали относительная близость от города и сама дорога, движение по которой замирало только в распутицу.

В селе можно было без труда починить повозку, подковать лошадь, отдохнуть, для чего предназначались сразу два постоялых двора. Но можно было и просто перекусить вот в этом придорожном трактире. Купцы порой скупали у жителей кое-какой товар.

– Глянь-ка. Наши дружки, – кивая за спину, указал Фрол на шляхтичей, взбирающихся в седла.

Те также закончили трапезу и теперь собирались продолжить путь. А что такого? Это для купцов до Минска один переход. Конному как раз половина выйдет. Так что оставшегося до темноты времени всадникам вполне достаточно, чтобы добраться до постоялого двора. Кстати, и Иван с Фролом собирались еще затемно добраться до города.

– Пусть катятся, – пожал плечами Иван, неосознанно оправляя портупею и ремень перекинутого за спину карабина.

Что и говорить, вооружены они, как говорится, до зубов. Хм. Вернее, это можно сказать об Иване. С казаком-то как раз все куда проще. Карабин, пара обычных пистолей, сабля, поясной да засапожный ножи.

А вот Карпов при себе имел четыре пистоля, дававших ему в общей сложности десять выстрелов, да еще и карабин. Вместо сабельки – штык-тесак, ну и засапожник. Если в поход на Урал он не брал свои двуствольные коротыши, то сейчас предпочел иметь их под рукой. Им ведь в городе действовать, а это оружие вполне можно носить незаметно.

Портупея с тяжелыми пистолями и парой подсумков поверх полушубка – то еще удовольствие. Но Иван предпочел потерпеть и иметь оружие все время под рукой. Доверяться седельным кобурам с его кавалерийскими талантами – последнее дело. Дороги же кишат разбойниками. И то, что им никто пока не встретился, ни о чем не говорит. Словом, хотя и неудобно, зато надежно.

Однако как ни внушительно выглядел арсенал Карпова, это был неполный перечень имевшегося у него оружия. Поработал он перед походом в мастерской на славу. Непонятно, пригодятся ли ему все эти наработки, но он все же предпочел их иметь под рукой. Так, на всякий случай. К тому же при случае новинки могли гарантировать серьезное преимущество.

– Как бы чего не учудили, – отводя взгляд от тронувшихся в путь шляхтичей, недовольно буркнул казак.

– О чем это ты?

– Так о том, что шляхтич тот пусть и гоношился, но все же себя осадил. А нет злее червя, что сидит в тебе самом. Захочет посчитаться и устроит засаду. Шляхта частенько таким балуется.

– Как и наши барчуки, – хмыкнул Иван.

– Но наших барчуков мы вроде как не задевали, а потому и злобы на нас у них особой нету.

– Ладно. Живы будем, не помрем. Пошли в кузницу.

Лошадь Ивана уже перековали. Кузнец порывался было оприходовать еще и мерина Фрола, но тот только ухмыльнулся и отрицательно покачал головой. Понятно, что кузнецу деньга лишней не будет. Но к чему переплачивать там, где в том надобности нет? Карпова непременно развели бы ввиду его неопытности. Но ты поди убеди в ненужном человека разбирающегося.

– Эвон как споро пошли-то. Уж и не видать, – заметил Фрол, когда они выехали за село.

Перед ними вновь расстилались бескрайние просторы, одетые в белый саван. Картину разнообразили только виднеющиеся вдали леса да едва заметные на искрящемся снегу два росчерка дорог. Одна – наезженный тракт. Вторая отходила куда-то вправо. Не иначе как в сторону какой деревни или нескольких, потому как тоже не выглядит стежкой.

Тракт просматривается далеко, верст на семь. Дальше он нырял в стоящий стеной хвойный лес. В селе они вроде как провозились не особо долго. Но четверки всадников уже не было видно. А значит, погоняли шляхтичи лошадок. Погоняли. И это не могло не настораживать.

– Что предлагаешь? – спросил Иван.

– По-хорошему выбрать бы другую дорогу. Но то в обход. А коли время терять что так, что эдак, то лучше всего заночевать здесь, в Смолевичах. В тепле и уюте оно все лучше, чем на морозе.

– Времени мало, Фрол. Поедем. Мы же и без того каждый раз ожидаем нападения, – оглаживая приклад карабина, повешенного на луку седла за ремень стволом вниз, возразил Иван, а потом добавил: – Просто будем повнимательнее.

– Оно-то да. Да только шляхтич этот мне не понравился. Одно дело, когда разбойники могут случиться, а могут и не повстречаться. И другое, когда по одной дорожке с тобой едет обиженный попутчик, да еще и вырвался вперед.

– А может, они и вырвались вперед, чтобы разъехаться с нами. Уж не знаю, что они подумали обо мне, но ты им точно не глянулся.

– Все бы тебе шутки шутить, Иван. Ну да бог с тобой. По мне так что иметь подтаскивать, что иметых оттаскивать. Сам решай.

