Текст книги "Все о рыбалке (сборник)"

Труды по рыболовству

Титульный лист первого издания книги Л. П. Сабанеева

Жизнь рыб и рыболовство на зауральских озерах

Вообще мы, русские, не можем похвастать основательным знакомством с естественными богатствами своей страны, и за примерами дело не станет: едва ли кто из читателей и подозревает то значение, какое имеют многочисленные озера юго-восточного склона Уральских гор не только для таких огромных краев, каковы Пермская и Оренбургская губернии, но даже для Уфимской, Вятской и Казанской губерний, куда озерная рыба идет в огромном количестве и успешно конкурирует с рыбой Волги, Камы и других второстепенных рек. Сотни тысяч пудов доставляют каждогодно эти озера, многие рыбопромышленники нажили чуть не миллионы, и никто, даже большинство пермских и оренбургских жителей, не имеет малейшего понятия об этом неистощимом богатстве, хорошо знакомом только людям, заинтересованным в этом деле, результаты которого из расчета и боязни конкуренции держатся ими в строжайшей тайне.

Действительно есть что и скрывать: одна удачная тоня окупает не только арендную плату, вообще очень низкую, но и все затраты на снасти и наем рабочих. О богатстве рыбою можно судить уже по тому, что уловы считаются здесь не поштучно и не пудами, а коробами, вмещающими от 70 до 80 пудов, смотря по величине и породе рыбы. Бывали, да и до сих пор бывают, случаи, что без риску оборвать канаты, тетивы невода и самый невод нет никакой физической возможности вытащить последний в притонную прорубь, и стеснившуюся рыбу вычерпывают сачками в продолжение нескольких суток, причем, само собою разумеется, сотни, даже тысячи пудов успевает уйти обратно в озеро. И все-таки в таких случаях улов достигает невероятно громадной цифры – при некоторых благоприятных условиях до 5000 пудов!

Конечно, подобные тони случаются не каждый год и вообще представляют довольно редкое исключение, но на основании добытых сведений мы имеем полное право заключить, что и средняя тоня зимнего неводного лова для всех озер должна быть не менее двухсот пудов. Для самых больших и вообще наиболее рыбных это количество значительно ниже действительного, и можно положительно сказать, что в улов могут идти в сравнении с ними только Нижняя Волга и Урал. Как это ни странно с первого взгляда, но цены озерной рыбы нисколько не ниже, а иногда даже выше средних цен красной рыбы, тоже на месте лова, и это, конечно, самое лучшее доказательство ее высокого качества и большого запроса. Вряд ли где в России можно встретить таких гигантов окуней, ершей, линей, щук, налимов и такую крупную плотву или, вернее, тарань. Вся рыба в приуральских озерах, очень часто соединенных между собою протоками, необыкновенно жирна и вкусна и растет, как мы увидим впоследствии, по крайней мере впятеро скорее, чем в реках.

Рассмотрим теперь, что следует понимать под общим названием Зауральских озер, и сделаем возможно наглядный и вместе краткий обзор их, по возможности избегая мелких подробностей и не вдаваясь в сухой перечень фактов, не представляющих общего интереса.

Весь восточный склон Среднего Урала в Пермской губернии, начиная от широты Екатеринбурга, и Южного в Оренбургской, усеян бесчисленным множеством больших и малых озер, которые отчасти находятся в самом Урале и имеют вид настоящих горных бассейнов, но по мере удаления на восток принимают все более и более степной характер; в Челябинском уезде и Троицком в особенности эти озера, частию являясь более или менее солеными или горько-солеными, имеют уже большую аналогию с озерами Барабинских и Киргизских степей. В обширном смысле вся Зауральская черноземная равнина, окаймляющая подошву Екатеринбургского и Златоустовского Урала, вместе с озерами, на ней лежащими, может быть рассматриваема как западная и северо-западная окраина этих громадных степей, в которые она незаметно переходит.

