Текст книги "Все о рыбалке (сборник)"

Такая живучая рыба, как карп, может выдержать живой очень дальнюю перевозку, причем совершенно достаточно, если он будет находиться в влажной траве или сыром мху. Необыкновенная сложность органов дыхания карпа дает ему возможность очень долгое время оставаться без воды. У него насчитывают 17 400 костей, мускулов, нервов, артерий, вен и сосудов, имеющих отношение к дыханию. Как и следует ожидать, прудовые карпии значительно крепче речных сазанов и не уступают в живучести карасям. Особенно долго живут молодые карпы, что доказывается следующим опытом. Из аквариума были вынуты две карпии; когда они уснули, то через 4 часа одну положили в лоханку с водою, наполовину разбавленного спиртом, а другую – в чистую воду. Через несколько минут первая карпия совсем ожила, а другая, пролежав в воде 4–5 часов без движения, все-таки, когда ее положили в водку, ожила через пять минут и также совершенно оправилась. Вообще карпия снет не столько от недостатка воды, сколько потому, что слизь, ею выделяемая, затвердевает и заклеивает жаберную крышку: рыба, следовательно, задыхается. Если же опасность заклеивания будет устранена, то карпия может быть перевезена на расстояние нескольких суток езды. Этот факт давно известен и объясняет быстрое распространение карпии в Западной Европе и Северо-Западной России, откуда они перешли и в помещичьи пруды средних губерний. Если в рот карпа положить кусок хлеба, смоченный в водке или уксусе, то он может прожить в сырой траве более суток. Для этой цели лучшею травою считается глухая крапива. Можно также безопасно пересылать карпов в снегу на значительное расстояние, так как, хотя они и замерзнут, но в воде скоро выхаживаются. Лучший способ перевозки карпов обусловливается полной их неподвижностью и свободным действием жаберных крышек. С этой целью карпий укладывают в ящики рядами на спину так, чтобы голова одного находилась рядом с головой ближайшего; за жабры каждой рыбы предварительно кладется небольшой ломтик яблока, а в рот – кусок хлеба, смоченный водкой; ряды перекладываются травою (крапивою) так, чтобы рыбы не могли шевелиться. Если путешествие длится несколько суток, то весьма полезно, а иногда (в жары) даже необходимо раз в день вынуть рыб из ящика, освободить их от ломтиков яблока и кусочков хлеба и пустить на несколько часов в воду. При таком уходе карпии могут быть привезены за тысячи верст по железной дороге и за многие сотни верст – по грунтовым путям.

Сазан всюду у нас принадлежит к довольно малоценным рыбам. В Москве спрос на него весьма незначителен и он продается немного дороже крупных язей, голавлей, шересперов; карпии, лещи, щука, тем более судак ценятся здесь гораздо дороже, а потому вряд ли разведение карпов в подмосковных прудах будет особенно выгодным. Я полагаю, что выгоднее будет разводить здесь даже сравнительно медленно растущих карасей, которые, как и лещи, всегда найдут в столице верный сбыт. Надо всегда сообразоваться со вкусом потребителей и требованиями рынка, которые весьма мало изменчивы. Не следует забывать, что выгодно производить лишь то, что требуется, что имеет постоянный и обширный сбыт при сравнительно дорогой цене.

Мирон-усач

Barbus fluviatilis L. В Белоруссии и Волынск. губ. – мирон; в Пскове (Даль) – мерен; в Южной России – марена, марина; в Каспийском море – усач; а в западных губерниях – барвена; русинск. – мжанка; в Польше – болен, бружана, бжана, пол-лосось (В. Petenyi – бржанка); в приток. Вислы – брынка, в верховьях – парма; в верх. Днестра – мажана; в верх. Прута – маренчук; на р. Быстрице – совак, совочник.

