Текст книги "Охранитель. Хозяин Сибири"

Увы, поспать толком не удалось, телефон затрезвонил минут через пять.

– Слушаю, – коротко бросил в трубку, отчаянно зевая.

– Господин Чурков, с вами желают переговорить из столицы, ротмистр Ларионов, – пропела барышня-телефонистка и уточнила: – Соединить, или вы заняты?

– С чего такой вопрос, голубушка? – озадачился я.

– Мне показалось, что господин, желающий вас слышать, находится в гневе, – смутилась та.

– Соединяйте, – поморщился я, гадая, каким это образом контрразведчику стали известны местные газетные сплетни.

Обязательно Анзору в пример поставлю, как работать нужно! Прекрасно понимаю, что сообщить сплетни мог кто угодно. Оправдываться вот только не люблю. И что с того, что из статьи проглядывает ультиматум императрице от какого-то писаки?

– Иван? – раздался усталый голос ротмистра.

– Да, это я. Доброго дня, Вениамин Николаевич, – ответил я и вновь зевнул.

– Приветствую, – сухо произнес тот и сразу высказал претензию: – Иван Макарович, не желаете объясниться из-за происходящего? До какой поры собираетесь расшатывать империю?! Учтите, терпение императрицы и ее окружения небезграничны!

– Не понял, это такой ультиматум? – раздраженно ответил я вопросом на вопрос. – Вениамин Николаевич, не спрашиваю, что вас там в столице раздражает, да и, честно говоря, знать не хочу!

– Иван Макарович, вы с огнем-то не играйте!.. – прошипел Ларионов, явно себя сдерживая.

– Если сыр-бор из-за статейки в газетенке, то я к ней отношения не имею! – решил расставить приоритеты.

– В том числе! Мало того что вы под себя забираете всю Сибирь, собираетесь вести переговоры с нашими врагами, так еще и унижаете императрицу! Власть голову вскружила? Не боитесь, что Ольга Николаевна отзовет ваше назначение на должность наместника Урала?

– Другими словами, – процедил я сквозь зубы, – мои дела неугодны каким-то силам, и сейчас вы к ним присоединились. Не тешьте себя надеждой, но от своих задумок не откажусь. Россию постараюсь сохранить единой и хочу предупредить. – На секунду задумался, боясь доверить слова телефонной связи. Барышни-телефонистки бывают любопытны и язык за зубами держать не умеют. В последний момент завуалировал готовое сорваться с языка: – На сегодня стоят две глобальных задачи. Подготовиться и всеми силами оттянуть войну с Альянсом, это первое. Второе – подавить мятеж. И не стоит мне в этом мешать!

– А себя вы к мятежникам не относите? – ядовито поинтересовался контрразведчик.

– Дела скажут сами за себя, а не надуманное или неправильно понятое, – немного успокоившись, ответил я и потер глаза. – Передавайте всем от меня самые теплые пожелания и заверения в дружбе.

– Надеюсь, вы меня поняли, Иван Макарович, – сухо ответил ротмистр. – Не хочу вас отвлекать от дел, до свидания.

– Будьте здоровы, – задумчиво ответил я и положил трубку.

Н-да, сегодня еще ужин с генералами-губернаторами, а у меня желание запереться в кабинете с бутылкой коньяка и ни о чем не думать до утра. Опять-таки, с чего Ларионов взбеленился? Кто-то в столицу сообщил о местной глупой статейке, после чего Вениамин Николаевич попал под разнос. Хм, странно другое. Ольга даже в такой ситуации не захотела мне все претензии высказать. Почему? Потер переносицу, пытаясь собрать ускользающие мысли. Нет, ничего на ум не приходит.

– Анна Максимовна, а господин Анзор не объявлялся? – поинтересовался я, выходя в приемную и прикуривая папиросу, надеясь немного сон отогнать.

– Ваш советник звонили, просили его дождаться, прибудут минут через пятнадцать, – ответила делопроизводительница, а потом сочувственно покачала головой и заявила: – Иван Макарович, вы выглядите уставшим, даже лицо осунулось. Разрешите вам обед организовать?

