Текст книги "Цветы из бури"

Ричард тоже молчал, пытаясь осмыслить ее рассказ. Мэдди терпеливо ждала. Она была рада, что встретила человека, который не принимал поспешных решений, а старался прежде обдумать их. Ей было приятно находиться в его обществе. Молодой Друг был красив, отличался размеренными движениями, волевым лицом и решительным видом, что внушало доверие.

Мэдди была уверена, что он ни разу не был на Ежегодных Лондонских Встречах, на которых Друзья собирались, чтобы обсудить свои дела за год, и сомневалась, что видела его на менее представительных Квартальных и Ежемесячных встречах, где квакеры общались духовно. На Ежегодные Встречи съезжались квакерские семьи со всей Англии. Если бы на них присутствовал Ричард Гиль, она бы вспомнила его. Для того чтобы знать, кто самый влиятельный, кто женат, а кто нет, женщинам не обязательно было самим участвовать в мужских встречах.

Считалось само собой разумеющимся, что если молодая женщина желала выйти замуж, то наилучшим выходом для нее в этой ситуации было посещать Лондонские Ежегодные Встречи, где одна из главных обязанностей Женского Собрания состояла в том, чтобы подбирать подходящие для этого пары – процесс, который, естественно, сводился к тому, чтобы обсуждать и давать свою оценку имеющимся на данный момент холостякам брачного возраста. Мэдди была совершенно уверена, что Ричард Гиль не попадал в поле зрения Женского Собрания ни в каком смысле: ни в брачном, ни в ином другом. Правда, трудно было сказать, каким делом он мог заниматься. Ричард Гиль пришел на постоялый двор, чтобы забрать тяжелую небольшую коробку, с которой он обращался весьма осторожно. Сейчас эта коробка стояла на столе около него, обклеенная целой серией круглых этикеток со странными надписями вроде: «Клаудиана, 4-й ряд, розовый», «Знамя Трафальгара, 1-й ряд, библомен», «Граф Кларенс, 4-й рад, бизард».

Слуга принес мясной пудинг и вареную капусту, Жерво поморщился. Он жадно пил эль, а Мэдди тем временем намазала маслом три куска хлеба и раздала всем по одному.

Она склонила голову в краткой молитве. Ричард снял шляпу. Жерво ничего не сделал, только следил за ними недобрым взглядом, сгорбившись на своем стуле и скрестив на груди руки.

Ричард снова надел шляпу и принялся за пудинг. Немногие молодые люди из числа знакомых Мэдди так строго придерживались правил Простой Речи и Одежды. Ричардом она восхищалась. Ей было даже обидно, что она сидит перед ним без шляпы, в разорванной юбке. Хотелось выглядеть аккуратной и приличной.

Мэдди посмотрела на Жерво. Он ничего не ел, а только пристально следил за ней – и какой бы чистой красотой ни отличался Ричард Гиль, герцог значил для нее нечто большее. Кристиан был ее тенью, был связан с ней поцелуем… Его ласковые руки на ее волосах…

Мэдди вспыхнула, чувствуя себя лгуньей, обманщицей. Она выдавала Жерво за больного, а себя за его сиделку. Внезапно Мэдди поняла всю фальшь этого фарса – какая сиделка пустится в бега вместе с больным против желания его семьи? Какая сиделка позволит, чтобы ее целовали? Что подумал бы о ней Ричард Гиль, если бы узнал об этом? А не признаться ему – значит, солгать молчанием. Это недостойно. Тот, кто хочет встать на путь истины, так поступать не должен.

– Вы считаете, что он нормален? – спросил Ричард. Мэдди вздрогнула от неожиданности. Она подняла глаза.

– Да. Он как будто не буйствует.

Она отломила кусок хлеба, слегка усмехнувшись.

– Он герцог. Это не безумие. Совсем не то.

Ричард откусил еще кусок.

– Значит, герцоги себя так ведут?

– На большее он не способен.

Жерво вскинул голову. Он скучал. Посмотрев то на Мэдди, то на Ричарда, он поднял свой эль и выпил.

– Он не понимает нашего разговора? – спросил Ричард.

– Не знаю. Мне кажется, если понимает, то немного.

– Отвези его домой, в семью.

Мэдди встрепенулась.

– Нет.

Жерво посмотрел на нее. Скука исчезла.

– Ты не имеешь права держать его у себя, если его родственники считают, что он должен жить в уединении. Он принадлежит своей семье.