Рис. 124. Обыкновенный усач

Вероятно, весьма многие вовсе не слыхали об этой рыбе. Мирон встречается только в Западной и Южной России и вовсе не известен ни в бассейне Волги, а тем более в северных губерниях. Правда, с давнего времени было известно, что в низовьях Волги встречается усач, но последние исследования показали, что этот усач составляет совсем особый вид и заходит туда случайно в косяках другой рыбы. Вообще род усачей, весьма многочисленный видами, принадлежит более Южной и Средней Европе, также Средней Азии; в Сибири не известно ни одного Barbus, но уже в Туркестанском крае, сколько известно в настоящее время, водятся 3–4 различных усача, и кроме того, в Каспийском море и частью в реках Юго-Восточного Кавказа встречается еще не менее пяти. Почти все каспийские усачи представляют, однако, довольно большое сходство с Barbus barbus и даже, может быть, и обособились от него в последние геологические эпохи, после отделения Черного моря от Каспийского. Но всех этих весьма малоизвестных, собственно уже азиатских, усачей мы оставим пока в покое и перейдем к главному, европейскому представителю этого рода.

Рис. 125. Глоточные зубы усача

Обыкновенный усач водится в Англии, Франции, во всей Германии и Австрии и в юго-западной части России. В реках наших, впадающих в Балтийское море, его нет вовсе, и только в Висле встречается другой вид (Barbus petenyi). Однако, судя по описанию г. Курбатова, этот усач (не более 2–3 ф.) недавно появился и в Немане. Главное местопребывание мирона – Днепр, где любимым пристанищем его служат Днепровские пороги и так называемые заборы, также Днестр, Буг и все главные притоки этих рек, особенно Горынь и Стырь. По всей вероятности, он идет тут очень далеко вверх, так как в Днепре, под Смоленском, и в Десне, у Брянска, рыбаки причисляют его к самым обыкновенным рыбам. Кроме того, усач встречается в большом количестве в реках Крымского полуострова, как, например, Салгире и Альме, но вообще он не любит холодной воды, так же как и очень теплой и сильно освещенной солнцем. В Дону он уже довольно редок, но доходит до Кременчуга и Павловска, а иногда замечается в Псле и даже в Сейме, хотя весьма редко, и то только ранней весной, пока река еще не вошла в берега. В Воронеже и других реках донского бассейна его, кажется (?), уже нет.

Усачи легко отличаются от всех других рыб своим выдающимся хоботообразным рылом и 4 длинными усами, из которых два расположены на конце верхней губы, прикрывающей нижнюю, а другие два – по углам рта. Тело у него длинное, почти цилиндрическое, сверху оливково-зеленого, снизу белого цвета; глаза маленькие, светло-бурые; спинной плавник голубоватый, и первый костяной луч его зазубрен: остальные плавники более или менее красноваты. Вообще эта рыба как в Европе, так и в России представляет, по-видимому, довольно много видоизменений: так, например, у нас днестровская марена, по замечанию проф. Кесслера, отличается от днепровской очень широкими грудными и брюшными плавниками и гораздо более светлым цветом. У последней также плавники, особенно хвостовой, очень яркого красного цвета и даже спинной имеет красноватый оттенок. Глоточные зубы, по 10 с каждой стороны, у обеих разностей одинаковы, имеют ложкообразную форму и расположены в три ряда (2. 3. 5).