– Некогда, да и ужин скоро, – отрицательно махнул я рукой. – Ты Катерину Макаровну предупредила, чтобы готовилась к приему гостей?

– Да-да, не волнуйтесь, на всякий случай ваш адъютант все решил лично проверить. А кофе с булочками не желаете? Только скажите, мигом принесу. Или, может, чайку?

– Да, пожалуй, чаю выпил бы, желательно побольше и с лимоном, а то во рту уже горечь, – протянул я, обдумывая, каким это образом поручик Гаврилов будет следить за подготовкой к приему в моем доме.

Анна пошла за чаем и булочками, а меня только сейчас встревожила наша безалаберность. На входе в управу служивые стоят, в вестибюле подпоручик дежурит и у посетителей уточняет, к кому они направляются. Но ведь наврать с три короба и пройти в мою приемную не составляет труда! Так все тайные планы станут достоянием противника! Открылась дверь, и в приемную вошла уборщица с ведром и шваброй.

– Ой, простите, дверью ошиблась! – воскликнула она и попыталась ретироваться, но я ее остановил:

– Голубушка, подожди, хочу тебе задать пару вопросов.

Та ко мне обернулась, глаза испуганные, на щеках румянец, на вид ей не больше пятнадцати лет.

– Да, – тоненьким голоском выдавила из себя служанка.

– Как тебя зовут-то, красавица? – доброжелательно улыбнулся я.

– Милаша… ой, простите: Миланья, – еще больше покраснела девушка.

– Скажи мне, Милаша, – сдерживая улыбку, обратился я к ней, – а как давно ты тут работаешь?

– Пятый день, – закусила та губу и резко побледнела. – Господин хороший, не гневайтесь! Случайно дверью ошиблась, не говорите распорядительнице, а то она меня выгонит, – шмыгнула она носом.

Как мог ее успокоил, пообещал, что никому не скажу. Зато узнал, когда убираются в кабинете и приемной. Как и предполагал, порядок наводится ночью, Милашу сюда не допускают, но дело-то не в этом. Доступ в кабинет у обслуги имеется, всю ночь можно изучать документы, если они не убраны в сейф. Отпустил я смущенную девушку и призадумался. Безопасность у нас отсутствует напрочь, этот момент упустил из виду.

– Иван Макарович, ваш чай, – объявила Анна, входя в кабинет с сервированным подносом в руках.

– Спасибо, – кивнул ей. – Скажите, Анна Максимовна, а с теми указами, которые вы напечатали, но я еще не подписал, вы что делаете, когда домой уходите?

– В ящик стола складываю, – озадаченно ответила та, как я, собственно, и предполагал. – А что-то не так?

– Нет-нет, все хорошо, – отмахнулся я. – Куда же мой советник запропастился?

– Да здесь я, – раздался голос Анзора от двери.

– Проходи, садись, чайку себе налей, – хмыкнул я и сам направился к столу.

Моя делопроизводительница, видя мое настроение, бочком в дверь вышла. Но я молчу, из чайника полный стакан чаю налил, пару кусков сахара положил и стал ложечкой помешивать. Анзор хмурится, но ничего не говорит. Игра в молчанку затянулась, мы уже съели по пирожку, но так ни слова и не сказали. Мой советник первым не выдержал:

– Иван, ну прости, не ожидал, что «Вестник Екатеринбурга» явную чепуху опубликует. Понимаю, это проделки Лисы-Марии, но достать ее пока не удалось. Утром уехала! Ничего, скоро ее доставят, я дал указание снять с поезда на ближайшей станции.

– Отмени, – коротко бросил я и поморщился.

– Не понял… – удивленно уставился на меня Анзор.

– Распоряжение отмени, – повторил я, – пусть едет в столицу. Да, а еще лучше, охрану ей выдели и в Москве пусть ее сдадут с рук на руки господину Ларионову.

– Арестовать? – помотал головой мой советник, словно пытаясь мысли собрать.

– Нет, ты не понял! Вежливо и тактично сопроводить, проследить, чтобы в дороге ничего не случилось с этой плутовкой.