Главная масса Зауральских озер находится в юго-восточной части Екатеринбургского уезда и в западной Шадринского. Последние вместе с челябинскими все принадлежат к числу настоящих степных озер; они большею частью мелки, иловаты и редко находятся в связи между собою; большая часть Екатеринбургских озер расположена, напротив, вдоль хребта, даже в самом Урале, имеют весьма значительную глубину, соединены между собою протоками и служат для некоторых заводов как бы запасными прудами, которые имеют еще ту выгоду, что делают весеннюю прибыль воды почти неприметною и предохраняют заводские плотины от прорыва. Таковы в особенности озера Каслинского и Кыштымского Урала, которые почти все сообщаются между собой естественными, а иногда и искусственными протоками. Не будь этих озер, существование этих заводов было бы весьма сомнительно: при сравнительно небольшом количестве выпадающего дождя и снега на юго-восточном склоне Урала заводская деятельность ограничивалась бы весьма коротким временем, а для того, чтобы они постоянно были в ходу, потребовались бы целые цепи запасных прудов и, следовательно, громадные затраты, между тем как все это при существующих условиях достигается весьма ограниченными средствами.

В самом деле, чрезвычайно замечательно редкое отличие между западным и восточным склонами Екатеринбургского Урала. Трудно поверить, что только главный хребет, большею частию шириною не более двадцати верст и такой незначительной высоты, разделяет две страны, весьма отличные друг от друга по местности, почве, климату, а частию и по своему животному населению и растительности. Отроги главного хребта тянутся к западу на несколько сот верст, здесь множество мелких ручьев, рек и речек, принадлежащих бассейну Уфы и Чусовой, но зато вовсе нет озер; снега достигают иногда саженной глубины, количество выпадающего дождя весьма значительно, вся почва даже на вершинах гор проникнута влажностью, и вся растительность гораздо разнообразнее и роскошнее. Ель и пихта составляют здесь главные лесные насаждения, но берега рек имеют совершенно особенный характер и ту древесную растительность, свойственную так назыв. уремам Уфимской губернии, столь живо описанным известным охотником-писателем[14]14
  С.Т. Аксаковым в сборнике «Записки ружейного охотника Оренбургской губернии». – Ред.


[Закрыть].

На восточном склоне Урала мы видим, наоборот, необыкновенное однообразие – однообразие, выкупающееся, однако, с лихвою бесчисленными озерами, и нельзя не пожалеть, что эти великолепные озера не находятся на западном, например в Уфимском, уезде; тогда положительно во всей России не было бы другой более счастливой и разнообразной местности. Но не будь этих озер, Кыштымско-Каслинский Урал лишился бы всей своей оригинальности: сухие песчаные или каменистые увалы его не производят почти ничего, кроме угрюмой сосны; здесь почти нет ели, пихты, можжевельника, липы и вяза, вовсе не растет клен, ильм и дуб, и только береза да сосна, изредка прямоствольная лиственница придают некоторую оживленность мрачному виду гор, вершины которых притом, вследствие беспримерно дурного лесохозяйства, совершенно обнажены во всякое время года. Сравнительно со всеми другими частями Урала и звериный промысел тут тоже незначителен и однообразен; он ограничивается исключительно добыванием диких козлов (Cervus capreolus var. pygargus), которые, впрочем, во множестве – тысячами – со всех сторон, иногда за сто, двести верст, стекаются сюда в позднюю осень.

Вся привлекательность Кыштымского и Каслинского Урала главным образом заключается в многочисленности озер, глубоких, рыбных, в многочисленности и разнообразии пород водяных птиц, находящих здесь обильную пищу. Все недостатки его забываются, все мелкие и неутешительные частности сглаживаются и исчезают, когда с какой-нибудь вершины увидишь эту громадную массу вод, эту непрерывную цепь бесчисленных озер, окаймляющих подошву Урала.

Трудно представить себе более величественный и вместе оригинальный вид, который открывается с высоты Аракульских утесов, находящихся притом как раз посредине области горных озер Кыштымско-Каслинской дачи. Утесы эти – весьма замечательное явление в Уральских горах вообще, за исключением Дальнего Севера, отличающихся своими пологими очертаниями, отсутствием скал и глубоких расщелин – издали весьма напоминают огромные полуразвалившиеся каменные здания; но у подножия их сравнение это не совсем верно, так как они имеют более 20 сажен вышины. Вообще Аракульская гора – одна из наиболее любопытных и наиболее уединенных местностей Каслинского Урала: растительность здесь разнообразней, чем где-либо, чаще, чем другие местности, ее посещают медведи, рыси и прочие дикие звери; в последнее время здесь появились даже соболи, вероятно прикочевавшие из Верхотурского уезда, так как в Екатеринбургском Урале они уже давно сделались анахронизмом. В выступах этих отвесных скал гнездятся сокола, и не так давно на склоне горы в высеченной из камня пещере спасались каслинские кержаки, т. е. раскольники.

