Текст книги "Три менялы"

– Игорь, – уверенно ответила та.

– А где папа-то?

– Улетел, – ответила Вера.

«Хорошо, что у Веры спросили, – отметила Матильда, – если бы у меня поинтересовались именем мужа, машинально могла бы сказать «Гамлет»…

– А когда хозяин вернется? – спросил Николай уже у Матильды.

– Не вернется, самолет разбился.

Теперь все трое гостей были уверены, что попали в усадьбу Игоря, и двое из них не сомневались, что перед ними хозяйка дома. Матильда пустила в ванну горячую воду, чтобы мужчины по очереди согрелись. Сергей сразу прошел в ванную, а Матильда вдвоем с Николаем раздели раненого. Его куртка была порезана и пропитана кровью. Они сняли с него обувь, куртку, свитер и увидели, что рубашка заскорузла от засохшей крови и прилипла к ране. Майку и вовсе пришлось разрезать и размачивать теплой кипяченой водой. Все тело было в кровоподтеках, однако они с облегчением поняли, что кровоточившая рана поверхностная. Матильда решила, что лучше всего обработать ее йодом и наложить стерильную салфетку.

– Что со мной? – шептал раненый, его лицо искажала испуганная гримаса. – Я не могу пошевелиться… Я не чувствую ног…

– Не знаю, я не врач.

– Когда приедет врач?

– Не знаю…

Как было ему сказать, что врача не будет?!

Они стянули брюки – никаких ран не было. Матильда решила растереть Александра водкой, и ноги согрелись, потеплели, но чувствительность не восстановилась. Поврежден позвоночник? Осторожно попробовали повернуть его на бок, он стонал, но терпел. На пояснице Матильда увидела громадный кровоподтек. «Будем надеяться, что это просто сильный ушиб, что все пройдет само собой», – подумала она, но на всякий случай положила на кровать лист фанеры, где-то она читала, что при повреждениях позвоночника лежать надо на твердом. Приготовила постель, и вдвоем с Николаем осторожно перенесли на нее раненого. Напоила горячим чаем с малиной и медом, дала аспирин, хотя и понимала, что это только при простуде помогает, и то не всегда… Александр заснул, а они с Николаем прошли на кухню.

– С тобой-то все в порядке? – спросила она. – Сейчас покормлю тебя.

– Лучше тоже чайку горячего…

Вышел из ванной Сергей:

– Ой, хозяйка, спасибо, хорошо как! Согрелся…

– А меня все еще трясет… Сначала я прогреюсь в ванне, потом поем. Вон Сергея корми, хозяйка, – распорядился Николай, он с первых минут повел себя здесь, как дома. – Главное, мне бы в ванне не отрубиться, а то не замерз, так утону.

Они называли ее хозяйкой, и Матильда не стала их поправлять. Неизвестно, что они за люди, всякие бывают, а так – будут жить по ее правилам, решила она, так что пусть считают хозяйкой.

– Тоже чаю?

– Если можно, чего-нибудь покрепче. Ох, как меня разморило, сейчас за столом засну… – у Сергея закрывались глаза.

У Матильды нашлось и покрепче. Они немного посидели на кухне.

– Когда хозяин-то погиб?

– Летом, я с лета здесь одна, с девочкой.

– Вот черт, а кого же послать за врачом в деревню?

– В какую деревню? Вокруг никого…

– Но мы же летели туда, деревня должна быть рядом…

– До ближайшей деревни километров тридцать-сорок, это рядом? И я не знаю, в какой она стороне и как туда пройти. За все время здесь не было никого. Я сама все жду помощи. Надеюсь, вас будут искать, заодно и нам помогут выбраться отсюда. Но в такую пургу ни один поисковый самолет не взлетит. Когда она кончится!..

– Что-то у меня все плывет, голова кружится, ничего не соображаю, мне заснуть, мы всю ночь не спали… Где мне лечь? Полчаса посплю, а тогда что-нибудь придумаем.

