Текст книги "Ночной крик"

Глава 22

Резко отодвинув стул, который громко и противно проскрежетал ножками по кафелю, Вика вознамерилась было броситься за «призраком» в погоню, но своевременно сообразила, что, пока она домчится до нужной аллеи, Тимур – если это и в самом деле был именно он – успеет благополучно скрыться, оставив ее с носом. Поэтому девушка сделала вид, что вскочила только потому, что покончила с трапезой и чинно проследовала к выходу. Женщина-администратор как раз тоже поднялась. Вика отметила, что ее сотрапезницы покинули столовую раньше и поспешила привлечь к себе ее внимание.

– Вы не забыли обо мне? – напомнила она вкрадчиво.

– Нет, – откликнулась та без особого энтузиазма. – Но я по-прежнему не совсем понимаю, что именно вас интересует?

– Все. Любые подробности. Но в первую очередь: кто занимал соседний номер?

– Никто, – просто ответила женщина. – Эти двое специально попросили, чтобы их поселили отдельно, они готовы были заплатить за оба сдвоенных номера, хотя жить собирались в одном. Тогда отдыхающих было больше и единственное место, удовлетворяющее их условиям, оказалось во втором корпусе.

Вика расстроенно кивала головой в такт неспешному говору женщины. Это называлось просто: облом по всем статьям. Самый настоящий облом. Обнаружив, что из одного номера в другой можно пройти незамеченным, Вика тут же состряпала версию, согласно которой преступник жил именно в соседнем номере. И вдруг оказалось, что там вообще никто не жил. Ну что прикажете делать с таким невезением?

– А что случилось непосредственно в тот день? – попыталась Вика ухватиться за соломинку.

– Я пыталась припомнить подробности, – кивнула головой женщина. – Знаете, тогда поднялась такая паника. Я, конечно, имею в виду – среди персонала, отдыхающих мы, по мере возможностей, пытались оградить. Как все случилось? Ну, сначала прибежала дежурная по корпусу. Она услышала крик этой, второй постоялицы. Я специально посмотрела в архивах ее фамилию: Гаевская, Ирина Анатольевна. Так вот, она звала на помощь. Леночка, дежурная, конечно, перепугалась, но сумела взять себя в руки: предупредила меня и побежала за доктором, но было уже поздно: женщина умерла в считанные минуты. У нашего врача не возникло никаких вопросов, он осмотрел тело, выписал необходимые бумаги, позвонил в скорую и милицию. Тело увезли часа через два, и в тот же вечер Ирина Анатольевна уехала, не стала дожидаться окончания действия путевки. Сказала, что не может оставаться в номере, где умерла ее близкая знакомая. Мы не стали ей препятствовать. Если честно, были рады, что она не стала поднимать шум и предъявлять санаторию претензии. Кажется, кто-то одолжил ей машину, чтобы отвезти домой, но подробностей я не знаю. Вот, собственно, и все.

– Она, наверное, очень переживала?

– Не то слово. Сами подумайте: только что все было хорошо, они как раз вернулись с прогулки, которую совершали каждый вечер, должно быть, собирались ложиться спать и тут такой удар. К тому же, Ирина Анатольевна сама такая беспомощная, только и смогла, что закричать. Ужасно!

– Действительно, ужасно, – произнесла Вика задумчиво. Что-то в ее тоне насторожило администраторшу и она вопросительно подняла глаза.

– Вы что-то имели в виду? – спросила она настороженно.

– Что? Ах, нет, я просто подумала о ежевечерней прогулке. Они действительно отправлялись на нее так регулярно?

– Да. Все семь дней, которые успели провести здесь. Ирина Анатольевна любила посидеть у реки. В тот день я сама их видела. Еще порадовалась: знаете, когда человек становится старым и беспомощным, то он так же быстро становится никому не нужен. А тут рядом все-таки был человек. Эта ее сиделка была так заботлива, особенно в тот вечер. Все время наклонялась к коляске, чтобы что-то поправить, подоткнуть теплый плед, что-то сказать. Словно чувствовала, что скоро им придется расстаться.

