Текст книги "Ночной крик"

Никакого плана у нее не было, она просто надеялась, что обстоятельства сложатся в ее пользу. Чего-чего, а самонадеянности ей было не занимать.

Глава 8

– Простите, это не вы потеряли?

Глупее фразу для начала разговора трудно было придумать. Но Окунцов прореагировал должным образом: лицо его вытянулось и побледнело, когда Вика сунула ему под нос портсигар и повертела его во все стороны, пуская солнечных зайчиков. Вблизи оказалось, что Окунцов еще старше, чем она думала и еще неприятнее. Узкоплечий, с цыплячьей грудной клеткой и ногами, практически лишенными мускулов, что еще заметнее подчеркивали узкие кожаные – это в такую-то жару! – брюки. К тому же, он был небрит как минимум три дня. Сейчас, на побелевшей от волнения коже отросшая пегая щетинавыглядела особенно отвратительно. И нос у него длинный и острый, как аистиный клюв. Вика пообещала себе, что никогда больше не станет разглядывать известных артистов вблизи. Их место на сцене и лучше бы им там и оставаться.

Поначалу, когда девушка только задала свой вопрос, показалось, что Окунцов собирается уйти в глухую несознанку, но жадность одержала верх над осторожностью, все-таки портсигар был золотой и стильный, и лишиться его за просто так Курскому Соловью оказалось слабо.

– Откуда он у вас? – спросил певец дрогнувшим голосом, не решаясь протянуть руку.

– Нашла, – усмехнулась Вика, скривившись. Не то, чтобы она пыталась строить из себя крутую, просто, неловко задела горящую огнем кожу на груди и испытала резкую боль, от которой из глаз едва не брызнули слезы. – Угадайте, где я его нашла?

– Да какая разница? Вы ведь хотите мне его вернуть?

– Не так скоро. – Вика убрала руку за спину. Окунцов изумленно проводил глазами исчезнувший портсигар.

– А в чем дело? А, понял. Вы хотите получить вознаграждение? – Презрения, сквозившего в его тоне, было слишком много для расшатанных за последние дни Викиных нервов, и она разозлилась.

– Вы признаете, что это ваша вещь?

– Конечно, признаю, – машинально ответил Окунцов, роясь в портмоне из змеиной кожи. – Сколько вы хотите? Сто? Двести баксов?

– Засунь их себе в задницу, – ласково посоветовала Вика, сама удивляясь собственной грубости.

– Что-о-о?

– Что слышал, – огрызнулась Вика.

– Чего же вам надо?

– Всего лишь узнать, удобно ли тебе было сидеть в кустах. Ведь именно там, в кустах бузины ты обронил свою цацку.

Теперь Окунцов испугался по-настоящему. Он понимал, что сам загнал себя в ловушку. Отступать ему было некуда, он сам признался, что портсигар принадлежит ему и даже предлагал этой чокнутой вознаграждение. Вике даже стало его жалко, настолько погано он выглядел, сравнявшись цветом лица со своей не слишком свежей грязно-зеленого цвета рубашкой из шелка тусса. Щеки его так же лоснились от внезапно выступившего пота, как эта благородная ткань.

Внезапно она поняла, что этот тип не убивал Князеву. Не способен он на такое, кишка тонка. Чужими руками – возможно, но пачкаться самому? Это вряд ли.

Внезапное озарение меняло все ее планы. Она по-прежнему не сомневалась, что Окунцов что-то видел, но убийцей он не был и, следовательно, выколотить из него правду становилось труднее – бояться ему, в общем-то, нечего и он может упираться и отнекиваться до второго пришествия.

– Послушайте, а ведь я вас узнал, – прищурился вдруг Курский соловей. – Вы – та самая девица, что шныряла вокруг пруда в тот день, когда погибла Софья. Только тогда вы показались мне более привлекательной. Что у вас с лицом, милочка?

– Не твое дело, – прошипела уязвленная Вика. – Кстати, Софью Аркадьевну убили не днем, а ночью, и вы, господин Окунцов, сидели в это время в кустах бузины. Кстати, никак не пойму, чтовы там делали? Живот, что ли, прихватило? Или любовались тем, как убивают вашу знакомую?

– Я ничего не видел! – вдруг окрысился Окунцов. – Не докажете.