– Нет. Его там не понимают. Они не знают, каково там быть.

– В доме твоего кузена?

– Это приют для умалишенных. А он не безумен.

– Он не может говорить. Как он будет жить?

Она поглубже закуталась в свой плащ.

– Не один. Он не может жить один.

– Тогда как? Ведь у него нет друзей…

– Я… – Мэдди умолкла. Она поняла, что не знает этого. Она взглянула на Жерво. – Друг? – спросила Мэдди. – Есть ли у тебя близкий друг?

Он настороженно перевел взгляд на Ричарда.

– Нет, – сказала она. – Я не имею в виду квакеров. Просто приятелей. Ваших товарищей.

Кристиан замялся. Потом показал рукой на нее.

– Жерво! – в ее голосе зазвучало отчаяние. – Неужели нет никого, кто хорошо к тебе относится?

Он сжал руку. Большой золотой перстень-печатка сверкнул на его пальце. Кристиан злобно посмотрел на Ричарда, удобно устраиваясь на своем стуле.

– А, может быть, Жерво… вы останетесь с ним? – она кивнула в сторону квакера. – С Ричардом Гилем?

– Архимедия… – начал было Ричард.

– Только до тех пор, пока я съезжу домой и предупрежу отца, что со мной все в порядке, – поспешно сказала Мэдди. – Если бы ты остался с ним совсем ненадолго. На несколько часов.

– Дело не в этом. Дело в том, что его следует отправить назад.

– Я не могу этого сделать! – воскликнула она, подавшись вперед. – Ты никак этого не поймешь.

Жерво напряженно следил за ней. Правая рука ритмично сжималась в кулак и разжималась. Левой рукой он обхватил кружку эля, но пить не стал.

– Прошу тебя, – обратилась она к Ричарду Гилю. По лбу квакера пробежали мелкие морщинки сомнения. Мэдди увидела беспокойство в его ясных серых глазах.

– Прошу, – прошептала она. – Сделай это своей Заботой.

К такой просьбе ни один Друг не мог отнестись легкомысленно. Ричард нахмурился, глядя в свою тарелку. Он закрыл глаза. Мэдди ждала и умоляла Господа помочь ей, хотя знала, что так делать нельзя. Нельзя просить Бога, чтобы победила ее собственная воля, но удержаться от этого у нее не было сил. Мэдди не могла вернуться с Жерво назад – это была единственная Истина, которую она знала твердо; невозможно представить его снова в Блайтдейл Холле.

Ричард глубоко вздохнул и посмотрел на нее.

– Хорошо, пусть это будет моей Заботой. О том, надо ли ему возвращаться, я подумаю позже.

Мэдди не совсем поняла, значило ли это, что Ричард будет ждать ее здесь вместе с герцогом или нет? Но не успела задать вопрос, потому что Жерво стукнул кружкой с элем об стол. Он встал, отбросив ногой стул, и рывком поднял Мэдди на ноги.

– Назад, – воскликнул Кристиан, заскрипел зубами и добавил: – Друг!

Жерво потащил ее за собой и так крепко держал, что она не могла вырваться. Она слышала, что Ричард что-то говорил им вслед, видела, как спешил на помощь слуга, чтобы не выпустить его из-за стола, но Жерво тащил ее к двери с непостижимой силой.

Мэдди сопротивлялась, пыталась вернуться назад. Жерво легко пересилил ее, она и не представляла, какой силой он обладал. Когда Мэдди упиралась ногами, он попросту волок ее. Она изворачивалась, но Жерво снова хватал ее за шею и безжалостно тащил за собой.

– Жерво! Ричард! Я не могу – помогите!

Краем глаза она увидела Ричарда, потом слугу и потеряла их из вида, споткнувшись на пороге и чуть не выпав из таверны в уличную толпу.

– Друг! – воскликнул Жерво, продираясь сквозь народ и волоча ее за собой. – Дерн.

Он остановил экипаж точно так же, как предыдущий, – просто выйдя на середину улицы. Лошадь взвилась на дыбы, ее копыта упали в дюйме от его ног, возница заорал и чуть не столкнулся с другим экипажем. Жерво схватил лошадь за уздечку.

– Олбан! – закричал он.

– Господи Иисусе! Хорошо. Олбани, так и быть, – отозвался возница. – Отпустите лошадь.