Марена принадлежит к довольно крупным рыбам. По свидетельству днепровских рыбаков, изредка встречаются усачи в тридцать фунтов, но обыкновенно они редко достигают величины более аршина и 10 фунтов веса. Средняя продолжительность жизни этих рыб 15–20 лет; растут они очень быстро, но делаются плодовитыми только на четвертом году, по мнению Бланшара, самцы достигают половой зрелости ранее самок, что весьма вероятно. Мелкие усачи живут большею частью на мелких каменистых перекатах, часто встречаются вместе с пескарями и тогда очень похожи на последних, отличаясь только мелкою чешуею, 4 усиками и удлиненным рылом. Взрослые также предпочитают быструю, достаточно свежую и чистую воду; это отчасти составляет причину их редкости в Дону и отсутствия в Волге. В озерах и вообще в стоячих водах они никогда не встречаются. Взрослые мироны большею частью держатся в каменистых, хотя и глубоких местах рек, всего охотнее около мостов, мельниц, свай, под пристанями, часто забиваясь в норы под берегом или залегая в небольшие, но глубокие ямки в русле реки; держатся большею частью на самом дне, где и добывают себе пищу, состоящую главным образом из червяков, раковин, изредка, несмотря на большой рот, мелких рыбок. На мелких местах они замечаются только во время разлива. Тогда усачи часто плавают у самых берегов и на поемных лугах на такой незначительной глубине, что спинное перо высовывается из воды. Сюда привлекает их обилие различных животных и растительных остатков, так как они кормятся также илом, животными извержениями, даже падалью (почему нередко встречаются у водосточных труб) и червями, которых очень искусно выкапывают из дерна своим хрящеватым хоботообразным носом. Иногда, впрочем, усачи выходят и летом на песчаные отмели, заросшие травой, чаще по утрам и в сумерки, даже ночью, так как вообще ведут более ночной образ жизни.

Рис. 126. Крапчатый польский усач

Это весьма сильная, проворная и бойкая рыба, что видно по ее большим плавникам, форме тела и по той силе, с какой она вбирает и выталкивает воду при дыхании. Мироны очень быстры в своих движениях, нередко выскакивают из воды, и прыжки их иногда достигают изумительной вышины. Притом они редко ведут оседлый образ жизни, а постоянно переходят с одного места на другое и встречаются чаще поодиночке или незначительными стайками, и то больше в низовьях рек.

Большие стаи замечаются только во время нереста, который, по замечанию днепровских рыбаков, бывает в начале мая, когда зацветут груша и бузина. Вообще время нереста усача, как и других рыб, вполне зависит от состояния погоды, а потому всегда вернее определяется цветением и распусканием листьев растений. Тогда усачи собираются по нескольку десятков и сотен и идут длинной вереницей далеко вверх по течению, причем впереди плывут самки, затем крупные самцы; шествие, наконец, замыкают самые молодые 1/2-фунтовые (годовалые!) молошники, по-видимому не достигшие полного развития. Самцов обыкновенно более, нежели самок, и иногда за одним икряником ходит по нескольку молошников, которых можно легко отличить по небольшим зернышкам на темени и спине, где они имеют вид одного непрерывного ряда. Самый нерест происходит в глубокой и быстрой воде, на каменистом или песчаном дне. Икра большею частью выметывается на камни; самки на некоторое время остаются на местах нереста, затем переходят в самую быструю воду, даже под водопады. Икра мирона оранжевого цвета и относительно весьма крупна и малочисленна: в самке средней величины насчитывается не более 800 яичек величиною с просяное зерно; молоки самцов красноватого цвета. Для развития икры потребна температура в 10–12°С, и зародыши выходят из оболочек через 9–15дней. Молодые рыбки растут очень быстро, так что в 4 месяца достигают величины крупного пескаря. Замечательно, что икра этих рыб во многих местностях Европы считается ядовитою и не употребляется в пищу. Действие этой икры и причины ее ядовитости, впрочем, вовсе не исследованы, и мнения тут разногласят: по одним, отравление икрой усачей имеет некоторое сходство с отравлением беладонной, по другим (Бланшар), за отравлением следуют холерные припадки (рвота, понос); некоторые, наконец, как известный ихтиолог Блох, вовсе отвергают ее ядовитость.

На зиму мироны, по-видимому, снова собираются в большие стаи, залегают тесной массой в самые глубокие места реки и все время проводят в так называемой зимней спячке. По крайней мере, во Франции находили зимой усачей, укрывшихся в большом количестве под мостовыми устоями и затонувшими баржами, где они лежали так смирно, что их легко можно было ловить на голый крючок вроде упомянутого самодера (см. «Сом» и «Карп»), даже руками. В России, однако, кажется, еще никто не замечал зимнего сна усачей.