Вика шагала рядом, машинально кивая головой, но слов она почти не слышала. Она наконец-то поняла, как все произошло, но для полной уверенности нужно было еще встретиться с доктором.

– Смотрите-ка, вам, кажется, повезло! – вдруг громко воскликнула женщина. – Игорь Петрович вернулся раньше, чем обещал. Вон он, впереди, беседует с отдыхающими!

Отдыхающие – пожилая супружеская пара, получив какую-то консультацию, вежливо поздоровались с подошедшими женщинами и тихонько побрели по аллее. Вика проводила их глазами, на секунду задержав взгляд на морщинистой руке старушки, покоящейся на согнутом локте ее спутника.

Эта пара представляла из себя куда более приятное зрелище, чем местный доктор, чем-то неуловимо напомнивший Вике Двуреченского. Только этот был, так сказать, птицей более низкого полета, а потому его потуги на галантную учтивость выглядели еще более жалко.

– Кого это вы к нам привели, Инга Александровна? – проворковал он, осматривая девушку с ног до головы галантно-придирчивым взглядом.

– Да вот, девушка решила провести у нас некоторое время, – почему-то засуетилась женщина.

– Похвально, похвально. Нечего таким молодым чахнуть в городе. Вы, должно быть, студентка? Или школьница?

Столь откровенная лесть покоробила Вику еще больше. Она прекрасно знала, что выглядит примерно на свой возраст и на школьницу ну никак не тянет.

– Я работаю, – выдавила она из себя с вежливой улыбкой.

– Вика хотела поговорить с вами, Игорь Петрович. О том случае с сердечным приступом, помните?

– Конечно, помню! Но чем вызван интерес?

– Я…

– Простите, не буду вам мешать, – поспешно вставила Инга Александровна и быстрыми шагами удалилась прочь.

– Ну-с, что нас беспокоит? – спросил эскулап, как будто обращался к очередной пациентке.

– Нас беспокоит ваше заключение по поводу смерти отдыхающей, Игорь Петрович. – в тон ему ответила девушка.

– А что с ним? Я ведь ясно написал все в самом заключении, поставил диагноз, указал время смерти.

– И вы ни на минуту не усомнились в его правильности?

– Ни на секунду. Милая моя, если бы вы поработали с мое в медицине, вы бы тоже не сомневались. Типичный случай для людей преклонного возраста, просто типичнейший. Какие уж тут сомнения. А почему вас это заинтересовало? Через столько-то лет? Проблемы с наследством?

– Нет. Просто меня попросили узнать подробности ее ближайшие родственники.

– Так вы, милая моя, даже не родственница?

– Нет.

– Тогда о чем мы вообще разговариваем? Все вопросы только в официальном порядке. Только в официальном порядке! А пока разрешите раскланяться. Приятно было познакомиться.

Он и в самом деле раскланялся, а Вика не стала его удерживать. Она не сомневалась, что старый хлыщ сказал ей правду – баба Луша действительно умерла от инфаркта. Однако, убийство все-таки имело место.

Остаток дня Вика провела в пути. Разузнав название ближайшего крупного населенного пункта, она отправилась туда на попутке. Городок назывался Камышин, и как любой другой, уважающий себя районный центр, имел в наличии собственную газету. Подшивку газет трехлетней давности Вика отыскала в читальном зале городской библиотеки – имелась в Камышине и подобная роскошь. Расположившись за обшарпанным столом у окна, Вика принялась внимательно изучать прессу. Ее интересовал определенный период: конец сентября, октябрь, ноябрь. Газетка была маленькая, всего в четыре листа, и работа продвигалась быстро. Нужная заметка отыскалась в ноябрьском выпуске. Вика внимательно прочитала коротенький текст, гласивший, что рыбаки обнаружили на берегу неопознанное тело пожилой женщины. Труп был без одежды. Другие подробности не сообщались, но Вика могла бы добавить от себя, что "утопленница" умерла от сердечного приступа еще до того, как попала в воду.