Мощеный чистый тротуар возникал в тумане, материализуясь по мере их продвижения между двумя рядами длинных бледно-кремовых зданий на Пикадилли. Шаги герцога гулко отзывались в тишине; в это позднее утро здесь было пустынно, один только чистильщик сапог торопливо пробежал мимо них.

Мэдди больше не сопротивлялась, она думала только о том, чтобы идти с ним в ногу. Он не позволял ей отставать. Они миновали еще одного слугу, маленького человечка с большим животом, в красном жилете, который посторонился, поклонился графу и пробормотал:

– Ваша светлость.

Не останавливаясь, Жерво свернул на каменную лестницу и поднялся по ней с Мэдди на два этажа.

Не успел он дотронуться до двери, как залаяла собака. К ней тут же присоединилась другая. Жерво застыл с поднятой рукой.

– Дьявол, – его губы сжались в жестокую гримасу. Он стал стучать по двери кулаком. Собаки по другую сторону зашлись лаем от непривычного шума. – Дьявол, Дьявол, Дьявол!

– Боже правый, уймитесь же, – издалека донесся чей-то голос. На нижней площадке открылась другая дверь. Мэдди посмотрела вниз и увидела любопытное лицо пожилого человека в халате и ночном колпаке. Собаки с диким лаем скребли дверь. Вся лестница сотрясалась от их воя и громовых ударов Жерво.

Голос изнутри пытался успокоить их.

– Тихо, Касс, слышишь, дурной пес. Молчать, а то меня заставят пристрелить вас…

Жерво внезапно прекратил молотить по двери и прижался к ней щекой. Собаки все еще лаяли, когда кто-то отодвигал щеколду. Дверь открылась, и клубок из белой и черной шерсти, розовых языков и пушистых хвостов бросился на Жерво.

Мэдди смотрела мимо них на светловолосого сонного человека, который стоял в прихожей. Он был с голой грудью, но в носках, а на подбородке блестела пена для бритья. Лай прекратился, собаки прыгали и прижимались к Жерво. Герцог встал на колени, протянул руки; собаки лизали его лицо и запускали лапы ему в волосы.

– Шев? – спросил человек на пороге, как будто его только что разбудили от глубокого сна.

Мэдди взглянула на пожилого любопытного человека с нижнего этажа, который все еще смотрел наверх, немного наклоняясь, чтобы ничего не пропустить.

– Можно нам войти? – спросила она.

Светловолосый мужчина все еще смотрел на Жерво и собак. Он взглянул на Мэдди и внезапно, как будто очнулся, отступил назад.

– Проходите, – сказал он, перекинул полотенце через плечо и взял герцога за руку. Жерво вошел, собаки визжали и вились у его ног. Мэдди быстро вошла и закрыла за собой дверь.

Хозяин, пребывая все еще в большом недоумении, пригласил их в гостиную.

– Шев, – повторил он.

Жерво перешел комнату, оперся руками на подоконник и выглянул в туман. Потом он повернулся и стал спиной к стене. Собаки в экстазе прижимались к нему. Сильное волнение исказило его лицо, он закрыл глаза и сполз по стене на пол. Черно-белый пес стал лизать его ухо. Он обнял собаку рукой и уткнулся лицом в шелковистую шерсть. Черный пес скулил и пытался протиснуться между ними.

– Я думал… О Боже! Говорили, ты умираешь! Что ты почти умер… Отдали мне твоих собак, – полуодетый джентльмен шагнул к Жерво, но не знал, что ему делать. Он встал на колени. – Шев, – беспомощно сказал он.

Жерво не поднял головы, только глубже запустил пальцы в шерсть Дьявола.

Светловолосый человек обернулся к Мэдди.

– Что произошло? Мне сказали, что он умирает. Что случилось?

– Вы его друг?

– Конечно, я его друг! Лучшего друга у него нет! Выкладывай начистоту. Женщина? Что ты с ним сделала? – Он снова посмотрел на Жерво. – Боже правый, – это действие опиума?

– Он нуждается в помощи.

– Какой помощи? Кто вы?

– Меня зовут Архимедия Тиммс. Он был пациентом в приюте для умалишенных, принадлежащем моему кузену. Я ухаживала за ним. Мы… – Она глупо хихикнула и развела руками, – мы бежали оттуда.

Мужчина откинул волосы со лба. Он сел на корточки.

– Шев, – снова сказал он тем же недоуменным голосом.