– Чего ж доказывать, если не видели? – Невозмутимо парировала Вика. Окунцов с опозданием осознал, что снова она загнала его в ловушку.

– Слушай, ты, как тебя там, отцепись от меня! Можешь оставить себе портсигар, алчная маленькая дрянь, только отвяжись.

– Да на фига мне твой портсигар, если я даже не курю? Хотя нет, оставить я его, пожалуй, оставлю. Отнесу Федору Карпычу.

– Это еще кто? – с тоской спросил Окунцов. – Твой подельник?

– Уже успел забыть? Короткая же у творческих людей память. Федор Карпыч – участковый.

– О, господи! – простонал Соловей, отчаянно фальшивя. – Зачем ты свалилась на мою голову?

– Странно, ты уже второй, кто сегодня говорит мне об этом, – озадаченно пробормотала Вика.

– Так и думал, что твое хобби – цепляться к людям.

– И вовсе я не цепляюсь, – обиделась Вика. – Скажите по-хорошему, зачем в кусты ночью лазили и что оттуда видели – и я моментально отстану.

– Я НИЧЕГО НЕ ВИДЕЛ! – отчеканил Окунцов. – А портсигар потерял раньше, вечером, когда осматривал пруд.

– Врешь? – устало спросила Вика. – Дело хозяйское. Я пошла.

– Куда? – удивился Окунцов такой быстрой капитуляции.

– К участковому, – пожала плечами девушка. – Пусть он разбирается.

– Он тебе не поверит.

– Скорее всего, – охотно согласилась Вика.– Но на заметку возьмет, это как пить дать. А он, насколько я успела заметить, дядька дотошный, и вопросы в отличие о меня задавать умеет. Он их тебе много задаст и одним из них будет – так уж и быть, скажу по дружбе – "Какого черта вы все сюда слетелись, воронье проклятое?"

Вика совершенно не ожидала, что брошенная ею наугад, просто от отчаяния фраза окажет такое сокрушительное воздействие на начавшего уже было оправляться Окунцова. На этот раз он побледнел так, что девушка перепугалась, не хватил бы его родимчик.

Окунцов цепко схватил ее за руку. Та взвыла от боли и простонала:

– Полегче, идиот!

К ее удивлению, руку Окунцов послушно отпустил, вместо этого подавшись к ней всем телом.

– Как же ты меня достала! – прошипел он со страдальческим выражением на лице.

– Угомонись, сказала же – ухожу. Катись себе домой и жди повестку.

– Никуда ты не пойдешь, – ошарашил ее Окунцов.

– Как это?

– Сядь. Поговорить надо.

– Ага. Я сяду, а ты меня по голове огреешь и в речку сбросишь, рыбкам на корм. Нет уж, мне такой гринпис не по нраву, – попятилась Вика подальше от дверцы машины.

– Хватит ломаться, ничего я тебе не сделаю, хотя ты и доконала меня, как не знаю что. У меня деловое предложение.

– Деловое? Что-то на делового ты не сильно смахиваешь, – рассудительно заметила Вика, но дверцу открыла и в машину забралась.

– Ну? – спросила она, придерживая рукой дверцу.

Окунцов нервно кусал губы и придирчиво сверлил ее глазами, не произнося ни слова.

– Ну, – повторила девушка, – чего уставился? Говори, пока я не передумала.

– Ладно. Выхода у меня все равно нет. Хотя с рыбками – вариант и в самом деле подходящий.

– Но-но! Полегче. Щас как заору – пожарная сирена нежной скрипкой покажется, – пригрозила Вика.

– Брось. Сказал же – ничего тебе не сделаю, – поморщился Окунцов. – Девица ты шустрая, в этом я успел убедиться. От меня точно не отстанешь. Не то, чтобы я чувствовал себя в чем-то виноватым, но тебе повезло – обстоятельства у меня на данный момент таковы, что лишний шум мне ни к чему. А потому я хочу привлечь тебя на свою сторону.

Вика слушала с интересом, не понимая, куда он клонит.

– Раз уж ты все равно впуталась в это дело, то выполни для меня одно поручение. Портсигар можешь оставить себе как вознаграждение.