* * *

На обратном пути Вика смогла восстановить все подробности жестокой комбинации. Ей даже стало казаться, что она сама присутствовала при этом, настолько ясно и четко все видела.

Две пожилые женщины прибывают в третьеразрядный санаторий, единственным достоинством которого являются живописные окрестности, и ведут размеренный образ жизни. Они не привлекают к себе особенного внимания. Кому интересны две старушки? Никому, тем более, что сервис в этом заведении отнюдь не навязчивый и отдыхающие большую часть времени предоставлены сами себе. Да что там большую – на них вообще никто не обращает внимания. Неделю все идет тихо-мирно, хотя на самом деле в чьей-то голове уже вызревает план преступления, потому что появляется некто третий, кто, в отличие от других обитателей санатория, проявляет к парочке повышенное внимание. Он знакомится с ними, входит в доверие, причем настолько, что старушки принимают его за своего. Точнее – за свою. Вика не сомневалась, что преступница – женщина.

Тут она некстати вспомнила предостережение Эммы о том, что именно женщина – главный враг Вики. Это воспоминание ей совсем не понравилось.

Итак, у пожилых дам появляется друг. Скорее всего, этот факт ускользнул от внимания остальных обитателей санатория, таинственная особа не хотела его афишировать, а старушки сами по себе ни с кем не общались. Внезапная смерть сиделки от сердечного приступа сыграла мошеннице на руку. Если ранее ее и не посещали преступные мысли, то после кончины бабы Луши судьба подарила ей уникальный шанс.

И она его не упустила.

Скорее всего, в тот момент, когда врач осматривал мертвое тело и выписывал свидетельство о смерти, рядом с ним находилась уже не Гаевская, а загримированная под нее преступница. Настоящая Гаевская к тому времени была мертва и лежала в соседнем номере.

Старая актриса, польщенная вниманием к своей персоне, которым в последние годы была не избалована, сама невольно подсказала кому-то мысль о преступлении. Старушки любят вспоминать, особенно если кто-то готов их внимательно слушать. День за днем она рассказывала своей будущей убийце свою историю жизни, наверняка упоминала и о предававших ее людях, и о дневнике, и о том, что у нее имеется роскошная усадьба в престижном месте. Все это казалось таким соблазнительным, что преступницу не остановила необходимость совершить убийство.

Прикончить старую, больную женщину не составило труда: у стариков такие хрупкие кости и так мало сил, чтобы оказать сопротивление! Когда все было кончено, убийца спрятала тело все в том же пустом номере, переоделась в одежду Гаевской, наложила нужный грим, который и сама Гаевская использовала в избытке, и подняла панику. Она успела достаточно хорошо изучить обеих женщин и, при наличии актерского таланта, сыграть Гаевскую перед посторонними людьми, ей удалось без особого труда. Врач, занятый осмотром тела, не заметил подмены.

Итак, свидетельство о смерти на руках, причина смерти не вызывает подозрений, вот-вот приедет машина, чтобы забрать тело и подготовить его к отправке в родную Константиновку в заколоченном гробу. Преступнице необходимо было дождаться санитаров, чтобы заплатить им и отдать соответствующие распоряжения. Можно себе представить, как она нервничала, ведь у нее на руках было два трупа, от одного из которых предстояло избавиться. Она заранее решила, что один из них утопит в реке. Она понимала, что, рано или поздно его найдут и сломанные шейные позвонки вызовут подозрения, которые повлекут за собой расследование. Куда безобиднее сердечный приступ. По этой причине, уже после ухода врача, преступница меняет тела местами, место освидетельствованной чин по чину бабы Луши занимает несчастная Гаевская.

Почему санитары, пришедшие за телом, не обратили внимания на сломанную шею? А с какой стати им присматриваться? У них на руках уже было готовое свидетельство, выписанное по всей форме. Кто они такие, чтобы оспаривать его? Кроме того, мысли их заняты щедрой оплатой, полученной от второй старушенции. Размер вознаграждения должен был быть достаточно велик, чтобы санитары постарались выполнить ее распоряжения как можно лучше и не задавать лишних вопросов.