Ловля миронов не представляет никаких особенностей, и они обыкновенно попадаются в небольшом количестве вместе с другими рыбами – в невода и другие рыболовные снасти. Притом это очень бойкая и вдобавок осторожная и хитрая рыба. Главный лов ее, разумеется, производится весною во время нереста и позднею осенью, а всего более добывается ее в низовьях рек. По свидетельству Кесслера, екатеринославские рыбаки нередко вытягивают в одну тоню по нескольку сот штук этой рыбы.

Белое и довольно вкусное мясо усача очень костляво и потому не имеет у нас, в Юго-Западной России, большой ценности и уважается, кажется, только одними жидами, которые одни умеют хорошо приготовлять усачей с разными пряностями. Недоваренное мясо этой рыбы, по словам Радкевича, производит расстройство желудка, икра же считается положительно вредною.

В последнее время на Кавказе и в Туркестанском крае, а также на Балхаше открыто очень много новых видов усачей и близких к ним рыб. Из этих усачей только один, именно тупоносый усач, встречается иногда в устьях Волги, но главное его местопребывание – Каспий и Аральское море, откуда он входит в значительном количестве в Куру (осенью), Сырдарью и Амударью. Тупоносый усач (Barbus brachycephalus Kessl, s. oblusirostris Kessl.) отличается от обыкновенного короткой, сравнительно небольшой головой, весьма небольшими и широко расставленными глазами, очень тупым носом, более удлиненным туловищем и более мелкою чешуею (на боковой линии 70–75 чешуек). Достигает он очень большой величины – 29дюймов. Булат-май, или желтый усач (Barbus chalybatus Pall., s. Capito Nordm), отличается крупною чешуею, темным (стальным) цветом верхней стороны тела и бледно-желтоватым нижней и меньшею величиною (до 40см). Встречается он в южных частях Каспия и в реках, сюда впадающих. Мурза (Barbus mystaceus) тоже небольшая рыба (до фунта), но имеет мелкую чешую (94–100 чешуек на боковой линии), а главным образом характеризуется чрезвычайно мясистым и хоботообразным рылом и нижнею губою, разделенною на три лопасти. Кроме Куры и ее притоков, мурза, вернее очень близкий к нему вид (Conocephalus Kessl.), водится также в Туркестанском крае. На Кавказе найдены еще два или три вида усачей с крапинками на теле. Из них Barbus ciscaucasicus, встречающийся в Тереке, Куме и других реках Каспия, средней величины (до 40 см), рыжевато-серого цвета с темно-серыми пятнышками и крапинками (особенно резкими у молодых экземпляров) на теле и на спинном и хвостовом плавниках и с светло-красными нижними плавниками. В Куре, Араксе и их притоках живет еще более пестрый усач небольшого роста, Barbus caucasicus, с многочисленными черно-бурыми пятнышками на боках, спинном и хвостовом плавниках, беловатым брюхом и красными или красноватыми нижними плавниками. К нему очень близко подходит гокчинский усач (В. goktschaicus) из озера Гокча с желтоватым брюхом и более пестрыми плавниками. В Верхней Куре и ее притоках водится горбоносый усач (В. суri), тоже пестрый, но отличающийся сильно загнутым книзу рылом. В закавказских речках живут еще рыбы, очень близкие к усачам, так называемые храмули, с одной парой усиков и крупною чешуею, почему они отнесены к другому роду (Capoeta). Более известен из них тицулъ, или храмуля (Capoeta fundulus); у грузин – болоцители, т. е. красный хвост, до 13вершков длины, складом тела напоминающий голавля и водящийся в Куре, Араксе, Рионе и их притоках, особенно в р. Храм (откуда и название храмуля); в Каспии он, кажется, не встречается и любит быструю речную воду. Очень близка к нему гокчинская храмуля (когак у армян, кора-балык у татар) из оз. Гокча, отличающаяся почти только тем, что чешуя у нее не серебристая, а золотистая.