Вика открыла было рот, чтобы возразить, но Окунцов перебил ее:

– Да понял я, понял. Портсигар тебя не слишком интересует. Хотя зря – он хороших денег стоит, в нем одного золота – граммов двести пятьдесят, не меньше. Дома сосчитаешь, сколько это в у.е. Есть у меня другой гонорар, который понравится тебе больше, чем этот.

– Что это?

– Информация. Ты права – Соньку действительно убили. – Вика тихо ахнула. – И я видел, кто это сделал. Только тебе от моего признания никакой пользы. Ни за какие пряники я этого больше не повторю, тем более – твоему участковому.

– Вот гнида. Человека убили, а он…

– А меня это не касается. Я ее не убивал. И почему ее убили – даже не догадываюсь. Твое мнение относительно моего морального облика меня интересует в последнюю очередь, зато очень интересует кое-что другое. Сделаешь – узнаешь имя убийцы. Идет?

Только доказательства его вины сама искать будешь, на меня не рассчитывай. Только имя.

– А ты не боишься, что он и тебя – того, оприходует? – спросила Вика с неподдельным интересом. – Ты же свидетель.

– А ты не болтай никому про портсигар – вот и не возьмешь греха на душу.

– А я-то тут при чем?

– Мозгами пошевели. Никто кроме тебя про портсигар не знает. В том числе и убийца. Знал бы – я бы тут с тобой не сидел, тут ты права на все сто. Ну, так как, согласна на сделку?

– Ладно. Что нужно? Говори. Надеюсь, не Луну с неба достать? Предупреждаю сразу – это мне не по силам.

Окунцов усмехнулся:

– Нет. Луна мне не нужна. Достать тебе предстоит кое-что другое, – он немного помедлил, но потом все же решился окончательно. – Это дневник. Обыкновенная старая тетрадка с записями.

– Дневник? Чей? Зачем он тебе понадобился?

– Чей – скажу. Гаевской. А вот зачем понадобился – это, пардон, не твое дело.

– Что ж, пусть так. Найду – все равно догадаюсь. Ведь дело в записях, точно? Что там? План, где зарыты фамильные сокровища?

– Ты сначала найди, – неприятно усмехнулся Окунцов. – Найдешь – твое счастье. А не найдешь, так и ни к чему тебе знать, что в нем написано.

– В логике тебе не откажешь, – вздохнула девушка. – Как он хоть выглядит?

– А вот этого я не знаю, – огорошил ее певец. – Я его никогда не видел.

– Так может его и не существует вовсе? Может, ты меня за нос водишь? Я буду землю рыть, искать эту тетрадку, а ты тем временем – фьюить – и смотаешься куда-нибудь на Карибы.

– Придется тебе поверить мне на слово. Только врать мне не резон. Дневник мне необходим до зарезу. Кстати, за ним наверняка найдутся и другие охотники, вещь ценная.

– Час от часу не легче.

– Сама виновата – нечего было ввязываться, – равнодушно откликнулся Окунцов.

Вика поняла, что больше он ничего ей не скажет и нехотя выбралась из машины. Отчего-то ее не покидало чувство, что ее одурачили, но она никак не могла понять – в чем именно. Проводив взглядом поднявшую облако пыли машину, Вика перевела глаза на глянцево блестящую визитку, которую Окунцов сунул ей в последний момент, потом запихнула ее в карман своих просторных брюк, зная наверняка, что тисненый золотом телефонный номер врезался ей в память навсегда. Доведется ли ей им воспользоваться?

Помня о словах Окунцова, Вика внимательно оглядела улицу. Две другие машины давно уехали, улица казалась вымершей. Конечно, не факт, что какая-нибудь любопытная старушка не шпионит за ней в данную минуту, скрываясь за своим забором. Но старушек Вика пока не опасалась. На заборе сидел угольно-черный желтоглазый кот с неимоверно длинным хвостом и демонстративно не обращал на нее внимания, занятый вылизыванием правой передней лапы. На кота Вика посмотрела с подозрением.

Несмотря на отсутствие нежелательных свидетелей, стоять столбом посреди улицы Вике быстро надоело. Она поплелась обратно, пытаясь утрамбовать теснившиеся в голове мысли.

