Текст книги "Лошадь под водой (Кровавый круг)"

– Вы всегда позволяете посторонним входить в комнаты ваших постояльцев? – спросил я.

– Да, когда я думаю, что они вряд ли пожалуются в Ассоциацию владельцев отелей.

Я взял свой ключ и начал подниматься по лестнице.

– Да, – услышал я, как он повторил снова.

Я поднялся на третий этаж. В моей комнате горел свет. Я выключил свет в холле, приложил ухо к двери и ничего не услышал, потом вставил ключ в замочную скважину и, быстро повернув его, распахнул дверь и вошел внутрь.

Человек может всю жизнь стараться удостовериться, что за ним не следят, когда он входит в затемненную комнату, отвинчивать основание телефонного аппарата перед тем, как воспользоваться им, проверять проводку, прежде чем вести конфиденциальный разговор. Он может поступать так всю жизнь, и однажды выяснится, что так делать стоило. Однако в данном случае это было не так.

Распростершись во всю длину на розовом териленовом покрывале, лежала туша Колокольчика. Лицо его закрывала большая грязная фетровая шляпа.

Глава 32Для этой игры

– Это я. – Слова раздались приглушенно из-под шляпы, которая закрывала лицо. Фраза закончилась грудным кашлем. Все фразы, которые произносил Колокольчик, сопровождались кашлем. Рука сдвинула с лица шляпу, и облако дыма как атомный гриб поднялось к потолку.

Я оцепенел, чувствуя себя несколько глупо.

– Послушай, что ты сделал с портье?

– Я показал ему старый пропуск, который сохранился у меня со времени войны.

Колокольчик поднялся и вынул из кармана полбутылки виски «Тичерс» и разлил в два пластмассовых стакана, стоявших на умывальнике.

– Будь здоров! – поднял он один из них.

– Спасибо, – ответил я.

Из-за странной подвижности суставов пальцев он мог держать стакан и курить практически одновременно. Он кашлял, курил и пил в течение нескольких минут.

– Удивлен, что я тебя нашел? – Он кашлянул. – Хотел схитрить? – Снова покашлял. – Нет, конечно, я знаю. Сегодня утром сообщили из Албуфейры. Просмотреть списки пассажиров, прибывших последними рейсами, не составило труда. Примерно год тому назад ты уже называл себя «Краске». – Он снова закашлялся. – Может быть, ты становишься староват для такой игры?

– Все мы стареем, Колокольчик, – развел я руками.

– Все. – Колокольчик кивнул, продолжая кашлять и выпивать. – Старик хочет видеть тебя завтра в десять часов утра, если ты сможешь, – сказал он.

– Да, он всегда вежлив, надо отдать ему должное, – ответил я.

– Он ничего – Доулиш. – Колокольчик налил нам еще по одной. – Да, и я должен тебе передать, что Джин ждет указаний. Может, ты позвонишь ей, когда выдастся минута. – Он взял свою шляпу и одним махом опрокинул в себя остатки виски. – Могу я чем-нибудь помочь тебе? – спросил он. – Я возвращаюсь в контору.

– Да, – ответил я. – Надо организовать «перехват почты». – Я дал ему имя и адрес Айвора Батчера.

– И телефона? – спросил Колокольчик.

– Да, – ответил я и улыбнулся при этой мысли. – Давай прослушивать его телефон.

– Ладно. До скорого, – откланялся он.

Упаковывая свою сумку, я слышал, как он кашлял, спускаясь по скрипучим ступеням и выходя на улицу.

До встречи с Доулишем в десять часов утра я надеялся еще кое-что выяснить.

Глава 33Джин, когда я нашел ее

Я вернулся в свою квартиру примерно в пять тридцать, приготовил себе кофе и разжег камин. Снаружи цепочки забрызганных грязью машин двигались на юг города сквозь дымку дизельных паров. Прогноз погоды предупреждал о возможном снегопаде, и, похоже, в «Новостях» в шесть утра этот прогноз не изменился.

Я поставил ломберный столик в спальне, вытер пыль со своего аппарата «Никон», установил его на подставке, затем зарядил сверхчувствительной пленкой с высокой разрешающей способностью. Лампы-вспышки я направил вниз на рамку. Свет вольфрамовых ламп растекся по стенам. Я вышел из спальни и запер дверь.

Я пил вторую чашку кофе, когда приехала Джин. Ее губы были холодными. Мы потерлись носами и приветствовали друг друга словами: «Становится холодно, да?» Потом я рассказал ей о предложении Айвора Батчера.

– Купи это, – посоветовала Джин.