Герцог поднял голову. Его глаза были темны как ночь и полны влаги. Сердитым и в то же время смущенным движением он поднял руку и вытер лицо рукавом.

– Друг, – хрипло сказал он. – Дан. Данрм. – Он со стоном откинул голову к стене.

– Дэрм? – спросила Мэдди. – Это имя?

– Дарэм, – уточнил светловолосый человек и добавил машинально: – Кит Дарэм, к вашим услугам, мэм.

Жерво посмотрел на своего друга. Дьявол совался своим носом в его щеку и висок и извивался от восторга. Жерво обнял пса.

– Дрм… спасибо, – сказал он. – Спасибо… со-ба… ваш…

Дарэм не сводил с него глаз. Жерво издал еще один мучительный звук и затряс головой.

– Правильно. Собаки. Ничего. – Дарэм встал, подошел к креслу и сел. – Вставай с пола, приятель. Я должен думать. А я не могу думать, когда ты сидишь на полу, Шев.

Мэдди подумала, что было бы совсем неплохо вернуться к нормальному состоянию. Лицо Жерво приняло очень странное выражение – он был на грани срыва. Ему не хотелось, чтобы его друг был свидетелем того, как он теряет контроль над собой.

– Может быть, господин Дарэм сначала закончит свой туалет? – предложила Мэдди ему в надежде, что это даст возможность герцогу взять себя в руки.

– О Господи, Боже… – Дарэм начал поспешное отступление. – Тысяча извинений. Простите, мэм! Я забылся. Я не ожидал! Даму, то есть. Оставайся здесь, Шев! Не уходи!

– Мы не уйдем, – пообещала Мэдди.

Дарэм прищурился, как будто его все время удивляло, что Мэдди говорит вместо Жерво. Он удалился в другую комнату и захлопнул со стуком дверь.

Если Жерво пренебрег капустой и мясным пудингом, то сейчас он, видимо, был не прочь разделить с Дарэмом завтрак, состоявший из семги, свежих устриц и хлеба с лимоном. Не спрашивая, чего бы ему хотелось, Дарэм послал своего слугу – того самого толстопузого человечка, который приветствовал герцога у входа – на кухню за шоколадом.

Жерво потягивал дымящуюся темную жидкость и бросал кусочки со стола собакам, а тем временем его друг расспрашивал Мэдди. Пока они говорили, герцог с безмятежным выражением лица наблюдал за ними сквозь пары из своей чашки. Кристиан был похож на человека, который сделал нечто грандиозное, а теперь с большим удовольствием отдыхал, ожидая реакции окружающих.

У Дарэма, во всяком случае, не было никаких сомнений, что Жерво следует оградить от его родственников.

– Отвратительная гадина, – таково было его сжатое мнение о леди де Марли, а отзывы Дарэма о матери герцога включали такие слова, какие Мэдди никогда прежде не слышала.

Как она ни старалась, ей было трудно привыкнуть к его манере говорить. Она замялась в нерешительности, когда он спросил, уверена ли она, что никто не пронюхал, куда они пошли от церкви.

– Пронюхал? – спросила Мэдди с недоумением.

– Обнаружил вас. Никто не проследил, куда вы пошли?

– Думаю, что нет. Мы поехали в Ладгейт-Хилл и обратно в наемных экипажах.

– Ладгейт-Хилл! – Дарэм коротко рассмеялся. – Славная девушка. – Он усмехнулся и кивнул в сторону Жерво. – Кто бы мог подумать, что ты нацелишься на мануфактуру, а?

Герцог слегка повернул голову и улыбнулся в ответ. Он отхлебнул из чашки шоколад. Мэдди подозревала, что Жерво понимает происходящее еще меньше, чем она.

– Никто, даю тебе честное слово, – ответил за него сам Дарэм. – Скорее всего, они подумают об… Эгеде. – Он вскочил с кресла, задернул шторы. – Они придут сюда. Марк! – позвал он кого-то из соседней комнаты. – Живо на лестницу! Стой на часах! Меня нет дома. Скажи – я рано уехал в «Чейндж».

Слуга склонил голову к своему алому животу.

– Сэр. Мне не поверят.

– Тысяча чертей, разве не может человек купить государственные ценные бумаги? Только что моя третья четвероюродная кузина отказала мне свою недвижимость по завещанию. Вот чек. Шестьсот фунтов. Но не расставайся с этим кусочком меньше чем за полкроны.