Собачка Кати продолжала скулить. Теперь она скулила громче, время от времени повизгивая и тоненько тявкая. Когда Вика поравнялась с калиткой, то услышала, как той стороны забора собачонка отчаянно заскребла по доскам лапами, ее лай стал еще громче и отчаяннее. Девушка внезапно поняла, что пес не просто скулит, он зовет на помощь. Неужели что-то случилось? Сразу всплыло еще свежее воспоминание о неизвестном злоумышленнике, напавшем на нее на пляже. Господи, она же поделилась своими подозрениями с Катей! Неужели, и она…

Раздумывать не было времени. Вика рывком распахнула калитку и ворвалась во двор. Он был совершенно пуст. Девушка бросилась было к крыльцу, но песик, заливаясь лаем, преградил ей дорогу.

– Что, Рыжий, что? Куда ты меня зовешь? Где твоя хозяйка?

Собака словно поняла ее вопрос, потому что со всех лап бросилась к колодцу и попыталась запрыгнуть на широкий каменный бордюр. Препятствие оказалось слишком высоко и песик с визгом шлепнулся на землю, царапнув камень когтями.

Вика метнулась к колодцу. Холодея от внезапного предчувствия, она заглянула вниз, в холодную глубину, и громко закричала:

– Помогите!!!

Кто-то был там, слабо барахтаясь в маслянистой, черной воде.

Даже одного взгляда было достаточно, чтобы понять – силы упавшего на исходе.

– Помогите!!!– Завизжала Вика снова. – Кто-нибудь, на помощь!

Она стояла, свесившись через край колодца, крепко вцепившись в каменные края и не отрываясь смотрела на тонувшего, словно надеялась удержать его своим взглядом на поверхности. Она боялась отвести взгляд, отойти хоть на секунду, чувствуя, что этой секунды будет достаточно, чтобы человек, еще слабо бьющий руками по воде, пошел ко дну.

Сейчас, когда глаза ее уже привыкли ко мрачной тьме колодца, она смогла разглядеть того, чью жизнь пыталась удержать одним усилием воли.

Там, на дне, была Катя.

Глава 9

Вика продолжала кричать, не переставая.

– Ты не пробовала наняться сиреной на Скорую помощь?

Второй раз за сегодня он объявлял о своем появлением вопросом. Вика с негодованием обернулась. Тимур, на этот раз одетый в синие джинсы и черную футболку, смотрел на нее с иронией.

– Не время шутить! – рявкнула она срывающимся голосом. – На дне колодца человек, женщина!

Не слишком спеша, парень наклонился над колодцем. Но даже увидев страшную картину, он не изменил своего поведения.

– Не слишком подходящее место для купания, – глубокомысленно изрек он.

– Шут гороховый! – обозвала его в сердцах девушка. – Она вот-вот захлебнется! Сделай что-нибудь!

Девушка в отчаянии повертела головой, надеясь, что ее призыв о помощи услышал кто-то еще помимо этого клоуна, упивающегося своей невозмутимостью и бессердечием. Напрасно. Никто больше не спешил на помощь.

– Кончай орать и не суетись. – Посоветовал Вике Тимур. От его тона у нее перехватило горло и в глазах защипало. – Лучше поищи веревку.

"Неужели он поможет ей?" – удивилась Вика.

– Ну, чего застыла? Беги в дом, в сарай, куда там еще? Пошевеливайся, клуша.

Последние слова он сказал уже стоя на бортике колодца. Вика бросилась выполнять команду, бестолково метаясь по двору в поисках прочной веревки. Тем временем Тимур начал спуск в колодец, пользуясь вмурованными в скользкие стены скобами.

Когда он уже скрылся где-то в жерле глубокой ямы, Вика отыскала наконец-то нужное, а во двор вбежали долгожданные помощники. Хотя какая уж помощь от двух старух и прихрамывающего тощего подростка. Последний немедленно прилип к колодцу и Тимур грубо шугнул его снизу, потребовав не заслонять свет и убираться куда подальше. Старухи обступили Вику, путаясь под ногами и мешая ей добраться до колодца, чтобы передать веревку спасателю. Быстро разобравшись в ситуации, бабки запричитали на два голоса.

– Венька, быстро слетай за доктором! – прикрикнула одна из них, уже знакомая Вике Петровна.

Наконец-то и от них была какая-то польза.

Мальчишка нехотя покинул место происшествия, выволок из кустов велосипед и, еще раз оглянувшись на колодец, нажал на педали. Неуклюже вильнув рулем, он выкатился за калитку.