Когда тело Гаевской, накрытое белой простыней, покинуло на каталке второй корпус, преступница занялась оставшимся трупом. Нетрудно догадаться, что она была именно тем человеком, который якобы предоставил Гаевской машину. Отъезд "Гаевской" прошел совершенно незамеченным. Живая старушка никого не интересовала, любопытство вызывала мертвая. Отдыхающие следили за отбытием труповозки, снова и снова обсуждая подробности происшествия.

Тем временем преступница снова становится сама собой, а труп бабы Луши гримирует под Гаевскую. Актриса, больная раком, наверняка лишилась собственной шевелюры из-за курса химиотерапии, и ей приходилось пользоваться париком. Сейчас парик пришелся как нельзя кстати, сделав перевоплощение бабы Луши идеальным. Даже если кто-нибудь и заинтересовался, как преступница усаживает в машину коченеющее тело, то принял бы его за саму Гаевскую, тем более, что в сентябре темнеет рано и разглядеть подробности затруднительно.

Но преступнице несказанно повезло, ничего подобного не случилось, и она, никем не замеченная, благополучно покинула санаторий и выбралась на берег реки, где свидетелей в этот поздний час и вовсе не было. В укромном месте убийца раздела труп и сбросила его в воду.

Оставалось самое сложное – вернуться в усадьбу и сыграть роль Гаевской.

Для чего было затеяно преступление? Почему преступница пошла на такой большой риск? Деньги. Как всегда – деньги. Во-первых, остаток средств от продажи усадьбы Эмме Вальтер. А во-вторых – дневник актрисы. Вот где скрывался истинный клад. Нужно было только отыскать в доме заветную тетрадку и весьма влиятельные люди оказались бы в ее руках, готовые платить, сколько потребуется.

Шантаж? Разумеется. А чем он хуже убийства? Именно дневник должен был стать главной добычей. Ради обладания им преступница готова была рискнуть и сыграть роль старой больной женщины, у которой внезапно началась чудесная ремиссия. Скорее всего, ремиссия началась не сразу. Преступница планировала провернуть операцию в короткие сроки. Но что-то помешало ей. Что? Единственное, что приходило в голову Вике, это то, что дневника в доме не оказалось. Престуница не нашла ничего даже отдаленно похожего. Так что же, все было зря? Ну уж нет, она не собиралась отказываться от своей добычи и упорно продолжала поиски.

Одна беда – старушка была при смерти. Вот тут-то и понадобилась ремиссия, внезапное, почти чудесное воскрешение.

Постепенно преступница вжилась в роль, а на первых порах ей сильно помог тот факт, что сама Гаевская вела затворнический образ жизни, оставалось только следовать ее принципам, не пуская на порог даже соседей. А как же врач, спросите вы? Вика знала ответ на этот вопрос из первоисточника. Как-то в разговоре Матвей Игнатьевич с обидой заметил, что Гаевская никогда не доверяла деревенским врачам, называя их шарлатанами. Она ездила на процедуры и регулярный осмотр в городскую клинику. То есть, это он думал, что ездила. Проверять ее слова никому и в голову не приходило.

Три года преступница искала дневник, не подозревая о том, что хитрая старушка спрятала его в сломанной печи угоревшей сестры своей сиделки. В конце концов затянувшийся фарс надоел мошеннице, она решила пойти ва-банк и попытаться вытянуть деньги без дневника. Риск был огромный, хотя историю преступлений каждого персонажа она знала от Гаевской во всех подробностях. Прилюдного изложения некоторых деталей могло оказаться достаточно, но вот если бы кто-то из шантажируемых потребовал предъявить дневник…

Опасность пришла совсем с другой стороны. Наблюдательная, как все женщины, Софья – единственная из всех, – заподозрила, что перед ней не Гаевская. Но на свою беду она, вместо того, чтобы оповестить своих товарищей по несчастью, решила использовать свое открытие исключительно в личных интересах. Жадность и желание нагадить ближнему сослужили ей плохую службу. Несчастная даже не подозревала, с кем имеет дело. Человек, уже совершивший одно убийство, не остановится и перед вторым…

Картинка получилась складная, Вика могла бы гордиться собой, если бы не одно "но": зная, как все произошло, она по-прежнему понятия не имела о том, кто же настоящий преступник.