Но мне не улыбалось поступать так. Проявить какой-либо интерес – означало бы обнаружить больше, чем мне хотелось.

Джин назвала меня параноиком, но она еще не достаточно долго работала в нашей системе, чтобы у нее развилось шестое чувство, которое, как я полагал, наличествовало у меня.

Остановив свой синий «ягуар» на противоположной стороне улицы, Айвор Батчер посидел в нем прежде, чем войти в парадное. Это выглядело очень профессионально. Я взял у него пальто и налил выпивку. Мы болтали, ожидая появления моего вымышленного специалиста из министерства иностранных дел примерно двадцать минут. Айвор Батчер держал дневник в запечатанном бумажном конверте.

Когда напряжение несколько возросло, я спросил у него, можно ли мне взглянуть на дневник. Он протянул пакет через стол, и я, быстро вскрыв его, извлек тетрадь в кожаном переплете с золотым обрезом. Обложка была потертой, и дневник не выглядел очень новым. Айвор Батчер собирался открыть протестующе рот, но я крепко держал дневник закрытым, и он не открыл рта.

Я вложил дневник назад в конверт.

– Похоже, что все в порядке.

Айвор Батчер кивнул. Я медленно повернул дневник, пропуская его между указательным и большим пальцами. Батчер не спускал глаз с конверта. Я встал, подошел к нему, закрыл надорванную верхушку и сунул конверт в карман его блестящего синтетического костюма. Он глупо улыбнулся.

– Я позвоню этому типу из министерства иностранных дел, – предупредил я и пошел к отводной трубке в спальне.

Выронить дневник из надорванного конверта ничего не стоило, как и заменить его предметом такого же размера и формы. К счастью, Айвор Батчер дал достаточно точные описания дневника, и я на всякий случай заготовил две подделки, которые с успехом его могли бы заменить.

Я прикрепил дневник к столу, включил лампы и нажал затвор. Катушка слепо потащила пленку. Я повернул страницу и сфотографировал следующую. Теперь все зависело от того, сумеет ли Джин занять Айвора Батчера. Она, конечно, могла попросить его не подходить на расстояние, позволяющее услышать мой разговор с МИДом, но, если бы он вынул конверт из кармана и нашел вместо него шесть талонов на покупку мыла «Фейри» со скидкой в четыре пенса, мой фотопроцесс был бы скорее всего нарушен.

К двенадцати сорока пяти последний отпечаток высох, а Айвор Батчер уже давно отбыл со своим дневником, возвращенным в его карман.

Я отправился в спальню. Джин, сняв туфли, дремала перед гаснущим камином. Я склонился над спинкой большого кожаного кресла и поцеловал ее забавное опрокинутое лицо: Она сразу проснулась.

– Ты храпела.

– Я не храплю, – возразила она, глядя на мое отражение в зеркале.

– И ты сказала мне, что я единственный мужчина в Лондоне, который может знать об этом.

Джин провела своими длинными пальцами по волосам, высоко взбив их.

– Как тебе нравится такая прическа?

– Пусть лучше не будет никакой, – ответил я.

Мы смотрели друг на друга в зеркале.

– Ты страшно потолстел. Что ты собираешься с этим делать?

– Ничего, – ответил я. – Давай...

В этот момент раздался телефонный звонок. Джин засмеялась, и, хотя я некоторое время медлил, трубку все же пришлось поднять.

– Возможно, это твой мистер Батчер, решивший снизить цену до девятисот, – улыбнулась Джин. – Бедный мистер Батчер!

– Воры должны учиться плакать. – Я поднял трубку и услышал голос Элис, которая не сказала ни одного лишнего слова.

– Мистер Доулиш просит вас приехать сюда немедленно. Произошло нечто важное.

– О'кей, Элис.

Глава 34Зайят – это я

Когда мы приехали на Шарлотт-стрит, шел мокрый снег с дождем. Мимо по почерневшей дороге пронесся какой-то мужчина, обдав нас брызгами. Мы поднялись в офис Доулиша на верхнем этаже. Похоже, что происходило нечто весьма волнующее.

Доулиш был без пиджака.

– Сними этот поднос с чаем со стула и садись, – предложил он, а Элис высунула голову из-за двери, потому что она не могла вспомнить, сколько кусков сахара мне нужно.

– Ужасная ночь, – посетовал Доулиш, – мне жаль, что я впутал тебя в эту историю. Я пропустил свой бридж по вторникам впервые почти за два года.

– Всем нам приходится чем-то жертвовать, – откликнулся я.

– Да, когда наши хозяева приказывают, приходится прыгать, – развел руками Доулиш.