Рис. 127. Пищуль

В Туркестанском крае, кроме собственно усачей, общих с каспийскими (В. mystaceus, brachycephalus и caucasicus), водится довольно много видов так называемых маринок (Schizothorax), отличающихся от усачей очень мелкою чешуею (почти как у линя) и особыми крупными чешуйками у заднепроходного отверстия. Самые верховья рек населяют так называемые османы (Diptychus), заменяющие здесь форелей, найденных только в немногих притоках Амударьи. Османы живут на высоте до 10 тысяч футов и отличаются от усачей и маринок двумя усиками (как у Capoeta), а главным образом тем, что бока и хвостовая часть тела покрыты мелкими, совершенно разрозненными редкими чешуйками; брюхо же совершенно голое, и только по бокам заднепроходного плавника находятся крупные чешуи.

Несмотря на то, что мирон имеет у нас довольно обширное распространение и, как одна из самых сильных и бойких рыб, пользуется большим уважением между охотниками-рыболовами днепровского бассейна, до последнего времени об уженье его на удочку в России не имелось почти никаких сведений, кроме поверхностных указаний о том г. Радкевича. Только теперь, после заметок г. Корде и Воронина, а главным образом статей П. З. и Борисова об уженье мирона в Десне и Болве, можно составить себе некоторое понятие о ловле этой дорогой для охотника рыбы.

В Висле марена (Barbus perenyi) ловится, по Воронину, весьма немногими рыболовами. Вообще поляки недолюбливают удочку, а кроме того, очень быстрая, всегда мутная Висла с ее крайне изменчивыми берегами и глубиной не особенно благоприятствует уженью. Ловля производится на быстрых и относительно мелких местах, и чем более движется на дне песок и вода мутнее, тем клев чаще. Лучшим местом считается край отмели между серединою реки и глубоким местом у берега. Ловят здесь с руки (без удильника, взакидку), с полуфунтовым грузилом, причем на 6 вершков от крючка надевается маленький пробковый поплавок, с горошину величиною, чтобы подымал крючок; иначе он будет сейчас замыт песком. Крючок мелкий, как для ершей (?!), насаживается маленьким шариком сыра, лучше всего швейцарского. По причине сильного течения, тяжелого груза и осторожного клева осечки не редкость.

В верховьях Днепра, в Смоленской губернии (Корде), мирона также ловят на донную с очень тяжелым грузилом, от 1/4 до 1/2 фунтов, в самых быстрых местах реки и на очень прочные снасти. Насадкою служат: 1) мелкий линючий рак или раковая шейка; 2) пшенное тесто, неудобное тем, что легко сбивается с крючка и размывается быстрым течением; 3) веретеница (вероятно, ручьевая минога и ее личинка – слепой вьюнчик) длиною до 1/4 аршина; ее отыскивают в мягком иловато-глинистом дне, доставая оттуда черпаком или откапывая руками. Эта насадка считается здесь чуть ли не лучшей. Крючок продевается веретенице в рот, и жало и бородка выпускаются наружу, непременно снизу, на расстоянии 1/2 дюйма от рта.

В дополнение к уженью мирона в верховьях Днепра, со слов одного из бывших смоленских рыболовов Глуховского, жившего на Днепре лет 15–20 назад, могу сообщить, что миронов ловят здесь большею частью с лодок, на тычках (шестах), втыкаемых в берег или неподалеку от него; по причине быстрого течения иначе удержаться на месте здесь невозможно. Главною насадкою служит здесь линючий рак, реже выползок. Для привлечения миронов ловят очень часто с привадою, состоящею из жмыхов с отрубями и тестом, чтобы не так скоро размывало ее течением. Все это кладется в мешки из рединки или в кульки, которые привязываются на бечевке к довольно длинной палке или шесту, с петлею на противоположном конце, надеваемою на вбиваемый (постоянный) кол или колья. Эти колья и привада составляют неотъемлемую собственность владельца, и ими не могут пользоваться другие. Мироны очень скоро подходят к приваде и начинают толкать мешок носом, что узнается (если она на весу) по сотрясению, передаваемому палке. Некоторые верхнеднепровские рыболовы пользуются этой смелостью мирона и ловят его на так называемые «подвязи», а именно: к мешку привязывают на коротких крепких поводках 2–4 крючка с насадкой (раком). Мирон, схватив рака, сам себя подсекает и вытаскивается вместе с мешком; если же он очень велик, то приходится снимать шест с кольев и предоставить рыбе таскать его вместе с кульком до полного утомления. Как кажется, простые рыболовы ловят здесь миронов на нитяные лески, как и рыбца (сырть), только более толстые. Эти лески приготовляются (сучатся) самими рыболовами из отборных ниток домашнего прядения и в крепости будто бы мало уступают шелковым из сырца. По свидетельству того же лица, смоленские рыболовы ловили миронов до 20 фунтов весом.