– Дел у меня еще выше крыши. А времени, считай, и нет. И сколько мы провозимся в том Вильно, непонятно. Поехали, – решительно тряхнул головой парень.

– Ну как скажешь. Так значит так.

Как ни странно, но скорость их ничуть не снизилась. Как уже говорилось, путешественники вообще не расслаблялись всю дорогу. Так что для них ничего не изменилось. Памятуя о точности местного оружия, Иван предпочел выдерживать хороший темп, чтобы усложнить жизнь стрелкам, случись таковые.

Впрочем, опасались они напрасно. Лес проскочили без происшествий. Потом еще одну рощу. И еще. Наконец даже Фрол расслабился, не то чтобы совсем, но неприятностей от давешних шляхтичей уже не ждал.

– Что так? – удивился Иван.

– Так народец этот не просто спесью пышет, но еще и страсть как нетерпелив. А мы уж, почитай, полпути до Минска отмахали. Не утерпели бы они. Уж объявились бы. К тому же мы несколько удачных для засады мест проскочили. Знать, с головой тот шляхтич. Ну и попутчики не такие злые.

– А они-то тут при чем? Сидели себе да помалкивали, – не понял Иван.

– Так, если бы стали подначивать того задиру, то непременно раззадорили бы.

– Ну тогда уж не незлые, а трусоватые. Потому как в этом случае и им пришлось бы драться.

– Ну или так, – легко согласился Фрол.

И в этот момент вдруг раздался треск отдаленного выстрела. Потом еще. И еще. И снова. А вот явный дуплет. Все. Тишина. Иван сначала выхватил карабин, сразу же взведя курок. Бросил взгляд окрест. Ничего не обнаружив, вопросительно посмотрел на Фрола.

– Из леса, – уверенно произнес казак, указывая стволом карабина вперед по дороге на хвойную стену, до которой было не более полуверсты.

– Как думаешь, что там?

– Да разбойнички напали на проезжих. Может, и на наших шляхтичей. Бедными ребятки не выглядят.

– Вперед! – Иван решительно ударил шпорами в бока кобылке, и та буквально сорвалась с места.

Казаку ничего не оставалось, кроме как последовать его примеру. Одобрял ли он поступок парня? Вообще-то нет. Признаться, у него было куда больше общего с разбойничками, чем с их жертвами. Ну а то как же. Он ведь тоже пробавлялся набегами, а там и на большой дороге шалили. По-разному бывало. Казачки они вообще тот еще лихой народец.

Но с другой стороны, он сейчас не с ними в одной упряжке, а с Карповым. Опять же, это когда он в походе, на добычу нацелен. Сейчас же он путник, а потому задача у него иная – самому добычей не стать. Правда, лезть в чужую свару не хотелось. Но и Ивана не удержать.

В лес они углубились совсем не намного. Уже саженей через сто пятьдесят их взору предстала картина побоища. Посреди дороги стояла карета с поваленным перед ней деревом. Не сказать, что оно столь уж велико, но для запряженных лошадей препятствие явно серьезное. Развернуть же транспорт в этой теснине задача не из простых. Да и некому.

Кучер опрокинулся на спину и сейчас лежит недвижимый на крыше кареты. Из его груди торчит оперенная смерть. Судя по длине, это арбалетный болт. Его напарник валяется сломанной куклой у переднего колеса. Чуть в сторонке, в снегу, лежит тело в довольно дорогом плаще и со шпагой в руке. Рядом с ним покойник в драном зипуне.

Лихо разобрались разбойнички, нечего сказать. Да и немудрено, коль скоро их больше двух десятков. Вот только не повезло им малость. Когда добыча была уже практически у них в руках, появилась та самая четверка молодых шляхтичей. Недолго думая шляхи навалились на превосходящие силы, успев изрядно пустить им кровь. Не меньше десятка разбойничков валялись на дороге и обочине, окропив красненьким белый снег.

Правда, дела у лихих не столь уж безнадежные. Эдак глядишь, еще малость, и прежний улов станет куда больше, а делить его придется на меньшее число.

Всех шляхтичей уже ссадили с коней. А может, они и сами слезли. Конный в лесу – довольно легкая добыча. Удобно возвышается над всеми, подставляясь под стрелков. Один из парней уже лежит в снегу. Трое других, сбившись спинами друг к другу, отбиваются от наседающих разбойников, коих не меньше дюжины.

Удачно так отбиваются. Как раз в этот момент сабелька того самого задиры описала короткую дугу и опустилась на голову нападающего. Одним меньше. Другой попытался дотянуться до него дубиной, но шляхтич успел высвободить свой клинок и отвести удар. Правда, действовать ему пришлось с поспешностью, да и зимняя одежда не больно-то способствует стремительности. Так что разбойничек сумел уклониться от контратаки.

Но не выстоять парням. Мало того что силы в глубоком снегу да в тяжелой одежде тают очень быстро, так еще и в сторонке двое разбойничков поспешно взводят арбалеты. Еще немного, и шляхтичам не позавидуешь.