Глава 23

К моменту возвращения в санаторий, Вика неожиданно поняла, что проголодалась. Вообще-то она не собиралась возвращаться, так как узнала все, что хотела, но когда по пути завернула на станцию, выяснилось, что последняя нужная ей электричка ушла сорок минут назад, а следующая будет только утром.

Приблизившись к столовой – как раз наступило время ужина – Вика хищно потянула носом воздух, учуяла запах мясного пирога и прибавила ходу. Желудок одобрительно заурчал. Однако путь неожиданно оказался перекрыт. У самого входа, возле стеклянных дверей маячил проклятый Тимур и явно кого-то высматривал.

Вика резко затормозила, ругая себя за потерю бдительности. Ведь видела же его, подлеца, во время обеда, а потом благополучно успела об этом забыть.

Судорожно сглотнув голодную слюну, Вика малым ходом, не делая резких движений, свернула с главной аллеи в сторону, на терявшуюся в кустах боярышника боковую тропинку, протоптанную желающими срезать угол отдыхающими еще в незапамятные времена.

– Куда-то собралась? – раздался позади нее насмешливый голос.

– Почему ты всегда подкрадываешься со спины? – спросила Вика, не оборачиваясь.

– Потому что ты при виде меня все время убегаешь, – хмыкнул он.

Вика крутнулась на месте вокруг своей оси и оказалась с ним лицом к лицу.

– Неужели это недостаточный повод сообразить, что мне неприятно твое общество? – поинтересовалась она.

– Я так и догадался.

Похоже, ее заявление его не смутило. Вика смотрела на Тимура почти с ненавистью. Он был одет в темные джинсы и голубую рубашку с расстегнутым воротом. Разумеется, расстегнутых пуговиц было гораздо больше, чем следовало и Вика имела неудовольствие отметить, что цвет рубашки удачно оттеняет его загорелую кожу.

– Может, сходим поужинать? – миролюбиво предложил он.

– Иди, если тебе так хочется, – пожала она плечами. – Я не голодна.

– Нет уж, голодать я тебе не позволю, – произнес он со зловещей любезностью. – Сейчас ты, как послушная девочка, отправишься в столовую и съешь свой ужин до последней крошки, даже если мне придется собственноручно запихивать тебе в рот каждый кусок.

– Это проявление заботы или угроза? – прошипела Вика.

– Понимай, как тебе нравится, – равнодушно бросил он.

Вика фыркнула и покосилась на его сильные руки. «А ведь и вправду может накормить насильно, с него станется», – неприязненно подумала она. Стараясь держать спину прямо, она обогнула его, как неодушевленное препятствие и направилась в сторону столовой. В конце концов, ничего с ней не случится, если она поужинает. К тому же в столовой сейчас полно людей и он не посмеет причинить ей вред.

Усадив Вику за дальний столик, Тимур взял поднос и отправился к окошку. Когда он вернулся, на подносе дымились две тарелки с большими кусками пирога, от которых восхитительно пахло курицей с картошкой.

– Вот твоя порция, – сказал Тимур, ставя перед ней тарелку. – Можешь приступать.

– Спасибо, – сказала она, но, прежде чем есть, демонстративно поменяла тарелки местами.

– Что ты, черт побери, вытворяешь? – нахмурился он.

– Всего лишь принимаю меры предосторожности, – последовал невозмутимый ответ. – Ты страшный человек, Тимур. Кто знает, что ты успел проделать, пока ходил за ужином.

– Очень надо травить тебя. Слишком много чести, – мрачно проворчал Тимур, с аппетитом уплетая свою порцию. – Хотя, может, стоило попробовать? Слишком уж ты меня достала.

– А я тебя сюда не приглашала, – обиделась девушка. – Чего, спрашивается, притащился?

– На тебя посмотреть. Забавное, знаешь ли, зрелище.