– Что насчет полковника, сэр? Его тоже гнать?

– Громы и молнии – Фейн! Он будет здесь с минуты на минуту. – Дарэм пожевал губами. – Тут ничего не выгорит. – Он посмотрел на Мэдди. – Фейну можно доверять. Хотя он ни за что мне не поверит, подумает, я сбрендил, если вложил шестьсот фунтов в ценные бумаги. Совета от него не дождешься, голова у него работает неважно. Но если вам нужна надежная опора и защита, то Энди Фейн то что надо.

Мэдди обрадовалась, что у нее будет какая-то поддержка; Дарэм казался ей слишком легкомысленным, хотя он явно хотел помочь Жерво. Но только она собралась поведать Дарэму о своем желании съездить к отцу, как за окном раздался свист, на который обернулись оба – и Жерво и Дарэм.

Герцог усмехнулся и поставил на стол свою чашку.

– Друг, – сказал он, обращаясь к Мэдди.

– В первый раз не опоздал, – сказал Дарэм, когда красивые часы на каминной доске начали мелодично отбивать время. Он высунулся наполовину в прихожую. – Я пошлю вниз Марка, чтобы он спокойно провел его к нам наверх. Старый генерал торчал на лестнице, когда вы пришли, да? Мы сделаем так, что до него дойдет слух о шестистах фунтах. – Он нахмурившись посмотрел на Мэдди. – Вы будете моей… э… второй пятиюродной кузиной. Сиротой. Пришли по поводу завещания. Сироты вечно ходят по наследственным делам. Вас сопровождал поверенный, не мог долго ждать, ему надо было успеть вернуться к почте. Или еще куда. Весь этот барабанный бой в дверь – чтобы меня разбудить. Собачий лай – игра воображения. Здесь нельзя держать собак. Бог знает, почему я так долго продержался.

Он исчез в дверном проеме. Все это вранье очень не нравилось Мэдди. Пусть она сама и не произнесла лживых слов, но косвенно все равно участвовала в обмане. Честные глаза Ричарда Гиля преследовали ее, как укоры совести, но с другой стороны их уравновешивали радость Жерво при виде своих друзей, как Дарэма, так и блистательного офицера с красивыми яркими нашивками на форме и великолепным золотым кружевом. Без слов он подошел к Жерво. Обнял его за плечи, похлопал по спине и оттолкнул от себя.

Военный посмотрел вниз и сбросил с колен Дьявола.

– Я так и знал, что его никто не захочет убивать, – сказал он, обращаясь к собаке. – Надо бы написать еще несколько бумаг… А это кто? – Он скосил глаза на Мэдди. – Взял с собой девушку? Кто бы мог подумать…

– Мисс… э… – Дарэм сделал выжидательную паузу.

– Тиммс, – сказала Мэдди.

Военный картинно поклонился, придерживая шпагу рукой, затянутой в белую перчатку, и почти касаясь ее юбки высоким белым плюмажем своей шляпы.

– Полковник Эндрю Фейн, к вашим услугам, любовь моя.

– Оставь это, Фейн. Она квакерша.

Полковник Фейн оторопел. Он выпрямил спину и по-военному щелкнул каблуками. Лицо его залилось краской.

– Прошу прощения, мэм. Мисс? Значит, это ваш приятель стоит на улице, а? Он хотел узнать… черт… он спрашивал о тебе, Шев, вот о ком! Я сначала не понял, чего он хочет. Но теперь все ясно. Он хотел узнать, как ему найти, как ему найти герцога. Какого еще герцога? У меня знакомых герцогов целые дюжины…

– Ричард! – Мэдди прижала руки к груди. – Это, должно быть, Ричард Гиль.

– О! – сказал полковник Фейн.

– Как же он… – она прикусила язык и повернулась к Дарэму. – Наверное, он следовал за нами. Я говорила с ним, просила помочь и он согласился… Но, я боюсь, Ричард не изменил своего мнения. Он считает, что Кристиана надо вернуть в семью.

– Он все знает? – строго спросил Дарэм. – И он сейчас здесь? На улице? Ну почему вы не предупредили меня, мисс?

– Я не знала. Я и подумать не могла, что он пойдет за нами. Но… Наши проблемы – его забота. Мне следовало догадаться, что теперь он не откажется от своих обязанностей по отношению к нам.

– Что здесь, черт побери, происходит? – спросил полковник.