– Но почему?! Да за то, что она сотворила…

– И что же она сделала? – перебил я его. – Лично набирала в типографии статью? Или редактор ей разрешение не давал? А может, Лиса сразу же отправила телефонограмму в столицу, что в Екатеринбурге твой покорный слуга, – ткнул себя в грудь, – такое коварство замыслил?

– С владельцем газетенки я уже побеседовал, – не глядя на меня ответил Анзор. – Журналисту, автору статейки, объяснил, что очернять твое имя не следует. Он обещал исправиться и жаловался, что бес его попутал.

– Ты с Александром ездил? – уточнил я, а когда тот кивнул, спросил: – Владельцу газеты и журналисту не потребуются услуги зубного врача?

– Не думаю, – неуверенно ответил мой советник.

– Звони и отменяй указание о задержании нашей плутовки, – кивнул я на телефонный аппарат.

Анзор больше не стал ничего уточнять, подошел к моему столу и принялся вызванивать нужных людей. Краем уха слушаю, что он там говорит, и мысленно киваю: да все правильно делаем, не стоит делать из мухи слона. Лису-Марию нам не исправить, зато теперь следует ждать новостей из столичной прессы. Посмотрим, как господин Ларионов журналистку обуздает. Почти уверен: Вениамин Николаевич наступит на те же грабли, что и мы. Пару статеек плутовка тиснет, но вот какой в них окажется посыл? В любом случае мне это сыграет на руку.

– Дорогой мой советник, друг и контрразведчик… – протянул я, и Анзор вмиг насторожился, не ожидая ничего хорошего. – Минут десять назад я имел честь беседовать с одной милой барышней. Так вот, поведало мне это юное создание, что убираются в моем кабинете и приемной ночами, пылинки со всего сдувают и полы моют. Ничего тебя не смущает?

– Нет, – пожал плечами тот в недоумении. – Так же испокон веков заведено.

– Блин, Анзор! Да ты пораскинь мозгами, сообрази, что к чему! Любой может проникнуть в кабинет и ознакомиться с бумагами! Крутись как хочешь, но устрани этот бардак! Безопасность-то у нас – нулевая!

– Сделаю… – задумчиво протянул Анзор, а потом прищурился и сказал: – Иван, но мы окажемся первыми, кто так о безопасности заботится. Уверен, что ознакомиться с документами в столице не составит труда, да и в Германии у меня есть должники.

– Так продумай все и действуй! – усмехнулся я. – Ладно, время уже к вечеру, сегодня у меня еще ужин с губернаторами. Кстати, ты приглашен! Поехали.

Глава 7
Сложности в планах

Ужин прошел в дружеской обстановке, чего я никак не ожидал. Атаман казачьего войска оказался любителем живописи, чем меня в шок поверг. Уж от кого-кого, а от него подобного не ожидал. Взгляды генерала Ожаровского оказались удивительны. На его фоне все, кроме Катерины, выглядели профанами. Рассуждать о великих художниках прошлого и современности он смог лишь с моей сестрой. При этом поручик Гаврилов как-то скуксился. Даже граф Кутайсов и то время от времени озадаченно хмурился, а в какой-то момент я не выдержал и отвел в сторонку Павла Ипполитовича.

– Скажите, граф, для вас ведь не секрет, что Владимир Федорович так страстно любит живопись? – спросил я у губернатора Иркутска.

– У каждого из нас имеется своя страсть, – пожал тот плечами. – Я вот люблю охоту и сыграть партию-другую в бильярд. Пару раз при мне господин Ожаровский заводил дискуссии про живопись, но быстро сникал; ни подтвердить, ни опровергнуть его слова не могу, плохой из меня ценитель прекрасного.

– У каждого свои тараканы в голове, – согласился с ним я. – У меня к вам еще имеется вопрос. Ответите?

– Если смогу, то с превеликим удовольствием, ваше высокопревосходительство.

– Бросьте, граф, все время упоминать мой чин. Наверняка же знаете, что в какой-то мере случайно императрица такой указ издала, – чуть улыбнулся я, стараясь отследить эмоции генерала.

– Ольга Николаевна сделала свой выбор, и, как показало время, которого, прошу учесть, прошло всего ничего, – выбор правильный, – задумчиво ответил граф.