– Ясно. Шпионишь. И чего же ты усмотрел такого забавного?

Она поймала себя на том, что наблюдает за ним из-под ресниц. Даже злясь на него сверх всякой меры, она не могла не признать, что он исключительно хорош собой. Она еще раньше заметила, что даже старушки с удовольствием провожали его взглядами, не говоря уже о женщинах более молодого возраста. Что ж, такие нравятся всем: высокомерный взгляд черных глаз, жесткие линии рта и подбородка и непременная щетина – результат профессиональных усилий парикмахера. Волосы, пожалуй, слишком длинные. Отрастил шевелюру почти до плеч. Если бы не суровое, чисто мужское лицо, она непременно приняла бы его с такой прической за гея. Но этот тип определенно не гей – вон как глазами зыркает, того и гляди испепелит ненароком.

Она не заметила, как съела почти весь свой кусок пирога. Тот оказался и в самом деле очень вкусным, особенно – хрустящая корочка.

– Любишь Агату Кристи?

Вопрос застал ее врасплох. Она едва не подавилась.

– Обожаю, – ответила она с вызовом.

– Заметно, – кивнул он, отодвигая в сторону тарелку. – Тебе определенно не дают покоя лавры мисс Марпл.

– Не такая уж я и старая, – неожиданно обидилась Вика.

– А я не о возрасте. Ты любишь от скуки совать нос не в свое дело, не думая о последствиях, точь-в-точь как милая старушка. Лучше бы парня завела, ей-богу.

Вика вспыхнула, однако взяла себя в руки и усмехнулась:

– А с чего ты взял, что его у меня нет?

– Нетрудно догадаться.

– И все-таки ты ошибаешься.

– Не сочиняй, – усмехнулся он. – Если ты говоришь правду, то с какой стати во время законного отпуска ты забралась в такую глушь?

– А что я, по-твоему, должна была делать?

Он многозначительно посмотрел на нее и Вика залилась густой краской.

– Я вижу, ты меня понимаешь. Глядишь, была бы делом занята, не лезла бы куда не надо.

– Секс – главное дело жизни? Оригинально, – злобно хохотнула Вика.

– Тебе-то откуда знать? – Тимур твердо и холодно посмотрел ей в глаза. – Насколько я успел понять, этого лекарства ты еще не пробовала.

Вика в ярости вскочила, к пущей своей досаде, запнувшись о ножку стула и едва не грохнувшись.

– Ты что, охренел совсем?!

– Сядь. На тебя и так все смотрят.

Вика воровато оглянулась и тут же опустилась на свое место, попав под перекрестный огонь множества любопытных глаз.

– Чего ты так нервничаешь?

– Потому что ты меня достал!

– Достал? А что такого я сделал? Избавил от голодного обморока? – он смотрел на нее с искренним удивлением.

– Ты обращаешься со мной так, словно об меня можно испачкаться и в то же время… пристаешь.

– Да не пристаю я к тебе, – устало сказал он. – Я и пальцем к тебе не притронулся, а ты уже лезешь на стену. Если это твоя обычная манера поведения, то я не удивляюсь, что твой последний кавалер удрал от тебя.

– Ты мне противен, – сквозь зубы выдавила Вика, особенно злясь на то, что он сказал истинную правду. Ее последний приятель действительно сделал ноги, устав дожидаться, когда же его допустят к телу. Ошибся проницательный Тимур в другом – Вика вовсе не была убежденной девственницей. Просто ее первый – и единственный – опыт оказался столь отвратительным, что у нее больше никогда не возникало желания повторить его.

Тимур ей нравился, даже вопреки всем ее опасениям в его неблагонадежности, и от этого девушка злилась еще сильнее.

– Ты мне отвратителен, – Вика начала повторяться, – тебе бы польстило, если бы я и в самом деле ненавидела всех мужчин! Но я не выношу именно тебя, понял?

– Я понял.