Рис. 128. Маринка

На Нижнем Днепре, по свидетельству Домбровского, ловят марену на каменных грядах, как и на Волыни: садятся на камень и пускают длинную донную удочку с раком вниз по течению. По Радкевичу, лучше всего удить марену на донную удочку с крючком № 1–3, но можно ловить и на поплавочную удочку и на перемет. Место должно быть прикормлено. Крючки наживляются земляными червями, кучею глистов, сальником, раковой шейкой. Подсеченная марена почти всегда будто бросается против течения, и если рыболов подсек марену, что узнается по двум сильным толчкам, то он должен сейчас же встать и быстро следовать за рыбой, не позволяя ей вытягивать леску в одну линию с удилищем и давая шнурку сматываться с катушки, если ловить с таковою, что почти необходимо.

Рис. 129. Осман

В Десне и Болве местные рыболовы удят мирона большею частью на донную. Это объясняется тем, что донная удочка удобнее для ночной ловли крупной рыбы, так как может быть гораздо грубее и крепче. По наблюдениям П. З., мирон живет здесь больше в ямах и под корчами, на быстрых местах, где сетью его не взять, почему он попадается в невод лишь в мутную воду. На перекатах держится преимущественно мелкий мирон, крупный же любит более спокойное (и глубокое) течение, хотя на очень тихих местах никогда не попадается; нередко он подходит к берегу на мель и берет там, где его вовсе не ожидаешь. Уженье начинается сейчас после нереста, и к половине июня настоящий лов уже кончается, хотя усач продолжает брать изредка до половины августа, а в очень хорошую и теплую погоду, по словам местных рыболовов, попадается даже в начале октября. При хорошей погоде мирон начинает брать с начала мая, но при ненастье и холодах клев запаздывает иногда до двадцатых чисел. В сильный и холодный ветер, в непогоду и муть ловля всегда бывает неудачна; то же во время грозы. Насадкой служит сначала большой земляной червь, позднее, в июне, мирон хорошо берет на крупную клешню линючего рака. Всего лучше ловится он зорями. Автор удил миронов (не особенно крупных) на длинные цельные удилища с катушкой, но с волосяной леской (в 16–20 волос), что, конечно, не выдерживает критики: поплавка не употреблялось, так что это та же донная удочка. Крючки для мелких усачей брались № 1, для крупных – 3/0. Особенно сильно рвется мирон первые моменты после подсечки; в это время надо давать ему свободно сматывать шнурок, не опасаясь, что он засядет под корч, что он норовит сделать, когда начнет ослабевать. Поэтому после первых порывов надо натягивать леску как можно сильнее. Всего более надо быть осторожным, когда мирон пойдет вглубь. Это значит, что он увидел корягу и хочет подойти под нее, а потому вся задача в том, чтобы не дать ему в это время хода и отвести его от опасного места. Если мирон зайдет под корч, то надо держать леску сильно натянутой, так как часто случается, что мирон (понуждаемый болью) выходит из-под корча. Если же это не подействовало, то употреблялось следующее приспособление: к концу самого длинного удилища крепко прикручивалось кольцо из ивняка диаметром в 21/2 вершка; кольцо это пропускалось через толстый конец удильника, которым ловили, и по леске подводили его до крючка. Разумеется, это возможно, только когда коряги недалеко от берега. По замечанию г-на П. З., мирон довольно капризен и нередко бывает, что на одну насадку вовсе не берет, а на другую хорошо. Он пробовал также, и успешно, заменять катушку каучуковой трубкой (см. «Карп»).