– Сними эту дурацкую штуковину, которую ты носишь на голове. Садись. – Дарэм выдернул стул из-за стола. – Мы должны прикрыть Шева. Эти гарпии, которых он изволит называть своей семьей, хотят упрятать его в приют для умалишенных.

– Что ты сказал?

– Объясните ему, мисс Тиммс. Это нужно для Шева. Расскажите ему все, что вы рассказали мне.

Глава 17

– Не может говорить? – полковник Фейн взглянул на Жерво с комическим недоверием.

Герцог ответил ему ледяной улыбкой. Он гладил черного пса Касса. Его рот скривился в отчаянном усилии, пальцы вцепились в черную шкуру.

– Дубина… ты.

Военный мгновенно понял это замечание.

– Я не дубина! – запротестовал он.

– Ладно тебе, Фейн. – Дарэм налил ему кофе. – Всем известно, что ты бревно.

– Ничего подобного, я не бревно! Слушай, а кто придумал продать Шева карете воскрешения?

– Я.

– А кому пришлось идти и выкупать его?

Полковник Фейн ухмыльнулся.

– Убей его… – он театрально и самодовольно рассмеялся. – Говорю вам… – Он скривил рот. – Убей его, когда… – Он начал давиться от смеха.

– Убей, когда хочешь, – ясно проговорил Жерво. Он засмеялся и стал раскачивать стул на двух ножках.

Улыбка Дарэма исчезла и сменилась выражением удивления. Но Мэдди поймала его взгляд. Дарэм никак не прокомментировал речь герцога. Полковник вообще не обратил на это внимания.

– Будь я проклят, какой скандал мы учинили, мисс Тиммс! Шев так окосел, видите ли, он совершенно обессилел. Нализался вдрызг, в стельку, до положения риз…

– Впал в коматозное состояние, мисс Тиммс, – мрачно объяснил Дарэм, – от отравления алкоголем.

– Вот прекрасное оксфордское выражение. Впал в коматозное состояние! – казалось, что описание опьянения герцога поднимало полковнику настроение. – Оказался без всяких чувств. А мы должны были оттащить его домой. Вдвоем, а весил он, черт возьми, короче, был неподъемный. И кто бы мог проезжать мимо в такой час, как не карета воскрешения…

– Ночной возница. Подбирает мертвые тела и продает их хирургам, – перевел Дарэм. – Для лекций по анатомии.

– Точно! Вот я и подумал, это только мне пришло в голову, клянусь, мисс Тиммс… И парень забрал его, а потом… – полковник Фейн выразительно покрутил указательным пальцем, – а потом, знаете ли, сняли с него одежду и парень повез его в простыне к старому Бруксу! На Бленхейм-стрит! Привез его прямо в дом анатома! – Он закинул назад голову и застучал кулаками по столу и стал просить… стал просить за Шева деньги!

Полковник от приступа смеха потерял способность к членораздельной речи. Мэдди онемела. Полковник внушал ей неподдельный ужас.

Наконец полковник снова начал с трудом выдавливать из себя слова.

– Доктор осмотрел его… и говорит… Ах ты негодяй – да ведь он жив!

Мэдди обвела всех глазами. Жерво и Дарэм, оба во все глаза глядели на полковника Фейна и в предвкушении дальнейшего, широко ухмыляясь.

– И возница говорит, жив? – Полковник подтянулся, изображая обиду. – Жив? Ну тогда, сэр… тогда, говорит… вы просто… у… у…

Двое приятелей закончили за него, слаженным дуэтом.

– Убей его, когда захочешь, – пропели низкие мужские голоса, причем голос Жерво звучал не хуже остальных. Он смеялся и раскачивался на стуле, вытянув ноги.

– Будь ты проклят, – сказал Кристиан полковнику. – Грабеж.

– Ах, да, и в этом весь смак, бедняга Шев! Доктор подумал, что это взломщики, и поднял крик. Вознице удалось улизнуть, а Шева связали и отправили на Марлборо-стрит, где он провалялся в простыне всю ночь и целое утро до тех пор, пока Дарэм не приволок поверенного из «Олд Бейли», чтобы уговорить власти не предавать его суду. Герцога… – Ему снова начинала изменять выдержка. – Герцога Жерво, видите ли… за попытку грабежа… попытку украсть кости мертвецов.