– Давай сначала колено забинтую, все будет полегче…

Матильда отвела его в одну из небольших комнат на первом этаже, там стояли кровать, стол да пара стульев. По-видимому, такие комнатки с минимум мебели планировались как гостевые. Сергей лег, Матильда прикрыла его теплым одеялом, и он сразу заснул, она даже не успела выйти из комнаты. Николай подольше полежал в ванне, вышел красный, распаренный и тоже завалился спать. Матильда весь день заглядывала по очереди к своим подопечным, ждала, когда проснутся, держала наготове горячий чай. Чем еще помочь этим людям, она не знала. Игорь и Виктория в последнее время, по-видимому, не болели, запас медикаментов имели небольшой: аспирин, фталазол, детский крем да йод и, конечно, зеленка. Зеленкой она и разукрасила Александра, теперь он выглядел, как индеец в боевой раскраске. Хотя он и так был разрисован – на предплечье синела татуировка.

Матильда ждала, когда Николай и Сергей выспятся и расскажут, почему и как произошла катастрофа, кто они такие. Как бы то ни было, у нее появился шанс, надежда на спасение, на то, что их будут разыскивать. Не может бесследно исчезнуть вертолет, его-то обязательно будут искать. Она была уверена, что по телевизору уже бесконечное число раз повторяют, твердят по всем каналам, что вот, пропал вертолет, показывают карту, передают репортажи из местного аэропорта, а как только погода установится, вышлют поисковиков, и тогда найдут их сразу всех. Как же будут знакомые удивлены ее Робинзонадой!..

Николай спал беспокойно, лицо красное, с бисером пота. Матильда почувствовала неладное, потрогала лоб – горит, температура небось под сорок. Всю ночь и весь следующий день он метался в жару и бредил, все звал какую-то Нинулю. Сергей не температурил, но у него распухло ушибленное колено.

Третий больной снова пришел в себя только к вечеру, но ему не стало лучше, и что с ним делать дальше, она не представляла. Таким образом, Матильда приобрела еще троих подопечных. Всего за какую-нибудь пару суток она вспомнила свой прежний опыт ухода за больной свекровью и быстро наловчилась перестилать постель Александру, осторожно поворачивая его, поить и кормить лежачего.

Вера помогала Матильде ухаживать за больными.

– Мама, Саша проснулся, – слово «дядя» она обычно пропускала.

Маленькая помощница, обладавшая острым слухом, сразу слышала, когда больные звали Вику. Саша все просил врача и смотрел на Матильду с ужасом: ему казалось, что эта женщина почему-то не хочет выручить его из беды, специально не вызывает «скорую». Дня два, по-видимому, у него было бредовое состояние, он не понимал, где находится.

– Что сказал врач? – спрашивал он, как только приходил в себя.

Изменений в его состоянии не было, он все так же не мог пошевелиться, лежал пластом, совершенно беспомощный. Спустя несколько дней он уже вполне разумно разговаривал с Матильдой, не отдавая, впрочем, себе отчета в серьезности случившегося.

– Здесь нет врача, – твердила женщина. – Это один дом в лесу, у меня нет никакой связи с миром, я тут живу одна с ребенком.

– Как нет? Тогда отвезите меня в больницу, я вам заплачу… У меня что-то с ногами, я их не чувствую…

– Сюда нет дороги, и я не знаю, где ближайший поселок, в какую сторону надо идти… Расскажи лучше о себе. Зачем ты летел в эту деревню?

– Я заготовитель, ехал налаживать связи с охотниками, – медленно, словно вспоминая что-то, проговорил он и тут же вернулся к волнующей теме: – Что, за это время не могли сообщить кому-нибудь обо мне? Я же останусь калекой…

– Неужели ты думаешь, что, если бы это было возможно, я бы не вызвала санавиацию? Ты считаешь, для меня большое удовольствие ухаживать за лежачим больным?

– А кто за мной ухаживал?

– Я. И за тобой, и за твоими товарищами. У тебя что-нибудь сейчас болит?

– Нет. Какие товарищи?

– С которыми ты летел.

– А, эти… Я их не знаю, встретились в аэропорту.

Вошел Николай, увидел, что попутчик пришел в себя, и бодро заговорил:

– Привет, Санек, с возвращением на этот свет! А я уже второй день на ногах, пришел в себя. Вот теперь хозяйка молоком парным отпаивает меня, ух, что за молочко!