Ничего ему не стал отвечать, но настроение резко ухудшилось, хотя и без видимых на то причин. Нет, от самого себя ничего скрывать нет смысла. Пока не вижу дальнейших своих шагов, в какой-то момент предстоит сделать сложный выбор, но до этого пока далеко. Одно мне не нравится, что как-то так складывается, словно кто-то невидимый управляет моей судьбой. Не виной ли тому старый аксакал, решивший меня отблагодарить за спасение пацана? Уже не раз об этом думал, но к окончательному решению так и не пришел. В планах так и осталось отыскать то место и… не знаю, посмотреть его и переговорить с местными жителями… Для чего? Сам не пойму, но думаю, там какие-то есть ответы. Пока же это путешествие все время откладывается, возникают срочные неотложные дела…

Ужин тем временем подошел к концу, гости разошлись, я тоже отправился спать, это единственное желание за последние пару часов. Нашел в себе силы принять душ, а потом на кровать завалился и только глаза прикрыл, как вырубился. Удивительно, но проснулся сам, никто меня не будил и ничего не требовал. Обычно утро начинается суматошно, но на этот раз – тишина. А вот то, что солнце уже высоко и желудок возмущенно подсасывает, это не так приятно. Проспал! Впрочем, ощущаю себя бодрым и полным сил, чего, если честно, давно не было. После десятиминутной разминки и водных процедур пошел в гостиную.

– Доброго всем дня, – поздоровался с присутствующими.

За столом пьют кофе четверо: Катерина с моим адъютантом и Анзор с Симой.

– Догадываюсь, что кто-то из вас решил меня не беспокоить. Так? – спросил я, ни к кому конкретно не обращаясь, и, нагло отобрав чашку кофе у Катерины, сделал большой глоток.

– Ничего срочного или важного не произошло, – пожал плечами Анзор.

– Братец, выспаться тебе требовалось, ты же на ногах едва держался и постоянно рукой рот прикрывал, чтобы зевков никто не видел, – хмыкнула сестрица в ответ и позвонила в стоящий подле нее колокольчик.

– Сговорились, – понимающе резюмировал я, взяв с тарелки пирожок с творогом.

– Иван Макарович, простите, но меня неправильно информировали, – насупившись, сказал поручик Гаврилов. – Хотел вам доложить о состоянии дел, но не удалось.

– Денис Иванович, – погрозила поручику пальцем Катерина, – могу обидеться!

– Екатерина Макаровна, простите дурака! – приложил пальцы к губам поручик. – Молчу!

– Уже и заговор в собственном доме… – пробурчал я и посмотрел на Анзора: – Что там с немецкими представителями?

Тему о собственной побудке решил больше не поднимать – и так все понятно, а случись что-нибудь серьезное, Катерина первой бы меня разбудила.

– Чем могу служить? – спросила появившаяся служанка, явившаяся на звон колокольчика.

– Будь любезна, принеси Ивану Макаровичу завтрак, а мне кофе, – с улыбкой попросила Катерина.

– Сей момент, – коряво сделала реверанс служанка и вышла.

– Это кто такая и где Надя? – поинтересовался я.

– Надежда пару дней как приболела, говорит, что простыла, – пояснила Сима. – А эта девушка уже почти месяц в доме служит. Зовут ее Глафена, из деревни прибыла, дальняя родня Нади.

– Понятно, – покивал я, а потом уточнил: – Так что у нашей служанки? Ее доктор осматривал? Хотя Семен Иванович мне ничего не говорил, а кроме профессора или меня, вы бы никому и не сказали. Кать, ты чего о слугах не заботишься? – посмотрел с укором на сестру.

– Так она сказала, чтобы не волновались, отлежится и вновь служить продолжит, – растерянно ответила та.

– Пошли, – встал я из-за стола, – проведаем нашу захворавшую.