– Понимаю, но я сегодня вечером ни во что играть не собирался.

Джин стрельнула глазами в мою сторону.

– План Страттона... Все твоя работа, – сказал Доулиш с насмешливой уверенностью. – Теперь нам дали распоряжение создать консультативный совет. – Он взглянул на бумаги, разложенные на столе, и прочел вслух: – «Консультативный совет плана Страттона», – поднял глаза и улыбнулся.

– Хитроумное название, – съязвил я.

– Да, – кивнул Доулиш с некоторым сомнением, но затем он погрузился в администрирование. В бюрократической игре он был мастак.

– И не вздумай считать, что это пустяки. Совет назначит четыре специализированных комитета: по связи, по финансам, по подготовке кадров и управлению. Конечно, мы не можем претендовать на руководство всеми комитетами, поэтому мы сделаем следующее. Пусть люди из министерства загребут что-нибудь, что им захочется. Собственно говоря, мы назначим кое-кого и выдадим щедрые комплименты относительно их профессионализма. Смотри только не переборщи случайно с комплиментами; они и так уже начинают тебя подозревать в сарказме.

– Нет, – взъерепенился я.

– Да, – продолжал Доулиш. – Когда же они погрязнут по уши, ты предложишь пятый комитет: комитет по совместимости... для координации.

– Очень ловко, – заметил я. – Это будет так же, как с отчетом Данди. Вы закончили тем, что стали его полностью контролировать. Я часто думал – как это вам удалось?

– Помалкивай, старик, – подмигнул Доулиш. – Я хочу сделать то же самое, до того как они разберутся.

– О'кей, – согласился я, – но когда все начнется?

– Значит так. Ты будешь в совете и я, право, не знаю, кого, кроме тебя, можно предложить на пост председателя финансового комитета...

– Да, слушаю внимательно. Между нами говоря, мы будем хорошо владеть ситуацией, но я имею в виду другое. Когда все это начнется?

Доулиш заглянул в дневник на своем столе.

– Назначено в четверг в пятнадцать тридцать, Стори-Гейт. По крайней мере для первого собрания.

– Нет, послушайте. Я не могу болтаться здесь до следующего четверга. Ситуация в Албуфейре слишком быстро меняется.

– Ах да, – хлопнул себя по лбу Доулиш, – я хотел с тобой об этом поговорить. – Доулиш подошел к автоматической картотеке, где хранились все необходимые ему данные. Он нервно перебирал кнопки управления. – Я хочу, чтобы ты закончил отчет об этом как можно скорее.

Он продолжал стоять ко мне спиной. Я знал, что разговор должен состояться именно об этом и что спешка с планом Страттона всего лишь маскировка. Доулиш вернулся к столу и нажал кнопку внутренней связи. Элис ответила. Он спросил:

– Кодовое название операции в Албуфейре?

– "Алфоррека", – прозвучал из маленького громкоговорителя голос Элис.

– Весьма эрудированно, – заметил я, обращаясь к Доулишу. Алфоррека – португальское название морского животного, которое у нас именуют «португальский кораблик».

Доулиш улыбнулся и снова нажал кнопку, чтобы передать Элис то, что я сказал. Потом он повернулся ко мне.

– Мы сворачиваем операцию «Алфоррека». Мне нужен твой отчет министру к утру. Специальное распоряжение правительства.

– Не выйдет, – отрезал я.

– Я что-то тебя не понимаю. – Доулиш глянул на меня поверх очков.

– Оно еще не закончено. Мне нужно очень многое сделать.

Доулиш демонстрировал явное раздражение.

– Возможно. Но от тебя не требуется продолжения. Завершенность – это просто состояние ума.

– Точно так же, как вмешательство на высоком уровне – тоже состояние ума. Я отправлюсь туда в свое личное время и проведу там свой отпуск.

– Будь же благоразумным! – воззвал мой начальник, изобразив упрек. – Что не так?

Я вынул из кармана пачку фотографий – двадцать три страницы из личного дневника мистера Смита. Большинство страниц заполняли неразборчивые записи, непререкаемое право занятых людей – плохой почерк; записи о встречах; аккуратные записи мелких доходов, подлежащих налогообложению. Ссылка на ВНВ касалась продажи каких-то неопределенных товаров. Упоминалось несколько счетов в швейцарских банках.

На одной странице, однако, значилось нечто более определенное:

«Скажи К., – писал он, – ПОСТРОЙКА ДОСТАВИТЬ ВСЕ СЕМЬ ОДИН ДОКУМЕНТЫ БАРОНЕССА ЗАЙЯТ РЫЧАГ».