Он и сейчас был с большой кружкой молока – так и бегал на кухню за краюхой хлеба и молоком.

– Николай, вызови врача…

– Как я вызову? Вика же сказала, нет сюда дорог, нет телефона, радио и то нет. Вот такой «курорт»!

Он говорил бодро, уверенно, словно не понимал, что человек погибает. А Матильде было ужасно жалко Александра. Сколько ему лет?

– Саша, ты хочешь чего-нибудь?

– Нет, – прошептал тот и отвернулся.

Вскоре, надежда на то, что ее подопечных будут искать, растаяла. Матильда была ужасно разочарована, узнав, что рейс этот был не плановый, летчик сбивал шабашку, взявшись отвезти груз в райцентр. Поэтому вряд ли пропавших скоро начнут искать.

У Сергея было забинтовано колено, и он старался меньше двигаться. А Николай отделался сильной простудой. Горячее молоко с медом, растирания сливочным маслом с чесноком помогли ему – жар спал, он быстро пошел на поправку и вскоре уже разгуливал по всему дому в Игоревой пижаме. Этот человек оказался очень любопытным, он все выспрашивал у Матильды, как они строили дом, как погиб муж, как так случилось, что она оказалась с маленьким ребенком в такой глуши, как она тут живет одна… Его даже интересовало, как она познакомилась с Игорем, где они жили раньше, все ли вещи перевезены сюда. Остальные гости внимательно прислушивались к их разговорам. Матильда не понимала причины такого откровенного любопытства и на многие вопросы сразу категорически отказалась отвечать. Однажды она коротко рассказала, как получилось, что она осталась здесь вдвоем с дочкой, а потом стала просто пресекать разговоры на эту тему:

– Мы прилетели на своем самолете, взлетная полоса своя, вон там, за незаконченной стройкой, сейчас все под снегом. Видите навес? Он рядом с полосой стоит. Самолет взорвался в воздухе, муж погиб, и мы с дочкой остались одни. Я все ждала, что кто-нибудь доберется сюда. Но все словно забыли о нас … Вам обрадовалась, думала, что вас-то уж обязательно будут искать…

– И что, ты с лета живешь здесь одна? Без мужика? И никто не приезжал сюда?

– Никто.

– Никогда бы не поверил, что женщина может одна выжить… – заявил Николай, он явно не верил ей.

Тайком от Матильды постояльцы расспрашивали и девочку.

– Как зовут маму?

– Я уже говорила, Вика ее звать, – возмутилась малышка.

– Вот те раз, такая смышленая, а как маму зовут, не знаешь! Ты пей, пей молоко, допивай стакан…

– Знаю, Вика, – уверенно повторяла Вера.

Все свободное время они проводили у постели Александра, чтобы не оставлять больного наедине с тяжелыми мыслями.

– У тебя такая интересная татуировка… – Матильде хотелось отвлечь Сашу от грустных мыслей, но не знала, чем.

– Сейчас все накалывают, – вмешался Николай, не дав тому ответить. – Это раньше было: есть наколка, значит, сидел.

– Я не сидел… – произнес Саша.

– А вот мне приходилось, задерживали… – опрометчиво похвастал Николай.

– Сидел в тюрьме? – удивилась Матильда, – его образ как-то не вязался с зоной. – За что?

Николай замялся, он явно пожалел о своем бахвальстве.

– Да нет, в тюрьме не был, так, в милиции посидел пару часов.

– Раз начал, так рассказывай, за что тебя задерживали, – заинтересовался Сергей.

Николай как-то смущенно отворачивался.

– Уж не онанизмом ли ты в парке занимался? – пошутил Сергей.

– Нет, меня задержали за загрязнение окружающей среды справлением малой нужды в неположенном месте…

– Что?! Как-как?! – такая по-канцелярски точная формулировка поразила Матильду.

– Да как обычно, посредством мочеиспускания…

Матильда с Сергеем переглянулись, и оба рассмеялись. Даже Саша улыбнулся.

Постепенно выяснилось, что у Николая где-то в Центральной России была жена и дети, но он с ними давно не живет, Саша тоже разведен, а Сергей и вовсе одинок.