Об уженье кавказских усачей ничего не известно. В притоках Кубани (Зеленчуке, Урупе и др.) они, как говорят, хорошо берут в лунные ночи. В Куре, под Тифлисом, усачи попадаются, кажется, чуть ли не чаще других рыб (на червей, куски баранины, бараньего сердца и др.). Здесь по причине очень быстрого течения употребляются для ловли очень тяжелые свинцовые плоские грузила (более фунта) оригинальной формы – в виде плоской выдолбленной репы; в углубление это вкладываются завернутые в бумагу крючки (5–6?), навязанные на короткие поводки; леска же (бечевка), прикрепленная к грузилу, наматывалась сверху клубком, так что весь снаряд оказывался весьма укладистым. На месте лова втыкались колья, к которым и привязывался конец бечевки.

По наблюдениям г. В. Борисова, в той же Десне (под Брянском) успешно ловившего миронов на складное английское удилище с катушкой и шелковым шнурком, мироны держатся здесь преимущественно в таких местах, где берег из обрывистого переходит в пологий, косой, вдаваясь в воду, и состоит из разной величины комков и комочков какой-то коричневой, похожей на железную руду массы самого неправильного излома и твердой, как камень. Впрочем, он предпочитает глубокие места, но только если они имеют быстрое течение и такое же железисто-глинистое дно. Вероятно, эта руда заменяет миронам крупные камни, которых в Десне (около Брянска) нет. На глубоких и быстрых притоках Десны с песчаным и отчасти хрящеватым дном усачи встречаются, но, кажется, только мелкие. В заводях и вообще тихих местах их никогда не бывает, и вообще на чисто глинистых, тем более в иловатых местах они здесь вовсе не встречаются. Лучшим доказательством постоянного пребывания миронов служит их выкидывание из воды: подобно сазанам, усачи играют только там, где живут постоянно.

По словам того же автора, мирон ловится на Десне еще с весны, когда вода еще не совсем вошла в межень, и пригородные и городские (брянские) рыболовы иногда очень успешно ловили его на переметы, наживляемые выползками, и, вероятно, его можно было бы удить в это время, но только с лодки. Лучший клев мирона бывает большею частью в мае (конце), именно во время цветения пшеницы, но иногда (при дождливой весне) переходит на июль. В конце августа мирон попадается только случайно. Лучшее время дня для уженья – раннее утро, часов до 8 или 9; вечером мирон берет часов с 3 до 5–6, но хуже и большею частью мелкий. Погода, по наблюдениям г.Борисова, не имеет особенного влияния на интенсивность клева, но в сильный ветер, дующий по течению или против него, мирон будто бы не берет вовсе. Лучшею насадкою здесь, как почти всюду, считается рак. «Линючий рак с темно-зеленой мягкой шкуркой – это миронье лакомство»; вероятно, они чуют его издалека, так как поклевка следует всегда очень скоро, и возня с пойманным распугивает остальных ненадолго. За раком следует выползок, который, впрочем, часто теребится мелкими миронами; обыкновенными же червями, насаживаемыми по нескольку штук вместе, пользуются здесь только в крайности. Прикормка (куски червей или раков) весьма полезна, а при плохом клеве даже необходима.