Взобраться сюда стоит большого труда, и один неверный или скользкий шаг – и можно жестоко разбиться об острые выступы камней, действием воды и воздуха отделившихся от главной отвесной массы. Но на вершине все трудности невольно забываются, и никакое перо не в состоянии вполне изобразить тот великолепный вид, который открывается удивленному взору в ясное майское утро, когда в воздухе еще не парит и далекий горизонт только синеет, не теряясь в беловатых туманных очертаниях. Вверху тишина, изредка прерываемая пронзительным криком и свистом крыльев быстролетных стрижей, которые гнездятся здесь только в Урале, внизу беспокойно шмыгают взад и вперед сокола, неожиданно потревоженные со своих неприступных гнезд; в лесу у подножия утеса ясно слышны разнообразные голоса бесчисленных пташек, воркованье «микитанки» – витютня, чуфысканье и бормотанье тетерева; а с озера у подошвы горы доносится только какой-то неопределенный гул: это кричат невидимые утки, крохали, гагары и лебеди, кажущиеся отсюда едва заметными белыми точками.

Верст на семьдесят кругом все видно, как на ладони, и какая резкая противоположность: на запад – один лес, безграничный, непрерывный лес, среди однообразной синевы которого не на чем остановиться; с великим трудом отличаешь разве дальние колокольни отдаленных заводов. Далеко виднеются Полевские, Уфалейские и Ураимские (Нязепетровские) горы, постепенно сливающиеся с горизонтом, и волнообразные очертания этих гор придают всей местности вид как бы внезапно застывшего моря. А на севере, юге и востоке – всюду, куда только хватает глаз, и леса, и горы отходят совершенно на второй план, получают как бы второстепенное значение, озера же, по-видимому, занимают гораздо большее пространство, чем суша.

Прямо на север в 25 верстах между высокими горами лежит девятиверстный, почти круглый Иткуль, настоящий представитель горных озер; в сравнении с ним небольшие смежные озера, соединенные с ним протоками, кажутся небольшими лужами. На северо-востоке в таком же расстоянии виднеется Синарское озеро – не меньшей величины, Окункуль и многие другие второстепенные водоемы. Все они принадлежат к бассейну реки Синары, вытекающей из Синарского озера или, вернее, Иткуля.

На востоке у подошвы Урала, который здесь круто обрывается и граничит с черноземной равниной Екатеринбурго-Шадринского уездов, глазам зрителя представляется целая масса озер, соединенных между собою широкими протоками. Это – Каслинские озера, которые, собственно говоря, составляют один огромный бассейн с весьма искривленными очертаниями. К югу от этой цепи озер виднеется двадцативерстный Иртяш; он соединен протоком с Каслинскими озерами, и в свою очередь, хотя и в меньшей степени, состоит из нескольких плёсов, т. е. небольших озер. А за этими озерами блестит множество второстепенных, лежащих уже в полосе березовых лесов; последние редеют все более и более, мелкие степные озера уже невидимы невооруженному глазу, и едва отличаешь длинную блестящую полосу – это двадцативерстный Увельки. А за ним уже ничего не видно, и безграничная степь сливается с далеким горизонтом.