– Ну да, как командированный или отдыхающий, так никаких семейных уз. Вольные охотники.

– На всякий случай… – смущенно улыбнулся и пожал плечами Саша.

– А ты кто по профессии, Николай? Для чего сюда летел? – спросила Матильда.

– Я технику продаю.

– Какую технику?

– Большую: комбайны, трактора, бульдозеры… Поставим все, что угодно. Возможен бартер, продаем под будущий урожай.

Едва договорив, Николай вскочил, переставил стул на середину комнаты и вышел. На том месте, где он сидел, на полу остались хлебные крошки. Вернулся опять с молоком.

– А ты, Сергей, зачем здесь?

– Я из управления статистики, перепись веду…

– Населения? Так была же всесоюзная перепись…

– Это другое, теперь требуется определить перспективность деревень, все нужно учесть – и людей, и скот, и земельные наделы. Смотрим, какие природные ресурсы в окрестностях имеются, изучаем существующую инфраструктуру…Это вопрос серьезный, – поторопился объяснить тот.

– И что, эти сведения потребовались так срочно, что аж зимой на вертолете отправили?..

– Так летом работы много, за лето все не охватишь… А мне какая разница, где сидеть? Ведь не на улице, в конторе буду работать. Командировку оплачивают…

Матильда с сомнением выслушала его доводы.

– Я уже говорил, что заготовитель, пушнину закупаю, – не дожидаясь вопроса, с готовностью сказал Саша и тут же сменил тему: – А как же вы жили тут без связи?

– Связь была, только самолет, падая, разрушил радиовышку… А такими вопросами Игорь занимался, я только с ребенком возилась, так что не знаю, что и как чинить, – объяснила она.

– Женщины, что с них возьмешь… – Николай другого и не ждал.

Гибель хозяина для двоих ее гостей была неожиданной, но, в принципе, не огорчила – от женщины проще добиться желаемого, с ней легче справиться. Все трое сразу стали прикидывать, как получить от нее свое имущество – один деньги, двое других – антиквариат. Палач считал, что если бы здесь не было попутчиков, он мог бы применить жесткие меры, но в нынешней ситуации это было невозможно, так что оставалось только пытаться самому тайком отыскать свое в громадном доме. К этой же мысли пришли и двое других. И все трое решили, что, на всякий случай, не помешает слегка приударить за Викой. Но сначала следовало прийти в себя после пережитого стресса и поправить здоровье. Торопиться им было некуда, тем более что каждый надеялся на скорый отъезд двух других в Сосновку.

Гости были очень любопытны. То вместе, то поодиночке вновь и вновь расспрашивали Матильду, как и сколько земли они с Игорем приватизировали, во что это обошлось, чем Игорь занимался раньше и откуда взялись деньги на строительство санатория. А Сергей даже как-то попросил показать бумаги.

– Документы не здесь, все в городской квартире, – легко соврала Матильда.

Он хотел что-то сказать, но передумал, захлопнул рот, лишь озадаченно почесал затылок.

Положительных сдвигов в состоянии Александра не было. Он смотрел на всех с укором, словно его специально держали без врачебной помощи. А чаще лежал, закрыв глаза, но Матильда чувствовала, что он не спит. Ей не хотелось оставлять его в таком состоянии одного, и она решила переселить Сашу из маленькой комнатки в общую, в гостиную, чтобы около него чаще были люди. Перенесли кровать, втроем перетащили больного. В одной из комнат лежала сложенная китайская ширма, сейчас она пригодилась: этой ширмой в случае необходимости можно было отгораживать кровать больного.

Однажды Сергей после завтрака оделся и молча вышел из дома, а когда Матильда пошла кормить свое хозяйство, то обнаружила, что там уже все сделано: он и накормил живность, и вычистил коровник.