Общий энтузиазм достиг предела, они вытирали от слез глаза и вздыхали, когда волны веселья наконец утихли. Дьявол прыгал и норовил положить лапы на колени Жерво. Кристиан энергично гладил собаку по голове. Искоса он улыбнулся своей пиратской улыбкой Мэдди, глаза его были черны как ночь и в них прыгали черти.

– Вот так было, мисс Тиммс, – довольно проворчал полковник. – Дело, конечно, замяли, но вы услышали о нем из первых уст.

– Понятно, – сказала она, не в силах ничего более добавить.

– Вот и повеселились. А я не дубина. Конечно, нет. Господи благослови, как повеселились!

– Не сомневаюсь – но, может быть, вернемся к теперешней ситуации. Разберемся в положении герцога? – спросила она.

– Ах да. Сию минуту. Положение герцога? Он снова вляпался в историю, да?

– Имейте терпение, мисс Тиммс, – сказал Дарэм. – Мы ценим Фейна за его силу, а не за мозги. Как вы думаете, не следует ли нам поговорить с тем человеком, Ричардом Гилем? Много ли он уже знает? Не могли ли его выследить?

– Я рассказала ему то же самое, что и вам.

Дарэм по второму кругу предложил кофе и шоколад.

– Я все время над этим думаю. Мне кажется, у нас есть в запасе некоторое время до того, как они нас обнаружат. Поскальку, вряд ли кто из случайных прохожих заметил ваш побег, пройдет все утро, прежде чем они успеют обшарить улицы вокруг часовни. Даже если про меня и вспомнят, то, держу пари, они просто придут поговорить со мной. Марк в состоянии запудрить им мозги. Но, в конечном счете, мы должны вывезти вас обоих из города.

– Вывезти из города? Насчет герцога, я согласна. – Думаю, это очень правильно. Но я должна вернуться к отцу.

– Вы считаете, что это будет разумно?

– Разумно или нет, не имеет значения. Это мой долг.

– Прекрасно. Тогда придумаем, что вам следует говорить. Вы старались держаться рядом с герцогом, но потеряли его.

– Но…

– В это поверит даже ваш Гиль. Лошади, экипажи… И вы Жерво упустили. Его целью был собор Сент-Джеймса, но вы потеряли его в толпе на Пикадилли. Остальное предоставьте нам. Вы уже заслужили звания великой леди, мисс Тиммс, только за то, что выручили Шева из беды. Если позволите сделать вам этот комплимент.

– Благодарю, но я не могу сказать такого, – возразила Мэдди.

– Почему?

– Потому что это неправда.

– Конечно, неправда. Где бы мы оказались, если бы вы сказали им всю правду?

– Но я не могу говорить неправду.

Дарэм с удивлением посмотрел на нее.

– Вы должны, дорогая моя. Это совсем небольшая ложь.

– Я не могу. Не могу лгать.

– Вы не можете лгать? – эхом отозвался полковник. Они с Дарэмом смотрели на Мэдди, как будто перед ними из тумана возникло непонятное видение.

– Нет, – твердо сказала она. Мэдди попробовала бы обмануть леди де Марли или даже кузена Эдвардса, но она даже представить себе не могла, как можно солгать отцу или Ричарду Гилю, тем, кто всем своим поведением являлся зримым образцом того, как надо идти по жизни. – Это не в наших правилах. – Она беспомощно развела руками. – Я не могу нарушать их.

– Но тогда… что же вы скажете?

Она прикусила губу.

– Если меня спросят – я должна сказать правду.

– Вы не можете лгать, – Дарэм пристально смотрел на нее. – Даже в этом единственном случае, когда надо спасти жизнь человеку?

– Должно быть, так. Как того хочет Бог. Если я солгу, значит, поступлю не так, как хочет Бог, а как хочу я. Но… после того как я уйду, можете увезти его. Тогда я могу честно сказать, что не знаю, где он находится.

– Ну что ж, спасибо. Таким образом, вы здесь как бы ни при чем, не так ли? А когда вас спросят, где вы видели его последний раз, то меня поволокут в магистрат.

Она опустила глаза.

– Хорошо. Только… дайте мне подумать. Дайте подумать. – Дарэм сложил пальцы над чашкой с кофе. – Вы должны уйти прямо сейчас. Почему именно сейчас?

– Из-за папы. Он знает, что я убежала с герцогом по собственной воле. Папа может подумать, что я ранена или даже… Он что угодно может подумать!