Уженье производилось с берега на английскую снасть с катушкой, шелковой леской № 2 длиной в 50 ярдов, без поплавка, с плоскими скользящими грузилами весом золотника в 3 каждое. Самый крупный выуженный мирон вытянул 141/2 фунта. Поклевка передавалась непосредственно удилищу, лежавшему на подставках; за первым толчком следовал обыкновенно другой, а затем подтяжка – и подсечка. По-видимому, после подсечки мирон чаще всего сначала летит к противоположному берегу; затем, если ему удалось выдержать этот порыв, начинает описывать дуги и, передохнув, опять стремительно направляется вглубь, повторяя эти маневры несколько раз. Иногда он подымается наверх, вероятно, с целью выпрыгнуть, а потому в этом случае полезно окунывать почти все удилище в воду. Опаснее всего, когда рыба направится к берегу. Другие мироны сейчас же после подсечки залегли на дно и, несмотря на все старания, не могли быть подняты кверху. Вероятно, это делают очень крупные усачи; средние же задевали за корягу, уступ берега (или за упомянутые куски руды). При этом слышны бывают движения рыбы – как она шевелит плавниками и ворочает хвостом, – но, несмотря на все старания рыболова, не трогается с места. Вероятно, в таких случаях надо выждать, чтобы мирон сам пошел в ход, как это советуется другими рыболовами. Некоторые мироны берут насадку с разбега с такою силою, что обрывают поводок у самого крючка, почти не смотав лески с катушки. Небольшие мирончики, от 2 фунтов и менее, берут насадку так же решительно, как и крупные, и, пойманные, отличаются от крупных своею юркостью и вороватостью: они то вылетают наверх, то тянут вглубь и летят оттуда в сторону или к берегу.

Об уженье марены на Днестре и его притоке Смотриче, а также на Березине говорит несколько слов г. Линтварев. На Днестре и Смотриче эта рыба держится постоянно на дне, сплошь усеянном большими камнями, под которыми она и имеет постоянное местожительство. Ловят здесь, как и на Березине, на очень прочные донные удочки с тяжелым передвижным грузилом и струнным поводком. Насадка на Березине – преимущественно пшенная каша, круто сваренная и нарезанная небольшими кубиками. Кроме пшенной каши, средняя по величине марена хорошо берет (на Днестре и Смотриче) на червя, крупная же предпочитает живца. Прикормкою служит (на юге) мамалыга, т. е. каша из кукурузы. Клев, по словам автора, выражается в сильной и отрывистой потяжке; крупная марена легко может вырвать удилище из рук. Подсеченный усач оказывает очень сильное сопротивление и быстротою своих движений и отчаянными прыжками значительно превосходит голавля. В каменистых местах марену иначе нельзя ловить, как с длинным (не короче 2 аршин) струнным поводком, так как после подсечки она моментально прячется под камень, и если рыбу тащить к себе, то леска непременно будет перерезана об острые края камня. Поэтому, если марена забьется под камень, ее отнюдь не стараются вытащить оттуда, а держат леску слегка на слаби и терпеливо дожидаются (иногда минут десять), пока она сама не выйдет из-под камня. Как только рыболов почувствует по натягиванию лески, что марена выплывает из-под него, то понемногу отпускает леску, стараясь, чтобы она все время была на слаби. Отпустив немного лески и тем дав рыбе возможность выплыть из своей засады, следует быстро тащить марену на берег. При этом случается, что она снова задевает за камень, и приходится прибегать к той же уловке.

Уженье усачей в Западной Европе весьма уважается любителями и едва ли не занимает второе место после лосося и форели. Особенно много ловят усачей в Лондоне, на Темзе, в которой они держатся во множестве, привлекаемые обилием пищи. Здесь многие лодочники промышляют тем, что возят на прикормленные ими (салом, мясом, шкварками, червями) места богатых рыболовов, которые выуживают тут усачей пудами. По своей силе усач не уступает, а на быстрине даже превосходит речного карпа и нашего сазана, а потому, ввиду того, что ловля этой все-таки довольно распространенной рыбы находится у нас в первобытном состоянии и крупные мироны выуживаются, вероятно, очень немногими западно-русскими охотниками, употребляющими усовершенствованные снасти, я считаю необходимым сделать весьма подробное описание всех способов уженья, известных на Западе, и особенно в Англии.