– Сергей – просто подарок судьбы, – сказала она Саше, вернувшись в дом, – представляешь, он все почистил, всех покормил, такой молодец! Мои руки хоть немного передохнут, кисти стали болеть, доить не могу…

Николай, сидевший с книгой у окна, только хмыкнул: «Подумаешь, навоз покидал…» Этот человек явно не любил, когда в его присутствии кого-то хвалили. В обед он первым разделался с едой и выскочил из-за стола, вставая, как обычно, переставил свой стул на середину комнаты. Остальные долго еще чаевничали, а Николай все не появлялся. Матильда думала, что он опять лежит в одной из комнат с книжкой в руках, но, направившись после обеда доить коров, встретила его. Оказалось, Николай уже управился с ними.

– Ты умеешь доить? – поразилась она.

– А чего там уметь, дело нехитрое.

– Здорово! Спасибо, вовремя, а то руки скоро вообще перестанут слушаться.

– Послушай, Вика, забываю сказать тебе: этот Сашок, похоже, тянул срок.

– В смысле – сидел?

– Ну да.

– А с чего ты взял?

– Вижу, знаю я таких. Так что будь с ним поосторожнее. Может, он и вез сюда миллионы, закупать пушнину, да только в аэропорту бросал свою сумку, где попало. Да и Сергей не тот, за кого себя выдает, не похож он на бухгалтера.

– Он из статуправления…

– Да не бумажками он занимался, выправка у него военная.

Странно, зачем им лгать?

Николай днем и вечером теперь заменял ее. Приносил на кухню ведро молока, процеживал его, наливал в кружки себе, Верочке и Матильде, первым садился пить еще парное молоко.

– Так ты и меня приучишь регулярно пить молоко.

– Молоко – это сила! – убежденно заявлял он.

У него был очень хороший аппетит, он без конца хотел есть, словно не пару дней провалялся в жару, а перенес блокаду Ленинграда. И он продолжал выспрашивать Матильду. Причем спрашивал одно и то же, с сомнением выслушивая ее ответы, словно хотел подловить ее, ожидая, когда женщина ошибется и проговорится в чем-нибудь. Возможно, если бы Матильда не скрыла истинное положение вещей, она бы не обратила внимания на эту его особенность, но сейчас ей было неприятно постоянное любопытство Николая. Несколько раз Матильда заметила, как он заглядывал в шкафы, тумбочки. Потом она обнаружила, что кто-то проверил и другие комнаты. Наверняка это был он. Ладно бы на кухне искал, чем перекусить, а то облазил все и везде. Похоже, он не считал зазорным такое откровенное любопытство, потому что как-то спросил:

– Сколько вы тут прожили, пока муж погиб?

– Нисколько, мы только привезли мебель и все вещи.

– А, то-то я и смотрю, что половина шкафов и ящиков пустые. Как же, думаю, так получилось: вроде люди с деньгами, раз такой домище отгрохали, а барахла мало – ты вон ходишь в мужской куртке, сама коров доишь… Могли бы нанять кого-нибудь… То ли ты прислуга здесь, и тебя наняли охранять домище?.. – полувопросительно произнес он.

– Ошибаешься, – Матильда твердо решила придерживаться первоначальной версии.

А Николай продолжал в упор смотреть на нее, не отводя наглых блеклых выпуклых глаз. Александр и Сергей с большим интересом прислушивались к их разговору. Почему их так волнует ее статус в этом доме? Даже Александр заинтересовался, хотя он так тяжело переживал свою травму, что, казалось, больше ни о чем не думает.

Николай не нравился Матильде, раздражало его откровенное любопытство, неряшливость, самоуверенный голос, но однажды он вновь приятно удивил ее:

– Я слышал, что даже с переломом позвоночника люди выздоравливают, начинают ходить, только нельзя расслабляться, надо постоянно заниматься, тренировать руки и ноги, – заявил он Саше. – Какой-то циркач выздоровел…

– Да, я знаю, Дикуль – поддержал его Сергей.

– Какой Дикуль? – удивился Николай.

– Валентин Дикуль. С четырнадцати лет работал в цирке акробатом, упал с большой высоты, сломал позвоночник. Врачи ему сказали, что он навсегда будет прикован к инвалидному креслу, а этот человек стал сам тренироваться и встал на ноги. Потом, я читал, открыл центр помощи другим инвалидам.

– Да слышал я о нем, – отмахнулся Саша.