Катька, надо отдать ей должное, сразу с места подскочила, ни сказав ни слова; понимает, что неправильно себя повела. Но, к моему облегчению, у нашей служанки и в самом деле ничего серьезного не обнаружилось. Температурит, из носа течет, но кашля нет и в легких хрипов я не услышал (пришлось еще и за медицинскими приспособлениями в кабинет заходить). Но тем не менее Катерине еще раз попенял и велел следить за самочувствием служанки, а в случае надобности сразу посылать за Портейгом. Профессор в сто крат лучше меня разбирается в различных болячках, вмиг на ноги Надю поставит. Катька заверила, что все поняла, ранее неправильно себя повела, но теперь раскаивается и впредь подобного не повторит. Вижу, что сестрицу проняло, она просто не подумала сразу как следует; и хорошо, что урок оказался не такой суровый.

Из дома мы с поручиком поехали на завод броневиков, который я так и не посетил вчера. Анзор же отправился в управу и собрался переговорить с кем-то знакомым из Германии по телефону. Есть у моего контрразведчика какие-то задумки, чтобы о планах врага разузнать, впрочем, я сам ему идею подсказал.

– Какие ходят слухи в войсках? – поинтересовался я у своего адъютанта, когда мы направились на завод броневиков.

– Гм, да, собственно, никаких, ваше высокопревосходительство, – ответил Гаврилов.

Искоса взглянул на поручика: тот явно испытывает неловкость. Что-то такое знает, о чем говорить не желает.

– Денис Иванович, так дело не пойдет, – покачал я головой. – Вы или мой доверенный человек, знающий многие секреты и посвященный в определенные планы, или простой сопровождающий. Так вот, последний мне на хрен не нужен! Понятно?!

Мы к этому моменту как раз проехали оживленные улицы – завод расположен на окраине, и я остановил «мерседес», даже не прижимаясь к обочине. Помешать наша машина никому не может, о пробках тут еще и не слышали, хотя в центре города случаются трудности с движением из-за каких-нибудь происшествий с гужевым транспортом. Городовые порядок восстанавливают быстро и виновников определяют сразу. Дорожные правила еще условны, их предстоит доработать, чтобы не случилось коллапса и случайных смертей в авариях и наездах. К сожалению, большинство запретительных указов основано на гибели людей, та же техника безопасности совершенствуется постоянно.

– Иван Макарович, но слухи и сплетни вряд ли вам интересны, – попытался увильнуть Гаврилов.

– С одной стороны, вы правы, – согласился я. – Когда рассказывают анекдоты и потешаются над их персонажами – нормально, главное, чтобы их герой нравился, был симпатичен людям – как, например, поручик Ржевский. Известны вам анекдоты про него? Ага, по улыбке вижу, что слышали. А вот если идут россказни противоположной направленности, призванные очернить персонажа, который в них упоминается, то это уже негативно сказывается на его авторитете.

Нет, немного лукавлю, но настроение в армии и то, о чем там говорят, мне необходимо знать. И не то, что мне доложит Анзор или кто-то из его людей. Мне важны сведения из первых уст, а поручика в полку Гастева своим еще должны считать, не так уж давно он у меня служит.

– Нет, подобных анекдотов о вас не слышал, – ответил поручик, но взгляд в сторону отвел.

– Денис Иванович, да ни в жизнь не поверю! Расскажите, очень интересно!

– Иван Макарович, вот вам крест! – перекрестился поручик. – Анекдотов не слышал.

– Ладно, поверю, – согласился я. – Но что-то же про меня говорят! Какие сплетни ходят?

– Да, в общем-то, вы и сами знаете, – пожал плечами адъютант. – Никто не сомневается, что вы потомок царя Тартарии и теперь наведете порядок. А вот про ваши взаимоотношения с императрицей различные домыслы пересказывают.

– Какие же?

– Некоторые служивые люди уверены в том, что наместником Урала вас Ольга Николаевна назначила не только за заслуги перед империей, но и за постельные утехи. Упорно ходят слухи, будто бы вы штабс-капитана при всех оскорбили и почти до полусмерти избили, когда застали его пристающим к императрице. После этого вас отправили в почетную ссылку, но Романова не выдержала и лично приехала, якобы прощения просила… – не глядя на меня, рассказал поручик.

– Интересно… – задумчиво протянул я. – А что еще? Вы же не все поведали?

– Делаются ставки, как вы себя поведете. Кто-то не сомневается, что встанете во главе империи, другие говорят, мол, под каблук попадете.

– И много ли ставят?

– От рубля до тысячи, – вздохнув, ответил мой адъютант.