Стояла подпись: «Ксист».

Я счел бы это бессмыслицей, если бы раньше не обратил внимание на слова «Моринг и Нил» на другой странице. Я попросил ребят разыскать коммерческий код «Моринг и Нил», пока сушил отпечатки. Теперь я сообщил об этом Доулишу.

– Это означает «организация химических опытов», затем «товары должны быть поставлены», потом «цена семь тысяч сто фунтов» и «доставь документы». «Баронесса» – не что иное, как «Опасайтесь», и дальше «не упоминать». «Зайят» и «Ксист» – пустые слова для частного употребления. «Ксист» явно подпись Смита.

Я подождал, пока Доулиш полностью осознал важность прочитанного. Он раскачивал своим кисетом для табака, как лассо.

– Смит послал К. (вероятно, это Кондит) на семь тысяч фунтов лабораторного оборудования, – продолжал я, – думаю, что для экспериментов по таянию льда. «Документы» относятся к штемпелю для изготовления соверенов (ближе никакого кодового слова нет). «Зайят» – это я. Смит пишет, чтобы меня остерегались.

– Догадываюсь, что он чувствует. – Доулиш торжественно снял очки, вытер лицо большим белым платком, снова надел очки и перечитал запись. – Элис, – позвал он наконец по внутренней связи, – зайди, пожалуйста, немедленно.

Как заключил Доулиш, все это могло быть случайным совпадением. Но все совпадало в не очень хорошую сторону. Зачем Смиту финансировать лабораторию в таком отдаленном месте? Было бы гораздо менее подозрительно сделать это в Лондоне. Доулиш, кроме того, считал, что я несколько перегибаю, читая слово «документы» как «штемпель».

Отдел Доулиша непосредственно подчинялся правительству.

Вот почему старику так не хотелось вступать в конфликт с членом кабинета, очень могущественным членом кабинета.

Наконец после четырех чашек растворимого кофе он откинулся на стуле и произнес:

– Я уверен, что ты полностью ошибаешься. – Старик смотрел в угол потолка. – Уверен, – повторил он. Элис поймала мой взгляд. – И поэтому, – он сделал паузу, – из этических соображений следует продолжить расследование, чтобы защитить доброе имя Смита.

Доулиш произнес это, обращаясь к потолку, и, когда он говорил, я покосился на Элис, и, знаете, у нее слегка приподнялись уголки рта в слабой улыбке.

Я встал.

– Не перебарщивай, – взволнованно замахал Доулиш рукой. – Я могу только на некоторое время оттянуть дела. – И вернулся к бумагам по плану Страттона. – Ты когда-нибудь перестараешься!

Уходя, я слышал, как он ворчал о поручениях правительства. Мне показалось, что ему надоело беседовать с потолком.

Глава 35Самое секретное место

В подвале воздух подогревается и фильтруется. Два вооруженных полицейских в деревянной будке сфотографировали меня «Поляроидом» и подшили фотографии. Большие серые металлические кабины гудели от вибрации кондиционеров. Дальше у деревянных распахивающихся дверей находился еще один пост службы безопасности. Пожалуй, это было самое секретное место в мире. Я спросил мистера Касселя. Потребовалось некоторое время прежде, чем его нашли. Он приветствовал меня, расписался в журнале и провел внутрь святилища.

По обе стороны от нас возвышались шкафы высотой в десять футов, и через каждые несколько шагов мы обходили лестницы на колесиках или офицеров Архивного управления, работавших с серьезными лицами.

Потолок представлял собой сложное переплетение труб. В некоторых зияли маленькие отверстия, в других – более крупные; система пожарной безопасности была совершенной и всесторонней. Мы вошли в низкое помещение, похожее на машинописное бюро. Перед каждым работником стояла электрическая пишущая машинка, телефон с большим циферблатом вместо наборного диска и аппарат, похожий на каретку пишущей машинки.

Каждый документ, поступающий из сети коммерческого шпионажа, перепечатывается людьми в этой комнате. Документ печатается на специальной ленте и на тепло– и водостойкой бумаге. Старший служащий, следящий за работой, сравнивает оригинал с изготовленной копией, ставит в углу печать, и оператор вставляет его в маленькую машинку, которая режет его на мелкие кусочки. Уничтожение оригинала защищает источник информации.

Я видел, как один из печатающих остановился, взял телефонную трубку и поговорил по телефону. Начальник подошел к нему, и они вместе сличили копию с оригиналом. Оператор объяснил, что он поправил и почему не беспокоил начальника с другими документами. Эти «клерки» – высшие чины в службе разведки.