Время текло страшно медленно, но в конце концов мертвенно бледная, перепачканная землей и ряской Катя оказалась на поверхности. Вика и старухи, число которых возросло до семи, обступили лежащее на земле тело.

– Ее надо перенести в дом, – растерянно проговорила Вика, не решаясь прикоснуться к несостоявшейся утопленнице.

– Только начни делать добрые дела – всю жизнь не отвяжешься. Интересно, куда в этом колхозе все мужики запропастились? – недовольно буркнул Тимур, но все же поднял женщину на руки и направился к дому. Вика была благодарна ему за помощь, хотя грубость парня больно задевала ее самолюбие. На героя этот тип как-то не тянул. Добрые дела делал без желания и, кажется, его это ничуть не смущало. Голова Кати с мокрыми как сосульки волосами безвольно болталась в такт его шагам, свесившись с локтя.

– Ой, а она живая? – спросила одна из бабулек неожиданно тонким голосом, глядя в спину уходящему Тимуру.

– Да! – отрезал он, не оборачиваясь. Вике показалось, что состояние спасенной его волновало куда меньше, чем вконец испорченная футболка и порванные джинсы.

* * *

– Теперь-то все позади, – сообщил Вике Матвей Игнатьевич – местный фельдшер, которого деревенские почтительно именовали доктором. – А ведь мне показалось, что она ускользает от меня, проказница этакая.

Всех посторонних доктор сразу же по приходу попросил выйти вон, позволив остаться только Вике после того как внимательно оглядел ее с ног до головы. Сейчас она слышала как любопытные гомонят под окнами, обсуждая подробности происшествия.

Что касается Тимура, то он испарился еще до прихода доктора, ничего не сказав Вике на прощание. Просто исчез, словно его и не было.

– С ней будет все в порядке? – Спросила Вика, отгоняя от себя подальше преступные мысли о заносчивом незнакомце.

– Вся вода уже вышла. Бутылки с горячей водой согреют ее. Вообще-то Катерине повезло. Ничего серьезного, помощь подоспела вовремя. Несколько ушибов и сильное переохлаждение в данном случае лишь малая плата за такую неосторожность. Это ж надо – свалиться в собственный колодец! – доктор осуждающе покачал головой. Он был слишком стар, чтобы спешить с выводами, но этот вопиющий случай заставил его изменить принципам.

Вике нравился Матвей Игнатьевич. Несмотря на почтенный возраст, седые виски и изборожденное морщинами лицо с сидящими на остром носу немодными очками, он был полон сил и энергии, умел слушать и располагал к себе собеседника с первого взгляда. Вика поймала себя на мысли, что ему бы она охотно рассказала о том, во что влипла по собственной глупости. Единственное, что ее удержало, это нежелание впутывать милого старика в дело, которое казалось ей все более опасным.

– Ума не приложу, как это могло случиться, – пробормотала Вика.

– Ну, об этом нужно спрашивать саму Катерину. Она скоро придет в себя. Вы побудете с ней?

– Да, конечно.

– Вот и славно. Потому что я, к сожалению, должен спешить. У меня еще два срочных вызова. Что касается Катерины, то я сделал для нее все что мог, остальное – дело ее организма. Но, думаю, что она – женщина молодая и крепкая, достаточно легко справится с последствиями.

Доктор стал аккуратно складывать инструменты в потертую кожаную сумку. Вика, воспользовавшись моментом, осторожно спросила:

– А почему не позвали ее мужа? Кажется, я его даже не видела.

Доктор на минуту замер. Венчик волос над его головой слегка дрогнул. Однако ответил он ровным, спокойным голосом:

– Костя в рейсе. Его не будет до завтрашнего утра.

– Он шофер?

– Дальнобойщик. Устроился на работу в городе. Здесь у нас заработать особенно негде. К тому же…

Матвей Игнатьевич почему-то не пожелал закончить фразу, очевидно, не захотел вмешивать в семейные дела своих односельчан постороннего человека. А ведь Вика догадалась, что он хотел сказать: Константину хотелось поменьше бывать дома с – увы – нелюбимой уже женой, и с этой точки зрения работа шофера дальних рейсов устраивала его как нельзя лучше.