Сергей вспомнил еще о каком-то борце, который после перелома смог снова встать на ноги.

– Правильно, главное, не сдаваться. Будем с тобой заниматься, – решительно заявила Матильда.

Они взялись за больного, постоянно кто-нибудь из них находился возле него, разминал ему руки, ноги. И хотя больших успехов не было, вскоре его руки обрели некоторую чувствительность. Неизвестно, было ли это результатом их усилий, но все обрадовались положительному сдвигу в состоянии Александра. Они отмечали малейшее улучшение.

– Ну вот, я же говорила! Так и ноги начнут работать! – Матильда радовалась больше, чем больной, а Саша только скептически, криво усмехался, в свое исцеление он все еще не верил.

Но теперь он мог сам есть, бриться. За время болезни он здорово оброс, это уже была не щетина, а окладистая борода. Матильде даже в голову не пришло, что его надо брить. Теперь он сам попросил бритву и зеркало.

– Черт! Я бы сам себя не узнал…

– Что? Сильно похудел?

– И похудел тоже…

Первое время, после того как сошли синяки, Матильда обтирала его влажным полотенцем и восхищалась про себя развитой мускулатурой, а теперь от мышц и следа не осталось – он очень быстро исхудал, лежал, как скелет, обтянутый кожей.

Малышка опять сломала игрушку.

– Мама Вика, опять… – Вера протягивала ей безголовое туловище куклы.

Матильда уже не раз чинила эту игрушку, голова очень туго садились на место, удивительно, как ребенок ухитряется ее постоянно снимать… Попыталась воткнуть голову в отверстие в туловище, но не получилось – в последнее время у нее после дойки стали сильно болеть кисти рук.

– Ну что же ты так неосторожно? Не получается у меня… – вернула она девочке куклу в разобранном виде.

Вера тут же направилась к Николаю:

– Никак, – попыталась она заинтересовать своей проблемой взрослого, но тот читал книгу и совершенно не обращал на нее внимания.

– Никак! – повторила Вера.

И поскольку тот продолжал читать, стукнула его куклой по руке.

– Я тебя сейчас так стукну! – неожиданно отреагировал Николай.

Вера испуганно отпрянула, скривилась, готовясь заплакать, и оглянулась в поисках защиты на Матильду, но та не успела ничего сказать.

– Иди сюда, Вера, я сделаю, – позвал ребенка Александр.

А Матильде еще неприятнее стало одутловатое лицо Николая, его бесцветные глаза навыкате, постоянный презрительный изгиб тонких губ, наглый взгляд в упор. Ей приходилось мириться с хамством свекрови, но там она ставила перед собой задачу сохранить всеми силами семью и позволяла Сусанне хамить ей. Сейчас же она совершенно не обязана была терпеть постороннего мужика, но и не выгонишь ведь его на мороз!..

Вера послушно направилась к Александру. Тот взял куклу, попытался вставить головку, но руки, ослабшие за время болезни, еще плохо слушались. Матильда даже замерла, чтобы не вспугнуть, не помешать, так она обрадовалась, что парня что-то заинтересовало, что наконец он захотел что-то сделать.

– Давай сюда, – Николай вскочил, выхватил игрушку из рук Александра и одним движением посадил головку на место.

– На, дивчина! – и довольный собой вышел из комнаты, наверно, пошел на кухню за хлебом и молоком. По дороге он сдвинул с места своим крепким бедром кресло, потом журнальный столик.

Александр отвернулся к стене, закрыл глаза. Матильда вышла из комнаты. Где-то на втором этаже ей однажды попадались на глаза гантели, эспандеры. Она нашла их, принесла и положила на стул около Саши.

– Тренируй руки. Пролежал столько без дела, к тому же почти ничего не ешь и хочешь, чтобы руки оставались сильными. Так не бывает, работать надо.

Он глянул на гантели и опять отвернулся.

– Только ты побыстрее приходи в норму, а то Вера слишком часто куклу ломает, у Николая же такие порывы редко случаются.

И Саша вдруг улыбнулся и взял резиновый эспандер, а ей захотелось поцеловать его за эту улыбку.

– Ты, наверно, раньше занимался спортом? Каким?