Рис. 1. Зауральские озера (20 верст в дюйме) 1. Дорога в Екатеринино; 2. Село Щелкунское; 3. Верхне-Сысертский завод; 4. Оз. Иткуль; 5. Оз. Синарское; 6. Оз. Бол. Окункуль; 7. Оз. Мал. Окункуль; 8. Оз. Черкаскуль; 9. Оз. Карасье; 10. Оз. Турундук; 11. Оз. Лебяжьи; 12. Оз. Татош; 13. Оз. Ташкуль; 14. Оз. Семискуль; 15. Оз. Арыткуль; 16. Оз. Чусовские; 17. Оз. Карагуз; 18. Село Воскресенское; 19. Село Тибук; 20. Оз. Мал. Аллак; 21. Оз. Бол. Аллак; 22. Оз. Косигач; 23. Оз. Силач; 24. Оз Сунгул; 25. Оз. Киреты; 26. Оз. Карасье; 27. Оз. Бол. Касли; 28. Оз. Алабуга; 29. Оз. Аракуль; 30. Оз. Булдым; 31. Оз. Щучье; 32. Оз. Иртяш; 33. Оз. Бол. Нанога; 34. Оз. Кызылташ; 35. Каслинский завод; 36. Оз. Мал. Касли; 37. Оз. Бердениш; 38. Оз. Урускуль; 39. Оз. Котакуль; 40. Оз. Куяш; 41. Оз. Кыштымское; 42. Оз. Сугомак; 43. Оз. Ирдяги; 44. Оз. Увельды; 45. Кыштымский завод; 46. Оз. Калды; 47. Оз. Чебакуль; 48. Оз. Тышки; 49. Оз. Увельки; 50. Оз. Шаблиш; 51. Оз. Маян; 52. Оз. Тарталым; 53. Оз. Айдакуль; 54. Река Исеть; 55. Река Багаряк; 56. Река Синара; 57. Река Теча; 58. Оз. Улагач; 59. Село Метлино; 60. Оз. Черновское

К югу от Иртяша, в Кыштымской даче, количество озер еще более увеличивается, но здесь они уже весьма незначительны и в большинстве случаев и вовсе неприметны: за исключением громадного Увельды – красы уральских озер, начинающегося от границы Оренбургской губернии, они не имеют особенного значения. Но Увельды весьма замечателен как по своей величине и глубине, так и по множеству утесистых островков, которые поросли хвойным лесом и с вершины Аракуля кажутся большими или меньшими темными точками. Более ста озер видно отсюда невооруженному глазу: от Сысертских гор до Златоустовского Таганая с севера на юг, от Нязепетровского завода до больших озер Шадринской степи с запада на восток, легко сказать более полуторы тысячи квадратных верст можно обнять глазом. Действительно, зрелище великолепное, и ради его можно перенесть и не такие мелкие лишения.

Все эти озера, конечно, заслуживают более основательного знакомства с ними, и, вероятно, читатель не посетует, если мы дадим краткие описания наиболее замечательных из них. Начнем с Иткуля.

Иткуль, как уже сказано, может служить наилучшим представителем настоящего, и притом большого, уральского озера. Он весь окружен и даже как бы стеснен горами, которые местами спускаются в него довольно значительными крутизнами. Нельзя сказать, однако, чтобы он был очень глубок: есть озера и гораздо меньшие по величине, которые глубже Иткуля, но все-таки в некоторых местах последний достигает до 20 аршин глубины; так, например, у Шайтан-камня – большой скалы, выдающейся из воды на несколько сажен и служащей с незапамятных времен гнездилищем пары соколов, детей которых иткульские башкирцы каждогодно разоряют и продают степным башкирцам, большим любителям соколиной охоты. Главную особенность животного населения озера составляют, однако, необыкновенно многочисленные крохали, которые гнездятся в трещинах каменистого берега, самого Шайтана и небольшого плоского известнякового острова, т. е. Белого камня, занимающего в длину не более 15 сажен.

Иткуль довольно рыбное озеро, но так как оно совершенно чисто, а поэтому в нем очень мало различных растительных и животных организмов, то рыба растет довольно медленно, и иногда даже трехгодовалая беспрепятственно проходит в крылья невода, впрочем вообще имеющего весьма крупные ячеи. Не так давно здесь бывали тони в 18–20 коробов, но в зиму 1870/71 года более 8 коробов (около 600 пудов) не вытаскивали; зато и не было тони (всех тоней более ста) менее 35 пудов. Всего же здесь было поймано неводом более 20 000 пудов, доставивших арендатору около 30 000 р. валового дохода. Как странно после этого читать в статистическом описании Пермской губернии, составленном в 1864 году, что во всем Екатеринбургском уезде в 1857 году было добыто только 19 438 пудов рыбы на сумму 11 069 р. с.!