– Хорошо! Ваш отец беспокоится. Где он находится?

– Он с моим кузеном Эдвардсом остановился в гостинице «Глосестер».

– Вот и прекрасно. Мы устроим так, чтобы ему под дверь просунули записку о том, что с вами все в порядке, но вы не можете сейчас прийти. К тому же все это правда, не так ли?

– Папа не сможет прочесть записку. Он давно потерял зрение. Представляете, что он может подумать, если получит такую записку. Он будет просто вне себя. А как бы вы чувствовали себя на его месте? Как я могу не вернуться? Куда еще мне идти?

– О, господи, – вздохнул Дарэм. – Как все сложно.

Он в задумчивости смотрел на нее, потирая подбородок. В комнате стало тихо, только иногда собаки скребли лапами по полу, отталкивая друг друга и стараясь добиться внимания хозяина.

– Фейн, – внезапно сказал Дарэм, – будь-ка и ты на что-нибудь полезен. Спустись вниз и пригласи мистера Гиля на легкий обед.

Полковник послушно встал и водрузил на голову свою шляпу с плюмажем.

– Да смотри, сделай так, чтобы он не отказался, – добавил Дарэм, лениво поднимая брови.

Полковник Фейн откланялся, очень импозантный в своей форме и высоком плюмаже, небрежно положив руку на серебряный с золотом эфес шпаги.

– Когда нужно, я бываю необыкновенно красноречив, как бывало говорила моя матушка…

Герцог вовсе не жаждал снова встретиться с Ричардом, что было очевидно. Он поднялся на ноги с раздраженным восклицанием, когда полковник привел в комнату квакера, который держал в руках все ту же коробку. Черный сеттер тут же сделал стойку и заворчал, а Дьявол прыгнул на диван рядом с Мэдди и начал лаять и скалить зубы на незнакомца.

– Шев, – рявкнул Дарэм. – Ради бога, уйми их!

Жерво что-то прошипел. Собаки успокоились. Дьявол, скорчившись на полу в странной позе, положил передние лапы к ее ногам.

Мэдди, забаррикадированная со всех сторон собаками, слабо улыбнулась.

– Я благодарю тебя за то, что ты снова пришел на помощь…

Он огляделся и мягко сказал:

– Я шел следом. Я боялся за тебя, Архимедия. Тебя не обижают?

– О, нет, нет. Герцог привел меня к своим лучшим друзьям. Дарэм и полковник Фейн.

Несмотря на свой темный скромный камзол и шляпу с широкими полями, Ричард Гиль странным и неуловимым образом чем-то был похож на полковника Фейна. Один был весь сама яркость, переливающаяся алым, белым, голубым и золотым, другой – в суровой одежде без украшений. Но в обоих чувствовалась сила, нечто неожиданно могучее под их такой разной внешностью и характерами.

Дарэм не пригласил квакера сесть. Тот оперся руками о спинку стула.

– Позвольте мне быть с вами предельно откровенным, мистер Гиль. Мы не хотим, чтобы герцог был возвращен в семью. Этого нельзя делать в силу тех обстоятельств, о которых нам поведала мисс Тиммс. У нее же сложилось впечатление, что вы придерживаетесь другого мнения. Должен признаться, я не понимаю, какое вам дело до всего этого, но может так случиться, что мы попадем в чрезвычайно неприятное положение, если вы будете болтать об этом. Поэтому я счел… Лучше… скажем так, обсудить с вами это дело.

Ричард ничего не ответил. Полковник Фейн стоял за его спиной, опираясь плечом на дверной косяк.

– Мисс Тиммс обратилась к вам за помощью, – сказал Дарэм. – Вы готовы оказать ее?

– Архимедия поступает так, как считает нужным, – уклончиво ответил Ричард.

– Что ж, не сочтите за наглость, сэр, но я бы хотел знать ваше мнение. Как я понял, вы приняли это дело близко к сердцу, сделали его своей личной заботой. Возможно, вы даже приняли в этом деле сторону семьи. Но, несмотря ни на что, вам не следует упоминать этот адрес. Если вы скажете, что герцог направился в Олбани, сразу станет ясно, у кого он скрывается. – Дарэм сжал пальцами спинку стула и мягко добавил. – Он мой друг, мистер Гиль. Я хочу, чтобы вы как следует это поняли. Как следует. Я не допущу, чтобы его снова унижали из-за вашего благочестивого рвения.