– Всем понемногу – и плавал, и на велосипеде гонял. Немного боксом…

– Вот что я не люблю, так это бокс. Что в голове останется, если по ней молотят, как по груше?

– Потому я и бросил его, – снова улыбнулся он. – А в последнее время просто качался на тренажерах, делать было больше нечего – или водку пить, или качаться… Вот Сергей – явно бывший спортсмен.

– Да? А Николай?

– Этот ходку имеет.

– Ходку? В смысле, он сидел?

– Уверен, сидел, и явно не за мочеиспускание.

Поначалу было естественно, что Матильда подает больному еду в постель, по первому зову несет чай, меняет влажные рубашки. Но время шло, и Саша почувствовал неловкость, что вынужден пользоваться ее услугами.

– Прекрати извиняться, мне с вами все же веселее, чем одной, так что расплачивайся разговорами, – шутила она.

Однако Матильду немного царапало, что он совершенно не стесняется ее. То ли так привык, что она обслуживает его, то ли не воспринимал ее как женщину. А вот ее тянуло к мужчинам… Или это просто после длительного одиночества, или Менялы так подействовали, но каждый раз, меняя Саше белье, она чувствовала, как начинает колотиться сердце. Ах, как это не вовремя, не к месту… Что это она стала такой чувственной? Почему сейчас в этой глуши она видит в своих постояльцах мужчин, а не бесполых собеседников, как это бывало раньше? Ей все время хочется общаться с ними, даже немного флиртовать… А ведь они должны быть для нее просто товарищами по несчастью… Про себя она посмеивалась: похоже, у нее начался подростковый период – тот, когда впервые возникает интерес к противоположному полу, тот, что она пропустила в юности.

Но по мере выздоровления мужчины тоже стали вести себя с ней совсем не по-дружески. Однажды, когда она обтирала Александра влажной губкой, он вдруг взял ее руку и, накрыв своей теплой ладонью, прижал к себе.

– Вика…

– Что?

– Нет, нет, ничего… – он выпустил руку. – Я уже сам могу это делать…

Ну что же, сам так сам… Но если честно, ее совсем не тяготила забота о нем. А вот Николай, его неприятные привычки раздражали все больше. Особенно не нравилась его манера не закрывать за собой дверь в туалет. Матильда уже натыкалась на него. Распахнет дверь, а он сидит на унитазе с книгой в руках, читает. И ни тени смущения: «Заходи, Вика, поговорим!» Да еще его неуклюжие ухаживания: схватит за руку и держит, не вырвешь! Ладно бы что-то говорил, а то уставится и молчит.

– Ну и что ты меня держишь? – злилась она.

– А ты что, сама не понимаешь?

– Не понимаю…

– Не маленькая ведь.

Сергей, проходя мимо во время этой содержательной беседы, как-то обронил:

– Воркуете, голубки…

Неужели это похоже на воркование?

– Николай, прекрати эти свои штучки, надо что-то сказать – говори, но за руки меня не хватай.

– А за что можно?

Матильда оттолкнула его и вышла. Потом и Сергей как-то приобнял ее за плечи. Она сразу отстранилась, а он обиделся:

– Что, мне нельзя?

– А разве кому-нибудь можно? Я никому не позволяю себя лапать.

– А Николаю можно…

– С чего ты взял? Просто я хорошо воспитанна, а то давно бы уже врезала по уху…

– У-у, какая недотрога! – протянул он, но явно почувствовал себя неловко. – Как же ты замуж вышла?

– Ты путаешь: одно дело, когда ухаживают, другое – лапают от скуки или от того, что надеются на авось: вдруг обломится…

– Может, Николай и от скуки, а я нет…

– Да брось ты… Сколько вы уже здесь? Слишком длительное воздержание…

– С тобой трудно говорить…

– Вы все трое хвосты распушили, но ведь видно, что это только от безделья.

Кисти рук у Матильды постоянно ныли, и как-то она предложила все еще хромавшему Сергею сходить с ней к целебному источнику.

– Руки, конечно, можно опустить в воду, а как мне ногу засунуть? В такой мороз раздеваться? Это же практически надо будет сесть в воду.