Как и во всех проточных озерах, в Иткуле живут все породы рыб, свойственные всему юго-восточному склону Среднего Урала. Главная коренная рыба озера чебак (местное, собственно башкирское название плотвы) составляет более половины всего количества рыбы: за ним следует окунь, щука, ерш, язь, елец и наконец линь и карась, которые заходят сюда из мелких тинистых озер Семискуля, Арыткуля и проч. Вся остальная мелкая рыба не имеет уже никакого значения: таковы не употребляемые в пищу гольцы, веретеи (Cobitis taenia, barbatula) или же весьма малоценные, как, например, гольяны (Phoxinus) и пескари, называемые обыкновенно пескозобами.

Все эти различные породы рыб придерживаются каждая известного места, особенно зимой, и опытные неводчики всегда знают наверное, какая именно попадается в известную тоню, а каждая тоня имеет свое определенное место и особенное название. На середине озера, у Белого камня и р. Карабайки, вообще на самой глубине постоянно попадается только один чебак; ерши большею частию придерживаются берегов и всего чаще ловятся у Шайтан-камня и между Средней и Дальней башкирскими деревнями; отличная язиная тоня у р. Казанки; щука тоже ловится у берегов. Главные места нереста хотя и меняются через неопределенный промежуток времени, также более или менее известны, и рыба главным образом играет у Белого камня, у Долгого мыса, у р. Долгой и у истока, сообщающего Иткуль с Синарой.

Иткуль, как горное озеро, вскрывается очень поздно, значительно позже всех прочих уральских озер, не говоря уже о степных. По этой причине и вся рыба нерестится здесь иногда несколькими неделями позднее: как известно, почти каждая порода требует для метания икры известной температуры воды. Правило это, однако, не всегда верно, и это видно уже из того, что сборная рыба из Синары, Ташкуля, Окункуля и проч., которая опытным рыбаком отличается безошибочно по цвету и относительной толщине, играет несколько ранее коренной рыбы, хотя все-таки развитие икры здесь несколько задерживается, и она начинает ловиться, когда весенний лов ее во время нереста в соседних озерах уже кончился. Таким образом, игра сборной рыбы, сравнительно малочисленной, служит здесь лучшим предвестником скорого нереста коренной рыбы.

Конечно, весенний лов рыбы далеко не имеет таких грандиозных размеров, как зимний, неводной, но все-таки он гораздо значительнее летнего и осеннего. Обыкновенно арендаторы озер ловят рыбу только по льду, начиная с ноября и кончая серединой апреля, немного раньше или позже, смотря по осени и весне и местоположению озера, ловят ее только неводом, а на все остальное время сдают озеро в аренду мелким промышленникам за известную плату, смотря по количеству мереж и других мелких снастей. Здесь же это право предоставлено самим башкирцам-вотчинникам; нельзя, однако, сказать, чтобы этот ленивый народ усердно пользовался таким правом: всякий труд в тягость башкирцу, и поэтому немногие из них постоянно занимаются рыболовством; большей частью они ловят рыбу, только когда в доме не останется куска хлеба. За всем тем количество рыбы, вылавливаемой в продолжение всего теплого времени года и сбываемой обыкновенно за бесценок в окрестные заводы и селения, весьма значительно: по всему вероятно, оно заключает в себе не одну тысячу пудов.

Из небольших озер, имеющих сообщение с Иткулем, всего замечательнее Ташкуль и Татош; остальные – Карасье, Семискуль, Арыткуль – мелки и няшисты и потому неудобны для неводной ловли; притом главная рыба здесь карась и озерной гольян (Phoxinus perenurus Pall) между тем как в первых водятся почти те же породы, как и в Иткуле. Ташкуль – одно из самых глубоких и рыбных уральских озер и, в сущности, гораздо лучший представитель последних, чем Иткуль. Дно его расположено крутыми уступами, которые имеют вид огромной каменной лестницы, и вот почему в нем, несмотря на его величину (около 8 квадратных верст), всего только четыре годные тони, несмотря на богатство рыбой. Глубина его действительно замечательна: в некоторых местах она достигает семнадцати сажен, а прозрачность воды его такова, что и на этой огромной глубине в тихую погоду можно ясно различать белые камни на дне. Поэтому едва ли не большее количество рыбы, и притом самой крупной, добывается с лучом и острогой, что возможно здесь не только осенью, но и летом. Успешному лученью, однако, весьма часто мешает его глубина, почему оно по необходимости должно ограничиваться одними берегами.