Перед уходом доктор еще раз взглянул на лежащую с закрытыми глазами Катю и проговорил:

– Все-таки ей очень, очень повезло.

Ждать пришлось недолго: Катя открыла глаза почти сразу же после ухода доктора. Она повела мутным взглядом вокруг, приподнявшись на локте, как будто не узнавала собственную комнату. Вика сидела в ногах кровати, не шевелясь, пока рассеянный взгляд подруги не остановился на ней в изумлении.

– Ты? – выдохнула Катя. – Что ты здесь делаешь?

– Сторожу твой покой, – попыталась отшутиться Вика. – Знаешь, стоит мне только покинуть свой пост, как вся толпа любопытных, что толчется под окнами, ворвется в твой дом и замучает тебя расспросами. Сегодня ты героиня местных сплетен.

– Мне казалось, что я уже давно героиня, – слабо усмехнулась Катя.

Вика тактично промолчала.

– А что случилось? Что это со мной?

Теперь пришел Викин черед удивляться.

– Разве ты не помнишь? – спросила она осторожно.

– О чем?

– Я нашла тебя в колодце, барахтающейся где-то там, в глубине. Теперь мне бы очень хотелось знать, как ты туда попала?

Катя наморщила лоб и потерла виски руками, словно никак не могла ничего припомнить. Вика ее не торопила. Она отметила маленькую тревожную морщинку, прорезавшую гладкий лоб Кати и терпеливо ждала, когда та заговорит.

– Да, кажется, я начинаю вспоминать. Эти скользкие стены. Мне никак не удавалось за них уцепиться. Ступеньки обрывались гораздо выше того места, до которого я могла дотянуться. И еще – было холодно. Так холодно, что у меня сводило судорогой ноги…

– Вот об этом вспоминать как раз не стоит, – остановила подругу Вика, видя как та содрогается, переживая кошмар заново. – Все что я хочу знать, это имя того, кто столкнул тебя вниз. Кто это был?

Катя быстро взглянула на девушку, испуганно и упрямо сжав губы.

– Скажи мне, – мягко продолжала настаивать Вика. – Неужели не ясно, что ты подвергаешься опасности?

– Ты ничем не сможешь мне помочь. Никто не сможет, – прошептала Катя. Она печально покачала головой и даже умудрилась изобразить жалкое подобие улыбки.

– А я и не собираюсь брать эту почетную обязанность на себя, – успокоила ее Вика. – Ты должна рассказать обо всем Федору Карпычу, а уж он разберется в чем тут дело.

– Он не станет меня слушать.

– Это как это? Ну, хорошо. Он по-твоему не станет. Но я-то не отказываюсь. Кто это был, Катя? Скажи мне.

– Никто.

Вика застыла с открытым ртом. Интонация Кати подсказала ей, что она говорит правду, но тогда… Это же абсурд какой-то! С чего бы это Катерине падать в собственный колодец среди бела дня? Вика продолжала вопросительно смотреть на Катю, но та молчала.

– Ты что, собиралась достать воды из колодца?

– Нет. Ничего такого. Я давно не пользуюсь этим колодцем. У меня в огороде шланг, а в дом давно провели воду. Я вышла во двор… не помню зачем. Кажется, покормить собаку… Потом мне вдруг стало плохо. Перед глазами все завертелось и я, словно помимо своей воли пошла к колодцу. Не хотела, а пошла, понимаешь?

Вика откровенно не понимала. Как это "не хотела, но пошла"? Она ж не зомби.

– На какое-то время пелена спала с глаз и я обнаружила, что сижу на краю колодца, – продолжала рассказывать Катя. – А потом вроде бы кто-то позвал меня…

– Вот с этого места поподробнее, пожалуйста! – встрепенулась Вика. – Кто позвал? Откуда?

Катя посмотрела на Вику долгим тяжелым взглядом. От шеи начала подниматься краснота, щеки заалели.

– Голос звучал из колодца, – ответила она через силу. И поспешно добавила:

– Конечно, мне это могло только показаться.

Вика, услышав про такую чушь, как зовущий из глубины колодца неведомый голос, поперхнулась и громко закашлялась.

– Продолжай, – попросила она хрипло, помахав в воздухе рукой.