Вика как будто ожидала другой реакции, и его полное спокойствие ее обескуражило. Она снова вскочила и бросилась прочь, едва не посшибав всю мебель в столовой. Она не оглядывалась и не могла заметить, что оставшийся сидеть на месте парень наблюдал за ее позорным бегством со странной смесью жалости и презрения.

Девушка почувствовала себя в безопасности только захлопнув и заперев дверь изнутри своего номера. Она привалилась к ней спиной, тяжело дыша и сквозь зубы чертыхаясь. Какими только эпитетами она не награждала наглеца, и все ей было мало. Выдохлась она нескоро, но к тому моменту силы почти полностью покинули ее, на плечи навалилась усталость.

Девушка почувствовала себя вдруг такой грязной, что ей захотелось немедленно залезть в душ и вымыться. Что ж, для этого у нее были все условия, за исключением чистой смены белья. Не беда, заодно простирнет уже имеющееся и развесит его в ванной. К утру должно высохнуть, а спать можно и в одной рубашке.

Еще раз удостоверившись, что дверь крепко заперта, Вика пошла в ванную и включила воду. Слава богу – горячая. Девушка быстро разделась, наскоро закончила постирушку и с наслаждением встала под душ. Теплые струи ласкали ее тело, неся с собой покой и расслабление.

Расслаблялась она довольно долго, когда она, завернувшись в большое махровое полотенце, вошла в комнату, за окном было уже совсем темно.

Вика не сразу поняла, что происходит: ей показалось, что тьма каким-то образом просочилась в комнату. Не веря собственным глазам, она уставилась на окно и закричала. Сквозь оконные щели в комнату и в самом деле что-то вползало. Не что-то! Это были те самые существа с кладбища.

– Этого не может быть, – прошептала Вика помертевшими губами.

Точно услышав ее голос, извивающиеся возле самого пола черные языки на секунду замерли, потом разом повернулись к ней и ринулись в ее сторону. Теперь их было куда больше, чем на кладбище, змеящийся черный дым почти сплошь покрывал дощатый пол, стремясь добраться до нее побыстрее.

Девушка снова закричала и попыталась укрыться в ванной комнате, но поскользнулась на скользком полу и грохнулась почти наотмашь. Поскуливая, девушка засучила ногами по полу, шаря руками по стене в поисках опоры. Ухватиться было не за что. Щупальца черного дыма уже лизали ей пятки. Их прикосновение было ледяным. Она чувствовала, как цепенеет тело. Нос забивал запах тления, он щипал ее язык, застревал в горле. Вика закашлялась, пытаясь кричать, но ее крик становился все слабее.

Одна из отвратительных скользких бесплотных тварей уже обвивала ее за ногу, поднимаясь все выше и выше. Тварь жаждала ее крови. Вика чувствовала, что она пытается добраться до ее горла, чтобы выпить ее всю, до последней капли, и, отчаянно противясь этому, пронзительно закричала из последних сил.

Почти ничего не слыша от ужаса, она скорее почувствовала, что кто-то ломится в номер. Огромным усилием воли повернув голову, она увидела, как, высадив хлипкую фанерную дверь, в комнату ворвался Тимур.

– Черт возьми, что происходит? – прохрипел он, вытаращившись на скрючившуюся на полу девушку. – Ты упала? Ударилась? Что с тобой?

Он ринулся к ней, но девушка с безумным криком отпрянула:

– Не подходи! Прочь! Прочь отсюда!

Тревога на его лице сменилась озадаченным выражение, но он послушно отступил.

Вика отвернулась и заставила себя посмотреть на свою ногу, ожидая увидеть мерзкую гадину. Но она увидела только обыкновенную голую ногу. От черной змеи не осталось и следа. Она растворилась так же, как и ее собратья. Исчезла. Спряталась.

Только сейчас Вика поняла, как она дико выглядит: голая, вопящая, с горящими безумными глазами, растянувшаяся на полу в совершенно пустой комнате. И все это на глазах у парня!

По ее все еще замерзшим щекам хлынули слезы. Она подтянула колени к животу, жалобно поскуливая.

– Что произошло, девочка? – спросил он неожиданно мягко.