Татош почти одинаковой величины с Ташкулем, но далеко не так глубок и представляет гораздо большие удобства для ловли неводом. В нем всюду около 8 аршин, дно его совершенно ровно, и в нем считается девять постоянных тоней, которые доставляют ежегодно около 30 коробов, т. е. более 2000 пудов крупной рыбы. Всего многочисленнее здесь чебак, за ним следует окунь, ерш, щука и наконец карась, в небольшом количестве; язя здесь нет вовсе, и он заходит сюда только случайно. Татошская рыба высокого качества и ценится почти вдвое дороже иткульской; окуни и караси достигают здесь более 8 фунтов веса, чебак – 2–3 фунтов; ерш-фунтовик здесь не редкость.

Из числа остальных, вовсе незначительных, озер окрестностей Иткуля нельзя пройти молчанием одного из них – Теренкульчика; он замечателен во многих отношениях и прежде всего представляет наилучший пример, до какой степени рыбного богатства могут достигать здешние озера. Озерко это занимает немного более десятины при трехсаженной глубине и притом расположено на горе, по крайней мере, на 20 сажен выше уровня смежного с ним Ташкуля. Долгое время оно считалось совершенно безрыбным. Лет 5 назад один башкирец случайно обратил внимание на плесканье стеснившейся рыбы и, не давая никому знать о своем открытии, вздумал воспользоваться им по первому льду. Результат превзошел все его ожидания: с одной удочкой первые дни он вытаскивал, трудно поверить, до 15 пудов рыбы, большею частию окуня-двухфунтовика и фунтового чебака. Само собою разумеется, за ним стали следить, и молва об этом открытии разнеслась по всей окрестности: в продолжение 2-х недель более 40 рыболовов каждодневно ловили от 3 до 5 пудов каждый, и в это короткое время было поймано приблизительно никак не менее 2000 пудов. Затем количество рыбы сразу уменьшилось, вся крупная рыба окончательно выловилась, начала клевать уже мелкая, и рыболовство не стало представлять особенных выгод. Но и до сих пор в Теренкульчике все еще много мелкого окуня и чебака, и в 1871 г. он был даже отдан в аренду (за 23 рубля на 12 лет). В нем всего две тони маленьким неводом в 150 сажен длины.

Вторая группа – Синарские озера находятся уже в предгориях Урала и уже примыкают к черноземной равнине. Все они числом девять принадлежат, однако, не башкирцам, а владельцам Каслинских заводов, частью владельцу Воздвиженской дачи. Первые владеют тремя четвертями Синары, Черновским, Карагузом и другими незначительными озерами, второй – обоими Окункулями, Черкаскулем и остальной частью Синарского озера.

Самое значительное по величине Синарское озеро, с которым все остальные соединены постоянными или временными протоками, имеет такую же величину, как Иткуль, даже несколько длиннее последнего; глубина его местами тоже превосходит наибольшую глубину Иткуля и у Чищеного камня, саженях в ста от берега, недалеко от д. Воздвиженки (Клёпино), достигает 12 сажен. Эта глубокая яма имеет, однако, менее полуверсты длины и ста сажен ширины, и средняя глубина озера вообще не превышает 14 аршин. Весной, когда вся рыба отыграет и уходит отдыхать вглубь, она собирается здесь во множестве и ловится мережами едва ли не в большем количестве, чем во время нереста. Рыба здесь та же, но она гораздо ценнее иткульской, тем более, что главную массу ее составляет ерш, достигающий притом очень больших размеров, о которых, конечно, не имеют и понятия в России.

Окункуль с лишком вдвое менее Синары и имеет незначительную глубину, нигде не превышающую 2-х сажен, почему в жаркое время года большая часть рыбы уходит отсюда в более холодную воду Малого Окункуля, полузатянутого трясиной. За всем тем вода первого чрезвычайно чиста и прозрачна, и эта прозрачность, небольшая глубина и рыбность озера способствуют необыкновенно успешному осеннему и весеннему лученью: нередко один ловкий рыбак набивает здесь острогой более десяти пудов рыбы, которая вообще здесь значительно крупнее, чем во всех других описанных озерах.