– Собственно, это почти все, что я помню. Голос звал меня и я не могла ему противиться. Меня неудержимо тянуло наклониться над колодцем все ниже… ниже… Не было сил, не было желания защищаться…

– Защищаться от кого?

– Не знаю.

– Ты же сказала, что никого не было?

– Не было наяву, но там, в колодце… Кто-то требовал, чтобы я пришла. Нет, я неправильно выразилась. Это не было приказом… Голос убаюкивал, укачивал, хотелось слушать его снова и снова.

– Вместо того чтобы слушать, лучше бы позвала на помощь, – проворчала Вика.

– Я не могла. У меня пропал голос. Да и не хотелось.

Вика только покачала головой.

– Испугалась я только потом, когда ударилась головой обо что-то твердое…

– А вот в это я охотно верю, – пробормотала Вика еле слышно, но Катя услышала и усмехнулась:

– Вот видишь, даже ты считаешь меня сумасшедшей, что же тогда скажет Федор Карпыч?

– М-да, с этим к нему соваться не стоит, – вынуждена была согласиться Вика. – По твоему рассказу выходит, что это и в самом деле был несчастный случай. Естественно, историю с голосами нельзя принимать всерьез…

– Я знаю, кто сделал это со мною, – неожиданно выпалила Катя. Викины глаза округлились, рот приоткрылся. В эту минуту она остро пожалела, что позволила доктору уйти. Похоже, у подруги начинался параноидальный бред и ей требовалась срочная госпитализация.

– Да не смотри ты на меня как на сумасшедшую, – рассерженно попросила Катя.

– Извини. – Вика поспешно отвела глаза.

– Я говорю совершенно серьезно.

– Ага, я понимаю.

– Вот опять. Прекрати говорить со мной, как с придурочной.

– А что, разве ты не…

Вика осеклась, натолкнувшись на яростный взгляд потемневших от гнева глаз.

– Конечно, нет, я говорю совершенно серьезно. Все это – дело рук Эммы Вальтер, любовницы моего мужа.

– Интересно, как ей удалось столкнуть тебя? Или, по-твоему, она сидела в колодце?

– Чушь какая. Я уже говорила, что никого поблизости не было, я была совершенно одна.

– Тогда как же…

– Помнишь, о чем мы говорили в прошлый раз?

– Кажется, припоминаю. Ты назвала ее ведьмой, сказала, что она приворожила твоего мужа… Но ты же не говорила об этом всерьез, разве нет?

– Как раз да! Да, да, и еще тысячу раз да! Это ее проделки! Она и не на такое способна. Ты еще не все знаешь! Неделю назад я застукала ее у своего забора. Она шныряла вокруг и что-то вынюхивала. Знаешь, что интересовало ее больше всего? Мой колодец! Она смотрела на него, не отрываясь.

– Как же ты сумела все это заметить?

– Ха! Она-то меня не видела. Эта стерва все рассчитала. Я должна была быть у Гаевской, обычно она отпускает меня не раньше пяти. А в тот день я освободилась раньше и могла вдоволь налюбоваться на эту ненормальную.

– И что произошло дальше?

– Что и должно было произойти. Я едва не вцепилась ей в волосы, но эта дрянь позорно сбежала. Можешь мне не верить, но эту сцену наблюдало полдеревни.

– И все-таки я не понимаю, какая связь… Возможно, она просто хотела посмотреть на свою… соперницу?

– Зная наверняка, что соперницы нет дома? – Катя презрительно прищурилась. Говорю тебе, она смотрела только на колодец. И ее взгляд мне еще тогда не понравился. Она уже тогда знала, что заставит меня упасть вниз! Ты хотела знать, как утонула Софья? Почему она поперлась среди ночи в сад с нелепым зонтом в обнимку? Это тоже дело рук Эммы. Я уверена! Ее сила так велика, что она может воздействовать на человека на расстоянии!

У Вики на этот счет было иное мнение – она прекрасно помнила о следах крови на острие зонта, – но возражать подруге она не стала. В конце концов, чем черт не шутит? В ее словах была определенная логика.

В эту минуту Катя, с растрепанными, не до конца просохшими волосами и горящими глазами особенно сильно напоминала сумасшедшую, и в то же время была в ее словах такая убежденность, что Вика просто не смогла отмахнуться от них, как от мухи.