Контролер захватил угол бумаги инструментом вроде щипцов, и они отправили оригинал в резательную машину. Оба – оператор и контролер – держали бумагу над резательной машиной и вместе заправляли ее туда. Никакой спешки. Спокойная рутинная работа.

Офис Кевина Касселя представлял собой кабину со стеклянной стеной, куда пришлось подниматься по крутой деревянной лестнице. Оттуда виднелись груды сложенных документов. Там и тут возвышались кирпичные колонны, на которых висели ведра и огнетушители.

– Привет, моряк! – приветствовал меня Кевин.

– Слухи расползаются, – ответил я.

– Да, – кивнул Кевин. – Правительство обещало нам, что мы будем первыми людьми, получающими информацию после колонки Уильяма Хики. Ты поправился, старый сукин сын! – Он указал мне на потертое зеленое гражданское кресло и улыбнулся выжидающе. Лунообразное лицо Кевина казалось слишком велико для его короткого, тщедушного тела, и оно увеличивалось еще длинным пробором. – Ты к нам являешься первый раз с тех пор, как Чарли Кавендиш... – Он не закончил фразу. Мы оба любили Чарли.

Кевин молча поглядел на меня.

– Кто-то подложил гранату под «фольксваген», как я слыхал.

– Да, – ответил я. – Кто-то из группы Рутса.

– Будь осторожен, – предупредил Кевин, – они могут обозлиться.

– Они гнались за металлической канистрой, не за мной.

– Это похоже на последние слова! Я все же стал бы на твоем месте носить сейчас бронежилет.

Он сунул руку в свой зеленый твидовый пиджак, достал записную книжку и старую самопишущую ручку.

– Ты не можешь сказать мне кое-что и сразу забыть об этом?

В молчаливом согласии Кевин завернул ручку, закрыл записную книжку и положил ее назад.

– Что ты хочешь теперь? – спросил он. – Уж не собираешься ли ты поставить прослушивающее устройство на Даунинг-стрит, 12 или направить снайперскую винтовку на пресс-галерею?

– Нет, это будет в следующий раз. А пока я хочу... – Я замолчал.

– Это позволит тебе чувствовать себя удобнее. – Он опустил сверху с потолка большую неоновую трубку. Она зависла над столом. С ее помощью глушился всякий микропередатчик. Вот почему, если удается, агенты всегда пользуются телефонами в общественных местах вблизи неоновых вывесок. Он включил лампу. Она несколько раз мигнула и осветила лицо Кевина холодным голубоватым светом.

Кевину потребовалось всего несколько минут, чтобы достать нужный мне документ. Я просмотрел медицинские записи. Это было клиническое описание физического состояния: рост, вес, шрамы, особые приметы, родимые пятна, группа крови; рефлексы и описание одного за другим зубов и случаев обращения за медицинской помощью с одиннадцати лет.

Я взял карточку.

"СМИТ, Генри Дж. Б. Досье подлежит обновлению каждые шесть месяцев.

Происхождение:Родился в 1900 г., белый кавказец, англичанин по национальности и по происхождению. Паспорт ООН; британский паспорт.

Общие сведения:Итон (новый), Конная гвардия, игра на бирже. Женат на П.Ф. Гамильтон (см.), один ребенок.

Недвижимость:Мейденхед. Олбани, Эйршир.

Активы: Вестминстер-Грин-парк – девятнадцать тысяч четыре фунта стерлингов.

Текущий счет -семьсот восемьдесят три фунта.

Долевое участие: (см. Перечень 9).

Увлечения:Садоводство. Коллекционирует первые издания книг по садоводству, снимки цветов (карликовое гранатовое дерево с алыми цветами названо его именем).

Искусство.Имеет три Бонара, два Моне, пять Дега и пять Бретби.

Давление:Рх – 139, Ух – 12, Гх – 980.

Спорт:Стрельба шотландская – хорошие результаты. «Бентли-континенталь», мини-купе, аэропланы: «Цессна», «Скайнайт-320».

Личное:Любовница (см. Гх (980). Трезвенник. Вегетарианец.

Специальные сведения:Член общества «Канун», Нелл Гуин, под псевдонимом Мюррей. Имеет незначительный счет на имя Мюррея. Клуб «Белые путешественники».

В гомосексуальных наклонностях не замечен. В сентябре 1952 года (вычеркнуто) отдел (вычеркнуто) спровоцировал попытку гомосексуального покушения, чтобы получить свидетельства. (См. Случай 1952 (832) Реакция отрицательная. Путешествия:Многочисленные (см. Ах 40).

Фотографии аа (1424)77671".