Речкою Шумихою соединяется с Окункулем Черновское озеро, замечательное обилием щуки и ерша, которые здесь необыкновенно толсты и жирны, и притом почти совершенно черного цвета: ерши в полтора фунта здесь не редкость, а аршинная щука часто весит более 15 фунтов. Озеро это, несмотря на свою незначительную величину, довольно глубоко (до 5 сажен), но главнейшие благоприятные условия заключаются, однако, не в глубине, а в обилии пищи, обусловливаемом обширной примыкающей к нему трясиной, под которой и течет Шумиха, выходящая наружу в немногих местах. Через этот проток ерш проходит в Окункуль, но, задерживаемый небольшим водопадом, уже не может вернуться обратно. Осенью, обыкновенно около 8 сентября, он идет из Окункуля и в таком количестве стесняется в небольшой бокалдине, образованной вышеупомянутым водопадом, что его просто выгребают отсюда сачками, даже подолами, и увозят целыми возами.

Еще более замечательный Карагуз лежит уже в черноземной полосе и принадлежит скорее к числу степных озер. В сущности, это огромный рыбный садок, в котором вся пересаженная рыба отъедается и растет необыкновенно быстро. Это т. н. кормное озеро имеет около десяти квадратных верст; оно лежит совершенно отдельно, сообщаясь с Синарой только в весеннее время, и то не каждый год, не особенно глубоко, даже скорее мелко, чрезвычайно няшисто и в крайней степени изобилует мормышем – небольшим рачком из рода Gammarus, составляющим вообще главную пищу озерных рыб и главную причину их необычайно быстрого роста. Коренная рыба здесь, как и следовало ожидать, карась, но не так давно пересаженные сюда чебаки, окуни и ерши в короткое время необыкновенно размножились и достигли значительной величины. Здесь-то все чаще бывали примеры тех баснословных тоней, которым трудно и поверить, не видавши массы рыбы, приступающей в жары к берегу и ищущей выхода: озеро колышется от множества рыб, «рыба воду на себя носит», и вдруг, точно по сигналу, внезапно выпрыгивает из воды и с шумом, подобным раскату грома, падает обратно. Зимой 1871/72 года арендатор Карагуза Бельников ловил здесь от 20 до 24 коробов в каждую тоню – средним числом около 1500 пудов!

Переходим к Каслинским озерам и Иртяшу. Как первые, так и последний лежат у самой вершины Каслинского Урала который здесь круто обрывается и граничит с черноземною равниною.

Рыба Каслинских озер как по своему качеству, так и по величине славится по всей Пермской губернии и с давних времен имеет такой верный сбыт, что в большинстве случаев скупается в день лова екатеринбургскими, каменскими и более дальними, например вятскими и казанскими, прасолами, которые, впрочем, везут отсюда исключительно окуня и мелкого, малоценного чебака. Нельзя сказать, однако, чтобы озера эти принадлежали к числу наиболее рыбных, но они, наравне с другими уральскими озерами, имеют то немаловажное преимущество перед степными, что рыбное богатство здесь неистощимо и множество рыбы укрывается в глубине, где ее не достанешь никаким неводом. В Иртяше, например, посредине находится длинная узкая полоса, где глубина достигает 20 сажен. Иногда, хотя и редко, случается, что вследствие каких-то необъяснимых причин вся рыба уходит в самые глубокие места озера и держится там всю зиму; конечно, улов значительно уменьшается, но вместе возрастает и ценность ее, а запрос так велик, что арендаторы при этом почти ничего не теряют, даже выигрывают, хотя, конечно, в следующую зиму. В этом отношении весьма замечательно небольшое, но необыкновенно глубокое, т. н. Бездонное озеро (в Тагильской даче Верхотурского уезда), в котором ловят рыбу в огромном количестве, когда она выходит из глуби к берегам.

Главная рыба Каслинских озер – окунь, достигающий тут баснословных размеров: здесь именно лет 20 назад был пойман окунь-гигант, весивший 30 фунтов, но и теперь изредка попадаются 12-фунтовые. Кроме окуня в них, разумеется, встречаются и все остальные породы рыб, но они уже не представляют никаких особенностей и в этом отношении уступают многим другим озерам. Количество тоней на всех этих озерах и Иртяше весьма велико и приблизительно должно быть не менее четырехсот. Такую же роль рыбного садка, подобно Карагузу, играет здесь оз. Малые Касли, тоже лежащее совершенно отдельно от прочих и также изобилующее мормышем. Сюда выпускается почти вся рыба, пойманная весною, когда она может скоро портиться, и поэтому не имеет такого верного сбыта.