– Ладно, ладно, – примирительно проговорила она, заставляя Катю лечь головой на подушку. – Пусть будет Эмма. Мы в этом разберемся. А пока тебе надо поспать. И, ради бога, не шастай ты больше по двору, пока окончательно не оклемаешься.

Неожиданно Вика заметила, что Катин взгляд прикован к ее оголившемуся предплечью. Девушка немедленно отдернула руку и поспешно опустила широкий рукав рубашки. Надо же, а она почти забыла о мучительно зудящей коже, настолько велико было ее волнение за подругу.

– Что это с тобой? – подняла на нее изумленные глаза Катя. – Как ты умудрилась так сильно обгореть?

Отпираться было бессмысленно. Вика вкратце изложила подруге историю нынешнего утра, опустив только подробности, связанные с ее внезапным спасителем. Почему-то ей не слишком хотелось делиться с кем-либо своими впечатлениями от этого сумрачного, но чертовски обаятельного субъекта.

Когда Вика закончила свой рассказ, глаза Кати наполнились неподдельным ужасом.

– Вот видишь, она и до тебя добралась! – прошептала она побелевшими губами.

– Перестань. Я просто уснула на солнце, – соврала Вика с невозмутимым лицом.

– И часто ты засыпаешь на пляже и обгораешь до костей? – поинтересовалась Катя, пытливо глядя на нее.

– Да я и на пляже-то бываю крайне редко. Некогда вести статистику, – попыталась Вика свести разговор к шутке. Но Катя даже не улыбнулась.

– Мне кажется, тебе надо бросить все это дело и уезжать отсюда как можно скорее, – сказала она убежденно.

– Вот еще – фыркнула Вика возмущенно, – я никого не боюсь.

– Храбрость – еще не залог безопасности. Ты сама не знаешь, с кем связалась.

– Ты снова об Эмме Вальтер? – уточнила девушка.

Катя кивнула.

– Вот возьму и поговорю с ней начистоту прямо сегодня. Ты меня заинтриговала. Очень хочется взглянуть на эту таинственную Эмму.

– Вряд ли тебе это удастся, – спокойно возразила Катя.

– Это еще почему? – нахмурила Вика тонкие брови.

– Потому, что Эмма живет не одна…

– Ну и что?

– …она живет с огромной собакой. Кажется, порода называется Фила бразилейро или что-то в этом роде.

– Какая еще фила? Почему ты говоришь о какой-то собаке с таким ужасом?

– Потому что ЭТА собака мне его внушает. Я специально ездила в районную библиотеку и прочитала в энциклопедии, что эта порода была выведена специально для охоты на людей, на рабов, если говорить точнее. Рабы иногда убегали с плантаций и по их следу пускали этих тварей. Спастись от них было невозможно, они настигали жертву и рвали на куски живьем. У этого пса, можешь мне поверить, гены убийцы сохранились великолепно, достаточно взглянуть ему в глаза…

– Ну, не станет же она натравливать на меня собаку, в самом деле.

Катя ничего не ответила, но по ее взгляду Вика поняла, что подруга в этом сильно сомневается.

Продолжать разговор и обсуждать дальше подробности трагедии было бессмысленным. Ни одна из девушек не хотела, даже ненароком, задеть чувства другой. Обеим в этот день здорово досталось. Вика попрощалась с Катей, наказав той отдохнуть как следует, прежде чем отправляться на свою работу к Гаевской. Она даже предложила зайти к старухе и сообщить ей о внезапной болезни ее горничной. От последнего предложения Катя отказалась, объяснив свой отказ тем, что ей будет удобнее поговорить с хозяйкой лично, по телефону. Вика даже смутилась, услышав об этом, она как-то не предполагала, что в этой покосившейся избушке с двумя тесными комнатушками имеется телефон.

Толпа старушек у крыльца изрядно поредела, но самые стойкие встретили Вику с жадным любопытством. Девушка заверила их, что с Катей все в порядке и она уже к завтрашнему утру сможет лично ответить на все их вопросы.

– Что ж, Катька видно в рубашке родилась, – заметила одна из сплетниц, многозначительно взглянув на товарок.

– Ох, нет, Васильевна, – вздохнула уже знакомая Вике Петровна, которая, как всегда, была в первых рядах, – ничего бы не случилось, не опоздай я на каких-то полчаса.