– Источник теплый. Там, наверно, около воды вообще теплее.

– А туда далеко? Может быть, и меня дотащите? – вмешался вдруг Саша.

В первое мгновение Матильда хотела категорически отказаться: без консультации врача тащить беспомощного человека на мороз, окунать в какую-то чудодейственную водичку, как можно?! Но потом остановила себя. Действительно, почему бы и нет? Чем так сидеть, уж лучше испробовать все, что можно. Отчего же она раньше об этом не подумала? Пожалуй, Александру стоит пройти такое купание.

И Матильда специально стала расхваливать целебные свойства источника, в которые сама не особенно верила. Но она считала, что в организме человека скрыты еще неизведанные возможности, и если больной поверит всей душой в исцеление, то его может вылечить даже водопроводная вода. Александр поверил в волшебную силу доисторического корыта, ухватился за эту идею.

– Давай, Сергей, сначала с тобой сходим, посмотрим, как там сейчас: можно ли вообще туда пройти, снегу небось намело – не доберешься… – решила Матильда.

– Да как хромой пролезет по снегу! Я пойду с тобой, – заявил Николай.

– Да что же ты везде суешься?! – разозлился Сергей. – И без тебя сходим.

– Нет, Николай прав, пусть идет с нами.

В последнее время так выходило, что куда бы она ни шла, Николай напрашивался ей в попутчики или просто молча тащился следом. Стоял сзади и наблюдал, как она наводит порядок на полках в чулане, ищет нужные продукты в подвале, собирает яйца в курятнике. Хотя и Сергей тоже всегда кружил поблизости, только он не так откровенно следил за ней. Чего они все ждут от нее?

Ну, хочется Николаю – пусть идет, не жалко. Сергей хотя и ворчал, но решил не отказываться от похода. Пошли на лыжах, благо, запас их был большой, наверно, Игорь собирался устроить еще и зимний курорт и кое-что уже подготовил, а может, по случаю дешево купил партию.

Долину прошли без проблем, но когда попытались идти в гору, поняли, что лыжи лучше оставить внизу: с лыжами в зарослях не развернешься. Вдоль отвесной стены в затишке, под деревьями, снега было немного, можно обойтись и без лыж. Они шли гуськом, впереди Матильда, она помнила, где проходила тропа. Хотя сейчас все выглядело иначе, чем летом, ветки под тяжестью снега, инея и льда наклонились к самой земле. Порой приходилось передвигаться чуть ли не ползком под опустившимися ветками. Матильда помнила, что источник окружали густые еловые заросли, и ориентировалась на их макушки. Подошли к источнику и словно попали в ажурную ледяную юрту: сплошное кружево ветвей, покрытых льдом и спаянных меж собой морозом, образовало волшебный полог над каменной ванной. Пар поднимался от нее, от сбегающих по неровной каменной стене теплых струек и проходил вверх, сквозь оплывающие водой ледяные отверстия, оседал вокруг на скалах и деревьях льдом и инеем. Все замерли, залюбовались волшебной картиной… Открывшееся им зрелище было фантастическим, к тому же поражало и звуковое сопровождение этого полотна: деревья вблизи источника – все оледеневшие ветки, все иголочки, покрытые ледяной корочкой и колючей на вид снежной бахромой, – тихо звенели на ветру.

– Невероятно! Ничего красивее я в жизни не видел! – шепотом воскликнул Сергей.

– Как в сказке! – ахнула Матильда.

– Е-мое! – только и смог выдавить Николай.

Говорить громко почему-то никто не решался – слишком уж тут все казалось хрупким. Под ледяной крышей было тепло, а камни вокруг источника были сухими и с мороза показались горячими. Все сбросили ватники. Матильда опустила руки в воду – градусов сорок. Тогда и Сергей решился, разделся почти полностью и сел в воду так, чтобы его колено было в воде. Николай просто из любопытства сунул в воду порезанный палец. Сергей выдержал минут десять, потом кожу начало пощипывать, и он побоялся продолжать гидротерапию. Посидели на теплых камнях, пока Сергей обсох, полюбовались диковинной красотой этого места и отправились назад.