– Хм, а каковы еще варианты? Не поверю, что вы все назвали!

– Возьмете в жены императрицу; примкнете к мятежным войскам; объявите себя наследником царя Тартарии и захватите империю; встанете во главе Сибири и отделите ее от России, – перечислил Гаврилов.

– Четыре пункта, – потер я переносицу. – И каков срок пари?

– Год, – коротко ответил поручик.

– Ну, за двенадцать месяцев много воды утечет, – усмехнулся я. – Денис Иванович, а сколько вы поставили и на какой пункт?

– Иван Макарович, побойтесь бога! Как можно?! Я же у вас доверенное лицо и адъютант как-никак, – постарался сделать честное лицо поручик.

– Ой, господин Гаврилов, не надо ля-ля! Никогда не поверю, что ставить отказались. Вы бы выглядели белой вороной среди своих, да и подтрунивали бы над вами постоянно.

– Сто рублей я поставил, – признался поручик.

– Хм, немало, – прокомментировал я, а потом уточнил: – И на какой же из пунктов?

– На третий, но с оговоркой, – признался адъютант.

– Объявлю себя наследником, – хмыкнул я. – Интересно. Кстати, а какую оговорку сделали?

– Позвольте умолчать, – помотал головой поручик.

Внимательно на него посмотрел: в любом случае не скажет, но и черт с ней, этой оговоркой, главное, что ничего, на мой взгляд, предосудительного насчет меня не говорят, и то дело. Правда, не понравилось, что ведутся разговоры о поддержании мятежников. С чего бы вдруг такой вывод, если все готовились не так давно отражать нападение на Екатеринбург? Забыли, как окопы рыли и город к обороне готовили? Это отдельно уточнил: оказалось, что ставок на такое никто почти не делает, но слухи ходят. Поручик допустил, что кто-то воду мутит из тех офицеров, что переметнулись к нам из войск Квазина. Допускаю, что среди них есть засланные, чтобы подорвать боевой дух и внести сумятицу.

– Денис Иванович, хочу попросить об одной услуге, если, конечно, это, по вашему мнению, не затронет вашу честь, – медленно говорю, подбирая нужные слова.

– О какой именно услуге? – насторожился поручик.

– Если у вас есть возможность, то сообщайте мне время от времени количество ставок на тот или иной пункт, – попросил я.

Гаврилов на какое-то мгновение задумался, но вскоре ответил:

– Хорошо, в этом не вижу ничего предосудительного.

– Вот и договорились, – улыбнулся я и тронул «мерседес» с места.

До завода доехали в молчании, я попытался было проанализировать сказанное поручиком, но информации, на удивление, не так много. Хотелось бы знать подробности, но это уже дело Анзора. Меня беспокоит пункт о союзничестве с Квазиным, иначе это и не назвать. Явно работают подстрекатели, их необходимо вычислить и… Черт, что с ними делать? Не расстреливать же! Но рядом с собой нельзя оставлять тех, кто такое говорит.

Территория вокруг двух больших ангаров обнесена высоким забором, вдоль ограждения прохаживаются охранники. Моя машина тут хорошо известна, но охрана нас не сразу пропустила, подпоручик – старший охраны – не спешил отдавать приказ на открытие ворот. Подошел, убедился, кто в салоне, доложил мне, что никаких происшествий на объекте не случилось, и только после этого махнул солдатам.

На площадке перед ангарами стоят пять грузовиков, на двух отсутствуют кабина с кузовом, только сиденье водителя и двигатель на раме. Рядом сложены бронелисты, а чуть в отдалении на поддонах стоят движки и пара больших бочек, как понимаю, с топливом. Оглядываюсь по сторонам, чтобы выказать свое негодование. Двигатели и разобранные машины ничем не укрыты: пойдет дождь, и… одним словом – бардак!

В одном из ангаров открывается калитка и выходят трое работяг. Смеются и что-то громко обсуждают, закуривают и направляются в сторону лавочки, стоящей в паре метров от емкостей с топливом.

– Они охренели?.. – изумленно бормочу себе под нос и направляюсь вслед за мужиками. – Братцы, а ничего, что от вас могут рожки да ножки в любой момент остаться?