Иртяш – одно из самых великолепных озер Зауралья. Трудно представить себе всю живописность его островов, оригинальная растительность которых, вовсе не свойственная юго-восточному склону среднего Урала, придает им характер оазисов: липа, вяз, огромные ветлы, боярышник, карагана и красная смородина составляют единственную древесную растительность этих островов, весьма странную посреди сосен на нагорном берегу и березовых рощ на прилегающей черноземной равнине.

Живо вспоминается мне последняя летняя поездка на Иртяш. Погода вполне благоприятствовала плаванию: неугомонное озеро, недоступное и при незначительном ветре, представляло совершенно ровную зеркальную поверхность, и только далеко, ближе к середине, виднелась легкая зыбь. В дальнем северном углу в восемнадцативерстовом расстоянии белела высокая колокольня Каслинской церкви; прямо посредине озера виднелись три небольших круглых острова, и с них в утренней тишине смутно доносились голоса бесчисленного множества гнездящихся там чаек. На берегу мертвая тишина; вся жизнь сосредоточена на этих редко посещаемых островках и ближе к западному подуральному берегу, на больших липовых островах, расположенных длинною и узкою десятиверстною цепью. Не всякий решится и в тихую погоду доплыть до каменистых гряд, окружающих все эти острова; при незначительном ветре даже опытный рыбак, ловко управляющий утлым челноком[15]15
  Настоящие двухвесельные лодки здесь вовсе не употребительны.


[Закрыть] при помощи своего единственного весла, ни за что не согласится выплыть на середину бурного озера. Чем ближе подъезжаешь к островам, тем слышнее и слышнее гул бесчисленных голосов водяной птицы, и в этом гуле постепенно отличаешь то звучный крик лебедя, то пронзительный хохот большой чайки-хохотуньи (Larus cachinnans); чаще и чаще в почтительном отдалении ныряют нырцы (Podiceps) и большие гагары величиною с гуся (Colymbus arcticus), чаще и чаще подымаются селезни крохалей, гоголей, свиязей и других разнообразных пород уток; на круглых островах уже можно различать сотни сидящих и летающих рыболовов и крачек; подъезжаешь еще ближе, и вдруг целая туча больших чаек вылетает навстречу, кружится над лодкой, и видишь, как неоперившиеся птенцы их проворно уплывают от ближнего острова. А на последнем в кустах красной смородины десятки, более – сотни гнезд почти сплошь покрывают его каменистую вершину; весь берег и кусты белеют от извержений множества птицы; везде валяется скорлупа, болтуны, бегают только что выклюнувшиеся птенцы; всюду в кустах, на воде, даже в яйце слышится писк их; все пронзительнее кричат, все назойливее и ближе кружатся чайки, и только выстрелами избавляешься от их неприятного соседства. На другом острове птицы еще более. Подобно рою пчел, кружатся над водой у берегов тысячи земляных ласточек; сотни крачек (Sterna Hirundo) и рыболовов (Larus minutus) трепещутся над гнездами, видишь, как самки слетают с последних и тревожно летают, присоединяя свой голос ко всеобщему хору. С первым шагом на берег острова – и из-под ног вылетает крохалиха, и едва не давишь ее крупные беловатые яйца; из первого попавшегося дупла ветлы вытаскиваешь крепко сидящего лутка. На смежном островке, угрюмо втянув шею, спокойно сидит на сухом вязе цапля, а над ней просиживает зоб скопа, только что поймавшая рыбу, и обе равнодушно смотрят на внезапно поднявшуюся тревогу. В сотне саженях беспокойно вертится на одном месте лебедь, очевидно опасающийся за целость своего потомства; украдкой, окольным путем, выплывает к нему лебедка, только что спрятавшая лебедят; там и сям ныряют, кувыркаясь, большие гагары, и далеко слышится их заунывное «погиб». Какая громада птицы бывает здесь на пролете – трудно себе представить!