– Я…я видела чье-то лицо. Там, за окном. За мной, наверное, подглядывали, – соврала она первое, что пришло в голову. Но Тимур поверил ей. В два прыжка он достиг окна и распахнул его настежь. Свежий ветер ворвался в комнату. Вика съежилась еще больше.

– Если там кто-то был, то уже убежал, успокойся, – сказал он, закрывая окно и задвигая шпингалет.

Вика ответила тихим всхлипыванием, обхватив себя за колени и тихонько поскуливая.

– Возьми себя в руки, – прикрикнул он. Вика не прореагировала. Тогда парень опустился перед ней на колени и осторожно отвел рукой занавесившее ее лицо волосы. Вика издала легкий стон.

– Послушай, детка, на твоем месте я бы оставил попытки спрятаться между половицами. Лучше бы тебе встать и одеться, пока не схватила воспаление легких. Где твоя одежда?

Вика безразлично пожала плечами.

– Мда-аа, сегодня явно не твой день.

Секунду подумав, он бесцеремонно перешагнул через нее и скрылся за дверью ванной. Вернулся Тимур через секунду с ворохом одежды, которую бросил рядом с девушкой.

Вика даже головы не повернула, глядя в одну точку неподвижными глазами, как будто видела на пустом полу что-то страшное. Все чувства покинули ее, и осталось только одно желание: исчезнуть, раствориться, чтобы никогда больше не видеть этот черный дым.

– Черт. Что мне прикажешь делать? Не одевать же тебя, как маленькую? – задумчиво проговорил он, потирая подбородок.

Не придумав ничего лучше, Тимур вдруг привлек ее к себе, попытался поймать остановившийся взгляд и нашел губами ее рот. Это прохладное прикосновение заставило ее вздрогнуть. Но вместо того, чтобы вырваться, она с покорным вздохом разомкнула губы и закрыла глаза, подавшись к нему всем телом.

– Вот так-то лучше, – проговорил он, отстраняясь. – Теперь одевайся.

Викино лицо дернулось, потом покраснело. Она торопливо прикрылась одеждой и отползла в ванную.

– Премного благодарна, – процедила она уже из-за закрытой двери. – Теперь можешь убираться. Я прекрасно обойдусь без тебя!

– Поздравляю, твой яд к тебе вернулся. Да и то правда, сидеть на полу, скрючившись в три погибели, совсем не в твоем стиле. Я напрасно спешил на помощь. Тебе достаточно было прошить несчастного вуайериста одним-единственным взглядом и все его хозяйство мигом превратилось бы в кучку пепла.

Вика, прыгая за дверью на одной ноге, невольно улыбнулась. Жаль, что он такой самоуверенный, иначе они смогли бы поладить.

Когда она наконец вышла из ванной, застегнутая на все пуговицы, то застала его по-хозяйски развалившимся на ее постели.

– Я же сказала тебе – убирайся.

– А я думаю, мне лучше остаться здесь, учитывая, что замок сломан, а тот, кто за тобой подглядывал, может вернуться.

– Ночевать с тобой в одной комнате?!

– А что тут такого? Комната одна, но кроватей-то две. Так что выбирай на здоровье любую, а я займу оставшуюся.

Вика презрительно сощурилась.

– Да я ночью глаз не сомкну, зная, что ты рядом.

– Ну и зря. Я лично собираюсь спать. И приставать к тебе не собираюсь. Мое присутствие здесь – исключительно акт человеколюбия.

– Интересно, почему я тебе не верю?

Он пружинисто вскочил с кровати, положил руки на бедра и, улыбаясь, уставился на нее. Вика с ужасом обнаружила, что жадно разглядывает его широкие плечи и мускулистые руки. И не только руки. Глаза их встретились, и он долго – ей показалось, целую вечность, – не отпускал ее взгляд. Губы девушки беспомощно раскрылись. Она почувствовала почти непреодолимое желание обнять его, прижаться к его сильной загорелой груди и ощутить тепло его тела. Этот внезапный порыв ужаснул ее. Она отступила, догадываясь, что он прочел все по ее глазам.