– А ты, мил-человек, кто такой? – обернулся ко мне один из работяг, но почти сразу же выбросил папиросину себе под ноги и придавил подошвой.

– Угу, вижу – узнали, – усмехнулся я. – Нет, если желаете, то на мои указы и правила можете положить с прибором, ничего вам за это не будет, – произношу, сажусь на лавочку и продолжаю: – Можно подумать, что мне нечем заняться, кроме как ходить за каждым и сопли утирать. Но, скорее всего, предполагаю, что, посовещавшись между собой, вы решили, будто у меня с головой не все в порядке, раз пытаюсь свои порядки навести. Так?

– Э-э-э, мы же просто покурить вышли… – проблеял мужик, который спрашивал, кто я такой.

– Рядом с бочками бензина! – покивал я головой. – Ничего против не имею, если только бы знать наверняка, что они не взорвутся или не будет пожара. Впрочем, можно это и пережить: подумаешь, пара сотен литров топлива сгорит вместе с придурками, не желающими исполнять приказы. Мужики, задумайтесь о новых правилах, они не только работодателя касаются, но и рабочих. Пока еще техника безопасности только-только вводится, но вскоре за ее неисполнение введу штрафы, вплоть до увольнения. А место для курилки выбирайте, сто раз подумав. – Встал, взмахом руки остановил что-то желающего сказать рабочего и направился в ангар.

Уже почти войдя в калитку, оглянулся и увидел, как работяги лавочку к забору оттаскивают. Отыскали безопасное местечко, где покурить и обсудить мои слова могут.

– Иван Макарович, не думаю, что они глубоко проникнутся сказанным, – тихо проговорил мой адъютант. – Стоит вам уехать – и все вернется на круги своя.

– Пока сами не поймут – силой не заставить, – покачал я головой, но от дальнейших комментариев отказался.

В ангаре – грохот, скрежет, дым от сварки, пыльно и душно, но при этом закрыты ворота. Нас заметил директор предприятия, седой поджарый дед, который раньше занимался изготовлением различных повозок и телег. С ним мы случайно в трактире познакомились, за столик к нему подсел, когда желудок скрутило от голода и вспомнил, что давно не ел. Разглядывая в окно мою машину, Митрич, так он потом представился, раскритиковал новшество и ругался, что самоходная повозка – баловство, лошади с перевозкой справляются лучше. Дед говорил, что исполнение машины – дорогое и сложное, а ведь чем конструкция проще, тем надежнее. Его доводы я в какой-то степени принял. Но дискуссию развернули, и я решил доказать, что он не совсем прав. Покатал Митрича на «мерседесе», и тот стал уже не так категоричен, но продолжал настаивать, что конная тяга – она надежнее.

– Вот увязнет в грязи твоя техника – и че? Товары попортятся! А кады сломается чаво? Растраты! В том числе и на бензин, будь он проклят! – вещал Митрич.

– А чего ты бензин-то проклинаешь? – изумился я тогда.

– Вонища от него! – поморщился дед.

Ну, не поспоришь. И все же он согласился, что будущее – за техникой. Припер я его к стенке, вот тогда-то он задумался и расстроился:

– Эх, уходит мое время… Ты прав, мил-человек: вскорости лошади и телеги никому не будут нужны. Ничего, мой век на закате, что-то сумел сделать, теперича и доживать спокойно буду.

Посмотрел я тогда на его производство. Порядок мне понравился, чувствуется рука хозяйственника и знающего человека. Нет, устройства он изготавливал и в самом деле несложные, но все материалы разложены, учет налажен. Решил я ему предложить организовать новое производство, а точнее, встать во главе моего уже существующего и получать за это хорошую зарплату. Неожиданно долго пришлось убеждать, но в итоге дожал.

– Иван Макарович! Наконец-то! – улыбнулся Митрич в седые усы и руку мне пожал. – Простите меня, но заказ ваш находится под угрозой срыва. Мало того что двигатель не справляется с тяжестью, так еще придется усиливать раму, ибо она от такой нагрузки прогибается.

– Пойдемте покажете, что получается, – задумчиво ответил я.

В дальнем углу амбара стоит неказистый броневик, точнее, грузовичок, который наполовину обшит бронелистами. Судя по полуспущенным шинам, весит такая конструкция много, а ведь до финиша еще ох как далеко. Вокруг машины ходит мой новый главный конструктор с какими-то чертежами в руках и карандашом в зубах. Василий на мое появление не отреагировал, весь погрузился в какие-то расчеты.

– Как наш главный конструктор? – спросил я Митрича.

– Он только критиковать может, дельного ничего не предложил, кроме как все начать сызнова, – пожаловался мне тот.

– Василий Андреевич, – окликнул я парня, – рассказывайте, что тут и как.

– Ой, ваше высокопревосходительство, здрасте! – потряс головой парень. – Простите, задумался и вас не заметил.

– Ничего, – хлопнул я его по плечу. – Как твой отец?

– Благодарствую, профессор сказывал, что все прошло хорошо и теперь на ноги встанет, – широко улыбнулся парень. – Мамке разрешили за ним ухаживать, она сейчас в больнице находится и уже успокоилась. Правда, все время вас вспоминает и молится.

– Вот и ладненько, вот и хорошо, – покивал я. – Ну а тут у нас что? – указал рукой на грузовик, обшиваемый бронелистами.

– К сожалению, на мой взгляд… – начал мой главный конструктор, но я его прервал и кивнул на выход из ангара:

– Пойдем поговорим на свежем воздухе.

Работяги с перекура вернулись, да и Митрич каждое слово ловит, а мне парню кое-что необходимо объяснить без лишних ушей.

– Иван Макарович, так нам продолжать или какие-нибудь изменения последуют? – спросил меня глава этого производства.

– Отдыхайте пока, – коротко дал указание и пошел на выход.

Мне хватило одного взгляда, чтобы понять – ничего из моей затеи не получится. Быстро создать броневик из грузовика оказалось плохой идеей. Время потеряли, машины разобраны, а результата – ноль.

Проследовал я к лавочке, сел, достал портсигар и закурил. Василий стоит и ждет моих слов, Денис Иванович прохаживается и рассматривает стоящие двигатели.

– Василий, скажи, кто на производстве отвечает за продукцию и качество? – спрашиваю главного конструктора.

Парень растерялся, он подобного вопроса не ожидал. Насупился, губами пошевелил, а потом предположил:

– Митрич?

– Не угадал, – отрицательно покачал я рукой с папиросой. – Подсказку дам. Митрич организовывает процесс, обеспечивает производство рабочими и запасными частями.

– Но кто тогда? – спросил парень.

– Кроме тебя, тут никого нет, – усмехнулся я. – Ладно, поясню для непонятливых. Василий, ты отвечаешь за конструктивные особенности этой техники, ее способности передвигаться и защиту экипажа. Понимаешь?

– Да, – растерянно ответил тот.

– Ну, допустим, – не поверил я ему. – А скажи мне, с кого спрошу, если броневик и метра не проедет?

– С меня, – задумчиво произнес парень.

– Правильно, – подтвердил я. – Можно и дальше цепочку рассуждений продолжить, но, надеюсь, ты и так все понял. Сейчас пойдем и Митричу, который и так уже обо всем догадался, расскажем. Если потребуется все переделать – дерзай, но учти, мне необходим броневик или что-то на него похожее – еще вчера. Двигатели у тебя есть, материалов в достатке, рабочие присутствуют – дерзай, – еще раз повторил я.

– А меня послушают? – засомневался главный конструктор.

– Им деваться некуда, – в очередной раз усмехнулся я, загасил недокуренную папиросу, встал с лавочки и направился обратно в ангар.

Как я и предполагал, Митрич уже догадался о роли моего главного конструктора. Спорить со мной дед не стал, пообещал какое-то время исполнять все указания Василия, но если увидит, что получается ерунда, то производство остановит и со мной свяжется. На этом мы и договорились, а я отправился дальше. Путь лежит к отцу Даниилу: как ни крути, а финансовый вопрос стоит на повестке дня одним из первых. Стоит мне задержать оплату услуг или выплату жалованья, как сразу начнутся вопли о том, какой плохой наместник Урала.